в которой Максим катается на троллейбусе и разговаривает с Кощеем
Когда мои зрачки сузились, я увидел уже знакомый пейзаж: серые степи курились под пылающим солнцем, поле бушующей вдали битвы угадывалось по висящей над ним чёрной туче, а в стороне, в сотне метров от нас, подходил к остановке троллейбус, и я почему-то вдруг сразу понял, что это именно наш маршрут. Я крепче сжал несмеянину руку, и мы побежали.
- Осторожно, двери закрываются, - долетели до нас бесцветные интонации женского голоса, когда до спасительной лесенки оставалось всего ничего. - Следующая остановка...
Я напряг все свои силы и одной рукой буквально забросил сопящую Несмеяну в закрывающиеся двери, а второй мёртвой хваткой вцепился в поручень; ноги мои коснулись подножки, и троллейбус поехал.
- ...граница Кощеева царства, - закончил репродуктор над моей головой и затих, когда двери с шипеньем сошлись позади. Оглянувшись, я увидел через стекло, как из раскрытых дверей замка появляются рогатые черти и, быстро-быстро переставляя копытца, бегут в нашу сторону.
- Путеводный клубок и огнетушитель находятся у водителя, - доверительно сообщило радио.
- Всё, - сказал я, привалившись спиной к дверной створке и рукавом утирая со лба проступивший там пот. - Успели.
Девушка настойчиво пыталась высвободить у меня руку.
- Скоро мы будем дома, - улыбнувшись, добавил я.
Царевна, наконец, вырвала из моих пальцев ладонь и, высоко задрав вострый нос, горделивой походкой направилась вперёд по пустому салону; с независимым видом она угнездилась в кресле у левого колеса и принялась всхлипывать, едва не касаясь опущенной головой схемы троллейбусных маршрутов.
- Неся! - позвал я.
- Граница Кощеева царства, - объявил женский голос.
Я отошёл от дверей, взявшись за поручень; троллейбус замедлил свой бег и остановился, раздвинув створки перед пустой остановкой.
- Неся, - уже тише окликнул я.
Рогатое воинство приближалось; некоторые, особо злобные черти, на бегу бросали в сторону троллейбуса камни, но те пока что не долетали.
Небольшой камешек прокатился по крыше троллейбуса; тот равнодушно прикрыл створки дверей, покачнулся и мягко поплыл дальше. В заднем стекле промелькнула чья-то волосатая рука, пытающаяся уцепиться за лесенку, но пальцы соскользнули, и мы с Несей снова остались одни.
- Уважаемые пассажиры! - серая пустошь в окне как-то сразу сменилась дрожащими на ветру листьями, и я понял, что троллейбус одному ему известным путём покинул Кощеево царство. - Прослушайте, пожалуйста, информацию о троллейбусном парке Сказки.
Я медленно опустился на сиденье под надписью "Место кондуктора" и угрюмо уставился на рыдающую на переднем сиденьи красотку. Вот, значит, как...
- Все мы привыкли видеть над головой голубое небо, - распиналось радио над моим ухом. - Но редко задумываемся о том, какая сила удерживает его наверху. В Сказке роль такой силы играют троллейбусы Сказочного депо. Именно их рогами поддерживаются на высоте луна и звёзды, солнце и облака...
Я обхитрил Кощея и похитил царевну. Ну, хорошо, ну, положим, не обхитрил, а подло бежал от него, но ведь это почти то же самое. Все опасности остались теперь позади, но радости я не чувствовал. Да, я спас красавицу Несмеяну, и по канонам Сказки свадьба теперь - дело времени, но мне почему-то казалось важнее то, что в процессе я потерял всех друзей; их и было-то немного: дурак-теоретик, разбойница-ведьма, поэт-археолог да исполнитель желаний с уклоном в мутную философию, - но теперь мне казалось, что я остался совершенно один. Я сделал, казалось бы, то, чего не могли добиться батальоны специально обученных молодцов, - но, если начать разбираться, то выясняется, что сам я, по сути, ничего и не делал, а в том, чтобы сцапать царевну за руку и посадить на троллейбус, вряд ли найдётся хоть горсть героизма.
- Таким образом, пользуясь сказочными троллейбусными линиями, вы помогаете нам освещать каждый день; благодарим за внимание!
Я всё глядел на трясущиеся плечи царственной истерички и никак не мог взять в толк, зачем я вообще сделал то, что я сделал. Мне было жалко Алёну. Мне было жалко царя Берендея. Мне было жалко его солдат. Мне было жаль самого себя: я бросил всё, чуть не погиб, растерял - да чего уж там, предал - всех друзей, а теперь возвращался непонятно зачем в Китежград с девицей, на которой меня теперь обяжут жениться и с которой ни о каких любви или счастье не может идти и речи. Царевна по-прежнему шмыгала носом в углу, и ей совершенно не было дела ни до солдат, ни до папы, ни до меня, ни, честно говоря, до себя.
Троллейбус замедлил ход и остановился, и я даже не удивился, когда в открывшиеся двери поднялся Апполон Артамонович. Кивнув мне, он компостером отметил билет и опустился в кресло напротив.
- Рад видеть Вас в добром здравии, - его рука привычно коснулась цилиндра.
- Здравствуйте, - я вяло пожал его руку. - Надеюсь, что не в последний раз.
- Ну, что же Вы так категоричны, - улыбнулся маг. - Вы ведь сейчас должны радоваться, что все проблемы уже позади; разве нет?
- Н-нет, не думаю, - покачав головой, ответил я. - Лично мне сейчас кажется, что проблемы только ещё начинаются. Правда, завтра у меня кончается сказочный пропуск, но теперь это, наверное, уже не имеет значения?..
Маг откинулся на спинку сидения и оценивающе оглядел меня с ног до головы.
- Знаете, а Вы совершенно правы, - произнёс он, наконец, всё ещё глядя на меня непривычно задумчиво. - Пусть Вы ещё не осознаёте картины в целом, однако поняли уже достаточно, чтобы с Вами можно было говорить откровенно.
"О чём?" - хотел было спросить я, но раздумал. Спорить мне не хотелось.
- Сами видите: плохо складывается, - кивком я указал на упорно не глядящую в нашу сторону Несмеяну. - Знаете, в чём-то вы были правы: не стоило в это вмешиваться.
- Ну что ж Вы!.. Ну, не вините себя, - маг ободряюще улыбнулся. - В конце концов, этого всё равно не изменишь. По крайней мере, Вы пробовали, - давайте посмотрим на всё с этой стороны? - а теперь, очевидно, пришёл черёд всё исправить.
Видя непонимание на моём лице, он усмехнулся.
- Вы же сами сказали: пропуск кончается только завтра, а на сегодня-то Сказка ещё не закончена.
- Вы хотите сказать, что...
- Максим Андреевич! А Вы сами-то верите, что сказка, где фигурирует Кощей Бессмертный, может закончиться вот так вот - простым хлопком двери?
- Честно говоря... Нет, не верю, - признал я. - Мне ждать погони?
- Погоня, коварная магия, колдовство... А может быть, Ваша спутница - вовсе не та, за кого Вы её принимаете? - я опасливо покосился вперёд по салону. - А может быть, сам я - приспешник зла? Ну, чему Вы так улыбаетесь? Не верите? Правильно делаете, но только всё куда проще. Куда ж это я... Вы позволите?
Апполон Артамонович встал и принялся озабоченно хлопать себя по карманам. Найдя, наконец, во внутреннем кармане пиджака искомый предмет, он развернул лист бумаги и протянул мне.
- И? - взглянув на листок, я поднял на него непонимающий взгляд.
- Вы читайте, читайте, - волшебник вновь опустился в кресло и был теперь похож на старого адвоката, довольного тем, что родственники кончили, наконец, вербальный делёж наследства и можно теперь перейти к процедуре. - Там всё написано.
- "С моих слов записано верно", - я пожал плечами. - Ну и что? Ведь это теперь неважно.
- Не там Вы читаете, - обиженно покачав головой, маг взял у меня лист и, близоруко щурясь, начал искать нужную строчку. - Вот же: "Прошу отправить меня в замок Кощея, где томится прекрасная Несмеяна, к открытому входу во внутренние покои..."
- Пффф!.. - я развёл руками. - Раньше надо было работать, товарищ маг. Я ведь сам уже справился... Своими силами, - добавил я с укором.
- "Когда я буду готов," - на этих словах Апполон Артамонович так взглянул на меня, будто ожидал если не аплодисментов, то, уж во всяком случае, полного понимания.
- Ну, и что? - тупо спросил его я.
- А то, дорогой мой Максим Андреевич, что теперь - и только теперь! - Вы готовы понять, наконец, то, ради чего и писалась эта бумажка, - сложив листок вчетверо, волшебник снова сунул его в карман. - Так что, если не возражаете...
- Постойте! - я, кажется, понял. - Вы что, собираетесь?..
- Именно, Максим Андреевич, именно, - маг глядел на меня, явно наслаждаясь эффектом. - Спросите любого, кто со мною встречался: я всегда в точности выполняю заказы клиентов. Та-а-ак... Что там у нас? "Где томится прекрасная Несмеяна"? Извольте! - он щёлкнул пальцами, и девушка на переднем сиденьи исчезла. - "К открытому входу во внутренние покои"? Извольте! - за следующим взмахом руки последовал такой близкий и протяжный скрип дверных петель, что по спине у меня побежали мурашки. - "Прошу отправить меня"?..
- Подождите! - я, слабо держась за поручни, попробовал встать; в глазах у меня потемнело. - Я... Я не этого хотел! Я...
- Извольте! - со следующим движением пальца мир вокруг вдруг исчез, и только эхо удаляющегося троллейбуса ещё какое-то время блуждало по коридорам; потом и оно затихло.
***
Я прислонился к стене - слава Богу, там оказалась стена - и с минуту стоял неподвижно, хватая широко раскрытым ртом воздух и ничего не слыша за хором метущихся мыслей. Сердце тяжёлым молотом гремело в ушах, и я не мог с уверенностью сказать, происходит ли это всё наяву, или виной всему страшный сон.
Какое-то время спустя до меня начало доходить, что я всё ещё стою где-то в глубине Кощеева дворца в тёмном коридоре напротив полуоткрытой двери, из которой доносятся звон металла и чьи-то негромкие крики. На ватных ногах подойдя к обитой стальными лентами створке и осторожно заглянув за неё, я увидел чарующую картину.
Алёна, вовсю орудуя уже двумя клинками, среди которых я не увидел ни одного из тех, с которыми она вошла в эти стены сегодня утром, отчаянно теснила одинокого Кешу, а тот, держа в правой руке свой увесистый меч, уходил от ударов, иногда, словно нехотя, парируя особо дерзкие выпады. Я глядел на этот танец металла и духа, и не мог сказать, почему меня даже не удивляет то, что все движения выглядят будто в замедленном танце, а подруга моя иногда замирает едва ли не в воздухе, в то время как Кеша обходит вокруг неё, оценивая выразительность позы словно бы глазом художника.
Я стоял и смотрел, боясь сделать шаг, и почему-то до последнего надеялся, что ей удастся пробить оборону; с тем же успехом экранный злодей в кинотеатре мог бы рассчитывать, что его пули повредят зрителям: в какой-то момент Кеша с удовольствием крякнул, небрежным движением "отмотал" Алёнину позу на два пируэта назад и, видимо, удовлетворённый, хлопнул в ладоши. Послышался топот маленьких ножек, и два юрких чертёнка, подхватив неподвижное тело моей подруги, поволокли его прочь. "В третий ряд её!" - бросил Кощей, отходя к окну, возле которого, как я теперь понял, час назад я читал лекцию Несмеяне.
Иннокентий, бросив меч на пол, встал у окна, широко расставил ноги и закурил, глядя вдаль. Я смотрел на него из темноты коридора, не зная, что предпринять, а он всё вдыхал клубы дыма, выпуская их через нос, и молча смотрел в окно. За окном, как я мог видеть из своего укрытия, виднелся дым догорающей битвы; "Идиоты," - тихо сказал один раз Кощей, но, кого он имел в виду, я не понял.
Бросив сигарету на пол, он расправил могучие плечи и сложил руки на груди, всё так же глядя вдаль. Наверное, можно было прокрасться дальше по коридору, и там, где-то в башнях, искать Несмеяну...
- Выходи уже, - сказал он, не оборачиваясь, и я, вздрогнув, повиновался; всё равно это было проще, чем продолжить игру в партизана.
Я шёл к нему через знакомый уже зал, шёл второй раз в этот день, постепенно замедляя шаги, а он всё стоял, неподвижный, как статуя, скрестив на груди могучие руки, и лишь плечи его под кольчугой чуть заметно вздымались в ритме дыхания.
- Идиоты, - повторил он, когда я подошёл, и кивнул мне куда-то вдаль; проследив за направлением его взгляда, я не смог разобрать ничего в серой дымке, кроме горстки каких-то суетящихся у самых болот силуэтов. - На что они надеются, ты не знаешь?
Я молчал, опустив голову и не зная, чего теперь ожидать.
- Да не стой ты столбом, - Иннокентий вдруг усмехнулся, и я подивился, как мало в этой ухмылке от того, прежнего Кеши, который в столовой смеялся над моими шутками и предлагал Несмеяне ещё молока. - Я этого не люблю... За царевной пришёл?
Этого было уже чересчур; я вздохнул и опустился на трон, стоявший у меня за спиной.
- Эй, ты чего? - удивился Кощей.
- Я теперь уже и не знаю... - развёл я руками.
Взгляд мой упал на угрюмого вида столик на низких ножках, стоявший по левую руку; на нём покоилось блюдо с фруктами. Я протянул руку и взял виноградину.
- Чёрт знает, что, - Кеша поднял с земли меч, взвесил его на руке и сердитым движением загнал в ножны. - Что делать-то будем? - уже спокойнее произнёс он, усаживаясь возле меня.
- Не знаю, - я рассеянно пожал плечами, продолжая жевать. - Мне теперь уже всё равно...
- Чушь собачья, - сказал он и тоже потянулся за виноградом.
Мы помолчали.
- Любишь её? - спросил он, наконец.
- А ты? - спросил я.
- А она тебя? - спросил он.
- А тебя? - спросил я.
- Вот именно.
- Вот и я о том же.
Мы в унисон вздохнули и вновь принялись есть ягоды, сплёвывая мелкие косточки прямо на пол. Наконец, Иннокентий вздохнул и достал откуда-то из-за кресла знакомую мне уже антологию в кожаном переплёте. Заметив мой взгляд, он неловко повертел книгу в руке и бросил на стол. Я понимающе кивнул.
- Вот так вот, - будто бы извиняясь, сказал Кощей. - Ты всё забыть её не можешь, верно ведь? Как её звали-то?
- Ольга, - тихо ответил я. - Ольга Скуратова.
- Понятно, - Кощей кивнул. - Значит, Ольга... А это всё так - отражения, - он брезгливо махнул рукой в сторону книги.
- Отражения? - переспросил я.
- Ну да, отражения, - лжерыцарь говорил медленно, будто нехотя. - Когда один человек надолго поселяется в чужом сознании, его личность преображается, обретает самостоятельность, и получается уже совсем другой человек, совсем не похожий на первого... А Сказка лишь выпускает их на свободу.
- И Алёна...
- И Алёна, и Неся, и те, про которых ты даже не думал...
- Да нет, я не об этом. Выходит, все они понарошку? Мираж?
Кощей покачал головой.
- Страшный ты человек! Зачем сразу "мираж"? Ты что, никогда человека в толпе за знакомого не принимал?
Я удивлённо посмотрел на него.
- Это Сказка, - усмехнулся Кощей. - Здесь нету разницы между тем, что ты думаешь и тем, что есть в самом деле.
- Так это, всё-таки, всё всерьёз? - спросил я.
- Максим Андреевич, а Вы перестаньте ко всему подходить с привычною мерой и задумайтесь хоть на минуту о том, что Вы в Сказке, - чудотворец возник у меня за спиной, как всегда, белый, безукоризненный, и, как обычно, с ходу принялся разглагольствовать. - Вы же не станете спрашивать у меня, каким образом ехала печь у Емели?
- Это ещё что за чучело? - спросил Кеша.
- Нет, это я понимаю, - я нетерпеливо тряхнул головой. - Это же сказка...
- Да, - кивнул Апполон Артамонович.
- А здесь... - я осёкся.
Волшебник улыбнулся.
- Чёрт знает, что такое, - пробурчал себе под нос Кощей и, достав из-за пояса нож, принялся с независимым видом чистить яблоко от кожуры.
- Но... Здесь же всё по-другому... Здесь же...
Я замолчал. Апполон Артамонович выдохнул.
- Максим Андреевич, порой в это трудно поверить, но в Сказке нет ничего; только то, что Вы сами возьмёте с собой.
Я вздрогнул.
- То есть?
Кощей захихикал и откусил яблоко.
- Максим Андреевич! Вам никогда не приходило в голову, почему для одних людей посещение Сказки заканчивается у стола со спиртным, для других превращается в увлекательное приключение, а для третьих всё складывается не пойми, как?
- Как для меня? - на всякий случай уточнил я.
- Именно.
- И поэтому меня и... Не хотели пускать?
- Видите ли, обычно такие истории обычно обходятся слишком дорого, - пожал плечами маг. - Ну, Вы понимаете.
- Да... - внутри у меня была пустота, и было почему-то радостно от чувства того, что сейчас все, наконец, разрешится; ещё у меня горели уши. - Понимаю. Значит, Ольга...
- Лишь один из штрихов, - пожал плечами маг.
Я поднял глаза:
- А были другие?
Кеша расхохотался.
- Полно, Максим Андреевич! Не Вы ли сперва хотели быть с Несмеяной, а после всё думали: "Что это за гад рядом с ней?" Ну, так имеете гада. Не Вы ли, брюзжа на тот мир, где всё понарошку, забрели с другом в Ослиную Топь? И не Ваши ли мысли бросала в лицо Вам царевна, когда Вы, наконец, оказались одни? Не Вы ли желали побега? Не Вы ли боялись за свою спутницу в замке? Не Вы ли в троллейбусе всё мечтали о том, чтобы всё можно было исправить?
Чудотворец всё говорил, говорил, убеждал, приводил факты, а я сидел, как оплёванный, механически жуя ягоды, и думал о том, что теперь мне придётся платить за сгоревший дворец, и что я - последняя дрянь, раз устроил кровавую бойню, и теперь за это меня не выпустят, и ещё почему-то жалел об избушке в лесу возле Горькой дороги, где всё было так просто и ни о чём не надо было заботиться, и ещё вспоминал Несмеяну и удивлялся, как вообще я мог видеть в ней что-то хорошее, ведь она просто была похожа на Ольгу, и Алёна, которая, в сущности, была совсем другим человеком, но эта внешность, и ах, сколько восторгов, и отчего-то мне жаль было той каморки, где когда-то теснилась семья Леонида-фонарщика, а Кощей всё смеялся, смеялся, а я всё не мог дождаться, когда же закончится этот кошмар, ведь сама Сказка била меня по глазам, всё кричали в лицо: "Почему ты не видишь?" - а я был всего-навсего маленький мальчик, и я не знал, что им ответить, и...
- Что? - спросил я, вдруг поняв, что Апполон Артамонович давно умолк, и все выжидательно глядят на меня.
- Вы же говорили, что пропуск у Вас заканчивается завтра. Что Вы собираетесь делать дальше? - повторил свой вопрос чудотворец.
- Разве меня не посадят в тюрьму? - спросил я.
- В тюрьму? - маг выглядел ошарашенным. - Бог с Вами, Максим Андреевич, что Вы такое говорите?.. Я, право, не знаю...
- В таком случае, - отрешённо махнул рукой я, - будь, что будет. Я, пожалуй, уйду; да, уйду и постараюсь забыть её навсегда...
- Несмеяну? - уточнил Кеша.
- Сказку, - поправил я.
- Максим Андреевич, - волшебник глядел мне в глаза очень внимательно, грустно, почти заискивающе. - Я, разумеется, не могу Вам ничего запрещать, и я совсем не уверен, что после всего, что случилось, Вы захотите слушать моих советов, но всё-таки... Разрешите задать Вам один вопрос?
- Какой? - глухо откликнулся я.
- Что заставляет Вас думать, что там, за пределами Сказки, как-то иначе?
Я открыл рот. Закрыл рот. Снова открыл, набрал воздуха и вздохнул глубоко-глубоко. Сказки нет. Пути назад нет. "Есть только то, что Вы принесёте с собой..." Мог бы и сам догадаться.