Плач старого самурая


Тоска, тоска!
Увяла в кадре икебана.
Затикал вновь и вновь затих,
Теперь уж навсегда,
Маятник умерших часов напольных.
Еще обширней стала плешь;
Вчера на ней муха поскользнулась,
Упала на пол и разбилась.
Дружок усталый между ног повис,
Как в зимнем садике заброшенный ирис.
И старческий оргазм уныл.
Зачем он, если дух простыл?
Иссяк души былой полёт,
Остался лишь сухой помёт
От бури страсти жизни юной.
Ушла жена - и ладно, опостылела она.
Но жизнь! Не уходи, прошу тебя!
Ах, нет! Она ушла, как гейша молодая
От старого и злого самурая.
Зато пришли запор и геморрой,
Хошь - песню пой, хошь - волком вой!
Каб были деньги, то тогда б! 
Да "Бэнк ов Токио" ослаб,
Не платит, сволочь, дивиденды
Как муж неверный алименты
Своей жене не переводит.
Что делать? Наверно, надо мне
Достать из ножен верный свой кинжал
И с визгом радостным: "Банзай!"
Воткнуть себе в гнилое пузо?
Ох, нет! Ведь больно очень!
Я всё ж, пожалуй, поживу ещё,
Попью сакэ с закуской суси,
Схожу еще разок
В кабак чужой "Бля-ди-вос-ток",
Что на Гиндзе вчера открылся.
Поужинаю там
Да сделаю, пожалуй, харакири
Какой-нибудь Наташе или Ире,
А конкурент их, сутенёр Танака, 
Заплатит бабки мне, однако.