Моей подруге Лидке, никогда и ни при каких условиях нельзя говорить две фразы: "Тебе это не идет!" и "Тебе это мало!".
К Лидке идет ВСЕ! А понятие "размер" ее совершенно не волнует.
= = =
Перетекая из одной египетской лавки в другую, мой взгляд вдруг падает на красное, совершенно крошечное платье. В этой крошке было что-то такое, определяемое мною как "вызов обществу". Метнув взор в сторону подруги, я увидела, как платье и Лидка визуально соединились воедино.
- Тебе нравится? - с надеждой на "нет" спросила она.
- Да - ярко и живенько выстрелила я.
- Мне тоже! - ответила Лидка, - но можешь померить - снизошла она.
Я рванула к раздевалке, но через несколько секунд вышла оттуда с лицом, как будто свежепобитым этим же платьем.
- Ну что, мало? - улыбнулась довольная подруга. - Ну, а теперь, мой черед! Не прошло и секунды, как с воплем: - Мне как раз! - она вылетела из примерочной комнаты.
Несколько слов о Лидке...
Блондинка, бальзаковского возраста, как будто только что сошедшая с полотна Рубенса, без всяких комплексов и проблем.
Я - брюнетка, вряд ли вдохновившая фламандского живописца своим легким намеком на грудь. Зато с кучей комплексов и проблем.
О платье...
Яркое, красивое и красное, и если бы оно висело в отделе белья, то называлось бы красивой майкой.
Мелкий смуглый продавец прыгал вокруг как мяч вокруг пышного лидкиного белого тела и вопил: - "Это стреч!"
Стреч, по-русски, означало, - тянешь вниз - прикрываешь трусы. Но, при этом, автоматически оголяешь соски.
- Ну что ты стоишь, как каменная? - бросила Лидка на ходу и, процитировав свою коронную фразу: "Кому не нравится, тот пусть не смотрит. Это их проблемы. Я на отдыхе" - направилась к выходу.
= = =
Уже в отеле, еле дождавшись наступления вечера, мы с Лидкой наконец торжественно двинулись в сторону ресторана. Продавец не обманул, это был действительно стреч, который стал при любом колыхании Лидки превращаться в майку, а уж при ходьбе - в лиф, при этом демонстрируя окружающим Лидкины стринги. Вместе с Лидкиными трусами наружу стали выползать все мои комплексы, и я вяло проблеяла:
- Лидк, может тебе постоять немного, не двигаясь?
- Тебе надо, ты и постой, это твои проблемы, - фыркнула она.
- Да нет-нет, перед зеркалом. Вон там, какое большое красивое висит, не шевелись только! - предложила я.
И вот мы все у зеркала: Лидка, тело, туфли на высоком каблуке и красное платье-лиф перемещающееся то вверх, то вниз. Лидка ведь живая, все-таки дышит.
Самой трудной задачей было добраться до нашего стола, до того момента, как платье успеет превратиться в лиф. Лидка уверено сделала несколько шагов и двинулась вперед, я чуть поодаль для контроля ситуации. В воздухе воцарилась тишина. Туристы замерли. Весь обслуживающий персонал вытянулся в шеренгу. Лидка буквально разрезала онемевшую толпу, как торт ножом. Она чувствовала себя генералом, а я - "платьехранителем". Мне казалось, что такой вход военные называют "свиньей". Чем ближе мы подходили к столу, тем улыбок становилось больше, платья меньше, а "гуд ивнингов" чаще. Наконец дойдя до столика, Лидка плюхнулась до кресла, закинула ногу на ногу и вынула сигарету. Пятнадцать зажигалок вспыхнули одновременно. Она прикурила от всех сразу.
- Как хорошо, Танюшка, - потянулась Лидка, - Мы на отдыхе, кому не нравится, пусть не смотрит, это их проблемы!
- Да - тупо соглашаюсь я и заказываю пиво Гиннес с жирным чизкейком.