21 апреля 2017 года. Сказка про Кератово. Про Кратово. Витя (тщедушный такой пионеришка, ничего не смыслящий в процессе размножения кроликов в полевых условиях неволи, и вообще ничего не смыслящий ни в чём (ни в пестиках, ни в тычинках)) поехал на велосипеде на конец пруда, чтобы приколошматить, наконец, жирного Жука-Плавунца в Гербарий.
Жирдяй до этого никак не давался и постоянно находил какие-то отмазки не прикалываться. Но сейчас Витя был настроен решительно. Он держал в кулаке осиновый кол (которым он эту тушу, этого монстра приколет), серебрянные пули, а на шее висели связки чеснока. Потому что, чтобы приколоть данного Жучка, понадобится вся смелость, вся смекалка из наших дрожащих от оргазма (несостоявшегося) ручках!
Так как жирный Жучок не прост, далеко не прост. У него, например, полно справок, что он месяц не курит и по-китайски говорит. Этого-то китайца голыми руками не взять! Щас! Разбежались!
С такими думами Витя проехал мимо дачи 22. Из дверей дачи ползли какие-то червяки!
Витя, хоть он и был полный олух, сразу понял, что это глоольды! И всё это проделки Бабушки хулигана Пучика, которая, дура, сослепу варила кашку, кашка убежала, а это вовсе никакая и не кашка, а глоольды!
Которые щас влезут во всё, что движется, так скажем, оплодотворят всё и всех и захватят Кратово!
Некоторые певчие птички, которые до этого мирно голосили свои серенады, уже заорали дикими низкими голосами, аки вороны. Это значит, глоольд - в них уже сидит.
"Ну куда вы ползёте?" - стал уговаривать глоольдов Витя. - "Стой, кто ползёт! Предъявите пропуск! Здесь без разрешения ползти запрещено!"
Глоольды молча и деловито переглянулись и стали оползать Витю, так как никому из них не хотелось иметь дело с таким идиотом.
"Войдите в меня! Войдите!" - и Витя приспустил штаны и повернулся к червякам задом.
Те продолжали молча оползать Витю.
"Хоть бы что-то сказали!" - сказал Витя. - "Есть среди вас женщины? Домохозяйки? Обычно те без умолку трещат и выносят мозги. Я бы сказал ядрёнее: не выносят, а трахают! Есть?"
"Что ты к нам привязался?" - спросила одна женщина-глоольд. - "Ты ведь едешь в психдиспансер на укол? Вот и едь себе!"
"Я, конечно, как господин, поеду! Но работать надо, работать! И вообще, как разговариваете с офицером?" - спросил дотошный Витя.
Женщина-глоольд (назовём её Прасковья, хотя это и ненастоящее имя) подняла в воздух половую тряпку и замахнулась на Витю.
"Ладно-ладно! Раз вы так, то я поехал! Всё, пока!" - сказал Витя.
Он ехал и думал: "Эти твари вползут и в Женечку. Что тогда получится из Женечки? Была пугающей медсестрой, а станет пугающим медбратом? Да нет, ерунда. Как была девушкой, так и останется. Может, только станет совсем доброй до опупения и всем даст.
Мне не надо, я ещё маленький. А прочим точно даст, хотя я и не понимаю ничего в тычинках. Ну не знаю. Так как в тычинках я не смыслю, то мне на них, грубо говоря, наплевать. А пестики? А что пестики? Тоже наплевать. На всё, на всё наплевать!
Кроме, конечно, Жучка. Если в него влезет глоольд, может, он станет более дружелюбным? И тощим? Потому что в Гербарий его я, конечно, пришпилю, но это будет последнее, что я сделаю. Ещё одного Гербарий не выдержит и лопнет.
Тогда только и останется, что обращаться к лидеру Китая Вунг-Вунг-Тонгу, может, они станут более дружелюбными. В чем лично я сильно сомневаюсь!"
Покинем на время этого горе-мыслителя и отправимся в медпункт к Женечке. Женечка, ничего дурного не подозревая, мирно точила скальпели друг об друга.
Вполз Гоольд. Это был Глоольд-Соблазнитель одиноких девушек. Можно даже, даже замужних дам. Но это только по безналичному расчёту на следующий год. Можно даже, даже дубовые! (Гробы.)
Потому что на замужних женщин этот Глоольд действовал кататонически. Они кричали: "Вы - убийца! Вы же смыли всю кровь! Зачем вы смыли кровь?! А труп в сейфе! И это мой муж Петров!"
"Дамочка, побойтесь Бога!" - отвечал Глоольд. - "Я тут уже 30 лет работаю! Вот касса, окошко и надпись: "Сидоров-кассир"!"
"Ничего не значит! Вы сговорились!" - говорили замужние дамочки и падали в обморок.
Ну и наш Глоольд, пострел везде поспел, забирался им в кишки и готовился мастерски встретить Петрова с работы, чтобы тот ничего не заподозрил. Хотя бы первое время.
А он бы и так ничего не заподозрил, так как работал крановщиком и плохо закрепил контейнер "505", из которого бежали запертые в нём обезьяны!
И заполонили весь пирс! Пирс, понимаете? Кран стоял на пирсе! В Кратово! Так что круг замыкается.
Ну, Петров такой: "Дорогая! Свари мне кофе!"
А сам достаёт заветную бутылку бренди. Шери-шери бренди, пьют одни лишь сбренди.
И входит Глоольд Петрова! И видит две летающие пылинки! И ботинки Петрова за занавесками! А может, и не Петрова! Может, это Страус злобный был! А может, и не злой. А может, это Петров-дворник был! Он шёл по сельской местности и забыл почистить свои ботинки.
Ну и Петрова с Глоольдом внутре принимается, чертыхаясь и кляня Петрова и его ботинки по матери, пылесосить и чистить ботинки.
Потому что, как сказал ещё поэт Есенин: "В небе светит полная луна. Почему же ты, бл.дина, ночью не пришла? Не пришла и ночью, не пришла и днём. Думала: мы др.чем, ну а мы других еб.м!" Это, конечно, пошло, но я лично видел, что так написал Есенин. Может, не совсем про луну вначале, но далее по тексту.
Итак, о чём я? Отвлёк меня этот пиит Есенин. Я говорю: "Глоольд!" Я говорю про него или от его имени? Про него.
Он был спец говорить красивые слова. Он сказал Женечке:
"Вы такая красивая!"
"Можете говорить, сколько угодно, всё равно энциклопедию я у вас не куплю!" - говорит Женечка.
"Да вы внимательней посмотрите на эту Энциклопедию! Это же настоящая "ЭЮЭ": "Энциклопедия Юного Энтомолога"! Именно с ней подмышкой явился на Бекер-стрит дряхлый Херлок Шолмс, чтобы предстать перед очи Катсона и Хадсон!
Как только он её открыл, они так и упали в обморок! Потому что там было изображение глоольда и надпись: "Дорогой друг!" Или так даже: "Дорогой дружище! Я боялся, что ваша трепетная любовь ко мне выдаст меня! Поэтому после своей смерти я серьёзно лечил одну руку!" Не верите?"
Женечка недоверчиво посмотрела на иллюстрацию. Действительно, был изображён какой-то австрийский глоольд, который пригвоздил к стене русского бородатого казака штыком.
"А где надпись?" - спросила Женечка.
"А надпись: вот! Читай сама!" - сказал Глоольд и как бы невзначай полуобнял Женечку одной лапкой.
"Да тут по-китайски!" -Женечка.
"Вот именно! Это бансаи! То есть, такие японские четверостишия. В них говорится, что в год 1980-ый по лунному календарю в Кратово каждый парень найдёт по девушке, и воцарится Царство Гармонии! Ну, плюс-минус 500 лет."
"Дорогой друг!" - сказала Женечка. - "Не слишком ли много ты пьёшь вина?"
"Вино помогает мне сосредоточиться! А вообще, я - поэт - пустой стакан!" - ответил Глоольд. - "А вообще, какого чёрта ты спрашиваешь?"
"Поставлю вопрос по-другому: Дорогой друг! Сколько вы сегодня выпили?" - спросила опять Женечка.
"Да какое это имеет значение, когда лежит на диване твоё безжизненное тело! И честь твоя на волоске! Вот, что значит: в понедельник на работу!" - ответил Глоольд.
Женечке стало его даже немножко жалко.
"Сегодня - четверг!" - сказала она.
"А что четверг? Разве четверг не день? Когда холодный рассвет в холодном окне, и время конвеерной лентой?" - спросил Глоольд.
"Расскажи мне о твоей работе," - попросила Женечка.
Глоольд мысленно потёр в уме лапки, мол, тёлка клеится, клюнула, и сказал:
"Работаю я на кране крановщиком! Работа не пыльная, но очень спать хочется. Однажды я заснул и уронил в реку мотоцикл!
Но это что! Я вывалил по ошибке золотые слитки на лысины сбежавших обезьян, которых тоже я выпустил!
За это меня уволили и назначили уличным регулировщиком движения. Но и там я продержался не долго, так как регулировал движение с наушниками в ушах и с помощью револьвера!
За это меня на 6 месяцев отстранили от работы!"
Женечка вежливо слушала, сама потихоньку подходя к Глоольду со скальпелями в руках. Потому что хотела обрезать язычок этому болтуну. А что ещё делать-то? Пугающей-то медсестре?
Глоольд заметил её движение и стал медленно и спокойно отходить в сторону двери.
"А ещё у меня случай на фронте вышел!" - продолжал трепаться он. - "Мы тогда под Курском стояли! И вот прёт на меня русский рыжий парень-гора!
У которого из носа катится соплища!
Ну я такой своему оберсту говорю: "Это ваши проделки, оберст Розенблюм?!"
А он такой цедит сквозь зубы: "Не мои! Ну берегись, жирная свинья Глоольд! Я тебе "на гражданке" и не такое устрою!"
И, понимаете, устроил. Я тогда такой цивильный захожу в его книжный магазин на углу улицы Розы Люксенбург и говорю ему дружески, теребя его за пухлую щеку: "Ну что, Микроб? Он же Бугор! Он же Капитошка! Дай мне что-нибудь этакое нейтральное почитать перед сном!"
И эта жирная скотина даёт мне "Приключения Буратино"! А "Буратино" была самая запрещённая книжка в Германии, потому что там пропагандировались сцены курения! И она имела визу "+22"! То есть, до 22 лет нельзя. А я был блондин, мне был 21!
И я зачитался ею и стал немного покуривать. Анаши.
Приходят наци: "Странный у тебя табак!"
"А это не табак!" - говорю я. - "И скоро вам всем будет полный пи..!" Ну прям как в книге написано. Именно так говорит отважный испанский партизан Буратино своим душителям Лисе Алисе и Коту Борзилио.
Ну и наци поволокли меня в гестапо! Ты ещё слушаешь?" - спросил Глоольд.
Женечка от скуки стала полировать ногти своими скальпелями.
"Я? Ах, да-да! Конечно же! Рассказывай дальше!"
"А что тут рассказывать? В гестапо я, конечно, раскололся до ж.пы и перешёл на теневую сторону фашистов! С тех пор меня зовут "Агент Юстас"!" - Глоольд.
Женечка отполировала ногти на руках и взялась за ногти на ногах.
"Ну, сволочь! Но не долго тебе осталось их полировать! Придёт коричневая Армия и хвост тебе прижмёт!" - подумал Глоольд, а сам сказал:
"Попа у меня! Тебе в меня не влезть!" - сказала проницательная Женечка.
"Влезть, если ты купишь эту Энциклопедию! А ещё набор зубных щёток!" - и Глоольд лучезарно улыбнулся, показывая, как хорошо чистят эти щётки.
"Ладно, ладно!" - Женечка отсчитала пару юаней и взяла щётку.
"Ну что ж, пора лезть!" - сказал Глоольд и ткнулся лбом в Женечкину задницу, которая была явно узковата.
"Чёрт знает что!" - сказал Глоольд. - "Ты должна помочь мне и раздвинуть её сама!"
"Сейчас-сейчас!" - сказала Женечка и вставила в зад себе зубную щётку. - "Это поможет?"
"Не очень. Вот ещё случай у меня вышел! Я тогда работал ликвидатором в Чернобыле! Ну, Чернобыль! Ты должна знать! Это там трещина в реакторе, пустые школы и детские сады. А я поливаю шины машин физраствором, чтобы они больше сюда не ездили.
И вот из машины высовывется такой гражданин и говорит: "Почистите, пожалуйста, мою вставную челюсть!"
А при виде челюсти можно сразу определить, узкая у человека задница или нет! Не веришь? Точно тебе ещё раз говорю. Я сразу понял и спрашиваю: "Товарищ Бублик? Виновный в Чернобыльской аварии?"
"Да, а что, товарищ?" - спрашивает эта скотина.
Я говорю: "Очень, очень рад познакомиться! Я - глоольд, совершенно не известный, но та артистка, в которой я сидел однажды, была бы безумно-безумно рада познакомиться!"
Потому что я однажды сидел внутри артистки. Она ещё бегала от полицейских на подиуме при облаве на проституток, а я её изящными устами говорил прочим проституткам: "Захлопни пасть!"
Они думали, что я - Президент Соединённых Штатов! Забавное было время! Время Оттепели! Но, конечно, потом эта артистка постарела, её груди, которыми она так гордилась, стали как гладильная доска, и я её бросил! Она без меня, конечно, стала спиваться. Так как я не терплю алкоголь. От него я бесенею."
И, наконец, нанесла Глоольду удар скальпелем! Потому что наши Женечки просто так не даются. Тем более, с такими узкими. Так что Витя ошибался, когда думал, что Глоольд вот так запросто придёт и влезет в Женечку.
Женечка плевалась, препарируя Глоольда: "Одни кишки! И на завтрак ел овсяные хлопья! Или лузгал семечки?" К.
ПИСЬМО В НИКУДА-4594-4596,5
23 апреля 2017 года. Сказка про злейшего сыщика-неудачника Херлока Шолмса. Почему неудачника? А почему злейшего не спрашиваете? Потому что на его ответственной работе можно тронуться.
Тронешься, когда вокруг шныряют агенты Мориати Три Поросёнка! Да, да! Они пока в деле. Эти три ублюдка, три выродка, цена которым - дерьмо! Они ужасны на вид и вечно загоняют в овин своих разбежавшихся боровов, свиней.
Потому что те разбегаются, чтобы их кто, ненароком, не принял за приятелей Трёх Поросят. Или ещё хуже: за корешей. Потому что сами сравните, как звучит: бо-ров и По-ро-сёнок! Очень похоже. По смыслу бы так и было, не будь боровы самыми добрыми и отзывчивыми существами в Лондоне, а Поросята - самыми отъявленными. Поэтому боровы и разбегаются, и Херлок их прекрасно понимает.
Он бы тоже в панике разбежался, крича: "Ая-яй!", но не может. Не может, так как он - коричневый человек, а коричневые люди всегда спокойны. Вот будь он цветной или жёлтый, тогда бы пожалуйста.
"Но сыщик я! Сыщик от пяток до хвоста! От темени до пят!" - думал Херлок. - "Если уж и я побегу с воплем "Ая-яй!", то все домохозяйки решат, что Конец Света или Ядерная Война!
Нет, я не могу. Я должен спокойно и деловито сидеть и перебирать Дела в картотеке, хоть и хочется встать и убежать! В Суссекс!
Хотя, если честно, я вам ещё раз говорю, что я подозреваю, подозреваю я, что даже до Суссекса дотянулись преступные щупальца Трёх Поросят, которые любят мёд!
Да, любят, сволочи! Приходят на мою, Херлокову, пасеку и приговаривают: "Мы - тучка-тучка-тучка!" И давай грабить улья!
А пчёлы ничего не понимают! Понимают только, что не могут продвигаться. Другие злобные пчёлы бы начали жалить, потому что "жалко" у пчёлки! Но эти не такие! Они мои. Я их воспитал в добре и Вере в Бога!
Ну, допустим, что Бог для них есть я сам. Значит, просто в Добре. Они не могут так с бухты-барахты начать жалить Поросят, так как подчиняются Законодательству. И решать может только Суд. Пчёлки решать не могут и остаются без ульев!
А злобные Поросята набивают пасти мёдом и говорят: "Хорошо! Хорошо же!"
Хорошо им, сволочам! Но это только пока! Потому что мне это начинает надоедать, и я беру на себя функции Закона и Суда! Потому что в Суде и без них полно Дел, и сам Бог велел их грохнуть!
Бог, значит, я! Почему? Да потому, что во мне сидит Глист! Мои глаза загораются в ночи, и я ору: "Я - твой Бог!" на Поросят!
И они, понимаете, верят. А как тут не поверишь? Я и сам верю, так как, если я не поверю, Глист вылезает из задницы и говорит: "А булочка?!"
Это такой Пароль. Как "Пароль - 3 литра пива, Ориентир - сортир!" Если ему не засунуть в этот момент булочку, то он ещё спросит: "А чай?!"
Если и чая нет, то он в муках начнёт умирать!
"Ой, мама-джан! Помираю, мама-джан!"
Тут эта сцена (которая, может, и разыграна с присущим глоольдам мастерством и театральностью) доводит меня до слёз! Я говорю: "Не умирай, мастер... мастер... как тебя?"
"Мастер Братак!" - подсказывает Глист.
"Да! Именно! Я принесу тебе торт! Ведь ты - Лучший в Мире поедатель тортов!" - я.
"Ну да! Сейчас друг спасёт жизнь другу!" - говорит Братак. - "Только, друг, ты ошибся. Я не лучший в тортах. Я - Лучший в поедании баварских сосисок с пивом! На время! Самый быстрый. Мой личный рекорд: три четверти сосиски в секунду!"
"Как это: три четверти? Что, не до конца сжираешь, не приканчиваешь?" - спрашиваю и сам понимаю, что начинаю тупить.
"И не забудь пива! "Великопоповицкого"!"- говорит Братак.
Я иду на кухню и думаю: "Великопоповского" тебе, сволочь! Чтоб попа разрослась!"
Но, всё-таки, я - добрый персонаж, а забота о братьях наших меньших (мы в ответе за тех, кого приручили) - самая большая озабота для нас. Я его приручил. Да, я.
Я тогда плавал в Баскервильских болотах, а, как известно, все Глисты живут в болотах, как и глоольды.
И вот я такой плаваю: и "баттерфляем", и "кролем", и "по-собачьи", и на спине, и на животе...
Как вдруг вопль! Вроде, женский! "Помогите!! Тону!!"
Ну я и смотрю и диву даюсь: тонет Глист и орёт.
"Ты чего разорался? И притом таким нежным грудным женским голосом?" - спрашиваю.
Он деловито оглядел меня с ног до головы, даже заглянул мне в дырку в попе и сказал: "Да! Ты - не Бред Питт!"
"А ты - не Анджелина Джоли!" - сказал я.
От этого он чуть взаправду не потоп. Он как заорёт: "Я - твой Бог! Ты ответишь за свою дерзость!"
И давай светить мне в лоб ладонью, чтобы высветить хоть одну мою мысль. К сожалению, ни одной из них не было, так как все мысли спустились ниже пояса при упоминании Анджелины Джоли.
"Видимо, как носитель, ты совершенно бесполезен!" - наконец сделал свой потрясающий вывод Глист.
"Чего?" - спросил я.
"Но, с другой стороны, ты мужчина видный, авторитетный, вращаешься в кругах международных финансистов..." - сказал Глист.
"Нет, брат! Ты адресом ошибся! Никаких финансистов Лукошко тут нет! Тут я, Херлок Шолмс!" - поправил его я. - "Ещё меня называют Колобков, но это ненастоящая моя фамилия!"
"Да! Я ошибся! Я очень ошибся! И если бы дело происходило на Блюменштрассе, то я бы уже давно выбросился с третьего этажа!" - признался Глист.
Но дело происходило на болотах. До ближайшего города, где есть третий этаж, было 30 километров! До Алибакана! Ну или до Суссекса. О чём я ненавязчиво намекнул Глисту.
Но он, вместо того, чтобы оценить эту ненавязчивость, бодро сказал: "Теперь твоя очередь тащить меня до Алибакана!"
И сел мне на плечи!
Я бы его стряхнул, но тут из болота вынырнула нет, не Черепаха Тортила, а Собака Бакервилей. Она спросила: "Мужики! Где здесь Голубиное озеро? И вообще, чем это вы тут занимаетесь?"
Бедняжка с перепуга вообразила, что мы с Глистом "голубые".
"Да нет, Собака! Это не то, о чём ты подумала!" - я.
"И о чём же я могла подумать?"
"Что я втрескался в Глиста, увлёкся диско-музыкой и принялся отплясывать на роликах!" - сказал я. - "Дура! Конечно, нет! Всё дело в том, что я этому глисту по-мо-гаю!
Он свалился с пальмы и поломал ногу!
Так я забрался на эту пальму и срезал связку кокосов, которые упали прямо на башку Глиста и вылечили его от заикания! Как я в своё время 40 мальчиков и 40 наркоманов! По методике особых десантников!"
"Верю! Только не вижу здесь пальмы!" - сказала дотошная Собака.
"И не увидишь! Где ты видела на болоте пальму? Это я так просто иносказательно сказал!" - сказал я в негодовании от того, что мои правдивые слова взяли под сомнение. - "Пальма - это такая мистика! Такая мистическая пальма! На которой висит повешенная старушка или другой какой паразит! В нашем случае: кокосы! Хочешь?"
И я протянул Собаке кокос. Она откусила кусок и сказала: "Начинаю верить!"
"То-то!"- сказал я. - "Недаром я вращаюсь в высших кругах лондонских лгунов! Знаешь, что первое построит лгун на болоте? Клуб, в который он ходить не будет. Клуб Лжецов! Ну а потом поднатужится и построит свой Клуб, Клуб Тоже Лжецов. Да шучу я, шу-чу.
Сначала этот Бобинзон Кукурузо построит электростанцию! А его Глоольд ему в этом поможет!"
"Подожди, подожди!" - сказала Собака. - "Осади назад, а то я щас ощенюсь! Меня всегда пучит при упоминании глоольдов. Так ты говоришь, ты утверждаешь, что Бобинзон был первобытным Глоольдом?"
"Ну, был, был... И звали его при этом "Кассир Сидоров"! То есть, так звали Глоольда.
И он смыл всю кровь! Он же смыл всю кровь!" - сказал я.
"Чью кровь?" - тупо спросила Собака.
"Как так чью? Конечно, зелёную кровь инопланетянина-охотника из "Секретных материалов"!" - злобно сказал я. - "Для начала Сидоров спрятался в кучу гумуса (проще говоря, дерьма).
Подошёл такой ничего не подозревающий инопланетянин и стал курить. Позже я обнаружил кучку пепла и постановил, что этот инопланетянин, этот Сэр Генри, много курил, ожидая женщину!
Какую? Да известно, какую! Жену Бэримора!
Но Сидоров-то этого не знал! Он, может, сам любил эту пресловутую жену, которая "жена" только по названию, а сама даёт направо и налево разным инопланетянам и глоольдам!
И вот Сидоров как внезапно поднимается из гумуса!
А Сэр Генри его такой спрашивает: "Вы из какой Фракции, товарищ?"
"Я... я из Фракции "Банан"! Ну или из "Союза Лысых Сил"!" - говорит Сидоров, а сам прячет за спину заточку.
"Дорогой товарищ!" - говорит Сэр Генри. - "А знаете, какая прекрасная жизнь начнётся при Коммунизме?
Каждый товарищ получит по бабе!
А каждая баба по ребёнку!
А ребёнок - по игрушечной железной дороге с крошечными шлагбаумами и перездами!
Каждая скотина получит по паре! А Ной - по ковчегу!
Да! Ещё каждый товарищ научится при мастурбации за 5 дней увеличивать свой орган на 5 сантиметров!"
"Ну это ты уже врёшь!" - сказал Сидоров. - "Сколько не люблю - член не увеличивается!"
"Да, это, верно, вру! А у вас все во Фракции "Банан" такие неверующие? Вы что, что ли, политические проститутки, что ли?" - спросил Сэр Генри и злобно сплюнул в темноту.
"Во-первых, дорогой товарищ, во Фракции "СЛС", а во-вторых, вы сами-то, что ли, не знаете, что все байки про Коммунизм и увеличение члена - сказки?" - спросил Сидоров.
"Да? А как же насчёт "Нового порядка"?" - спросил Сэр Генри.
"Я вам так скажу: есть ли хоть одно доказательство того, что в "Новом порядке" хоть у одного эсесмана увеличился бы орган?" - спросил Сидоров. - "А моя методика, Методика Инструктора Петрова, то есть, Инструктора Сидорова, реально помогает!"
"Это как?"
"А так! Для начала я нахожу подходящую кокосовую пальму! Забираюсь на неё и жду.
Жду, может, год, может, 100 лет, может, 1000, пока под пальмой не пойдёт такой ничего не подозревающий симпатичный носитель Бобинзон!
Я ему с пальмы говорю: "Товарищ! Не угостите даму спичкой?"
Ну, он лезет в карман, весь из себя извращается, так как ничего не находит, лезет в другой карман, его голая задница оказывается у меня перед носом!
И я ещё такой ради прикола думаю: "А может, не лезть?" Это после 1000-чи-то лет ожидания!
Ну и вскакиваю ему внутрь! Это называется: "Перемещение!"
И он больше ничего не хочет! Ни бабы, ни ребёнка, ни твоей игрушечной железной дороги! Потому что в нём теперь я, Глоольд Сидоров!"
Так сказал Глоольд и приготовился услышать гром аплодисментов от Сэра Генри. Но тот не хлопал, так как на болотах увидел шубку жены Бэримора! И отвлёкся. Он только сказал: "Бездоказательно, дорогой Глоольд! Бездоказательно!"
"Что бездоказательно?" - не понял Глоольд.
"Свежо предание, да верится с трудом!" - сказал Сэр Генри, расстёгивая ширинку в предвкушении встречи с женой Бэримора.
Но это была не жена. Это была Собака Бакервилей в пальто!
Так что Сэр Генри снова застегнул ширинку и продолжил дебаты с Сидоровым: "Голубчик! А где здесь кипяточек?"
"Чего?" - спросил Сидоров.
"А того, что ты щас разговаривал с самим товарищем Генри!" - сказал Сэр Генри.
"С Генри? С самым человечным из человеков? Да брось ты! Какой он человечный, если в нём не сидит ни одного глиста?" - спросил Сидоров.
Я к чему всё это рассказываю?" - перебил сам себя рассказчик. А им был кто? Да, я! Херлок Шолмс. И рассказывал это я на болотах своему Глисту. Или нет? Не важно!
Короче, потом я привёз его домой на Бекер-стрит и поселил в колесе, в котором был скелет хомяка Хомы, который до этого там бегал.
"Но я представлял себе всё это по-другому!" - сказал Глист. - "И что же я должен тут делать?"
"Бегать!" - коротко сказал ему я. - "Иначе превратишься в скелет как Хома!"
Ну и бедный Глист стал там бегать. Мне стало его жалко. Я со слезами на глазах наблюдал, как он накручивает километры, а спидометр показывает 60 миль в час!
Сейчас бы бедняга и переместился во времени, так как моё это колесо можно было назвать "Делорианом", Машиной Времени, но тут один из болтов выпал, и Глист полетел в воздух!
При этом ударился в фонарный столб, погнул его, а потом пропорол картину Королевы-Матери, и его пучеглазая башка стала вместо благочестивого лица Королевы!
"Да!" - подумал я. - "Снаружи без носителя он пропадёт! Надо дать ему себя! Пусть живёт во мне!"
С тех пор Глист во мне. Так кому я это расказываю?" - подумал Херлок. - "Чего-то Поросята воровали мёд в Суссексе? Ну да! Конечно!
И Глист там был! Я его спрашиваю: "И ты здесь?"
А он такой: "Булочку лучше помазать мёдом!"
Прям щас! Я щас растекусь и помажу!
"Жри так!" - сказал ему я.
А Поросята начали стрелять! Бузиной! И попали в лоб Глисту! Я только проскрежетал зубами: "Врёте! Не возьмёте! Победа будет за Английским Правосудием!"
А Глист такой: "Саша! То есть, Херлок! Помираю! Спаси!"
Ну, я чёрной от копоти рукой (или она у меня постоянно такая из-за занятий сами знаете, чем) выхватил Глиста и с Глистом наперевес бросился на боевые порядки Поросят!
И они стали блевать от этого страшного вида, хоть я и не рыжий парень-гора! И Глист не рыжий.
Но я бы не успокоился до тех пор, пока бы не увидел, как Поросятам оторвало половинку черепа, и их фекалии стекают аккурат в оторванную половинку! Нет, не оторвало.
Короче, скоро я вернулся из пылающего Суссекса и теперь рассказываю это." К.
ПИСЬМО В НИКУДА-4596,5-4599
26 апреля 2017 года. Спокойная такая сказка про Кондома Хлимена. Можно, конечно, сказать, что и про мистических существ, можно даже, что сам Кондом - мистическое существо. Конечно, он из плоти и крови, а что, эти существа без крови, что ли? Тоже с кровью.
И вот эту-то кровь Кондом хотел им пустить! Посмотреть, какая у них кровь! Ладно, ладно, не хотел. Он что, кровопийца, что ли? Конечно, нет. Это просто его работа. Ничего личного. Работа есть работа.
В комнату Кондома зашла Аликс, его девушка. Она была соблазнительна в своём прозрачном пеньюаре.
Кондом даже хотел спросить, где она в таком наряде прячет его? Но не спросил, так как это бы было не тактично. Ну прячет - пускай себе прячет.
Итак, она такая вошла и говорит:
"Хочу шубку как у Хювяриненов!"
"Послушай, Аликс, что скажет тебе Кондом, умудрённый опытом! Эта шубка у Хювяриненов добыта преступным путём! Они ограбили купцов Первяйнена, Вториайнена и Четвертяйнена! Не говоря уже о Третьяйнене!
Этим Третьяйненом был я сам, работая "под прикрытием"! Мне тогда поручили важное дело: втереться в доверие к Хювяринену и узнать, где он скрывает Робоцыпа! То есть, Робокопа!
А потом этого Робокопа убить! Ну, или развинтить на винтики, если я так и не узнаю, где у него Кнопка! У каждого робота есть такая Кнопка.
Даже у человека есть. У одних она - Жадность, у других - Секс, у третьих - Женщины, у четвёртых - Мужчины, у пятых - Животные, и так далее. Вплоть до Трупов. Кстати, у трупов таких Кнопок нет. Или есть? Тогда так: у трупов - Кнопка: Жизть! Жизнь. Можно Сельская, можно Городская, можно Интимная.
Да! Именно так! Интим не предлагать! Я загляну ему в очки запотевшие и увижу там себя оборзевшую!
Итак, я бы нажал на Кнопку Робокопа, он стал бы кашлять, потом петь и танцевать, а потом бы упал замертво! Что петь? "Я не хочу играть копа, хочу я Бэтмена играть! И клёво зажигать!"
Потому что там будет Пять Кнопок! Четыре безвредные, а одна с ядом! Я, конечно, ткну с ядом. Потому что, что я, снайпер, что ли? Я не виноват, что Робокопа его создатель и папа доктор Бриниум запрограмировал на яд!
Самому бы этому Бриниуму вставить в зад такую Кнопку! Моментально бы начал танцевать и петь: "Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки?"
"Я тоже так могу!" - сказала Аликс. - "Бананы, кокосы!"
"Прекрати! Когда ты говоришь о бананах, получается пошлость!" - сказал Кондом. - "А я говорю об Искусстве! Банан! Это же так прекрасно! Это эпически! Это космически!
Кстати, ты не в курсе, что на Конкурсе Рисунков я изобразил банан и получил почётное Четвёртое Место?"
"А Первое кто получил?" - спросила Аликс.
"Какой-то ребёнок с трусами на голове! Или его клон. Или злобный близнец. Не важно. Важно другое: Бриниум тоже пытался скопировать мою непередаваемую манеру и изобразить банан! Но у него получились лишь одни цитроны. Ну и он огрёб Второе Место.
А судьи кто? Главным Членом Жюри был Робокоп, который больше, чем кокос, в жизни не изображал. Но у него был влиятельный папа! Папа Мюллер!"
"Подожди, подожди, но ведь у него папа - Бриниум!" - сказала Аликс.
"Не верь всему, что пишут в газетах! Бриниум ему был мамой! А папа был гестапо-Мюллер!" - сказал важно Кондом.
"Но ведь их всех разбили!"
"Разбили, да не всех! Отряд Мюллера в Кыкшор пробирается! Кыкшор знаешь? Тамошние мы! Ну, Кыкшор-Кыкшор: бананы-кокосы, апельсиновый рай!
Там ещё такие матросики под пристанью плавают! Почему под пирсом? Потому что занимаются дайвингом! Так как сексом уже отзанимались!" - злобно сказал Кондом. - "И вот Мюллер такой бежит с холма: "Раскинулось море широко!!"
А матросики-дайверы говорят промеж себя: "Да идиот какой-то!"
"Вот, кто бы сейчас Балтийским Флотом командовал!" - говорит Мюллер и пытается вытащить матросиков из-под пирса!
А они не могут! Так как там как раз проплывает самая большая рыба в городе: Робоцып! То есть, Робокоп!
"Мы поймали самую большую рыбу в городе! Только попросим без аплодисментов!" и тому подобное.
А Мюллер не понимает и по своему Мюллеровскому обычаю уже примеривается, как вставить оголённые провода в задницы дайверам!
И тут такой гордый на белом осле появляюсь я, Кондом! Я давно подозревал, что война - это ум, а не драка!
И осёл мой тоже это подозревал. Поэтому он скинул меня с себя и сделал ноги!
Я покатился к набережной и врезался в сарай, набитый бочками с маслом!
"Черезчур тяжело!" - подумал я.
В моём мозгу крутились разные демоны и ангелы: сколько ангелов танцует на конце одной иглы? Победил один-единственный Ангел: призрак Квитанции Монпансье!
Она сказала мне:
"Дорогой д,Ратаньян! Я всегда любила тебя! Даже тогда, когда лизалась с Миледи Здвинтер! Вспоминала твои усы, так как Миледи была дюже волосата!"
"Тьфу, чёрт!" - сказал я. - "Я никакой не д,Ратаньян! Но об усах можно поподробнее."
"А чего тут докладывать? Я тогда ещё говорю Миледи: "Шольц! Чего вы всё вынюхиваете? Разнюхиваете? Выискиваете? Докладывайте! То есть, накладывайте!"
"Шольц?" - спросил я.
"Тут кто рассказывает? Я или ты?" - спросила Квитанция. - "Да, Шольц! Потому что Миледи за пределами монастыря была мужчиной, и в миру у неё было имя Шольц!