Дождь. Разноцветные зонты плывут под моим окном. Куда плывут? В никуда. В никуда плывут и мои мысли, обволакивают голубой шар, рассеиваются в пространстве.
Кто они, герои данного повествования? Пока не знаю. Сами придут.
Зонты плывут. Пёстрая китайская пагода с красным жестяным драконом на крыше встречает их тихим звоном фарфоровых колокольчиков. За дверями пагоды коммунистический рай, бесплатная кормушка для посвящённых. Меня туда не пускают, я смеюсь над чугунными богами и не слишком рефлексирую с бронзовых классиков. Дождь закончился, а зонты всё плывут и плывут.
Из-под цветочного зонта выглядывает набеленный лик и нежным голосом предлагает заняться любовью. Гейша. А может якутка.
- Поднимайся.
Обнимаю узкоглазую девочку. Она осторожно вытаскивает из заднего кармана моих брюк бумажник. Бью гейшу. Перестарался, разбил хрупкую куклу. Собрал осколки веником и высыпал за окно искрами под ноги прохожим.
Пора и мне на улицу. Взял чёрный зонт и деловито спустился на мокрый асфальт. Прорезая толпу, иду в гости к голубоглазой домашней девочке.
- Здравствуй!
- Где Пегаска?
- На балконе. Полетели.
Летим. Россыпи огней под крыльями. Россыпи звёзд над головами.
- Куда мы летим?
- Веселиться. Держись крепче. Для начала побываем в бирюзовом Самарканде. Там у старика Джумангалиева разживёмся чудным гашишем. А дальше посмотрим.
Джумангалиев встретил нас бойкой игрой на дутаре.
- Привет, ну ты прямо Джимми Хендрикс.
Джумангалиев довольно усмехнулся.
- Салам, мой северный друг. Что за юная обнажённая дева с тобой?
- Не обращай внимания. Просто маленькая домашняя ведьмочка. Скажи лучше, о чём твоя песня?
- О любви, о чём же ещё. Широкая пропасть разделяла двух влюблённых с горячими сердцами, и тогда они в полёте соединились жаркими устами и не разжимая объятий упали на дно глубокого ущелья. Потом там терновый куст вырос.
- Красивая песня. Кстати, о кустах, гашиш у тебя есть?
- Возьми сколько надо из мешка в углу.
Покурили, попили зелёного чая, обсудили повадки верблюдов, прилегли отдохнуть на бескрайнем бухарском ковре и не заметили, как конь Пегас сжевал полмешка гашиша. Полмешка Джумангалиева - это хорошая доза даже для поэтического коня, будем посмотреть на скотское поведение.
- Пегас, конь тыгдымский, как себя чувствуешь?
- Уууу.
Полетели из Самарканда. Мысль была попасть на Ибицу в ночной клуб, но ошалевший пегий конь, дико ржа, плюхнулся в Египте. Чуден гашиш Джумангалиева. То, что мы оказались в Египте, было понятно и без указателей, мрачные пирамиды окружали нас. Пока мы озадаченно оглядывались, Пегас поскакал за юной верблюдицей.
- Зачем ему верблюдица? - недоумённо спросила домашняя девочка, - Она же ему по росту не подходит.
- У этого колибри крылья имеются. Кстати, вон та самая большая пирамида - жилище фараона Хеопса. Он должен быть дома. Пойдём, поздороваемся.
- Хеопс! Вылезай, свои.
На вершине пирамиды зажёгся фонарь и обмотанная белыми полотняными бинтами фигура вышла к нам.
- Что по ночам шумите, спать не даёте? Ну до чего же вредные писатели, ничего святого. Привет.
Тут старина Хеопс узрел мою обнажённую спутницу, зубы его клацнули, из беззубого рта потекли жёлтые слюни.
- Белая женщина! Озолочу.
- Эй, Хеопс, угомонись, а то отдам в Британский музей.
Но фараон не слушал, драный потрох тянул свои костлявые грабли к моей нецелованной оберегаемой девочке. Пришлось приложить Хеопса несколько раз головой о древние камни. Фараон затих, плечи его тряслись от беззвучного плача.
- Да-а, что-то наш фараоша совсем одичал.
- Одичаешь тут, - согласилась со мной домашняя девочка. - А вот интересно, озолочу - это сколько в баксах будет? Если нормальная сумма...
- Уйююй. Пегас, срочно ко мне!
Подлетел довольный Пегас, настороженно покосился лиловым глазом на лежащее тело, на всякий пожарный случай близко подходить не стал.
- Не бойся, конь педальный, не трону, хотя за нагло сожранные полмешка гашиша и следовало бы напинать тебя по одному месту.
Конь виновато потупился.
- Всё, хватит веселиться, летим на Север. Девочку возвращаем папе и маме, сами домой спать. Впрочем, ты можешь ещё к оленеводам слетать, поставишь и там кому-нибудь рога. Заметил, что пирамиды похожи на чумы? Так что ещё вопрос, откуда пошла цивилизация.
Пегас согласно кивнул.
На следующий день я проснулся от громыхания кастрюль на кухне. Заспанный, высунулся на кухню, и обомлел от увиденного. Пегас дохлёбывал украинский борщ, вылизанная кастрюля из-под салата оливье валялась около батареи.
- На шашлык гада.
Пегас ломанулся в окно. Плюнув, я пошёл обратно в комнату досыпать, несколько радуясь тому, что в этот день отдохну от литературы. Но Пегас уже стоял на балконе и держал в зубах оливковую ветвь. Бронзовый бюст добрейшего графа Толстого привычно уложился лысиной в мою ладонь.
- Убью и съем. Ты понимаешь, дикое животное, что я голодный остался?
Пегас виновато икнул, оливковая веточка - символ мира и согласия, мягко опустилась у моих ног. Да понимаю я, что у коня великий голод после вчерашнего гашиша, полмешка не шуточки.
- Вот и жевал бы сам эту зелень. Эх, у меня в борще плавал такой смачный кусок мяса на косточке. Ты что, хищник?
- Жрать захочешь - конеедом станешь. А хорошего мяса я сейчас принесу.
Пегас сорвался вниз и уже через пару минут на балконе лежала освежёванная собачья тушка.
- В пагоде слямзил? Я же, слава Богу, ещё не китаец, лети-ка, друг ситный, тогда за рыбой. Поймаешь сёмгу - всё прощу.
Бойкий конь слизнул с пола собачью тушку и улетел. Через полчаса Пегас стоял передо мною, держа зубами за шиворот браконьера, тот прижимал к груди сёмгу килограммов на десять. Вот это дело. Браконьер исчез за перилами балкона, рыба отправилась в холодильник. Не вся конечно, пару кусков мы с Пегасом поджарили и с большим удовольствием съели.
Лежим, смотрим телевизор, перевариваем, я на диване, конь на полу.
- Слушай, дикий ты конь, а что это ты решил сделать себя одним из героев моей повести? Я же пишу о человеческих судьбах, о любви, наконец. Наглых лошадиных морд в моих планах не было.
Конь притворно захрапел.
Тут надо рассказать, как я познакомился с этим сумасшедшим животным.
Сидел я за письменным столом, курил, пил разливное пиво, грыз вонючего вяленого морского ерша, люди знающие понимают, какое это удовольствие, писал первую свою повесть и требовал там коня Пегаса себе на шашлык. Белый лист бумаги с трудом покрывался кириллицей. Могильный холмик из старательно обсосанных рыбьих косточек заваливал на бумаге кривые буквы быстрее, чем эти буквы появлялись, в голове стоял сумбур с ядовито свинцовыми всплесками филологических коллизий, жизнь становилась сложной и непонятной, и тут в моё окно на третьем этаже громко и требовательно постучались.
Пегая лошадиная морда смотрела на меня через тройное стекло грустными глазами. Перебор с голландией, - подумал я и сделал отрезвляющий глоток холодного пива. Видение не исчезло. Более того, видение махало крыльями, в зубах держало шампура и большой белый конверт. Заинтригованный я открыл окно и взял конверт. Надпись на конверте гласила: "Клинически онтологическое письмо от крылатого, совсем одинокого поэтического коня Пегаса, дисгармонично пребывающего на данном историческом этапе в длительной и мучительной депрессии, непосредственно в свою очередь вытекающей из нестерпимо грустных детерминированных реалий современной русской литературы". Ещё более заинтригованный я вскрыл конверт и прочитал:
"Хочу сегодня умереть
И в мир волшебный наслажденья,
На тихий берег вод забвенья,
Весёлой тенью отлететь..."
На подоконник звонко посыпались шампура. Скупые слёзы навернулись на мои глаза. Чем утешить несчастного коня?
- Литература обязательно возродится во всём своём величии, - вполне искренне сказал я ему. - Ты главное верь.
Конь отрицательно замотал ухоженной гривой.
- Ну, слушай же, любитель Пушкина, тогда такие строчки: "Было время, литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок. Быть так". Так вот, ныне вшивый рынок перебрался в телевизор, а литература вновь становится занятием скучающих бездельников, правда уже не аристократов тела, но аристократов духа. Короче, на аристократию духа ты согласен?
Конь глубоко и согласно вздохнул.
- Заходи через балкон, - тогда предложил я радушно коню, а шампура на всякий случай прибрал в дорожную сумку.
С тех пор мы дружим. Иногда конь надолго пропадает где-то по своим делам, но всегда прилетает на зов. Иногда вертится перед глазами и мешает общению с красивыми женщинами, и тогда с первого раза прогнать его обычно не получается. Конь, между нами говоря, очень хитрый и наглый, письмо, как позже я убедился, оказалось обычным розыгрышем, проверкой. Но при всём при этом Пегас очень верный. Люблю своего Пегаса, но стараюсь держать его в строгости. Или он меня?
Да, лежим это мы, смотрим телевизор, рыбка переваривается в наших желудках. Чем заняться? Схожу-ка я, пожалуй, к старым друзьям в гости.
Пагода дымилась. То ли подожгли её добрые люди, то ли там насекомых жарят-парят. Дым на всю округу. И я заблудился в этом дыму. Вместо старого двора, где прошло моё беззаботное детство, оказался за городом на перекрёстке трёх дорог. Камень с буквами: "Налево пойдёшь - коня потеряешь, прямо пойдёшь - себя потеряешь, направо пойдёшь - жену потеряешь". Так, коня жалко, пущай спокойно свой футбол дома смотрит. Себя тоже жалко - нравится мне этот сказочный мир. А вот жены у меня нет - терять нечего. Значит - направо. И вышел к огромной горе. Парнас. Полосатый шлагбаум. Грозные бородатые стражи с бейсбольными битами. "Никитич, Попович and МуромЕц".
- Ты кто?
- Писатель.
- Русский?
- Да. Так я пройду?
- Таки нельзя.
- Пегас, ко мне!
Прилетел. Жестяная дудка в зубах. Губной помадой тавро "С" на груди. Лихой красно-белый шарф на шее. Красавчик. Стражи Парнаса попытались было нас заарестовать, но Пегас мигом доставил меня на воспетую поэтами вершину.
На вершине Парнаса, оказывается, далеко не тихие райские кущи, а идёт самая настоящая война. Черти осадили Литературную крепость. Мат на всех языках. Русские поэты и писатели держат свой участок обороны. Пушкин размахивает дуэльным пистолетом. Есенин бросает бутылки с зажигательной смесью. Гоголь с кнутом. Достоевский почему-то с самодельными бомбами. Толстой с блистающей косой. Булгаков с пулемётом. Шолохов с казачьей шашкой. Шукшин с финским ножиком. Да все русские патриоты здесь. Летят отточенные карандаши как копья. На головы нападающих льются кипящие чернила.
Я с шампурами. Вот не думал, не гадал, что на Парнасе так горячо. "Бей чертей, спасай Словесность!" - кричу вместе с новообретёнными старинными друзьями. На каждый шампур нанизываю по рогатой свинорыло ослоухо козлоногой мерзко визжащей твари. Дружно отбили атаку. "Благодарим за подмогу" - сказали мне. "Счастлив поучаствовать в сохранении Эпоса" - торжественно откланялся им. На обратном пути, разгорячённый боевой схваткой, я легко зацепил на шампуры Никитича, Поповича и Муромеца, жирные туши их сложил у стен Бразильского посольства.
Зализываем дома боевые раны. Пегас злится, что не посмотрел футбол. Ну конечно, ему литературные баталии видеть не впервой. Мне же от полученного адреналина хочется продолжения приключений, а конкретнее ещё и покорения женского сердца.
- Пегас, а Пегас, конь ты мой брильянтовый, познакомь меня с какой-нибудь музой, а? - ласково начал я обхаживать крылатого коня.
- Познакомить не проблема, проблема выбрать, - загадочно отозвался конь. - И оно тебе надо лезть в другие измерения?
- Надо.
- Эх, ну полетели. Никакого покоя заслуженному коню.
Вскоре мы оказались в тщательно ухоженном парке. Невиданные ультрамариновые цветы и деревья, разноцветные шары-фонари парят над дорожками, ажурные белые беседки, фонтаны, качели, скамеечки, вышитые парчовые подушечки на златотканых покрывалах. И нежная музыка в эфире. И музы. О, небо.
Каких только муз здесь не было: высокие и миниатюрные, худенькие и полненькие, блондинки, брюнетки, рыженькие. Радуга. И у каждой в руках лира. И все полуодеты. Или полураздеты. Это уж кому как нравится. Я стоял посреди зелёной лужайки рядом с ухмыляющимся Пегасом и чувствовал себя на седьмом небе.
Нас заметили. Музыка смолкла. Музы поднимались с подушечек, скамеечек, сходили с качелей. Музы окружали. На лицах их читалось нечто большее, чем простое любопытство. Странный, очень странный блеск в их глазах. Я почувствовал неладное.
- Всем стоять! - гаркнул Пегас. - Объявляется конкурс!
Музы остановились и дружно вздохнули. Кое-где на землю попадали сломанные лиры. Пегас занялся администрированием:
- Так, первый тур - дефиле по лужайке в купальных костюмах.
Я толкнул коня локтем в лоснящийся бок.
- Извиняюсь, дамы, оговорился, дефиле без купальных костюмов. Второй тур - игра на лире, третий тур - декламация произведений классиков русской литературы. Начинаем через сорок минут.
Музы убежали готовиться.
- Ну, убедился, что не всё так просто, может, смоемся пока не поздно и пока Главный Евнух не нагрянул? - предложил мне гордый собой конь.
- Давай хоть первый тур посмотрим, - решил я и стал с максимальным удобством устраиваться на шелковых подушках, приготовил лист бумаги, достал из кармана понтовый паркер.
Длиннющая очередь из пронумерованных на левой груди и правом полупопии муз выстроилась на дорожках парка. Ну и гвалт от этих муз, на всю округу. Пегас слетал в конец очереди, вернулся.
- Ровно тысяча муз. Тысяча первая в конкурсе участвовать не может по причине болезни. Начинаем?
- Нет, не начинаем. Сначала нанесём визит вежливости к заболевшей музе. Где она?
Под настороженными ревнивыми взглядами мы прошли в дальнюю беседку. Там, укрытая пуховым одеялом, лежала чудесная девушка. Глаза её были закрыты, тёмные волосы разметались по подушке. Сердце моё учащённо забилось, я узнал её, незнакомку из сумасшедших снов.
- Здравствуй, Муза. Наконец-то мы встретились.
Девушка удивлённо раскрыла серые лучистые глаза, ойкнула, спряталась под одеяло. Я повернулся к Пегасу.
- Конкурс отменяется. Музу беру, заверните, пожалуйста.
- Уже завёрнута в одеяло, - подсказал конь.
- Тогда скорее сматываемся отсюда.
Тысяча возмущённых муз грозила вслед нам острыми кулачками. Заспанный Главный Евнух целился в нас стингером. Пегас сделал крутой вираж. Ракета пролетела мимо. Улетели.
Дома первым делом напоили Музу чаем с мёдом и малиной, для усиления терапевтического эффекта добавил таблетку парацетамола.
- Ну-с, красавица, давай знакомиться.
- Demencia.
- Какое красивое имя.
Уста наши приблизились. Хм, Пегас, стоя в сторонке, умилительно смотрел на нас добрым дядюшкой.
- Пегас, иди-ка ты полетай, что ли, - предложил я коню.
- Полетаю, полетаю, - неожиданно быстро согласился конь. - Давай только на балкон выйдем, разговор есть короткий.
Вышли на балкон.
- Говори быстрее, Муза ждёт меня.
- Тут такое дело, понимаешь ли, с музами нельзя спать, во всяком случае нежелательно.
- Это ещё почему?!
- Есть определённые нюансы, которые объяснить пока не могу.
- Нюансы? По барабану мне все нюансы. Охренел? - и предъявил коню увесистый бюст Достоевского.
Пегас, увидев бюст Достоевского, побледнел.
- Всё понял, полетел. Если что зови.
Я постоял на балконе, вознёс благодарение небу за щедрый дар, и вернулся в комнату. Музы на месте, то бишь на кровати, не было. Были лишь огромные следы от грязной обуви на полу, и ещё в комнате стоял резкий запах самогона. Ой-вэй, похитили моё сокровище.
- Пегас, ко мне!
- Что, уже всё? А то мне что-то скучно стало на улице, - ворвался в комнату Пегас. - Где Муза, в ванной, ты её там утопил?
- Совсем с ума сошёл? Скучно не будет. Посмотри на следы.
Пегас присвистнул.
- Однако. Похоже, нас нашли.
- Слушай, а кто нас нашли?
- А ты в Мире муз ничего не оставил?
- Паркер, кажется, выронил.
- Ну вот, кто-то подобрал и использовал как указатель. Может это Главный Евнух постарался, может какая-нибудь раздосадованная муза.
Провели следствие: следы 48 размера, отпечатались самодельные гвозди на подошвах.
Пегас встал в торжественную позу и подвёл итоги расследования.
- Главный Евнух такую грубую обувь не носит, значит был кто-то другой. А кто этот другой? Миллиарды людей и нелюдей носят такую обувь. Итак, по следам от обуви следствие зашло в тупик. Бирок из прачечной, как ни странно, тоже не оставлено. И муз допрашивать - это бесполезный номер, слишком много их хитрющих до невозможности.
Я пригорюнилс. О, небо, за что?! Где искать свою Музу?
- Но! - продолжил после длинной паузы торжествующий конь. - Не всё так плохо. Самогон то мне знаком, хорошо знаком мне этот самогончик, на мухоморах настоянный, слезой младенца окроплённый. Короче, надо лететь к Бабе-Яге, там и узнаем, кто приходил к ней утром похмеляться.
К замшелой кривоногой избушке на ножках от тираннозавра мы подобрались по всем правилам суворовского военного искусства. То есть взяли её с налёту.
- Всем на пол! - грозно крикнул я и саданул дубиной по полке с чугунными горшками.
Ложиться на пол желающих не нашлось. Избушка оказалась пуста, если не считать чёрного кота на печке.
- Кис-кис, - подозвал я его.
- Таки и кис-кис, - отозвался кот.
- Где твоя хозяйка?
Кот презрительно отвернулся.
- Сдави ему шары, - посоветовал Пегас.
- Ну вот, чуть что, так сразу хватать за самое дорогое, - заволновался кот. - Придёт скоро бабка, дорогие гости, подождите, пожалуйста, а пока ждёте, я вам сказку расскажу: в некотором тридевятом царстве, тридесятом государстве, жили-были старик со старухой, собачка жила с ними, овечка, мышки шуршали под полом...
Речь кота текла монотонно и вкрадчиво. Пегас откровенно захрапел, растянувшись меж разбросанных горшков, да и я начал позёвывать. Деменция, милая Деменсита. Найти её надо. А может пока и не искать? Поспать от души. Здесь, в лесной избушке, так хорошо и уютно, и кот какой замечательный, учёный... Учёный? Да это же кот Баюн. Он же Лев Толстой. Повезло коту, чудом уклонился от моей дубины. А тут и бабка пожаловала. Одетая в форму дивизии SS "Мёртвая голова", надо признать, всё-таки красивую униформу придумал фашистам Хьюго Босс, бойкая бабулька направила на нас чёрный зрачок шмайсера.
- Ja-ja. Рюсским духом пахнедт. Sehr gut. Hande hoch!
Пришлось мне поднять руки, а коню крылья. Что же делать? Надо чем-то заболтать старушку.
- Какой прелестный костюмчик у Вас, уважаемая бабушка Яга. Откуда такой?
- Костюмчик-то? - Яга фасонисто повертелась перед изображающими восхищение зрителями. - Костюмчик остался от работы в Дахау, милые мои, я там крематорием заведовала. А ну, хватит мне зубы заговаривать, бегом в печку.
Спасение пришло в виде рогатой драконьей головы, с любопытством заглянувшей в окно избушки.
- Пегасик! - радостно завопила голова. - Какими судьбами в наши заповедные края? Иди же скорее ко мне, дружище, поцелуй Пыха!
Бабка Яга изготовилась к стрельбе. Огнемётная струя превратила боевую бабку в горстку серого пепла. Голова вздохнула:
- Женщины, что они понимают в старинной мужской дружбе.
Я поднял ещё горячий шмайсер - пригодится. Жалко, что источник информации превратился в пепел, но ведь есть ещё кот Баюн. Я сел на крылечко избушки и стал подманивать прячущегося в лесной чаще Баюна. Над головой, в безоблачном голубом небе кувыркались Пегас и Змей Горыныч.
- Баюн, а Баюн, сёмги хочешь?
- Какой кот сёмги не хочет, - отозвался с ближайшей берёзы Баюн.
- Меняю полпуда сёмги на информацию. Кто сегодня утром заходил к Яге похмеляться?
- Сначала сёмга.
- Пегас, ко мне!
Конь с драконом моментом слетали ко мне домой за рыбой. Кот осторожно слез с дерева, удовлетворённо осмотрел сёмгу и поведал.
- К Яге утром приходил Мамука.
- Мамука, кто такой, под чьей крышей работает?
- Мамука из штата Джорджия-2. Сейчас пиратствует на Карибах, очень вредная и подлая личность, короче, обычный наёмник, - пояснил дракон.
- Надо лететь на Карибы. Большой Змей, ты с нами?
- Зови меня просто - Пых XVII. На Карибы рад бы, да не могу. Тройня недавно родилась - кормить надо. А где у Мамуки база, должен знать Фидель Кастро, их связывает совместная торговля кокаином.
- Ну, Пегасик, полетели на Кубу. До встречи, Пых XVII, и спасибо большое тебе за помощь.
Летим. Россыпи огней под крыльями. Россыпи звёзд над головами.
- А интересно, зачем этому Мамуке моя Муза?
- Он же наёмник, заплатили - украл, а может и другая какая причина, пока не поймаем Мамуку, ничего точно утверждать нельзя, - рассудительно пояснил конь, лавируя между самолётами.
- Ну, Мамука, погоди, всю вашу шайку-лейку разнесём к чертям собачьим.
Вот и Куба. Остров Свободы. В резиденции Comandante горят фонарики, звучит весёлая румба. На столах танцуют обнажённые мулатки. Надо полагать борцы за свободу празднуют продажу очередной крупной партии кокаина. А где же сам Фидель? Нашёлся в своём рабочем кабинете. Comandante сидел над картой мира и готовился нюхнуть насыпанную по экватору дорожку белого порошка.
- Saludo, старый греховодник!
Фидель испуганно вздрогнул, поднял над головой руки, обернулся. Увидев расширенными зрачками, что мы не Ангелы небесные, потащил из кармана револьвер. Пришлось пригрозить шмайсером. После этого начался конструктивный диалог.
- Господа, кокаинчику не желаете?
- Не откажемся.
Я нюхнул в районе Атлантического океана и задал Comandante короткий вопрос:
- Где злодей Мамука?
Пока Кастро раздумывал над ответом, Пегас левой ноздрёй нюхнул Африку и Индийский океан, блаженно выругался, правой ноздрёй добил океан Тихий и Южную Америку. Comandante недолго ломался, рассудил верно, что жизнь какого-то Мамуки не стоит свободы Кубы.
- Ищите Мамуку у северной оконечности острова Сан-Сальвадор, яхта "Melancolia Negra".
- Вот скажи мне напоследок Фидель, почему людей социализмом кормишь, покоя на острове никому не даёшь?
- Партию кокаина не купите? Больше десяти килограмм - скидка. Балтийские матросы - forever! Эх, яблочко, куды котишься? Денежек-то взять больше негде.
- ЦРУ торговать не мешает?
- Они в доле.
Фидель несколько раз хлопнул себя квадратными ладонями по бокам и ляжкам, мотнул обсыпанной белым порошком бородой, криво усмехнулся и добавил:
- 16 процентов скидка.
- В другой раз. Ну, прощай, Comandante, да хранят тебя чугунные боги.
На моторной яхте Мамуки нас уже ждали. Не иначе Кастро по радио стуканул. Два десятка отъявленных и до зубов вооружённых головорезов во главе с толстым и усатым злодеем Мамукой толпились на палубе.
- Спускайся! - крикнул Мамука. - Спускайся, и если ты мужчина - столкнёмся животами.
Загорелые головорезы дружно рассмеялись, их кривые сабли, гранаты и автоматы весело зазвенели. "Подожди спускаться на палубу" - шепнул я Пегасу.
- Привет честной компании! - крикнул им, небрежно поправив шмайсер на груди. - Герр Мамука, где Деменция?
Злодей Мамука рассмотрел немецкую машинку, призадумался, развёл руками и ответил:
- А не знаю.
- Как не знаешь? - поразился я. - Ты же её украл, ты!
- Всё правильно - украл я. Товар отдал заказчику, получил вознаграждение. Бизнес. Ничего личного.
- Кто заказчик?
- Не знаю. Заказ пришёл по электронной почте. Девушку с заплаканными глазами я оставил в сумрачном лесу привязанной к буку, забрал из дупла этого дерева золото, и всё. Кто скажет, что я не выполняю условия контракта, может ты!? - подручные головорезы Мамуки мигом ощетинились автоматами.
- Да ладно, Мамука, не серчай. Бизнес есть бизнес, понимаю. Но кто всё-таки заказчик?
- Больше ничем не могу помочь.
Мы с Пегасом отлетели на ближайшее облако и стали держать военный совет.
- Пегасик, как думаешь, он нас не обманывает, злодей всё-таки?
- Думаю, что не обманывает, - покачал головой конь. - Злодей он какой-то ненастоящий, опереточный. Надо искать злодея настоящего.
- Будем искать. Интересно, а кто платит в наш пластиковый век золотом?
- Колдуны, - коротко ответил Пегас и заметно расстроился.
- Значит летим по колдунам. С кого начнём?
- Начнём с посещения оружейного магазина. Кстати, заметил, что Мамука дал нам наводку. Где растут буки, знаешь?
- Судя по классической литературе - в Англии...
Славный город Лондон встретил нас густым молочным туманом. В тумане что-то противно вздыхало, булькало и чмокало.
- Пегас, что это? - нервно ухватился я за шею коня.
- Не обращай внимания. Просто протоплазма на этом острове особенно активна.
Из белой пелены периодически выглядывали тёмные настороженные лица афроангличан и арабов, разглядев шмайсер на моём плече тут же скрывались в узких подворотнях.
- Ну и как, дорогой мой Пегас, мы найдём в этом тумане колдуна?
- Высматривай человека в чёрном костюме хасида, идущего в синагогу. Шутка. Лондон это промежуточная посадка, просто хотел убедиться, что он ещё есть. Полетим в Скотландию, на гору Бен-Невис, там обитает один старый друид, можно сказать, что он тоже колдун, а зовут его Лось. Если, конечно, он ещё в бочке с виски не потонул. Лось, понятное дело, не при делах, но должен знать, что творится на острове.
Приземлившись около кованых ворот окружённого вересковыми зарослями древнего замка, мы вежливо постучались. Ворота медленно приоткрылись. Мы осторожно вошли во двор. Посреди двора стояла низкая и широкая дубовая бочка галлонов на тысячу, в бочке плескались обнажённые девы с зелёными волосами, на краю бочки сидел в белых холщёвых подштанниках огненно-рыжий дедуган с красным носом и распевал похабные песни.
- Кто такие? - прервал распевание местного эпоса дед.
- Да мы это тут в этнографической типа экспедиции.
- Коня не Пегасом кличут? - получив утвердительный ответ, дедуган продолжил. - Конь пусть на травке попасётся (Пегас презрительно фыркнул), а ты, путешественник, залезай в бочку.
Делать нечего, залез, нежные руки обвили меня и погрузили на дно на несколько минут, после того, как я наглотался скотландского самогона, подняли на поверхность. Посмотрев на мою довольную физиономию, дедуган уважительно спросил:
- Русский?
- А то.
- Ну и как там, в России, по-прежнему воруют?
- Проворовались окончательно.
- Сочувствую. Помогу чем смогу. Я великий и ужасный Лось. Садись рядом, рассказывай о проблемах.
Выслушав про мои злоключения, друид надолго задумался. Девы тихо выбрались из бочки на зелёную лужайку и разлеглись в самых живописных позах. Хм, неплохо устроился Лось. Но где же моя единственная и неповторимая Муза?
- Твоего колдуна надо искать в другом месте, он точно не местный, Англия - это только прикрытие. Платит золотом, говоришь? Странно это, зачем платить, если можно обмануть, навести чары, нет, злые колдуны предпочитают никогда и никому не платить, тем более такому придурку как Мамука. Свет мой бочка, покажи нам чужеземца, что забирал привязанную к древу деву.
Поверхность бочки засеребрилась и проявилась чёрная фигура в капюшоне в сопровождении двух здоровенных негров в набедренных повязках. Негры держали на плечах связанную Деменцию. Я бросился к ней, и наглотался снова виски.
- Я так понимаю, что нам надо в Африку?
- Похоже на то, - согласился друид. - Негры эти из племени масаев, известных воинов, так что ты поосторожнее там.
- Пегас, ко мне!
Подлетел плюющийся травой Пегас.
- Куда летим? Всегда готов. Пить хочу. Можно?
Лось милостиво кивнул головой. Пегас присосался к бочке.
- "White horse", если не ошибаюсь? Ммм. Обожаю блондинок. Орешков солёных нет? Ну нет так нет. - И Пегас снова присосался к бочке.
Пока Пегас шумно булькал, Лось пригласил меня бывать у него ещё.
Я вежливо поблагодарил классного деда за приглашение, дёрнул коня за хвост, и мы церемонно откланялись.
С трудом взлетели и покачиваясь, задевая верхушки деревьев, направились в сторону Африки.
- Пегас, а Пегас, ты мухи Цеце не боишься? Ага! Давай-ка дружище, залетим к Джумангалиеву, заправимся там лекарствами от жестокого реала, патроны для шмайсера нужны опять же...
Джумангалиева мы нашли во дворе под чинарой помешивающим в казане ароматный плов.
- Джумангалиев, привет!
Джумангалиев вздрогнул, с опаской повернулся к нам.
- А, это вы. Нельзя же так тихо подлетать. С чем пожаловали?
- Какой-то ты сегодня, Джумангалиев, странный, кукнара перепил? Дело есть. Пройдём в дом?
- В дом нельзя, однако. Больной племянник там. Говорите здесь.
Поведав Джумангалиеву всю историю поисков, объевшись плова, набрав полную сумку патронов и лекарства, мы, не теряя времени, отлетели в Африку.
- Слушай, Пегас, а не нравится мне сегодня Джумангалиев, скрывает он что-то.
- Мало ли у человека забот, подумай лучше, как с масаями разговаривать будем.
- Что-нибудь придумаем.
Придумывать ничего не пришлось. Одна стрела попала мне в ногу, другая Пегасу в крыло. Река, наполненная крокодилами, нежно приняла нас в свои объятия. Крокодилы испуганно разбежались по зарослям тростникa. Чернокожие воины выловили нас из реки, связали, и с воинственными криками потащили к себе в деревню, бросили в круглом глинобитном сарае.
- Если сразу не добили - значит, будем жить, - высказал я коню своё мнение.