Замечательная пора лето. На дворе стоит теплынь. Хочешь плескаться в речке - пожалуйста, хочешь в море - изволь. А самое главное не нужно вставать с петухами и переться в эту надоевшую школу. На улице каникулы! Ха-ха! Представляете? Летние каникулы!
Я только-только закончил третий класс, и мама отправила меня на все лето в Сибирь к бабуле. В Новосибирске меня должна была встретить бабуля, однако вышла какая-то несуразная заковыка и бабули подле моего поезда по прибытию не оказалось. Нашлись и на мое сидячее место приключения.
Матросик дембель, сосед по купе, которого мама попросила присмотреть за мною в пути следования поезда от станции Тихоокеанская до станции Новосибирск, был заметно обескуражен и лихорадочно метался по перрону в поисках моей бабули все двадцать минут стоянки поезда в Новосибирске.
А я стоял на перроне у выхода из тамбура вагона и,напрягаясь всеми фибрами своей души, пытался уверить матросика, что даже если моя бабуля и просачковала в вопросе встречи меня в Новосибирске, так я вполне способен добраться от Новосибирска до Барнаула и от Барнаула прямым ходом до станции Белоярский.
Есть у меня в кармане деньги, и на билет до Барнаула, и на харчи с газировкой и на карамельки, не говоря уже о монпансье в баночке, в случае ожидания бабули на вокзале Новосибирска.
У меня достаточно богатый опыт блуждания в пространстве между Новосибирском и Белоярском. В прошлом году, после окончания второго класса, папа отправил меня к бабуле весте со своим корефаном, капитаном среднего рыболовного траулера "Нереида" дядей Иваром со вполне загадочной фамилией Озолниекс.
Дядя Ивар латыш, родом из Риги. Каким ураганом этого рыжего громилу занесло к нам на Тихий океан в Находку для меня великая тайна покрытая мраком. Он точно потомок норвежских или шведских викингов, занимавшихся морским разбоем на Балтийском море.
Ну и ловил бы кильку с салакой в своем Балтийском море! Так нет, он преодолел семь тысяч километров до Находки и теперь ловит все, что ни попадя в Тихом и Индийском океанах.
Летели мы с капитаном Иваром Озолниексом самолетом ТУ-104 до Новосибирска, потом на кукурузнике АН-2 до Барнаула и пригородным поездом до маленькой станции Белоярский.
У капитанов рыболовных сейнеров денег куры не клюют, а потому передвигаться они предпочитают, если не на сейнере, то исключительно самолетом.
Все-таки у папы есть еще настоящие друзья, готовые пострадать ради настоящей мужской дружбы. И он таки пострадал этот капитан Озолниекс. Бедный дядя Ивар, скажу я вам.
Вот нахрена бы ему, капитану дальнего плавания, избороздившему все моря и океаны земного шара, отправившись на побывку в Ригу, нянчиться с каким-то бывшим третьеклассником? Весь перелет на Ту-104 от Артема до Новосибирска капитан держал в руках пакет, в который я, укачавшись в воздушной болтанке, травил утренний завтрак?
Потом мы летели на кукурузнике до Барнаула и капитан стоически держал перед моим носом пакет, в который я травил уже обед. Травить это вполне морской термин, означающий действие по возврату в морскую волну съеденной ранее пищи, перегнувшись через борт судна.
Если выражаться по сухопутному, термин травить по значению близок к слову блевать. С той лишь разницей, что морские волны при этом в процессе напрочь отсутствуют.
После борьбы с авиационной болтанкой нам пришлось пересаживаться в пригородный поезд и трястись в дыму паровоза до Богом забытой станции Белоярский Западно-Сибирской железной дороги.
Не удивляйтесь и дым самый настоящий паровозный и паровоз абсолютно взаправдашний. Все, как в той песне:
Наш паровоз вперед лети, в Коммуне остановка!.
Паровоз он черный, как котелок в саже из костра, с красными секторами на колесах, с огромным маховиком и клубами пара из-под колес. Чих-пых! Чшиих! Это струя горячего пара шипит из под колес. У-гуууу! Это паровозный гудок. Дескать, разбегайся с дороги народ! Чих-пых! Поехали!
Живем мы вообще-то в городе Находка, в ста километрах от Владивостока - это чтобы ясность была в смысле географии. Когда-то больше сотни лет назад забрел в густой туман под дождем в неизвестный залив пароход-корвет "Америка" под командованием капитана Болтина, с находившимся на борту генерал-губернатором Восточной Сибири Муравьевым-Амурским.
И открылась взорам моряков за мысом тихая уютная бухта, незнакомая и нежданная, а посему залив поименовали Америкой по названию пароход-корвета, а бухту обозвали Находкой. Собственно назвать бухту Находкой приказал сам генерал-губернатор Муравьев-Амурский.
С тех пор прошло уже сто шесть лет, давно уже нет капитана Болтина, генерал-губернатора Муравьева-Амурского и всех моряков, принимавших участие в этом открытии, а бухта Находка, все еще на месте, как нашлась, так до сей поры никуда не делась.
Живу я в Находке всю свою жизнь, почти, а Озолниекс временно, видимо в ожидании лучших времен. Когда наступят эти лучшие для Ивара времена известно только одному Богу. Так бабушка думает. Мне это точно не известно.
По мне, так нет во всем мире места лучше, чем моя Находка. Озолниексу, видимо, нет ничего дороже его Риги. А по мне Рига, по сравнению с моей Находкой просто пшик. Был я в той Риге лет пять назад с родителями - море мелкое, вода свинцовая, народу как на базаре и все голые. Это на пляже в Юрмале.
Самые интересные события начались по прибытии в сам Белоярский. Прибыли мы совсем не с той стороны, как было задумано, и я в конечном итоге просто-напросто заблудился. При отправке из аэропорта Владивостока в городе Артеме, при посадке в ТУ-104, дядя Ивар, как человек серьезный и весьма дальновидный, спросил у папы точный адрес, по которому меня следовало доставить?
На этот, в общем-то, нормальный вопрос, папа ответил, что Жека, то есть я, все знает и выведет на цель без дешевых косяков,точно так, как начальник штурманской службы полка морской авиации может вывести бомбардировщики дальнего действия на американскую военно-морскую базу на острове Окинава. В общем, понес какую-то военно-морскую с авиационным уклоном пургу с юмористическим оттенком.
Папа мой бывший заместителькомандира полка морской авиации дальнего действия по политической работе, а посему охоч до всякого рода военно-морских и авиационных гипербол. Дескать, у нас все схвачено, мы бывшие морские летчики! А морские летчики потому и морские, что всегда на высоте. А поскольку на высоте видят всех издалека и насквозь.
И решение всех вопросов нам, как два пальца об асфальт, не говоря уже о море, которое нам по самые колени. А море нам по колено потому, что теперь мы еще и рыбаки океанического рыбного лова. Повидали мы Аляску, и Африку, и Австралию, не говоря уже о Гонконге, Сингапуре, Бангкоке и Джакарте.
А Япония от нас вообще в половине нажатия педали газа на бомбардировщике-торпедоносце. Короче мы моряки и наше место в море, а когда мы на суше наше место в ресторане. Военно-морской юмор из папы бил фонтаном и растекался по потолку аэровокзала. Адрес назначения он Озолниексу так и не сказал, да и не знал он его толком. А нет бы, просто сказать: станция Белоярский, улица Заводская, дом, построенный Строковым Федором Никифоровичем. Там его все знают.
Самоуверенность страшная вещь. Короче, сглазил меня папа по полной программе, хотя всё это чистейшая правда, и про бывших морских летчиков и про океанический лов, и про Японию под боком. Высадились мы с капитаном Озолниексом из пригородного поезда на станции Белоярский с рюкзаками и чемоданами и вот тут-то и попёрла нам непруха.
Ивар, скажу вам, классный мужик. Он впервые появился у нас в гостях, как раз в день моего рождения. В нашем семействе не принято устраивать банкеты по поводу дней рождения членов семейства. Папа обычно в море, мама обычно на работе, я обычно в школе или на каникулах у бабули. И как-то сложилось, что не до празднования дней рождения нашему семейству. Не совпадаем мы как-то в дни рождения друг с другом.
Как-то все так, по-простому - с утра поцелуй и подарок от мамы, и объятие и подарок от папы, в случае если он дома, а не в море. Так чтобы папа был не в море, не бывает практически никогда. Ну а если уж он в море, тогда с банкетом по случаю дня рождения пролетаем со свистом, как фанера над Парижем. В тот день рождения папа на удивление был дома. Именно в этот день первые в гостях у нас появился капитан Ивар.
Появился он безотносительно моего дня рождения, но именно в этот день. И даже подарки я от него получил - первый в моей жизни фотоаппарат "Смена-8М" и нечитанную мною ранее книжонку "Маугли",сочиненную английским товарищем Редьярдом Киплингом.
Человек, написавший такую книгу, ну никак не мог быть мне не товарищем, пусть даже он враждебного нам британского происхождения. Уж и не знаю, как и от кого, Ивар Озолниекс прознал о дне моего рождения .Вполне обычный, можно сказать рядовой день рождения ознаменовался самым настоящим банкетом с застольем.
И вышло так, что капитан Озолниекс вкупе с товарищем Редьярдом Киплингом превратили мой девятый день рождения во вполне счастливый и просто замечательный день.
Особое удовольствие мне доставляло то, что подарки и поздравление я получил не абы от кого, не от сантехника Сидорова из ЖЭКа, а от капитана СРТМ "Нереида" Ивара Озолниекса с совершенно противоположного и абсолютно таинственного прибалтийского конца Советского Союза.
Что касается наших блужданий среди сибирских избушек станции Белоярский, я бы и вывел на цель без косяков, если бы не маленькое но. Все избушки в посёлке были на одно лицо,словно капли воды, с одинаковыми окнами, одинаковыми крышами, одинаковыми трубами. И все были похожи на дом моей бабушки.
Дело в том, что Белоярский обходят с двух сторон две железнодорожные ветки и одна из них, та, которая мне вовсе не в жилу. Правильная железнодорожная ветка проходит в пятидесяти метрах от бабушкиного дома, от станционного перрона до него три минуты ходьбы, а от второй веткиидти не менее пяти, а то и более километров, пешком, это если прямиком.
Вот по этой второй железнодорожной ветке мы по моему недосмотру и прибыли на пригородном поезде. Лопухнулся я, не предупредил капитана, когда он в кассе покупал билеты на пригородный поезд.
Признаюсь, маршрут с этой стороны известен мне весьма смутно. От остановочной площадки идти надо было строго на юг. Ходил я по этому маршруту ранее, но, как-то без концентрации умственных усилий, в силу того, что бабуля у меня рулила за штурмана и регулярно подправляла на правильный курс.
Идти по прямой, строго на юг, нам не удалось бы при всем нашем горячем желании. И поперли мы курсом строго на юг по солнцу, но этаким противолодочным зигзагом, петляя по кривым поселковым переулкам.
И так я водил дядю Ивара по Белоярскому в течениетрех часов, указывая то на один, то на другой дом, как гипотетически принадлежащий моей бабуле. Капитан Озолниекс, привыкший смотреть в бинокль на горизонт с капитанского мостика, взмок почище олимпийского чемпиона на стайерской дистанции в сорок два марафонских километра.
Дом бабули мы не сразу, мягко выражаясь, но таки нашли. Вид у бравого капитана был весьма потрепанный, несмотря на его роскошную капитанскую фуражку с "крабом" и китель с золотыми пуговицами и нашивками на рукавах.
Припорошило капитана замечательной деревенской пылью весьма изрядно. Мнится мне, что дяде Ивару страшно хотелось развернуться в обратную сторону, добраться до Новосибирска и, усевшись в ТУ-104 отбыть вместе со мной в обратном направлении до Владивостока. Думаю сибирский поселок Белоярский капитан Озолниекс запомнил на всю свою жизнь крепко накрепко.
Усугублялось наше пешее блуждание по деревенским пыльным переулкам под палящим сибирским солнцем наличием в руках капитана огромного модного чемодана с раздвижными петлями, в стиле "мечта оккупанта", произведенного и приобретенного Озолниексом в стране восходящего солнца.
Набит чемодан был "под завязку", судя по всему, импортными подарками из Сингапура, Гонконга и японского Отару. Оставить чемодан в камере хранения вокзала в Новосибирске капитан по понятной причине не решился.
В Сибири таких чемоданов еще не видели. Случись этому японскому чуду остаться в камере хранения Новосибирского вокзала, ему бы точно сделали настоящее японское харакири или просто приделали бы ноги. Выпотрошить такой чемодан - просто голубая мечта любого жулика Советского Союза.
Зрелище было просто изумительное, причем настолько еще для местных широт и редкое, что жители домов, мимо которых мы ковыляли сосвоими манатками, выглядывали из-за своих заборов и долго провожали нас взглядами.
Когда мы таки прибыли к месту моего назначения, бабуле пришлось долго отпаивать чаем, откармливать пирогами капитана, не говоря уже о необходимости привести в порядок напрочь пропылившуюся капитанскую фуражку и китель этого рыжего викинга, с рукавами по локоть в золотых нашивках
.
Думается, дядю Ивара все это время удручала мысль, как ему придется со своим японским чемоданом переться снова все пять километров в обратную сторону по зигзагообразному трехчасовому маршруту.
Через пару-тройку часов капитан слегка навеселе от бабушкиной смородиновой наливки ивполне счастливый от того, что пессимистический прогноз не оправдался, сел на пригородный поезд, в пятидесяти метрах от нашего дома и отбыл к месту назначения в город Ригу, следуя всем предстоящим зигзагам судьбы.
Отвлекся я что-то. Приключения с капитаном у нас были прошлым летом. Этим же летом приключения приключились у нас с демобилизованным матросиком с Тихоокеанского флота.
Так вот у матросика, соседа по купе, когда я остался на перроне станции Новосибирска в сиротском одиночестве, не встреченный бабулей, был такой же растрепанный как у капитана вид от волнения за мое туманное беспризорное будущее.
Когда поезд тронулся от перрона, на котором я стоял одинокий и всеми брошенный, матросик из вагона номер девять поезда сообщением станция Тихоокенская Дв. ж. д. - Москва грустно помаячил мне рукой прощальный привет. Честно признаться я уже было подумал, что вот сейчас он сгребет свои морские манатки в чемоданчик и спрыгнет из вагона на перрон. Такое у него было жалостливое несчастное лицо.
А что ему оставалось? Он же обычный дембель, а не закадычный корефан моего папы, не капитан океанского лайнера и даже не штурман рыболовного сейнера, чтобы слезать с поезда и сопровождать меня до порога дома в Белоярский. Его просто просили присмотреть, он и присмотрел. С него и взятки гладки -не нанимался он в няньки недорослям вроде меня.
Питала матросика надежда, что я таки доберусь к родным пенатам своих сибирских предков и не сгину среди беспризорной малолетней гопоты на станции Новосибирск. Надежда питала, но совесть, тем не менее, таки мучила изрядно. Не ведаю, чем уж там забил себе матросик голову, какими такими переживаниями и треволнениями.
Я-то в курсе: даже если весь земной шар вдруг треснет вдоль и поперек, моя бабуля, Мария Филипповна Строкова, таки явится на Новосибирский вокзал чуть раньше, или чуть позже и достанет меня даже из-под земли, если это вдруг потребуется. Был, конечно, со стороны бабули какой-то косяк, но не факт, что это зависело от нее - может мама в телеграмме чего напутала.
К бабуле отправляла меня мама, поскольку папа уже три месяца находится в морях в рейсе и сейчас бороздит просторы Тихого океана в поисках тучных рыбных косяков типа макрели, тунца, или скумбрии, где-то у Большого барьерного рифа, неподалеку от Австралии. А у нас туточки, в Сибири совершенно изумительный, жаркий июль.
Может мне когда-нибудь, когда я стану взрослым, тоже захочется бороздить чего-нибудь этакое чрезмерно соленое между Африкой и Америкой, или Антарктидой и Австралией, но пока я и в Сибири чувствую себя превосходно.
Впрочем, я и здесь пристроился с деревенскими пацанами бороздить бабушкиной тюлевой занавеской, в качестве бредня, просторы местной речки Черемшанки.
Ну, не соленая Черемшанка, ну не кристально прозрачная, я бы даже сказал дюже мутная. Ну и ладно. Меня она и такая устраивает. Я давно ее знаю и для меня она как родная - я в ней даже тонул единожды, года три назад. Это я сейчас, как дельфин по-собачьи плаваю, а года три назад умел только нырять и исключительно топориком.
Бабулю я решил дожидаться в Новосибирске. От голода не страдал. Мне мама денежек с собой отрядила достаточно. Останься я на ночь на вокзале меня уж точно в детскую комнату милиции загребут. Оттого ночевать устроился на скамеечке в привокзальном скверике, только рюкзачок под голову умостил.
Местные бичи ночью меня не тревожили. Откуда в Сибири бичам взяться? Бичи это такие бывшие моряки, списанные с пароходов на берег по причине злоупотребления спиртными напитками. У бичей и на водку не всегда деньги есть, а уж на билет до Новосибирска и подавно.
Милиционеры меня тоже не беспокоили. Прошли пару раз стороной, ну да я их вовремя высмотрел да отполз в кусты от греха, дабы не загребли в детскую комнату милиции.
Появилась бабуля через сутки у поезда и вагона, которым я прибыл еще вчера. Как я и думал, кто-то там накосячил в телеграмме, дата прибытия поезда была указана ошибочно. Думаю, что телеграфистка дюже задумчивая попалась. Мама моя таких ошибок не допускает, она у меня бухгалтером работает. Раздолбаев в бухгалтерах никто держать не будет.
Ну и я не подкачал - догадался подойти к поезду и тому самому вагону, который меня вчера привез в Новосибирск. Я тоже не совсем дурак, соображаю малёхо, что к чему и почём. Оросили мы дружно с бабулей слезами радости вокзальный перрон города Новосибирска, да и завихрились на поезд до Барнаула.
Храбрый я, конечно парень, но больше на словах. Честно признаюсь, сдрейфил я слегка неслабо по поводу отсутствия точных данных о сроках появлении моей бабули в поисках моей беспризорной личности. А ну, как она появилась бы через неделю? Телеграфистка могла вполне промазать на неделю дату прибытия моего поезда. Вот были бы дела!
Бабуля моя живет в доме, который перед самой своей смертью, построил мой дед Федор Никифорович Строков, в пятидесяти метрах от железнодорожного полотна станции Белоярский, что неподалеку от Барнаула и уж совсем рядом с городом Новоалтайском.
Лето в разгаре. Все свободное время мы со станционными пацанами плещемся в теплой воде речки Черемшанки, под железнодорожным мостом, расположенным в трех сотнях метров от дедова дома.
А когда не плещемся в речке, то валяемся на песке в надежде стать более черными, чем негры на бразильских кофейных плантациях. А то, просто бродим по мелководью с тюлевой занавеской, вылавливая пескарей, чебаков, плотву и прочую рыбную мелочь для использования в качестве живца при ловле щук и на прокорм бабушкиной кошачьей коммуне.
А если не плещемся в речке и не загораем, то уж точно гоняем где-нибудь в пойме Черемшанки под яром с деревянными саблями наголо.
Вчера в омуте ниже железнодорожного моста я выловил свою первую в жизни щуку. Весу в ней было не менее килограмма и длинной во всю мою руку. Подсек с первой же поклевки. Подсек и так рванул удилище вверх, увидев нырнувшее под воду гусиное перо, используемое в качестве поплавка, что щука,выдернутая из омута, торпедой пролетела над головой и упала метрах в пяти у меня за спиной.
Хорошо, что не сорвалась. А вполне могла! Щука бешено танцевала на земле танец живота в надежде вернуться снова в омут, но пацаныпросто забросали ее своими телами. В общем, уйти назад в речку у щуки не было ни одного шанса.
После обеда бабуля поджарила выловленную мною щуку. Сказать, что это самая вкусная на свете рыбина было бы не честно, но это была рыбина пойманная лично мной. Причем в самый первый раз. Что тут еще можно сказать?
Я вообще-то больше люблю рыбу морскую, палтуса, камбалу, угольную, кету, чавычу. Но одно другому не мешает. Люблю и речку Черемшанку. Люблю ловить мальков бабушкиной тюлевой занавеской и щук на удочку. Про щук во множественном числе это я, типа форс держу, в надежде на будущее. Первую поймал, теперь они косяком попрут на моих живцов.
Честно говоря, к моей немалой досаде отправили меня гостить к бабушке рановато. Так что я, в виду дождливого июня в Находке, не успел даже всласть накупаться в Японском море, вдоволь надрать морской капусты и отъесться печеными на костре мидиями размером с две моих ладони.
Разве что самую малость побаловался ловлей морских бычков на Читувае, да поиском выброшенных прибойной волной трепангов, просто ради развлечения. Читувай это бухта такая. Замечательное место, скажу я вам.
Собственно, трепанги были сброшены на глубину, а бычки отпущены на волю вольную, ввиду отсутствия у меня кухонной посуды для приготовления ухи из бычков, а также отсутствия познаний японских рецептов приготовления трепангов.
Честно признаться трепангов я сам никогда не пробовал, слышал только, что их едят японцы с китайцами. Не вместе, конечно же, а скорее всего порознь. Папа как-то рассказывал, что на банкете в японском городе Майдзуру городе-побратиме Находки угощался под сакэ трепангами и даже змеей приготовленной по особому японскому рецепту.
Папе про змею, правда, сразу не сказали, а чуть погодя, когда он её съел.Так что реагировать было уже поздно. Я бы змею есть не стал. Если бы мне сказали что это змея. А вы когда-нибудь пробовали икру морских ежей, намазанную на кусочек хлеба и присыпанную щепоткой соли, или крабов выловленных в бухте Чистой у Русского хутора? Вот это я пробовал!
Конечно не такой уж я обжора, чтобы только и делать, что трескать разную морскую живность. Чащея развлекаюсь тем, что брожу по берегу бухты и возвращаю Японскому морю выброшенных прибоем морских гадов - морских звезд, ежей, трепангов, иной раз маленьких осьминогов и даже однажды маленького лангуста, если, конечно, есть еще надежда, что живность сия еще находится в добром здравии.
Впрочем, что это я вас про Японское море по ушам езжу? Сижу я себе в Сибири, в доме, который построил мой дед Федор Никифорович. Сегодня я дома один, а посему натрескавшись малинового варенья с хлебом и молоком, слушаю радиоспектакль о доблестном рыцаре Айвенго по дедовскому черному репродуктору размером с суповую тарелку.
Бабуля, говорит, что она по этому репродуктору 22 июня 1941 года слушала объявление о начале войны, о нападении Германии на Советский Союз. Можно было бы, конечно, давно заменить этот репродуктор нболее новым, однако бабуля не хочет. Это памятная для нее вещь, купленная моим дедом Федором Никифоровичем Строковым перед самой войной.
Бабуля у меня женщина еще не старая, ей и пятидесяти четырех лет еще не стукнуло, а посему до пенсии ей без малого два года и вынуждена моя бабуля гонять на пригородном поезде в Барнаул, где она работает билетером, в смысле билеты на поезда продает в железнодорожной кассе.