-Он хороший парень, но плохо говорит. Они все, что ли художники такие, хорошие ребята, но плохо говорят?
А Лялька наоборот, строчит как пулемет. Но не по телефону. По телефону от нее слова не добьешься - "да", "нет", "нормально". "Нормально" - любимое Лялькино словечко. Не любит про себя ничего рассказывать. Иногда Барбацуца даже обижался на нее.
А ведь все просто. Ляльки всегда ему не хватало. Ему - великому Барбацуце, ценящему общение превыше всего и никогда не страдающему от его недостатка, не хватало этого "нормально".
А для Ляльки главное было цвет и форма. Даже не просто форма, а линия.
- Красиво ,- роняла Лялька и Барбацуца с уважением внимал.
Она сама умела делать красиво, а он нет, и здесь, именно в этом вопросе всегда отдавал Ляльке пальму первенства.
-А это?
-У-у-у, - и размахивала пальмой презрительно. - Так, колоритик раздавленной земляники.
В это утро Барбацуца думал о вечном. О том, что не сделал, и что не успеет сделать уже никогда. Мысли были благородные и возвышенные. Правда к ним примешивалась еще одна приземленная - о деньгах.
- Очень хочется разбогатеть, - сформулировал наконец Барбацуца. - Я бы тогда
купил маленький радиоприемничек и ходил бы с ним в туалет. А то скучно только газеты читать.
Но разбогатеть никак не получалось. Мысли о вечном перетекли в мысли о насущном. И тут как раз позвонил Филатик.
- Слушай, - сказал Филатик и вдохнул. -Хочешь денег?
- Хочу.
- Ты с художниками разговариваешь?
- Поговоришь с ними, - оживился Барбацуца. - Только и знают, что кистями махать
скука.
- А копии они рисовать могут?
- Чего?
- Чего скажут.
- А... надо спросить..
- Понимаешь, тут есть определенные заказы, ну соцреализм сейчас в моде... Так
пока будут искать оригиналы, мы бы могли копии предложить. Ведь не Боттичелли, тематика определенная требуется. Ну так что?
- Попробую.
Лялька, Лялька, Лялечка.. Попробуй ты, сделай! Ведь линию и цвет на хлеб не намажешь, из красоты каши не сваришь.
-Я попробую, Барбац.
И попробовала, и получилось. И была в этой халтуре даже какая-то красота, вернее красивость.
Заказчики покрутили носами, взяли. А потом отдали назад.
Барбацуца нес холсты, прижимая к животу. Потом долго смотрел на них. Пошарил в кармане. Купил мороженое. Пришел к Ляльке.
-На вот, ешь быстрее, а то совсем растает.
-Не взяли?
-Ну, что ты хочешь, слишком хорошо для них.
-Значит не надо?
-Лялька, ты чего? Ты чего расстроилась, глупенькая? Ну, ну, перестань сейчас же, мороженое соленое не вкусное.
-Все правильно, Барбац, все верно.
-Халтура же, Лялька..
-Даже ее не взяли..
-Ну, что ты хочешь, ты же не профессионал...
-Да, конечно.. А что же теперь делать?
-Какая же ты глупая оказывается, Лялька. Вот уж правда не знал.
...
-Я тебе говорил - надо было как следует работать, а ты - халтура, халтура. Вот и вернули. Им халтура не нужна. Трудиться надо, если хочешь чего-то добиться! А ты все на гениальности , на порхании выехать хочешь. Не выйдет! - Барбацуца был прекрасен, когда так говорил. Благородная осанка, глубокий голос. Праведный гнев в глазах.
Вечером он позвонил Филатику.
-Свиньи твои заказчики.
-Барбацуца, ты не прав. Их это не убедило. Покупатель всегда прав и вообще..
Ночью Барбацуце приснилось, что Лялька перестала разговаривать. Она превратилась в машинку для копирования. И у нее изо рта вместо слов вылезали лишь листы, холсты и картон. Барбацуца пытался выключить машину, чтобы Лялька могла сказать хоть "нормально", но кто же знает, где у нее кнопка..
А вдруг она замкнется в себе и все бросит? Ведь линия и цвет дамы капризные. Божий дар! Барбацуца никогда не был мистиком и вообще не любил мракобесия, но ведь все психоаналитики говорят - неудача и может возникнуть комплекс...
В первый раз Барбацуца не знал, что делать.
-Лялька, тут приехали американцы.. Ну, в общем.. Хотят купить для городского музея...
-Не надо, Барбац. Все в порядке.
-Да, ты, что? Правда? Вот здорово! А я уже не знал, что делать, боялся, комплекс у тебя. Ведь Фрейд...
Еще одной отличительной особенностью Барбацуцы была полная невозможность что-либо сохранять в себе. Он начинал ходить по комнате, скрестив руки на животе, затем в какой-то момент, не выдержав, бросался к телефону, и , набирая первый попавшийся номер, кричал:
- Привет! Как дела? Я хотел тебе сказать, только строго между нами...
Успокаивался он только после третьего-четвертого звонка, и сразу же звонил Ляльке каяться.
И теперь Барбацуца страшно радовался, что молчать больше не надо.
Лялька хмыкнула: "Я тебе подарочек приготовила. Сегодня привезу", - и положила трубку.
Барбацуца распаковывал конверт почему-то дрожащими руками. Формы были слишком знакомы. Так же прижимались к животу. Теперь было ясно, куда Лялька "пристроила" холсты. Распаковав, он минут пять смотрел, потом начал заливисто хохотать, и, наконец, повернувшись к свету, долго разглядывал.
Лялька поменяла все цвета. Небо стало зеленым, фигуры - красными, дома вообще трехцветными. И почему-то казалось, что все так и должно быть.
Барбацуца понял, что действительно пора вызывать американцев. И еще он вдруг перестал сердиться на художников. Бог с ней, с дикцией, в конце концов.