в которой Максим знакомится с ведьмой Алёной и вместе с ней бежит в Сказку
Над тропинкой висела на двух покосившихся столбах табличка с резной, затянутой паутиной надписью "Сказка". Над табличкой было сооружено нечто вроде крыши, облицованной некогда расписными, а ныне - посеревшими и потрескавшимися, дощечками. На крыше сидели два ворона и внимательно смотрели в нашу сторону, а третий выглядывал из придорожной травы.
- Чу, человечьим духом пахнет! - сказал первый ворон надтреснутым голосом.
- Всё ходють и ходють, - интонации второго ворона были явно женскими. - Никак не находються. А того не ведают, что за поворотом разбойничья застава уж тридевять лет как сработана, и что живыми да при денежках по этой тропиночке с той поры ещё никто да не хаживал. Доколе же люд тёмный будет головушки буйны понапрасну ложить? Доколе нам, горемычным, на промыслы лихоимцев смотреть да сироток бедных оплакивать?
- А может, предупредим, беду люту отвратим? - предложил третий ворон, выходя из травы на дорожку.
- Добры молодцы буйны головы понапрасну не сложат - бедных воронов глад да холод злой ночь которую гложут! - невпопад пропел первый ворон; на этом беседа окончилась.
Прямо под вывеской гид остановился и повернулся к нам.
- Граждане отдыхающие! Мы с вами вступаем на территорию Сказки. Сейчас нас встретят местные экскурсоводы, которые разделят вас на несколько групп. Каждая группа пойдёт по своему маршруту. Через несколько километров ожидаются привал с обедом и досмотр багажа. На закате вы покинете Полосу отчуждения; после этого начнётся основная часть экскурсионной программы. На всякий случай напоминаю, что экскурсия длится три дня, включая сегодняшний; к вечеру последнего дня вы окажетесь здесь, и я поведу вас обратно. Прошу не отбиваться от группы - это может быть небезопасно. Вопросы есть?
Вопросов не было. Когда мы отошли на несколько десятков шагов, до нас долетел страдальческий голос сердобольной вороны:
- И куда пошли, словно дети малые, несмышлёные? И в каком лесу сложите кости белые? И кому оставите сироток неприкаянных?
За поворотом нас уже ждали. Пятеро нарочито неопрятных бородачей с ножами наизготове стояли впереди по дороге, ещё несколько заходили с боков, а трое неведомо как оказались вдруг позади нас, что невольно вызывало кое-какие подозрения относительно приграничных воронов. За изгибом дороги виднелась и разбойничья застава - наполовину зарывшаяся в землю изба, грубая, покосившаяся, с пустыми глазницами окон. Дорожка делала ещё несколько поворотов и обрывалась аккурат напротив неё.
Наш гид бодрым шагом подошёл к рослому детине, стоявшему впереди остальных разбойников. Экскурсанты сгрудились у него за спиной, поглядывая на разбойников с интересом, но не без некоторой робости, кивая друг другу на накладные бороды и обсуждая что-то в полголоса. Разбойники смотрели на нас: хмурые, растрёпанные - то есть, именно такие, какими и подобает быть сказочным разбойникам.
- Вы зачем, добры девы и молодцы, без дружины да к нам пожаловали? - бородач сердито сверлил глазами пришедших. - Да лихую беду-кручинушку для чего на себя накликали?
- Не кричите, не страшите, лучше службу сослужите! - скороговоркой зачастил вдруг наш гид. - Всех по лесу проведите, див да зрелищ покажите!
- Ты, боярин, знал бы, помалкивал! Не твоих забав дело вершится! По дороге сей кто ни хаживал - всех встречает здесь горе горькое! Коли люд идёт неприкаянный, коль карманы златом натянуты, - мужиков шлём волкам да воронам, девок - на потехи да в услужение!
- Нас нельзя слать волкам да воронам, хоть мы пешие, без дружинушки! Это ведь не зеваки праздные - люди знатные, государевы! Коль прогневать царя желаете - так хоть волос троньте десницею! Сей же час здесь полки булатные, будто травы весной, построются!
- Ты, боярин, прости нас, неучей: не признали людей государевых! Коли так, то не только по лесу, - всей тропой проведём их в целости! Нам гневить царя да без надоба: век служили, да два прослужим впредь; сей же час снарядим дружинушки, да по Сказке проводим путников!
Окончив нести эту околесицу, атаман принялся придирчиво оглядывать нашу группу; остальные разбойники последовали его примеру.
- Ты со мной пойдёшь, раз мясистою девой выглядишь аппетитною! - стоявший справа от вожака разбойник поманил к себе мрачного вида девушку во всём чёрном. - Да и ты со мной: на тебе сума, вижу я, трещит - под завязочку!
Делать было нечего, и я послушно подошёл к своему новому провожатому. Остальные лихоимцы тоже не теряли времени даром и набирали в свои отряды приглянувшихся туристов. Никита изо всех сил лез на глаза моему конвоиру, но чем-то понравился приземистому детине с широкой повязкой на левом глазу; бросив на меня беспомощный взгляд, он покорно побрёл в сторону.
Через минуту всё было готово. Нас разбили на пять групп по три человека и к каждой приставили двух разбойников. Третьим в нашу группу отрядили мужчину средних лет, который сейчас же принялся скандалить из-за того, что его разлучили с женой; после небольшой заминки его перевели в тройку к жене, а вместо него к нам поставили мускулистого юношу в тонких очках. Наш прежний экскурсовод помахал рукой и неспешно побрёл обратно к заставе, а разбойники, попрятав ножи, повели нас к своей делянке. Дойдя до конца дорожки, предводитель их вытащил из-за голенища грязный платок, повертел его в пальцах, высморкался для убедительности и бросил на землю. Несколько секунд ничего не происходило; затем платок задрожал и вдруг начал вытягиваться, разрываясь на части, меняя фактуру и цвет. Я и глазом не успел моргнуть, как оттуда, где он упал, в разные стороны разбежались тропинки - целых пять штук. Хорошие тропинки, с редкими пучками травы и подорожника; кое-где на них виднелись следы босых ног. Народ одобрительно загудел, щёлкая вспышками.
Как и было обещано, группы наши двинулись по разным путям. Оставшиеся не при деле разбойники сперва глядели нам в след с ленивым любопытством, а затем, зевая и потягиваясь, побрели к своей избушке. Тропинка сразу же принялась петлять, спускаться в небольшие овражки и огибать холмы, так что вскоре и застава, и другие туристы скрылись из виду. Нас осталось лишь пятеро: рыжий бородатый разбойник, не оглядываясь, вёл нас за собой, за ним шёл атлет в очках, мне на пятки наступала девушка-гот, а замыкал шествие плечистый усач с угрюмым выраженьем лица.
Некоторое время тропа блуждала среди высокой травы, а потом круто повернула и ввела нас в лес. Довольно долго мы шли меж деревьев, в кронах которых щебетали какие-то невидимые с земли пичужки. Одно время рядом с нами скакали с ветки на ветку две белки, поглядывая на нас и ожесточённо споря о чём-то своём.
- Алёна, - неожиданно выдохнула мне в затылок попутчица.
- Ну что ж, - возглавлявший шествие разбойник вдруг повернулся к нам всем корпусом и, не сбавляя темпа, пошёл спиной вперёд, безошибочно ступая по извилистой тропинке и загодя пригибаясь под низко нависающими ветвями. - А меня зовут Афанасий Васильевич. Это вот Геннадий Петрович. Мы - ваши самые близкие друзья на следующие три дня.
- Очень приятно, - буркнул я, отводя глаза.
- И давайте сразу договоримся, ребята, - в уголках глаз Афанасия заплясали весёлые искорки. - Если кто-то из вас надумает бежать, - бегите. Мы с Геннадием Петровичем бегать за туристами уже навострились, нам это даже в радость. Только не надо думать, что убежать получится. Вот ты, силач, стометровку за сколько бегаешь?
- За шестнадцать, - нехотя ответил Алексей.
- А ты, э-э-э... Максим?
- Не помню... Давно это было.
- А у меня разряд, - произнесла Алёна вызывающе.
Афанасий присвистнул:
- Что ж, команда серьёзная! Чувствую, придётся нам с коллегой побегать, - он усмехнулся. - Шучу, шучу. Мы же взрослые люди, мы же понимаем, что если кто и надумает бежать - так непременно не силой, а хитростью.
Он прошёл ещё несколько шагов спиной вперёд, наконец, запнулся о лежащую поперёк тропинки корягу, чертыхнулся и пошел, как положено. Лес вокруг начал редеть, и потянулись залитые солнечным светом и стрекотанием кузнечиков поляны. В середине каждой из них стоял могучий пень, и почти на каждом пне сидел огромный медведь, провожавший нас добрыми умными глазами. Один даже попытался что-то негромко запеть, но его почти не было слышно за гомоном скачущих вокруг лисичек и зайчиков.
Наконец мы вышли к широкой дороге, разделяющей лес и поле. На ней было пусто, лишь попадались время от времени глубокие следы копыт да по сторонам лежали громадные валуны. Через пару вёрст наш провожатый свернул в проход между камнями и объявил привал.
Особых восторгов ни скатерть-самобранка, ни роскошный обед не вызвали. Алексей был сосредоточен и погружён в свои мысли, я слабо представлял себе, о чём можно заговорить с Алёной, а наши экскурсоводы отошли в сторону и вполголоса обсуждали какие-то местные сплетни, иногда чему-то смеясь с набитыми ртами. За неимением лучшего занятия я принялся исподтишка разглядывать своих спутников.
Афанасий Васильевич был высок, немного сутул, но в меру мускулист. Добрую половину его лица занимала густая рыжая борода, и было ясно, что именно она и определила его роль в разыгрываемом спектакле. Его внимательные серые глазки так и бегали под густыми бровями, и не было никаких сомнений, что он ни на секунду не упускает туристов из поля зрения. Геннадий Петрович был ниже и крепче, и явно накладные его лихие разбойничьи усы не слишком-то гармонировали с усталым и принуждённым выражением лица. Одежда обоих разбойников состояла из хаотично скроенных лоскутков кожи, шерсти и мешковины, схваченных несколькими ремнями; на ногах у обоих были потрёпанные на вид, но крепкие кожаные сапоги.
Алексей, первый из моих товарищей-экскурсантов, был юношей на несколько лет моложе меня, невысоким, спортивного телосложения. Одет он был в жёлтую футболку, синий тренировочный костюм и пёстрые кроссовки. Короткая стрижка и загорелое лицо, надутые губы и тоненькие очки выдавали в нём вечного борца. Алёна, наша угрюмая спутница, представляла собой типичную неформалку: длинные, непроницаемо чёрные волосы почти скрывали худое лицо, а мятая сумка через плечо, бесформенная чёрная юбка, ещё более бесформенная чёрная кофта и чёрные же тяжеленные сапоги на громадной подошве, заляпанные давней грязью, производили впечатление гнетущее и отталкивающее. На груди у неё болталась целая связка крестов, черепов и прочих цепей с побрякушками.
Наконец, когда с обедом было покончено, разбойники подошли к нам.
- Что ж, господа... И дамы, - бородач пристально посмотрел в глаза Алёне, но не выдержал и первым отвёл взгляд. - В этом месте полагается производить досмотр багажа. Это, конечно, пустая формальность, в карманы мы вам лезть не станем, но сумки, так уж и быть, пощупаем. Кто первый?
Алексей протянул ему свой рюкзак и тихо сказал:
- Пойду, до ветру схожу...
- Да, пожалуйста! Сюда, за камешек, - разбойник, принимая багаж, кивнул головой.
Атлет скрылся из виду, а Афанасий, бросив беглый взгляд в раскрытый портфель и взвесив его в руке, вдруг кивнул Геннадию, и они оба быстро и бесшумно скользнули в направленьи дороги. Несколько секунд всё было тихо, но, только я уж собрался пожать плечами, тишину разорвал громовой возглас:
- Стой!
Вскочив на ноги, я увидел, что по полю во всю прыть несётся наш товарищ, один из разбойников бежит в ту же сторону по дороге, отрезая его от леса, а второй стоит на краю поля и смотрит то на Алексея, то на нас.
- За ним! - Алёна вдруг дёрнула меня за руку так, что я чуть не упал, и мы побежали следом. Увидев, что мы присоединились к погоне, второй разбойник помчался вслед за атлетом.
С полминуты мы молча гнались за беглецом: я бежал, как мог, а моя спутница уверенно шла рядом.
- Ты тоже во второй раз здесь? - внезапно спросила она, ловко чередуя выдохи со словами.
- В четвёртый.
- Давай вместе убежим!
- Чего? - я оторопел.
- Ой, некогда невинность изображать! По второму разу сюда только за этим и ходят.
- Но...
- Молчи, совсем задохнёшься.
Я хотел спросить о том, как можно убежать, если мы бежим в ту же сторону, что и наши тюремщики, да ещё и позади них, но воздуха и впрямь было мало, так что я оставил этот ребус Алёне. Густая и высокая - почти по грудь - трава всё время цеплялась за ноги, да и давно не паханое поле не слишком-то походило на беговую дорожку.
- Хорошо бежит, зараза, - бросила моя спутница. - Так мы договорились?
Я молча кивнул. Атлет с разбойником всё удалялись, а я, даром, что в лёгких кроссовках, явно был слабым звеном несуразной процессии. Алёне приходилось куда тяжелее: на такой подошве я не пробежал бы и десятка шагов, да и волосы её так и норовили уцепиться за стебли. Мне оставалось лишь утешать себя мыслью о том, что я слишком плотно поел во время привала, но это не слишком-то придавало уверенности.
Внезапно наш товарищ скрылся из виду - должно быть, поле впереди пошло под уклон. Бежавший за ним по пятам Афанасий ускорился, а остававшийся на дороге Геннадий оглянулся на нас и тоже рванул вслед за Лёшей.
- Пора!
Алёна свернула, чуть не сбив меня с ног, и, что было мочи, бросилась к лесу. Я затрусил следом, отставая с каждой секундой. Моя спутница бежала легко, грациозно, и я заметил, что она уже успела избавиться от неудобной юбки; теперь на ней были широкие штаны - вопреки ожиданиям, цвета хаки. На плече её болталась давешняя сумка - а я-то, дурень, не догадался впопыхах взять рюкзак, хотя и без него бежал явно медленнее, чем следовало. Оглянувшись, Алёна чуть притормозила и, поравнявшись со мной, зло прошипела:
- Так, я не поняла, - мне что, сзади подталкивать? Хватятся нас - ещё и не так побегаешь!
Я собрал волю в кулак и сделал рывок, которого только-только хватило до леса.
- Чего встал, дубина?! Пошёл, пошёл! - Алёна, не останавливаясь, отвесила мне смачный подзатыльник и первой ломанулась налево, прямо через кусты.
- Погоди... Рюкзак! - крикнул я, устремляясь по направлению к лагерю.
Моя спутница одним прыжком оказалась у меня на пути.
- Ты что, совсем дурак?! Пошли! - ещё один подзатыльник заставил меня устремиться в указанном ею направлении. - Там нас и будут искать. Единственный шанс - обогнать их и углубиться в лес, - выпалила она на бегу.
- Так, а вещи? - взмолился я.
- Господи! Что у тебя там такое - палатка?
- Еда... Одежда.
- Держи! Харчей дня на три, - она, не глядя, сунула мне свою сумку.
- А ты?
- Не последнее отдаю. У меня рюкзак под кофтой.
М-да... Основательно я подготовился, ничего не скажешь.
- Куда мы сейчас?
- За дыханием следи, чучело.
Я, насколько смог, взял себя в руки, одновременно пытаясь понять, что же, собственно, происходит. Пока что мне было ясно только одно: я бежал. Эта часть, правда, была в полном соответствии с моими планами, но относительно остальных пунктов сказать этого я не мог. Я не знал, куда я бегу. Я не знал, с кем. Я, наконец, не понимал, зачем я вообще понадобился Алёне, - очевидно, она прекрасно справилась бы и без моей помощи. Наконец, было совершенно неясно, что делать дальше в этом лесу - сам я рассчитывал отстать где-нибудь между крупными населёнными пунктами уже глубоко внутри территории Сказки, а не плутать незнамо где в Полосе отчуждения.
Подгоняемый Алёниными подзатыльниками и собственным уязвлённым самолюбием (как бы там ни было, а моя спутница бежала куда техничнее меня, безошибочно продираясь через лес в одной ей ведомом направлении), я протянул добрую четверть часа, прежде чем плечом привалиться к дереву и затрястись в судорожном кашле.
- Тише ты! Сейчас все сюда сбегутся! - Алёна зажала мне рот ладонью, так что пришлось в очередной раз проявить чудеса самообладания. - Наверняка уже Васильич по нашим следам бежит!
- А второй?
- А Петрович этого чудика на базу ведёт. Тоже мне, спринтер нашёлся... Ты идти хотя бы можешь?
Я на подгибающихся ногах пошёл следом за Алёной, судорожно хватая ртом воздух.
- А ты как догадалась... Пфф... Что я тоже бежать хочу?
- Да очень уж ты колоритно масло на хлеб намазывал.
- Я нечаянно этот ножик достал. В конце концов, у многих туристов с собой швейцарские ножи - что тут такого?
- Многие туристы, Максик, не несут с собой в лес пачку масла, зная, что обед будет... Ясно же, что ты кашу варить собрался.
Я почувствовал, что краснею.
- Ну что, побежали? Пока ещё есть шанс, что они нас не слышат.
- Не могу... - виновато простонал я, стараясь идти как можно быстрее.
- Горе моё луковое! - Алёна снова отвесила мне подзатыльник, и волей-неволей пришлось перейти на бег. - Дыши, давай! Вдох-выдох, вдох-выдох!
Скрипя зубами и мысленно божась, что более никогда не буду так наедаться в походе, я подчинился.
- А ты вообще на что рассчитывал, если б не я? - спросила Алёна, когда мне удалось более-менее выровнять дыхание.
- Я... С Никитой убежать хотел... - простонал я.
- Это такой низкий, лохматый? С которым вы ещё всю дорогу перемигивались?
- А что, было заметно?
- Ты что, в третий раз сбежать собираешься? - Алёна проигнорировала мой вопрос.
- Да. Всё никак.
- Горе моё... Ладно, дыши, давай, ещё километра три.
- А потом?
- Увидишь.
Когда у меня в глазах совсем потемнело, Алена, наконец, перестала бить меня то по голове, то по самооценке, и, оставив на моё попечение свой рюкзак, нырнула в заросли крапивы, укутавшись в кофту и тихо ругаясь себе под нос.
- Есть! - долетел до меня её голос. - Эй, ты, как тебя там... Дуй сюда!
Кое-как прикрываясь рюкзаком и сумкой - из одежды на мне были только тонкие брюки да рубашка с коротким рукавом - я двинулся через зловещие джунгли.
- Где ты там? Сейчас без тебя улечу! - Алёна стояла, зажав между ног громадное помело, и лихорадочно рассовывала по карманам свои цепочки. - Рюкзак одень... Так, садись. Да ближе садись! Держаться за воздух будешь? Да ты погоди ноги-то поджимать - я тебя на себе понесу, что ли?
- Откуда это? - спросил я, устраиваясь.
- Не мешай!
Она прикрыла глаза и вдруг запела что-то протяжное и смутно знакомое, но на странный манер - в нос, почти не раскрывая рта, так что слов разобрать я не мог. Метла под нами затряслась мелкой дрожью, а потом вдруг как-то сразу поднялась в воздух и повисла в нескольких метрах над твёрдой землёй. От неожиданности я потерял равновесие и мёртвой хваткой вцепился в Алёнины плечи.
- Локти отпусти, - прорычала моя спутница, почти что ложась на древко. - И держись, давай, чучело, сейчас весело будет.
Я обнял её за талию - и вовремя, потому что метла под нами дёрнулась, несколько раз повернулась на месте, будто отыскивая направление, а потом ринулась вперёд и вниз. Я инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что мы с огромной скоростью несёмся над самой землёй, петляя между деревьев и перепрыгивая через кусты. Метлу мотало, ветки хлестали по локтям и ногам, а само помело так и норовило умчаться без нас.
- Почему не над лесом? - крикнул я Алёне в ухо.
- До первого Горыныча? - кажется, она сказала что-то ещё, но сквозь вой ветра ничего не было слышно.
- Что?
- Крепче держись, говорю, чучело!
Метлу начало болтать совсем уж невыносимо: то она падала к самой земле, и тогда приходилось поджимать ноги, чтобы не зацепиться за корни, то неслась напролом сквозь кусты, так что я только и успевал жмуриться, а пару раз и вовсе пыталась выполнить бочку - к счастью, на достаточной высоте. Улучив более-менее спокойную секунду, я правой рукой собрал бившие меня по лицу Алёнины волосы и сунул жгут себе под мышку.
- Спасибо, - прохрипела Алёна. От ветра её бледное лицо раскраснелось, но нисколько не потеряло решительного и надменного выражения. - Всё же необъезженную подсунула, стерва. Ничего, я с ней ещё посчитаюсь. Хорошо хоть двухместная - я загодя на троих просила.
- Так откуда метла-то?
- Да... С ведьмой одной договорилась - знакомая.
- Ну да... Со своими легко договариваться, - выдохнул я.
Вместо ответа Алёна чуть заметно двинула рукой, и в следующий момент я ощутил чувствительный удар в челюсть. От неожиданности я чуть не свалился, и тут же поклялся про себя впредь вести себя с нечистой силой более осмотрительно. Помело тем временем снова принялось показывать норов: то почти вертикально пикировать к самой земле, то подпрыгивать на пустом месте, то проноситься сквозь самую гущу ветвей, пугая рассеянных птиц. Не знаю, сколько так продолжалось, но, когда я почувствовал, что мои избитые ветками пальцы готовы разжаться, бешеная пляска наконец-то пошла на убыль.
- Что замолчал, чучело? - спросила Алёна, когда метла пошла более-менее ровно.
- Язык прикусил, - признался я.
- Значит, попала, - моя спутница выглядела довольной. - Ничего, вроде слушается, зараза. Так... А ну-ка, держись!
Я прижался к Алёне. Метла напряглась и вдруг взмыла вверх, прорвалась сквозь берёзу и выскочила в синее небо. В следующий момент всё вдруг исчезло: и я, и моя спутница, и метла под нами; я лишь видел - или, верней, ощущал, - как над лесом несётся стая летучих мышей в несколько десятков голов. От неожиданности я дёрнулся - вернее, это мыши с криком пришли в беспорядочное движение, - и сейчас же услышал сердитый шёпот:
- Прекрати немедленно! А как хоть одну мышь потеряем? Если в ней хвост от метлы - так просто свалимся, а если там твоя головушка дурная окажется?
- Что? - как ни странно, заговорить у меня получилось.
- Чучелко ты моё! - я вдруг понял, что Алёниным голосом говорит одна из мышей. - Ты хоть физику-то в школе учил?
- Учил, - на этот раз я успел заметить, какая из мышей ответила за меня.
- Ну, вот и не дёргайся.
Несколько секунд наш бесплотный полёт продолжался, а затем я вдруг снова нашёл себя на метле, с треском врывающейся в лес.
- Стеллс есть, - удовлетворённо произнесла моя попутчица.
- Что это было? - ошарашено вертя головой, спросил я.
- Метла-невидимка.
Помело, словно бы нехотя, замедлилось, пару раз облетело вокруг могучей сосны и, наконец-то, зависло на месте.
- Фух! - Алёна провела ладонью по лицу, и я заметил, что пальцы её дрожат. - Вроде, освоилась.
- А ну, вниз! - раздался снизу властный голос.
Оглянувшись, я увидел на земле широко улыбающегося Афанасия; рядом с ним стоял крупный - с телёнка - волк и скалил зубы.
- Вниз, я сказал! - повторил Васильевич. - Ишь, чего удумали... Давай посадку, и без глупостей мне!
- Вниз так вниз, - равнодушно произнесла моя спутница.
Метла медленно развернулась и вдруг камнем обрушилась вниз, прямо на нашего провожатого. В последний момент тот успел-таки отскочить в сторону - сбив с лап изготовившегося для прыжка волка. Алёна со злорадным смехом пошла вверх по спирали, кружась над нашими незадачливыми преследователями.
- Поймаю - ухи оборву! - закричал разбойник, поднимаясь на ноги. Волк ничего не кричал, а лишь шумно дышал.
- Ты смотри лучше, как бы я тебя самого не поймала, ушкуйник недоделанный! - Алёна снова зашлась ведьминым смехом. - Вот подучусь немного да превращу тебя тоже в волка - будешь всю жизнь за такими как мы по лесу бегать!
- Ну, ты полегче! - голос волка оказался на удивление мелодичным. - Не забывай, что не долетела ещё, а в Полосе отчужденья свои законы.
- Так это теперь ненадолго, - пожала плечами Алёна. - Нас теперь Сказка ждёт, ясно?
- Что же, летите, - Афанасий махнул рукой. - Змею привет - и не говорите потом, что вас не предупреждали.
- Без тебя знаю!
Помело снова спикировало вниз, но метрах в трёх от земли круто повернуло и понеслось прочь. Оглянувшись, я увидел, как Афанасий снова поднимается на ноги, грозя нам кулаком; волк со скучающим выражением морды смотрел в сторону.
- Что он там про змею говорил? - спросил я, когда наши преследователи скрылись из виду.
- Не бери в голову, - моя попутчица выглядела спокойной и довольной. - В лесу нас ни один не увидит, а если даже увидит - не достанет. Не станут же они ради нас целый лес выжигать! Вот если на нас леших натравят, это будет не очень, да только я сомневаюсь, чтоб в Полосе отчуждения хоть один был.
- А разве лес тянется до внутренней Сказки? - спросил я.
- Нет... До Сказки придётся полями да болотами лететь... Лучше, конечно, болотами. Да ты не волнуйся: нам сейчас лишь бы где-нибудь отсидеться до темноты, а ночью нас ни одна тать не увидит.nbsp;- Чего? - я оторопел.