Сев в "скаут", Эшли захлопнула дверцу и потихоньку тронула его с места. Разумеется, она не собиралась покидать резервацию тот же час, как настаивал шериф, хотя бы потому, что не могла явиться к Бишопу с его показаниями, больше смахивавшие на описание из Фенимора Купера. Ее просто уволят за не профессионализм. Однако, допрос Элка все же дал кое-какие результаты.
Эшли проехала мимо гостиницы "Уошборн", медленно продвигаясь дальше, внимательно глядя по сторонам. По тому, как шериф избегал разговора о щите, он прекрасно знал о нем, но хотел, чтобы Эшли не лезла в это дело дальше, а потому резко потребовал, чтобы она немедленно покинула город и вернула щит. А узнав, что у нее нет пистолета, дал понять, что она здесь одна, и что на его защиту ей рассчитывать нечего. А когда он услышал о смертях в Мичигане, то похоже хваленая индейская невозмутимость покинула его, хотя Эшли и половины не рассказала ему о них. Разумеется, она проверит его показания, и поморщилась, вспомнив свой разговор с ним.
Вообще, она не любила тех, кто строил из себя суперменов, может потому и не могла сойтись с Роном, куда ближе и понятнее ей был Стенли с его мягкими манерами, вечными сомнениями и неуверенностью. Эшли всегда считала, что суперменами следует считать не тех, кто самоуверен как киношный герой наделенный сверхъестественной силой, а потому на все взирающие снисходительно и свысока, а обычных парней, делающие сверх того, чем требует их долг и обязанности. Стенли именно такой. Она тепло улыбнулась, подумав, что вот сейчас он сидит в своем кабинете, и работает над очередной книгой.
Эшли притормозила у сувенирной лавки, возле которой высился топорно вырезанный из дерева индеец. Она вошла в небольшое помещение заваленное безделицами столь ценимыми туристами. Вдоль стены стояли прислоненные к ней картины, выстроенные в ряд кувшины расписанные декоративным орнаментом, бутыли из тыквы, статуэтки индейских воинов и тотемных животных, плетеные корзины. Выше висели расшитые пояса, дагеротипы начала века, головные уборы, связки амулетов и украшений, оружие: томагавки, стрелы, луки. Стеклянными глазами смотрели на входящих волчья и медвежья головы с оскаленными пастями, демонстрируя внушительные клыки. В углу стояли штандарты.
Эшли подошла к прилавку, где за кассовым аппаратом примостился хозяин лавки, довольно колоритный пожилой индеец, читающий газету. Его тщательно расчесанные седеющие волосы, были заплетены в две косы. Лоб обхватывал вышитый бисером ремешок, узор на нем повторялся на браслете, красовавшийся на широком запястье. На темной хлопчатобумажной рубахе лежало ожерелье из бусин крашенного дерева, звериных клыков и птичьих перьев. В ухо продета снизка бисера со спускающимся на плечо пером. Со всем этим никак не вязались очки в модной оправе, однако мужчина не выглядел ни смешными, ни нелепым.
На звук колокольчика он поднял голову, отложил газету и снял очки.
--
Д-да, я бы хотела что-нибудь купить, - неуверенно произнесла Эшли, оглядываясь.
Вопрошающе смотревший на нее индеец, выглядел очень величественно.
--
Вы можете выбрать здесь все, что пожелаете, - и он с королевским достоинством обвел рукой стены тесной лавки, словно свои обширные владения.
--
Как вас зовут? - спросила Эшли.
--
Кредитная карта, - ответил индеец невозмутимо.
Эшли засмеялась.
--
А если серьезно?
--
Сломанная стрела, - ответил он. - И я могу сфотографироваться с вами в одеянии вождя, если пожелаете.
--
Благодарю, но в другой раз. Можно мне взглянуть на вот эту фотографию?
Хозяин лавки снял со стены дагеротип и молча протянул ей. Эшли бережно взяла в руки карточку из плотной толстой бумаги и провела пальцем по его глянцевой поверхности. Просто невероятно! Как такое могло быть?
Со снимка конца девятнадцатого века, плотного и надежного, на нее внимательно смотрел волк. В его взгляде была чуткая настороженность дикого зверя, а тело напряжено. Словно он готов был сорваться тот же час, едва фотограф снимавший его, шевельнется. И все же внимательно смотря прямо в объектив, волк кажется не испытывал страха, а просто был начеку. Между ним и невидимым фотографом явно установилась некая пусть зыбкая, но связь, молчаливая договоренность на уровне инстинкта. Лес позади был словно размыт дожем, но четкий взгляд волка притягивал. В нем угадывалось некое знание и человек смотревший на него через объектив...
--
... не мог быть белым, - тихо проговорила Эшли, - чтобы так понимать дикого зверя, чтобы он так открылся ему...
--
Этот снимок делал Хромой Лось в 30-е годы. Он ушел вслед за лесами на север, в Канаду к озерам, - отозвался Сломанная Стрела. - Он говорил их языком и они понимали его.
Подобное утверждение, против воли, вызвало у Эшли вежливую улыбку и Сломанная Стрела тут же оборвал себя на полуслове. Он слишком часто общался с белыми из больших городов, чтобы не понимать что означает такая вот улыбка, а ведь на какой-то миг ему показалось, что эта белая, понимает...
--
Я покупаю снимок, - коротко сказала она.
--
Хороший выбор, мисс, - одобрил Сломанная Стрела, заворачивая карточку в бумагу. - Волк - это учитель. Он всегда возвращается в стаю, сколько бы ни отсутствовал, чтобы сообщить о новых наблюдениях и открытиях, - Сломанная Стрела бросил на покупательницу короткий взгляд.
Она внимательно слушала.
--
Волк живет в узком семейном союзе, но не отказывается от своей самостоятельности. Он сам выбирает себе партнера, которому верен всю жизнь. Когда волк воет на луну, то в это время соединяется с ее силой. Волк может дать вам знание, чтобы лучше понять жизнь, найти в ней собственный путь. С помощью его энергии вы можете установить контакт со своим внутренним миром.
--
Еще чуть-чуть, и я поверю, что этот снимок сам выбрал меня... Спасибо, сдачи не надо.
--
Именно так, как вы сказали. Никто прежде не обращал на него внимание. Вы очень щедры, мисс.
--
Вы не поможете мне, Сломанная Стрела?
--
Да, мисс.
Эшли достала из портфеля, куда только что уложила свою покупку, фотографию Боба Мокэя.
--
Этот человек, возможно, заходил к вам месяц назад. Может вспомните?
Сломанная Стрела водрузил на нос очки и взяв фотографию, вытянул ее перед собой. Его лицо не выразило никаких эмоций: ни усилия вспомнить, ни любопытства, ни узнавания. Вообще ничего.
--
Вы говорили с шерифом? - вдруг спросил он.
--
Да. Шериф утверждает, что именно он убил Озерного Бобра.
Сломанная Стрела опустил снимок, снял очки и постучав ими по фотографии, заявил:
--
Этот белый появлялся у меня полтора месяца назад. Он долго здесь все смотрел, потом спросил есть ли у меня, что-нибудь настоящее.
--
Настоящее?
--
Да, - с достоинством кивнул Сломанная Стрела. - Он хотел, чтобы я продал ему старинную вещь, такую которая принадлежала бы шаману и обладала некой силой. Но у меня нет таких вещей. Тогда он спросил где найти Слушающего Воду. А этот парень, как раз здесь крутился. Он обычно стоит у магазинов и выпрашивает на выпивку. Никчемный человек. И когда белый вышел от меня, он увязался за ним. Я видел, как он что-то говорил ему. Поначалу белый слушал без интереса, а потом вдруг загорелся и пошел за Слушающим Воду. Озерному Бобру не повезло с внуком.
--
Я знаю, что после смерти Озерного Бобра, Слушающий Воду попал в больницу.
--
Так и есть. Парень потерял себя в виски. У него началась белая горячка.
--
Как мне проехать к больнице, Сломанная Стрела?
Индеец объяснил и Эшли, поблагодарив его, поехала в указанном направлении.
Больница старое здание с небольшой новой пристройкой, встретило ее суматохой. Здесь ощущалась явная нехватка больничного персонала. Она подошла к медсестре за стойкой и, показав свой значок, попросила связать ее с главврачом. Медсестра принялась обзванивать этажи, пока не нашла его, после чего передала трубку Эшли. Представившись, она попросила его о встрече и он любезно пригласил ее в свой кабинет.
--
У меня есть для вас всего лишь пятнадцать минут от силы, - заявил он. - Что вы хотите узнать?
--
Я бы хотела поговорить с вашим пациентом Слушающим Воду.
Доктор Уэлбик бросил на нее непонятный взгляд и Эшли кольнуло нехорошее предчувствие.
--
К сожалению это невозможно, - сказал он.
--
Невозможно? - она начала подозревать, что здесь не обошлось без вмешательства шерифа.
--
Он умер.
--
Умер? От чего? От белой горячки?
--
Вот именно. Слушающий Воду покончил жизнь самоубийством. Он повесился.
--
Когда это случилось? - у Эшли вдруг пересохло во рту, она с трудом проговаривала слова.
--
Три дня назад, в четыре утра.
--
У вас есть его фотография?
--
Конечно.
Доктор Уэлбик включил компьютер и открыл архивную программу.
--
Прошу вас.
Эшли встала, обошла стол и взглянула на фотографию на мониторе. Потом, деревянно прошла обратно к стулу и села.
--
Детектив? - Уэлбик встревожился заметив ее бледность и запекшиеся губы.
Она хватала ртом воздух, дышала тяжело, признак приближающегося обморока.
--
Вам дурно? Погодите, у меня есть нашатырь...
--
Нет... не нужно... Все в порядке.
Это был удавленник из ее сна. Она отлично помнила тот день, когда проснулась в четыре утра от своего кошмара.
--
Он оставил какую-нибудь записку?
--
Он накорябал на стене ложкой одно лишь слово, совершенно лишенное смысла: "у кте" - "Он идет". Полагаю, причиной самоубийства стал его горячечный бред.
--
Шериф был в курсе произошедшего?
--
Конечно. Мы в первую очередь сообщили ему. Племенной совет и город взяли на себя организацию его похорон.
Сукин сын! Эшли была вне себя и это подействовало на нее лучше всякого нашатыря. Главврач с тревогой наблюдал за ней, пока не убедился, что его посетительница полностью пришла в себя.
Эшли вышла из здания больницы и двигаясь механически словно заводная кукла, дошла до своей машины. Там, положив руки на руль, она какое-то время сидела неподвижно, смотря прямо перед собой. Значит, Слушающий Воду повесился в тот предрассветный час, когда привиделся ей в пустом доме Фрискина. На следующий день в том же месте, до нее дошли его предсмертные слова: "Он идет". От испуга и нереальности происходящего, она не смогла увидеть явного: он предупреждал ее об опасности. Видимо тяжесть содеянного настолько тяготило его душу, что он пытался, хоть как-то, исправить содеянное.
Так внесло это хоть какую-то ясность в ее дело или еще больше запутало его? Логика событий ей была понятна, но то, что покончивший самоубийством человек явился е ней, чтобы сообщить об опасности, не укладывалось в ее понимание. В полном разладе сама с собой, Эшли двинулась дальше. Она решила не думать об этом пока не соберет достаточно информации.
Музей, одноэтажное широкое здание, располагался на окраине Уошборна. Возле него было установлено типи с откинутым пологом, что позволяло рассмотреть нехитрую обстановку внутри: две раскрашенных глиняных фигуры мужчины и женщины выполненных в натуральную величину, одетых в одежды степных индейцев конца века. Эшли вошла в прохладу безлюдного, просторного зала и миновала стенды и витрины за которыми красовались предметы обихода сиу.
За витринами висели домотканые одеяла, пояса расшитые бисером, мокасины, ноговицы, рубахи расшитые иглами дикобраза или окрашенными деревянными бусинами, головные уборы из перьев, трубки, скальпы, черепа бизонов и медведей, колчаны со стрелами и томагавк.
Она направлялась к двери с бронзовой табличкой с фамилией Эрб, пока дорогу не преградил охранник:
--
Леди?
--
Я бы хотела увидеть директора Эрба? Он у себя? - спросила она показывая своей удостоверение.
--
Сейчас гляну, - усмехнулся охранник и спросил: - Как доложить о вас?
--
Детектив Кларк.
Охранник коротко оглядел Эшли и открыл дверь.
--
Шеф, к вам детектив.
Из кабинета что-то негромко сказали.
--
Входите... детектив.
Эшли вошла. После необозримого пространства выставочного зала, кабинет показался ей тесным, в нем едва разместились стол, пара стульев и шкаф забитый книгами, журналами, каталогами и альбомами по искусству. Стены украшали самобытные поделки и картина с изображением прерии и резвящимися мустангами.
У окна, спиной к вошедшей, стояла стройная женщина в длинной расклешенной юбке, в замшевом жакете украшенном бахромой, надетом на белую водолазку, на ногах мягкие сапожки. Она рассматривала на свет лист старой пожелтевшей бумаги, но повернувшись, отложила его в сторону и пошла на встречу гостье.
--
Директор Эрб?
--
Детектив Кларк?
--
Признаться, я думала о вас, как о мужчине.
--
Забавно, как совпали наши представления.
Молодые женщины сдержанно улыбнулись, приглядываясь друг другу. Эшли заметила каким внимательным взглядом оглядела ее гладко зачесанные волосы, собранные в хвост, строгий серый костюм и синие элегантные лодочки, директор Эрб. Эшли тоже не скрывала своего интереса к ней. Лицо индианки было привлекательным и запоминающимся, выдавая твердый характер. Густые короткие темные волосы, тщательно уложены. Косметики на лице не было, оно и без того было ярким: черные глаза с длинными ресницами, яркие от природы губы и гладкая матовая кожа.
Пока Эрб заправляла кофеварку, они не прерывали своего разговора.
--
Вы приехали сюда...
--
По поводу убийства Озерного Бобра.
--
В этом деле я мало чем смогу вам помочь. Скорей всего вам нужно обратится к шерифу.
--
Первым делом я обратилась к нему.
--
Так вы виделись с Элком? И как прошла ваша встреча? - Джози обернулась к ней, не скрывая своего любопытства.
--
Он тут же заявил мне, чтобы я выметалась из Уошборна.
Джози рассмеялась.
--
О! В этом весь Элк. Вы сказали мне правду, Эшли, и мне это приятно вдвойне.
--
А разве...
--
Вопросы об Элке служат мне своеобразным тестом, без передачи ему разумеется. Он об этом не знает.
--
У меня с ним не те отношения, чтобы я могла ему что-то передавать. Но про тест интересно. Не расскажете?
--
Среди туристов довольно часто встречаются женщины, любящие приврать о себе. Ну, вы меня понимаете. Особенно так делают хорошенькие женщины или те, кто считает себя таковыми. Иногда я задаю им вопрос об Элке. Вы бы только послушали, какие небылицы мне приходится выслушивать о нем. По их словам выходит, что он чуть ли не Ромео, влюбившийся в них с первого взгляда. Он, конечно может быть вежливым, но не галантным.
--
Неплохое развлечение а, Джози?
--
Но главное развлечение бывает впереди, - подмигнула ей индианка, - когда я рассказываю ему некоторые, уж очень пикантные небылицы. Вы бы видели его лицо. Он просто из себя выходит.
--
Так не любит белых?
--
Настороженность к белым у нас в крови. С этим ничего не поделаешь.
--
Мне тоже нравится ваша правдивость.
--
Вы не обиделись?
--
Это правда, и с этим ничего не поделаешь.
--
Хорошо, что вы это понимаете. Но мы ведь хотели поговорить не об этом?
Джози поставила перед ней чашечку с крепким кофе, а Эшли раскрыла свой портфель-папку и достала оттуда несколько фотографий.
--
Я приехала к вам как к эксперту. Вам знакомы эти предметы?
Сев на свое место за столом, Джози просмотрела фотографии. Пока она изучала их, Эшли изучала саму Джози. Лицо индианки при виде снимка щита словно замкнулось. Тонкие брови чуть сдвинулись. Она отложила в сторону снимки с курительной трубкой и поясом и указала на снимок щита.
--
Это щит Волка и он украден. Вам придется его вернуть.
--
Конечно, как только закончится следствие.
--
Он принадлежит резервации.
--
Мертвы все, кто имел дело с этим щитом и мне нужна информация о нем.
Джози замолчала, сжав руки. На столе остывал нетронутый кофе.
--
Она уже не имеет никакого значения, - тихо проговорила Джози.
--
Боюсь, так оно и есть. Вы уже очевидно знаете, что Слушающий Воду повесился.
Джози схватила пачку "Кэмел", вытащила сигарету и принялась искать на столе среди бумаг зажигалку.
--
Вы курите? - спросила она Эшли, вдруг спохватившись.
--
Нет.
--
Ведете здоровый образ жизни?
--
Стараюсь.
Наконец Джози отыскала зажигалку под какой-то квитанцией. Прикурив, она заметно успокоилась и выпустив изо рта клуб дыма, подумав, сказала:
--
Мне самой мало что известно. Знаю только, что он хранился в течении долгого времени несколькими поколениями одной семьи, пока не был украден где-то в тридцатых годах. Темная история. Я услышала ее, когда была девочкой да и то случайно. Щит старались никому не показывать. Однако в те годы он ушел на сторону. То ли его пропил наследник хранящего, то ли его выкрали, не ясно. Шаман погиб. Но щит тогда смогли вернуть. Помню, меня поразило, что на его поиски послали Ищущего, Гонца и Воина. Для меня это звучало как сказка. Гонец сообщил шаману, что щит найден. Рассказывали, что один из тех белых, что украл щит, сам отыскал Ищущего и вернул его, чуть ли не на коленях умоляя взять его обратно. Воин успел сплясать над ним свой танец. Так щит снова очутился в резервации. Вокруг него начали плести разные небылицы. Говорили, что Ищущий - здешний врач, нашел Воина в соседней резервации. Говорили, что Воин был братом Ищущего, но этого не могло быть, потому что врач был белым, а полицейский из соседней резервации - индеец. Говорили, что если щит дарили, отдавали по доброй воле -- он не причинял зла, но если его забирали обманом или силой -- мстил. Вот все, что мне известно о нем.
--
Необычайная история.
--
Да, но не нужно относиться к ней легкомысленно.
--
Уж кто-кто, а я далека от этого, поверьте мне, - и помолчав, Эшли задала следующий вопрос, глядя Джози в лицо: - Когда я верну щит в резервацию, он будет хранится у вас?
--
Нет, это не экспонат, а охранный амулет, наделенный необычайной силой, - ответила ей прямым взглядом Джози. - Я знаю сильного шамана, который будет присматривать за ним.
--
Но, может имеет смысл уничтожить его. Непонятным образом гибнут люди соприкасавшиеся с ним.
Индианка внимательно поглядела на Эшли. Она почувствовала, что белой известно много больше чем положено.
--
Вы слушали, но не слышали меня. Щит хранили поколения сильнейших шаманов. Неужели они не сделали бы этого, если бы знали как. Видимо его нельзя просто взять и уничтожить.
--
Но может быть ваш знакомый шаман знает, как это сделать?
--
Какое вам дело до того, что будет со щитом дальше. Просто верните его резервации и доложите своему начальству, что дело закрыто. Больше он вас не побеспокоит.
--
Я не могу этого сделать. Где гарантия, что все не повториться снова?
--
Это уже не ваша забота. Или у вас есть другое предложение? О, да! Вы просто напишите протокол и засунете его в щит. Для вас белых все слишком просто.
--
Я не говорю, что просто. Я хочу понять, что происходит. Что за чертовщина с этим щитом? И еще мне кажется, что вы знаете больше, но молчите.
--
Я не болтаю о том, чего не знаю, - отрезала индианка. - Белые никогда ни во что не верили, даже в своего распятого Христа. Откуда я знаю, может вы хотите что-то поиметь с этого дела. Белые никогда не стараются за просто так, вы же очень упорны.
--
Что я буду иметь? - раздельно повторила ее вопрос Эшли, не веря в то, что услышала его от Джози. Почему-то эти слова задели ее. - Я стараюсь так от того, мисс Эрб, что попала в трудное положение. То что вы мне сейчас рассказали и то что я услышала от шерифа, я не смогу повторить своему боссу. У меня нет даже подозреваемого, одни лишь необъяснимые смерти. Как вы думаете, что обо мне подумает мое начальство, если прочтет в моем отчете, что трое людей погибли из-за того, что не понравились духу шаманского щита. Кроме этого у меня ничего больше нет.
Эшли умолкла. Она старалась быть не только правдивой, но и убедительной.
Солнце шло на закат и кабинет погружался в сумерки. Последние его отблески, гасли где-то в углу, за шкафом. День трепетно умирал и мир погружался в небытие ночи. Женщины в полном молчании сидели друг против друга. Эшли немного успокоилась. Тем временем, в кабинете совсем стемнело и стало как-то неуютно. Джози докурила сигарету и затушила ее, с силой вдавив в пепельницу.
--
Я провожу вас, - произнесла она, поднимаясь из-за стола.
Эшли поднялась вслед за ней. Она чувствовала себя страшно уставшей. Они прошли темный зал, освещенный лишь слабой подсветкой витрин. Прощаясь у дверей, Джози протянула Эшли руку и когда та пожала ее сказала:
--
Я позвоню вам, если что-то вспомню. Вот моя визитка. Если опять понадобиться консультация, звоните мне.
Поблагодарив ее, Эшли направилась к скауту, на ходу пряча визитку в портфель, которая вряд ли ей понадобиться: Эрб никак не помогла ей и наверняка не будет помогать и дальше.