Аннотация: Это последний эпизод. Книга закончена. Сейчас работаю над следующей, надеюсь, скоро увидимся.
ЛЖЕЦЫ
Как бы хорошо ты ни говорил, если ты говоришь
слишком много, то в конце концов станешь говорить
глупости.
А. Дюма-отец
- Как тебе это удается? - с любопытством спросила Ольга.
- Что именно? - невинно отозвалась Эша. Они с младшей Ювелиршей курили, сидя на подоконнике, болтая ногами и игнорируя громкое раздраженное ворчание младшего Садовника, совершавшего обход своих собеседников неподалеку. Леонид Викторович в последнее время приходил в особо дурном настроении, обнаружив, что большинство сотрудников института исследования сетевязальной промышленности привыкли к его ворчанию, как приморские жители к шуму прибоя, и напрочь перестали его замечать.
- Вот это, - Лиманская кивнула на уборку, происходившую в коридоре без всякого участия единственной в офисе уборщицы, которая в данный момент безмятежно пускала сигаретный дым прямо в одного из братьев Зеленцовых, усердно протиравшего рядом оконное стекло. Эша, которую ежесекундно распирало от имеющейся сенсации, невольно приоткрыла рот, Максим упреждающе посмотрел на нее огненным взглядом и перешел к другой раме, а проезжавший мимо со шваброй Слава украдкой погрозил Шталь кулаком.
- Штука в том, что если я расскажу тебе, как мне это удается, то мне перестанет это удаваться, - пояснила Шталь, щурясь на утреннем солнышке.
- Такое ощущение, что вы с Алкой знаете про наших мужиков нечто особое, - Ольга потянулась. - С тех пор, как я вышла, только и вижу, как они каждый день делают за тебя всю работу, моют Алкину машину, бегают за нее по магазинам и совершенно никогда не возражают.
- Странно - правда? - согласилась Эша.
- Еще более странно то, что за эти три недели ты ни разу не съездила в больницу. У тебя ведь полно времени.
- Зачем мне туда ездить, если всех давно уже выписали, - помрачнела Шталь.
- Олега не выписали, - напомнила Ольга. - Ему ведь тогда после нашего побега стало хуже, а ты ни разу его не навестила.
Эша сердито отвернулась. Конечно, они с Лиманской в последнее время сблизились, но не настолько, чтобы она призналась ей в том, что попросту боится. Да и, к тому же, она ведь знает, что с Олегом сейчас все в порядке, а ему самому абсолютно все равно - нанесет ему Эша Шталь визит или нет. В ту единственную встречу он ее даже не заметил. И в дальнейшем ни разу ни через кого не интересовался, как у нее дела. Будем откровенны, господин Ейщаров ценит ее как сотрудницу, возможно немного ценит даже как человека, но уж точно не ценит ее как Эшу Шталь. И, появившись на работе, наверняка вновь начнет отгораживаться от нее ее же собственным отчеством! Говорящий с душами, черт бы его подрал! Вывернул всю ее душу наизнанку, а потом: "Эша Викторовна!"
Не дай бог кто-нибудь узнает, что на самом деле она несколько раз ездила в больницу, но внутрь не заходила, а пряталась в зарослях сирени, наблюдая за окнами! Будет позор на весь офис!
- Ну, а с чего бы мне его навещать? - сказала она вслух. - Я уборщица, он Ейщаров. Да мы почти незнакомы!
- По-моему, то, что вы вместе пережили...
- Не знаю, что там тебе наболтали, но ничего такого мы вместе не пережили! - немедленно огрызнулась Эша. - Это уж точно не повод для сближения! В вас стреляли? Ух ты, в меня тоже, давайте дружить!.. Чепуха!
- Мне на следующей неделе будут палец пришивать! - сменила тему Ольга, торжественно покосившись на свою перевязанную руку.
- Круто! Ты уже напечатала билеты?! Я бы взяла парочку.
- Извини, но это закрытый сеанс, - Ольга погасила сигарету и спрыгнула с подоконника. - Ладно, пойду работать - за меня, в отличие от тебя, никто ничего делать не станет.
- В честь нашей прогрессирующей дружбы могу оказать тебе услугу, - Эша огляделась и поймала взглядом Скульптора, который, прячась за кадками с растениями, медленно, но верно продвигался к лестнице. - Аркадий Геннадьевич! Я вас вижу!
- Вот черт! - Скульптор раздраженно выглянул из зарослей спатифиллиума. - Чего тебе надо!
- Насколько мне известно, вы сегодня не на выезде и не проводите никаких исследований. Пойдете с Олей в ее кабинет, будете делать ей кофе, массаж, выносить ее на перекур - в общем, вы сегодня ее личный раб!
- Да? Это с какого перепугу? - проскрежетал Скульптор.
- Это не с перепугу. Это с одного прекрасного зрелища, которое до сих пор стоит у меня перед глазами...
- Заткнись, я согласен! - быстро сказал Аркадий Геннадьевич. - Все за статую мстишь, Шталь?!
- Да, - просто ответила Эша. - Оля, он твой, можешь использовать его как угодно и даже не по назначению, а если будет отлынивать, ты знаешь, кому пожаловаться!
- Шикарно! - констатировала Лиманская и удалилась с мрачным Скульптором в кильватере. Эша обдумала то, насколько страшную месть могут придумать ей шантажируемые, пришла к выводу, что сегодня ей на это плевать, тоже спрыгнула с подоконника и направилась к лестнице, решив пойти в парк и немножко подремать на скамеечке у фонтана. Несмотря на свою бурную жажду деятельности в роли Говорящей, ничегонеделание тоже оказалось довольно приятным.
На площадке она столкнулась с Шофером, который брел куда-то с потерянным видом, опираясь на трость. В клинике Костя отпустил себе бороду, и с ней теперь выглядел довольно нелепо, но несмотря на горячие уверения всей женской половины института в том, что борода ему совершенно не идет, упорно ее не сбривал.
- Привет, - кисло сказал Шофер. - Слушай, ты гитарку мою не видала? Нигде не могу ее найти.
- Нет, - ответила Эша, из вежливости постаравшись скрыть, насколько она рада этому обстоятельству.
- Сто процентов этот гад Музыкант ее спрятал! - Шофер сердито стукнул тростью о пол. - Никакого уважения к тяжко раненому!.. Елки, хорошо хоть из больницы наконец отпустили! Такая скукота там была - по телику одни бабские сериалы, из окна смотреть не на что - трава да кусты, - все надеялся, может подерется кто или хоть собаки погрызутся... Кстати, однажды мне показалось, что я видел в кустах тебя.
- Со скуки и не такое померещится, - с легким испугом заметила Эша.
- Ну да, - согласился Шофер. - Ладно, пойду еще поищу. Если где гитарку мою увидишь - скажешь?
- Ну конечно же!
Черта с два!
- Ты сегодня тоже в больницу поедешь?
- Зачем? - удивилась Эша.
- Так сегодня ж Олега выписывают, - в свою очередь удивился Костя. - Мы все едем его встречать, хотя я боюсь там показываться - нам за побег так влетело!.. хорошо, хоть злые медики учли смягчающие обстоятельства и не избили нас фонендоскопами! Так ты поедешь?
- Ну не знаю. У меня вон сколько работы...
Шофер озадаченно посмотрел на ее пустые руки.
- А что ты делаешь?
- Ничего. А это знаешь как трудно! - заверила Шталь и сбежала прежде чем Шофер успел спросить что-нибудь еще.
Приофисный парк выглядел именно так, как и хотелось сейчас Эше - безмятежный, наполненный рябиновым шелестом и осенней прохладой, дремлющий под анданте фонтанных струй и абсолютно лишенный человеческих существ. Шталь выбрала скамеечку, с которой открывался самый лучший обзор, и вальяжно развалившись на ней, позволила наконец-то выплыть на лицо болезненно-мрачному выражению, скрывать которое от окружающих становилось все труднее. Раз Ейщарова сегодня выписывают, значит он будет в офисе самое позднее - завтра. А тогда ее собственное пребывание в офисе станет невозможным. Что делать - попроситься на длительную вахту? Или построить свой рабочий график так, чтобы как можно дольше с ним не сталкиваться? Или попросить себе напарника с широкой спиной и каждый раз за него прятаться?
Эша приподняла брови, озадаченно спрашивая себя, что она делает? Ей не четырнадцать лет. Раз все стало настолько предельно ясно, нужно продолжать жить так, словно ничего не произошло, и вести себя сдержанно... Только вот проблема в том, что эши шталь и сдержанность не имеют между собой ничего общего.
На ее голое колено присела крапивница, мягко покачивая расписными крыльями, другая бабочка опустилась на плечо, и Эша посмотрела на них со смешанным чувством раздражения и восхищения. Хорошо, что бабочки. В другой раз могут быть и осы. Хотя до сих пор ей так и не удалось почувствовать никого из многоногих обитателей этого мира, после истории с Бонни большинство насекомых почему-то перестало ее бояться, частенько проявляя излишнее любопытство, и это ее удручало. Потому что она, как раз-таки, вовсе не перестала их бояться.
На горизонте появился старший Оружейник, идущий через парк от офиса к автостоянке с расслабленной беспечностью человека, которому некуда торопиться, и Шталь изменила позу с вальяжной на деловую, спугнув при этом одну из бабочек.
- Миша, стой!
- Миша остановился, - сказал Михаил, притормаживая и лениво потирая голую грудь между расстегнутыми полами полосатой рубашки.
- Дай денег.
- Миша ничего не понял.
- Мне ни разу не заплатили с тех пор, как я здесь работаю! - возмутилась Шталь. - Раз ты пока главный, так, может, решишь этот вопрос?! Возможно, тебя это удивит, но мне тоже нужно есть! Мне бы не хотелось трогать свой счет в банке...
- Я могу потрогать твой счет в банке, - Михаил ухмыльнулся и, обрушившись рядом на скамейку, вытянул ноги. - Слушай, Шталь, я не занимаюсь финансовыми вопросами, но я уверен, что завтра Олег...
- Мне нужны деньги сегодня!
- Ну ладно, а сколько тебе надо?
- Ну так, разок пройтись по магазинам.
- Да у меня в жизни не было столько денег, чтоб ты разок смогла пройтись по магазинам! - откровенно ужаснулся Михаил. - И за что тебе платить? Ты уже три недели дурака валяешь!
- Кабинеты чисты, коридоры мытые, окна блестят, - Эша махнула рукой в сторону здания. - Можешь пойти проверить.
- Так это все не ты делаешь! Шталь, ты знаешь, что шантаж - это плохо?
- Да. А зачем ты спросил?
- Да просто так, - Оружейник потянулся. - Впрочем, меня это не удивляет, чего еще от тебя ожидать?
- Я так понимаю, мы возвращаемся ко взаимному отвращению?
- Ну, не так прям сразу, - Михаил пожал плечами. - И не к такой степени, конечно. Но должен же я к кому-то испытывать отвращение!
- Почаще смотрись в зеркало, - посоветовала Эша, и Михаил снисходительно фыркнул.
- Даже не знаю, что скучнее - слушать твой треп или пойти в финотдел и послушать, как Марат рассказывает девчонкам про то, с какой интенсивностью тошнит его беременную жену!
- Ты ужасный человек, - заметила Шталь.
- Просто мне нужен отпуск, - доверительно пояснил Михаил, осторожно почесывая стянувший щеку шрам.
- Скорее тебе нужен психиатр.
- Шталь, если я пойду к психиатру, то уже через несколько секунд отпуск понадобится самому психиатру, - Михаил откинулся на спинку скамейки. - Хотя, скорее всего, ему понадобится больничный. И, кстати, тебе тоже, если не оставишь мужиков в покое и не займешься своими швабрами сама!
- Ой, ради всего святого, Монтрезор! - пропищала Шталь, поворачиваясь и забрасывая ноги на скамейку.
- Слушай, Эша, - проворчал Оружейник, - я, конечно, понимаю, что сразу антагонизм никуда не денешь, но не пользуйся тем, что я не такой зашибись образованный, как ты! Если хочешь оскорбить, так, елки, делай это нормальными словами!
- Да это вообще не оскорбление. Это цитата из По.
- Еще лучше! - окончательно обиделся Михаил.
- Я имею в виду известного писателя Эдгара Алана По.
- А-а, - тут же успокоился Михаил, извлекая измятую сигаретную пачку, - ну, я так и подумал!.. И все же...
- Знаешь, если откровенно, я ничего против тебя не имею. Хотя ты - самовлюбленный идиот, обожающий выставлять напоказ свой голый торс и считающий, что круче его никого во всем белом свете нет!
- Ну вот, совсем другое дело! - удовлетворенно сказал Михаил.
- Я рада, что смогла тебе угодить, - Шталь привалилась спиной к его боку и позволила себе совершенно нерабочий зевок. - Кстати, не знаешь, кто спрятал Костину гитару?
- Нет. Но наверное какой-то очень хороший человек.
Эша хихикнула, размышляя о том, как подвести Оружейника к разговору о больнице - спрашивать напрямую не хотелось, особенно потому, что остальные-то может просто и догадывались, а вот Михаил знал наверняка. Тяжелая дверь офиса отворилась, и между сонными львами прошел Байер, имея привычный раздраженный вид. Не обратив внимания на бездельничающих антагонистов, он, сердито дымя сигаретой, обогнул совершавшего утренний моцион толстого офисного кота и распахнул дверцу своей машины. Что-то громко, празднично хлопнуло, и Байер с ног до головы погрузился в густейшее белое облако, вырвавшееся из открывшейся дверцы.
- О, похоже, Шофер снова в строю, - констатировал Оружейник, который, едва напрягшись в момент хлопка, тут же расслабленно осел обратно на скамейку. Байер, похожий на мельника, отстоявшего тройную смену, пробежал мимо них, оставляя за собой белые вихри и оглашая окрестности громкими ругательствами, перевалился через бортик фонтана и окунул руки в воду. Тряхнул головой, произведя небольшую вьюгу, после чего принялся стаскивать с себя одежду и свирепо ее выколачивать, продолжая произносить множество нехороших русских слов.
- Ничего интересного, - Михаил закрыл ей глаза ладонью. - Игорех, и чем это тебя...
- Сахарная пудра! - Байер швырнул одежду на плиты и перелез через бортик в фонтан. - И где только взял столько?!
- Раньше это была бы какая-нибудь дрянь, - заметила Эша, пытаясь выглянуть из-за закрывавшей обзор ладони. - Приятно видеть, что люди налаживают отношения.
- Тебе нельзя мочить повязку, - напомнил Оружейник.
- Мне и Шофера нельзя мочить, однако я сейчас сделаю и то, и другое! - рыкнул Байер, яростно плещась среди струй. - Ничему человека жизнь не научила!
- Я думаю, Костик делает это по инерции, - Эша ткнула указательным пальцем Оружейнику под ребро, тот дернулся, опустив руку, и Шталь поспешно отодвинулась на противоположный край скамейки. - К тому же, кто-то спрятал его гитару, и он ужасно расстроен. Никто ему не сочувствует, вот он и пытается привлечь к себе внимание...
- Делая из меня пасхальный кулич?! Я очень тронут, сразу стал такой сочувствующий! Что ж он ваше внимание так не привлекает?! - огрызнулся Игорь, усаживаясь на бортике.
- Потому что ему важно именно твое внимание. Он тебя уважает.
- Очередные психологические выверты! - Байер сплюнул и принялся собирать свою одежду. - Я как-нибудь обойдусь без его уважения. Но вначале...
- Поговори с ним, и он перестанет себя так вести. Ты ж, как Костя вышел, двух слов с ним не сказал, а он ведь чуть не погиб. Естественно, он обижается.
- Никто не просил его подставляться под эту машину! - Игорь, шлепая мокрыми ногами, подошел к ним и забрал у Михаила сигарету. - Я рад, что он жив-здоров, но это вовсе не значит, что я должен с ним обниматься!
- Просто будь с ним поделикатней, - попросила Шталь. - Скажи ему что-нибудь проникновенное.
- Проникновенное?.. - Игорь задумался, прищурившись на сигаретный дым. - Ладно, я попробую.
Он сердито удалился, а Михаил, пощелкав опустевшими пальцами, полез за новой сигаретой, другой рукой потирая то место, куда ткнулся шталевский перст.
- Миша, - осторожно произнесла Шталь, - я хотела тебя спросить о том, что было тогда на кладбище...
- Ты же вроде сказала, что тебе не понравилось, - удивился Оружейник.
- Дурак, я не про это! Ты тогда кинулся к этой старушке, чтобы этот... это существо, изгнанное ее злостью, отвлеклось от нее и напало на тебя?
- Ну, в общем, да, - неохотно ответил Михаил. - Злость не изгнала его, она его взбаламутила, как ил на дне... он потерял над бабулькой контроль - всего на мгновение... и он бы вернулся обратно.
- Но тут он почуял тебя. И узнал.
- Если б он уже целиком наполнил ее своей накопленной дрянью, ничего бы из этого не вышло.
- Но осколок все равно можно было бы уничтожить огнем... только тогда сжечь пришлось бы и его носителя, верно? И проще и безопасней было сделать это с самого начала, - Шталь покосилась на собеседника. - А ты хороший человек, Миша.
- Ничего подобного! - обиделся Оружейник. - Просто... - он смял пустую пачку и швырнул ее в урну, - просто я слишком часто видел... как умирали люди.
- Вы видели, - уточнила Эша. - Поэтому и он поехал один? Миш, скажи честно. Если оценить все ваши возможности и ситуацию возле станции, о которой я тебе рассказывала во всех... практически... подробностях. Если б вы тоже поехали... кто-нибудь бы погиб?
- Честно? - Михаил поджал губы.
- Честно.
- Да. Шталь, может поговорим о чем-нибудь более приятном? О погоде, о кризисе, о том, что ты сегодня плохо выглядишь...
- Это неправда! - возмутилась Эша, тут же захлопав по карманам в поисках зеркальца. - Скажи, что это неправда!
Дверь офиса открылась, выпустив Байера, который успел сменить одежду и теперь выглядел почти спокойным. Несколько секунд спустя следом за ним вышел Шофер и, прихрамывая, деловито застучал тростью по асфальту, свободной рукой поправляя сползающий с плеча гитарный ремень.
- В общем, ты была права, - сообщил Игорь, поравнявшись со скамейкой, и Эша обрадованно улыбнулась.
- Да? Значит, все прошло хорошо?
- Ага. Я дал ему в морду.
- Что?.. - Эша перевела взгляд на подошедшего Костю, тут же подметив его слегка припухшую правую скулу, а также то, что Шофер, похоже, нисколько не выглядит огорченным. - Ты его ударил?!
- А потом он нашел мою гитару! - Шофер торжественно похлопал свою обретенную драгоценность. - Знаешь, где она была?! У Скрипачки в кабинете! - на его лице появилось негодование. - Ты представляешь?! Она трогала мою гитару!
- Раз она трогала твою гитару, то ты обязан на ней жениться, - сказала Шталь.
- Почему это?! - испугался Шофер. - Ты ведь шутишь?
- Конечно, - милостиво призналась Эша.
- Слава богу. А то я уж подумал - мало ли, может, у них там в Корее такой обычай...
- Скрипачка из Калмыкии, - перебил его Байер раздраженно. - Вы едете за Олегом? Уже почти одиннадцать.
- Конечно, - Михаил вскочил и протянул руку Эше. - Ты...
- Не думаю, что в этом есть необходимость - там и без меня народу будет достаточно, - Эша сделала ладонью отсылающий жест. - К тому же, мне есть, чем заняться.
- Как знаешь, - Михаил кивнул, плохо скрывая то, насколько он доволен шталевским решением. Эша отрешенно улыбнулась, и принялась смотреть, как солнце играет в фонтанных брызгах, краем глаза наблюдая за удаляющимися коллегами.
* * *
Если вы никогда не прятались в самой гуще самых обыкновенных барбарисовых зарослей, то Эша Шталь, двадцать минут назад ставшая большим специалистом в этом вопросе, может уверить вас, что это очень и очень больно. В барбарисе не просто было больно находиться - в нем больно было даже дышать. Впрочем, бесчисленные колючки втыкались в нее даже когда она совершенно не шевелилась, словно Шталь угодила в разговоренный Садовниками барбарис, ставший прирожденным садистом и теперь по собственной воле вонзавший в Эшу все колючки, которые только могли до нее дотянуться. Правда, Садовники наверняка поработали с этой изгородью, ибо, несмотря на конец сентября, барбарис самым нахальным образом цвел, желтые цветы-колокольчики щедро наполняли шталевские ноздри густым терпким ароматом, и среди них жужжали бесчисленные пчелы. Она уже с трудом сдерживалась, чтобы с воплями не выскочить из кустов, но тогда ее местонахождение было бы тут же раскрыто.
Естественно, все, как всегда, вышло очень глупо.
В больницу Эша не поехала вовсе, поэтому когда прочие сотрудники института исследования сетевязания покинули здание и, взбудоражено галдя, погрузились в машины и укатили, она вызвала такси и направилась прямиком к ейщаровскому особняку. Адрес она окольными путями заранее выведала у старшей Швеи Танечки, не вызвав у нее вопросами никаких подозрений.
Эша рассудила, что, покинув клинику, Олег сегодня, скорее всего, отправится домой. Разумеется, он будет очень рад увидеть друзей и коллег, но вряд ли тут же закатится с ними в какой-нибудь ресторан. В крайнем случае, если она ошибается - просто потеряет немного времени, только и всего.
Никакого плана действий у нее не было и обозначать свое присутствие Эша не собиралась. Откровенно говоря, она не особенно задумывалась над тем, что и почему делает, зная только одно - если попадется, то будет крайне глупо выглядеть. Просто хотелось посмотреть, как он приедет домой. Конечно, есть вероятность, что он пригласит комитет по встрече в гости, и тогда она посмотрит, кто войдет. И кто останется дольше всех... А может, и не станет смотреть. Просто убедится, что он вернулся, и поедет обратно на работу...
Детский сад какой-то, если честно!
Ейщаровский особняк был расположен недалеко от реки - трехэтажный домик с башенкой и терракотового цвета крышей, окруженный внушительным забором с коваными ажурными воротами, который, впрочем был почти незаметен на фоне окружавшей его зелени. Даже та часть особняка, которая выглядывала из-за деревьев, выглядела уютно, ухоженно и в то же время казалась странно нежилой, отчего особняк походил не столько на чей-то дом, сколько на тщательно оберегаемый музейный экспонат. Неудивительно - когда в последний раз хозяин был дома?
Особняк стоял отдельно от других, соседей можно было не опасаться, поэтому Шталь со спокойной душой отпустила такси, решив побродить вокруг, все как следует разглядеть и найти для себя местечко поуютней и побезопасней с хорошим видом. Однако она успела только вплотную подойти к густой высокой барбарисовой изгороди возле запертых ворот, посмотреть сквозь решетку на широкую дорожку, убегавшую за угол дома, да на изогнутую изящную лестницу, ведущую к закрытой двери, как с той стороны, откуда она только что приехала, долетел громкий слаженный шум двигателей. Обернувшись, Шталь к своему ужасу, узрела стремительно приближающийся знакомый автомобильный кортеж, который возглавлял суровый джип Оружейника, и в панике, пригнувшись, вломилась в самый центр изгороди, только секунду спустя ощутив, что делать этого было никак нельзя.
Теперь она, покусывая губы и страдальчески гримасничая, зло наблюдала сквозь густое сплетение ветвей за жизнерадостной толпой коллег, окружившей Ейщарова и упоенно предававшейся болтовне. Сосредоточенная на собственных болезненных ощущениях, Эша не особенно прислушивалась к словам, и мечтала только об одном - чтобы все как можно скорей уже куда-нибудь ушли. Какая-то особо нахальная пчела уселась ей на нос, Шталь испуганно сморщилась, и пчела сменила дислокацию, перелетев ей куда-то на макушку.
Но, наконец, комитет по встрече расселся по машинам и укатил прочь. Остался только Михаил, который, наклонившись, тихо что-то сказал Ейщарову, потом Олег, отрицательно покачав головой, открыл ворота, и они вошли внутрь. Облегченно вздохнув, Эша было шевельнулась, но удалявшиеся шаги вдруг замерли, после чего принялись возвращаться, и она снова застыла, прищурившись, когда одна из колючек воткнулась ей в висок.
- И все же я предпочел бы, - прогудел Оружейник, - чтобы ты...
- Миша, хотя бы час я могу побыть один? - чуть раздраженно перебил его ейщаровский голос. - Вы все проверили, чего еще?
Эша попыталась рассмотреть говорившего, но Олег остановился в открытых воротах, и за толстыми привратными столбами его не было видно. Зато хорошо было видно Михаила, особенно его негодование.
- То есть, насколько я понимаю, все начинается по-новой?!
- Иди! - со смешком сказал Ейщаров. - Я приеду в офис вечером. А сейчас буду заниматься важными государственными делами.
- Какими это? - насторожился Оружейник.
- Спать лягу.
- Мы все равно будем поблизости! - пригрозил Михаил, после чего погрузился в свою машину и сердито уехал.
Наступила тишина, но Эша не слышала не скрипа закрываемых ворот, ни звука удалявшихся шагов - Олег все еще стоял перед домом. Раздался слабый щелчок, и сквозь барбарисовый аромат к шталевским ноздрям подобрался запах сигаретного дыма. Она осторожно вытянула шею - из-за привратного столба виднелась рука с дымящейся сигаретой. Держать голову в таком положении было больно, и Шталь осилила десять секунд, после чего голову пришлось опустить. Теперь она видела только сизую струйку дыма.
Ладно, пока он курит, я сижу.
Эша чуть шевельнула затекшей рукой, глядя на дым, потом, не выдержав, снова вытянула шею, чтобы увеличить обзор, и сердце глухо стукнуло в груди.
Дым по-прежнему выматывался из тлеющей сигареты. Только сигарета эта теперь была пристроена в одном из узорчатых завитков приоткрытой воротной створки.
"Ой!" - мысленно успела сказать Эша.
- И чего это вы, мадемуазель, там делаете?
Притворяться, что ее тут нет, было уже бессмысленно, и Шталь, скосив глаза на Ейщарова, который теперь стоял прямо напротив нее, с интересом разглядывая сквозь сплетение ветвей, ответила совершенно честно:
- Ничего.
- Верю, - Олег кивнул. - Делать что-то в барбарисе довольно сложно. Зачем ты туда залезла?
- Ну... осень... Думала, может грибы пошли.
- Куда пошли?
- Не смешно! - вспылила Эша и, дернувшись, ойкнула, когда очередная колючка оцарапала ей губу. - Я... Я просто зашла узнать, как дела. Ну и... решила, пока никого нет, немного отдохнуть.
- В барбарисе? С южной части дома растет спирея, отдохнула бы в ней, если уж так приспичило посидеть среди зелени, - ветви хрустнули, раздвигаясь. - Давай помогу...
- Не надо мне помогать! - оскорбленно прошипела Шталь. - Я и сама могу вылезти!
- Ладно, - спокойно сказал Олег и, отвернувшись, направился к воротам. С полминуты Эша отчаянно трепыхалась, пытаясь вывинтиться из барбарисовой кущи и издавая сдержанные болезненные звуки, потом неохотно произнесла:
- Я не могу сама вылезти!
- Что-что? - с ехидцей спросил ейщаровский голос.
Шталь зло сжала губы, решив больше не издавать ни звука и вообще больше ничего не делать, и в конце концов скончаться в этой изгороди от обезвоживания, голода или старости. Потом ветви снова раздвинулись, и Олег внимательно посмотрел на нее, оценивая шталевское положение.
- Господи, как ты вообще ухитрилась так глубоко забраться?! - искренне удивился он. - Ладно, я подержу ветки здесь, а ты попробуй...
- Тогда ты тоже поцарапаешься, - с сердитой удрученностью заметила Эша.
- Ничего.
Около пяти минут они воевали со свирепыми колючими кустами, но в конце концов барбарис проиграл, выпустив пленницу и выбросив белый флаг из лоскута от подола ее платья, повисшего на одной из веток. Светлая рубашка Ейщарова украсилась россыпью крошечных алых пятнышек, шталевское же платье потеряло всякое сходство с платьем, и выбравшись на дорогу, Эша кое-как одернула образовавшиеся лохмотья, закрывая исцарапанные ноги, и мрачно уставилась на асфальт, чувствуя себя совершенно кошмарно и желая немедленно сквозь этот асфальт провалиться.
- Ну, могло быть и хуже, - констатировал Олег, выуживая из ее всклокоченных волос возмущенную пчелу. - Наверное, красивое было платье?
Шталь что-то неразборчиво пробормотала, не в силах поднять глаза и продолжая разглядывать асфальт. Она с ужасом чувствовала, как предательски начинают подпрыгивать губы.
- Что ж ты молчишь? - его пальцы смахнули что-то с ее щеки. - Разве возможно такое, чтоб тебе было нечего сказать?
Эша невольно потянулась к хризолиту за благоразумным советом, но тут же вспомнила, что оставила камень дома.
- Ну... в общем... ладно, - ее взгляд изменил направление и уткнулся в сторону реки. - Я пойду.
- А что так? Здесь еще много всяких кустов.
Эша возмущенно вздернула голову, и увидела, что он улыбается - нехорошей, отрешенной улыбкой взрослого, наблюдающего за ребенком, которого он не воспринимает всерьез. Его лицо уже не было таким бледным, и больше не казалось лицом призрака, но глаза еще не обрели знакомую яркость, хотя смешинки, танцевавшие в их глубине, были весьма и весьма знакомы.
- Я понимаю, как уморительно все это выглядит со стороны, - сквозь зубы произнесла она. - Я просто... думала узнать, все ли в порядке, просто не хотела, чтобы меня кто-то видел. Потому что они и так... и так... они и так...
- Что?
- Ой, да ладно! - не сдержавшись, выкрикнула Шталь. - Лжец той ночью очень подробно разъяснил специфику твоих разговоров! Ты все прекрасно понимаешь! И они все тоже прекрасно понимают! Я... - она вдруг заговорила почти шепотом, - я очень привязалась к ним, и все настолько... но теперь... - Эша запнулась, потом продолжила еще решительней. - Одним словом, я не могу здесь больше оставаться.
Шталь, ты хоть осознаешь, что ты сейчас брякнула?
Когда-то ты говорил, что у тебя неплохие связи, что ты можешь подобрать для меня хорошую должность. Также ты говорил, что никто в Шае не посадит меня в карантин, и что я - свободный человек, невзирая на все мои способности. Это правда?
- Да, - ровно ответил Олег, стряхивая муравья с рукава рубашки. Улыбка исчезла с его лица, и оно приобрело деловое выражение, которое всегда так ее раздражало.
- Я бы хотела вернуться в Москву. Ты можешь это устроить?
Что ты несешь?!
- Конечно, - Ейщаров пожал плечами. - Мне понадобится некоторое время... скажем, неделя. Я дам тебе знать. Что-нибудь еще, Эша? Я еще чем-то могу тебе помочь? Не стесняйся, говори, если что-то нужно. После такого вклада в деятельность института исследования сетевязальной промышленности... - он улыбнулся, и теперь улыбка была теплой, приветливой, почти дружелюбной. А ведь ему и правда все равно. Зачем она попросилась в Москву?.. А что, если это не она? Что, если это он?! Что, если это опять разговоры, опять магия - и сейчас не те обстоятельства, когда этой магии можно противостоять. Не тот случай. Она ведь сама хотела как можно реже с ним встречаться. Душа начала наигрывать неумелый мотивчик, а он превратил его в законченную мелодию... Как теперь понять, где что - и сейчас, и в прошлом? Как отделить чужие разговоры от самой себя?
- Да, мне еще что-то нужно, - Эша снова одернула разлохмаченный подол платья, встрепенувшийся было от порыва ветра, - одернула с такой силой, что ткань жалобно треснула. - Буду очень признательна, если ты никому не расскажешь, как вынимал меня из кустов.
- Это нелегко, - задумчиво отозвался Олег и кивнул, - но я постараюсь. Зайди завтра к Нине Владимировне, она с тобой рассчитается за этот месяц.
- Удачи, Стальная Эша, - Ейщаров, усмехнувшись, чуть склонил голову набок, а потом, вдруг резко шагнув вперед, крепко сжал ладонями ее виски, наклонился и, почти касаясь лбом ее лба, тихо, глухо произнес:
- Шталь, ну что ты творишь?.. что ты творишь?!..
Он все испортил. Даже не словами. Касанием ладоней, звуком голоса, глазами, которые оказались близко, как никогда - всем этим в одно мгновение превратил решительную, обезумевшую женщину в растерянную девчонку, и сердце, бившееся в бешеном ритме, стало бестолково трепетать, словно испуганная бабочка под накрывшими ее пальцами.
- Я... я не знаю... - с трудом выдохнула она и попыталась вывернуться, но собственные руки тут же предали, метнувшись вверх и прижавшись к его ладоням, крепче вжимая их в виски. На мгновение все вдруг стало каким-то нереальным, живым осталось только это прикосновение - казалось, что если ладони исчезнут, то все закончится, три недели превратятся в видение, и она очнется на мокрой ночной поляне, и вокруг будет только кровь, и глаза будут закрыты, и губы будут неподвижны и холодны. Не выдержав, Эша потянулась вперед, но ейщаровские ладони почему-то не пустили ее, продолжая мучить расстоянием, и Олег слегка качнул головой - то ли в знак отрицания, то ли это просто был неосознанный жест.
- Ты действительно хочешь уехать?.. Не отводи глаза!.. отвечай! Ты действительно этого хочешь?!
- Я не знаю... - Эша облизнула пересохшие губы. - Я не знаю... мое это или нет... Все, что я чувствую... Я не знаю... разговоры это или правда...
Глаза, обращенные к ней, мгновенно затянулись льдом, и Олег, отодвинувшись убрал ладони от ее висков. Эша попыталась было их удержать, но Ейщаров, прищурившись, деликатно и равнодушно стряхнул с рук шталевскую хватку.
- Я понял тебя, - ровно и холодно сказал он, отступая на шаг, и сунул руки в карманы брюк. - Могу тебя успокоить, Эша. Я говорил с тобой три раза. Первый раз - в день нашего знакомства, уговаривая согласиться на работу. Второй раз - в супермаркете, когда ты совсем раскисла, и я пытался тебя взбодрить. Третий раз - в офисе, наравне с остальными, когда хотел уехать один. Три раза - и я назвал тебе три цели. Ничего другого не было. И быть не могло. Так что не переживай, ты вовсе не зачарованная принцесса.
Эша застыла, глядя перед собой остановившимся взглядом. Да, это действительно было волшебство - самое настоящее волшебство, но не имеющее никакого отношение к магии Говорящих. Волшебство, в которое она не поверила и которое только что превратила в пепел.
- Знаешь, Шталь, - Ейщаров вытащил из воротной завитушки истлевшую сигарету и щелчком отправил ее в барбарисовые заросли. - наверное, тебе действительно лучше уехать.
Повернувшись, он прошел в раскрытые ворота и, не оглядываясь, неторопливо зашагал по дорожке к дому. Эша медленно подняла ладони, с силой прижала их к мокрым щекам и потянула вниз, оставляя красные полосы.
- А я знаю, что было настоящим, - прошептала она, глядя мимо дома - туда, где у воды легко шевелили ветвями березы. - Я теперь знаю, что так действительно бывает. Я никогда в это не верила, я всегда считала, что это романтические сказки для всяких дурочек... Ну сами посудите, как такое может быть? Как такое возможно? Стреляют в одного, но умирают двое... Как это так?
Шаги стихли. Он ушел. Все. Но Эша продолжала говорить, сама не зная зачем.
- А оказывается, это правда. Сутки, целые сутки... сказали, нет надежды, сказали, очень жаль... И так это было жутко - ходишь, говоришь, даже смеешься чьим-то шуткам, и сердце бьется - а ты мертвая ...
Она сглотнула, поворачивая голову, и наткнулась на него взглядом, когда он уже проходил в ворота. Он шел прямо на нее - быстро, резко, и в этой резкости было что-то пугающее. На мгновение ей показалось, что сейчас он ее ударит, и Шталь, коротко вздохнув, приподняла руки, но Олег оттолкнул их, пальцы одной его руки больно сжались у нее на плече, другой - на затылке, и он, дернув ее на себя, поймал губами вырвавшийся у нее испуганный возглас.
Потом все куда-то исчезло на много-много лет - возможно, на века, а то и на тысячелетия, и когда Эша пришла в себя, то обнаружила, что они уже стоят за воротами, возле крыльца. Вернее, стоит только Олег, а она свернулась у него на руках, уткнувшись носом ему в щеку.
- Что ты делаешь?! - всполошилась Шталь и попыталась высвободиться. - Поставь меня! Олег, ты только из больницы!.. тебя нельзя поднимать уборщиц!
- Можно, если они без швабры, - Ейщаров улыбнулся и крепче сжал руки, усмиряя ее слабые трепыхания. - Шталь, пообещай мне не толкать больше таких готических речей, хорошо? Напугала.
- Но ведь подействовало, - пробормотала Эша, щурясь и по-кошачьи потираясь щекой об его щеку.
- Подействовало. Хотя это ведь не настолько правда, а?
- Пусти! - вскинулась она и задергалась уже по-серьезному. - Пусти меня, я пойду!
- Куда ты пойдешь?
- В Москву! Пусти!
Олег, засмеявшись, осторожно опустил ее на дорожку, но Шталь, в противовес своему заявлению, обхватила его руками и замерла, чувствуя, как его пальцы скользят среди ее спутанных волос.
- Прости, что я не пришла в больницу, - прошептала она. - Я... просто я...
- Ты струсила, - спокойно произнес рядом с ее ухом ейщаровский голос. - Как это все странно - один человек, очертя голову, мчится за другим на верную смерть, ввязывается в драку, и ему все нипочем, а потом, когда вокруг спокойно и безопасно, он боится даже посмотреть тому другому человеку в глаза.
- Я все испортила, - призналась Эша севшим голосом. - Тебя из-за меня чуть не убили!
- О чем ты говоришь? - с искренним удивлением спросил Олег и, приподняв ее голову, заглянул в глаза. - Дурочка, что ты такое говоришь? Ты ничего не испортила. Ты дала мне время.
- Тебе не следовало разговаривать с остальными! Если бы вместо меня поехали подготовленные люди...
- ... то я, вероятней всего, ничего бы не узнал. Ты все сделала правильно, ничего не испортила, хотя я предпочел бы, чтоб тебя там не было...
- Ты спас меня от пули, и она попала в тебя!
- Хм, - Олег вздернул одну бровь. - Это не приходило мне в голову.
Эша сокрушенно посмотрела на него, но тут же приметила озорной блеск в его глазах, сердито дернула губами и отвернулась.
- Я очень беспокоился, когда ты не пришла. Думал, может что-то случилось. Потом думал, что, возможно, ошибся во всем... А на следующий день увидел, как ты прячешься в кустах сирени, и понял, что все в порядке.
- О, господи! - в ужасе сказала Шталь, закрывая лицо растопыренными пальцами.
- Не буду отрицать, что это льстит, - Ейщаров усмехнулся. - Ни одна женщина еще не шпионила за мной из кустов.
- Пожалуй, пойду-ка я, все-таки, в Москву, - заявила Эша, вяло выворачиваясь из его рук, но Олег притянул ее к себе, и его ладони вновь легли на шталевские виски.
- Пойдем лучше домой, Эша, - тихо сказал он. - Пойдем домой.
Эша потянулась к нему, и в этот раз его руки не возражали. Через несколько минут, неохотно оторвавшись от его губ, она потрясенно, почти испуганно произнесла:
- А ведь я действительно могла уехать! Взять и уехать - как идиотка! Вот что меня раздражает в этой ситуации - то, что ты опять оказался умнее меня!
- Ничего страшного, - заверил Олег. - Из двух влюбленных идиотов хоть один да должен что-то соображать.
* * *
- Ну, я же говорил! - торжествующе провозгласил Электрик. - Давай!
Михаил, издав раздраженное рокотание, шлепнул на протянутую ладонь две денежные купюры, и потряс головой, словно все еще не мог поверить в то, что видел. Рядом треснула ветка, и Шофер, которому в нос попала пыльца, громко чихнул и тут же испуганно зажал рот ладонью, ткнувшись лицом в траву.
- Не беспокойся, они ушли, - со смешком сказал Байер, отводя от себя золотистую нить паутины. - Все, можно и нам уходить, ты видел достаточно, а дальше подсматривать - это уже извращение. Упрямый ты, Миха - не верить в очевидное. Все знали, что к этому и шло!
- Это неправильно, - пробормотал Оружейник. - И вообще зря они его так рано выписали! Только-только был при смерти - и тут же...
- А по-моему, после тяжелого ранения завалить девчонку - святое дело! - важно заявил Костя.
- Да? - фыркнул Игорь. - И многих ты завалил?
- Да пошел ты! - огрызнулся Костя, с треском восставая из кустов и глядя на далекий особняк.
- Нехорошо все это! - вознегодовала Нина Владимировна. - Как вы можете подглядывать за людьми!
- А ты чем тут сейчас занималась? - изумился Михаил.
- Я здесь была по делу! - с легким смущением отрезала старшая Факельщица, грациозно выбираясь из зарослей. - Хотела убедиться, что у них все хорошо! А теперь - все! - марш-марш на работу!
- Хорошо... - протянул Михаил так тихо, что никто, кроме него, не услышал этих слов, и прищурился, глядя на закрытые кованые ворота. - Нет, нехорошо. Как может быть все хорошо у двоих, одного из которых не существует?
* * *
Они шептали. Шептали ни о чем, возможно, сами того не замечая, - так человек, погруженный в сладостные мечты или в счастливые воспоминания, может начать бессознательно мурлыкать себе под нос какой-то незатейливый мотивчик. Бесплотный, беззвучный шепот тянулся отовсюду, танцевал среди приглушенных солнечных лучей и ткал свой, особый узор расслабленной, умиротворенной тишины. Только однажды ей доводилось слышать многоголосие вещей - в гостинице Домовых, но там было все иначе. Легкие, воздушные ощущения - повсюду, куда не взгляни - все вещи, и даже сам дом - во всем была жизнь. Наверное, так бывает, когда человека переполняют эмоции, когда их так много и они так сильны, что хлещут через край, и их вбирают в себя окружающие его вещи. И если эти эмоции прекрасны, то вещи вокруг начинают петь, и если сосредоточиться, то можно почувствовать их улыбки.
- Они говорят, - тихонько пробормотала она. - Я их слышу, они все шепчутся... От них исходит такой восторг, будто они ощущали то же, что и мы. Мне от этого немного не по себе. Как будто вокруг полно народу.
- Не слушай их ощущения, - Олег забросил руку за голову. - Сосредоточься на своих. Это помогает.
Эша приподнялась, потрясенно глядя на него.
- Ты тоже можешь чувствовать вещи? Мне казалось, ты чувствуешь только людей.
- Странно, что после твоих приключений с зонтиком ты задаешь мне этот вопрос.
Она удивленно плюхнулась обратно на подушку и некоторое время молчала, потом уткнулась в подушку локтями, умостив подбородок на переплетенных пальцах.
- Ты такой же, как я. Да?
- Я могу слышать разные вещи. Иногда договариваться с ними. Но и то, и другое у меня получается гораздо реже чем у тебя, и я никогда не видел их мечты... Эша, не пытайся убрать с лица самодовольство - у тебя это все равно плохо выходит.
- Значит, нас трое? Таких, которые могут ощущать разные вещи... Ты, я и... Лжец. Говорящий с душами, Говорящая с судьбой и Говорящий... с иллюзиями. Точнее, с ложью. Трое... Или есть кто-то еще?