С утра она позвонила Карлу Фрискину, представилась и попросила о встрече. На что мистер Фрискин, хоть и с оговорками на страшную занятость, согласился. Эшли прибыла в точно назначенное время. Фрискин, моложавый господин в темном элегантном костюме, с тщательно уложенными волосами, встретил ее в вестибюле.
--
Очень рад познакомиться с вами, мисс Кларк, - заулыбался он, взял протянутую девушкой для пожатия руку, и галантно поцеловал.
Эшли подумала, что Фрискин непоследователен: не он ли полчаса назад всячески старался отвертеться от встречи с ней?
--
Для меня истинное удовольствие отвечать на вопросы столь очаровательного детектива, - продолжал Фрискин. - Хотя не скрою, что несколько озадачен тем, что вы вновь решили ворошить дело бедняги Арчибальда. Не знаю чем еще я могу вам помочь? Ведь, я в свое время довольно исчерпывающе ответил на все вопросы полиции. Вы могли бы ознакомиться с протоколами допросов.
--
Смотрите на нашу встречу, как на простую, но необходимую формальность, мистер Фрискин, - посоветовала Эшли, намеренно не замечая его покровительственного тона.
--
Сюда, пожалуйста, - пригласил он, взяв ее под локоток.
Они прошли через три зала с развешанными по стенам картинами и витринами с выставленными в них старинными предметами быта.
--
Вы продаете свои экспонаты, мистер Фрискин? - спросила Эшли, останавливаясь перед одной из них и разглядывая фарфоровую пудреницу. Между делом она высвободила свой локоть из цепких пальцев Фрискина.
--
Разумеется. Конечно, я больше коллекционер чем бизнесмен, но к моему глубокому сожалению, я не в силах оставить у себя все, что бы мне хотелось. Да и на приобретение новых экспонатов нужны средства. К тому же есть вещи, которые я просто не имею права присваивать в свою собственность, так как это достояние нации, страны, так сказать, ее истории, духовного наследия. Но для меня, сами понимаете, немаловажно чтобы экспонат попал в знающие ему цену руки. Нередко случается так, что какая-нибудь невзрачная безделица, приобретенная буквально за цент, со временем оценивается в миллион долларов. Вы не поверите, но я немало потерял на своем собирательстве. О, я конечно не жалею об этом. Я человек страстный! Во всем... Во мне, знаете ли, больше от коллекционера, чем от бизнесмена. И пусть я потеряю сотню долларов, на розыски бесценной вещицы, но меня будет согревать мысль, что благодаря моему труду и непрестанному поиску, она приобрела вторую жизнь, и люди будут созерцать ее с благоговением, ибо ее коснулась рука какой-нибудь знаменитости! Тогда как, вы не поверите, где мне порой не приходится выискивать некоторые вещи.
Заинтересованная Эшли подняла глаза от пудреницы, и Фрискин поспешил отвести свой взгляд.
--
А чем занимался Арчибальд Стоун?
--
Ах, Арчибальд... Вы не против, если я угощу вас кофе?
--
Спасибо, не откажусь.
Фрискин провел ее в свой кабинет, где они устроились в кожаных креслах за небольшим кофейным столиком. Судя по всему, бизнес мистера Фрискина, несмотря на все его сетования, все же процветал.
Средних лет секретарша в обтягивающем костюме принесла поднос с фарфоровым кофейным сервизом. Заученными отточенными движениями она составила на стол чашечки, кофейник, сливочник и сахарницу, разлила кофе и удалилась, прежде чем Фрискин жестом отослал ее, блеснув при этом перстнем и золотым браслетом часов.
--
Итак, вас интересует чем занимался Арчибальд? Он, как в свое время и я, пока не занялся административной работой, разыскивал антиквариат, старинные редкости. У него был нюх на них. Он мог с ходу определить ценность и возраст какой-нибудь безделицы. Порой в невзрачной вещице он угадывал подлинное сокровище, или предупреждал, что роскошная и помпезная на вид вещь не более чем пустышка. Я сам учил его в свое время и так понатаскал в этом искусстве, а это, поверьте, искусство, что у меня не было основания не доверять Арчибальду. Он был экспертом от Бога и я лишь раскрыл ему кое-какие тонкости. Прибавьте к этому его университетское образование и три года работы в музее. Знаете, у нас с ним была любопытная теория о том, какие вещи раскупаются больше.
--
Какие же?
--
Те которые имеют какую-нибудь историю, а еще лучше легенду. Вы бы видели как загораются глаза людей, узнавших, что вещь, как к примеру та изящная пудреница, которая так заинтересовала вас, принадлежала знаменитой в свое время куртизанке.
Эшли, почувствовала, что потеряла к ней всякий интерес, но не к словам Фрискина.
--
Значит Стоун занимался тем, что узнавал истории о найденных старинных вещицах?
--
Именно. У него было обостренное чувство времени. Он мог с ходу сказать к какому веку принадлежит предмет и где он был изготовлен. Всегда что-нибудь да откопает. О любой из тех вещиц, что вы видели в зале, он мог рассказывать часами. Он бы далеко пошел. Бедный мальчик! Именно у меня он нашел свое истинное призвание, и вот такая нелепая смерть...
--
Он жаловался на здоровье? На сердце, например?
--
На сердце? Нет, что вы! Он редко болел. При мне раза три простывал и только.
--
Значит для вас его смерть стала неожиданностью?
--
Неожиданностью? Да, я был поражен! Накануне он даже не заикнулся о каком-либо недомогании. У него была куча планов.
--
В его смерти вам не показалось что-нибудь странным, необычным?
Фрискин замолчал, разглядывая гобелен, украшающий стену позади Эшли. Отпив кофе и при этом деликатно отставив в сторону мизинец, он медленно произнес:
--
Не уверен насколько это будет важным для вас... - он бережно поставил чашечку на стол, кофе из которой хватило ровно на один глоток. - Когда в тот кошмарный день мы вошли в квартиру Арчибальда, бедняга лежал на животе, подогнув под себя колени, раскинув в стороны руки и уткнувшись лбом в пол. Его долго не могли разогнуть, выпрямить ему руки и ноги, чтобы уложить на носилки. Тогда это поразило меня, едва ли не больше, чем сама смерть Арчибальда.
Уже сидя в машине, Эшли все никак не могла прийти в себя от услышанного. В заключение медэксперта было сказано, что тело Стоуна было сведено предсмертной судорогой, а патологоанатом предполагал, что так ему легче было переносить боль. Стиснув руль, Эшли пыталась осмыслить услышанное. Положение тела Стоуна мало походило на предсмертную судорогу или желание успокоить боль в животе, тогда бы он прижимал к нему руки. Странно и то, что ни полицейские, ни врач, осматривавший тело, не придали этому должное значение. Может такое положение умирающего не новость? Словом, нужно снова ехать к патологоанатому.
И еще одна вещь занимала Эшли. В разговоре мистер Фрискин подчеркивал, что Стоун был нужен ему, что он его особо отличал и возлагал на него надежды. Очень было похоже на то, что Фрискин всеми силами давал ей понять, как он был не заинтересован в смерти Арчибальда. Но зачем? Это ведь не убийство.
В окошечко легонько стукнули и Эшли открыла дверцу. На сиденье, рядом с ней скользнула секретарша мистера Фрискина. Торопливо захлопнув за собой дверцу, она сказала:
--
Поехали отсюда. Я скажу где остановиться.
Эшли тронулась с места и завернула за угол, все это время секретарша Фрискина следила за входной дверью галереи в зеркало заднего вида.
--
Что вы думаете о Фрискине? - спросила она, как только здание галереи скрылось за углом.
Эшли почувствовала, что это не просто вежливый вопрос, чтобы начать разговор. И эта женщина сразу распознает фальшь, как сама Эшли знала когда с нею были неискренны, например тот же Фрискин.
--
Лавочник, - сказала Эшли. - И рассуждает, как лавочник. Простите.
Женщина повернулась к ней, но Эшли не видела выражения ее лица, потому что смотрела вперед, на дорогу.
--
Боб и Арчи говорили точно так же, - с горечью произнесла женщина. - О! Это вот здесь.
Они остановились у небольшого кафе, которое, как определила Эшли, находилось в трех кварталах от галереи. Несколько столиков, застеленных синими скатертями, были вынесены на тротуар. Оценив попытку создать зеленый уголок уюта с помощью искусственного плюща с запыленными листьями в расщелине заасфальтированной улицы, стиснутой бетонными стенами домов, женщины устроились на плетеных стульях за одним из столиков и заказали по чашке кофе.
--
Вы сказали Боб и Арчи? - спросила Эшли, как только официантка отошла. - Кто такой Боб?
--
Он ведь не сказал вам, что Боб тоже умер? - прошептала секретарша Фрискина. - Знаю, что не сказал.
--
Зовите меня Эшли, - протянула ей руку Эшли, но та ее не приняла.
--
Поймите меня правильно, - все больше нервничала секретарша, - я не хочу никакой огласки. У Фрискина сильные связи, если что... я больше никогда не найду такое место.
Казалось, она уже жалела об этой встрече.
--
Ну хорошо, - опустила руку Эшли. - Так кто такой Боб? И почему Фрискин должен был сказать мне о его смерти?
--
Фрискин после смерти Арчи велел мне помалкивать. Можете звать меня Софи, мисс Кларк.
--
И вы, не смотря на это, готовы рассказать мне о Бобе?
--
Боб умер точно так же, как Арчи, - сделав над собой усилие прошептала Софи. В ее глазах был страх.
--
Точно так же... - эхом повторила за ней, пораженная Эшли.
Софи кивнула.
--
Боб лежал на груди, живот приподнят из-за ног, согнутых в коленях. Знаете как это бывает в старых фильмах, когда рабы падают ниц перед владыкой. Руки раскинуты в сторону, голова повернута на бок.
--
Первыми его обнаружили вы? - спросила Эшли.
--
Мы были любовниками и должны были вечером встретиться. Он не пришел и я всю ночь не спала. Когда у тебя молодой любовник, ты ревнуешь его ко всякой сопливой девчонке. Я в ту ночь все переживала, думала он мне изменяет, а утром не выдержала и пошла к нему, - Софи замолчала, вытащила дрожащими пальцами сигарету из пачки и, пощелкав зажигалкой, закурила. - Так вот, когда утром я ворвалась к нему домой, то обнаружила его в этой позе мертвым. Я сразу же позвонила Арчи, потом мы сообщили Фрискину.
--
Когда это произошло?
Софи выпустила дым и задумчиво постучала длинным ногтем по зубам.
--
Примерно месяц назад, где-то в конце июля. В тот день шел мелкий мерзкий дождь.
--
Фрискин все это время был в Мичигане?
--
Да, - и вдруг торопливо добавила: - Послушайте, он конечно еще та скотина, но не убийца.
--
Почему вы говорите об этом, как об убийстве? Ведь ничто не указывает на то, что их убили. На теле Боба и Стоуна не было ран.
Софи вздохнула и повертела в пальцах сигарету.
--
Но две одинаковые смерти... Это ведь наводит на мысль, правда? - она пристально взглянула на Эшли. - С чего двум таким здоровым парням, как Боб и Арчи, умирать ни с того ни с сего?
--
Боб не жаловался на здоровье?
--
Шутите? Он был здоров как бык и просто с завидным упорством гробил его. Он мог целую ночь надираться виски, а утром, как ни в чем ни бывало, заявиться в офис. Его сердце работало, как какой-нибудь перегонный аппарат.
--
Софи, о чем вы хотели поговорить со мной? Они очень странные, эти смерти, да? Настолько странные, что вы посчитали, их убийствами?
Откинувшись на спинку стула, Софи судорожной затянулась.
--
Фрискин был доволен, когда удалось замять смерть Боба. Он хотел, чтобы об этом как можно скорей забыли, а мы с Арчи все равно говорили друг с другом о Боби. Я видела, Арчи о чем-то умалчивает, Фрискину же было наплевать. Я не верила словам Арчи, когда он успокаивал меня. Я боюсь, я совсем одна со всем этим. Фрискину не нужны пересуды вокруг его бизнеса. Вы бы видели, как его перекосило, будто от зубной боли, когда вы позвонили ему.
--
Когда вы стали подозревать, что все идет не так?
--
Где-то за неделю до своей смерти, Боб уехал за каким-то очередным старьем, за очень интересной и значимой находкой, по его словам. Он, конечно же, говорил куда едет, но мне было как-то все равно. Меня больше интересовало, когда он вернется.
--
В обязанность Боба тоже входил розыск антикварных вещей?
--
Нет, он был программистом, обслуживал сайт галереи Фрискина, рассылал рекламу, объявления, поддерживал связи с другими галереями... Ну вы понимаете... Но в последнее время, глядя на Арчи, тоже загорелся подобным делом. Ну и деньги, конечно. Когда Фрискину удавалось сбывать вещичку, которую Арчи приобретал за несколько долларов, по баснословной цене и оба с этого имели неплохие проценты - это убеждает лучше любых слов. Боб мотался по всяким скупкам, распродажам, но, конечно же, ему было далеко до Арчи. Тот имел образование, вкус и был вхож в состоятельные семьи, оброс связями. Боба это задевало, но их дружбе это не мешало. Боб мечтал выискать нечто такое, чтобы переплюнуть Арчи. Обычно он хвастал передо мной своими находками, но не в этот раз. Из своей последней поездки он приехал мрачным, каким-то дерганым, даже не показал, что привез, а когда я взялась распаковать его сумку, наорал на меня. Он сразу позвонил Арчи и когда тот приехал, закрылся с ним в кабинете. Арчи вышел от него поздно, я уже спала: мы тогда начали готовиться к вернисажу и на меня свалилось много организационной работы. Фрискину, понятно, ни до чего не было дела, правда, он поворчал, что Боб проездил впустую, а после у меня все это вылетело из головы, потому что Боб умер и стало совсем невмоготу. Прошло столько времени после его смерти, а напряжение так и ушло, понимаете? - она махнула сигаретой, осыпая с нее ни синюю скатерть столбик пепла. - Это не объяснишь, словно вот-вот должно что-то случиться, и видите - случилось, - она всхлипнула и поспешно затянулась сигаретой. - Как-то так вышло, что мы с Арчи держались вместе. Он постоянно о чем-то думал, все время что-то искал в книгах, в Интернете, допоздна задерживался в галерее. Фрискин следил за ним, как сыч. Он боялся, что Арчи уйдет от него и откроет свое дело. По-моему, он догадался, что Боб что-то привез с собой из последней поездки. Он и Арчи уже не разговаривали нормально, все время ругались. Я как-то проходила мимо кабинета Фрискина и слышала, как он орал на Арчи, чтобы он что-то вернул, а тот сказал, что выбросил это барахло срезу после смерти Боба...
--
Что выбросил?
Софии пожала плечами и затушила в пепельнице выкуренную до фильтра сигарету.
--
Какая-то вещица полагаю, - заметила она равнодушно и продолжала: - Знаете, что сделал Фрискин, как только попал в квартиру Арчи? Обыскал ее, сволочь! Все вещи его перетряхнул.
--
Вы были там?
--
Меня там не было, но я видела в кабинете у Фрискина кучу бумаг Арчи, а уж почерк и рисунки Боба я узнаю из тысячи.
--
Софи, мне придется просить Фрискина передать бумаги Арчибальда мне.
--
Валяйте, - отмахнулась та, доставая новую сигарету. - Только ничего у вас не выйдет. На каком основании вы заберете их? Ссылаясь на меня? Так он заявит, что я не в себе после смерти Арчи. Боже мой, в этом деле даже некого подозревать, о чем вы говорите!
--
А как насчет того, чтобы помочь следствию?
--
Бросьте! Фрискина этим не проймешь. Он понимает только выгоду, - она резко встала, едва не опрокинув стул. - Пожалуй мне пора идти.
--
Спасибо, Софи, - Эшли пожала холодную руку женщины. - Я постараюсь во всем разобраться. Не бойтесь ничего.
Софии кивнула ей на прощанье и ушла.
Вернувшись после ланча в управление, Эшли села за отчет, в который внесла все, что рассказала ей Софи, в том числе и свой разговор с Фрискином, стараясь ничего не упустить.
Рядом надрывался телефон, но на него никто не обращал внимания. Кому-то громко что-то доказывал Генри Скаут. Орал небритый мужчина в разодранной футболке, требуя адвоката. С кем-то ругался Бишоп и когда к ней подошел Рон с предложением поужинать вместе сегодня вечером, Эшли не смогла скрыть досады:
--
Рон, я не могу!
--
Понимаю, ты теперь у нас самостоятельная девочка и ведешь собственное дело? - со снисходительной улыбкой смотрел на нее Рон.
--
Да.
--
Я слышал ты даже без напарника работаешь?
--
Рон, это довольно простое дело и перестань смеяться надо мной!
--
Детка, у меня и в мыслях не было смеяться над тобой...
--
Перестань называть меня детка! Когда ты так говоришь, я чувствую себя безмозглой дурой.
--
Ну, прости, прости... - покладисто поднял ладони Рон, успокаивая ее. - Я не хотел тебя обидеть. Больше не буду, только не сердись.
Он пригладил свою взлохмаченную шевелюру и мягко произнес:
--
Я просто хотел сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Знаю, дело довольно простое и ты справишься сама, но... мы так редко теперь видимся. Может поговорим сегодня за ужином?
--
Зачем тебе это? - оторвалась от своего отчета Эшли, настороженно взглянув на него. - Я слышала у тебя самого три нераскрытых дела?
--
Я скучаю. Я готов снова идти патрулировать улицы, чтобы быть вместе с тобой. Помнишь это время?
Эшли не сдержалась и тепло улыбнулась.
--
Я был тогда полным придурком. Знаю, я все испортил, но давай попробуем сначала, а?
--
Хорошо, но только не сегодня.
Рон еще немного постоял возле ее стола, но Эшли не сказала больше ни слова.
--
Ладно, старайся, - отходя, со вздохом произнес он.
Эшли проводила взглядом его долговязую фигуру и покачала головой. Печально. Думать об отчете уже не хотелось.
Рон был чудесным парнем и она восхищалась им как высококлассным детективом и независимо мыслящим человеком, но он все испортил, неправильно истолковав ее восхищение им. Во время их совместного патрулирования на улицах, ей было нелегко работать именно с Роном. Напарнику вздумалось затащить ее к себе в постель, причем ее отнекивания и отказы воспринимались им как кокетство и уж потом он начал догадываться, что Эшли просто зажата своим воспитанием. Он так и говорил "зажата". Может быть и так, но Эшли все равно не могла переступить через себя. Рон являлся для нее только хорошим товарищем, кроме этого его пунктика непременно переспать с ней.