В это обычное летнее утро Иван Иванович Идолищев, немолодой уже мужчинка с непомерно разросшимся брюшком, занимался своим обычным делом: приставал к молоденькой недавно устроившейся на работу подчиненной. А работал Иван Иванович главным пресвитером Церкви Понятых пятидесятого дня города Мшанска. Самой христианской из всех христианских церквей, самой прогрессивной из всех существующих религий. И не смущало, что церковь эта появилась всего лет двадцать назад в забугорных далях. Даже наоборот: это означало, - во-первых, что только сейчас люди поняли, где Бог, а во-вторых, это могли понять только в забугорье, до которого отсталой России куда как далеко в деле понимания истин. Где сытость, там и истина. Хотя к христианству эта секта имела отношение постольку-поскольку: выдумавший ее великий магистр космогонии и главный пресвитер Понятых с чудной фамилией Сяка Бяка не поленился, - переписал на свой лад Евангелие и почти половину Ветхого завета, присовокупив сюда же умные мысли из Корана, буддизма и свои размышлизмы. И объявил сие изделие единственно верным и правильным учением, которое ему надиктовали пришельцы из космоса то ли с планеты Кин-дза-дза, то ли с планеты Капсюль системы звезды Тау Кита. Сам Сяка Бяка блуждал по свету, гонимый Интерполом за финансовые махинации и растление малолетних, от Токио и Сеула до Лос-Анджелеса и Могадишо. А Иван Иваныч был местным представителем этого самого Сяки Бяки. Им он стал в девяностых годах, когда понял все мерзкую сущность атеизма и стал искать истину: где он только ее не искал, но прочитал евангелие от Бяки и нашел то, о чем грезил всю жизнь. Ведь тот, помимо духовного богатства, обещал финансовое, то бишь подкинуть неплохих деньжат и, надо отдать ему должное, сдержал слово. За каждого неофита мшанский пресвитер получал премиальные. Судя по его отчетности, почти все жители бывшего СССР были ярыми Понятыми пятидесятого дня. Новенькая "Ауди", стоявшая внизу, на дороге у храма, подтверждала истинность выбранного Идолищевым пути.
Многие понятые, потеряв после краха коммунизма веру в марксизм-ленинизм, занялись богоискательством: они с упоением слушали пламенную проповедь Иван Иваныча на тему "Что такое хорошо и что такое плохо" (вольный пересказ известного стихотворения Маяковского в прозе), в которой Идолищев шантажировал: "Не пойдете за мной, истинным пророком в ннадцатой реинкарнации: не войдете в царствие небесное". В царствие небесное по Идолищеву входили избранные - им. Видимо, у него находился дубликат ключей от рая и он по блату мог туда пустить своих адептов, при этом назначив за вход на небеса кругленькую сумму: безденежным в раю делать нечего. Правда, женщинам, особенно молодым и симпатичным, можно было войти в райские врата с черного хода, за сговорчивость - в любви. "Бог - это любовь, так любите меня, любите", - говаривал Иван Иваныч. Хотя внешность у пресвитера не Бог весть какая. За глаза его даже самые близкие называли "живым кошмаром" или даже незаконнорожденным сыном Фреди Крюгера. Хотя сам Идолищев так не считал. Вот и сейчас...
- Прошу прощения, Иван Иваныч, на минутку, - позвал пресвитера главный бухгалтер церкви Понятых Ян Абрамович Дебет-Кредитовский, такой же "крокодил", как и его начальник, только не упитанный, а долговязый, будто коломенская верста. В детстве занимался даже баскетболом, правда, без больших успехов. Потому как с младых ногтей больше всего на свете любил деньги, деньги и еще раз деньги, а к женщинам относился постольку-поскольку - от них одни траты и никаких доходов. Ян Абрамович считался правой рукой "сына Крюгера" - тот был без него, как без рук, и поверял ему все секреты. Почти все.
Идолищев горестно вздохнул и, оставив приставания, последовал за бухгалтером в свой кабинет. Дебет-Кредитовский попусту беспокоить не станет. Они уединились в кабинете, в котором на видном месте был прибит портрет Новому пророку новой же эры Водолея Великому Сяке Бяке. Низенький толстенький, под стать Идолищеву - узкоглазый субъект в семейных трусах (семейные трусы - символ спортивного и здорового образа жизни, а также плодородия и высокой рождаемости) в крупный желтый горошек (все суть символы новой эры, мол, горошины - это все люди, которые собираются Сякой Бякой). Сяка Бяка скалил зубы, словно услышал непристойную остроту. Впрочем, это должно было означать его вечно радостное состояние духа.
Меж тем Дебет-Кредитовский завел старую пластинку с новой аранжировкой, не переставая при этом сладко по-сякабякински улыбаться. Этой улыбки главный пресвитер терпеть не мог, но вида не показывал - слишком важный и нужный человек, можно потерпеть.
- Вы уж извините, Иван Иваныч, что оторвал вас от неотложных и важных дел, но тут возникли кое-какие проблемы.
- Какие еще проблемы? - это неприятный сюрприз.
- Финансовые, Иван Иваныч: денег нет. Еле наскреб на зарплату на этот месяц, а завтра хоть зубы на полку.
- Чьи зубы? - глупо вырвался из клетки нечаянный вопрос.
- Наши с вами, Иван Иваныч.
- То есть как?
Идолищев тоже любил деньги, но не копить, а тратить, но при этом смерть как не терпел всякие финансовые отчетности, копаться в бумажках, чем, к слову, очень успешно пользовался главбух. Однако в этот раз очередная афера Яна Абрамовича накрылась большим сомбреро: на хвост сели налоговики, и срочно требовалось доставать деньги, большие деньги.
- Если мы до первого августа не погасим все свои задолженности, коммунальные платежи, налоги - нашу церковь объявят банкротом.
- А где же деньги? У нас же на счету вроде...
- Смотрите, - бухгалтер достал из своей папки какую-то филькину ведомость с полчищами цифровых колонок, от коих у главного пресвитера только зарябило в глазах, но от главной цифры, стоявшей в колонке "Итого", еще и потемнело.
- И это все?
- Все.
- А пожертвования?
- Это с пожертвованиями.
- Почему так мало?
- Сами знаете, какая сейчас жизнь. Старшее поколение живет в бедности: им самим бы кто подал. А молодежь совсем бездуховная стала. Ни во что не верит. Мы и жвачку в храме продавали, и дискотеки устраивали - не идут! Совсем дорогу к храму забыли! Да еще этих храмов развелось, пардон, как собак нерезаных - хлеб отбивают. Подсудимые Иеговы, шестидесятники, четвергисты, адвокаты восьмой ночи, а уж вернувшихся к своим истокам язычников - видимо-невидимо. Закон о совести, сами понимаете.
- Что же делать?
- Есть идея - надо громко заявить о себе, провести рекламную акцию. Ну, допустим, день рождения этого... как его... ну, в кого наша церковь верит, тьфу ты, черт, забыл. На портрете у вас он.
- За все заплатят спонсоры. С доходов рассчитаемся с коммунальщиками и налоговой инспекцией.
- Молодец! - хлопнул главбуха по плечу Иван Иваныч. От удара тяжелой рукой у Дебет-Кредитовского зазвенело в ушах. Он поморщился: говоря по совести, он тоже на дух не переносил своего шефа, но вида не показывал: все-таки делают одно дело.
Дебет-Кредитовский вывалился прочь. Иван Иваныч поднялся с места: может, вернуться к новенькой, но потом махнул рукой. Успеется еще: никуда она не денется. Закурил, вынув пачку сигарет из-за портрета Сяки Бяки, куда он прятал курево от жены: та блюла его здоровье. И куда этот прохвост Дебет-Кредитовский деньги девал? Он же недавно квартиру в центре купил: на какие средства, интересно?! Но, как ни странно, этот вопрос Идолищева волновал мало. Его беспокоило другое: волшебная чаша гномов, она же Чаша Грааля. Ведь он - единственный законный наследник. К тому же через три дня будет День Великого Солнцестояния, в который цветет папоротник и в который напиток из Чаши исполнит любое, любое желание. Ему нужна эта Чаша!
В комнату постучались.
- Войдите.
В комнату зашел человек в накидке. Впрочем, человеком в полном смысле его назвать было нельзя. Это был бебека, он еле слышно прошептал:
- Подарок здесь, в Мшанске, у Торквемаденко...
...Завмаг, то бишь заведующий магией, фирмы "Универсальная магия", а в обиходе "Универмаг", Опанас Макарович Торквемаденко обожал сладкое, в особенности шоколадные конфеты (даже стишок бормотал детский: "Ох, какие ладные, конфеты шоколадные"). Есть он мог их бесконечно. Они тонизировали его мыслительный процесс. Но существовала одна неприятная неприятность: у Опанаса Макаровича были очень ненадежные зубы - при том он, как огня, боялся дантиста. А вся его магия была бессильна: не помогали никакие заговоры и заклинания. Поэтому смаковать приходилось с оглядкой. Вот и сейчас: откусил полконфеты - глоток кофе со сливками - прелесть!
Торквемаденко был в приподнятом настроении. Он все еще не мог поверить в успешность миссии - волшебная чаша гномов, она же Чаша Грааля - у него в руках. Он любовался ей и дрожал осенним листом. Он может видеть ее, он может прикасаться к ней, она - здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки, и он - ее хозяин! Хозяин той самой легендарной чаши, за которой так безуспешно в свое время гонялся его предок. А внук считал это не больше, чем семейной легендой, пока... Пока совсем случайно не оказался в Куличках на родине предков и увидел ее. Теперь - самое главное, чтобы до той заветной ночи никто не пронюхал, что чаша у него. И надо, чем скорее, тем лучше избавиться от погони. Эти ребятки наверняка вскорости прибудут в Мшанск - что ж, милости просим, им будет готова ловушка.
Главмаг забылся и укусил конфету больным зубом. Дикая боль схватила мертвой хваткой. Мало того, что получил непереносимую зубную боль, так ко всему прочему подавился и закашлялся. В довершении всех бед пролил чашечку еще неостывшего кофе себе на колени. Похоже, визита к дантисту не избежать. Он очнулся от боли и увидел, что перед ним стоит его верный бебека и канючит:
- Опанас Макарович, я исполнил ваш приказ. Мы договаривались.
Торквемаденко поморщился: у него с этим клоном действительно был заключен договор: "Я как Мефистофель, он как Фауст. Вот ведь чудо - какой-то задрипанный клон, и просит свободы". Опанас Макарович вспомнил, с чего все началось. Началось все с того, что он работал в биологической сверхсекретной лаборатории по изучению клонирования живых существ. Но потом поцапался с завлабом, и его выгнали. Но Опанас Макарович был не так-то прост: он вынес несколько пробирок с биоматериалом и поместил у себя в мастерской, создал условия, и один клон выжил. И не просто выжил: вон в какого детину превратился: видок, правда, у него больно преотвратный. Рос-рос и вырос, выполнял роль домашнего слуги. Незадолго до миссии с чашей бебека (а бебекой прозвал его Опанас Макарович просто за неприглядный облик: его в детстве пугали какой-то таинственной бебекой, у клона не было даже собственного имени) подошел к хозяину и осмелился просить свободы. Хозяин подумал и согласился, но поставил условием выполнение миссии. И вот чаша в руках Опанаса, а отпускать бебеку ему не хотелось. И он придумывал повод, чтобы, если не отказать, то, по крайней мере, оттянуть миг расплаты.
- Все верно, знаешь сам, я держу свои слова, только у меня к тебе одна просьба, давай подождем до дня Ивана Купалы. И с этой ночи ты будешь абсолютно свободен. Хорошо?
- Хорошо, - вымолвил бебека и поплелся к себе в закуток. Он не верил, что хозяин его отпустит, и решил, что предпримет, если Торквемаденко не сдержит слово. И тогда ничто и никто не помешает ему обрести свободу.
Вторая глава
ЛЮДОЕДСКАЯ ПУЩА
Вскоре наша компания выбрела к большой автомагистрали, по которой то и дело сновали самые разнообразные авто. Рядом тянулась нитка ЛЭП. Мы со Светой шли впереди, Леша чуть замешкался, поотстал, решил нагнать, поторопился и умудрился споткнуться на ровном месте. Впрочем, без всякого ущерба для собственного здоровья. Только рассыпал из своего рюкзака кубики супа "Алина Бранка" и долго плевался, упорно собирая их в густой траве. Он никак не желал продолжать путь, пока не отыщет все кубики до единого.
- Леш, они же у тебя все просроченные, зачем тебе? - искренне удивился я, посмотрев срок хранения одного из кубиков.
- В хозяйстве все пригодится, - ответствовал он, и его щенячьей радости не было пределов, когда он отыскал последний пропавший кубик.
Куда идти - мы не имели ни малейшего представления. Помог дорожный указатель с надписью и стрелкой "Мшанск. 125 км". Ого-го, как мы добираться будем? Пытались поймать машину, никто не останавливался, даже когда мы прятались в кусты, оставляя на дороге голосовать одну Светлану. Хотя этот вопрос в данный момент нас волновал во вторую очередь. А в первую - есть ли где поблизости что-нибудь вроде забегаловки. У Крокодилова, сами понимаете, было не до еды. Наши припасы кончились, ну, в самом деле не считать же сомнительного качества "Алину Бранку" едой.
На наше счастье - через десять минут мы вышли к небольшой кафешке с удивительным названием "У олигарха". Но что-то в ней нам сразу показалось странным, что-то настораживало. При этом клубок-компасок не давал никакого повода к опасениям: мол, угроз нет.
- Слушай, а куда все люди подевались? - оторопела Света. В кафешке абсолютно никого не было: ни посетителей, ни обслуживающего персонала.
- Может, война ядерная началась? - предположил Леша.
- Клубок-компасок показывает, что все хорошо.
- Ну и что? Хоть и волшебная, а техника: может, сломалась?!
Я еще раз взглянул на руку: волшебная вещь сохраняла олимпийское спокойствие.
Внутри здания столики, стойки, причем с едой. Горячей, готовой к употреблению. Столовые приборы аккуратно положены рядом. И никого нет. Будто вся живность моментально исчезла, как в каком-нибудь Бермудском треугольнике. На видном месте красочный постер-плакат с Софи Лорен. Внизу размашистая подпись: "Ешь морковку, лук и хрен - будешь как Софи Лорен!".
И тут мы увидели девушку: не буду врать - красоты отнюдь не ослепительной, так себе - не в моем вкусе. Она была крепко-накрепко привязана к стулу возле одного из столиков, рот заклеен скотчем, одетая в вечернем платье с декольте по самое "не могу", плюс широкая белая лента с алыми буквами "Мисс королевство".
Неужели мы угодили в бандитский притон и это похищенная принцесса, за которую какие-нибудь "солнцевские" разбойники требуют огромный выкуп?!
- Ты кто? - мы отлепили скотч с ее пухленького ротика, и она сразу залилась горючими слезами. Не иначе ко всему прочему она еще и принцесса-несмеяна.
- Уходите! Быстрее! Сейчас сюда заявятся людоеды и съедят вас всех!
- А ты?
- Я - жертва, мне положено, - опустила она голову.
Ничего не понимаю. Мы ее развязали и узнали прямо-таки душераздирающую историю. Оказывается, эта часть Пьяного Леса прозывается среди местных жителей довольно премило: Людоедская пуща. И ни один трезвомыслящий человек в небольном уме и в непьяной памяти никогда не приблизится к этим краям на пушечный выстрел, автомобили проскакивают Людоедскую пущу на полной скорости, а мы-то все думали: почему никто нам не останавливает. Этот лесок облюбовало племя местных каннибалов, которые так укрепились и охамели, что обложили вкруг находящиеся места рэкетом. То бишь, раз в год присылать на съедение самую красивую девушку. Для этого даже специально организовали конкурс красоты, сами сидели в жюри. И в этом году "Мисс королевством" стала принцесса Анна-Луиза-Софья-Ульрика, а короче - АЛСУ, дочь короля Русистана Баши Второго.
- Сегодня, с последним лучом солнца, сюда заявятся людоеды и съедят меня.
- А если сбежать - они уничтожат королевство? Мы вроде в цивилизованные времена живем.
- Хуже.
- Чего уж может быть хуже? Короля, что ли, вместо тебя слопают?
- Хуже. Их вождь Киклоп Какович Полифемский - нефтяной олигарх, он лишит наше королевство валютных траншей и трансфертов, и у нас наступит полный... - последнее слово принцесса произнесла рыдая, и мы так и не поняли, что же или кто же наступит, если Полифемского лишить человечинки. Да, все они, олигархи, живут за счет простых людей: людоеды.
- А если его самого съесть?
- Его съешь - он депутат парламента - у него иммунитет.
- И что - над ним нет никакой власти?
- Ну, какая может быть власть над олигархом?! Власть сама у него в подхалимах, он ее всю скупил на корню, поэтому лучше опять свяжите меня и убегайте быстрее, пока Киклоп Какович не пришел.
Однако ситуация. Я же этого Полифемского видел пару раз по телевизору - на вид вроде интеллигентный человек. А на деле-то - людоед людоедом! Но оставлять девчонку на прокорм каннибалу, будь он даже олигарх-депутат, мы не собирались.
Только исчез за линией горизонта последний солнечный лучик, как... Ничего не случилось. Олигарх запаздывал: только через четверть часа стал тревожно попискивать клубок-компасок. Людоедская олигархия приближалась. Как же нам реорганизовать Рабкрин, тьфу ты, спасти принцессу? Есть от чего ломать голову.
- Есть идея! - это опять Света. Ну и умница!
Вой клубка-компаска нарастал, и мы не сразу сообразили, что это голосит не наша волшебная вещь, а мигалки подъехавшего к кафешке кортежа. Выглянули в окно и увидели черный "Мерс", из которого вывалились каннибалы во главе с Полифемским (плюс охрана). Надо сразу отметить, что внешний облик современных людоедов совсем не напоминал классический, описанный в приключенческих романах и этнографических брошюрах. Даже напротив: обыкновенные цивилизованные люди, абсолютное отсутствие боевой раскраски и тем более всяких колец ни в ноздрях, ни где бы то ни было еще. Сам Полифемский выряжен, как заправский франт. Да и племя его - то бишь сопровождающая свита - ходила отнюдь не в набедренных повязках.
- Господа, спокойно располагаемся на пикничок. Сегодня у нас будет королевский шашлычок, - в рифму пропел вождь олигархов, тьфу ты, каннибалов.
- В прошлом году была не принцесса - кожа да кости. Как бы в этом году не получилось так же, - под руку с главным каннибалом семенила толстая девица, младше его лет на тридцать, с подтянутым не по возрасту лицом, с огромными (больше самих ушей) золотыми сережками-висюльками. По всей видимости, жена. Или любовница.
- Мы им тогда цены на бензин повысим, пусть только попробуют подсунуть худосочную да мосластую, - заявил он и интимно зашептал на ухо, но так, чтобы все остальные отчетливо все слышали: - Вчера у меня была встреча с президентом. Он пообещал равноудалить всех олигархов, кроме меня. Сказал мне, что у меня единственного из олигархов - человеческое лицо.
- Ах, этот наш президент такая душка, так бы и съела... с жареным лучком и красным перчиком. И еще майонезом "Кальве". Я тащусь!
Те, кого мы приняли за охрану, и которые все время путались у него под ногами, оказались тележурналистами - один с видеокамерой с опознавательными знаками телеканала ТВ-666:
- Киклоп Какович, несколько слов для телевидения.
- Только не о бюджете на будущий год, - поморщился олигарх.
- Нет, что вы. Мы о ваших национальных традициях. Как часто вы поедаете людей?
- Ах, и не спрашивайте, это больной вопрос. Сами видели, какой гадостью приходится питаться в столовке нашего парламента. Вегетарианская диета - свинина, говядина, курятина, цыплята табака, тьфу ты, произносить даже тошно... Салями всякие, - помрачнел Полифемский. - Не живем, а влачим жалкое существование. Если один раз в квартал позволим себе нормальную пищу - уже хорошо.
Каннибал подтянул брюки, спадающие с толстенького животика, отращенного на "вегетарианской диете".
- А вы разве не получаете субсидий от правительства?! Ведь вы как депутат могли бы пролоббировать нужные законы?
- Ну что вы говорите?! Правительство совсем не поддерживает культурных традиций нашего народа. А парламент отделывается одной говорильней. Демократии становится все меньше и меньше. К сожалению, либеральная интеллигенция сейчас в меньшинстве и в Госдуме. Но сейчас мы обсуждаем Закон о национальном самосознании, и может быть, вскоре он будет принят в первом чтении. Но время не терпит. Еды в обрез - чуть с голодухи не помираем.
Полифемский опять поправил спадающие брюки, а вампир Леша, услышавший интервью, сочувственно вздохнул: "Как я его понимаю, нас, вампиров, правительство тоже не поддерживает, изуверы".
- А как относятся к традициям вашего народа другие нации?
- Как, как? Да никак! Не понимают - отсталые люди отсталой страны - Пущу нашу обходят стороной, боятся чего-то, словно мы дикари какие-то. Как будто мы будем есть всякого встречного-поперечного. Вот вас бы мы есть не стали, - едва не проткнул острым указательным пальцем впалую грудь журналиста олигарх.
- Это почему? - обиделся журналист, мол, не заслужил что ли.
- Да хилый вы какой-то, кашляете-чихаете, поди еще болеете каким-нибудь говяжьим бешенством. Надо же прививки делать! Вот так, из-за людской отсталости и невежества деградируем и вымираем. Верите: некоторые молодые за бутылку хватаются, на иглу садятся. И никому до этого нет никакого дела! Если так пойдет и дальше: вымрем, как динозавры. И станет в мире еще одним самобытным народом меньше - разве это нормально? - делился с прессой наболевшим каннибал.
- Какое равнодушие властей, я обязательно в своем репортаже подниму этот животрепещущий вопрос, - затараторил журналист. - А посмотреть на какой-либо ваш обряд можно?
- Да запросто, - улыбнулся Полифемский. - Прямо сейчас мы будем кушать одну местную принцессу. Это соседний король выделил нам гуманитарную помощь.
Без ТВ-корров и охранников, людоедов было человек восемь. Нам это подходило как нельзя лучше. Все людоедское племя мы не потянули бы.
- Этот Полифемский - людоед интеллигентный, значит, и обдуривать его будем интеллигентно, - заметил Леша и развил план, подсказанный нам пять минут назад Светой.
- Рискованно, а не сожрут? - засомневался я.
- Подавятся, - кидался шапками Леша.
Мы спрятали принцессу с людоедских глаз долой в какой-то кладовке. И вовремя: олигарх со своей свитой завалился в кафешку - из динамика грянул бравурный марш. Пока людоед не опомнился, мы со Светкой (нацепив за минуту до этого поварской колпак и прочие кулинарные причиндалы) наперебой заорали:
- Кулинарная фирма "Приятного аппетита" только для вас! Фуршеты, банкеты и прочие юбилеи! Все в лучшем виде! Расценки ниже рыночных! Олигархам скидка 10 процентов.
- А г-где п-принцесса? - вождь ошалел от нашей рекламы.
- Алле-гоп! - это вступил в свою роль мой друг: он рывком сдернул белоснежную занавеску, за которой скрывался хорошо сервированный столик с уже приготовленными блюдами: - А вот и она - Анна-Луиза-Софья-Ульрика в собственном соусе. Какой желаете перчик - болгарский, мексиканский? Специи по вкусу.
- Эт-то она? - олигарх тупо уставился на столик с яствами.
- Собственной персоной. Да, в таком виде узнать ее трудно, вот если только по ленте, - не терялся Леша и кивнул на ленту "Мисс королевство", лежащую под блюдами.
- Я тащусь! - мнение пассии Полифемского решило дело в нашу пользу. - Ты чего смотришь, как вратарь на новые ворота, - запыхтела она и первой уселась за столик. - Тебе сервис в кой-то веки предоставили, а ты кобенишься, как будто от налогов увиливаешь.
Олигарх не стал перечить жене и сел рядом. Его примеру последовали и все остальные.
- Что ты туда им наложила? - тихо поинтересовался я у Светланы.
- Да все, что под руку попалось: тушенка, сгущенка, кетчуп, майонез, Лешины кубики "Алины Бранки" пригодились, хмеля-добреля чуток прыснула. Авось подобреют.
- Вот видишь, пригодились, а ты все бренчал: выброси да выброси, - довольно потирал руки вампир.
Каннибалы ели и облизывали пальчики.
- Какой кулинар пропадает. Во мне, - ойкнул Леша.
Мы уже собирались втихую улизнуть из этого людоедского вертепа, как вдруг раздался протяжный истошный вопль:
- Ой-ой-ой, мамочка родная и международная!
Вертеп наполнился отчаянным стоном: все людоеды попадали на пол, держась за животы.
- Объелись! Отравились! Это "Алина Бранка"! - сообразили мы: дело принимало непредсказуемый оборот. Надо было делать не только руки, но и ноги. Мы услышали стоны Полифемской:
- Я же говорила: прививки надо делать! - и звук падающего тела.
Сели в "Мерседес" олигарха (думать о морали не приходилось). Как назло, машина не заводилась. И тут из кафешки вылез сам Полифемский и на всех парах устремился к нам. Все, не успели даже из машины выскочить: сейчас нас съедят. Однако олигарх, подскочив к нам, радостно закричал:
- Несчастный российский народ, я хочу попросить у тебя прощения за то, что пью из тебя все соки и тяну все жилы, что провел незаконную приватизацию, что плачу мало в Пенсионный фонд, - Киклоп Какович бухнулся на колени прямо перед капотом. - Но я искуплю, возьмите, все ваше, все. Вам ценные бумаги Маммоны-банка не надо? А Озонгаза? На Нью-Йоркской бирже за них сегодня бешеные деньги дают.
Мы вежливо отказались. В ответ он заплакал и признался, что все свое состояние заработал нечестным путем, что ищет людей, которых в свое время лишил последнего ваучера. Он буквально зашвырнул в окно автомобиля пачку долларов, евро, акций, а также кредитных карточек.
- Пригодится, - ухмыльнулся вампир: машина, наконец, завелась и рванула по дороге, оставив олигарха стоять на коленях на пыльном асфальте.
Третья глава
ДОЛИНА СУВЕРЕНИТЕТА
Сначала мы хотели ехать прямиком до Мшанска, но АЛСУ уговорила нас завернуть в ее автономное королевство Русистан. В советские времена это был обыкновенный автономный район автономной области. Когда же начался "парад суверенитетов", сначала область объявила о своей полной независимости от Центра, а затем и район - от области. Хотя жителей и в той, и в другом было раз-два и обчелся - да и территория измерялась в гектарах и сотках.
Вот на таком крошечном пятачке земли, размером со среднюю Андорру, разместился Русистан. Причем, как всякое приличное государство, королевство имело свой флаг, герб, гимн, валюту, даже свою армию в пару старых танков, пяток гаубиц и полтора десятка солдат.
Через час мы были в Долине суверенитета, родине спасенной нами принцессы. Доехали до шлагбаума и стоявшей рядом пограничной, в зебру будки. На будке увидели табличку, вроде той, которую вешают на электрощитовых с черепом и костями, грозившими: "Не влезай! Убьет!!!" На верхушке будки развевался флаг (сине-красно-зеленый триколор с коронованной розой в середине флага, и восьмиконечной звездой в середине этой розы): он был приспущен, к древку прикреплены три траурных ленточки, а на самой будке огромный портрет Анны-Луизы-Софьи-Ульрики с черно-красным траурным уголком. Из-за шлагбаума неслась едва-едва слышная печальная мелодия-реквием.
- Они думают, что олигарх-людоед меня съел, - улыбнулась АЛСУ.
Мы топтались перед закрытым шлагбаумом. Принцесса позвонила в будку, хотя можно было просто пролезть под шлагбаумом, что и хотел сделать Леша, но был вовремя остановлен (его как нарушителя суверенной границы могли ждать большие неприятности). Из будки высунулся заспанный пограничник (почему-то в советской форме, только с розочками вместо звездочек на погонах и в петлице), но тут же его дрема вмиг слетела, лицо вытянулось, остатки волос на лысом черепе встали дыбом:
- Призрак! Призрак ходит по Европе! - и чуть слышно про себя: - Все, надо завязывать - то тень отца принца, то призрак коммунизма, то тень принцессы АЛСУ.
- Милый пограничник, я жива: мне удалось спастись с помощью моих друзей, - стала убеждать его принцесса.
- Да? - пограничник смотрел на нас исподлобья. - Ну, если вы не призраки, то я должен произвести таможенный досмотр. Наркотики, валюта, оружие? - пограничник преобразился и хищником смотрел на наш багаж.
- Они со мной, у них дипломатический иммунитет. Как VIP-лица они не подлежат таможенному досмотру, - отрезала АЛСУ, но тихо сунула в рукав служивому зеленую банкнотину. Шлагбаум весело поднялся. Так мы оказались за границей.
Первым из административного кирпичного двухэтажного здания (табличка гласила: "Дворец", а слово "молодежи" было аккуратно замазано белой краской, но буквы все равно проступали) выбежал король Баши Второй - плюгавенький прыщавый малый - полная противоположность своей дочери: с противными гитлеровскими усиками, от него за километр несло перегаром и дешевым одеколоном. К слову, одет он был совсем не по-королевски, а достаточно цивильно: строгий костюм с вызывающе красным галстуком в белый горошек. И если бы не корона, подвязанная для крепости небольшим ремешком под подбородком, как у хоккейного шлема, мы бы и не догадались, кто перед нами.
- Папа!
- Доченька, диктатура меня побери, доченька, живая, Алсушка, Анночка-Луизушка-Софьюшка-Ульриченька моя ненаглядная! - король обнял дочь и залился счастливыми слезами. И только затем, наконец, обратил свой царственный взор на нас: - Так вот эти великие герои, эти матерые человечища, благородные рыцари, аристократы духа!
Мы скромно потупили почти уже благородные взгляды. Монарх обнял нас и по очереди, горячо - по-брежневски - как мы ни упирались, расцеловал:
- Ну, рассказывайте, кто вы такие и как вас угораздило стать героями и спасителями моей дочери.
АЛСУ сама рассказала о приключении в заброшенной забегаловке.
- Жаль, конечно, что вы не голубых кровей, - немного разочарованно протянул король. - Но если говорить по правде, я сам-то из рабоче-крестьянской семьи, я ж бывший секретарь обкома, а тут эта перестройка, восхождение к истокам, я и перестроился, взошел, так сказать, к истокам. Но это - тсс - государственная тайна, диктатура меня побери (король огляделся: не услышала ли свита?). В нашем королевстве нет сословных предрассудков. У нас все равноудалены передо мной: свобода, равенство, братство, сестринство! Демократия во всей своей прекрасной красе! - Баши Второй даже попытался что-то напеть из "Марсельезы", но только все безбожно переврал: и текст, и мотив, который у него получился уж больно похожим на "Союз нерушимый".
Затем он подошел к одному из своих вельмож и, обратясь к нам, произнес:
- Вот, смотрите, яркое проявление нашей королевской демократии, - монарх коршуном глянул в глаза подданного - тот аж весь съежился - и тоном, не терпящим возражений, заявил: - Скажи, мой милый герцог (как мне потом объяснили, бывший инструктор горкома комсомола), я ведь дурак и сукин сын?
Тот вытянулся в струнку, льстиво подбоченился и как заученный урок зарядил:
- Так точно, ваше величество. Вы - полный дурак, узурпатор, диктатор, сукин сын, наш (последнее слово он сказал немного протяжно, с искренней любовью) сукин сын, - осклабился верноподданный герцог и добавил: - И еще самодур и этот... как ее... как его... - запнулся он вдруг, судорожно припоминая последний, судя по всему, обязательный к заучиванию "титул" короля.
- Ну? - нахмурил брови Баши Второй - похоже, забывчивого вельможу могла постигнуть королевская опала.
- Сво-олочь, сво-олочь, - кто-то из свиты шептал спасительную подсказку.
- Ах, да, - прояснилось лицо герцога, - вы редкая цереушная сволочь! Агент влияния! Вот - банду Баши Второго под суд! - вельможа обрадовался, как школяр, вспомнивший ответ на трудную задачу, аж покрылся липкой испариной и протер платком себе раскрасневшееся жирное лицо.
А свита дружно, словно здравицу, затараторила:
- Банду Баши Второго под суд!
Король с удовольствием, как музыку, слушал этот речитатив. Сделал легкий жест рукой: замолчали.
- У нас демократия, а не какой-нибудь коммунизм-тоталитаризм, диктатура их побери. Во, видели, как режет правду-матку, не взирая на лица. Между прочим, директор моего ЦРУ. А раньше за такие слова я бы его, как минимум, казнил, не говоря уже о максимуме. Потом бы, конечно, реабилитировал - посмертно, но его уж было не вернуть, - вздыхал монарх. - Впрочем, диктатура меня побери, чего это я разболтался, пора пир горой закатывать.
Через час мы уже присутствовали в качестве почетных гостей на шикарном банкете. Водка лилась рекой, вино - озерами, кушанья - Гималаями и Альпами. Мне досталось сидеть с самим королем.
- Демократия - наше завоевание, которое мы никому не отдадим, - гордился Баши Второй, - меня уже из нескольких кандидатов выбирали. Вы уж извините, гости дорогие, что банкет дома справляю, а не в кафе или ресторане. Экономика проклятая, диктатура ее побери - совсем на ладан дышит. Не от хорошей жизни я АЛСУ на ужин олигарху послал. Выворачивают эти толстосумы, диктатура их побери, мне и душу, и руки. Мое королевство по доходам на душу населения на 113 месте. Не взыщи, знаешь, что такое бюджетный дефицит, диктатура его побери? Страшная штука, - у Баши Второго из глаз закапали невольные слезы - прямо мне на жилетку. - Я уж не говорю о налогах. Вот ты, к слову, знаешь, какой налог с меня государство, диктатура его побери, дерет? Ого-го, не приведи Боже.
- А кто дерет-то, государство - это ж вы?
- Так что ж с того, что государство - это я? Казне деньги нужны. Прибавь имперские замашки бывшей метрополии России, диктатура ее побери, все никак не может свыкнуться с нашей самостийностью. Все норовит поступить, как с младшим брательником: подзатыльников надавать. За все деньги дерет - по мировым ценам: за газ, за свет, за воду. У нас же своего, кроме независимости, ничего нет. А ты говоришь... Мы, короли, люди беззащитные, нас любой олигарх, самый даже замухрыстенький, обидеть может.
- Вообще-то я думал, что короли богато живут.
- Откуда?! - монарх наклонился к моему уху и интимно зашептал: - Знаешь, недавно так прижало: денег еле-еле на бриллианты для коронации наскреб. Золотой запас, я извиняюсь, с гулькин клюв. Так трудно, так трудно. Министры - воры, кругом - коррупция, мафия, диктатура ее побери.
- Но вы же король. Поменяйте министров и вся недолга, - наивно посоветовал я.
- Поменяй! Какой ты прыткий - на кого? Шило на мыло? Вора на вора? Эти хоть наворовались, а новые, знаешь, какие жадные.
Я окончательно запутался в хитросплетениях их политэкономии, к тому же вино ударило мне в голову, и я только поддакивал. В этот момент кто-то включил телевизор, и первая новость, которую мы услышали, была о Полифемском. Трагическая, почти что. Диктор с содроганием в голосе зачитывал главную сенсацию дня:
- В стране политический кризис! Вчера вечером близ города Мшанска случилась трагедия. Известный депутат, олигарх Киклоп Полифемский был обнаружен в бессознательном состоянии в местном кафе. В таком же состоянии находились и все его родственники - жена, охрана, любовница и два корреспондента телекомпании "ТВ-666" Придя в сознание, они стали плакать, проситься в церковь на исповедь, клясть свою нелегкую олигархическую и медийную судьбу и все повторяли: "Прости нас, народ русский и советский!". Киклоп Полифемский заявил, что он глубоко нечестный человек, что он всю жизнь обманывал простой трудовой народ, выжимал из него все соки и вытягивал все жилы. Теперь он раскаивается в содеянном и все свое состояние решил отдать: а) в Пенсионный фонд для поднятия пенсий малоимущих граждан; б) в детские дома; в) в благотворительные фонды для детей-инвалидов; г) малоимущим писателям и поэтам для издания книг. Киклоп Полифемский срочно позвонил Генеральному прокурору и потребовал привлечь себя к строгой уголовной ответственности и обещал сотрудничать со следствием в разоблачении других олигархов... Эксперты утверждают, что так катастрофически на него подействовало съеденное мясо какого-то филантропа.
- Это хмель-добрель, - только и прошептала Света.
- Это кубики "Алины Бранки"! - гордо выпятил грудь Леша.
-...Все прочие олигархи выразили глубокое соболезнование родственникам Полифемского и срочно заказали билеты в Лондон, Нью-Йорк, Париж и Тель-Авив. Упал доллар... споткнулся индекс Доу-Джонса... крах фондовой биржи... черный вторник... Неслыханная трагедия...
Да, ну и делов мы "натравили" в этой забегаловке, весь мир в шоке!
На следующее утро, попрощавшись с королем и принцессой, мы двинулись в дальнейший путь. Надо было спасать мир от другой трагедии: чтобы волшебной Чашей Грааля не воспользовались злые люди. В противном случае - страшно представить, что будет! От нас зависит судьба мира!
Четвертая глава
ГДЕ ЧАША?
Всю ночь бушевала громами и молниями гроза. Молнии полыхали одна за другой одним большим сплошным огненным заревом. Дождь лил, словно в дни потопа - стеной.
Всю ночь у Опанаса Макаровича Торквемаденко было нехорошее предчувствие. Его всю ночь мучила зубная боль. Накануне переел сладостей. Всю ночь он то и дело вставал покурить, натер на боках мозоли от непрерывного ворочания. Бегал к сейфу посмотреть: в целости ли и сохранности драгоценный груз. Накладывал на сейф заклятие за заклятием, однако и этого казалось мало. Ему постоянно чудились какие-то посторонние или даже потусторонние шорохи, скрипы, шаги: что к сейфу рвутся воры, которые хотят похитить драгоценную Чашу. В конце концов, Опанас Макарович прислонился к холодной дверце металлического сейфа спиной и счастливо заснул.
Завмаг каждое утро начинал с того, что открывал сейф и проверял содержимое - заначка от жены (на нее никакие заклятия не действуют, и пытаться глупо), касса "Универмага", конфеты, все ли на месте, а в последние дни - и Чаша Грааля. Его мнительность вредила ему же. Он нарочито медленно открывал дверцу сейфа, предвкушая, как возьмет Ее в руки, как бережно сдунет с Нее накопившиеся за ночь пылинки, как поставит к свету и будет восхищаться, видя, как переливается Она на солнце всеми цветами радуги. Опанас Макарович до сих пор не мог поверить, что Волшебная Чаша гномов - предел его мечтаний - не сон и что Она - у него в руках. И что через каких-то несчастных, но таких бесконечных три дня все его мечты сбудутся, и он станет самым великим человеком Земли: он будет царем, королем, эмиром, президентом, султаном, шейхом и много еще, кем только можно, всего этого подлунного мира. У него будет вся власть над человеками. Он будет князем мира сего.
В мире должна править красота и сила - и он уничтожит под корень всех порочных людей - всяких лентяев, тунеядцев и прочих лежебок. Уродцев и беспомощных стариков, душевнобольных и карликов - уничтожить или стерилизовать и переселять в резервации. А первого - этого урода Идолищева. Опанас Макарович знает, как сделать людей счастливыми - что не смог сделать отец, сделает его сын.
Опанас Макарович облизнул губы и проснулся от необычайной тишины. Дождь кончился. Светало. Главмага обуяла странная тревога. Он резко встал и задел боком об острый край письменного стола - как он взвыл! Но боль для него дело десятое, главное - к сейфу. Дрожащими руками еле-еле набрал код - дверца сейфа заскрипела несмазанными петлями, медленно приоткрылась. Чаши в нем не оказалось! Сейф был совершенно пуст. Если не считать засохшего кусочка сыра. Отсутствовала даже небольшая заначка, которую Опанас Макарович прятал от жены.
Торквемаденко обомлел: на некоторое время его разбил паралич. Он ощутил предательскую слабость во всем теле, провокационно заурчал желудок. Он не верил своим глазам - вчера вечером, когда он закрывал сейф (и ко всему прочему накладывал страшное заклятье!), чаша лежала на месте! Двенадцать часов тому назад. Ключи от сейфа были только у него: он никому их не доверял. Никому!!! Даже своему верному гомункулу-бебеке! Никто не знал, что он там хранит! Никто!
Как долго так сидел - он не помнил. Из оцепенения Опанаса Макаровича вывели быстрые шаги, приближающиеся к двери его мастерской. Он метнулся, и опять - теперь только другим боком - ударился о тот же самый проклятый угол стола, но боли почти не почувствовал. Он стал судорожно соображать: КТО мог похитить? Только тот, кто знал о чаше, только тот, кто владел хоть какими-то магическими навыками. И он, кажется, понял, КТО это совершил. В мастерскую постучались.
- Да-да?
- Господин маг, - в комнату вошел его любимый гомункул. - Из Куличек за нами погоня. Они хотят вернуть чашу.
- Какую чашу? - чисто машинально пробормотал Опанас Макарович.
- Волшебную Чашу гномов, - опешил бебека...
- Вот что, мой дорогой - как только они появятся в городе, сделаем так... - и он стал излагать план, по которому погоня будет обезврежена.
Опанас Макарович окончательно понял, КТО украл чашу.
Иван Иваныч Идолищев тоже знал - кто. Это он - главный пресвитер церкви Понятых пятидесятого дня - увел чашу из-под самого носа завмага. При помощи своих людей, магии и хитрости. А магией Иван Иваныч владеет ничуть не хуже Опанаса Макаровича. Недаром он сын мага. Правда, отец - недоучившийся маг, но и того, чему он научил сына, было достаточно. Настоящая фамилия отца была Боголепов, настоящее имя - Прокоп, а не Иван. Иваном он стал, когда во время революции бежал от большевиков и сменил документы. Боялся преследований, так как воевал против советской власти. Отец и рассказал ему о чаше. Сын загорелся желанием заполучить ее во что бы то ни стало. В эту грозовую ночь главный пресвитер вымок до нитки, но добился-таки своего: украл чашу. Игра стоила свеч. Увидев своего человека со свертком в руках (конечно, это Чаша Грааля, та самая, легендарная, а что же еще?), он побледнел, мороз продрал по коже, как камнем по стеклу. У него даже подогнулись ноги. Иван Иваныч замер и боялся даже пошевелиться, будто в любовной истоме. Он не верил глазам своим - неужели все-таки натянул нос этому высокомеру из "Универмага"? От волнения даже расчихался. Наконец-то чаша у него! И дождь не в дождь, и гроза - не гроза, а радость - ноги сами несли Идолищева, аки по воздуху.
Уже дома Иван Иваныч зажмурил глаза: он будет самым знаменитым человеком мира всех времен. Он будет как Бог. Нет, бери выше. Он будет во много крат выше. И тогда он будет самым счастливым человеком во всем мире. Все религии мира устами своих священных книг будут славить и превозносить его имя. Ивана Иваныча Идолищева! Трепещи и дрожи, Вселенная! И Сяка Бяка ему тогда не авторитет!
Что он сделает в первый день своего владычества? В первую очередь разведется с этой толстой саблезубой образиной-женой. На помойку ее. В его новом положении бабы будут драться, чтобы провести с ним хотя бы одну-единственную ночь, а уж тем более будут на седьмом небе, если им удастся зачать от него. А какие жертвы он будет принимать! Ведь каждый принесет к нему самое лучшее и дорогое: изделия, вино, женщин...
Идолищев спокойно, не торопясь, упоительно наслаждаясь уже одержанной, по его мнению, победой (он даже поймал себя на мысли, что продлевает удовольствие счастливого ожидания), взял ножик для резки бумаги, аккуратно разрезал сверток. Бумагу так же аккуратно (вдруг пригодится?) отложил в сторону. Снял плотный непрозрачный целлофан и увидел чашу - Чашу Грааля, Чашу гнома Спиридона, Волшебную Чашу желаний с философским камнем у основания. Первую минуту он просто любовался ею. Но вдруг что-то его насторожило, что-то было не то, не так. Он сделал неловкое движение, нечаянно смахнув со стола драгоценность. Та шмякнулась на пол и... разлетелась на мелкие фарфоровые кусочки. Эта чаша оказалась подделкой, причем достаточно грубо сделанной. И он - главный пресвитер церкви Понятых пятидесятого дня - так глупо на нее поймался.
- Торквемаденко все-таки меня обыграл! - Идолищев удивился своему спокойствию: так разлетается на мелкие осколки мечта! Он даже позволил себе криво усмехнуться, глядя на осколки того, что он принял за чашу. Внутри царило опустошение - конец иллюзиям. Он вдруг взбеленился и стал давить ногами осколки лжечаши на еще более мелкие. Потом опомнился: "Чего это я? До той ночи есть еще время. Значит, еще не все потеряно. А бебека за обман мне ответит".
Иван Иваныч, тяжело дыша, смел осколки в мусорку и только закончил, как в дверь кабинета робко постучались: через мгновенье, не ожидая разрешения, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель пролезла лисья мордочка главбуха Дебет-Кредитовского:
- Иван Иваныч, к вам можно? Я насчет финансового обеспечения предстоящего праздника...
- Какого праздника? - тупо промямлил пресвитер, продолжая находиться в прострации.
- Праздника Дня рождения нашего пророка и учителя... тьфу ты, черт, как его Кази Наки, блин, Сяки Бяки... - главбух явно не понимал состояния своего шефа. Он держал в одной руке увесистую папку с многочисленными бумагами, а другой уже хотел открыть ее... В голове же Идолищева вертелась одна мысль - только бы не опоздать!
Пятая глава
В ПЛЕНУ У "СНЕЖНЫХ ЛЮДЕЙ"
Степи не было ни конца, ни края. Пару раз мы останавливались, меняясь с Лешей шоферскими обязанностями. Но до Мшанска еще оставалось приличное расстояние. Так постепенно въехали в ночь. Тихую, без ветерка, тем не менее: пронизывающе-холодную. Звезды, разбросанные по небу неловкой природой-матушкой, раскатившимися бусинками подмигивали нам сверху, как бы веселясь: мол, вот и настало наше время светить. Добрые звери звездного зоопарка мирно шагали-прыгали по своему астрономическому вольеру. Вот Антилопа пьет воду из ручья Звездного Водопада. А вот дерутся вечно воюющие между собой, но при этом никак не желающие расстаться друг с другом - неразлучные враги не разлей вода Кот и Пес. Сверху на них с любопытством и страхом поглядывают две яркие звездочки-глаза созвездия Домоседа. Вот спешит-торопится куда-то метеором, словно на любовное свидание, опаздывающая звезда - я даже не успел загадать желание.
Веки слипались. Света мирно посапывала на заднем сиденье, видя не первый сон. Леша рядом со мной причмокивал и бормотал. Я остановил машину и тоже немного прикорнул...
Мне снился чудный сон: красивый, гранитно-тонированно-стеклянный мемориал, в который печальной вереницей идут люди, иду среди них и я. Все идут к самой главной реликвии этого мемориала, спрятанной под пуленепробиваемым прозрачным колпаком: на бархатной - в ладонь - красной подушечке лежит мой паспорт, весь в крови. Моей, разумеется. Многие люди утирают слезы: "Такой молодой!" "Паспорт неизвестного героя" - гласит табличка. Да, но если паспорт, почему тогда "неизвестного"? Ну да, все правильно - кровь залила инициалы и на паспорте, кроме фото и места прописки, ничего нельзя разобрать. Идут школьники - салют паспорту! Идут коммерсанты - доллар или евро паспорту! Смотрю, идет Леша Кровопусков, мой закадычный друг, ухмыляется так кривенько и говорит: "Ты зачем, герой неизвестный, свой паспорт в клюквенный сок уронил?"
Если бы я не спал, то увидел бы, как на дороге появился грузовичок. Остановился возле нашего авто, из него выпрыгнули весьма престранные лохматые существа, очень сильно смахивающих на йети.
- Эксклюзивные риэлторы! (Редкий вид обезьян!) - дружно воскликнули они. Уже потом я выяснил у наших этнологов значение каждого снежно-человеческого слова. Перевод даю в скобках.
Заверещал противной трелью клубок-компасок, но мой сон был настолько беспробудным, что я его не слышал. Из дремы меня вывел голос Леши:
- Слушай, компасок наш что-то распищался: на дороге кто-то стоит.
Мой сон как рукой сняло. Их было трое. Это были существа немного сгорбленные, лица (за исключением губ, кончика носа и глазниц) покрыты светло-рыжей шерсткой. Каждый - в черном комбинезоне, который наши дотошные исследователи по незнанию принимают за естественный волосяной покров. Среди них обреталась и женщина, если судить по характерным выпуклостям.
- Это ж снежные люди! - опознал их, наконец, Алексей. - Я недавно про них передачу видел. Там доказывали, что их нет.
Он выскочил из лимузина, и... это было его ошибкой. Недаром же клубок-компасок предупреждал об опасности. Все произошло очень быстро: мы даже не успели ничего толком сообразить. Ловким движением "снежная баба" уложила Лешу на землю - он и ойкнуть не успел. Я выскочил ему на помощь и... другой йети уложил меня рядом с приятелем. Силища у него оказалась такая, что о сопротивлении и думать было нечего. Света не стала упираться и сама вышла из машины.
Они набросили на нас прочные сети, какими сейнеры ловят морскую рыбу, на каждого отдельную, затянули у ног так, что мы оказались в своеобразной авоське, и бросили беспомощными вязанками в кузов своего грузовика. Между прочим, с кавказскими номерами: ничего не имею против кавказцев, но против фактов не попрешь.
- Они нас не слопают? - опасался вампир.
- Кто их знает, - пожал я плечами, мол, что у них на уме, одному Богу известно.
Между тем гоминиды, заметив наши разговоры, несказанно чему-то обрадовались. Видимо, такую радость проявляли наши далекие пращуры, обнаружившие жирного мамонта в их яме-ловушке.
- Визионируйте! Они артикулируют! (Смотрите! Они разговаривают!) - захлопала в ладоши снежная баба. - Этот электорат конгруэнтен нам, отнюдь не ассиметричен! Какие эксклюзивные раритеты - нам в саммите такой промоушен нужен! (Эти существа похожи на нас! Какие редкие экземпляры! Нам очень повезло их встретить!)
- Инсинуируешь, эти продюсеры априори не конгруэнтны нам. Не надо экстраполировать! Более того, я бы проартикулировал - они диспропорциональны нам и по менталитету, и по имиджу. Это дегенеративный брокер и только! Майнстрим! (Зря говоришь, эти дикари совершенно на нас не похожи, я бы сказал - они противоположны нам: и по умственным способностям, и по внешнему виду. Это примитивные обезьяны и только! Стыдно!)
- Ты интерпретируешь для бомонда крайне трансцедентально. Какой же это брокер? (Ты не прав, это не обезьяна), - хмыкнул третий.
Я прошу прощения за допущенные орфографические и, тем более, пунктуационные ошибки при передаче снежно-человеческой речи. Все же чужой, неизвестный язык. Милые корректора! Если заметите какой-нибудь ляп - правьте бесповоротно. Какой же сложный все-таки язык, хотя некоторые слова показались мне знакомыми. Я привожу их речь исключительно для лингвистов, изучающих снежночеловеческую речь.
- Черт побери, с вашим брокером! Зачем вы нас связали? - орал Кровопусков, перекрывая писк клубка-компаска и присовокупляя при этом немного отнюдь не печатных выражений.
- Априори дегенеративный брокер! (Совершенно глупое животное!) - покачал головой скептик. - Дифференциация на харизму. Так будирует, как будто мы его нелегитимно секвестируем. Этот брокер - инженю в апофеозе. (Различия налицо. Так орет, будто мы хотим его сожрать. Эта обезьяна абсолютно глупа.)
Этот последний йети сел с нами в грузовик, остальные в кабину.
- Плей-офф! (Поехали!) - скомандовал скептик, и мы направились туда, куда глядели глаза "снежных людей".
- А говорят еще, что снежного человека нет, - проворчал Леша. Только он это произнес, как меня озарила догадка - я все понял:
- А ведь они на нас специально охотились.
- В смысле?
- Ну не на нас конкретно, а на людей как хомо сапиенс вообще. Мы для них то же самое, что они для нас - загадка природы. Ну, как мы за ними экспедиции на Гималаи отправляем, так и они за нами гоняются.
- Черт! А ведь точно! А где же они тогда живут?
- А хрен их знает, если они даже до Мшанска добрались.
Грузовичок трясся по совершенно расхлябанной дороге битый час, пока, наконец, не приехал в небольшое снежночеловеческое селение.
- Вот и наш муниципалитет (Вот и наше село), - облегченно выдохнул йети, явно не надеясь, что мы его поймем - таким тоном говорят с бессловесными тварями. Мы и не поняли.
Поглазеть на нас вышел весь снежночеловеческий народец. Как будто живого человека ни разу не видели! Отсталые йети отсталой страны.
И впрямь недалекие существа. Теперь я отлично понимаю служителей зоопарков, вешающих на клетках зверей предупредительные таблички. Снежные люди смеялись заразительным гортанным хохотом, явно издеваясь над нашим, по их разумению, несовершенством. Они тыкали в нас своими пушистыми пальчиками, норовя дотронуться до всех точек нашего тела, отчего нам приходилось то и дело шарахаться из стороны в сторону. Некоторые чуть ли не насильно совали нам в руки какие-то явно немытые, а порой и гниловатые экзотические фрукты. Детишки корчили рожи, что особенно возмущало Лешу. В ответ он крутил пальцем у виска, чем повергал снежных человеков просто в гомерический хохот. И абсолютно все, от мала до велика, хотели пощупать или даже ущипнуть нас: мол, не сон ли, видеть наяву живого человека?! Но самое неприятное: каждая местная образина обязательно хотела что-нибудь да стибрить из наших вещей себе на память. И если бы ученые не отогнали любопытствующую толпу на приличное расстояние, стибрили бы наверняка. А главный снежный ученый, обращаясь к населению, взволнованно талдычил одно и то же:
- Провайдеры, не релаксируйте! Провайдеры, не релаксируйте! Дезинтегрируйтесь! А то пролонгирую дифрагментацию и буду будировать дистрибьютеров! Ваша экспансия их девальвирует! Провайдеры, не релаксируйте! Не релаксируйте! (Люди, не кричите! Отойдите! А то придется вызвать милицию! Ваше поведение их пугает! Люди! Не кричите!)
- Негодяи, да я вашей снежной королеве пожалуюсь! - кричал Леша.
- Вопрос только: есть ли у них эта самая королева, - усмехнулась Света.
- Брокер, ты просто блокбастер! (Обезьянка, ты такая чудесная!) - ласково и доверчиво протянул ручонки один из йетиных детишек, но строгая мать его одернула:
- Мой императив тебе: твой эксцесс для меня коллапс, дезавуируй свой хенд от секонд-хенд! (Ты действуешь мне на нервы, убери руки от грязных животных!)
А другие все тараторили:
- Ну и харизмы у них! А имидж, имидж! (Что за безобразные лица! А внешний вид!)
Нас рассадили по клеткам: слава Богу, хоть развязали. Да и все наши вещи остались при нас - и на том спасибо. Накормили - ничего, есть можно. Поставили у клеток секьюрити, тьфу ты, охранника.
А вечером появились ученые "снежные" мужи, все в каких-то треугольных очках, а самый умный так вообще в пенсне. Больше всех волновался и суетился тот самый ученый, который нас и похитил: он метеором бегал от клетки к клетке, его указка мелькала то здесь, то там, а сам он тараторил что-то вроде лекции "Существуют ли в природе хомо сапиенс?"
- Перед вами так номинированные дегенеративные брокеры, их альтернативный лейбл, как их номинирует электорат - диспропорциональные провайдеры. Их рейтинг ментальности: абсолютный кич, он темпорально стагнирует (Перед вами так называемые глупые обезьяны, или, как их еще называют в народе, "снежные люди". Их уровень развития очень низкий), - некоторые слова его речи были до боли знакомы, но вот вся речь целиком для нашего понимания была совершеннейшей загадкой, как иероглифы Древнего Египта. В своем-то языке порой не разберешься, что уж тут говорить о чужом. Привожу лишь для того, что, может быть, найдется какой-нибудь Шампольон, который расшифрует для человечества этот язык.
- Вы артикулируете так, как будто инспирируете презентацию. Но мое коммюнике - это всего лишь креатура дезинтегрированного риэлтора. Реминисценция о нас, продюсерах - только дискретная аллюзия, ваши критерии эклектичны и аудиторы не реабилитируют вас. Ваш пресс-релиз девальвирован. (Вы говорите так, как будто перед нами что-то новое. Но, по моему мнению, это всего лишь подвид орангутанга, а не вырождающийся кроманьонец. И уж тем более связывать эти особи с нами, людьми, и даже всем человечеством просто нелепо, ваша точка зрения антинаучна и не проходит проверку чисто фактологически. Вы заблуждаетесь.)
- Дефолт вам на ланч, ньюсмейкер. Вербализируйте адекватнее! Их имидж артикулирует о том, что они хоть и девиантные, но брокеры. Это не сингл, и уж тем более не регтайм, это плюралистический холдинг, и я бы просублимировал больше - андеграунд. Их имидж - это не дайджест какого-нибудь таблоида, это бренд, который индентифицирован нашему. (Позволю с Вами не согласиться, коллега. Говорите яснее! Их поведение говорит о том, что они хоть и отсталые, но люди. Это не одиночные особи, не игра природы, это целое стадо таких людей, я бы даже сказал больше - общество. Их поведение: не кривлянье каких-нибудь дикарей, они разумны, причем почти как мы.)
- Гималайский панда тебе ньюсмейкер. Вы априори неофит в лизинге, не артикулируя уж о клиринге и консалтинге. Вы еще инженю, а ваш фурор неприоритетен. Вы больше компиллируете, сублимируете и даже мастурбируете, когда артикулируете об имидже этих брокеров. Их паблисити априори из нашего шопа, а может быть, и супермаркета: небось, экспроприировали. Их сейшн деградирован на харизму, субстрат их консистенции невариативен. Это же визуально. А какие из них спичрайтеры? Это же брокеры, самые что ни на есть легитимные, которых вы интерпретируете за эксклюзивных провайдеров и даже продюсеров. Поди еще из нашего муниципалитета. Конечно, не истемблишмент, но брокеры, а не провайдеры. (Тамбовский волк тебе коллега. Вы абсолютный невежда в науке вообще, не говоря уже об антропологии и биологии. Вы еще очень молоды и спешите с выводами. Вы занимаетесь подтасовкой фактов, когда говорите о поведении этих обезьян. Их одежда явно из нашего магазина, или даже универсама: небось, сперли. Это общество бродячих обезьян, и всего-то. Это же видно невооруженным глазом. Какая у них может быть связная речь, так, зачатки. Это же орангутанги, а не остатки мифических кроманьонцев, и с нами у них нет никакой связи. Поди еще живут возле нашего села, а вы выдаете их за мифических кроманьонцев и даже людей. Конечно, это не в полном смысле орангутанги, но обезьяны, а не люди - это точно.)
- Вы киллер в лизинге, и ваша индифферентность мне импликативна! Вы мизантроп лизинга! (Вы убийца науки, и ваше невежество мне противно! Вы враг науки!) - взорвался тот, что с указкой. На это его оппонент, ничуть не смутившись, спокойно ответил:
- Вот что, тинейджер. Это вам не маркетинг, и не будируйте наш холдинг своими монетаристскими слоганами. (Вот что, молодой человек. Это вам не базар, и не будоражьте наше общество своими непродуманными выражениями.)
- Вы здесь проанонсировали какой-то триллер. Инфинитивный аксессуар! Деноминированный тугрик! (Это вы здесь устроили балаган! Вы - пустая перечница! Старый маразматик!)
- Что? Не ассимилируйте ваше поппури с лизингом. Ваш ажиотажный апофеоз - просто римейк какого-то мезальянса. Импичмент с нашего брифинга! Спикер деструктивный! Я еще здесь менеджер, ваш адюльтер с лизингом просто граффити какое-то, не пролонгируйте больше, не то будет коллизия! (Что? Не путайте ваше невежество с наукой. Вы ведете себя крайне неприлично. Вон отсюда, выскочка недоучившийся! Болтун! Я еще здесь хозяин, вы не имеете никакого отношения к науке, и замолчите, иначе я за себя не отвечаю!)
Наш исследователь не мог вынести таких несправедливых, на его взгляд, обвинений. Он не стерпел и со злостью бросил указку об пол, да так, что она разлетелась в щепки. Оба набычились, как два врага. Ей-Богу, они набили бы друг другу морду, если бы восстанавливать мир не принялись другие:
- Ньюсмейкеры, консолидируйтесь, ваша эскалация гипертрофирована. Не экзальтируйте хеппенинг, давайте ретируемся на ланч, а потом опять будет ченч наших коммюнике. О`кей? (Ребята, давайте жить дружно, ваша ссора зашла слишком далеко. Не портите наш праздник, пойдемте пообедаем, а потом опять возьмемся за обмен мнениями. Идет?)
- О`кей, - сквозь зубы выдавили оба соперника, после чего все снежночеловеческие ученые мужи, кроме нашего, удалились на ланч, тьфу ты, на обед.
- Сами вы продюсеры и брокеры! - бросил вслед ученой братии вампир. Он заметался в клетке, не зная, кому адресовать свои гневные речи. Вопя, он даже сорвал голос. - Свободу человечеству! Я не просто заключенный, я диссидент! (Кажется, Леша тоже научился снежночеловеческому языку.) Меня посадили эти проклятые провайдеры только за то, что я диссидент, тьфу ты - человек!
- Они будут изучать нас, как подопытных кроликов. В лучшем случае - держать в качестве домашних животных, - остудил я Лешин пыл.
А наш ученый еще долго стоял у клеток, обводя нас тоскливым взглядом:
- Это какая-то профанация, - бормотал он. - Ну почему, почему они меня так по-черному пиарят? Я им спонсировал всех их паблик релейшн, дистрибьютировал промоушен, а они дезавуировали меня. Вот такой форс-мажор! Все они пейджеры! Пейджеры! Пейджеры! И харизма у них вся в ваучере! Хит! Шлягер! Шлягер! Хакеры неабсорбированные! (Это - катастрофа! Но почему, почему они мне не верят? Я им помог с организацией экспедиции, помог, чем мог, а они осмеяли меня. Вот такие пироги. Все они сволочи, сволочи, сволочи! И рыльце у них в пушку... - грязно нецензурно ругается.)
До чего все-таки знакомый язык, и до чего все-таки непонятный.
Наконец йети предоставили нас самим себе, но нам от этого было не легче. Надо же нам было угодить им в лапы. Может, ничего плохого они нам и не сделают, но кто знает, сколько времени продержат в этих клетках, а ведь послезавтра вечером наступит та самая ночь, когда... Значит, надо выбираться - и чем быстрее, тем лучше. Мы были в раздумьях, когда поняли, что вдруг перестал голосить клубок-компасок.
- Может, сломался? - предположила Света.
- Да нет, просто снежные люди не сделают нам ничего плохого, - возразил я.
- Ни фига себе - ничего плохого, держат нас, как в тюряге, это называется - ничего плохого! - ворчал вампир. - Слушай, Саш, тебе же ангел-хранитель небесный взялся помогать: позови его, пусть выручит.
- Леш, он говорил, что звать его нужно, когда нам грозит смертельная угроза, при этом со стороны сатанинских слуг, а снежные люди, согласись, на них не тянут. К тому же: мало еще опасностей нас ждет, тратить попусту силы нельзя, ведь мы его можем позвать еще не больше двух раз.
- Так что же нам: целую вечность здесь торчать? Хорош ангел: поможет три раза, а если на меня тридцать три раза нападут?! - не переставал сварливить несносный Леша.
- Лех, ему с небес виднее, сколько раз и кто на нас нападет, - не уступал я.
Тем временем у наших клеток появились дети йети. И как они пробрались к нам: ох уж эти детки - пролезут сквозь игольное ушко, протащат через него целый караван верблюдов с полной поклажей, но вызнают, что им надо. Мальчик лет двенадцати, и девочка лет десяти.
- А они легитимные? (А они настоящие?) - спросила девочка.
- Легитимные (Настоящие), - успокоил ее мальчик.
- Они просто бестселлер! - всплеснула ручками девочка. - Пертурбировали мы вам променад, трансцедентальненькие! (Какие они замечательные! Испортили мы вам прогулку, несчастненькие!)