Поздно.
Она приключилась с тобой.
Где-то в баре, лохматая, в стельку.
Жадный рот, горький пот, взгляд навылет и вот
Собирая в родную рубашку чужую истерику,
Воровски зарываясь лицом в эти тёплые волосы, понимаешь - попал.
Она плачет в такси. Лямка лифчика режет плечо.
Ты сжимаешь ключи - обогреть, подлечить... боже, губы твои горячи,
А ладони как лёд... Она смотрит навлёт.
Её нет в этом теле почти три недели, в дальнем Дели она поёт
Ни на йоту не делаясь ближе. Кожу лижет
Электрический свет. Отбой.
Эта дура приключилась с тобой.
Можешь выбросить в Мойку мобильник, сменить пароли,
Дать по рылу своей социальной роли.
Уехать в Гоа, забить на кризис и зимь
Купить себе десять Зин и бензин с резиной,
Сбежать обратно, затеять инцест с кузиной,
Достать из кармана шарик, убедиться, что он голубой.
Не поможет - она уже приключилась с тобой. 
Канет год - ты забудешь, как её даже звали, 
Как вы любили друг друга на трубах в грязном подвале,
Как орали и утирали снежинки с курток.
Как она носочком вминала в асфальт окурок,
Как уснула пьяной, тяжело, невпопад дыша.
Как ты понял - у тебя и у неё есть душа...
Ты сжимаешь ключи. Из скважин на тебя заскрипел замок.
Ты был важен и напомажен и по правде уже не мог
Одиночку оторву дуру волочить, как палач Жанетт,
Безупречить бичом натуру, слышать звон золотых монет,
Видеть - вот она в интернете, белой ручкой сжимает чат.
Ей молчат - и тебе молчат. Она поёт себе в Дели. 
Её здесь нет.
Видишь - баре в стерильном баре пьют коктейли, читают "Дэйли"
Их подруги готовят луки, сладкогубы и белоруки,
Они знают свои законы, чтят журналы и ини-яни.
Что ты смотришь, как на иконы, в очи этой нездешней пьяни?!
Убирайся и хвост трубой, будет лучше, майн либер бой...
Поздно.
Она приключилась с тобой.
Лунным вечером генваря. Тварь. Любимая. Зря.



Хронософия

Уходит время в канотье, в костюме белоснежном,
Уходит в криках и нытье, в пустом и неизбежном,
Уходит письмами в тайгу, плацкартным разговорцем,
Уходит с каждым "не могу", за каждым чудотворцем,
За ветхим шорохом иглы, кружением пластинки,
За вкусом мятной пастилы, за фраером с "Гостинки",
За чёрным кофием "о, да!", за россыпью ромашки,
Уходят радость и беда, обиды и промашки.
Минует день минует век, другими именами
Заполнит новый человек места, что были нами.
И смех и грех и дым и дом и трепет и молчанье,
И смена вех, с таким трудом расставленных в начале.
Другую встретят, разлучась, другого ночь разбудит...
Есть то, что прожито сейчас. И лучшего - не будет.



В кругу земного шара

Кто одинок в ночи - огонь без сигареты,
Окошки-маяки, пустые гаражи.
Бокал без коньяка, кобыла без кареты,
Разрушенных домов слепые миражи.
Забытая в метро про Томаса Лермонта
Баллада в переплё - а "те" оторвалось.
Унылый красный зонт на фоне горизонта
Обрывок кумача в кудрях чужих волос
Букет летящий вниз. Короткий крик вороны
И сброшенный с креста кладбищенский венок.
Бетонный серый ёж московской обороны.
Троллейбусный народ... А кто не одинок?
Благословенны вы, ходящие по двое,
Сплетающие сны, ладони и тела.
Одним дышать на лад, храня тепло живое,
Другим дышать на лёд, оттаивать дотла.
И пальцем по стеклу, белёсому от пара,
Стыдливо выводить заветный "О да Е"...
Кто не был одинок в кругу земного шара,
Тому не знать любви и смерть не одолеть.



* * *
Уходя - гасим свет.
Разбиваем к чертям зеркала.
Сыплем снегом из окон слепые клочки фотографий.
Жизнь была разноцветной, сколько память ни мой добела,
Сколько кокон ни вей, сколько писем ни вбухивай в трафик...
Тоник - джинн, волшебством умаляет тоску.
Скуку прочь. Боль на сук - пусть качается пулям в осечку.
Ловишь взглядом осоку, привыкаешь ногами к песку
И вцепляешься в руль, чтобы снова не въехать на встречку -
Встречи нет. На иконе угрюмый маяк. 
Без ветрил в окоём под удары грозы горизонта.
В перекрестии мая - моя. На губах засыхает коньяк.
Наизнанку пропахла подушка твоим табаком. То ли сон то
Ли сны - не о нас ли звонит колокольчик фарфоровый в жёлтом Китае?
Таю я. Кто же ты? Твой осколок занозой в груди.
Уходи.
Гасим свет.
Слышим звон.
Собираем ползком прошлый снег. Он не тает. Не тает.
Не тает...



Гостинец

У неё, красивой, будильник, заведённый на семь ноль пять,
Но она просыпается в полшестого, оттого, что не может спать,
Жадно слушает, как в постели дышит хомо - такой смешной,
Как снежинками захрустели сны о свадьбе с чужой княжной,
Капля пота по тонкой коже, тень свисающей простыни...
Эти дни у людей похожи, соответственны эти дни.
До рассвета дышать и вещи собирать и просить "звони",
Слышать голос - наверно, вещий, чуять запах чужой стряпни.
Расставаться конечно рано, но будильник звенит "пора"
И у бога другие планы на остывшую часть утра.
Хомо - хомини. Что, домини, ты бы смог переждать в селе?
Любоваться, как лёгкий иней рассыпается по земле,
Сыпать в ясли сухое сено, гладить морду и бок вола,
Не тревожить жены поныне, если поздно вчера легла,
Променять всех на свете грешных на живое тепло и пот?
Посмотри, как растёт орешник, как плывёт по теченью плот,
Зреет плод... 
Закрывают двери. На такси до метро. Пока
Нам нелепым дают по вере, от дыхания до глотка,
Ожидание будет длиться, заскорузлое что кора,
Будут мститься чужие лица, телефонные номера.
В номерах засыпают обок - просыпаться наедине,
В суматохе звонков и пробок независимо леденеть...
Страстным страхом пропахло ложе. Кенотаф. Бастион. Нора.
Капля пота по тонкой коже. И будильник - на семь утра.



Моление о чуде

...кто выпал из руки чудес, но не скажет:
пусты чудеса! -
перед ним с почтением
склоняются небеса...
О. Седакова

Это просто - принцессой, на шёлке, в белом,
Рядом с принцем юным и оробелым,
И в восторге тая, склонилась свита
И петля для ведьмы надёжно свита,
И двенадцать братьев - дубы и клёны
И из окон море и луг зелёный...
Это просто - мерзость ослиной шкуры,
На губах клеймо неумехи, дуры,
Ты зовёшь отца, он голодным взором, 
Портит платье, метит тебя позором.
На кладбИще густо растёт крапива,
Над глухим колодцем склонилась ива
Это просто - стать королевой-мамой,
Речевой фигурой, портретной рамой,
Вышивать - на крестик четыре нити,
Говорить "простите" и "извините"
Провожать сеньора дорогой давней,
И всю жизнь сидеть со свечой у ставни.
...А попробуй сложно - без королевства,
Без жемчужных чёток, кудрей и девства,
Без крещенья в церкви святого Роха -
Но зато в перине ведро гороха.
По пути канавы, конвои, лужи,
Сколько ты ни бьёшься - выходит хуже.
Между двух зеркал седину считая,
Ты сидишь, а сказка твоя святая - 
Три странички врозь, на четвёртой клякса
И сюжет потерян и нечем клясться
Ковыляй, босая, до двери рая
Косами густыми слова стирая.
И снежок по следу идёт устало
Ну была принцесска - а кем ты стала?
Городила гордость, спешила сниться -
А в руках ни голубя ни синицы...
Только конь лукавый бежит лугами,
Только слёзы катятся - жемчугами,
И сияет чудо в крови и пыли -
Пусть. Зато принцессы - на свете - были!



* * *
У Ассоли под сердцем солнце.
И плевать ей на соль и возраст,
На трактирные пересуды,
Не морщины и звон посуды.
Если мальчик похож на Грэя -
Тот же профиль, но взгляд острее,
Так же прыгал в волну с плотины,
Так же щурился у картины.
Помнишь? Помнишь. Молчала скверно
Ощетинясь, как зверь, Каперна.
В гавань маленькую вплывало
Чудо - равного не бывало.
Вы столкнулись как сталь и пламя
Как деревья двумя стволами
Вдруг срастаются воедино, 
Как смерзаются в море льдины.
И смотрели, не веря, люди -
Вот приходят к любви - и любят.
...Дальше жили - как в цель попало,
Долго море тебя трепало,
Долго море его носило 
И меняло что было силы.
Он ходил до святой Надежды.
Ты стирала его одежду,
Мыла рамы, детей рожала,
Под промокшим плащом дрожала,
Ты всегда обходилась малым -
Лишь бы парус остался алым.
Он - счастливый, усталый, злой ли -
Возвращался - домой, к Ассоли.
И неважно, что скоро сорок,
Что случалось столкнуться в ссорах,
Что бывает... у всех бывало.
Ты ложишься под покрывало,
Грэй уснул, сын проснётся рано -
В жёлтом августе Зурбагана,
Из обрезков сосновых балок
Делать лодку - отцу в подарок...



* * *
Господь, пошли мне уголок
Уютный и понятный.
Пусть будет серый потолок
И на обоях пятна.
Пускай скрипит себе паркет
И каплет кран лениво
Пускай клянёт скупой сосед
Раздолбанную "Ниву"
И курит в форточку... Пускай
Соседка-продавщица
Таскает в свой убогий рай
Казённые вещицы.
Трезвонит радио с утра,
Хрипят звонки до света,
По коридору детвора
Бежит полуодета,
В сортире стопочка газет
И новости на кухне,
И каждый вечер белый свет
Неумолимо тухнет.
И книги с полок не летят
И катится качалка,
И всех мальчишек и котят
Так искренне, так жалко.
Пылит на вешалке пальто,
Летают чайки мимо
Былой парадной... Это - то,
А остальное мнимо.
Мой дом сегодня глух и нем.
От святок до крещенья
Он ждёт, как некто Полифем,
Весны и возвращенья.
Прощайте, милые. По мне
Часы и годы сверьте.
На Петроградской стороне
Я буду жить до смерти.



* * *
Как рыдала до хрипу на стогу -
Без тебя, голубчика, не могу!
А пришла зима, занесло стога
- Каждая травиночка дорога.
На слезах поставила каравай,
Подгорит поди - а ты ешь давай,
По сусекам выбрано, сметено,
И вода обманчива как вино,
И снега изменчивы как слова,
Скрыли все следы - а чего скрывать?
В бане все мы голые, малыши,
Кто отмыл бы глупеньких до души...
Проще сделать новую - будет жить
На тебя, голубчика, ворожить,
Ворошить стога и топтать снега -
Каждая любвишечка дорога.
...Ну а мне упрямой одно дано 
Во поле ходить, хоронить зерно.
Если ж не заладится урожай -
Испечем гречишники. И не жаль.



* * *
...Остынет август. По календарю
Такая дата, что не повторю.
Грозятся, под Рязанью лес горит,
И месяц, важный как архимандрит,
Невозмутимо прячется в дыму.
Какое веко ни приподниму,
В обоих стынет та же чертовня -
Мол, канул век и не было меня.
Другой актер заполнил эту роль,
Машиах сдал на паспортный контроль
Поддельный документ и потому
Как миленький отправится в тюрьму,
Пока апостол в аэропорту
Меняет серебро на пустоту.
"...Я опоздал на празднество Расина"
Так что ж поделать? Жадных ждет осина,
Несчастных - осень. К тем кто одинок
Подкрался август, шумный как щенок.
По желтому шуршанию бульвара
Гуляет неосмысленная пара,
Учитель составляет свой москварь,
Творит, дрожа от счастья, чудо-тварь,
И пахнет дымом, лесом и водой.
И город видит звезды... 
Кроме _той_



* * *
Шалом Шекспиру - дыня пахнет дыней,
Томительным трудом, глухой гордыней,
Печальной красотой пчелиных сот.
Смотри, как по губам стекает сок
И странно - сладость впитывает кожу.
Дыханием тебя не потревожу,
Но буду любоваться, как уста
Беспомощно твердят "устал, устал".
И сталь прорежет треснувшую корку
До белого нутра и крикнет "горько"
Веселый хор гостей. Неси вино -
Оно горчит сегодня. Старый Ной
Не ныл а пил - и вот, его седин
Не пощадил его беспутный сын.
Поэтому зарок - рожаем дочек,
Не путаем места стручков и строчек,
Играем в словари наедине,
Я отогреюсь, ты заледеней.
Шекспир мне друг, но истина отныне
В прохладной и сырой природе дыни,
В голодных ртах взыскующих галчат...
Мне будет сладко. Гости - замолчат.



* * *
Сегодня карта бита - перевал
Нахмурился и ждеёт - кто тронет тропы?
Кто здесь хотя бы раз не побывал - 
Не отличит Суматры от Европы,
Кто здесь не мёрз - не знает холодов,
Кто здесь не ел - не мучился поносом,
Кто здесь в грязи под небом не сидел -
Не проверял гармонию вопросом.
Пше прашем, рыжий - быть или не быть?
Всё будет вист... И свистом на три такта
Кружится ветер, связывая нить -
Ведь там где ты - и есть твоя Итака.
На острове грачи и пара коз,
Разрушился дворец, мелеют скалы,
И камешки швыряет под откос
Старуха, что сто лет тебя искала.
Легенды врут, как врал приятель Брут,
Слова лишь шум - от карканья до лая.
Твой берег крут. Смелее, рыжий плут -
Иди штурмуй как Трою Гималаи...



* * *
...Я понимаю - небо сырой рогожей,
Каменный дом, унылый и непригожий,
Каменный двор и каменные подвалы,
Море, что раз за разом себя об скалы
Лупит и пена брызжет до самых окон,
Тропка, что мимо сосен кружит как локон
Этой красавицы, как её... а, неважно.
Я понимаю - в залу глядеть отважно,
Прочную тетиву оттянуть - и держите, гады!
Пусть ваши души в Аиде не будут рады.
Я понимаю - старого свинопаса
И старика отца и ладони в мясо
Сбитые веслами этой вот старой лодки,
Я понимаю - ветки сухи и ломки.
Я понимаю - сына. Он мой, но всё же
Крепко у колесницы удержит вожжи,
Метко метает сети. Стреляет туго, 
Но доберется и до отцова лука.
Я понимаю - луг и стада, рабыни,
Земли, что снова твои отныне,
Золото, "пенный сбор", молодые маки
Каждой весной на кручах седой Итаки...
Что тебе я - старуха? На покрывало
Душу свою до ниточек изорвала,
Каждое утро ткала и распускала
Каждую ночь, жадно смотря на скалы.
Что тебе верность? Знаешь - с приданым брали,
А на пирушках всё про меня орали.
Я б и сама бы в зеркало не глядела,
Я бы давно забыла про это тело,
Я б отпустила счастье моё шальное,
Только ты спишь, прижимаясь ко мне спиною,
Я тебя караулю, чуткая как волчица.
Только со мной, ты знаешь, легко молчится,
Только со мной, бродяга, светло проснуться...
Так что ты верно выбрал, куда вернуться.



* * *
Лето вышло из берегов,
Затопило горячей лавой
Реки улиц, смешных богов,
Опьяненных бессмертной славой.
Смерть утроила урожай
На ура раздавая жалость.
В старых кранах копилась ржавь,
Небо кажется не держалось,
Ниспадая с покатых плеч,
Не найдя по себе святого.
Мне хотелось на землю лечь
И рыдать, как рыдают вдовы.
С миру слезы - зальём пожар,
Усмирим, а потом забудем,
Что в июле нам было жаль,
Что на август дарили людям.
Лето вышло из берегов.
Сентябрит серебром водица.
Фаэтон, придержи быков!
Колесница другим сгодится.
Вижу время. Иду на "вы"
По привычке сестер-гордячек.
...На осенней страде Москвы
Хватит света для всех бродячих.



* * *
Учиться обходиться друг без друга -
Довольно интересная наука.
Гулять по полуночному проспекту,
Насвистывать под нос "Все песни спеты".
Читать в постели. Долго. До рассвета,
На скрип дверей накладывая вето.
Слетать на Крит. Сходить на "Аватара" 
Нашить на килт "Ирландия и Тара".
Столкнуться с Ним у скверика за домом,
Мечтать всю ночь, мол вот он стал знакомым,
Приносит боль, конфеты и игрушки,
Сидит и пьёт свой чай из этой кружки.
Опаздывает. Врет. Смеётся чинно.
Какой ни есть, а всё-таки мужчина...
Пусть говорят "гуляка и повеса" -
Он просто обходительный профессор,
Знаком ему - и сердцу и уму -
Предмет "как оставаться одному".
Смотри - слова просты, пути пристойны,
К чему пожар, волнения и войны?
Придет зима и новые следы
Потянутся в подъезд туда, где ты.
Привыкну, потерплю, перезимую...
К чертям обход! Я двину напрямую.



* * *
Наши тропы, наши травы,
Гроб дубовый у дубравы,
Свет иконы, тень креста,
Вроде правда, да не та.
Не архангелы с мечами -
Сорок ласточек встречали
И вели до алтаря,
Счастье горнее даря.
А в долине - ноги в глине,
Губы алые - в малине,
По карманам спят гроши.
Сшили шкурки для души,
Нарядили, приодели -
Вот глядишь и люди в теле,
А серебряны крыла -
Для ар-хан-ге-ла...
Марта ткет, Мария плачет,
Вифлеем о нас судачит,
Будет суд - а по суду
Я тебя не уведу.
У тебя таких орава,
У любой слеза - отрава,
У меня таких - один,
Всем на свете господин.
Я грешна - тебя целуя,
Повторяю "алилуйя".
И за то в ночи земной
Светят звезды надо мной.



* * *
Подстрочный перевод часов
Предельно просто - чащи, совы
Засов усов, копилка снов,
Основы логики и снова
Тиктакотека, быть-не-быт,
Вневременные промежутки,
Мне жутко, бес. Стрелой убит
Олень, а вишни съели утки.
Зима-тряпичница с косой
Кладет в котомку дни затмений,
Живем за средней полосой,
Выходим в город - Тень и Гений.
В кафе "Фрегат" гудит дискач,
Как ведьмы скачут Маргариты,
Я соберу минуты сдач,
А ты лови метеориты.
Любые лужи звезд полны
Под небом Ю. Простите, братцы,
Вот пушка в сторону Луны,
А нам к весне не перебраться.
По праву средней полосы
Мы входим в низменные воды.
Смотреть, как тикают часы,
Искать другие переводы.



* * *
Живым зимы не миновать.
Покой покорности порука.
Снегурка - верная подруга.
Снег прав. А кто не виноват?

Все в белом. Все убелены,
Припорошась, заиндевели.
И надоедливые ели
В домах осели до весны.

Преображение огня
Сердца навеки остудило,
Восстало пастырем светило,
Стада бесстрастные храня.

Проходит снег по пустырям,
Лесам домов, вокзальным чащам.
Пора внимать ненастоящим,
Прозрачным птицам и зверям...

Я - черный оттиск на стекле.
Ты - черный след.


* * *

Опора - грех. Пора парить 
Пером над площадью брусчатой.
Перины блудных Маргарит
В когтях метели. Месяц, пятый
От состояния "июнь".
Опоры нет. Вставай, подснежник!
На полпути нелетных пуль
Полным-полно мишеней нежных.
От белизны до белизны,
От лепестка до листопада -
В душе метели все равны.
К рассвету шустрые лопаты 
Очистят улицы от тех,
Кто в эту ночь кружил ветрами...
Дорога в школу. Детский смех.
И желтый лист, примерзший к раме.


* * *
Не отлили дуракам пуль,
Не залили молоком боль.
И на небе у меня нуль,
И в июле у меня - Йоль.
По дороге ни версты впрямь.
Входишь в реку всякий раз вплавь.
Щи да водка и летят в ям
Сани белые - а ты давай, правь!
Вдруг исправишь на покой чудь,
Перемелешь на муку снег.
И февраль не враль, а так чуть
Балагурит уходя с ней,
Зимой Мартовной... Мороз рос.
День темнил и тосковал - Йоль.
Не хватило дуракам роз,
Но подснежник поутру - цвёл.