Кое-что память детства аккуратно помещает в особый архив. Этот архив может быть приоткрыт спустя много лет нетерпеливым мальчиком-дядей - чтобы получить вкусную инъекцию далекого воспоминания.
В особом архиве моей памяти хранятся диафильмы. Ведь это был некогда целый ритуал, в котором участвовали дети и их родители. Обычно мы с братом выбирали для его проведения вечер субботы, поскольку воскресенье - слишком пасмурный, предшкольный день - и эта мрачная, угрюмая репутация воскресенья целиком и полностью потом наследуется во взрослую жизнь. Воскресная погода обычно дождлива или обманчиво, прохладно-солнечна. Свет в окнах домов горит по-особенному пасмурно, грустно. Суббота же всегда предвещала отсрочку в одну ночь. Мы доставали тяжелый, зеленый аппарат, раскручивали и вешали на стену широкий экран. Выключали свет. Просмотр предваряла обязательная "реклама": игра в зверушек. На подсвеченном фоне руками мы изображали различных диковинных животных: птиц, жирафа, страшного зверя, хищно поводящего глазами (кто забыл - палец правой руки помещается в "глаз", образованный большим и указательным пальцами левой). Затем происходил непродолжительный тихий спор относительно выбора. Диафильмы лежали у нас в беспорядке, в старой коробке из под обуви, в маленьких округлых своих домиках с надписями. Некоторые потеряли крышки от своих домиков. Некоторые и сами домики, распластавшись и подергиваясь в своей наготе шелестящими лентами.
Чаще всего мы смотрели два диафильма. Первый рассказывал историю про вышедшего из под контроля на далекой планете робота-нигилиста, который уничтожал все вокруг, искусно скрываясь от двух астронавтов-преследователей, от лица которых и велся рассказ-диалог. В конце истории злодея убивали. Я помню последнуюю картинку с темным, горбатым силуэтом робота на фоне иноземного гористого ландшафта. Полыхающий огнем корпус киборга и его печально-гордую позу. Наши детсткие сердца до воскресного утра не покидал осадок грусти. Уже повзрослев, я не раз вспоминал этот диафильм когда смотрел "Космическую Одиссею" Стэнли Кубрика. А точнее, тот эпизод фильма, где сошедший с ума робот HAL, по мере того, как у него садится батарея, все медленнее и грустнее поет своим гипнотическим, холодным голосом песенку: "Daisy, Daisy, give me your answer do I"m half crazy all for the love of you". И в этот момент в памяти возникал смутный силуэт киборга из далекого детства.
Второй диафильм описывал приключение Шерлока Холмса, захватывающую историю с "Пестрой лентой". Иллюстрации были настолько сочными, графичными, что в них, казалось, присутствовала даже некая дополнительная акустика (помимо шелеста наших детских губ, шепчущих текст внизу кадра). Я отчетливо помню темную картинку, где чиркнувшая спичка выхватила полумесяцем орлиный профиль гениального сыщика и мелкий, неровный шрифт под ней:
"С полчаса я сидел, напряженно вглядываясь в темноту. Внезапно послышался какой-то новый звук, нежный и тихий, словно вырывалась из котла тонкая струйка пара. И в то же мгновение Холмс вскочил с кровати, чиркнул спичкой и яростно хлестнул своей тростью по шнуру. - Вы видите ее, Уотсон? - проревел он. - Видите?"
Когда уходят в прошлое артефакты взрослой моды, досуга: все эти сюртуки, редингтоны, бриджи, котелки, трости, пристежные воротнички с манжетами, шейные платки, автомобили с клаксонами, старые швейные машинки, утюги, клавесины, патефоны, ламповые компьютеры и т.д. - все это добро помещают в музеи. Музеи, описывающие прошлые досуги взрослого человека. Было бы интересно создавать подобные музеи детского досуга. Пока они скупо сведены к наборам кукол, глиняных, фарфоровых, матерчатых, деревянных. Но разве только куклами ограничивалось дело? Вспомните свое детство.