Красно-кирпичная "девятка" с трудом вырвалась из "пробки" на Кутузовском проспекте и, продвинувшись немного в сторону Киевского вокзала по Большой Дорогомиловской улице, опять застряла в едва ползущем в сторону Москва-реки потоке автомобилей.
- Зачем я только согласилась? - с раздражением заявила дочь Андрея Андреевича, сидевшая за рулем "девятки". - Ты что, своим ходом до МИДа добраться не мог? Я ведь сейчас на работу опоздаю. И вот так каждый день, что утром, что вечером - черта с два здесь из-за этих кортежей с начальниками проедешь. Летят как оголтелые, а все остальные стой, жди, пока они проедут. Ну хорошо, утром куда летят, понятно - Отечество спасать, а вот вечером-то куда так торопятся с уханьем и свистом? На ужин, что ли? Неужели так жрать хочется?
- Ты пойми, миленькая, что люди они государственные, и время у них очень ценное. Жрать, впрочем, тоже хотят, как простые. А вообще-то, эта проблема не стоит выеденного Колумбова яйца. Я бы ее запросто решил.
- Интересно, каким образом?
- Нет ничего проще, доченька. Когда через несколько лет я стану президентом, то издам указ - "В целях предотвращения транспортных затруднений на Кутузовском проспекте города Москвы в период утренней миграции руководства страны с окрестностей Рублевско-Успенского шоссе в столицу, а в вечернее время в обратном направлении, повелеваю:
Первое. Организовать доставку руководства России в Москву и обратно на дачи водным путем с задействованием акватории Москва-реки, с учреждением соответствующих пристаней в местах компактного проживания начальства за пределами города и в пределах оного напротив Кремля, Белого Дома, посольства США, а также в других местах, где будет сочтено нужным.
Второе. Безопасность проплыва руководства страны на борту президентского линкора "Потешный" на всем протяжении маршрута обеспечить путем формирования флотилии сопровождения с привлечением стран-участниц антитеррористической коалиции в составе передового навигационного судна "Иван Сусанин", крейсера "Последний", эсминцев "Оборзевший" и "Раскоряченный", монгольского подводного ракетоносца "Хан Батый", правительственной плавучей харчевни "Дармоед" и эскадренного ликероносца "Ельцин". В зимнее время прокладку фарватера обеспечивает российско-украинский атомный ледокол "Чернобыль". Воздушное прикрытие возложить на лидера военно-воздушных сил России управляемый аэростат "Чугунный", наземное прикрытие с левого берега - на германский воинский контингент по умиротворению российско-белорусского конфликта "Горбатчофф" и российско-индийский сводный антитеррористический отряд легкой конно-слоновой кавалерии "Лютый Хульман", с правого берега - на эскадрон крымско-татарской янычарской конницы "Наша Ялта" и сочинский полк чеченских горнолыжников "Красная Поляна".
Третье. Командование флотилией, воздушными и наземными силами прикрытия возложить на главнокомандующего Военно-Морским Флотом России Архифельдмаршала первого класса Е.Б.Батькина-Безбашенного, протокольное обеспечение - на лейб-церемониймейстера М.У.Датского, харчевое довольствование - на обер-кашевара К.А.Кашкина, пропагандистское обеспечение - на пресс-секретаря Х.Р.Енапольского".
- Долго думал? Или сразу сочинил? - мрачно осведомилась дочь. - Если сразу, то неплохо бы тебе показаться врачу, лучше всего в институте Сербского. Сходи сам, пока не отвели.
- Ну, зачем же так, Ирочка?! Ничего особенного я не выдумал, все это суровая правда жизни нынешней и предстоящей. Нет, ты только вообрази, как будет хорошо - по реке красивые корабли плывут, инородцы на лошадях, слонах и лыжах едут, кремлевские гвардейцы в симпатичных мундирчиках флажками машут и в барабаны бьют. Германские зольдаты унд офицерен шнапс тринкен, гармошка шпилен и исполнять отшень грустный песня "Курки, яйца - карашо, партизанен - блëхо!".
На левом берегу реки взор людской услаждает скульптурная композиция - конный бюст градоначальника, разрывающего пасть Церетели. К подножию памятника, известного в народе под названием "Доваялся, мля!", благодарными москвичами возложены цветы, венки и ленты с надписями: "Спасибо, батюшка!", "Давно бы так !", "Наконец-то!".
Мужички камаринские торгуют на Горбатом мосту лаптями, шахтерскими касками, нестерильными шприцами, коноплей крученой да маковкой толченой, степенно судят да рядят - хряснется таперича шар "Чугунный" да об колокольню Ивана Великого, как давеча, либо Господь его пронесет?
Обыватели, завидев "Потешного", с борта которого гремит кантата "Державный зуд", добровольно испускают одобрительные междометия и восклицания - "Эва! Эка! Вона! Ух ты! Уря, ядрëн батон! Куды прëшь, желтоглазый! Табань, ëхтыть, там же мост!".
С моста, который опять забыли развести, в Москва-реку сигают москвичи и гости столицы с криками "Рятуйте, православные!". Их баграми вылавливают спасатели-молодцы, отпаивают нашатырной водкой с уксусом, суют им хрен в рот и в нос.
Напротив Киевского вокзала цыгане "шумною толпой" с одобрения начальства топят какого-то судейского, несогласного с предстоящим переносом столицы в Петроград. Там же, на набережной, шибко тошнит слона. МЧС делает ему искусственное дыхание, сочувственно причитает: "Хульмана, миленький, хобот ты в реку макал?! Хульмана, бедненький, воду оттуда сосал?!".
Посол американский приветливо машет с пристани новой, свежесрезанной башкой бен Ладена, зовет всех в гости, отобедать вместе с послами Хана Татарского, Эмира Башкирского, Богдо-гегена Калмыцкого, Абрека Северокавказского, Царя Сибирского, Великого Микадо Уссурийско-Камчатского да Султана Ярославского.
Народ веселится и ликует, что руководство само по себе, а он - сам по себе, и никаких тебе больше "пробок". Эх, не ценит начальство моих мыслительных способностей, никуда не продвигает, даже в Думу избраться не предлагает.
- Там и без тебя мыслителей хватает. Смотри, как бы тебя в Чечню на укрепление ихнего МИДа не продвинули. Кстати, папочка, баклажанчик ты мой старенький, тебе приходило в голову, что на такую армаду в Москва-реке никакой воды не хватит и что она просто из берегов выйдет?
- Да пусть выходит! Если мой водный проект не сработает, то реку эту можно среднеазиатам продать, как мэр того хочет, а русло заасфальтировать. Пусть по нему руководство и ездит. Опять же, народ ему мешать не будет.
- Ну, ты точно до высших сфер дозрел. Скучно мне! Давай музыку послушаем! - заявила дочь и потянулась к кнопке радиоприемника.
- Может, не надо, Ирочка? - попросил Андрей Андреевич, полагавший, что для слушанья отечественной попсы, загадившей эфир с утра до вечера, надо иметь бетонную голову, чугунные мозги и пустую душу.
- Ну, потерпи немного. Скучно же мне, говорю! - рассердилась дочь и включила радио.
В кабину автомобиля тут же ворвался веселый юношеский голос, радостно запевший о том, как "хорошо пожить бы с девушкой здоровой".
"Прав сынок!" - меланхолично подумал Андрей Андреевич. -"Действительно, неплохо бы плотно подружиться с какой-нибудь эдакой девушкой с широкой грудью, но ненадолго, недельки на две-три. На большее меня не хватит".
Жизнерадостного молодого самца сменила какая-то хриплая злая девица, сообщившая сквозь какофонию музыкального сопровождения, что если ее любимый вздумает уйти к другой, то она его съест и тот останется с ней навсегда.
Андрей Андреевич икнул с мучительным подвывом.
- Ты зачем так икаешь? - строго спросила дочь.
- Нервный тик! С души поперло от этой людоедки! Представляешь, вдруг я нечаянно загуляю, а маменька меня за это скороваркой по голове, да в суп! Страх какой! Ик!
- А ты не гуляй и даже думать об этом не смей, а то мамочке скажу. Ладно, не икай, я тебе другой канал включу.
- "...а теперь, дорогие детки, - зашептал вкрадчивый старческий голос, - послушайте русскую народную сказку о добродушном дедушке Педофилыче и жене его Зоофильевне, которую придумал специально для вас российский детский писатель Соломон Зигмундович Фрейд".
Представив, что эту "сказочку" сейчас, возможно, слушает его любимый внук, Андрей Андреевич перестал икать и заплакал.
- Выключи, ты! - всхлипнул советник. - Они сейчас еще марш "Юных пивососов" исполнят - "Дружно пиво все мы пьем, идиотами растем...".
Дочь пожалела папу и выключила радио. Тяжело вздохнув, она сказала:
- Слава Богу, приехали, наконец. Вот тебе твой МИД, папочка. Иди по своим делам и, пожалуйста, только Индией занимайся и никому никаких проектов не предлагай, ладно? Ну, дай я тебя на дорожку чмокну, бегемотик ты наш. Чмок! Ну, пока.
Часть 2
- Ну, как дела, Виталик? - фамильярно обратился советник к своему старинному знакомому, руководящему сотруднику Департамента Естественных Явлений.
- Ты знаешь, Андрюша, просто прекрасно. На днях наконец-то пересяду в сектор естественных отправлений.
- А чем он лучше твоего сектора естественных нарушений?
- Ты что, гораздо лучше! На новом месте меня все время в командировки, естественно, отправлять будут. Выступишь на каком-нибудь международном симпозиуме по борьбе с международным терроризмом или экологией, ляпнешь что-нибудь вроде: "А террористов этих из огнемета мочить надо!", да знай, считай командировочные. Поди, плохо? А здесь? Только и знаю, что всякие нарушения с ведомствами согласовываю. То, понимаешь ли, министерству Естественных Катаклизмов клизьму вставляешь за отправку гуманитарной свиной тушенки голодающим мусульманам, то с генералами из Министерства Национальной Обороны и Нападения собачишься из-за межконтинентальных самонамудящихся теннисных мячиков класса "Омлет", которые они Герцогу Уимблдонскому поставили. Кстати, хорошая вещь! Настоящий сплав военной смекалки и конверсии! Если грамотно таким мячиком воспользоваться, то противник после твоего удара больше нипочем на ноги не встанет, а весь призовой фонд тебе! Да вот беда - генералы наши этому Герцогу мячики со сбитым прицелом впарили, а он, Герцог то есть, вместо соперника, возьми да сразу главному судье и влупи на двести миллиметров ниже пупка, аж брызнуло! Судья, Маркиз де Свиньи, взвизгнул, значит, хрюкнул что-то такое невразумительное, да и с копыт долой. Теперь Герцог требует, чтобы они штраф за него заплатили, да маркизовым помпадуршам за упущенные половые возможности отступного отстегнули, а генералы ни в какую!
- Замучился я с ними, Андреич! - тяжело вздохнул Виталик и нервно хлебнул кофейку из большой кружки с рекламной надписью на боку - "Японский кофе "Сузуки" - ваше последнее впечатление". - Вчера тоже, понимаешь, какие-то отморозки гренландского кита в зоопарке латвийскими шпротами в масле обкормили. Кит, собака, всплыл кверху брюхом от такого угощения, пукает так, что в Кремле слышно, а исландский "Гринпис" вместе с нашими экологами сегодня утром напротив Думы бунт устроили, конного милиционера вместе с лошадью побили! Руководство ни хрена понять не может - с какой стати исландцы за этого кита вступились? Он же гренландский, а не исландский! А тут еще и родное рыбное лобби жару поддает, требует, чтобы российские потребители в знак протеста латвийские шпроты в пользу отечественной кильки в томате бойкотировали. Килькой это, дескать, нипочем не обожрешься, потому что стошнит кого угодно, хоть ихтиозавра, с первой же банки. Латвийцы тоже не зевают, протест нам заявили по поводу подрыва репутации ихних шпрот, а Евросоюз поддержал.
- А США чего?
- Молчат пока!
- А как молчат-то?
- Зловеще как-то! Хмурятся угрюмо.
- Ох, беда, Виталик! Вам не позавидуешь.
- Да, тяжело, брат! Все меньше и меньше нас уважают. Представляешь, на днях в Бурундолэнде какие-то наши летчики груз оружия для повстанцев по ошибке на головы правительственных войск сбросили. Ну, сбросили не туда, подумаешь, делов-то, не впервой, чать! Нормальный коммерческий риск, так сказать. Негры же эти, которые правительственные, совсем оборзели - взяли да и засадили наших парней в тюрьму, словно поляков каких-нибудь! Совершенно с Россией не считаются, микробы черномазые! Кабы не наш протест, то они, пожалуй, ребят этих с послом российским вместе уже бы и съели, а так, вишь, освободили с перепугу, когда мы пригрозили, что американцам на них пожалуемся. Американцы-то ведь в принципе не одобряют, когда послов едят, чьих бы то ни было. Ну ладно, Андреич, спасибо, что зашел. Заходи как-нибудь еще, а мне сегодня надо еще успеть на этих летчиков представление к званию "Беззаветного Народного Героя Третьей Степени" составить. Пока!
Потрясенный до глубины души килечно-шпротной драмой и радуясь за себя, что работает в Индии, где "люди задумчивы и нежны, а с небес сыплется золотая пыль", Андрей Андреевич направил свои стопы в сторону Департамента Задней Азии, который, вкупе с Департаментом Передней, Средней и Дальней Азии, претворял в жизнь линию руководства на азиатском направлении.
Шествуя коридором через Департамент Средней Азии, размещавшийся на том же этаже, что и Департамент Задней Азии, Андрей Андреевич услышал исполненный отчаяния гневный крик, доносившийся из кабинета какого-то полуответственного начальника, судя по всему, распекавшего молодого дипломата.
- Вы, коллега, теперь не в своей Вислоуховской Академии Народной Дипломатии диплом пишите! Вы составляете официальную ноту МИДа Российской Федерации самому Хубилаю Едигеевичу! Это две очень большие разницы! Ты же что такое пишешь, блин - "мы не можем пожать руку, которая стальной пятой попирает неотъемлемые права человека"? Надо будет, так пожмешь не только руку, но и ногу, и вообще что прикажут! Это у кого "морда косоглазая"? У нашего стратегического партнера, что ли? И что это за "гнусный суслик"? Ты в своем уме или в чьем?!
- Да за мою зарплату и так сойдет! - огрызнулся юноша. - Что вы, Филофей Филофеич, ко мне придираетесь, как придираст какой-то! Отстаньте, ей Богу, а то тоже в коммерцию подамся, как ваши мгимовцы хваленые.
"Действительно, чего он к парню привязался! Как будто сам молодым никогда не был!" - мысленно поддержал вислоуховского паренька советник. - "Я ведь тоже в его годы как-то раз индийского министра по делам аэрации и одорации сельской местности господина Банерджи назвал господином Бандерджи, то есть "уважаемой обезьяной". Тот и то меньше орал, чем этот привередливый Филофей".
В родной Задней Азии все было как всегда. Афганский отдел обсуждал, на кого России более выгодно сделать ставку - на Ачакзаев, Баракзаев, Омерзаев, Мандокхелей, Ахмадзаев, Гильзаев, Попользаев, Момандов и Африди, Гулябзоев или какое другое племя, или послать их всех к чертовой матери? Начальник отдела Ирана Шура Сыроежкин, готовясь к поездке в Тегеран в качестве посланника российского посольства, угрюмо листал подсунутую каким-то недоброжелателем книгу Юрия Тынянова "Смерть вазир-мухтара", красочно излагавшую обстоятельства гибели в Тегеране царского посланника, автора пьесы "Горе от ума" Александра Грибоедова. Отдел Малых стран в полном составе уехал в зоопарк брить слона, подаренного правительством Шри-Ланки. Отдел Пакистана только что принял пакистанского посла, заявившего протест по поводу того, что Россия вновь гневно осудила очередной пуск новой пакистанской баллистической ракеты, оговорившись при этом, что испытания точно такой же индийской ракеты были произведены в мирных целях. Ехидный пакистанец осведомился, не считают ли русские "миролюбивой" и индийскую ядерную бомбу и, прощаясь с собеседниками, пожелал им мирного ядерного пепла на их головы. Начальник отдела Индии, коллега Андрея Андреевича, посетовал ему, что индийцы нипочем не желают брать у нас древний стратегический броненосец "Иегудиил", да еще и говорят: "Вы нам его хоть весь навозом священной коровы облепите, все равно мы эту дрянь не возьмем", точь-в-точь как гоголевский Собакевич про засахаренную французскую устрицу.
- Понимаешь, Андрей! - жаловался начальник отдела. - Они мне еще и заявляют - "Вы отдайте его пакистанцам. Он как затонет у них в порту Карачи, так всему ихнему флоту в Аравийское море выход запрет. Отдайте его пакам бесплатно, мы вам сами доплатим".