Трое матросов уныло брели по хмурому революционному Петрограду. Холодный ветер с Невы кружил жёлтые листья деревьев и шелуху подсолнухов, трепал на стенах домов белые листки декретов. Матросам было плохо. Им хотелось спирта, кокаина, баб, да и просто пожрать. Но в популярном среди братков притоне Яшки-шинкаря коммунизм ещё не наступил, там пока были в почёте золото и блестящие камушки.
- Шо интересно, а в этом городе недобитые буржуи остались? Где мы ещё не шукали, где эксы не устраивали? - вопросы одного из матросов, Миколы с Полтавы, были проникнуты глубоким пониманием исторического момента.
- Опять по брошенным хазам рухлядь собирать? - поёжился от порыва ветра второй матрос, волгарь Жора. - Хорошо бы тихий адресочек.
- Есть у меня такой адресочек, - вздохнул, не в силах смотреть на страдания корешей третий, совсем молоденький матрос Ваня, сам питерский. - Инженер, вроде богатый.
- Что же ты раньше-то молчал?! - возмутились старшие.
- Зазноба у меня там в горничных.
- Мы тут, понимаешь, за мировую революцию страдаем, а он о какой-то сучке беспокоится. Не тому наши вожди Ленин и Троцкий учат, ох не тому. Ладно, её не тронем. Веди.
- Здравствуй, Ванюша. За спиной Вани выросли две чёрные квадратные фигуры.
- Ой, случилось чего? - встревожилась Глаша и замерла в нехорошем предчувствии.
- Посторонись, девка, мы пришли за контрой, - грубо молвил Микола и первым шагнул в прихожую.
На шум вышел хозяин квартиры, доброжелательно кивнул Ване.
- Чем могу быть полезен, господа матросы? Сразу оговорюсь, я признаю советскую власть и работаю у народного комиссара Бонч-Бруевича.
- Господа на дне залива, - презрительно бросил Микола и изобразил рукой волну. - И нам плевать на разных Бончей и Бруевичей, мы из Центробалта. Вот что, инженер, Питер голодает, и мы проводим изъятие ценностей для закупки хлеба рабочим. Не сдашь добровольно, будем делать обыск, а самого в расход пустим.
- А мандат у вас имеется?
- А як же, - усмехнулся Микола и достал из кармана бушлата парабеллум, доставшийся от сброшенного в холодные воды Балтики капитана.
- Бандиты! - взвизгнул инженер и тут же получил пулю в лоб.
Перешагнув через труп, Микола с Жорой прошли в гостиную. Ваня остался с перепуганной Глашей. В гостиной за круглым столом сидели притихшие инженерша и дочь гимназистка.
- Мамаша, золото-брильянты где? - поинтересовался Микола и приставил парабеллум к затылку инженерши.
- Всё в шкатулке, а больше у нас ничего нет, - прошептала инженерша и погрузилась в спасительный обморок. Выстрела она не почувствовала.
Гимназистка рванулась к выходу, но была перехвачена матросом Жорой. Пока Микола опустошал в спальне шкатулку, Жора сорвал с девушки одежду и приложил её пару раз головой о паркет. Когда Микола вернулся в гостиную, Жора уже вовсю елозил на гимназистке.
- Жорка, побачь, она же уже покойница, - присмотрелся к ним Микола.
- Эхма бля, тьфу бля, сдохла подлюка, - слегка расстроился Жора и задвигался быстрее.
- Тю, Жорка, а мне-то кого драть по твоей милости, болван ты эдакий?
- Горничную, - хрипло выдохнул Жора и удовлетворённо отвалился от ещё тёплой девушки.
- И то верно. Эй, салага, тащи сюда свою мамзель.
- Глашу вам не отдам, я люблю её, сволочи! - сунулся в гостиную Ваня и незамедлительно получил пулю в горячее сердце. Недоумение и детская обида на старших товарищей застыли в Ваниных глазах.
Горничную Глашу насиловали по очереди. Наигравшись, придушили чулочками гимназистки. Потом устроили тщательный обыск квартиры, но из ценностей больше ничего не нашли, если не считать початой бутылки коньяка и аптечной склянки с морфием. Порадовались и этому.
Революционные матросы Микола и Жора враскачку шли по столице империи и им было хорошо. Ласковый ветер с Невы кружил в замедленном вальсе жёлтые листья деревьев и шелуху подсолнухов, значительно шелестел белыми листками декретов на стенах домов.