Базилио : другие произведения.

Следак

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.57*135  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попаданец в 1976 год. У тебя высокий старт и большие планы на жизнь. Ты видишь себя исключительно топ-менеджером крупной корпорации. Но вместо этого оказываешься в стране, где бизнес вне закона, и тебе светит не денежная должность, а место обычного следователя в райотделе. Прогнешься ли ты под систему или станешь ей противостоять? Книгу можно читать и здесь Следак
  Глава 1
  
  - Серега, ты на кафедру? - услышал я окрик Кирилла, поднимаясь по лестнице на второй этаж корпуса.
  Сокурсник, собутыльник и просто мой дружбан стоял возле перил, задрав голову вверх.
  - Ага, туда. А чего хотел? - пришлось притормозить.
  - Так тебя ждать или ты надолго? - весь его вид излучал нетерпение, даже носки туфель были повернуты в сторону выхода.
  Точно. Договаривался же с парнями съездить искупаться на пруды. Вздохнув, я геройски подавил в себе желание свалить и возобновил подъем по лестнице.
  - Езжайте без меня, я позже подъеду, - крикнул я ему.
  Возле кабинета толпились студенты. Конец учебного года, многие подчищали хвосты для допуска к сессии, а я все никак не мог довести до ума свою дипломную работу. Препод уже заездил с этими переделками, всё ему что-то было не так. Перфекционист на мою голову.
  - Кто последний? - поинтересовался я.
  Отозвалась читающая конспект и подпирающая спиной стену симпатичная блондинка с младшего курса.
  Визуально оценив формы девушки, я переместил свой взгляд на дверь.
  "К.ю.н. Морозов Алексей Вадимович" - гласила на ней надпись.
  Примостил свою спину к свободному пяточку стены. Стою изнываю от нетерпения и жары, очередь не двигается. Чтоб хоть как-то взбодриться, я принялся подкатывать к стоящей напротив блондинистой студентке.
  Та была явно не против флирта. Ее очерченные помадой губы мило мне улыбались, глаза предвкушающе блестели, инспектируя мой дорогой прикид и симпатичную внешность.
  Мы уже начали договариваться о совместной поездке на пруды, как дверь распахнулась.
   - А, Королько. На ловца и зверь бежит, - в дверном проеме остановился мой научный руководитель Морозов. Поправив очки, он шагнул назад, взмахом руки приглашая меня следовать за ним.
  Под разочарованные и недовольные возгласы студентов, чью очередь я обошел, мы вошли в кабинет. Препод указал мне на стул, а сам уселся за один из столов, заваленных, как и его два собрата, работами студентов.
  - Вот объясни мне Королько, что ты за человек такой? Вроде не дурак, а до последнего тянешь. Мне же еще рецензию писать! - с этими словами Морозов, вытащил у меня из рук папку с дипломной работой, и, перелистав до третьей главы, принялся просматривать текст.
  - Извините, Алексей Вадимович, так получилось, - произнес я дежурную фразу, припустив в голос раскаяния.
  - Ты же будущий юрист. Должен быть собранным и дисциплинированным, - на последнем слове, преподаватель поднял палец вверх, подчеркивая важность дисциплины для юриста.
  - Да какая дисциплина, Алексей Вадимович, я же на гражданку собираюсь, - расплылся я в располагающей улыбке.
  - Не загадывай, Сергей. Жизнь - сложная штука, в ней всякое может случиться, - задумчиво произнес Морозов и вновь углубился в чтение исправленной версии последней третьей части дипломной работы.
  Спорить я не собирался. Незачем отвлекать научного руководителя. Время дорого, а мне еще на пруды ехать. Но про себя, конечно, послал Морозова куда подальше с его философствованиями. Себя я видел исключительно в топ-менеджменте крупной корпорации. На меньшее я был не согласен. Нет, понятно, что сперва придется побегать рядовым юристом в юридическом отделе или департаменте, но затем я его возглавлю, а там и в замы по правовым вопросам или даже в гендиректоры выдвинусь.
  - Королько! - щелчок пальцев, разогнал мечты о будущем. - Ну что, вижу, поработал, учел мои замечания. Оставляй работу и свободен.
  "Да ладно?" - удивился я, но уточнять ничего не стал, а, радостно поблагодарив своего научного руководителя, выскочил за дверь.
  - Свобода! - не удержался я в коридоре от возгласа, и, приобняв Светика за талию пропел. - Поехали, красавица купаться!
  Девушка довольно засмеялась,
  - Подождешь меня? - спросила она, состроив одновременно просительное и многообещающее выражение лица.
  - На парковке, - уточнил я место своей дислокации и пошагал по лестнице вниз.
  У входа, засунув в уши наушники, я вытащил из кармана брелок с ключами от машины и пошагал в сторону парковки. Но на середине пути вспомнил, что не мешало бы купить воду. Развернулся на девяносто градусов и побежал к расположенному через дорогу магазину.
  А затем пришла БОЛЬ. Кажется, у меня потрескались капилляры, вздулись вены и поломались все кости. Больно было до безумия и самое ужасное, боль не проходила. Но вдруг меня словно выдернули из охваченного болью тела, и я завис в нескольких метрах над землей.
  Внизу суетились люди, одни бежали прочь, другие наоборот подбирались, с уже включенными телефонами, как можно ближе к врезавшемуся в фонарный столб автомобилю; верещали приближающиеся сирены спецтранспорта, а посреди всего этого хауса лежало мое переломанное тело, из под которого по асфальту растекалась темная жижа.
  Потрясение от осознания увиденного на какое-то время застило мне обзор и я почувствовал, что начал подниматься.
  - Неееет! - заорал я во все свои астральные легкие, и принялся загребать руками воздух, пытаясь лететь в обратную сторону. Звука конечно же не последовало, но вот подъем прекратился.
  Обнадежившись, я напряг зрение, вот только мой взор застила тьма. Земля исчезла из вида. Вновь закричав, я продолжил грести.
  Сколько продолжался этот сумасшедший заплыв я определить затрудняюсь. Время словно срослось с окружающей тьмой и заточило меня в вакуум, где я напуганный до одури и барахтался. И вдруг в этой черноте мигнул свет. Застыв от неожиданности, я спустя мгновение вновь с многократно усиленным рвением принялся прорываться через темноту в поисках света. Надежды сбылись. Тьма начала расступаться, замелькали просветы и через какое-то время я вновь увидел свое тело. Хотя...
  Чего это с ним?
  Заработав руками, я подплыл к лежащему на асфальте молодому мужчине. Это был определенно я, вот только какой-то шутник зачем-то натянул мне на голову парик длиною до плеч, с уродским пробором посередине, на лицо прилепил усы и для пущего веселья переодел в ретро-костюм, а-ля Бременские музыканты.
  "Что за фигня?" - удивился я, осматриваясь вокруг.
  Это был все тот же перекресток, вот только антураж изменился. Вместо тойоты с фонарным столбом обнималась бежевая шестерка. Исчезли рекламные плакаты, что совсем недавно облепляли прилегающие здания, вместо них кто-то прикрепил редкие блеклые вывески: "Промтовары", "Продукты", "Столовая ? 16", "Книга". Куда-то пропало несколько высоток. Вместо нескончаемого потока машин, за несколько минут по дороге проехали лишь пара легковых автомобилей, несколько грузовиков и три автобуса. И среди них иномарок не было вовсе.
  Люди, те тоже сильно отличались от прежних. Они все были какими-то блеклыми, неухоженными, словно сторонились спортзала и салонов красоты. На мужчинах мешковатая одежда и стоптанная обувь, в руках вязанные сетки, заполненные завернутыми в серую бумагу пакетами, жестяными банками и стеклянными бутылками. На женщинах платья старомодных фасонов, не радующих глаз расцветок. Они шли по тротуарам, цокая каблуками своих некрасивых туфель и настороженно взирая на мир измазанными синими тенями и черной подводкой глазами. В руках они тащили, тянувшие их вниз, заполненные до верха сумки и те же авоськи.
  Ни на одном из прохожем я не заметил ни пирсинга, ни дрэд, ни цветных татуировок.
  Тут мой взгляд вновь наткнулся на мое тело. Пока я озирался по сторонам возле него столпился народ. Из шестерки выбралась женщина в приличном, но несовременном деловом костюме. Ее собранные заколкой волосы немного растрепались и выбившиеся пряди лезли в глаза. Помассировав себе виски и убрав за уши непослушные волосы, она целенаправленно зашагала в сторону моего тела. Склонившись над ним, женщина спустя мгновение опустилась возле него на колени и начала делать массаж сердца. Вот только судя по ее напряженному виду, результатов не было.
  У меня началась паника.
  "Ну же, давай, вставай! - кричал я, кружа над женщиной и телом, - Да вставай ты!... Пожалуйста!" - кажется от всплеска эмоций я разревелся, хотя не уверен, что в моем состояние такое вообще возможно. Впрочем, кричать и грести я вне тела тоже делать как бы не мог, тем не менее делал, или представлял что делаю.
  И тут свет померк, меня вновь окружила тьма, а затем неведомая сила дернула вниз.
  - Аааа, - заорал я и зашелся в кашле.
  А через мгновение почувствовал как меня переворачивают на бок. Тут же на меня обрушились звуки улицы: я услышал трель свистка, после которого последовал командный мужской голос и женские причитания. Я приподнялся на руках, попытался сесть на асфальт и надо мной раздался строгий женский голос:
  - Вам нельзя двигаться! Сейчас приедет скорая и вам помогут.
  Говорила та самая женщина, что реанимировала меня. Она оказалась довольно молодой, ей можно было дать около тридцати лет. Не особо красивое, но располагающее лицо: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок, сжатые тонкие губы. Взгляд серьезный, внимательный, даже пытливый. Так смотрит начальник на подчиненного или преподаватель на студента.
  От разглядывания меня отвлек подошедший полицейский, вернее милиционер, который сразу же завладел моим вниманием. Он был одет в форму из музея МВД. Когда-то мы курсом ходили туда на экскурсию. Увиденное в музее из моей памяти еще не выветрилось, так что я смог уверенно опознать на мужчине форму советской милиции. Китель и брюки темно-серого цвета, серая рубашка с галстуком, фуражка с высокой тульей и околышем красного цвета, на ногах яловые сапоги, на поясе кобура.
  - Младший лейтенант Горзеев! - козырнул он.
  Сюрреализм какой-то. Словно я угодил в кинохронику советских лет.
  "Точно! Вот на что это все похоже!" - от догадки я дернулся, пытаясь встать.
  - Поаккуратнее, товарищ, не упадите, - пробасил Горзеев, подхватив меня под локоть. - А вот и ГАИ, - добавил он, и мы все повернули головы в сторону подъехавшей легковушки желтого цвета с синими полосами по бортам.
  Оттуда вышли два сотрудника тоже в ретро-форме и сразу же направились к нам. Я к тому времени уже стоял на ногах, слегка покачиваясь от шока и последствий удара автомобиля. Горзеев же, стиснув в своей ладони мой локоть, помогал мне удерживать равновесие.
  - Лейтенант Попов! - представился старший из гаишников. - Рассказывайте, что здесь произошло?
  Не успел я открыть рот, как вмешалась женщина в деловом костюме.
  - Понимаете, товарищ лейтенант, этот человек выскочил прямо на дорогу, - немного нервно начала она свой рассказ. - Я ничего не смогла поделать. Ударила по тормозам, отвернула руль, но все произошло так быстро, что я просто не успела избежать наезда.
  - Понятно, - проговорил он, изучая взглядом место ДТП.
  Второй сотрудник в это время начал делать замеры.
  - Ваши документы, пожалуйста, гражданочка, - потребовал Попов.
  - Да, конечно, - женщина протянула лейтенанту водительское удостоверение
  - Зудилина Ольга Васильевна, - прочитал он вслух. - А у вас, гражданин, есть с собой документы? - Попов повернулся в мою сторону.
  - Ээээ, - протянул я и принялся шлепать по своим карманам. В рубашке отыскался студенческий билет.
  Только я собрался его раскрыть и посмотреть что там внутри, как лейтенант ловким движением завладел найденной мною ксивой.
  - Такс, Чапыра Альберт Анатольевич.
  "Кто?" - от потрясения я закашлялся.
  - Пятый курс, - продолжил он читать содержание билета, бросив взгляд в сторону крайнего корпуса универа. - Ну так и что произошло, гражданин Чапыра, - вернулся он к опросу.
  - Ну, я переходил дорогу, а тут машина откуда-то вырулила. Не успел отскочить, - начал я импровизировать. Черт знает, что там произошло на самом деле, но вот лучше бы не меня признали виновным. Я еще не разобрался с тем во что вляпался и лишние проблемы мне были не нужны.
  - Это я вырулила?! - возмутилась Ольга Васильевна. Ее глаза сверкали в гневе. Женщина обличительно ткнула в мою сторону пальцем. - Это ты бросился под мою машину!
  - Да неужели? - ухмыльнулся я, но тут же посерьезнел. Если решат, что я самоубийца, то в психушку запекут на обследование. - Товарищ лейтенант, я из университета в магазин шел. Просто шел, не бежал, из кустов не выскакивал, водителей не пугал. А вот она, - теперь уже я выставил свой палец, - гоняет по городу как по трассе Париж-Дакар.
  Зудилина от моего спича покраснела, открыла рот чтобы обрушиться с обвинениями, но тут неожиданно меня поддержала толпа. Люди, как оказалось, никуда не ушли, они с интересом следили за происходящим и, видимо, решили поучаствовать в веселье.
  - Она, она виновата! - закричала бабка, потрясая клюкой. - Чуть человека жизни не лишила!
  - Гоняют словно шальные! Дорогу перейти спокойно не дают! - перебивали ее женские голоса.
  - Баба за рулем - обезьяна с гранатой, - заглушил всех мужской бас.
  - А ну тихо! - это уже гаркнул лейтенант Попов. - Кто из вас видел момент аварии?
  - Так это... Да я уже после подошел, - послышались голоса.
  Зудилина просветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление.
  - Не видели, а наговариваете! Что за люди?! - закричала она. - Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный!
  - Гражданочка, не кричите так, - поморщился Попов. - Сейчас во всем разберемся. Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги.
  Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.
  - Это кого ты тут лгуньей назвала?! - закричала старуха и начала надвигаться на Зудилину. По ходу она только что переварила слова Ольги и каким-то образом все сказанное водителем приняла на свой счет. - Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! - клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась. Зудилина отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено и я начал оседать.
  Позади раздался вскрик Зудилиной.
  - А ну прекратить! - падая, услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.
  - Убили! - истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал. Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения и охреневал.
  "Верните меня обратно!" - кричал я куда-то в небо не разжимая губ.
  Вот какого хрена меня сюда занесло?! Не, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще насрать на этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. Нахера я здесь сдался?!
  - Чапыра! Ты чего тут разлегся?! - мои стенания прервал незнакомый женский голос.
  Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами, тощие косички.
  "Это еще кто?" - успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.
  - Да где эта скорая? - обеспокоенно заозирался Горзеев.
  - Вы, гражданочка, кто будете? - раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.
  - Я комсорг. Лебедева моя фамилия, - поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила. - А что здесь происходит?
   - ДТП у нас здесь, - вздохнул вновь поддерживающий меня Горзеев.
  - А причем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, - не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. - Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!
  - А? Чего? - я в это время раздумывал над значением слова "комсорг" поэтому не сразу среагировал.
  - Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, - вновь раздраженно влез Попов. - Вы видели что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! - крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям.
  - Протокол читаем, подписываем! - это уже нам с Зудилиной.
  Ольга первой схватила документ, а я задумался над тем что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной.
  - Лебедева, - крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. - Подожди меня, я сейчас.
  - Парень, ты куда это собрался? Сейчас скорая приедет, - придержал меня Горзеев.
  - Да нормально все со мной, идти мне надо, - поморщился я от навязчивой заботы и как аргумент добавил. - На комсомольское собрание.
  - Протокол подпиши и иди, комсомолец, - подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки.
  - В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, - забеспокоился Горзеев.
  - Да завтра подъедут, все же живы, - отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало.
  Первым делом я посмотрел дату, именно она меня больше всего сейчас интересовала - 18.06.1976 года. На дате я и завис ненадолго. Да уж занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой "Ч" с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысла торчать здесь и что-то доказывать именно сейчас не было. Свидетелей нет, тормозной путь короткий, она водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня, Лебедева же - ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ.
  
  Глава 2
  
  - Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? - нарушила тишину Лебедева, когда мы зашли на территорию студенческого городка.
  - Да как тебе сказать, - неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить.
  - Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, - перебила комсорг, оценивающе рассматривая хромающего меня через свои окуляры.
  Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме.
  - Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, - резюмировала она итог своих размышлений.
  "Общежития?! - не на шутку встревожился я. - Прощай моя двухуровневая квартира?"
  Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид.
  Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей.
  Лебедева безрезультатно подергала ручку.
  - Открывай. Чего ждешь? - поторопила она меня.
  Я вновь ощупал свои карманы и нашел-таки заветный ключик.
  Дверь распахнулась, и я с опаской замер на пороге, не решаясь сделать еще один шаг в новую жизнь. Но долго рефлексировать мне не дали, беспардонно протолкнув внутрь комнаты.
  - Ну вы и свиньи, - неодобрительно произнесла комсорг, намекая на бардак в комнате. Девушка стремительно подошла к заваленному учебниками, конспектами и посудой столу. - Пойду воду тебе принесу, - добавила она, схватив пустой стеклянный графин. - А ты, Чапыра ложись, а то что-то шатает тебя.
  Я озадаченно обвел взглядом четыре кровати, тоже заваленные всяким барахлом, облезлые стены с выцветшей краской, старый покосившийся шкаф с надтреснутым зеркалом на дверце, стулья с обломанными спинками, наполовину залепленное газетами окно.
  - Сюрреализм какой-то, - пробормотал я и шагнул к зеркалу. - Это сюр, сюр, сюр..., как заведенный повторял я, рассматривая свое отражение.
  Запачканные от лежания на асфальте брюки-клеш с вшитыми красными клиньями и подшитыми внизу штанин металлическими застежками-молниями, цветастая рубашка с ободранными локтями, туфли на высокой платформе, по ходу самодельной. На голове длинные до плеч волосы с собранной на дороге пылью. И завершали композицию усы.
  - Чапыра, с тобой всё в порядке? - от неожиданно прозвучавшего окрика я вздрогнул.
  Лебедева стояла у порога, держа в руках наполненный водой графин, и обеспокоенно наблюдала за мной.
  - У тебя сейчас такое выражение лица было, - произнесла она задумчиво, устраивая графин на столе.
  - Ты не знаешь где ближайшая парикмахерская? - проигнорировав ее замечание, спросил я то, что меня сейчас занимало.
  - В доме быта, в двух кварталах отсюда, - удивления в голосе девушки прибавилось. - А ты что, подстричься решил? - и не дожидаясь ответа. - Давно пара. Молодец!
  - А сколько стрижка стоит, не знаешь? - задавая вопрос я вновь принялся исследовать свои карманы. Вытащив бумажку, я озадаченно на нее уставился. Три рубля. Интересно, это много или мало?
  - Мужская стрижка копеек 20, наверно, - неуверенно ответила Лебедева, но заметив в моей руке купюру, ее голос резко сменил тональность. - Чапыра, тебе не стыдно?! Ты уже второй месяц не платишь комсомольские взносы. Говорил, денег у него нет! С тебя четыре копейки!
  - Комсомольские взносы? - задумчиво переспросил я. - То есть я их платил все пять лет, что здесь учился?
  - Платил. А в мае перестал платить!
  - Лебедева, а что вы делаете с собранными комсомольскими взносами? - вкрадчиво поинтересовался я.
  - На нужды комсомола идут, - как о самом разумеющемся ответила она.
  - А я ведь комсомолец? - я приблизился к девушке так, что теперь возвышался над ней.
  - Комсомолец, - кивнула она, задрав голову.
  - Лебедева, меня сегодня сбила машина. Так?
  Девушка опять кивнула, а я продолжил.
  - Я получил травму, а значит мне потребуются поправить здоровье. Так?
  Очередной кивок.
  - Лекарства денег стоят. Так?
  - Так.
  - А еще мне потребуется новая одежда, вместо испорченной. Так?
  Девушка осмотрела мой потрепанный вид, но кивать не спешила, и я понял, что дама не разделяет мои вкусы.
  - Другой одежды у меня нет, - веско произнес я. Вкусы Альберта я тоже не разделял.
  - Почему нет? Не голым же ты на лекции ходишь? - от своих слов девушка покраснела и вновь попыталась отодвинуться.
  - Нету! - отрезал я и сделал шаг вперед, вновь нависнув над комсоргом. - А это значит...
  - Что? - как-то неуверенно спросила пунцовая Лебедева.
  - Мне, комсомольцу, нужна помощь, материальная помощь - вот что это значит! - подвел я итог. - Так, садись.
  Я усадил девушку на один из стульев возле стола, сам уселся рядом. Вырвал из тетрадки с конспектом чистый листок, отыскал ручку и написал посередине слово "Заявление".
  Лебедева следила за моими действиями то и дело поправляя очки.
  - На имя кого писать? - деловито уточнил я.
  - Что писать? - моргнула она в ответ и вновь поправила очки.
  - Заявление о предоставлении материальной помощи, - пояснил я, сетуя про себя на тупость комсорга. - Ладно потом сама шапку напишешь, - пробормотал я и принялся составлять текст.
  Все время, что я писал, Лебедева настороженно следила за движением ручки и пыталась расшифровать мой почерк.
  - Ну вот и всё, - поставив число и подпись, я протянул заявление комсоргу. - Ты уж пролоббируй там мои интересы. Договорились?
  - Что сделай? - мои слова оторвали девушку от чтения заявления.
  - Пролоббируй. Выскажись среди своих в моих интересах. Ты же видела и аварию и то что я в ней пострадал.
  - Саму аварию я не видела, - прилежно поправила меня комсорг, - но то, что ты пострадал подтвержу. И заявление твое сама в профком отдам.
  - В профком? - не понял я.
  - Оказанием материальной помощи студентам занимается профсоюз, - доложила она.
  - Профсоюз, так профсоюз, - согласился я, включая свою улыбку и помогая девушке подняться со стула, чтобы препроводить к выходу.
  Дверь распахнулась, ударившись о стену и в комнату ввалился парень с двумя бутылками портвейна в руках.
  - Сорри! - заорал он, обнаружив нас с девушкой, близко стоящих друг к другу. Но увиденное не помешало ему пройти вглубь комнаты и сгрузить добычу на стол.
  Лебедева вновь залилась краской и вырвала свой локоть из моей ладони.
  - Чапыру сбила машина, а я проводила его до комнаты! - возмущенно произнесла она, догадавшись, о чем подумал вошедший, застав нас почти в обнимку.
  - Правда что ли? - парень заинтересованно разглядывал потрепанного меня. - Альберт, ну ты даешь! - отчего-то восхищенно присвистнул он и из него посыпались вопросы. - Где это произошло? Что за тачка? Кто был за рулем? Почему ты не в больнице?
  Лебедева начала обстоятельно отвечать, мне только оставалось что поддакивать. Наконец комсоргу это надоело, и она обличительно выдала:
  - А ты, Красников, вместо того чтобы бухать лучше бы другу помог. Всё я пошла, - и на этих словах она вышла, хлопнув дверью.
  "Вот какого хера она ко всем по фамилии обращается?" - возмущенно думал я, рассматривая стоящего напротив меня соседа. Высокий, ширококостный, плечистый. Удлиненное лицо с рубленными чертами. Темные вьющиеся волосы. Одет подобно мне в аляпистую рубашку и брюки-клеш, но без изысков в виде клиньев и молний. На вид мой ровесник.
  Следующая моя мысль была о конспектах, что валялись на столе. Возможно в них я узнаю имя соседа.
  Я принялся наводить на столе порядок, складывая тетради в стопку, попутно читая записи на обложках.
  - Это да, надо выпись, - по-своему расценил уборку на столе Красников. Подвинув два граненый стакана, он плеснул в них портвейн.
  "Минералогия. Григорий Красников" - прочитал я на одном из конспектов.
  - Держи! - отвлек меня от чтения сосед, сунув в руку наполненный стакан. - Ну, за жизнь! - захохотал он над своей же шуткой.
  - За новую жизнь, - уныло поддержал его я и замахнул портвейн.
  Утро выдалось безрадостным. Сперва я долго тупо пялился в облезлую стену, соображая где я нахожусь. Затем начал поворачиваться и кровать подо мной противно заскрипела, чему я тоже подивился. Скинув ноги на пол, я наконец рассмотрел убранство комнаты целиком.
  - Не сон, - констатировал я увиденное.
  На одной из кроватей похрапывал вчерашний собутыльник, Григорий Красников. Остальные две кровати также как и вчера были завалены хламом. На столе бардак, под столом целая батарея пустых бутылок. Кажется, вчера состоялась грандиозная пьянка. Помню народу в комнате собралось с десяток, кто-то притащил гитару. Они пели песни, которые я не знал. Поэтому я тискал какую-то деваху, а та била меня по рукам и счастливо хохотала.
  - Альберт, вода есть? - прохрипел сосед, ворочаясь и скрепя металлической кроватью.
  Графин, что лежал на столе возле заполненного окурками блюдца, был определенно пуст.
  - Сейчас принесу, - бросил я, поднимаясь.
  В коридоре кипела жизнь. Шустро сновали девицы, вяло ковыляли полуголые парни. Из общей кухни доносился запах яичницы и еще чего-то съестного. Первым делом я двинулся в сортир. Помню, он меня еще вчера впечатлил своим интерьером и загаженным видом. На кухне на мне повисла вчерашняя девица. Опознал я ее, если честно, с большим трудом. Вчера она была в мини юбке и кофточке с глубоким декольте. Сегодня же в выцветшем халате, затоптанных тапках и без прически она смотрелась отвратно.
  - Извини, мне надо идти, - оторвал я ее от себя.
  Грег, а именно так требовалось обращаться к соседу, уже встал и копался в тумбочке в поисках жратвы. Отыскав там половину черствого батона и консерву говяжьей тушенки, он небрежно бросил добычу на стол, сам же вцепился в стакан, что я наполнил водой.
  - У тебя сегодня какие планы? - спросил Грег, утолив жажду.
  - В парикмахерскую схожу. Да вещи надо разобрать, а то найти ничего не могу. Кстати, поможешь? - как-то же надо было идентифицировать вещи Альберта. Без посторонней помощи опознать их мне явно было не под силу. Два других наших соседа, как вчера выяснилось, учились на четвертом курсе, поэтому сдав сессию уже свалили домой. Так что вся надежда на Грега.
  Красников опасливо обвел заваленную вещами комнату взглядом.
  - Ну да, надо прибраться, - обреченно согласился он.
  "Еще Лебедеву надо на счет денег потрясти", - добавил я про себя.
  Спустя полчаса мы с Грегом сидели на полу и разбирали обувь. Одежда была уже разложена по стопкам. Время от времени я кидал на свою стопку неприязненные взгляды. Убогий гардероб Альберта окончательно испортил мне настроение. А его обувь просто уродлива, место ей только на мусорке.
  - Слушай, а сандалии у меня есть? - обреченно спросил я, рассматривая разношенные ботинки, единственные, чьи каблуки не были искусственно увеличены.
  - Откуда я знаю, - хохотнул в ответ Грег.
  Веселый парень. А мне вот не до смеха. В чем ходить - хрен знает. И всех денег трешка.
  Натянув на себя мышиного цвета брюки - единственные в гардеробе Альберта брюки прямого покроя, светлую, однотонную рубашку с удлиненными уголками воротника и разношенные ботинки, я отправился на поиски Лебедевой.
  Комсорга я перехватил в главном корпусе, где она вместе со студентом младших курсов весила стенгазету.
  - Привет, Танюша, - поздоровался я, выяснив вчера имя комсорга.
  - Привет, Чапыра, то есть Альберт, - озадаченно ответила на мое приветствие Лебедева.
  Юный же комсомолец сделал стойку, вылупившись на меня с удивлением и любопытством.
  Подхватив девушку под локоток, я оттащил ее подальше от греющего уши студента.
  - Ты сегодня очаровательна как никогда, - первым делом я сделал ей комплимент. Вместо вчерашних тощих косичек, на голове комсорга красовалась скрученная из косы култышка.
  Лебедева зарделась и вырвала свою руку из моей хватки.
  - Чапыра, ты чего себе позволяешь?! - прошипела она, так чтобы никто не услышал.
  - А что такое? - не понял я.
  Ну косятся с любопытством в нашу сторону, проходящие мимо студенты, и что с того? Я же ей юбку не задираю, ширинку себе не расстегиваю.
  - Ты меня компрометируешь! - еще тише прошипела комсорг.
  Так и не поняв, что она имеет в виду, я все же решил сменить тему, раз уж девушке неприятна моя вежливость.
  - Как там на счет материальной помощи?
  - Пошли в профком, - бросила мне на ходу Лебедева, устремившись в сторону лестницы и по дороге стараясь держать между нами приличную дистанцию.
  В кабинете с грозной табличкой нас встретила хмурая дама. Судя по выражению лица, жизнь ее явно не радовала. Полноватая, с двойным подбородком с накрашенными черными бровями и алыми губами. Она мне сразу не понравилась, как и ее похожий на склеп кабинет. Деревянные панели во всю стену, непрезентабельный длинный стол, обставленный со всех сторон стульями, плотные бордовые шторы, отсекающие солнечный свет.
  - Марья Сергеевна, я вам Альберта Чапыру привела. Я вчера вам от него заявление передавала, - сразу же пояснила Лебедева, а то хозяйка слишком уж недовольно на меня глянула.
  - А, вчерашний пострадавший, - голос прозвучал грубо и пронзительно. - Что же вы товарищ Чапыра по сторонам то не смотрите? - строго спросила она меня.
  - Не я виноват в аварии, уважаемая Марья Сергеевна, - я располагающе улыбнулся.
  Дав взглядом понять, что она мне ни на грош не верит, профсоюзная дама подошла к столу, вытащила из стопки бумаг мое заявление с резолюцией и передала его мне.
  - С этим подойдете к кассиру, - отпустила она нас барственным тоном.
  Выйдя в коридор, я уткнулся в резолюцию и прочитал "в размере стипендии". Интересно это сколько?
  - Ну все, больше тебе моя помощь не нужна? - услышал я голос Лебедевой, что терпеливо ожидала пока я пересчитаю, выданные в кассе деньги.
  - Пятьдесят рублей, - озвучил я вслух сумму.
  - Это максимальная помощь для студента, - пояснила мне комсорг.
  - Танюша, ты лучшая!
  И прежде чем девушка успела среагировать, я приобнял ее за талию, подтянул к себе и смачно поцеловал в губы.
  - Оооо! - услышал я голоса, находящихся поблизости студентов, а затем мне прилетела звучная пощечина и гневные возгласы Лебедевой.
  - Чапыра! Как тебе не стыдно?! Руки убрал!
  Татьяна стояла раскрасневшаяся, очки у нее съехали, а глаза сверкали от негодования.
  Я озадачено почесал затылок, вспомнив при этом, что пора навестить парикмахера.
  - Ну, извини, - пожал я плечами, не понимая, как обычный поцелуй мог спровоцировать такую бурную реакцию.
  "Дикая она какая-то" - думал я про себя, двигаясь в сторону выхода.
  
  Глава 3
  
  По пути в парикмахерскую я решил заскочить на юрфак, узнать дату защиты диплома. Вчера в общаге я ведь не только бухал и тискал девчонку, главное, я собирал информацию. И выяснил, что госы Альберт уже сдал, чему я очень обрадовался. Сам бы я их завалил со сто процентной вероятностью. Законодательство здесь совершенно другое, не то что я изучал в своем времени. Да еще и местные выверты типа Истории КПСС или Научного Коммунизма, в которых я ни в зуб ногой.
  Так что мне осталось защитить диплом и дождаться распределения. Вот, кстати, еще один местный выверт. Студентов после обучения заставляют отрабатывать это обучение несколько лет. Причем, судя по уверениям вчерашних собутыльников, законопатить могут в такую дыру, после которой райцентр покажется столицей. Такая участь грозит и моему Альберту. Он здесь оказывается местный возмутитель спокойствия, головная боль руководства ВУЗа и комсомольских вожаков. На вчерашнем комсомольском собрании Альберта должны были в очередной раз пропесочить за не подобающий строителю коммунизма внешний вид, но вместо этого Альберт угодил под машину, что его и спасло от разборок.
  Так, размышляя о своей дальнейшей незавидной судьбе, я и дошел до нужного мне корпуса. В отличие от моего времени здесь юридическое образование считалось не особо престижным. Наверно, из-за этого юрфак занимал не целый корпус, а ютился там с соседями - историческим и экономическим факультетами.
  При входе сразу бросилось в глаза, что корпус требует капитального ремонта. Облезлые стены грязно-зеленого цвета, изуродованные наскальной студенческой живописью, кое где закрашенной, но не отменяющей впечатления, что находишься в гадюшнике. На полу старый потертый паркет с выдранными плашками. Ведущие в аудитории двери в царапинах и тех же надписях, у многих из них оторваны ручки. Бродивших по первому этажу и весело переговаривающихся между собой студентов, казалось, окружающая их разруха нисколько не смущала.
  Осторожно, чтоб не навернуться на остатках паркета, я прошел к информационному стенду юридического факультета.
  - Здорова! - отвлек меня от изучения приколотых кнопками к доскам бумажных листов вчерашний собутыльник - худощавый, русоволосый молодой человек в пиджаке с чужого плеча, что был ему велик на два размера. Кажется, его Алексеем зовут, и он учится со мной на одном курсе.
  - Привет, - пожал я протянутую им руку.
  - У нас двадцать первого защита, - обрадовал меня Алексей. Самостоятельно я эту информацию не стенде пока не отыскал. - Готов?
  - Всегда готов, - ответил я в духе здешних пионеров, а сам задумался. Дело в том, что дипломную работу Альберта я еще в глаза не видел, как-то не до нее пока было. Так что мне предстояло ее отыскать. Тут я припомнил бумаги, что мы вчера с Грегом переложили со стола в одну из тумб. Надо будет, как вернусь в общагу, в ней порыться.
  - Слушай, а что у тебя с Лебедевой? - как-то заговорщицки задал он вопрос, понизив голос и покрутив перед этим головой по сторонам,
  - А что у меня с Лебедевой? - насторожился я.
  - Говорят, вы с ней целовались, - прошептал он.
  - Кто говорит?
  - Ну, многие видели, - Алексей отвел взгляд, не желая называть никого конкретно, и тут же как-то неуверенно добавил. - Я это к чему - раз ты теперь с Лебедевой, ты ведь не будешь против если я к Голдобиной подкачу?
  - Подкатывай, друг, - положил я ему на плечо руку, стараясь не заржать, - я только за.
  - Спасибо, дружище! Я этого не забуду! - его лицо озарила счастливая улыбка.
  - Презервативы не забудь купить, - посоветовал я ему, разворачиваясь в сторону выхода.
  - У меня серьезные намерения, - прорезавшееся в голосе Алексея возмущение меня притормозило, и я вновь развернулся к собеседнику.
  - Жениться что ли собрался?
  Алексей покраснел. А я про себя отметил то, что люди здесь краснеют по любому поводу.
  - Ты же знаешь, я в Ленку с первого курса влюблен, - Алексей вновь стрельнул глазами по сторонам и убедившись, что никто не подслушивает, продолжил, - но сперва я долго не решался к ней подойти, а в этом году ты начал за ней ухаживать, - парень тяжко вздохнул, но затем его лицо просветлело. - Но теперь, когда ты от нее отступил, у меня появился шанс!
  - Слушай, а вот эта вчерашняя, которая у меня на коленях сидела... - начал я аккуратно задавать вопрос, чтобы выяснить не Ленка ли вчера об меня весь вечер терлась.
  - Да, эта Юлька, она у всех на коленях сидит, - отмахнулся Алексей, давая понять, что вчерашняя девица даже не стоит упоминания.
  - Всем дает? - все же уточнил я, с перспективой, так сказать.
  - Никому не дает, - вновь вздохнул Алексей, - замуж хочет.
  - Кто же ее возьмет, если она никому не дает? - подивился я.
  Алексей уставился на меня непонимающе, и я заподозрил, что с сексом в СССР глухо. Сперва ЗАГС - потом секс, а не как у нормальных людей.
   - Ладно, Лех, мне идти надо, - поспешил я распрощаться, - Ленке привет.
   "Надеюсь, эта неведомая Ленка не будет против смены ухажера", - мелькнула мысль на выходе из корпуса.
  Дом быта отыскался довольно быстро. Это было примечательное лишь обилием вывесок двухэтажное здание. Первый этаж почти полностью занимало почтовое отделение, а второй делили между собой ателье, фотостудия и искомая мною парикмахерская.
  Поднявшись по вездесущим в этом времени бетонным щербатым лестницам, я пошел на химический запах и оказался в большом зале.
  Посетителей в парикмахерской в это время суток оказалось немного, и все из них - женщины, часть из которых сидела в рядок у стены с колпаками на головах. Подобные я видел в кинофильмах.
  - Чего тут встал? Не пройти, не проехать. Не знаешь, что ли где мужской зал? - меня грубо пихнула плечом проходящая мимо дородная женщина, втиснутая в халат блекло-синего цвета. В руках она несла стопку чистых полотенец. - Степаныч, забирай клиента, а то стоит тут на проходе, работать мешает, - крикнула она неведомому собеседнику.
  Не успел я подивиться своеобразному сервису, как из соседнего зала вынырнул сухопарый мужчина интеллигентной наружности.
  - Молодой человек, проходите сюда.
  Я поспешил последовать его приглашению и оказался в закутке с узким окном на четыре рабочих места. Мастер предложил мне занять крайнее кресло.
  - Как желаете постричься? - вежливо поинтересовался он, когда я устроился.
  - А какие стрижки вы делаете? - в свою очередь поинтересовался я.
  - Модельная, бокс, полубокс, канадка, - перечислил он.
  - Давайте канадку, - определился я с выбором, - и еще мне побриться.
  - Усы оставляем?
  - Нет, сбриваем.
  Я их еще утром хотел сбрить, но выяснилось, что бритвенный станок у нас с Грегом один на двоих. Этот будущий геолог, похерил свой еще в мае, когда ездил в какие-то дикие места на преддипломную практику. А ко всему прочему новых лезвий я не нашел, только использованные, повторно завернутые в бумажки.
  Мастер, ловким движением рук, упаковал меня в специальную накидку, после чего повел мыть волосы.
  Спустя сорок минут на меня из зеркала смотрел почти прежний Сергей Королько и непроизвольно улыбался. Меня даже не печалила оставшаяся от усов над губой незагорелая полоска кожи.
  - Одеколоном сбрызнуть? - напоследок поинтересовался мастер, материализовав в руке полулитровую стеклянную банку с пульверизатором. Видимо уловив на моем лице неуверенность, он добавил. - "Полет", другого, увы, нет.
  - Давайте, - решился я. Дезинфекция как никак.
  Заплатив восемьдесят пять копеек за работу, я распрощался с мастером и направился в магазин. Нужно было купить мыльно-рыльные принадлежности.
  Вернувшись на злополучный перекресток, где я еще вчера приметил вывеску "Промтовары", я в задумчивости остановился возле столовой. Завтрак в виде половины банки тушенки и черствого хлеба меня не особо насытил. Требовалось подкрепиться более основательно.
  Кивнув своим мыслям, я смело шагнул в распахнутые двери, и чуть не влип в мужскую спину. Пришлось резко тормозить. У самого входа начиналась очередь, которая тянулась до единственной в зале кассы.
  "Стоит ли оно того?" - задумался я с сомнением глядя на нее. Но спешить мне особо было некуда, так что решил задержаться.
  Пока стоял разглядывал помещение с его унылым интерьером и наблюдал за посетителями с персоналом, и заметил что сама раздача блюд происходит довольно быстро, а вот основной затор образовался на кассе.
  -Дамы, а можно вторую кассу открыть? - обратился я к представительницам общепита в белых халатах с косынками на голове, что обслуживали людей в зале.
  После моего вопроса в столовой наступила тишина, даже перестала бренчать посуда.
  Женщины, что стояли на раздаче и кассирша, прекратив работу, с удивлением уставились на меня.
  - Дамы в ресторане! - первой отмерла кассирша. - Отдельную кассу ему подавай. Нет, вы слышали?! Барин тут выискался!
  - Точно барин! - присоединились к ней коллеги. - А у нас здесь все равны. Стой в очереди и не вякай! Фиг тебе, а не отдельная касса! - женщины разошлись, явно получая удовольствие от происходящего.
  Видимо, на меня повлияла абсурдность ситуации и я зачем-то включился в перепалку.
  - Я просил не отдельную кассу, а еще одну, - произнес я по слогам последнее слово, - чтобы очередь быстрее шла. У вас затор на кассе, один кассир не успевает всех обслуживать, потому и очередь медленно движется.
  Мне казалось, что я говорю очевидные вещи, вот только местные понимать меня не желали.
  - Это я-то не успеваю?! Да я на доске почета вешу! - еще громче заверещала кассирша. - Он мне еще указывать будет, как мне работать!
  - Молодой человек, не мешайте людям работать, а то до вечера здесь простоим, - обратилась ко мне с недовольным выражением лица, одна из стоящих впереди посетительниц.
  - Без проблем, - кивнул я, осознав бесполезность своих действий.
  Кассирша еще немного пошумела, но уже начала отбивать чеки и очередь вновь стала продвигаться. У раздачи я оказался минут через пятнадцать. Из-за полок на меня ехидно смотрела одна из подавальщиц.
  - Рассольник, гречневую кашу и бифштекс, - сделал я заказ, самостоятельно сняв с верхней полки компот и два куска хлеба.
  У кассы пришлось еще подождать. Показалось, что кассирша специально передо мной тянет время. Но когда подошла моя очередь, конфликта не последовало, и я, подхватив поднос, отправился искать свободное место.
  Еда оказалась съедобной, а на большее я здесь и не рассчитывал.
  После столовой я, как и планировал, зашел в промтовары. Первым делом купил бритвенный станок со сменными лезвиями, мыло и одеколон "Шипр" с запахом мха и цитруса. Поверил продавщице, которая уверила меня, что лучше его ничего на прилавке нет. Так же приобрел примитивную зубную щетку и зубной порошок в белой круглой коробочке. Зубной пасты здесь не было.
  Затем прошел в отдел с одеждой. Побродил среди рядов и стеллажей. Оценил вещи, удивляясь их покрою, и прикинул финансы, придя к выводу, что придется обойтись самым необходимым. В итоге купил две водолазки - черную и темно-серую - других расцветок не было, две белых футболки без всяких надписей, самые узкие штаны, что отыскал, полуспортивного кроя с четырьмя карманами из плотного материала, носки, нижнее белье, после чего отправился смотреть обувь.
  Заметив на одной из полок сандалии, обрадовался. Лето все-таки на дворе. Хоть их фасон мне и не понравился, но взял. Все-равно они были лучше того, что сейчас на мне надето. Так же купил обычные бело-синие кеды. А вот туфли меня не впечатлили от слова совсем. Да только на защиту диплома в сандалиях или кедах не заявишься. Не те сейчас времена, не поймут. Неприятности же на ровном месте мне не нужны. Поэтому повздыхал и купил одну пару туфель черного цвета.
  Прифигел на выдаче товара - все мои покупки завернули в серую бумагу. И как я это все должен нести?
  - А пакеты у вас есть? - спросил я у девушки-продавца.
  - Пакетов нет, - услышал я недовольный ответ.
  - А как я это все понесу? - указал я на несколько бумажных свертков.
  - Купите портфель, - нагло заявила мне девица.
  - Мне пакет нужен, а не портфель, - раздраженно бросил я. От советского сервиса меня уже тошнило.
  - Альберт, возьмите пожалуйста, - услышал я женский голос.
  Ко мне подошла дама средних лет в темно-синем платье, длиною ниже колена с белым тонким пояском и брошкой на груди. Волосы ее были аккуратно уложены, а макияж естественным.
  Она протягивала мне комок тонких веревок.
  - Авоська? - догадался я.
  - Пакетов у меня тоже нет, - пожав плечами, улыбнулась женщина.
  - Спасибо большое, - поблагодарил я ее, забрав сетку. - Я вам что-то должен? - не смог не спросить.
  - Нет, конечно, - выражение лица женщины приобрело строгость.
  - Извините, - произнес я и, запихав в сетку покупки, поспешил ретироваться.
  Интересно, кто она? - думал я, шагая в сторону универа. В голову пришла только версия о преподавателе. Женщина меня явно узнала, а то что она меня с интересом рассматривала можно объяснить удивлением от смены Альбертом имиджа.
  Вернувшись в общагу, я первым делом выгреб все бумаги из тумбы. Дипломная работа, на мое счастье отыскалась. Это была копия отпечатанного на машинке текста. Я даже нашел текст речи. Ему я обрадовался нисколько не меньше, чем самой работе. Альберт в отличие от меня разбирался в советском законодательстве и реалиях, поэтому лучше знал, что говорить членам экзаменационной комиссии. Просматривая текст речи, убедился в том, что, как я и полагал, он наполовину состоял из цитат каких-то деятелей, из которых я только о Ленине слышал.
  Ладно, заучим наизусть, у меня еще целый день впереди.
  Этим я и занимался до самого вечера, пока в комнату не ввалился Грег.
  - Ты что с Лебедевой замутил? - обнаружив меня на месте, прямо с порога гаркнул он и только после этого с помощью ноги захлопнул дверь. - Ты чо, дурной? Она же комсорг! Жизнь тебе испоганит. А ведь я еще вчера вас заподозрил, но вы с этой Лебедевой начали мне про аварию втирать. Потом еще эта Юлька. Впрочем, Юлька это не аргумент.
  - Опять что-то отмечаешь? - втиснулся я в его словесный поток, да и запах спиртного до меня донесся.
  - Да фигня, стопарик на опохмел.
  Грег плюхнулся на кровать, привалившись спиною к стене.
  - Это конечно твое дело, - продолжил он, явно не желая съезжать с темы, - но я твой друг, а значит должен предупредить - ты совершаешь большую ошибку, - на этом месте он громко испортил воздух. - Вот слышишь, твой друг правду говорит! - не убирая, наведенный на меня указательный палец, он пьяно заржал.
  - Грег, а кто распространяет всю эту чушь, ну про то что я с Лебедевой? - не то чтобы меня волновали все эти сплетни, просто достали уже с этой темой.
  - Кто? - Красников задумался. - Да все говорят. Ты же с ней в главном корпусе у всех на виду целовался. И вчера вы вместе в нашу комнату завалились. Ее в общаге полно народу видело. Вот Ленка приедет прилетит тебе, Альбертик. - Грег опять заржал.
  - В общагу она меня после аварии проводила. Если бы не она, я бы точно где-нибудь по дороге навернулся, - начал я объяснять. Ситуацию надо было как-то разруливать. Мне только скандала перед защитой диплома не хватало. - Поцеловал я ее в знак благодарности, ничего личного. Она мне с материальной помощью хорошо помогла. Откуда я знал, что здесь кругом одни пуритане! - последнее я уже не только для Грега произнес, но и для себя. Надо же было так ложануться. Оказывается, здесь вам не там.
   - Ну не знаю, как-то неубедительно звучит. Ленка не поверит, - Красников развел руками в стороны и вновь заржал.
  - Да плевал я на вашу Ленку, - устало произнес я. Сказалась и зубрежка дипломной и заезженность темы разговора.
  - На твою Ленку, - упер в меня палец Грег.
  - Уже не мою. Я ее Лехе передал,
  - Как передал?
  - Как эстафетную палочку.
  Красников икнул.
  
  Глава 4
  
  После утренних процедур, натянув на себя купленные накануне вещи: футболку со светло-коричневыми штанами и сандалии на белый носок, я первым делом отправился в столовую. Грег отказался составить мне компанию, умотав с утра завтракать к какой-то девице, обитающей этажом выше.
  В универе, оказалось, была и своя столовая для студентов и преподавателей. Вот туда я и топал, пока не услышал откуда-то из-за кустов громкий шепот.
  - Чапыра! Чапыра! Ты что оглох?!
  Я остановился и, прищурившись, уставился на изгородь из кустарника, что огораживала дорожку. Оттуда выскользнула женская рука и попыталась втащить меня в куст.
  Потерпев неудачу, моя реакция оказалась лучше, владелица руки высунула и голову.
  - Лебедева? - удивился я. - Ты чего там делаешь?
  - Тебя караулю, - отозвалась Лебедева.
  - Понятно. А зачем? - спросил я, так как на самом деле мне было не понятно.
  - Да иди ты сюда, пока не увидели! - комсорг потеряла терпение и перешла с громкого шепота на еще более громкий.
  - Слушай, Тань, я, как-бы тебе объяснить... Я не хочу в кустах. Может пойдем ко мне в комнату, она сейчас свободна. Там нам будет удобнее, - решил я поглумиться.
  - Какая комната?! - возмутилась Лебедева. В общаге полно народу. Давай иди сюда! - по ходу она не поняла, что я ее троллю.
  Раз веселье отменяется, я решил выполнить просьбу дамы и шагнул в кусты.
  - Мы должны решить, что нам делать, - заявила Татьяна, когда нас обоих скрыла изгородь.
  Веселье все же состоится.
  - А что нам делать? - уточнил я.
  - А ты не знаешь, что о нас по универу ползут слухи? - сдвинув брови, предъявила мне Лебедева.
  - Кстати, ты прекрасно выглядишь, - сделал я ей комплимент. На девушке сегодня не было, уродующих ее очков, а вместо дурацких косичек, волосы были уложены в прическу-ракушку.
  - Чапыра! Прекрати! Я ведь знаю, ты это всё не серьезно! - укорила она меня.
  - Хорошо, как скажешь, - покладисто не стал я спорить.
  - Нам нужно опровергнуть слухи! - продолжила она.
  - Соберем пресс-конференцию и сообщим, что мы не пара? - уточнил я.
  - Что? - не поняла она.
  - Соберем всех в актовом зале и...
  - Ты что предлагаешь комсомольское собрание по этому поводу провести?! - перебила она меня. - Ты что дурак! Нас же из комсомола выпрут!
  - Причем здесь комсомольское собрание и комсомол? - что-то я смотрю здесь любое действие в комсомол упирается, сюрреализм какой-то. - Да и вообще, это была неудачная шутка.
  Я уже понял, что Лебедева шуток не понимает от слова совсем. Скучная она.
  - Тебе лишь бы шутить. А мне что делать? - и тут девушка разревелась. Некрасиво, с надрывом, с размазыванием до красноты слез по лицу.
  - Тань, ты чего? Ну, подумаешь, слухи. Поговорят и перестанут. Да и вообще это последний курс. Максимум через неделю мы все разъедимся и, скорее всего, больше никогда не встретимся, - начал я ее успокаивать.
  - Слухи не остаются там, где рождаются, они за человеком следуют, а порою обгоняют его, - обреченно произнесла она.
  - Ну ничего же не было! - возмутился я, не понимая причины, по которой нужно из мухи делать слона. - До комнаты ты меня довела из-за того, что я в аварии пострадал и нуждался в помощи.
  - А целовал зачем? - на этом вопросе девушка вновь чуть не разревелась.
  - Не знаю, - не нашелся что на это ответить. Лично для меня, Сереги Королько, такое поведение с девушками было обычным. А вот за Альберта я не поручусь. Да и вообще, по ходу не осознал я еще серьезности ситуации, расслабился, веду себя как там привык, а ведь надо меняться, мимикрировать под местных. Для своего же блага.
  - Сперва я подумала, что понравилась тебе. Дура, - девушка усмехнулась. - Потом разобралась, конечно. - она на миг замолкла, затем посмотрела на меня, серьезно так посмотрела, и припечатала. - Нехорошо ты поступил, Альберт. Не по-комсомольски.
  "Даже в этот задушевный монолог комсомол вплела", - раздраженно подумал я.
  Ответить мне было нечего.
  Да и вообще утомила она меня. Жрать хочу.
  - Осознал. Извини. Мне пора идти.
  - Сволочь ты, Чапыра.
  - Нормальный я, - процедил я, - это вы тут все с головой не дружите.
  Терпеть не могу, когда меня виноватым пытаются выставить, чтоб потом дивиденды с этого поиметь.
  - Кто это все?
  Я вовремя прикусил язык. Пару раз вдохнул воздух. Потер виски.
  - Лебедева, мне пора.
  - Иди, - безразлично отозвалась девушка.
  - Ну, пока. И, Лебедева, с чего ты взяла, что мне не нравишься? - оставив за собой последнее слово, я наконец-то вернулся на дорожку.
  Еда в студенческой столовой оказалась даже вкусней, чем в городской, и обеденный зал атмосферней. На одной из стен весело два плаката ярко-красного цвета. Надписи на них гласили "Студент, внимание - соблюдай режим питания!", "Молодые строители коммунизма! Вперед к новым успехам в труде и учебе!" На первом изображен мужик с тарелкой супа, а на втором красуются упитанные девахи в косынках. Последнему плакату надо бы надпись перефразировать - изменить одно слово и будет вообще в тему. Но предлагать я им этого, конечно, не буду. А то сошлют еще реально в деревню какую-нибудь, за колхозниками следить.
  Сытый и довольный я вышел из столовой, потянулся на солнышке и тут заметил Лебедеву. А она заметила меня.
  - Ты что следишь за мной? - строго спросила она.
  "Это что, типа у нас антракт был. А сейчас второе действие?", - размышлял я, недовольно разглядывая не менее недовольную девушку.
  - Давай уже по-тихому разойдемся и всё? - сделал я предложение.
  - Ну так не крутись возле меня!
  - Окей. Не буду.
  Я сделал шаг в сторону, огибая Лебедеву. И она тоже сделал шаг, и в ту же сторону.
  - Чапыра, ты что издеваешься?! - порозовела Татьяна лицом то ли от гнева, то ли от смущения.
  Не успел я ответить какой-нибудь колкостью, как на сцене появились новые действующие лица.
  - Значит это правда!
  На том самом месте, где совсем недавно, казалось, наблюдалась совершенно безлюдная дорожка, словно ниоткуда материализовались сразу три девицы.
  Та, что произнесла эту мелодраматическую фразу стояла по центру, уперев руки в бока.
  Природная блондинка, низкорослая, коренастая, но на лицо симпатичная: светлые глаза, вздернутый носик, пухлые губки. И упакована более-менее прилично: короткое светлое платье, одетые на белый носок туфли на широких каблуках. В целом, девушка привлекательная. Но не совсем в моем вкусе. Блондинок я, конечно, люблю, но более высоких, с ногами от ушей и чтоб талия была.
  Группа поддержки подруге в привлекательности уступала. Даже описывать нечего. Одним словом - блеклые. Но настроены боевито: брови сдвинуты к переносице, в глазах - упрек, кулачки сжаты.
   - Что правда? - надо же было что-то говорить. Не стоять же и молча друг на дружку пялиться. Я уже догадался, что объявилась та самая Лена Голдобина.
  - То, что ты с Лебедевой любовь крутишь! - прибавила страсти в голос бывшая пассия Альберта. - Стоило мне на пару дней на дачу съездить, как он уже по девкам начал шляться! Да, мне всё рассказали! И об Юльке, с которой ты всю ночь миловался! И об этой, - Лена указала подбородком на стоящую рядом красную как рак Лебедеву, - с которой ты у всех на глазах целовался! И которая, пока меня нет к тебе в комнату бегает! Ни стыда, ни совести!
  - Это всё не правда! - закричала в ответ Лебедева, но ее сразу перебили.
  - Не правда? Да вас куча народу видело! Бестыжая! По чужим мужикам шляешься! - увеличила громкость Голдобина.
  Хотя куда еще громче? У меня сейчас ушные перепонки лопнут. Да и народ на эти визги подтянулся: из столовой вывалились студенты, разбавленные персоналом в белых халатах. Не, ну а что - поели и сразу зрелище. Всё по канону.
  - Перестань кричать, - попросил я спокойным тоном. Утомила меня эта крикунья. Я до сих пор не развернулся и не ушел только из-за Лебедевой. Все же это из-за меня она попала в эту дурацкую ситуацию.
  - Еще он мне рот будет затыкать! - девушка успокаиваться явно не желала, а только еще сильнее распалялась.
  - Лена, всё не так как выглядит! Честное комсомолькое! Давай я тебе всё объясню! - втиснулась в наш диалог Лебедева, вновь приплетя комсомол.
  - Что ты мне объяснишь?! Как чужих мужиков уводить?!- Голдобина перешла на ультразвук, припечатав. - Шлюха!
  И тут случилась кульминация - они сцепились.
  Там за меня девушки не дрались, вот так по дикому: с тасканием друг друга за волосы, ляганием ног, выцарапыванием глаз. Все было как-то более цивилизованно: интриги, перетягивание внимания, организация случайных встреч. Скукота - одним словом.
  Здесь же драйв, накал страстей и желание свалить куда подальше.
  Сам я вмешиваться в женскую драку даже и не думал. Читал как-то в интеренете наставление об этом, с красочным описанием последствий совершения такого экстремального поступка.
  Да и был я здесь не единственным зрителем. Сперва дерущихся попытались разнять Ленкины подружки. Но что-то у них не задалось, и они втянулись в драку. Затем к делу подключились женщины в белых халатах, нет не врачи, сотрудники столовой. И дело пошло на лад. Голдобину с Лебедевой отодрали друг от друга, группу поддержки отогнали.
  Но этого оказалось недостаточно. Зафиксированные девицы включились в словесную перепалку - полетели обоюдные оскорбления и угрозы.
  Точку в этом безумии поставил прибежавший на крики молодой мужчина, лет двадцати пяти, который как потом выяснилось, оказался секретарем комитета комсомола, товарищем Юровым - самой главной шишкой в комсомольской организации универа.
  - Лебедева, что происходит? - накинулся он на нее.
  Первым делом Татьяна попыталась застегнуть на себе, выбившуюся из-под юбки блузку, но пара пуговиц оказались вырванными с мясом. Затем она руками прилизала растрепанные волосы, но особо заметных результатов также не достигла.
  Образовавшейся паузой ловко воспользовалась Голдобина, на платье которой пуговицы предусмотрены не были.
  - Ваша комсорг увела у меня жениха! - заявила она.
  - Это ложь! - придерживая руками блузку, закричала Лебедева. - Федор Александрович, я ей пыталась это объяснить, а она меня оскорбила и драться полезла.
  - А чего тут объяснять? - как-то истерично рассмеялась Лена. - Итак всем все понятно!
  - Не было у нас с ним ничего!
  - Это ничего куча народу видело!
  - Молчать! - заорал охреневший от осознания того, в какое дерьмо влез, товарищ Юров.
  Я в это время скромно стоял в сторонке и старался не отсвечивать, лишь время от времени увеличивал расстояние между собой и основным местом действия, планируя незаметно скрыться за углом здания столовой.
  - Чапыра, да скажи ты ей! - мои планы наглым образом нарушила Лебедева.
  - О, так и Чапыра здесь! - Юров развернулся в мою сторону. - Ни одно происшествие без Чапыры не обходится, - недовольно заметил он. Буравя меня недобрым взглядом.
  - Между нами ничего не было, - подтвердил я слова Лебедевой, проигнорировав замечание комсомольского босса. Фиг знает, как на него реагировать. Но понятно, что Юрову Альберт чем-то не нравится.
  - Нет вы это слышали? Ни стыда не совести! - вновь начала заводиться Голдобина. - В свою комнату он эту мымру водил? Водил! В главном корпусе -целовал? Целовал! Куча народу это видела!
  - Меня в тот день машина сбила! - повысил я голос, из-за зудящего перешептывания зрителей. - Татьяна не прошла мимо, а протянула руку помощи, помогла мне добраться до общежития. Она поступила как настоящий комсомолец! - добавил в конце востребованную здесь формулировку.
  - А целовала она тебя тоже как настоящий комсомолец? - полным ехидства голосом, поинтересовалась Лена.
  - Да врет он все! - поддержали скепсис главной обвинительницы подруги.
  - Как ни странно, но в этом Чапыра не врет, - неожиданно вмешался секретарь комитета. - Ему вчера профком материальную помощь как пострадавшему в аварии выдал.
  Судя по перешептываниям, симпатии зрителей после заявления Юрова стали смещаться в мою сторону.
  - А поцелуй? - подозрительно спросила Голдобина.
  - Татьяну я из благодарности поцеловал. Сам поцеловал. Она здесь совершенно не причем, - надеюсь это поможет Лебедевой.
  - Из благодарности в губы? - Ленка стояла бледная и ненавидяще смотрела на меня.
  - Да это был обычный поцелуй. Не пойму, чего ты из-за него так завелась? - как все-таки женщины любят предавать мелочам объем и значимость.
   - Обычный?! - Голдобина, сглотнула и наконец поставила точку. - Между нами всё кончено!
  "Ну и славу Богу", - выдохнул я, поднадоел уже этот концерт.
  Развернулся и пошел в сторону общаги. Лебедеву обелил, Голдобиной сохранил лицо. Хоть прямо сейчас на доску почета.
  У самого входа в общежитие, меня перехватил младший лейтенант милиции Гордеев.
  - Товарищ Чапыра! - вынырнул он со стороны главного корпуса. - Вас-то я и ищу.
  - Добрый день, - озадаченно поздоровался я, протянув ему руку для пожатия.
  - Что же вы, товарищ, в райотдел-то не подошли? - укоризненно начал он. - Договаривались же.
  - Извините, замотался, - добавил я в голос раскаяния.
  Милиционер неодобрительно покачал головой.
  - Завтра в десять утра сможете подойти?
  - Нет, у меня завтра защита диплома. Давайте послезавтра?
  - Хорошо, до послезавтра. Двадцать шестой кабинет.
  - Буду, - уверил я его.
  Мы вновь поручкались и тут я вспомнил о травмпункте. Раз вызывают в милицию, нужно на всякий случай травмы зафиксировать. За пару дней синяки не рассосутся.
  - Товарищ Гордеев, не подскажите где здесь травмпункт?
  - На Куйбышева, - ответил милиционер и принялся объяснять мне маршрут. -
  Отсюда до него на двенадцатом автобусе можно доехать, - Там кинотеатр "Ритм", увидите, а за ним районная поликлиника. Так травмпункт в этом же здании находится, с левой стороны.
  - Спасибо!
  
  Глава 5
  
  А утром я проснулся знаменитым.
  Первым меня поздравил Грег.
  - С добрым утром, герой-любовник! - под металлический скрежет кровати, радостно заржал сосед по комнате, когда я открыл глаза и сбросил ноги на пол.
  - Не начинай, - прервал я его и, еще разок скрипнув пружинами, занял вертикальную позицию.
  Грег уже натянул на себя тельняшку, и ковырялся в содержимом тумбочки ища что пожрать. Довольно крякнув, он вытащил оттуда шмат сала и половину черного каравая.
  - Говорят, у столовой вчера самое настоящее сражение развернулось, - сгрузив продукты на стол, Красников вновь вернулся к теме. - Жаль только я сам его не видел, - Грег добавил в голос осуждения. - Ты, кстати, мог бы другу и шепнуть о таком событии, - и он вновь заржал.
  - Без проблей, в следующий раз пригласительный пришлю.
  Вышел я из комнаты под надрывный хохот соседа.
  В коридоре я сразу же столкнулся с двумя девчонками, которые выносили из кухни, чем-то аппетитно пахнущую, кастрюлю и стопку мытых тарелок. При моем приближении они замедлили шаг и проводили меня оценивающими взглядами.
  Оказавшиеся в одно время со мной в туалете парни наградили меня ехидными улыбками и подколками. Но нашелся и тот, кто смотрел на меня с осуждением.
  - Ты разве не понимаешь, что поступил с девушками дурно? - спросил он меня, не обнаружив на моем лице раскаяния.
  - Слушай, давай я сперва отолью, а потом объясню тебе, что это не твое дело. Окей? - с этими словами, я развернулся лицом к оформленной кафелем дырке в полу.
  Парень недовольно засопел мне в спину.
  - Да что с тобой говорить, - раздраженно бросил он, не став меня дожидаться, а я порадовался его сообразительности.
  Вернувшись в комнату, я подсел за стол к Грегу.
  - Ты это, поосторожней, - пододвигая ко мне половину еды, предупредил меня сосед. - Кое-кто слышал, что Юров грозился выпереть тебя из комсомола.
  Вот гад, а вчера казался нормальным мужиком.
  - И чем мне это грозит? - деловито уточнил я.
  - Чем, чем? Кислород перекроют, - зло бросил Красников и я понял, что не все здесь идейные комсомольцы. - Ни нормальной работы, ни карьеры, ни загранок - вообще ничего, - Грег посмотрел на меня внимательно, от давнишнего балагура ни осталось и следа, - А самое поганое, путь в партию тебе будет закрыт, а там должности, спецпайки, спецдачи, спецсанатории и другие блага.
  - Понял, - впечатлился я серьезностью проблемы. - И что делать?
  Красников отхлебнул чай из стакана.
  - Вести себя тише воды, ниже травы, авось пронесет, - пожав плечами, ответил Грег, - или, наоборот, показать себя опасным противником. Но в любом случае лучше сильно не выделяться из толпы. Да ты, я смотрю, и сам начал это понимать - подстригся, клеш снял. Вот только на бабах подорвался.
  - Все беды от баб, - вздохнул я.
  - Это да, - согласился со мной сосед.
  Из задумчивости нас вывел приход гостя. В комнату зашел, нарядно одетый и благоухающий одеколоном Алексей.
  - Альберт, я зашел предупредить, - смущаясь, начал он после взаимных приветствий, - при Ленке я буду делать вид, что мы в ссоре. - он проникновенно заглянул мне в глаза, ища в них понимание.
  - Да без проблем, - одобрил я его тактику.
  - Без обид? - уточнил он.
  - Без обид, - подтвердил я.
  Соглашение мы скрепили рукопожатием под хохот Грега.
  Когда я появился в корпусе своего факультета, народ с курса уже толпился в коридоре возле аудитории. Все опрятные, со скидкой на эпоху, нарядные. Женщины, преимущественно, в принятой здесь классике - белый верх, черный низ, мужчины в костюмах, некоторые даже с галстуками. Я, как и большинство, этой статусной вещи не имел. В гардеробе Альберта нашелся лишь один цветастый галстук, который сразу же мною был отправлен в мусорное ведро. У Грега же галстуков не было вовсе.
  Студенты тихо переговаривались, боясь потревожить, находящихся за закрытыми дверями членов экзаменационной комиссии. Кое-кто с бледным видом, или беззвучно шевеля губами, или в неполный голос, повторял презентационную речь. Стоящие возле открытых широких окон мужчины, нервно курили. Увидел я и Лену, что-то рассказывающую, обступившим ее девушкам. Поблизости топтался Алексей, в ожидании внимания от своей зазнобы, ловя каждый ее жест и каждое слово.
  На особице чуть ли не по стойке смирно, застыла Лебедева, осваивая амплуа злодейки-разлучницы. Студенты время от времени бросали на нее взгляды, кто заинтересованные, кто неприязненные, кто оценивающие.
  Как только сокурсники меня опознали, тех же самых взглядов удостоился и я. Но в зоне отчуждения, в отличие от Татьяны, не оказался. То ли сработала мужская солидарность, то ли любопытство, то ли еще какой фактор, но студенты мужского пола потянулись ко мне с приветствиями.
  Возникший гомон оборвал скрип открывающейся двухстворчатой двери, ведущей в заветную аудиторию.
  В проеме остановилась неопределенного возраста женщина в таком же сером и унылом, как и ее внешность, костюме.
  Перед собой она держала тетрадный лист.
  - Здраствуйте, товарищи студенты, - поприветствовала она нас поставленным голосом.
  Мы синхронно отозвались.
  Мазнув всех строгим взглядом, она уперла его в лист бумаги и начала называть фамилии.
  - Бондаренко!
  - Здесь!
  - Голдобина!
  - Я!
  - Жарков!
  - Здесь, - отозвался Леха.
  И так еще четырнадцать фамилий.
  Я ожидаемо оказался в конце списка. После того как я отметился, секретарь приемной комиссии сместила внимание с листа на меня. В ее глазах я разглядел смесь неприязни и предвкушения.
  - Чапыра, с вас и начнем, - сказала она как отрезала. И мне пришлось войти следом за ней.
  "Главное - излучать уверенность и не волноваться", - напомнил я себе.
  Дверь со скрипом за мной закрылась и я оказался под прицелом еще пяти пар глаз.
  В одном, вернее одной, из членов комиссии я узнал вчерашнюю даму из магазина, что поделилась со мной авоськой. С ней я поздоровался отдельно и даже позволил себе намек на улыбку, который она тут же отзеркалила.
  Второй женщиной в комиссии оказалась копия секретаря - тот же непрезентабельный внешний вид и схожее выражение лица. Только в волосах побольше седины.
  Остальные члены комиссии - мужчины. Они среагировали на меня менее эмоционально, а сидевший ближе всех к окну вообще не проявил ко мне интереса. Этим он мне больше всех и понравился.
   - Смотрю, вы наконец-то привели себя в порядок, - произнес самый молодой из мужчин, припустив в голос ехидства.
  - Вот только сделал это слишком поздно, - неприязненно добавила двойник секретаря, - Пять лет с ним бились...
  - Лучше поздно, чем никогда, - намеренно перебив коллегу, философски заметил мужчина, чей костюм из присутствующих оказался самым приличным.
  - Может уже перейдем к защите? - поддержала его моя недавняя спасительница.
  - Да, конечно, Любовь Михайловна, - поджав губы от недовольства, что обсуждение моего морального облика откладывается, подчинилась секретарь.
  Она вытащила из стопки дипломных работ на своем столе ту, что принадлежала мне, отцепила от нее несколько листов, видимо, рецензию и передала всё это членам экзаменационной комиссии. Те поделили между собой копии рецензии и какое-то время ее изучали.
  Затем владелец приличного костюма, который оказался председателем экзаменационной комиссии, подвинул к себе саму дипломную работу и начал скороговоркой зачитывать.
  - Чапыра Альберт Анатольевич, тема дипломной работы "Особенности правового регулирования договора перевозки груза", научный руководитель кандидат юридических наук Рогачев Вадим Андреевич.
  По кивку самого молодого члена комиссии я понял, что это он.
  - Альберт Анатольевич, мы вас внимательно слушаем.
  И я начал презентацию. Благо ораторское мастерство нам на юрфаке преподавали.
  Вот только меня наглым образом прервали. Дверь распахнулась и в аудиторию стремительной походкой зашел секретарь комсомольского комитета.
  - Здраствуйте, товарищи. Надеюсь никто не будет против моего присутствия, - деловито произнес он, даже не придав произнесенной фразе вопросительную форму.
  - Присаживайтесь Федор Александрович, - подорвалась подтаскивать к общему столу еще один стул, окрыленная приходом Юрова, секретарь экзаменационной комиссии.
  - Альберт Анатольевич, продолжайте, - обратился ко мне председатель комиссии, когда Юров занял отведенное ему место.
  И я продолжил, не сбиваясь и излучая уверенность в себе, показывая своим недоброжелателям, что готов бороться за свое будущее.
  Судя по выражениям лиц членов комиссии, они поняли мой посыл. Председатель с Любовь Михайловной смотрели на меня благосклонно, научный руководитель - задумчиво, а пятый член комиссии, смахнув свое безразличие, теперь с большим интересом наблюдал за происходящим.
  Две мои явные недоброжелательницы, как и ожидалось, взирали на меня неприязненно, время от времени бросая цепкие взгляды на Юрова.
  Юров же слушал мою речь очень внимательно, не менее внимательно он отслеживал мои невербальные жесты и мимику.
  Когда презентация закончилась, на какое-то время установилась тишина
  - Вопросы будут? - председатель обвел взглядом членов комиссии.
  Удивительно, но особо каверзных вопросов не последовало. Спрашивали чисто по теме дипломной работы, даже решениями съездов компартий не поинтересовались. Юров же вообще ни проронил ни слова.
  Затем председатель зачитал вслух выдержки из рецензии научного руководителя и члены экзаменационной комиссии приступили к обсуждению оценки. Именно на этом этапе Юров и нанес удар.
  - Товарищи, я смотрю при обсуждении вы почему-то не учитываете моральные качества, претендующего на диплом юриста, студента, - вклинился главный комсомолец, после того как председатель, Любовь Михайловна и пятый члены комиссии, оказавшийся Марком Артуровичем из Обкома, оценили мою защиту на "отлично".
  - Такому как он вообще надо было в защите диплома отказать, - с готовностью откликнулась одна из моих "поклонниц".
  - Вера Степановна, - неодобрительно посмотрел в сторону седой дамы председатель комиссии, - студент уже допущен к сдаче, более того, он уже защиту закончил и ответил на все наши вопросы.
  Но та, чувствуя поддержку Юрова, сдавать обороты не собиралась.
  - Устроил из университета бордель! Девчонок, как перчатки меняет, стравливает их между собой. Какой из него строитель коммунизма? Что он нам построит?! - на этом вопросе ведьма обвила присутствующим фанатичным взглядом. - Таким как он диплом выдавать нельзя! Мы просто не имеем права этого делать! Тоже самое касается и тех двух девиц, что устроили вчера на территории университета безобразную драку. Их всех троих не то что допускать до сдачи нельзя, их вообще за драку нужно отчислить из университета! Драка - это ЧП! - воскликнула она, поднимая палец вверх.
  - Леночку-то за что? - охнула секретарь комиссии. - Она невинная жертва этого мерзавца!
  - И отец у нее..., - подключился Вадим Андреевич и, не договорив, направил свой взгляд в потолок.
  - А вторая из девушек комсорг, - бросила реплику Любовь Михайловна, и, посмотрев на Юрова, усмехнулась.
  Поняв, что в пылу праведного гнева хватила лишнего, упомянув помимо меня еще и студенток, Вера Степановна как-то сразу растеряла весь свой пыл. Она затравленно посмотрела сперва на секретаря комиссии и Рогачева, которые в отличие от нее не забыли кто отец одной девицы, а за тем на Юрова, который являлся начальником другой, и нес ответственность за действия подчиненной.
  - Значит исключать будем только Чапыру, - быстро сориентировалась ведьма.
  - За что? - тут уже возмутился я. - Я не участвовал в драке. Федор Александрович - свидетель.
  - Ты ее спровоцировал, - отверг мой довод Юров, скривив рот в хищном оскале.
  И я решился по этому фарсу ударить еще большим фарсом.
  - Драка началась из-за того, что одна студентка, оскорбила другую. И в драке участвовало не две студентки, а четыре. А раз вы утверждаете, что причиной этой драки был я, то получается, что меня делили сразу четыре девушки. Я, конечно, молод и полон сил, но признаюсь вам честно, четырех девушек одновременно я не потяну.
  - Чапыра! - закричали сразу обе мои недоброжелательницы, а Любовь Михайловна, закрыла лицо ладошкой.
  - Альберт, в самом деле, поаккуратнее с высказываниями, - укорил меня председатель.
  - Прошу прощения, но я всего лишь хочу сказать, что все произошедшее - это череда случайностей, а не чей-то злой умысел или результат аморального поведения. И вы, товарищ Юров, прекрасно это знаете, я вам вчера всё подробно объяснил. Но вы по какой-то причине все эти мои объяснения проигнорировали и продолжаете меня топить. У вас ко мне что-то личное?
  - Нет вы посмотрите на него. Он оказывается не при чем, а виноват во всем товарищ Юров и стечение обстоятельств! - первой отреагировала седая ведьма, но на этот раз не упоминая девиц.
  - Чапыра, ты говори, да не заговаривайся, - присоединился Рогачев.
  Остальные члены комиссии выжидательно уставились на Юрова.
  - Во-первых никакой личной неприязни у меня к Альберту нет, и я его, как он выразился, не топлю, - тот поспешил обесценить мое заявление. - Я как комсомолец реагирую на ЧП, что произошло в нашем университете. Во-вторых, да он мне вчера объяснил причину, по которой одна из девушек оказалась в его комнате. Соглашусь, она выглядит убедительной.
  - И что это за причина? - оживился обкомовец, который не был в курсе этой местной истории.
  - Девушка помогла Альберту добраться до комнаты после того как его сбила машина, - объяснил главный комсомолец.
  - Действительно, уважительная, - согласился обкомовец.
  - Зато причина для поцелуя в общественном месте совершенно не убедительна, - усмехнулся Юров, - Чапыра утверждает, что поцеловал девушку из чувства благодарности. Но это был не невинный поцелуй, они, извините сосались посреди холла! А поцелуй в общественном месте - это, как ни крути, аморальное поведение. Более того, этот поцелуй спровоцировал драку студенток, а драка - это ЧП.
  - Подождите, - попросил обкомовец, - давайте разберемся, - Одна студентка - это невеста молодого человека, вторая, та, которую он целовал. Правильно?
  - Да, все верно, Марк Артурович.
  - Но в драке, как выяснилось, участвовало четыре студентки. Так кто же эти неучтенные две девушки?
  - Подружки невесты, - помогла затруднившемуся ответить Юрову, Вера Степановна.
  Абсурд происходящего зашкаливал, я как-то по-другому представлял себе защиту диплома.
  - То есть с ними у студента Чапыры никаких отношений не было? - уточнил обкомовец.
  Но ответом ему была тишина. Члены комиссии сперва с сомнением посмотрели друг на друга, затем перевели взгляды на меня.
  - Это надо у товарища Юрова спрашивать. Он с моей личной жизнью знаком намного лучше меня, - серьезным тоном произнес я.
  - Чапыра! Это не шуточки! - в сердцах крикнул председатель комиссионной комиссии, ударил по столу ладонью. - Решается вопрос о твоем исключении из университета! Так что думай, что говоришь!
  - Решается? - ухмыльнулся я и грустно добавил. - Да он уже решен, вы же видите, что происходит.
  - На что ты намекаешь?! - чуть ли не прорычал Юров, предупреждающе обжигая меня взглядом.
  А мне было плевать на его угрозы, я уже понял, что помочь мне может только, так называемая, грязная защита.
  - Подрались две девицы, вот только у одной из них папа, - я скопировал жест Рогачева, устремив взгляд на потолок, - а другая - комсорг. Но реагировать на ЧП надо? Надо! И решили наказать меня. Ну и что, что в драке не участвовал. Зато из простой семьи и живет в общаге. Типа со мной проблем не будет. Будут! - уверил я их. - Я обжалую свое исключение в советский суд, самый справедливый суд в мире! - добавил в речь пафоса, и по-деловому продолжил. - В драке я не участвовал, это может подтвердить толпа народа. Не думаю, что комсомольцы будут врать на суде. Да и поцелуй в общественном месте - не аморален. Целовать при встрече или в знак благодарности в традиции русского народа, которую, к слову, до сих пор чтут и соблюдают советские руководители, - сделал я толстый намек на Брежневе, но саму фамилию генсека упоминать поостерегся. Перегибать тоже не стоит.
  Закончив свой обвинительный спич, я вытер ладонью пот со лба. Нервы что ли?
  Все молчали, осмысливая услышанное.
  - Как всё вывернул-то! - потрясенно произнесла Вера Степановна. - Да он невинной жертвой себя выставил, жертвой произвола! - ее голос так и сочился возмущением. - Вы только посмотрите на него! Ведь ни капли раскаяния! Где твоя комсомольская совесть? - патетически воскликнула она.
  - Гнать таких из комсомола надо! - поддакнула ей секретарь комиссии.
  - Вопрос об исключении Чапыры из комсомола поставлен еще вчера, - сообщил Юров.
  - И какая причина указана? - поинтересовался обкомовец.
  - Аморальное поведение, - пожав плечами, ответил Юров, словно другой причины быть и не может.
  - Из-за поцелуя? - продолжил уточнять обкомовец.
  - И не только. В последний год Чапыра вообще отбился от рук. Позволяет себе черте что, носит длинные волосы, наряжался как клоун. Нет, сегодня-то он нормально выглядит. - поспешил пояснить секретарь комсомола, видя на лице обкомовца недоумение, - Подстригся и приоделся к защите диплома, но до этого ходил в неподобающем для комсомольца виде.
  - То есть получается, когда Чапыра, как вы выразились, наряжался как клоун, вы его не исключали из комсомола, а как только студент привел себя в порядок, вы сразу же решили его исключить, - заметила Любовь Михайловна и многозначительно добавила, - Интересно.
  - Товарищ Ефремова, вы же понимаете, что Чапыра привел себя в порядок только из-за сегодняшнего мероприятия! - возмутился Юров.
  - Я понимаю совершенно другое, - не позволила собой рулить моя спасительница, - по-моему Чапыра просто повзрослел, перерос длинные волосы и броскую одежду. Молодой человек осознал, что обучение подходит к концу, впереди его ждет взрослая жизнь и профессиональная деятельность. Именно по этой причине он и стал вести себя как взрослый человек. Это жизнь, Федор Александрович. Люди взрослеют и меняются.
   - А о поцелуе необходимо вообще забыть. Не упоминать о нем. Не было его и точка! - веско произнес Марк Артурович. - Нам еще не хватало впутать в эту вашу историю сами знаете кого! Да с нами всеми за такое знаете, что сделают? - обкомовец покраснел лицом от нервного напряжения. - Воспитали тут юристов, а они нам сейчас судом грозят! Это ваша недоработка, товарищ Юров. Как воспитали - то и получили!
  Юров тоже покраснел и задергал туго затянутый галстук, расслабляя узел.
  - Но тогда получается, что студентки подрались не из-за чего, без причины - это же абсурд! - всплеснув руками, возмутилась Вера Степановна.
  "Абсурд - это то, что мы все это обсуждаем", - зло подумал я.
  - Может сделаем вид, что и драки не было? - неуверенно предложил Рогачев.
  - И что этому мерзавцу все сойдет с рук?! - вновь возмутилась Вера Степановна. Ее глаза метали молнии.
  - Перестаньте меня оскорблять! - достала уже эта старая ведьма. - Я не ваш крепостной, а свободный человек. И зовут меня Альберт Анатольевич. Вам понятно, Вера Степановна? - ее имя я словно выплюнул.
  - Что-о?! - опешила она от наезда.
  - Чапыра! - ударил кулаком по столу председатель экзаменационной комиссии. - И вы, Вера Степановна, прекратите уже кидаться оскорблениями, - уже более спокойно попросил он.
  - Да что он себе позволяет?! - не желала та успокаиваться.
  - Давайте уже заканчивать. Хочу напомнить, что мы уже больше часа здесь сидим, - недовольным тоном произнес обкомовец, и Вера Степановна заткнулась. - Вопрос о поведении студентов, вы товарищ Юров, могли бы решить вчера, но зачем-то перенесли его на защиту дипломных работ. Видимо, вы посчитали, что уместно будет эти два мероприятия совместить. Так вот, вы просчитались! Студент до защиты был допущен, он ее блестящим образом защитил, чему я был свидетель. Более того, он отмел все ваши обвинения и сделал это тоже весьма умело, хотя здесь более применим эпитет эффективно. Из-за чего я делаю вывод, что обучение на юридическом факультете поставлено хорошо, - Марк Артурович кивнул в сторону председателя экзаменационной комиссии, после чего вернул свое внимание Юрову. - А вот воспитательная работа в университете хромает. - секретарь комитета резко сменил красноту на бледность. - Да, Федор Александрович, хромает! Не справляетесь вы со своей работой. Ваши студентки устраивают массовые драки, а ваши студенты вместо того, чтобы осознать свою вину, косвенную вину, - продавил меня взглядом обкомовец, видимо решил, что я сейчас опять взбрыкну, - и извиниться, пообещав исправиться, ведут себя словно оказались в стане врага, и начинают использовать неприемлемые способы защиты - угрожать и манипулировать фактами, - на этом месте Марк Артурович посмотрел на меня неодобрительно. - Нездоровая у вас здесь атмосфера, не советская, - подвел итог своего выступления товарищ из Обкома. - Прямо вам скажу, я начинаю склоняться к мнению Альберта Анатольевича, что у вас к нему, товарищ Юров, личные счеты.
  - Марк Артурович, уверяю вас, это не так, - принялся оправдываться секретарь комитета, - Вы же сами отметили, что Чапыра умело манипулирует фактами. Это как раз тот случай.
  - Посмотрим, Федор Александрович, Посмотрим. Если я окажусь не прав, я перед вами извинюсь, - не стал спорить обкомовец. - А сейчас давайте уже закончим с этим студентом и пригласим следующего. Время не резиновое, а у меня есть еще и другие дела.
  - Согласен, надо заканчивать с Чапырой, - поддержал председатель экзаменационной комиссии. - Итак, товарищи, слушаю ваше мнение об оценке.
  - Я свое мнение уже высказала и его не изменю. Студент Чапыра защитил свою дипломную работу на "отлично", - первой высказалась Любовь Михайловна.
  - Более чем "неудовлетворительно" Чапыра не заслужил. Я свое согласие на положительную оценку не дам! - мстительно высказалась Вера Степановна.
  - Это не объективно, товарищ Меркушева, - попытался ее образумить председатель, но та уперлась.
  - Тем не менее это мое мнение, как члена экзаменационной комиссии! - заявила она.
  - Марк Артурович? - председатель посмотрел в сторону обкомовца.
  - "Хорошо". Снижаю на бал из-за неподобающего поведения студента, - объяснил он свою позицию.
  - Вадим Андреевич? - председатель перевел взгляд на моего научного руководителя.
  Было видно, что внутри Рогачева сейчас идет нешуточная борьба.
  - "Хорошо", - наконец, решившись идти в кильватере у товарища из Обкома, ответил он.
  - Осталось высказаться мне, - произнес председатель экзаменационной комиссии. - По моему мнению, студент защитился блестяще и даже сумел продемонстрировать нам свои теоретические познания, так сказать, на практике, - на этом месте председатель усмехнулся, - с меня - "Отлично". Значит в итоге получается оценка "хорошо".
  - Почему это "хорошо"? - вновь возмутилась Меркушева, - получается "удовлетворительно".
  - Вера Степановна, объясняю, - тяжелый вздох и председатель вновь продолжил, -"хорошо" в связи с вероятностью обжалования оценки "удовлетворительно" по причине необъективности и личной неприязни одного из членов экзаменационной комиссии. Студент Чапыра сегодня нам уже доказал, что не боится отстаивать свои права в том числе и путем обжалования неугодных ему решений. Вы хотите скандала? - проникновенно спросил он ее.
  Казалась, Меркушева сейчас взорвется от переполняющей ее злости и возмущения.
  Не дожидаясь ответа, председатель продолжил:
  - Товарищ, Чапыра, поздравляю вас с защитой дипломной работы на оценку "хорошо".
  - Спасибо, - искренне поблагодарил я его и еще троих членов экзаменационной комиссии, обойдя взглядом Меркушеву, словно пустое место.
  - О месте вашей будущей работы, узнаете через пару дней. Информация о дате, когда состоится Комиссии по распределению будет вывешена в нашем корпусе на информационном стенде, - сообщил председатель, бросив нетерпеливый взгляд на дверь, и я послушно попрощался.
  
  Глава 6
  
  Двери, что я толкнул, выходя из аудитории, на что-то напоролись Сразу же послышались женские взвизги и быстрый топот удаляющихся ног, причем далеко не одной пары ног.
  - Что здесь происходит?! - вслед за мной выскочила секретарь экзаменационной комиссии.
  Она строгим взглядом обвила раскрасневшихся от неожиданности студенток, особым вниманием одарив парочку, что, морщась, потирали ушибленные уши и лбы.
  У самой стены, прикрытая от взора секретаря худосочной фигурой Алексея сидела на корточках Елена Голдобина и со страдальческим выражением лица, массировала голень.
  Мужская часть курса с невозмутимым видом стояла у окна и курила. Лебедевой не наблюдалось.
  Секретарь начала говорить о регламенте и очередности, завладев вниманием студентов, и я, воспользовавшись моментом прошел к лестнице, что вела со второго этажа. Желание удовлетворять любопытство сокурсников, я не испытывал, да и вообще устал я что-то, а мне еще в травмпункт ехать.
  Татьяна нашлась буквально сразу, как я вышел на лестницу. Девушка заняла стратегически верную позицию на лестничной площадке между первым и вторым этажами. При моем приближении, она спрыгнула с подоконника.
  - Рассказывай! - потребовала она. Было видно, что Лебедева очень нервничает, но старается не показывать слабость.
  - Нормально всё, разрулил, - успокоил я ее.
  - Что разрулил? - не поняла она фразы. - Юров зачем приходил? - не терпеливо спросила она.
  - Заняться ему нечем, вот и шляется по чужим защитам, - зло бросил я. А что? У меня тоже нервы.
  - Ты сдал? - поинтересовалась Татьяна странным тоном, который я не сразу смог расшифровать, а потом до меня дошло, что девушка не только за свою шкуру переживает. Неожиданно.
  - Сдал, - кивнул я, - на четыре.
  - Поздравляю, - Татьяна слабо улыбнулась.
  - Ты сдашь на пять, - уверил я ее.
  Лебедева пожала плечами.
  - Про драку что сказали? - напряженно спросила девушка.
  - Сказали что драки не было.
  - Как не было? - непонимание и удивление отразились на ее лице.
  - Говорю же, разрулил.
  Сверху послышались голоса и Лебедева замолкла на очередном вопросе.
  - Убери руки! Я сама дойду! - возмущался женский голос.
  - Леночка, у тебя же нога, - упрашивал мужской.
  Я поднял голову и встретился глазами с Голдобиной. Она с гневным видом хромала по направлению ко мне. Следом семенил Леха, нерешительно пытаясь поддерживать девушку под локоть.
  - Чапыра, что ты там про меня наговорил?! - начала она с наезда.
  - Ты же подслушивала, - приподнял я бровь.
  - Да ничего не было слышно, только бухтение и иногда крики этой Меркушевой, - возмущенно посетовала Лена.
  - Про тебя никто не спрашивал, - успокоил я ее.
  - Что совсем? - не поверила она. - Как-то это странно.
  - Ничего странного. У тебя же папа, - и я выразительно посмотрел на потолок.
  - Ааа, - протянула Голдобина, успокаиваясь и светлея лицом. - А Юров чего пришел? - все-таки уточнила она, буравя меня подозрительным взглядом.
  - Он чисто по мою душу, - вновь успокоил я ее.
  - Ааа, - вновь протянула она, - допрыгался значит. Это тебе наказание Чапыра, за всё что ты сделал! Будешь знать, как по девкам бегать, - припечатала она и, мазнув по Лебедевой неприязненным взглядом, величественно развернулась и похромала наверх.
  - Как сдал-то? - шепнул мне Алексей, я показал ему четыре пальца. Он показал мне один большой и побежал за своей зазнобой, которая уже требовательно его звала.
  - Алеша, но помоги мне, куда ты там пропал?
  "Это точно, пропал парень", - посочувствовал я ему, а вслух спросил:
  - Тань, я пойду. Хорошо?
  - Иди, - девушка отвернулась в сторону окна.
  И я пошел. Вот только на душе было как-то муторно. Наверно, надо было ненадолго задержаться, наговорить ей чего-то многословного, ободряющего. Поддержать. Или не надо?
  Сбежав по ступенькам с крыльца, я заглотнул в себя свежего воздуха, и бодрой походкой направился в сторону общаги. Прежде чем ехать в город, нужно было переодеться, а то переться по жаре в костюме, причем довольно уродливом - двойное мазохистское удовольствие. Мои новые шмотки тоже не эталон высокой моды, но в них хотя бы будет комфортно.
  - Чапыра! - услышал я в спину.
  Да что же это такое? - посмотрел я в небо.
  Меня нагонял товарищ Юров. Пришлось притормозить.
  - Если ты думаешь, что я это так оставлю, то ты очень сильно ошибаешься! - этот товарищ начал тоже с наезда.
  "Надо было Ленку Юрову передать, а не бедолаге Лехе", - пришла мне идиотская мысль.
  - Я тебе такую характеристику напишу, что тебя с ней даже в колхоз не возьмут!
  - Пиши, - спокойно ответил я.
  - И напишу, - сбавил тон комсомолец, злость в его взгляде поделилась местом с подозрительностью.
  - Ну, я пошел? - спросил я, разворачиваясь.
  - Куда? - скорее по инерции, чем это было ему действительно интересно, спросил Юров.
  - К журналистам, - охотно ответил я.
  - Каким журналистам? - комсомолец явно не догонял.
  - Начну с местных, а потом может и до Москвы доберусь. Как пойдет, - поделился я с ним своими ближайшими планами.
  - Зачем тебе журналисты? - прищурился он.
  - Как зачем? - изобразил я удивление. - Сенсация же пропадает!
  - Ты сейчас о чем? Не пойму я тебя что-то.
  - Объясняю - журналисты любят истории из жизни, в которых простого человека гнобят властьимущие. А у нас с тобой как раз такой случай. Вот им радость-то будет.
  - Ты чего несешь, Чапыра? - нахмурился Юров.
  - Сенсацию я несу журналистам, говорю же, - закатил я глаза. - Все еще не понимаешь? Ну смотри: есть я - простой, бедный студент, еще и пострадавший в аварии, и есть ты - злобный комсомольский вожак, который меня гнобит. То из университета пытаешься выгнать, то из комсомола, сейчас вон плохой характеристикой угрожаешь. Так что пиши, я ее как доказательство своих слов принесу. - я широко улыбнулся. - Как тебе заголовок: "Беспредел секретаря комсомольского комитета!" или "Простой студент против комсомольского босса", хотя нет, - с сожалением вздохнул я, - такой не напечатают, нельзя комсомол в негативном контексте упоминать. Тогда нейтральный "Травля студента" или политический "Оскал имперализма"
  - Причем здесь имперализм? - хмуро спросил Юров.
  - Да, не причем, - отмахнулся я от него, - но как звучит! Название статьи должно быть броским, чтобы привлечь читателей. Если не нравится, то предложи свой вариант. Тебе не угодишь, - изобразил я обиду.
  - Перестань нести чушь. Никто такую дурь не напечатает, - уверенно заявил Юров.
  - Напечатают, не напечатают - что мы сейчас будем с тобой в ромашку играть? На самом деле это не так уж и важно, - усмехнулся я, - здесь важно другое, - заговорщически добавил я.
  Юров давил меня тяжелым взглядом и молчал.
  - Вот представь себе, заявляюсь я такой несчастный в редакцию газеты, - начал я объяснять, - и начинаю им рассказывать слезливую историю о том, как секретарь комсомольской организации из личной неприязни портит мне жизнь. Сложив руки в молитвенном жесте, умоляю - помогите, разберитесь, на вас вся надежда, - убедившись по озверевшим глазам, что Юров представил, я продолжил. - Как ты думаешь, что они сделают? - не дожидаясь вопроса, - ответил. - Они проведут журналистское расследование! А это значит что? Они припрутся в университет и начнут все вынюхивать, выспрашивать, обо мне и о тебе, о нашем с тобой конфликте. Ты, Федя, уверен, что у тебя здесь нет врагов и завистников? Уверен, что они не воспользуются ситуацией, и не попробуют тебя утопить? Ты уверен, что в Обкоме не узнают о расследовании? - проникновенно спросил я его.
  - Ну ты и мразь, Чапыра, - до Юрова наконец дошло, что все куда серьезнее, чем ему представлялось изначально, - как же я тебя раньше-то не разглядел? - он рассматривал меня новым взглядом, а я ему скалился в ответ.
  - Мразь, - процедил он вновь.
  - Так ведь и я в тебе разочарован, Федя, - не остался я в долгу, - думал, ты настоящий комсомолец - порядочный и честный, готовый протянуть товарищу руку помощи в трудную минуту. А по факту ты, Федя, подлец и карьерист, ради самоутверждения портящий жизнь студентам.
  Слушая меня, Юров багровел все сильнее и сильнее.
  - Да я тебя! - не выдержав прессинга, он схватил меня за грудки. Я не сопротивлялся. Зачем? Своего я уже добился. Комсомольский босс вышел из себя на глазах у народа. Вон сколько студентов на нас пялятся. К вечеру эта информация расползется по всему университету.
  Кажется, и он это понял, потому что удара не последовало. Вместо этого, Юров, отцепившись от меня, резко отступил на шаг. Желваки его ходили ходуном, глаза горели от бешенства, но было видно, что он из-за всех сил пытается вернуть себе спокойствие и уверенность.
  Более-менее выровняв дыхание, Юров произнес.
  - Ты ведь, Чапыра, тоже пострадаешь. Журналисты, если начнут копать, то и про тебя все раскопают. А ты у нас далеко не примерный студент и комсомолец, - взгляд Юрова был угрожающим, слова он цедил.
  - А мне, Федя, терять нечего, - усмехнувшись, ответил я, - это у тебя сытая должность и карьерные перспективы, а я гол как сокол. Из общаги вон скоро выпрут. Да еще и на три года, твоими стараниями, законопатят в какую-нибудь дыру. Так что, сам видишь, держаться мне, в отличие от тебя, не за что, а значит и тормозов у меня нет.
  Юров поиграл еще немного желваками, а затем выдал:
  - Чапыра, я тебя понял.
  Произнеся эти загадочные слова, он, не прощаясь, развернулся и пошел в сторону главного корпуса.
  - Понял он, - задумчиво смотрел я ему в след, - а разъяснить, что он там понял?
  Ладно, человеку нужно переварить полученную информацию. Не будем ему мешать.
  На этой здравой мысли я продолжил свой путь в общежитие.
  На остановке общественного транспорта я стоял спустя двадцать минут, и вглядывался в номера, проезжающих автобусов. Грязно-белый пазик нужного мне двенадцатого маршрута подъехал еще минут через пять.
  Ожидаемо, кондиционера в этом старичке не оказалось. Зато толпа народа присутствовала. Так и стояли впритык друг к другу, вдыхая запах пота, что заполонил весь салон и конкурировал с запахом бензина. За этот сервис еще и платить пришлось. Так что, когда кондуктор, во все горло заорала "Куйбышева!", я был просто счастлив.
  В травмпункте оказалась очередь. И тоже отсутствовал кондиционер. Я тяжело вздохнул и рухнул на свободное место.
  Вымотавшийся и уставший на территорию студенческого городка я вступил уже ближе к вечеру.
  У общежития меня ждали.
  
  Глава 7
  
  - Альберт Анатольевич? - на меня решительно надвигалась женщина, что пару дней назад сбила моего предшественника. Сегодня она была в летнем платье с мелким цветочным принтом, легких босоножках с тонкими ремешками, а в руках, вместо дамской сумочки, держала портфель из черной кожи.
  - А вас не узнать, - произнесла она, оценивающе разглядывая нового меня и, видимо, по этой причине забыв поздороваться.
  - Здраствуйте, - улыбнулся я ей, как должен улыбаться нормальный мужик при виде привлекательной женщины. Еще бы как ее зовут вспомнить, так совсем буду молодцом.
  - Здраствуйте, - спохватилась она и сразу же напомнила свое имя. - Зудилина Ольга Васильевна.
  Какая, приятная во всех отношениях женщина. И я улыбнулся ей еще приветливее.
  - Альберт Анатольевич, нам нужно срочно переговорить. Между нами возникло недопонимание и это необходимо исправить, - безапелляционно заявила она.
  - Ну раз дама просит, зачем мне сопротивляться? - заинтересовался я ее словами.
  В ответ на мою галантность дама нахмурилась.
  - Пройдемте куда-нибудь, где нам никто не будет мешать, - предложила она, строгим тоном.
  - Можно ко мне, - я мотнул головой в сторону общежития.
  - Нет, это лишнее, - с ходу отвергнув мой вариант, Зудилина предложила свой. - Нам нужен сквер или что-то в этом роде.
  "И где я ей сейчас сквер найду? - женские запросы порою ставят в тупик. - Могу только в кусты отвести, где был вчера". Территория университета в мое время претерпела значительные изменения, а сегодняшнюю я еще не успел изучить.
  - Здесь есть неподалеку, - взяла она инициативу в свои руки, заметив мое замешательство. И решительно направилась в противоположную от столовой сторону.
  "Решительная женщина" - отметил я, пристроившись рядом.
  - Вы здесь учились? - задал я вопрос, подивившись тому как Зудилина уверенно прокладывает нам курс.
  - Да, там же где и вы, на юридическом факультете, - ответила она.
  - И кто вы по профессии? - уточнил я.
  - Адвокат, - гордо ответила Зудилина.
  - И как, нравится? - светски поинтересовался я.
  - Очень, - не многословная мне попалась собеседница.
  Она шагала целеустремленно, крепко сжимая в руках портфель и не отвлекаясь на мелочи. Так что, до нужного Зудилиной сквера мы добрались довольно быстро и в молчании.
  - Присаживайтесь, - указала она на скамейку, стоящую в отдалении от остальных.
  Из-за раннего вечера народу в сквере оказалось немного, в основном, пожилые женщины с детьми, видимо, внуками. Они сидели одной компанией и что-то обсуждали, присматривая за играющими возле небольшого фонтана воспитанниками.
  Опустившись следом за мной на скамейку и развернувшись ко мне лицом, Зудилина поставила между нами портфель.
  - Два дня назад, - начала она переговоры, - вы, товарищ Чапыра, перебегали дорогу в неположенном месте. Из-за чего произошло дорожно-транспортное происшествие, и пострадал мой автомобиль - уходя от столкновения с вами, я врезалась в столб, - тут же пояснила она.
  Затем Зудилина демонстративно окинула меня придирчивым взглядом, отыскивая следы травм.
  - Вы же, как я погляжу, отделались легким испугом, - заявила она.
  На этом месте возникала небольшая пауза. Женщина смотрела на меня выжидающе.
  Ждет что я начну спорить? Зачем? Она же еще не все сказала. Пусть завершит свою речь, а уж потом и я подключусь.
  Воодушевившись моим молчанием, как-то по своему его истолковав, Зудилила продолжила
  - Но вместо того, чтобы как настоящий комсомолец признать свою вину, вы стали перекладывать ее на меня. Вы имели наглость заявить сотрудникам ГАИ, что это я, превысив скорость, вырулила неизвестно откуда, и сбила вас, мирно идущего в магазин. Впрочем, я согласна списать такое ваше поведение на шоковое состояние после аварии. - произнесла она тоном строгого учителя, великодушно прощающего ученику его оплошность.
  Ольга Васильевна внимательно заглянула мне в глаза, пытаясь там что-то разглядеть. Я же молчал, чтобы не сбить ее с мысли. Мне было интересно, к чему она ведет.
  Вновь не дождавшись от меня реакции на свою отповедь, Зудилина прочистила горло, и, добавив в голос приказные нотки, перешла к наставлениям.
  - Завтра вы приедете в милицию и расскажите им под протокол как всё было на самом деле! Кроме того, вы оплатите мне ремонт автомобиля! - категоричным тоном потребовала она.
  И тут я не выдержал и заржал.
  Зудилина сбилась и в недоумении уставилась на меня.
  - Я сказала что-то смешное? - поведя бровями, возмутилась она.
  - Вы очаровательны! - уверил я ее, не переставая смеяться.
  - Оставьте свои комплименты и ведите себя прилично! У нас с вами серьезный разговор! Вы по делу мне что можете скакать?
  Наконец-то отсмеявшись, я озвучил раскатавшей губу Зудилиной свои претензии.
  - Во-первых, там нерегулируемый пешеходный переход, а значит ваш довод, что я переходил дорогу в неположенном месте отпадает. Во-вторых, это вы владелец средства повышенной опасности, а не я. Надеюсь, вам как юристу не нужно объяснять, что это значит? В-третьих, сбив меня, вы нанесли мне физический вред, о чем у меня есть справка из травмпункта, а также причинили моральные страдания - вы меня сбили накануне защиты дипломной работы, из-за чего мне было тяжело готовить выступление, так как постоянно болела голова. Так что заплатите мне вы, Ольга Васильевна.
  - Это не слыхано! - по ходу моего монолога, женщина все больше наливалась возмущением, отчего раскраснелась. - Какой моральный вред?! Что вы несете?! Вы буквально бросились под мою машину! Это вы мне должны, а не я вам!
  Проигнорировав эмоциональный посыл женщины, я ровным голосом начал объяснять ей очевидные вещи.
  - Под колеса вашей машины я не кидался. Я спокойно переходил дорогу. И доказать обратного вы, как я понимаю, не можете, отчего и решились на этот разговор. - И не надо на меня так смотреть, словно я монстр какой. - Да вам вообще меня благодарить надо. Но я что-то не вижу на вашем лице ни капли признательности, а вот возмущения и злости - хоть отбавляй.
  - Что?! - не выдержала Зудилина. - За что тебя благодарить?! За разбитую машину?! - перешла она на "ты".
  - За то, Ольга Васильевна, - слегка повысил я голос, а то дама начала меня заглушать, - что я спас вас от статьи. Если бы я вовремя не заметил вашу машину и не отскочил, удар пришелся бы не по касательной. Вы бы сбили меня на смерть. Так что скажите мне спасибо за то, что не отправились в тюрьму, - не обращая внимание на потуги Зудилиной мне возразить, я продолжил. - И заплатите деньги за причиненные мне нравственные и физические страдания. Думаю, пять тысяч рублей будет справедливой платой за все что я для вас сделал и еще сделаю.
  - Что сделаешь? - Зудилина зацепилась за последние слова, буквально проглотив уже подготовленную ей гневную тираду, с которой она была готова обрушиться на меня, как только бы я замолчал.
  Всё-таки юрист, он и в СССР юрист. Я внимательно и не без интереса наблюдал за сменой выражения на лице женщины.
  - Не пишу заявления и не отдаю милиции справку из травмпункта, - озвучил я свои обязательства.
  - Ты это точно сделаешь? - недоверчиво уточнила она, все-таки заинтересовавшись моим предложением.
  - Конечно сделаю. За пять тысяч рублей, - обаятельно улыбнулся я ей.
  И тут на место юриста опять вернулась эмоциональная особа.
  - Сколько ты запросил?! Пять тысяч?! Ты что с ума сошел? - негодовала Зудилина. - За что вообще тебе платить?! Это ты виноват в аварии!
  - Опять двадцать пять, - пробормотал я.
  - Ты сделаешь всё что обещал просто так! Ведь ты комсомолец и советский человек! - начала она кидаться пафосом.
  - А что комсомольцев и советских людей можно просто так безнаказанно сбивать? - поинтересовался я скучающим тоном. Этот бесконечный день начал меня утомлять. Я даже не удержался и зевнул, разумеется, прикрыв рот ладонью.
  - Но это же подло, - как-то растеряно произнесла она.
  - Что подло? Я, наоборот, иду ради вас на нарушение закона. Предлагаю обойтись без возбуждения уголовного дела. И что я слышу в ответ? - теперь моя очередь бросаться гневными взглядами. - В общем так, Ольга Васильевна, мне надоело насильно спасать вашу свободу. Значит так. Я вам сделал деловое предложение. Вы вправе принять его или отказаться. Время вам на размышления - до десяти утра завтрашнего дня. Именно на этот час я приглашен в отдел для дачи показаний. Судя по вашему виду и профессии сумма для вас подъемная. Так что перестаньте уже истерить и начинайте думать. Вы же юрист, так что должны уметь это делать.
  - Это я истерю?! - вычленила она из всего мною сказанного самое незначительное. Я уже начал сомневаться в ее умственных способностях.
  - Да как вы смеете, со мной так разговаривать?! - закричала она, привлекая внимание, выгуливающих своих внуков, бабушек. Впрочем, они уже давненько с интересом посматривали в нашу сторону. И гадали, о чем мы тут спорим уже почти час.
  - Вы...вы...вы подлец! Вот вы кто! Как вам совесть вообще позволила требовать с меня деньги!
  - Так же, как и вам, - парировал я.
  - Что?
  - Вы что уже забыли, как полчаса назад требовали у меня деньги на ремонт автомобиля, на котором меня сбили? - взъелся я. Эта Зудилина кого угодно выведет из себя.
  - Но кто-то ведь должен мне возместить ремонт!
  - Так же как и мне кто-то должен возместить последствия аварии, - отзеркалил я ее полный возмущения взгляд.
  Женщина сделала несколько полных вдохов, собираясь с мыслями.
  - Я вас поняла, - наконец-то сказала она после затянувшейся паузы.
  - Очень рад, - я действительно был рад, что это закончилось, хотя бы на сегодня. - Всего доброго, Ольга Васильевна, - попрощался я, вставая со скамейки.
  - Вы отвратительны, Чапыра, - бросила она мне в след.
  - А вы мне, наоборот, симпатичны.
  Люблю последнее слово оставлять за собой.
  Добравшись до своего временного места обитания, я, утомленный тройными переговорами, без сил рухнул на кровать и сразу уснул. А когда открыл глаза, Грег, как обычно, копался в своей тумбе в поисках чего-нибудь съестного.
  "Волшебная она у него что ли? - вяло думал я, полностью еще не проснувшись и категорически не хотев вставать. - Какая-то тумба-самобранка получается, модифицированная версия скатерти".
  Затем мои мысли перетекли на еду, отчего прорезался голод, и я более заинтересовано стал наблюдать за действиями соседа. Наконец он ее отыскал. В этот раз это оказались сосиски. Я рефлекторно сглотнул.
  И тут меня пронзила следующая мысль - я вспомнил, что продукты я здесь еще ни разу не покупал. Откуда же они тогда берутся, если исключить бредовую версию о самозаполняемости тумбы? И пришел к выводу, что кормит меня Грег.
  Почему же он ни разу не потребовал у меня ни денег, ни то, чтобы я купил продукты?
  Задумавшись над очередным вопросом, я подозрительно посмотрел на соседа. Красников, расценив мой взгляд по-своему, начал обнюхивать сосиски.
  - Да, вроде, нормальные, - уверенно заявил он.
  - Сегодня моя очередь покупать продукты, - решительно рубанул я, вставая с кровати.
  - Купи, - одобрил Грег мой план, и без всякого намека в голосе добавил, - а то у меня денег уже нет.
  Вот почему-то я был уверен, что произнес он это явно не в укор мне, просто констатировал факт отсутствия у него денег.
  - А чего ты раньше мне не сказал, что у тебя денег нет? - спросил я. - Знал же, что мне материалку выдали.
  Грег пожал плечами. Как хочешь, так и понимай. То ли забыл, то ли постеснялся, то ли вообще такое в голову не пришло.
  Бескорыстные люди мне в той жизни как-то не встречались, я вращался исключительно в среде рвачей. Так что для меня встреча с одним из них в реале стала неожиданностью.
  И тут я ощутил себя по сравнению с Грегом жадной свиньей - отвратное чувство.
  "Так стоп, не рефлексировать! Я на вражеской территории!" - тут же одернул я себя.
  Она первая пыталась развести меня на бабки, вот пусть теперь и платит. Это требование компенсации морального вреда, а не вымогательство. Надо четко расставлять приоритеты, давать верные определения своим действиям и полностью отбросить сантименты. Моя задача - выжить в агрессивной среде, а для этого мне потребуются деньги. А значит, никого не жалеем и идем по трупам. Стоп. Поправка. Не жалеем тех, кто не пожалел нас и идем по головам - вот так будет верно, идеологически выдержано.
  За этими мыслями, я совершил утренний моцион, принес кипяток из кухни и уселся за стол, помогать соседу уничтожать сосиски.
  - Может тебе денег дать? - спросил я Грега.
  - Дай, - без всякой лицемерной фигни, легко согласился сосед.
  После покупок у меня, не считая мелочи, осталось две трешки. Вытащив одну из кармана брюк, я передал ее Красникову.
  - Спасибо. Выручил, друг, - расплылся тот в довольной улыбке.
  Проследив, за исчезающей в кармане Грега купюрой, я задумался над тем, что буду делать, если Зудилина откажется платить.
  "Буду думать", - ответил я себе, и продолжил завтрак.
  Скоро нужно было выдвигаться в сторону отдела милиции, а я еще местные кодексы не открывал. Вчера чисто на импровизации и аналогии выехал.
  
  Отступление
  
  Оленька, может все-таки мне пойти с тобой? - Василий Кондратьевич смотрел на дочь с беспокойством. - Уверен, мне получится его переубедить...
  - Папа! - перебила его Ольга. - Мы же вчера договорились, что ты не будешь вмешиваться!
  - Но...
  - Папа, я сама решу этот вопрос!
  - Оленька как ты его решишь? - Василий Кондратьевич всплеснул руками. - С такими мерзавцами, как этот твой Чапыра, нужно разговаривать только с позиции силы. По-другому они не понимают.
  - Папа, я же тебе вчера все объяснила - ты только все испортишь. Начнешь ему угрожать, а он какую-нибудь гадость в ответ выкинет. И кому от этого станет хуже? Возбудят дело и меня выпрут из адвокатуры.
  - Никто тебя не выгонит, что за глупости. Поговорю с кем надо...
  - Ой, папа, с кем ты поговоришь? Ты давно уже не у дел. Да даже если не выпрут, то уголовное преследование явно скажется на моей карьере. Так что я лучше сама все с ним решу. В конце концов я адвокат!
  - Толку-то, от твоего адвокатства, - пробурчал Василий Кондратьевич, - наадвокатствовала вчера на пять тысяч, - мужчина тяжко вздохнул, помассировав грудную клетку в области сердца.
  - Не переживай. Сумму я уменьшу. Никакие пять тысяч он не получит! Вот еще! Максимум тысячу дам, чтоб только забыть о нем как о кошмарном сне.
  - Что же ты ее вчера не уменьшила? - в очередной раз вздохнул Василий Кондратьевич и по-стариковски пробурчал. - Вчера надо вопрос с суммой решать, а не сегодня, когда времени в обрез.
  Дочь у него конечно и умница, и красавица, но нет в ней гибкости, изворотливости. Прет на пролом как танк. Вся в него. А здесь другой подход нужен. Поэтому он особо и не настаивал на своем присутствии на встрече. Вдруг действительно все только испортит своей прямотой и бескомпромиссностью. Да и сердце может подвести.
  И Ольга права, ей самой нужно решить этот вопрос. Ведь дело здесь не только в деньгах. Самое поганое - эта ситуация сильно ударила по ней как по профессионалу, пошатнув ее уверенность в своих силах.
  Но он верил, что его дочь справится. Ольга - она сильная. Вчера девочка просто растерялась. Но ее можно понять. Ведь не каждый день встречаешь беспринципных мерзавцев... а всего лишь раз в пять лет.
  Василий Кондратьевич горько усмехнулся, вспомнив супруга дочери, который оказался той еще корыстной мразью. Женился на Ольге только ради жилплощади. Такой же голозадый студент из области, как и этот Чапыра.
  А ведь он сразу, как только дочь привела знакомить будущего зятя, почувствовал фальшь в этом Матвее. Но разве влюбленной молодой девчонке что-то можно объяснить? А когда пелена с ее глаз спала, было уже поздно - она замужем, а Матвей прописан в их квартире. Сколько сил и нервов ему тогда стоило этого голодранца, слава богу, уже бывшего зятя, выписать из квартиры и засунуть обратно в ту общагу, из которой он и вылез. Пришлось задействовать все свои связи, поотбивать множество порогов. Вспоминать страшно.
  Печалило Василия Кондратьевича ничуть не меньше и то, что Матвей оказался не только паршивым мужем, но и бесполезным зятем - детей в браке так и не прижил, оставив его на старости лет без внуков.
  И надо же такому случиться, Ольга опять нарвалась на корыстолюбца.
  Ольга же, пока ее отец предавался воспоминаниям, складывала деньги в портфель хитрым способом. В каждый отдел она положила по тысяче рублей сторублевыми купюрами, чтобы, когда она умерит аппетиты Чапыры и снизит сумму до приемлемой, не показывать этому вымогателю все деньги целиком.
  Всю запрошенную сумму, Ольга решила взять с собой на самый крайний случай. Все-таки на кону была ее карьера.
  Кто бы мог подумать, что обычная авария приведет к таким плачевным последствиям. И все из-за этого самодовольного мерзавца! Он же сразу, еще на месте ДТП показал свое истинное лицо, когда подлым образом свалил на нее всю вину. А она словно наивная дурочка, а не профессиональный адвокат списала это на стресс после аварии и даже тешила себя надеждой, что как только поговорит с ним и устыдит молодого, еще не закаленного жизнью, человека, тот раскается, извинится и даже возьмет на себя расходы по ремонту автомобиля.
  И что в итоге? Она собирает деньги на откуп от этого мерзавца!
  Как она, адвокат с трехлетним стажем, могла попасть в такую ситуацию?!
  Ольга вспомнила свою вчерашнюю растерянность от наглого и беспринципного поведения Чапыры, и свое бессилия от осознания того, что этот мерзавец все верно рассчитал - доказать свою невиновность она не сможет, свидетелей нет. И теперь ее будущее находится в руках этого ужасного человека.
  Каким же цинизмом надо обладать, чтобы одновременно делать комплименты и угрожать, быть вежливым и галантным, а через минуту опускаться до шантажа?
  Откуда он только свалился на ее голову?!
  Выровняв дыхание, сбившееся от волнения, Ольга бросила последний, перед выходом из квартиры, взгляд на зеркало. Сегодня она одела деловой костюм, что приобрела в Москве оказавшись в нужное время в нужном месте. Он был из легкой ткани нежно-зеленого цвета и отлично на ней сидел, подчеркивая достоинства фигуры.
  Ольга еще немного покрутилась, рассматривая себя со всех ракурсов, и осталась довольной увиденным.
  Последний штрих - она взяла портфель и крепко сжала его ручки в своей ладони.
  - Всё, я пошла, - сказала она отцу, и, выдохнув, вышла за дверь.
  
  Глава 8
  
  К отделу милиции я подошел ровно в половине десятого. Зудилина меня уже ждала. Ольга стояла на углу этого непрезентабельного двухэтажного здания из серого кирпича, почти сливаясь на фоне высокого кустарника.
  Курившие возле служебной машины лимонно-синего окраса сотрудники милиции откровенно на нее пялились, видимо, пытаясь рассмотреть получше. Она же делала вид, что в упор их не замечает.
   - Здраствуйте, Ольга Васильевна. Вы как всегда очаровательны, - поприветствовал я ее.
  И вроде не красавица, в общепринятом понимании, а умеет себя подать - глаз не отвезти. И хорошо подобранная одежда, что акцентирует внимание на женских формах, и высокий каблук, что ее стройнит и делает выше, и как будто случайно, выбившаяся из прически прядь волос. И портфель сегодня выглядит уместным, с учетом того, что в нем лежит.
  Одобряю, подготовилась ко встрече.
  - Здраствуйте, - Зудилина отзеркалила мне улыбку, но та вышла у нее немного кривоватой. Все же ей не помешает еще немного поработать над образом.
  - Куда пойдем? - светским тоном поинтересовался я, бросив быстрый взгляд на наручные часы, что остались мне в наследство от Альберта.
  - В соседнем дворе есть удобные лавочки, - просветила она меня.
  В мое время деловые переговоры проводились в ресторанах или в офисе. Если тема для встречи была не особо важной, то можно было обойтись и близлежащим кафе. Но в любом случае выбирали место для этих целей удобное.
  Здесь же мы уже второй день кочуем по лавочкам. А из удобств - тень от растущего рядом развесистого дерева. Впрочем, куда меня еще вести без галстука и с дешевыми часами?
  Она уселась, аккуратно поправив юбку и устремив в мою сторону коленки. Я отвел взгляд, почувствовав, что дело дрянь. Она мило улыбнулась, уже без натянутости.
  - Альберт Анатольевич, вы не передумали? - начала она деловой разговор.
  - Нет, не передумал, - уверил я ее в своих самых серьезных намерениях довести дело до конца. Если, конечно, на ноги не пялиться. Иначе нам светит совсем другой финал.
  - Вы вчера упомянули о пяти тысячах. Но это слишком большая сумма, - она смотрела на меня проникновенным взглядом серых глаз.
  А я, глядя на нее размышлял. Раз Зудилина начала разговор с размера отступных, то на саму схему она в целом согласна, вот только запрошенная мною цена ее не устраивает. Это радовало. Думал будет сложнее. Боялся, что сегодня опять будем водить хороводы.
  - Вам грозит до трех лет лишения свободы, - начал я с главного и по сути единственного моего козыря.
  - Или штраф, - ее ход оказался откровенно слабым.
  - Или штраф, - даже не стал я спорить, - но в комплекте с приговором.
  Ее карта оказалась бита. Я улыбнулся. Зудилина, поджала губы. Еще партия?
  - У меня нет таких денег - теперь ее глаза излучали печаль.
  - А сколько у вас есть? - включился я в игру.
  - Боюсь, не больше тысячи, - осторожно ответила она.
  - Этого мало, - категорично заявил я, - за три-то года свободы. Плюс приговор, плюс лишение права управлять автомобилем на пару лет. Я итак запросил с вас по минимуму, - математически доказал я свой довод.
  - Никто мне три года не даст. У меня безупречная репутация, а значит положительная характеристика мне обеспечена. Потом я женщина, а вы совершеннолетний. Да и не пострадали вы особо. Даже в больнице не лежали, и диплом хорошо защитили, я узнавала. Так что отделаюсь штрафом и, возможно, на год лишусь прав, - представила она свой расчет.
  - Плюс приговор, - дополнил я то, что она забыла в него включить.
  - Итого полторы тысячи, - как-то странно подсчитала она.
  - Хорошо, только ради ваших красивых ног, то есть глаз, я согласен снизить сумму до четырех тысяч, - в торге всегда приходиться уступать. Упрешься и сделка сорвется.
  - Альберт Анатольевич, это не серьезно, - Ольга подняла глаза к небу. Глубоко вздохнула, а когда вернула взгляд на землю, то застала меня за разглядыванием своей груди.
  - У меня только две тысячи. И давайте закончим на этом, - произнесла она, сделав еще один полный вдох.
  - Пять минут назад у вас была только одна тысяча, - заметил я, и, взглянув на часы, продолжил, - у нас как раз еще есть пять минут.
  - Две с половиной - не вам, ни мне, - сделала она новое предложение.
  Я демонстративно посмотрел на часы.
  - Но нельзя же быть таким упертым! - воскликнула она.
  - Хорошо, две с половиной, - уступил я, потому что Зудилина начала нервничать. А отец меня учил, что у человека о тебе должны остаться светлые воспоминания.
  Ольга устало улыбнулась.
  - Я отдам их вам после того, как вы сделаете, что обещали, - выдвинула она требование, прижав к себе портфель еще крепче.
  - А купюры у вас какие? - уточнил я прежде чем спорить.
  - Сторублевые, а что? - удивилась она вопросу.
  - Если бы четвертные, то пришлось бы вам мне еще портфель дарить, бонусом, - объяснил я ей расклад.
  - Нет. Портфель я не отдам, - кончики ее пальцев от усердия покраснели.
  - Не бойтесь, теперь не отберу, - успокоил я ее, и тут же предельно жестко добавил, - утром деньги - вечером стулья.
  Зудилина пробуравила меня взглядом, но послушно полезла в портфель, загородив мне обзор клапаном.
  Деловито пересчитав купюры, я засунул их в трусы, прижав резинкой.
  Зудилина при этом деликатно отвернулась.
  Двадцать шестой кабинет нашелся на первом этаже почти в самом конце коридора. Никакой таблички кроме номера он не имел.
  Я открыл дверь, пропуская даму. Мы почти синхронно поздоровались с сидящим за одним из двух столов среднего возраста мужчиной с лейтенантскими погонами на серой форменной рубашке, отвлекая того от заполнения бумаг.
  - Здраствуйте, - вопросительно уставился он на нас.
  - Чапыра, - представился я, - меня в двадцать шестой кабинет на десять часов вызывали.
  - Да, да, есть такой, - начал он копаться в лежащих на столе документах, - необычная у вас фамилия, поэтому и запомнил. Вот, нашел.
  Он положил перед собой скрепленные скрепкой несколько исписанных листов. Удалось разглядеть схему и протокол, что составлял гаишник.
  - А вы кто? - спросил он мою спутницу.
  - А я Зудилина, - ответила она.
  Он вновь уткнулся в документы.
  - А, понял, - произнес он и вновь поднял на нас взгляд. - Гражданка Зудилина, подождите в коридоре, а мы с товарищем пока пообщаемся.
  Ольга недовольно поджала губы, но спорить не стала.
  - Присаживайтесь, - указал лейтенант мне на стул, когда дама вышла.
  - Вызвал я вас, - продолжил он, - чтобы определиться будем ли мы возбуждаться по двести одиннадцатой и передавать дело в следствие.
  - Не будем, - ответил я, отметив про себя забавность формулировки.
  - То есть машина вас не сбивала? - уточнил лейтенант.
  - Нет что вы. Машина врезалась в столб. А я мимо шел и от неожиданности запнулся за бордюр.
  - Ничего не понимаю, - лейтенант уткнулся в документы, - напутали они что ли? - он перевел на меня задумчивый взгляд. - Или вы померились с Зудилиной?
  - Бордюр и столб, - стоял я на своем.
  - Хорошо. Так и запишем, - не стал он спорить.
  Оформление отказного материала заняло несколько минут. Зудилина вся извелась, ожидая меня. Я это понял, когда появился на пороге - она впервые искренне обрадовалась при виде меня.
  - Ольга Васильевна, а сколько денег вы всего принесли? - спросил я, когда мы спустились с крыльца, - только честно.
  - Пять тысяч, - пробурчала она и зачем-то пояснила, - мы с отцом на дачу копим.
  Услышав запрошенную мною сумму, я не стал жалеть, что уступил. Все-таки она делала Альберту массаж сердца.
  - Пригласите меня на дачу, когда купите? - поинтересовался я нейтральным тоном.
  Зудилина сбилась с шага и остановилась.
  - Вам кто-нибудь говорил, что вы наглый и самоуверенный мерзавец?
  Мне тоже пришлось остановиться. Я посмотрел на нее недоуменно.
  - Нет конечно. Что за глупости, Ольга Васильевна? Мне очень жаль, что у вас обо мне сложилось такое негативное мнение. Но поверьте мне на слово, я не тот, за кого вы меня принимаете.
  И ведь ни разу не соврал.
  - Поверить вам на слово? - усмехнулась она.
  - Я выполняю взятые на себя обязательства. В этом вы могли убедиться только что. - с оскорбленным видом наполнил я ей.
  - За деньги, - процедила она.
  - За деньги, - кивнул я. - А вы мне не предложили иного.
  - Что, я вам могла предложить? - теперь уже она разыгрывала недоумение.
  Я улыбнулся.
  - Вы мне нравитесь, Ольга Васильевна.
  - А вы мне нет.
  - Дайте мне шанс, и я вас удивлю.
  - Лучше не надо, - женщина отгородилась от меня портфелем.
  - Жаль, - пожал я плечами. - До свиданья, Ольга Васильевна.
  - Лучше прощайте, - предсказуемо ответила она, и мне стало скучно. Последнее слово осталось за ней.
  Забежав по пути в сберкассу и отстояв небольшую очередь, я положил деньги на счет. Оставил себе лишь стольник.
  Затем зашел в продуктовый магазин, где в очередной раз подивился местному сервису и затарился продуктами. Мне удалось разжиться колбасой, ловко уведя ее из под носа, возмущавшихся потом долго и громко этим событием, тетенек. Сгреб с полки несколько банок тушенки и кильки в томатном соусе. Долго вспоминал у стеллажа с крупами, есть ли у нас с Грегом кастрюля. Не забыл и о хлебе. На этом ассортимент магазина закончился.
   А на выходе я увидел её - бочку с пивом. К ней тянулась внушительная очередь из мужиков. Вызнав, что тару здесь нужно приносить свою, я занял очередь и побежал вместе с, полной продуктов, авоськой в промтовары, где купил пятилитровый бидон. Затем обратный забег. И я почти счастлив.
  Грег при виде бидона с пивом тоже испытал радость. И мы принялись делить пять на двоих. Но в этот раз мне досталось меньше, чем половина, потому что пришел Леха Жарков.
  И нет чтобы прийти просто выпить пива, так он еще новость принес.
  - Завтра студентов юрфака на комиссию по распределению вызывают, - сообщил он с порога.
  - А мы послезавтра идем, - подключился к разговору Грег.
  Я промолчал. Я наполнял третий стакан пивом.
  - А тебе чего переживать? Тебя в любом случае в какую-нибудь дыру ушлют. Хоть распределяй, хоть не распределяй.
  - Это да, - заржал Грег.
  - А мне надо как-то в городе остаться, - расстроенно произнес Леха, усаживаясь за стол.
  - Сибирь - край невиданных возможностей, - подтрунивал над ним Красников.
  - Да иди ты со своей Сибирью, - отмахнулся от него Жаров и грустно добавил, - Ленка в Сибирь не поедет.
  - А что могут и в Сибирь услать? - удивился я.
  - Могут и дальше, - вздохнув, подтвердил Леха.
  - В Америку что ли? - задумался я, мысленно представляя географическую карту мира.
  Парни подавились пивом.
  - Ага в Америку, но строго через Колыму, - заржал Грег.
  - Или с возвратом на Колыму, - поддержал его Жаров.
  - Как-то все у вас тут заковыристо, - отметил я.
  
  Отступление
  
  Юров взбежал по лестнице главного корпуса на второй этаж. В коридоре уже кучковались выпускники. Все как обычно. Ждут своей участи, трясутся, надеются остаться в городе. Даже целевые не всегда знают своего конкретного места работы, не говоря уже о жилищных условиях, что им предложат. А повезет далеко не всем, вот они и поглядываю друг на друга исподволь, пытаясь вычислить везунчиков и неудачников.
  По расписанию, комиссия начинает работу в десять утра. Но студентов пригласят не раньше одиннадцати. Члены комиссии, что представляют различные министерства и ведомства и заинтересованы в свободных, не из целевого набора, выпускниках изучают их личные дела и табели об успеваемости, задают уточняющие вопросы о них декану и заведующим кафедр. Бывают что за свободных, но перспективных выпускников разыгрываются целые сражения. И комиссии приходится вертеться, чтобы и спущенный план по обеспечению молодыми специалистами предприятия и стройки страны выполнить, и свою область кадров не лишить.
  Пробежав по студентам взглядом и ответив на их приветствия, звучавшие сегодня как никогда подобострастно, Юров заметил, стоящую в дальнем конце коридора Лебедеву, бывшего комсорга курса, но кивать в ответ на ее приветствие, причем довольно прохладное, не стал. С некоторых пор он считал ее катализатором своих неприятностей. Ну как неприятностей. Ничего особо катастрофичного, конечно, не произошло, но... и это очень большое "но", ведь оно произрастает из недовольства им Обкомом. Там его поставили на карандаш и теперь будут более пристально следить за его деятельностью. И только попробуй в это время, когда все твои телодвижения рассматривают через лупу, где-нибудь оступиться - вот это уже будет полный крах.
  Когда же в его такой, казалось бы, удавшейся и распланированной жизни всё пошло наперекосяк? Как же он упустил этот момент? Как он мог просмотреть эту гниду?
  Не отыскав взглядом Чапыру, Юров еще больше разозлился. Этот подлец почему-то не стоит вместе со всеми выпускниками и не трясется о своей судьбе. Не смотрит на него умоляющим взором. Ну ничего, тем большим для него сюрпризом станет то место, что секретарь комитета комсомола лично для него выбрал.
  Юров даже повеселел, представив себе радость Чапыры от свалившихся на него перспектив. Так что в отведенную для комиссии аудиторию он зашел улыбающимся.
  Здесь уже находились несколько человек.
  Секретарь комиссии, сотрудница ректората, которая перед началом заседания деловито сортировала по стопкам, сложенные на ее столе документы.
  Заведующие кафедр гражданского права и теории права Рогачев и Иванец, что в полголоса переговаривались с Бергер Антониной Афанасьевной - представителем минюста, что подбирает кадры для суда, адвокатуры и нотариата. В последний выпускники юрфака идти решительно не желают. Более чем скромные зарплаты их почему-то не впечатляют. Так что нотариату приходится обходиться лишь теми, кто поступил на факультет по целевому набору.
  Декан юридического факультета, Анисимов Роман Олегович, чьими стараниями Чапыры получил положительную оценку за защиту диплома сейчас что-то обсуждал с самым последним членом комиссии непотопляемым Валерием Муратовичем Шафировым.
  Тот, несмотря на свою прямолинейность и беспардонность, уже несколько лет занимал должность начальника отдела кадров областного управления МВД.
  Дела у него с набором идут получше, чем в нотариате. Да и вообще в их министерстве в этом плане все не так уж плохо, как любит прибедняться Шафиров. Их ряды постоянно пополняются из выпускников школы милиции. А рядовому и младшему составу вообще достаточно среднего полного образования и службы в армии.
  Наверняка опять будет клянчить выпускников в следственные отделы. С тех пор как в 1968 году в МВД, тогда еще МООП, был создан следственный аппарат, укомплектованием его кадрами в Области и занимается именно этот неприятный человек.
  Помимо него и Бергер другие представители от министерств своим вниманием комиссию не осчастливили. Или нет нужны в юристах, или те итак к ним придут по целевому набору.
  Из прокурорских в этот раз тоже никто не присутствует. Но этим дергаться вообще смысла нет. Те, кому надо итак к ним попадут, ибо все уже решено и распределено.
  Поприветствовал членов комиссии Юров плюхнулся на отведенное секретарю комитета комсомола место. И сразу же в аудиторию зашел председатель комиссии ректор университета Яблоновский Илья Петрович.
  - Здраствуйте товарищи! Я смотрю все уже в сборе. Очень хорошо.
  Ректор занял свое место, и секретарь начала раскладывать перед ним раннее рассортированные ею документы. Зачем женщина положила перед каждым членом комиссии списки выпускников с указанием среднего бала по успеваемости.
  - Ну, пожалуй, начнем, - произнес ректор, оглядев присутствующих. - В этом году нам скинули план на восемь молодых специалистов с юридического факультета, то есть в области остается семнадцать выпускников. Остальные целевые, так что их пока не касаемся.
  - Семнадцать - это лучше, чем в том году, когда с юрфака забрали почти половину, - жизнеутверждающе подключился Юров.
  - Это надо будет еще посмотреть, - недоверчиво заметил Шафиров и тут же с издевкой в голосе спросил, - а блатных из этих семнадцати сколько?
  - Валерий Муратович, вы как обычно в своем неповторимом стиле, - дежурно прореагировал на беспардонность коллеги Яблоновский, но все же ответил.
  - Трое. Видите, все не так уж и плохо.
  - Ну раз, вы говорите, неплохо, то я забираю семерых, - усмехнулся Шафиров и добавил, - минимум.
  - Что значит забираете семерых? - встрепенулась Бергер. - Это неприемлемо. У меня нотариат не укомплектован!
  - Антонина Афанасьевна, мы с вами претендуем на разных выпускников, - примирительно произнес полковник, - мне женщины вообще не нужны. Я беру только парней.
  - Вообще-то мне мальчики тоже не помешают, - в свою очередь заметила Бергер и, возмущенно сверкнув глазами, спросила. - И чем это, позвольте узнать, вас девушки не устраивают?
  - Они замуж выходят, а затем в декрете пропадают, с концами, - не стал миндальничать Шафиров.
  - Товарищи! - призвал всех к порядку ректор.
  - На курсе есть уже замужние и родившие, они как раз в области остаются, - вновь встрял Юров.
  - Федор Александрович, предложите их кому-нибудь другому, - голос Шафирова стал приобретать гневные нотки и громкость. - Меня начальники районных отделов с говном съедят, если я им опять баб притащу!
  - Валерий Маратович, выбирайте выражения, - вновь сделал дежурное замечание ректор.
  - Выбирать выражения, говорите? - прищурился Шафиров, не желая успокаиваться. - А вам рассказать какой в том году у нас в Управлении хай поднялся, когда вы всех мужиков за Урал сослали? А от МВД бабами откупились.
  - Валерий Муратович, еще раз вас попрошу выбирать выражения, - вскинулся до этого казавшийся невозмутимым ректор. - Это у вас там ссылают, а мы здесь распределяем!
  - Вообще-то не у нас, - парировал полковник, - а у Антонины Афанасьевны, но это не важно, - отмахнулся Шафиров, желая обсуждать совсем иное. - Я это к чему? К тому, что в этом году я ни одной бабы не возьму! Так и знайте. Мне того года хватило вот так! - при этих словах полковник постучал себя по шее.
  - Валерий Муратович, у вас по целевому набору пять человек и все мужского пола. И на заочном от МВД восемь человек в этом году закончило обучение и тоже почти все мужчины, - заметил декан юридического факультета.
  - Еще раз повторяю - этого мало! Следователей не хватает!
  - Мало, не хватает, но все равно баб не возьму! - передразнила полковника уязвленная Бергер.
  - Хорошо, пусть одна из семи будет женщина, - милостиво уступил Шафиров. - Только для вас, Антонина Афанасьевна, - он попытался изобразить изящный поклон не слезая со стула.
  После этого, не обращая более внимание на возмущенные причитания Бергер, Шафиров уткнулся в список выпускников, что лежал перед ним на столе и стал проставлять в нем галочки против заинтересовавших его фамилий.
  - Я не понял, вы что вне комиссии определили кого включить в план распределения? - нахмурившись, спросил Шафиров у Яблоновского.
  - Нет конечно. Там пометка стоит только против одного выпускника, - ответил ему ректор, - но это не ко мне вопрос, а к комитету комсомола.
  - У этого выпускника средний балл по успеваемости четыре с половиной. Перспективного решили отдать? - Шафиров вопросительно приподнял бровь, но ректор лишь развел руками и кивнул на Юрова.
  - Неблагонадежный кадр, - коротко пояснил тот, посчитав этого достаточным, чтобы про Чапуру забыли.
  Шафиров дежурной формулировкой не удовлетворился и потребовал ее расшифровать.
  - Наглый, неуправляемый, к тому же бабник, - Юров желал применить более жесткие эпитеты, но сделать этого, увы, позволить себе не мог.
  - Ну, то что бабник, это не страшно, - с ходу отмел одно из обвинений Шафиров, - нас этим не испугать. А вот про наглость и неуправляемость попрошу поподробнее.
  - Наглость - это от молодости, а с неуправляемостью, что вы, Федор Александрович, отметили, все довольно спорно. Ведь управляли же мы им как-то эти пять лет, - высказал свое мнение Анисимов.
  - Роман Олегович, вы же знаете, что он устроил перед выпуском! Зачем тогда защищаете этого мерзавца?! - все-таки вспылил Юров, задетый вмешательством декана юридического факультета.
  - А что он устроил? - удивился Анисимов. - Ничего же не было.
  Юров побагровел.
  - Считаю, что для службы в МВД Чапыра не пригоден, - категоричным тонов все же произнес он.
  - В характеристике вы это указали? - заинтересованно слушая перепалку, поинтересовался Шафиров.
  - Нет, не указал, - выдохнул Юров.
  Шафиров вообще уже ничего не понимал.
  - Характеристика разве не отрицательная?
  - Положительная, - Юрову ничего не оставалось, как это признать. Отрицательную характеристику он написать этому Чапыре так и не решился. Все-таки, угрозы неуслышанными не остались. Они заставили Юрова подстраховаться.
  - Давайте уже приглашать выпускников, - вклинился в нескончаемый диалог членов комиссии ее председатель. - Как раз посмотрите на молодых специалистов, пообщаетесь с ними и тогда уже окончательно решим кому, сколько и кого.
  
  Глава 9
  
  Половина одиннадцатого утра. Я перевел взгляд с будильника обратно на открытое окно и продолжил созерцать играющую с ветром листву, что время от времени приоткрывала мне кусочек неба.
  Идти на комиссию я категорически не желал.
  Час назад забегал Леха, мы пожелали друг другу удачи, и он умотал встречать Ленку. Затем ушел Грег, крикнув мне напоследок "Ни пуха, ни пера".
  - К черту, - послушно отозвался я и проводив взглядом закрывающуюся за ним дверь, уставился в окно. С тех пор так и сижу, размышляю. Перебираю в уме варианты сценариев побега из страны. Спустя час обдумывания, южное направление представлялось мне наиболее перспективным - черное море с близостью турецкого берега, фанатичная любовь к деньгам местных жителей и вечная в тех местах контрабанда. Вот только в случае провала минимум что мне сулило это провести за решеткой десять лет.
  Переезд за границу здесь приравнивают к измене Родины. Местные совсем берегов не видят. И в такое время мне приходится жить.
  А вот нефиг было за буйки заплывать. Сказали умер - значит умер. Но нет, поплыл куда-то. Вот и приплыл.
  Тяжко вздохнув, я нащупал лежащий у меня под боком уголовный кодекс. Вновь посмотрел статью, убедился, что она не исчезла и захлопнув книгу, с неприязнью швырнув ее на пол.
  Значит наобум бежать рискованно. Нужна тщательная проработка плана и подготовка. А это значит...
  Додумать мысль мне помешала влетевшая в комнату запыхавшаяся Лебедева.
  - Чапыра, ты чего здесь делаешь?! - строго спросила она, попутно обведя комнату цепким взглядом и втянув ноздрями воздух.
  - Живу я здесь. А ты чего пришла?
  - Ты почему не на комиссии? - проигнорировав мою неприветливость, Лебедева продолжила допрос.
  - А чего мне там делать? Я читал положение, в нем не указано, что явка обязательна, - не меняя тона ответил я.
  - Альберт, что за глупости? Мало ли что там не указано? Пошли давай!
  Настырная девица. Как она мне надоела.
  - Хорошо, пошли, - легче согласиться, чем страдать от ее внимания.
  Встав с кровати, я посмотрел в зеркало - на мне были новые полуспортивные штаны с футболкой. Переодеваться не хотелось.
  Каким-то образом угадав мои мысли, над ухом забубнила Лебедева.
  - Альберт, хотя бы пиджак надень!
  - Окей.
  Какая разница в пиджаке я приду или без - на решении комиссии это никак не скажется. Оно уже принято.
  Но спорить я не стал и безропотно накинул поверх футболки пиджак, засунул ноги в сандалии и пошагал вслед за девушкой, что поторапливала меня словами и примером.
  Но по пути вновь бросил взгляд на зеркало и резко остановился. На меня смотрело пугало.
  Нет так дело не пойдет. Пусть Сибирь, пусть даже Камчатка или местная дыра в глухом селе, но сломленным пугалом я выглядеть не буду.
  Где там мой супер-костюм?
  - Чапыра! Ты чего встал? - выдернула меня из мыслей Лебедева. - Мы так опоздаем!
  - Тань, подожди. Я переоденусь. Или лучше не жди. Я сам потом подойду.
  - Это ты из-за Юрова идти не хочешь? - спросила девушка, заглядывая мне в глаза. По ходу она решила, что я решил свинтить по-тихому.
  - Причем здесь Юров? Срал я на него, - раздраженно ответил я. Психологов мне только доморощенных не хватало.
  - Я подожду, - поджав губы, сказала, как отрезала Лебедева и захлопнула дверь, оставшись в коридоре в роли часового.
  Тем временем я скинул одежду, снял с вешалки брюки от костюма и светлую рубашку, достал новые туфли и натянул все это на себя.
  Причесавшись, я придирчиво осмотрел себя в зеркале. Костюм сидел на мне... К черту сравнения. Пусть неказистый, но свои функции он худо-бедно выполняет. Еще разок в нем схожу, а потом я себе нормальный куплю, и не один, ибо костюм для юриста - это главный атрибут.
  - Вот это правильно! - этими словами встретила меня в коридоре Лебедева. - Ну что побежали?
  - Лучше пошли, - не согласился я. Бежать на экзекуцию - это уже слишком.
  - Чапыра, какой ты все-таки стал..., - Лебедева замолчала, видимо возникла проблема с формулировкой.
  - Красивый? Умный? Мужественный? - подсказал я ей варианты.
  - Да ну тебя! - возмущенно фыркнула девушка. - Дурак ты. - нелогично закончила она.
  - То есть признания в любви не будет? - все же уточнил я.
  - Чапыра, у тебя точно мозги стряслись, когда ты под машину попал, - бросила она мне в ответ.
  - Стряслись, - не стал я спорить. - И я четче стал понимать этот мир.
  - И как он тебе?
  - Хреново.
  - Все наладится, - уверенно заявила она.
  - Конечно наладится, - согласился я. - Я его отрегулирую.
  Татьяна хмыкнула. Я бросил на нее недовольный взгляд.
  - Моя мама говорит, что все молодые мечтатели и максималисты, - пояснила она свой смешок.
  Я промолчал.
  - А ты в городе хочешь остаться? - сменила девушка тему, когда показался главный корпус.
  - Уже все-равно.
  - А мне здесь надо остаться, - вздохнула она, - не хочу мать одну оставлять.
  Я опять промолчал. Что тут скажешь? Ушлют девчонку в Сибирь и не поморщатся. Говорить об этом, только нервы ей трепать. А успокаивать смысла нет - не дура, сама все понимает.
  Так мы и дошли, обдумывая свои незавидные перспективы, до нужной аудитории. Перед ней тусовалась целая толпа студентов, намного больше, чем я видел на защите. Видимо, сегодня здесь был весь юрфак.
   - Леша! - разнесся по коридору требовательный голос Голдобиной.
  - Да подожди ты! - отмахнулся от нее Жарков, быстро приближаясь к нам.
  - Ты чего так долго? Уже приглашать начали, - подскочив, начал он. - Я уже собрался за тобой бежать, да Танька опередила.
  - Уголовный кодекс читал. Зачитался, - смущенно ответил я, немного тронутый их беспокойством.
  - Нашел когда и что читать, - моргнув от удивления, посетовал Алексей.
  - Проспал что ли? - это уже Ленка, которая тоже зачем-то подтянулась. Наверно, за новой порцией крови. - Или храбрился все утро? - она неприятно рассмеялась.
  - Уголовный кодекс он читал, - принялся выгораживать меня Жарков.
  - И зачем он тебе понадобился? - все еще скалясь, спросила Голдобина.
  - Прейскурант изучал.
  - Чего изучал? - не поняли меня все трое.
  Пришлось пояснять.
  - Статьи и санкции к ним - сколько за что полагается.
  - Какие статьи? - закатив глаза, произнесла Голдобина тоном - посмотрите на этого идиота.
  - Позли меня еще и узнаешь, - плотоядно улыбнулся я ей.
  - Дурак! - и эта туда же.
  Внимание от меня переключила открывшаяся дверь. Из аудитории прямой походкой куклы вышла девушка и сделав пару шагов по коридору разрыдалась. Все сразу притихли. Несколько выпускниц подбежали к несчастной и принялись узнавать причину и утешать.
  Лебедева сглотнула. Алексей посмурнел лицом. Но они не сколько переживали за себя, сколько сочувствовали девушке. Это было заметно по взглядам, что они бросали на нее. А вот Ленка смотрела на вышедшую с интересом и немного с презрением. Она видела в ней лишь неудачницу. Себя же возносила на пьедестал. Возможно в той жизни я бы с ней замутил на пару вечеров. Наверняка мы бы с Голдобиной оказались в одной компании. Да и симпатичная она.
  Сегодня Лена выбрала для себя образ деловой дамы - строгого покроя платье длинною чуть выше колена, миниатюрные туфельки на устойчивом каблуке, на голове аккуратная прическа, что определенно ей шла, на лице умелый макияж, на руках пестрел маникюр, акцентируя внимание на музыкальных пальцах девушки.
  - Чего смотришь? Соскучился? - заметив мой изучающий взгляд, ухмыльнулась Голдобина, - Уже жалеешь, что променял меня на эту? - с самодовольным видом она навела свой острый подбородок на Лебедеву.
  Я бы ей ответил, но с нами здесь стоял Леха, влюбленный в эту стервозу, и он был другом Альберта. Так что я промолчал, что тут же было принято за победу.
  - Вот так-то! - произнесла она загадочную фразу и гордо прошествовала к подружкам узнавать новости.
  Жарков еще больше посмурнел. Лебедева закаменела лицом.
  Пойти уже на комиссию что ли?
  За дверью по ходу услышали мой призыв.
  - Чапыра Альберт Анатольевич! - назвал мое имя зычный женский голос.
  - Ни пуха, - синхронно пожелали мне Леха с Таней, и я пошел.
  Зашел в аудиторию и первым делом схлестнулся взглядами с Юровым. Тот смотрел на меня неприязненно и хмуро. Присутствующий здесь же Вадим Андреевич Рогачев при виде своего студента как-то насторожился и перевел взгляд на Анисимова. А вот Роман Олегович смотрел на меня строго, посылая мысленный посыл не выпендриваться. Имя председателя экзаменационной комиссии и то, что он является деканом, я узнал уже позже защиты. Хотя мог бы еще тогда догадаться. По центру длинного стола скорее всего расположился председатель комиссии, а значит и ректор университета.
  Еще можно было определить ведомственную принадлежность мужчины, возрастом ближе к пятидесяти, который сидел в мундире полковника милиции.
  Остальных членов комиссии я ранее не встречал и все они были в гражданской одежде.
  - Здраствуйте, - поприветствовал я их и сразу же добавил, - товарищи.
  Со мной тоже вежливо поздоровались.
  - Альберт Анатольевич, предлагаю сразу приступить к делу, - начал ректор, - комиссия ознакомилась с вашими личным делом, вашими оценками, заслушала рекомендации декана вашего факультета и заведующих кафедр, ознакомилась с характеристикой комитета комсомола. На основании этих данных комиссия подготовила для вас два предложения.
  Первое - это юрисконсульт в совхоз им. Ленина в Анапском районе Краснодарского края. Совхоз предлагает оклад в размере ста тридцати рублей. Для молодого специалиста - это хорошие деньги. И самое главное молодому специалисту там выделяют - половину дома-мазанки! Скажите спасибо Федору Александровичу. Товарищ Юров принял близко к сердцу озвученные вами накануне жалобы на отсутствие у вас жилья и обеспокоенность в связи со скорым освобождением комнаты в общежитии и порекомендовал именно вами закрыть заявку совхоза.
  Вон оно, оказывается, чем мы намедни с Юровым занимались - обсуждали мои жилищные проблемы. А за грудки он меня хватал, эмоционально убеждая не упрямиться, а брать половину дома раз дают.
  Закончив презентацию первого предложения, ректор хлебнул воды из стакана и продолжил.
  - И второе - служба в следственном отделе МВД. В этом случае вы остаетесь в городе. Валерием Муратовичем Шафировым, - в этом месте он кивнул в сторону полковника, - предложено вам место в следственном отделе Индустриального района. Должностной оклад - 120 рублей. Так же оклад за звание лейтенанта. Проживание в ведомственном общежитии.
  - Кроме того у вас будет бесплатный проезд в общественном и железнодорожном транспорте, - добавил от себя Шафиров, - но это уже после аттестации.
  - Ну что вы решили, товарищ Чапыра?
  А что я решил? Совхоз конечно. Он же возле Черного моря, а мне как раз туда дорога. Или с контрабандой уйду или на теплоходе каком экскурсионном. Вот Юров подгадал, так подгадал. В милицию же мне нельзя, вдруг их сотрудников из страны в турпоездки не выпускают.
  - Первое, - решительно сказал я, - я выбираю совхоз!
  - Почему? - удивился Шафиров, - в органах у тебя зарплата будет в два раза выше, чем в совхозе. И не забывай о льготах, - пояснил он.
  Юров сидел, хлопал глазами и явно не понимал, чего это я туплю.
  - Деньги - это не главное, - заявил я.
  - Альберт, поясни, пожалуйста, чем ты руководствуешься при принятии этого решения? - встрял декан, тоже выглядевший озадаченным.
  - Всегда мечтал о море, - честно ответил я.
  - Что за мальчишество! - разозлился Шафиров, - Ты, Чапыра, уже взрослый мужик, а значит должен принимать рациональные решения и совершать здравые поступки. В следователи пойдешь! Я все сказал!
  - К тому же Совхоз предлагает мне полдома, - будто не слыша полковника продолжил я гнуть свою линию, - а МВД лишь место в общежитии. Свое жилье для меня является очень важным фактором.
  - Чапыра, ты меня вообще слышишь? - взревел Шафиров. - Я сказал, в следственный отдел пойдешь! А о квартире не переживай - в очередь станешь и через несколько лет уже получишь, - добавил он уже примирительно.
  - А зачем тогда этот фарс с выбором? - спросил я, устремляя свой печальный и растерянный взор на ректора.
  - Думали, ты нормальный человек и оценишь жест с возможностью выбора со стороны комиссии, но выберешь более выгодное предложение. Обычная практика, - пожав плечами, ответил тот.
  - Для меня более выгодное предложение - совхоз, - не уступал я, стараясь не повышать голос и никого не оскорбить. - Я хочу жить на море. Иметь свой дом. Уважаемые члены комиссии, я сделал свой выбор и прошу его учесть.
  - А я вам говорил, что он неуправляем, - бросил реплику со своего места Юров.
  - Чапыра! - гаркнул, вновь выйдя из себя, полковник, - Ты здесь не умничай! Я тебе не интеллигентный Роман Олегович! У меня не забалуешь! Сказал в следователи - значит в следователи! Я не потерплю неподчинения!
  - Я не согласен! - упорствовал я. - И прошу внести мое несогласие в протокол заседания. - Я повернулся в сторону секретаря - женщины, что меня пригласила в аудиторию и, которая все заседание постоянно вела записи в протоколе.
  - А твоего согласия и не требуется, - заметил ректор, - ты ведь, надеюсь, читал Положение?
  "Надо было в сандалиях и трусах прийти", - думал я, уныло плетясь к выходу.
  
  Глава 10
  
  В коридоре я сразу оказался в кольце выпускников. Всем срочно понадобилось знать как происходит распределение, кто в комиссии, лютуют ли ее члены, какие вопросы задают и, конечно, что за место мне досталось.
  А у меня было отвратное настроение, я хотел срочно оказаться в одиночестве и поразмыслить как буду выбираться из той задницы, в которую меня засунули.
  Из-за погруженности в свои мысли, я никого и ни в какие дали не послал, и даже что-то ответил.
  - Нормально... шесть человек... нет Сибирь и Дальний Восток не предлагали... нет, выбора никакого нет...на наши желания им насрать... да в городе... лучше не спрашивай.
  Наконец, я пробрался, сквозь толпу и очутился на лестнице. Следом за мной выскочили Леха, Лебедева и даже Ленка.
  - Альберт, так тебя куда распределили-то? - заставил меня развернуться обеспокоенный и немного обиженный голос Жаркова.
  - Следователем в ОВД Индустриального района, - ответил я.
  - Вроде неплохо, хоть в городе останешься, - заметил Леха.
  - Да сдался мне этот ваш город, - отмахнулся я от него и продолжил спуск по лестнице.
  - Не понял. Ты же здесь хотел остаться? - раздался за спиной голос Жаркова.
  - Передумал, - ответил я. О планах Альберта я ничего не знал.
  - Да подожди ты, объясни все толком! - Леха, кажется, разозлился.
  Я остановился и нас догнали девчонки.
  - Объясняю. Мне предложили два места на выбор - юрисконсультом в Краснодарский край и следователем в местный райотдел милиции. Я выбрал первый вариант, но на меня наорали, посоветовали засунуть себе свои хотелки куда поглубже и распределили в следственный отдел.
  - И чего ты расстроился? - подключилась Лебедева. - Место не плохое, опять же в городе останешься.
  Я сделал пару глубоких вдохов.
  - Отличное место, - изобразив я оптимизм, - ладно, мне идти пора. Дела.
  - А ждать ты нас разве не будешь? - спросил Жарков, на рефлексах пожимая мне руку.
  - Лех, давай вечером встретимся и поговорил, хорошо? - попросил я, распознав обиду в его голосе.
  - Ну иди, раз надо, - Леха пожал плечами.
  Девушки промолчали: Татьяна - обиженно, Ленка - сложно все с Ленкой - на ее лице отразилось и недовольство, и злорадство, и еще какая-то фигня.
  - Что-то слишком деловой он стал, - услышал я за спиной голос Голдобиной и уже с издевательскими нотками, - зря ты Лебедева за ним бегала. Не оценил...
  Не оборачиваясь, я дошел до общежития, поднялся в комнату переодеться, а затем вышел за территорию студгородка. Нужно было проветриться и все обдумать.
  Значит, что мы имеем. Появилась цель - свалить из страны. И есть препятствия для ее осуществления: неподходящее место службы и незнание современных реалий.
  Как можно решить эти проблемы? Со вторым понятно - обживаться, изучать здешнюю жизнь и готовить побег. Я так и хотел поступить, когда зацепился за вариант Юрова - совхоз недалеко от Черного моря. Планировал устроиться, узнать соседей, завести знакомства и приятелей, стать своим. Выяснить кто чем живет, со временем выйти на тех, кто занимается контрабандой. При таком варианте получилось бы даже безопаснее, чем при том, что я обдумывал утром. Чужака с большей вероятность кинут или даже утопят по пути к вожделенному турецкому берегу. А вот у знакомого знакомых или даже "своего парня" шансы на развитие такого сценария значительно снижаются.
  Но не срослось. И как решать первую проблему - ума не приложу.
  Протокол комиссией подписан, я включен в план по распределению и моя фамилия уже внесена в распределительную ведомость. Не переиграть.
  Просто всех послать и свалить не получится. Найдут, вернут, еще накажут каким-нибудь извращенным способом, но типичным для этого времени.
  Похоже я попал. Попал на три года, что неприемлемо, я здесь столько не протяну. Может есть какая-то возможность перевестись, пусть даже тем же следователем, но в другой регион, туда, где берег омывают воды Черного моря? Буду думать, узнавать. В общем, промежуточную цель на ближайшее время я себе наметил.
  Так, размышляя о своих дальнейших планах, я незаметно дошел до Дома быта, где на днях подстригался. Постоял возле него, обдумывая свой дальнейший маршрут, а затем вспомнил, что на втором этаже видел ателье.
  За прилавком-витриной, что перегораживала помещение ателье меня встретил сутуловатый с зачесанной остатками волос лысиной мужчина.
  - Здраствуйте, мне нужно пошить пару костюмов, - начал я объяснять ему, попутно осматриваясь.
  Прямо за прилавком стояла длинная вешалка, на которой висела готовая одежда. У другой стены расположилась примерочная и дверной проем, что вел в смежное помещение, откуда раздавались женские голоса и шум от работающих швейных машинок. А вот ни полок, ни стоек с рулонами ткани я не приметил. О чем сразу же и спросил.
  - А где у вас ткань?
  - Молодой человек, у нас запись на начало августа. Вас записать? - вместо ответа выдал он какую-то странную фразу.
  - Чего?
  Мужчина пару раз моргнул, взирая на меня с абсолютным спокойствием и повторил.
  Теперь уже я заморгал - до меня дошло.
  - Нет, это неприемлемо, - категорично заявил я, - костюмы мне понадобятся в скором времени.
  - Ничем не могу помочь, - не удостоив меня даже дежурной улыбки, ответил он.
  - А что может вас подвигнуть мне помочь? - чуть наклонившись и понизив голос, поинтересовался я.
  - Не понимаю, о чем вы, - поджав губы, мужчина покосился на дверь за моей спиной.
  - О денежном стимулировании и мужских деловых костюмах, - вежливо напомнил я.
  - Костюмы в множественном лице? - уточнил портной.
  - Ну да, я же объясняю, мне нужны костюмы, - озадаченно выдал я.
  - И сколько вам нужно костюмов? - приподнял он бровь, наконец-то показав заинтересованность.
  - Ну...- задумался я, - для начала штук пять или шесть.
  - Все костюмы одного размера? - уточнил портной, а я начал думать, что разговариваю с идиотом.
  - Вы что издеваетесь? Конечно одного, - кажется, я начал заводиться.
  - Понятно. То есть все костюмы на вас, - задал он контрольный вопрос.
  - А на кого еще? - еще немного и я взорвусь.
  - Извините, - дождался я таки дежурной улыбки, - просто обычно ограничиваются заказом одного костюма, несколько костюмов идет в групповых заказах, - пояснил он и тут же проявил уже не ожидаемую мною от него смекалку. - Я так понимаю, ткани на костюмы у вас нет? - букву "ы" в слове "костюмы", портной произнес на распев.
  - Правильно понимаете, - поощрил я его кивком, - Мне нужна хорошая костюмная ткань. У вас такая есть?
  - Пройдемте.
  Портной поднял крышку прилавка, приглашая меня проследовать вовнутрь.
  По пути к незамеченной мною ранее двери, он крикнул какую-то Мариночку, велев той вернуться уже на свое рабочее место.
  Я ожидал увидеть стеллажи с тканью, но ошибся. В комнате кроме высокого шкафа, еще одной примерочной и пары столов, один из которых стоял посередине помещения, ничего не было.
  Мужчина, подошел к шкафу, и достал оттуда сперва один рулон ткани, затем второй, и на этом прикрыл дверцы.
  - Это пока все что есть, - пояснил он мне.
  - Не густо, - честно прокомментировал я ассортимент, рассматривая и щупая ткань.
  Мужчина дежурно вздохнул и развел руками, но заверил, что в июле обязательно что-нибудь подкинут.
  - Хорошо, теперь давайте с фасонами определимся, - не стал я углубляться в тему местного дефицита.
  Вышел я из ателье спустя час. Сперва спорили по фасону, затем с меня снимали мерки. После чего я упомянул о рубашках и галстуках. Вениамин Анисимович, так звали портного, тут же пообещал мне пошить одни и найти вторые. Настроение его с каждой минутой все улучшалось, а когда я не стал ужасаться выставленной им ценной, оно уже било фонтаном: на лице появилась искренняя улыбка, сменив дежурную, и даже сутулость куда-то исчезла. Так что провожал он меня как лучшего клиента этого года.
  Возвращаясь в общежитие я сделал небольшой крюк и зарулил на центральный колхозный рынок - именно так он назывался в это время. Меня интересовали цветы. Нужно было отблагодарить Ефремову Любовь Михайловну за авоську и за поддержку на защите диплома. А вот декан обойдется общим подарком от выпускников. На защите он мне, конечно, помог, зато на распределении знатно подгадил.
  Спросив у подвернувшегося прохожего, в какой стороне продают цветы, я прошел по указанному маршруту. Цветочный торговый ряд оказался небольшим и в основном на прилавках стояли ведра с гвоздиками, пара ведер с тюльпанами и столько же с красными розами. Нужного мне не было. Я остановился напротив грузина, что продавал розы.
  - Свежие розы, только сегодня на самолете летели, - начал расхваливать он свой товар с характерным южным акцентом.
  - Есть такие же, но белого цвета? - поинтересовался я.
  - Зачем белый? Красный лучше! Женщины больше любят красный розы!
  - Красные мне не подходят, нужны именно белые.
  - Что за глупость ты говоришь, дорогой. Красный розы всем подходят! - безапелляционно заявил продавец роз, эмоционально жестикулируя руками.
  - Понятно, будем искать, - сказав это, я сделал попытку уйти.
  - Подожди, дорогой. Куда спешишь? Объясни, зачем тебе красный? - грузин выскочил из-за прилавка.
  Объяснить мне было не сложно. Может что подскажет на счет цветов.
  - Розы нужны для женщины-преподавателя, поэтому белые - как знак искренней благодарности и чистых помыслов. Красный же цвет символизирует страсть. Теперь понятно, почему мне красные розы не подходят?
  - Как красиво сказал! - восхитился, рядом стоящий, продавец гвоздик. - Есть белый гвоздик! Только для тебя!
  - Вано! Мужчина хочет розы! Будут ему розы! - встрепенулся продавец роз, пресекая попытку увести клиента.
  - Белые, - напомнил я.
  - Белые, белые, мамой клянусь, - побожился продавец.
  - Значит так, - начал я объяснять заказ, раз мне обещали, что розы будут непременно белого цвета, - мне нужно девять, а лучше одиннадцать белых роз с крупным бутоном на длинном стебле. И чтобы шипы были срезаны, а листва зеленая и густая.
  По мере произнесения мною слов, глаза грузина расширялись, рот приоткрывался, а кепка приподнималась, и в конце он не выдержал.
  - Что-то еще?
  В его голосе послышалась издевка или это такой звуковой эффект от акцента?
  - Доставить цветы нужно будет через день к десяти часам утра к главным воротам университета, - добавил я.
  - Какой серьезный клиент! - прокомментировал продавец гвоздик, продолжая греть уши.
  - Двести рублей, - озвучил продавец роз цену.
  - Хорошо. Сорок рублей задаток устроит? - спросил я. У меня после посещения ателье как раз четыре червонца осталось.
  - Договорились, - посерьезнел лицом грузин. До него наконец дошло, что я не придуриваюсь, - племянник доставит точно в срок.
  Мы скрепили сделку рукопожатием.
  "Может до автовокзала дойти?" - обдумывал я мысль, когда вышел с территории рынка.
  Газет типа "из рук в руки" сейчас не было, так что я рассчитывал отыскать тех, кто сдает жилье на вокзалах. Ближайший был автовокзалом, он находился в квартале от колхозного рынка. Вот я и решил начать именно с него. Но попытка успехом не увенчалась. Потолкавшись на привокзальной площади, заглянув в само здание автовокзала и поспрашивав местный персонал я так и ушел ни с чем.
  "Надо было у портного спросить. Он же из местных и судя по всему участвует в серых схемах. Может с местным риелтором знаком, или маклером, или как там они сейчас называются", - сетовал я на свою несообразительность, устремив стопы в сторону общежития. Но сперва нужно было зайти подкрепиться.
  В студенческой столовой я неожиданно встретил Юрова. Он сидел в одиночестве и, пережевывая пищу, задумчиво смотрел в свою тарелку.
  Я подсел напротив.
  - Чего тебе? - поднял он на меня глаза.
  - Спросить хочу, - спокойно ответил я.
  - Шел бы ты...в общем, туда, куда шел, - поиграв желваками, предложил он мне свалить куда подальше.
  - Спрошу и пойду, - покладисто пообещал я.
  Юров выдохнул.
  - Чего тебе?
  - Почему Анапский район, а не Магадан? - ответ на этот вопрос меня действительно занимал, ведь не совсем же дыру предложили. Или я чего-то не понимаю? Вот и спросил, чтобы понять.
  - В план распределения этого года не включили территории за Уралом, - спокойно ответил он, уже обуздав свои первоначальные эмоции при виде меня, - а Анапский район находится отсюда дальше всех.
  Мы помолчали.
  - Узнал, что хотел? Теперь можешь идти, - сообщил об окончании аудиенции секретарь комитета комсомола и демонстративно засунул себе в рок остатки котлеты.
  - Еще один вопрос, - отозвался я, не обращая внимания на жующего и делающего вид, что меня нет Юрова.
  Раз тот не отозвался, я продолжил.
  - А зачем тебе вообще понадобилось меня куда-то отсылать? Зачем пытался выкинуть меня из комсомола и из университета? Нахрена тебе, секретарю комитета комсомола, сдался простой студент из глубокой провинции?
  Товарищ Юров не реагировал, знал себе пережевывал котлету.
  - Дело в бабе? Месть? - принялся строить я предположения.
  Наконец Юров положил вилку на тарелку и вновь навел на меня свой взгляд.
  - Не нравишься ты мне, - просто ответил он.
  Понятно. Имеет место личная ничем не мотивированная неприязнь. Неожиданно, но вполне себе обыденно и объяснимо. Люди вообще склонны придавать значение своим симпатиям и антипатиям, холить их и лелеять. Бессмысленная травля ради травли тому яркий пример.
  Я откинулся на спинку стула и посмотрел в сторону раздачи. Нужно было поесть и идти в общагу. Обещал же еще с Лехой встретиться, а раз обещал, значит надо двигать.
  - Ты, Чапыра, никакой не комсомолец, - между тем продолжал Юров, видимо, не заметив потерю мною к нему интереса или просто уже не мог остановиться, что называется, прорвало. - Ты асоциальный тип! Чтобы добиться своего ты прибегаешь к угрозам, обману и шантажу. Ты не советский человек! Я делал все, чтобы очистить город от твоего присутствия! - желваки на лице Юрова вновь ходили, глаза горели фанатичным блеском.
  - Всего доброго, Федор Александрович, приятно было пообщаться, - произнес я, вставая из-за стола и разворачиваясь в сторону раздачи. Продолжение можно читать здесь Следак
Оценка: 6.57*135  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"