Аннотация: "Все лгут!!!" - понимает героиня, совершенно позабыв о том, что и она лжет...
Глава 1
(Все лгут!!!)
Открыв глаза, я увидела перед собой высокий белый потолок с позолотой и склоненное ко мне лицо немолодого уже, в сединах доктора. То, что это доктор я поняла по стетоскопу, болтавшемуся на его шее и большим круглым очкам, почему-то у всех докторов такие очки. Он посмотрел на меня с легкой улыбкой:
- Ну, вот вы и очнулись мисс. Я думаю, сотрясения нет, просто небольшой ушиб. - Это он произнес высокому статному мужчине в сером костюме от Версаче, - думаю мои услуги, мистер Вельгер, здесь больше не нужны. Полный покой несколько дней, и все будет в порядке.
М-р. Вельгер кивнул, и я увидела, как в карман доктора перекочевал белый конверт. Зуб даю, что там нехилая сумма денег. Мои мозги бешено завертелись, прикидывая, как бы лучше его стащить, и тут же я одернула себя: "Так, прекрати малышка, ты же не на работе, в конце концов!"
Чтобы отвлечься от подобных мыслей я стала рассматривать того, кто проявил такую странную заботу обо мне. Этот высокий мужчина в бешено дорогом костюме, сразу привлекал внимание. Что-то таинственное угадывалось в решительном взгляде его серых глаз, темно-русые волосы гладкими прядями спадали на высокий лоб. Он производил впечатление задумчивого и сурового человека, дельца.
Знаете, на людях, имеющих дела с крупными, а порой очень крупными деньгами, всегда есть профессиональное клеймо. Словно они, войдя в мир власти, надевают некий защитный плащ, и скрывают под ним свои чувства. Такие, как они пройдут мимо голодного ребенка и никогда не помогут бездомному, коль скоро он не свалиться им под ноги от голода и усталости... впрочем, они их и не увидят, разъезжая на своих шикарных авто. Ненавижу подобных субъектов. Поэтому и к моему "спасителю" я не испытала добрых чувств. Однако и он смотрел на меня отнюдь не дружелюбно:
- Какого черта вы кинулись ко мне под колеса? - почти прокричал он, когда за доктором закрылась дверь, - я ведь мог задавить вас, и это накануне выборов! - Так! Он еще и политик! "Лучшего" спасителя я не могла и пожелать!
- Я не просила вас, меня спасать! И вообще, почему вы на меня кричите? Вы мне кто? Муж? Друг? Отец? - Видимо мой ответ слегка отрезвил взбунтовавшегося "будущего сенатора" потому, что продолжил уже более мягким тоном:
- Могу я вам чем-нибудь помочь? Может быть вам нужны деньги?
Деньги?! Почему люди всегда думают, что все дело в деньгах? Ведь это далеко не так. Не желая вступать в дискуссию, я просто покачала головой
- Тогда, чем я могу помочь? Извините, не представился, - запоздало вспомнил собеседник, - меня зовут Дэмиан Вельгер, я кандидат от штата Иллинойс, а вы?
- Джиллиан Сальваторе, своей политической карьерой похвастаться не могу. - В тон ему ответила я. - Я могу идти?
- Доктор запретил вам вставать. Лучше лежите, все-таки вы едва не погибли.
- Вот еще. Подумаешь, маленький ушиб. - Его заботливость все больше действовала мне на нервы. - Я все равно уйду, хотите вы того или нет.
- Хорошо, - сдался мой спаситель, - вот моя визитка, если вам что-нибудь понадобиться вы можете позвонить мисс Сальваторе.
Я взяла ледяными пальцами белый пластиковый прямоугольник с золотым тиснением и молча, кивнула, прекрасно зная, что никогда не позвоню. Мы люди из разных социальных слоев и вряд ли у нас когда-нибудь найдется общая тема для разговора, не говоря уж о том, что я никогда не прошу помощи, ни у кого. Просто привыкла я рассчитывать только на себя, вот и все. М-р. Вельгер удовлетворенно махнул рукой: "Тогда пойдемте, я провожу вас до такси".
Я, все так же молча, повиновалась. Да и что тут было обсуждать? Он провел меня через анфиладу шикарно обставленных комнат. Что сразу бросалось здесь в глаза, так это всевозможная, откровенно-безвкусная мазня на стенах, проданная хозяину в какой-нибудь дорогущей галерее под видом настоящего искусства.
Я шла, стараясь не высказать вслух все, что думаю о подобном убранстве, но М-р Вельгер все же заметил мой взгляд.
- Как вам нравятся эти полотна? - спросил он как бы, между прочим, с интересом наблюдая за моей реакцией.
Мне показалось, что он хотел похвастаться. Было бы чем...
- Полотна? - переспросила я. - Даже в среде воинствующих абстракционистов ту мазню, что висит на ваших стенах, вряд ли сочтут искусством!
- Не думал, что вы так прекрасно разбираетесь во всем этом, - в глазах М-р. Вельгера зажглись огоньки удивления пополам с ехидством.
Я поежилась от его взгляда, поняв, что привлекла к себе ненужное внимание.
- Разбираюсь немного, - промямлила я, - это что, запрещено?
Он опустил глаза. Мне стало понятна его реакция: хоть я и хорошо выгляжу, от меня все равно на милю разит улицей, если вы понимаете, о чем я.
Такси ждало у входа, видимо М-р. Вельгер вызвал его заранее, что удивляло. Ведь не мог же он знать наверняка, что я предпочту уехать, или мог? Вопросы, вопросы и никаких ответов... Он усадил меня в автомобиль и дал таксисту денег, я, молча, махнула рукой в ответ.
- Куда едем мисс? - спросил меня немолодой уже шофер,
- Вперед.
Водитель кивнул и автомобиль тронулся. "Куда мне ехать?" - напряженно думала я. К себе на квартиру, где все так напоминает о нем, не могу, в отель? Но где взять денег, ведь в кармане свитера звенит лишь мелочь, наверное, придется ехать на квартиру. На минуту я отвлеклась от своих невеселых мыслей, разглядывая симпатичную фарфоровую статуэтку начала века, которую "реквизировала" в доме моего спасителя (ну нужно же было его отблагодарить), и рассмеялась, представив выражение его лица, когда пропажа обнаружится. Наконец я приняла решение - поеду на квартиру, возьму денег и отправлюсь повидать мать.
Она сейчас живет в Чикаго со своим очередным мужем, говорит мне, что у них все замечательно, врет. Ее всю жизнь тянет на подонков, первым был мой собственный папаша, мелкий мошенник и альфонс (если я кого и ненавижу, так это альфонсов), бросил нас, когда мне едва исполнилось три года. После него, у мамочки было еще пятеро "единственных" мужей, трое из которых пытались учить меня жизни с помощью грубой силы. Последнего, этого толстого и лысого борова она встретила года два назад и укатила с ним в "город ветров". Она иногда звонит мне и щебечет о том, как счастлива, а голос дрожит. Думаю, пора навестить очередного папочку...
Поезд медленно замедлял ход. Ненавижу этот вид транспорта, но денег на самолет не хватило, честно говоря, с трудом наскребла на билет. Конечно, можно было продать одну из тех дорогих безделушек, что дарил мне он, но... я вышла на перрон, моросящий, противный дождь и суета вокруг. На последние деньги взяла такси, сейчас это было, как нельзя кстати. До пригорода, где мать жила со своим "лысым боровом" я добралась примерно за полчаса. Большой светлый дом в окружении темных дубов смотрелся солидно. "Кто бы мог подумать, что очередной "папочка" богат" - мелькнуло в моей голове. Я вылезла из машины, и решительным шагом направилась к дому. Дверь мне открыла немолодая шатенка, с каким-то изможденным лицом. По ее тщательно отглаженной форме я поняла, что это горничная. Она, нахмурившись, оглядела мое видавшее виды твидовое пальто, слишком легкие для нынешней холодной весны ботинки и старый шарф.
- Здесь не подают, - довольно грубо произнесла она. Решив не обращать внимания на хамство, я спокойно сказала:
- Мне необходимо увидеть Дорис Энхайм, я надеюсь, что не ошиблась адресом? - Из глаз прислуги исчезла враждебность, и весьма миролюбиво она ответила:
- Проходите, я сейчас ее позову, как о вас доложить?
- Скажите... - я на секунду задумалась, - скажите, что приехала Джиллиан, она поймет.
Горничная кивнула и скрылась за коричневой дверью. Я внимательно оглядывала холл. Было видно, что здесь живут обеспеченные люди, но свои деньги они получили не так давно. Людей этого класса в высшем обществе презрительно называют "нувориши", за то, что они выставляют свое богатство на всеобщее обозрение. Я тоже не очень люблю подобных выскочек, поскольку они смотрят на всех свысока, но я отдаю им должное, ведь, что, ни говори, они заработали эти деньги своим трудом.
Холл поражал воображение полным отсутствием вкуса. Не могу сказать, что сама обладаю им в совершенной степени, но даже мне все здесь казалось чудовищным. Стены обтянутые шелковыми обоями палево-розового оттенка, на которых разнообразно переплетались темно-зеленые стебельки и самые крупные из них были вызолочены; мебель, стилизованная под эпоху королевы Виктории и совершенно неуместные здесь цветные фотографии, в хаотичном порядке украшающие стены. Потолок украшен лепными завитушками, что в принципе удачно смахивало на старину, но впечатление портила современная люстра-шар...
Издалека послышались шаги. Наконец дверь отворилась и на меня вылетела незнакомая женщина в нежно-голубом костюме. Только когда она заключила меня в объятия, я поняла, что это мама.
- Боже! - Вырвалось у меня, - что ты с собой сделала?
- Тебе не нравится? - в глазах Дорис мелькнуло разочарование, поэтому я поспешила успокоить ее.
- Ничего, просто не привычно видеть тебя с короткой стрижкой.
"Непривычно" это слабо сказано. Ведь она всегда, сколько себя помню, носила длинные волосы, и в детстве мать казалась мне самой красивой женщиной на свете.
- Зачем ты приехала? - спросила она меня, как только мы устроились в гостиной, в ее голосе прозвучали холодные нотки.
- Ты мне не рада? У меня сейчас сложная ситуация, и я подумала, что ты приютишь меня на некоторое время.
Сказав это, я внимательно следила за реакцией матери. Было видно, что внутри нее идет борьба, но материнские чувства возобладали, и она улыбнулась:
- Конечно дорогая. Я сейчас велю Мэри приготовить для тебя комнату.
Пока она раздавала указания экономке, я исподтишка разглядывала мать. Она сильно изменилась за те два года, что мы не виделись, и дело даже не во внешности. В ее характере теперь чувствовалась властность богатого человека, исчезли мягкость и наивность, и ребяческая манера держать себя. Можно было сказать, что она повзрослела. "Экзамен" окончился, когда в гостиную вошел мой так называемый "папочка". Он тоже изменился, насколько я могла судить, ведь видела его только раз на свадьбе. Сейчас Джек выглядел старше и лысее, чем тогда. Когда он увидел меня, его глаза масляно заблестели. От этого взгляда по мне пробежал холодок. Я не раз сталкивалась с подобными взглядами мужчин, в казино, где обычно проводила все свои вечера, и ничего хорошего это не сулило.
- Джек! - из-за волнения мама выглядела довольно комично, - ты же помнишь Джилли, мою дочь. Она приехала навестить меня, ты не будешь против, если она пока поживет у нас?
- Разумеется, - гнусавый голос Джека резанул мне слух, - как поживаешь Джиллиан?
- Нормально, - мне стоило большого труда держать себя в руках, Джек мне не нравился. - А вы?
Появившаяся экономка избавила "папочку" от нужды быть любезным.
- Пройдемте со мной, я покажу вам комнату, - сказала она. В ответ я лишь кивнула и двинулась следом за ней.
Я тяжело опустилась в кресло и закурила. Дым медленно поднимался к потолку, создавая причудливые фигуры. Хоть я и одиночка, по натуре, сейчас тишина казалась невыносимой, появилось желание что-нибудь разбить, чтобы прогнать окружающих меня призраков прошлого. Но вместо этого я наоборот стала погружаться в пучину воспоминаний, словно наяву увидев тот самый вечер, восемь месяцев назад, ощутив легкую прохладу игорного зала в Алантик-Сити и его глаза, прямо напротив моих. Это было похоже на наваждение, болезнь, от которой можно избавиться, лишь пройдя весь круг до конца.
В тот вечер я крупно проигралась, находясь под гипнотической силой его темного взгляда. Немногим позже мы снова встретились, в ресторане и, не сговариваясь, поднялись в номер (он жил в этом отеле). То, что произошло потом я вряд ли смогу передать словами, но ту, первую ночь я сохраню в шкатулке своих воспоминаний навсегда.
Утром он сказал мне, что мы больше не расстанемся, что я буду его и только его. Он снял для меня квартиру и приходил почти каждую ночь. Я ничего о нем не знала, лишь имя - Дэвид. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, какой была дурой, но понимаю и другое, что если бы могла все начать сначала, то поступила бы точно так же.
Наверное, это длилось бы еще очень долго, но в один далеко не прекрасный вечер все разрушилось подобно замку из песка. Он пришел ко мне пьяный и такой незнакомый. Из его бессвязных речей я поняла только одно: он коп. Грязный, мерзкий полицай, из тех, кто кормит семью на взятки и презирает все человечество. Не просто обычный рядовой служака, но тот к кому едва ли можно питать что-нибудь иное кроме презрения. В тот вечер вся влюбленность разбилась о его грубую, животную силу. Рядом со мной был уже не веселый, любящий мужчина, а грязная, пьяная скотина, чьи похотливые взгляды вызывали отвращение. Это был единственный раз, когда я его оттолкнула и единственный, когда он меня ударил.
Меня вытащил из воспоминаний настойчивый сук в дверь. Я открыла ее и увидела человека, которого никак не ожидала встретить здесь. Передо мной стоял Дэмиан Вельгер собственной персоной. Его серые глаза отразили изумление, смешенное с раздражением.
- Дорис сказала, - произнес он слегка свысока, - что приехала ее дочь, не ожидал, что это окажетесь вы!
- Взаимно М-р Вельгер, я тоже не ожидала вас здесь встретить.
- Я сын Джека.
Эти слова, сказанные надменным тоном, почему-то меня совсем не удивили, но дали пищу для дальнейших размышлений. "С этим типом надо быть осторожной" - подал сигнал внутренний голос, и сейчас я была с ним согласна. "Ужин подан"! - сообщила, словно из пустоты появившаяся, горничная. Мы спустились виз, в столовую, точнее сказать в очередной образчик безвкусия, являющийся следствием обычного снобизма своих хозяев.
Не сложно было предугадать реакцию родственников на мое появление. Пока мы с Демианом спускались по лестнице, я мысленно подготавливала себя к холодному приему, ожидавшему внизу. Гораздо проще воспринимать действительность, когда знаешь чего ждать.
За большим столом уже разместились немногочисленные обитатели дома. Джек и мама устроились во главе стола, справа сидела миловидная блондинка, а рядом с ней едва оперившийся юнец с нежным пушком над верхней губой. По левую руку восседала похожая на ворону, возможно из-за обилия черного цвета, пожилая дама, увешенная драгоценностями, подобно новогодней ели. Дэмиан подвинул мне стул, и я оказалась зажата между ним и дамой в черном. Как впоследствии оказалось, она была матерью Джека, блондинка его сестрой, а юнец ее сыном.
Я чувствовала себя неуютно под изучающими взглядами родственников, видела, что они сравнивают меня с Дорис, и сравнение это явно не в мою пользу. Я никогда не была похожа на мать, и если мы были вместе, нас вряд ли можно было счесть родственницами, даже далекими. Представьте Дорис: высокую кареглазую женщину, натуральную блондинку с нежной кожей, тонкими запястьями, очаровательной родинкой в уголке рта, всю такую изящную, легкую, неземную. И рядом с ней маленькое, лохматое, черноволосое чудище, ибо мне редко удавалось уложить свои непокорные кудри в прическу. Глаза у меня темно-серые, посажены глубоко, кожа бледная, словно у вампира на диете, да и изящной грацией, свойственной женственным особам, я не обладала никогда. Теперь вы понимаете, почему я заранее предвидела их реакцию?
Центром внимания за столом был Дэмиан. Его обаяние полемика коснулось всех, в том числе и меня, только в гораздо меньшей степени.
Мне давно пришлось, научилась не поддаваться влиянию со стороны. Это было еще в дорогой частной школе, в Нью-Йорке. Я попала туда по чистой случайности, не имея ни денег, ни положения в обществе. Просто третий муж мамочки работал там преподавателем английской литературы. Единственный из всех моих многочисленных папочек, о котором я вспоминаю без отвращения. Не попади он под машину полтора года назад, мы бы до сих пор общались. В браке с ним, кстати, мамуля продержалась всего полгода.
Впервые именно там, в школе я столкнулась с кастовой гордыней и социальным неравенством. С презрением к людям "не своего" круга. Поначалу меня это сильно задевало, но с течением времени я перестала обращать внимание на бесконечные злобные нападки. Тем более что все их выпады в мою сторону, помогали мне оттачивать и развивать природную склонность к остроумной язвительности. Я научилась безошибочно находить слабое место в человеке или ситуации и бить туда, не задумываясь над чувствами противника. К шестнадцати годам мое положение в том обществе, где приходилось вращаться, сильно изменилось. В пятнадцать, я открыла для себя такую страсть, как покер. Страсть черную, всепоглощающую. У меня был талант. Но самое главное, что этот талант высоко ценился в среде богатых подростков, чья популярность находилась на самом верху таблицы. Они платили мне за знания, приглашая на вечеринки и одаривая вниманием, без которого я могла бы и обойтись...
Дождавшись, пока слуги уберут со стола, я малодушно сбежала в отведенную мне спальню и, к своему удивлению обнаружила там маму. Было видно, что она нервничает.
- Что-то случилось?
- Ты не сможешь остаться здесь надолго! - Выпалила она.
- Почему?
- Я не могу тебе всего объяснить, Джилл, возможно у отца тебе будет лучше.
- У отца? Что ты хочешь этим сказать? Насколько я помню, он бросил нас, и с тех пор не давал о себе знать!
- Я не имею в виду этого подонка Карино!
Эти слова прозвучали, как удар хлыста. Я почувствовала, что мне не хватает воздуха, хотя где-то в глубине души я всегда это знала.
- Недавно он связался со мной, он хочет тебя видеть.
- Кто он?
- Роксан Донар, он крупный бизнесмен из Марокко.
- Бизнесмен?
- Из списка Форбс. - спокойно подтвердила мать. - Ты о нем думаю, не слышала. Он не бросал нас. Я тогда была молодой и глупой, и твой отец Джиллиан казался мне самым лучшим человеком на земле. Больше двадцати лет назад я знала его как блестящего молодого человека с отличием, закончившим Сорбонну. Мы были счастливы... - она запнулась, - какое-то время. Когда я узнала, кто он на самом деле, из какой он семьи, тебе было уже два года. Пойми, я испугалась, да и такая жизнь не для меня.
- Но почему ты молчала?
- Я сбежала, когда умер его отец и твой дедушка. Роксану пришлось тогда нелегко, надо было позаботиться о матери, сестрах и стать во главе большой корпорации. Такая жизнь не для меня! - повторилась она, - я не хотела играть роль покорной супруги, и быть на третьем месте после его работы и семьи. Роксан использовал все свои немаленькие возможности, чтобы нас найти. Он хотел забрать тебя. Я испугалась и быстро вышла замуж за Карино, уехав с ним в Италию. Ты получила имя другого человека и из Джаллилы Донар, превратилась в Джиллиан Сальваторе. До сегодняшнего дня я считала, что так будет лучше. Но три дня назад Роксан прислал мне письмо. Его вторая жена и сын погибли, он хочет с тобой увидеться.
- Зачем?
- Ты старшая из его детей. Насколько я слышала твоим братьям Нуреддину и Баязету девять с половиной и семь лет. Может он испытывает нехватку родственников.
- Замечательно! А меня вы спросили? Можешь не отвечать, это был риторический вопрос. Где он остановился?
- Твой отец занятой человек и не может оставить компанию сейчас. Он передал письмо с нарочным. Как я поняла это его помощник Мр. Андрес.
- Еще лучше! Он что, думает ему стоит приказать и я побегу со всех ног?
- Встреться с ним, поговори. Возможно, ты найдешь ответы на все свои вопросы.
- Как с ним связаться? - сама не знаю, почему задала этот вопрос. Сейчас мне хотелось только одного, чтобы мама ушла и спокойно все обдумать.
- Мр. Андрес оставил свой телефон.
Я кивнула. Дорис, явно удивленная моим молчанием вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Я понимала, что впервые в жизни она права. Если сидеть и ничего не делать будет только хуже. Надо встретиться с отцом и выяснить: почему он больше двадцати лет не появлялся в моей жизни. Меньше всего я верила в сказку о том, что он не мог найти нас.
По мере того, как шло время, росла моя решимость. Точно так же как и моя злость. Злость на мать, которая врала мне все эти годы, на новообретенного папашу, не удосужившегося появиться раньше, на Дэвида за его предательство, да и на саму себя тоже. Я чувствовала, что нахожусь на грани истерики, но все-таки нашла в себе силы взять со стола визитную карточку, оставленную Мр. Андресом и набрать номер. Трубку сняли моментально, словно ждали звонка. У Мр. Андреса оказался красивый, хорошо поставленный голос, впору влюбиться, но...
Вы никогда не обращали внимания, что чем приятнее голос у мужчины, тем он не симпатичнее? Лишь за редким исключением это не так.
- Мр. Андрес? Это Джиллиан Сальваторе. Я хочу встретиться с... - тут я запнулась. Назвать отцом совершенно незнакомого человека язык не поворачивался, - с мистером Донаром. Это возможно?
- Джиллиана. Я рад, что вы так скоро со мной связались. Мы можем встретиться? - я бросила взгляд на часы
- Да. Через два часа в центре. Бар "Лиерон". Я приеду.
Мр. Андрес полностью оправдывал ожидания. Он был несимпатичным, скорее простым. Блеклые голубые глаза, нос картошкой и прямые волосы оттенка тухлой соломы и светлая кожа присущая уроженцам северных стран. В нем не ощущалось ни властной силы, ни большого ума. Не знала бы я кто он, приняла бы за мелкого клерка.
Он передал мне конверт из плотной бумаги, в котором был билет до Тетуана (город на севере Марокко) и довольно большая сумма наличными. Однако папочка не поскупился. Вот только как он понял, что я захочу с ним встретиться? Единственное на чем он мог сыграть, в его положении, это моя тяга к приключениям и неуемное любопытство. Видимо Дорис опять солгала мне и устроила папуле экскурсию относительно разносторонности моего характера.
Мр. Андрес на протяжении всей нашей встречи разглядывал меня, как разглядывают бактерию под микроскопом, оставшуюся жизнеспособной после дезинфекции.
- Вы очень похожи на своего отца, - наконец произнес он. - Только глаза у вас другие.
- Вы считаете, мне следует быть польщенной? Вы сказали, что я похожа на человека, который двадцать три года не вспоминал о моем существовании, а теперь внезапно воспылал желанием меня увидеть. Лучшего оскорбления нельзя и придумать!
- Мне кажется, что вы предвзято воспринимаете ситуацию. Ваш отец исключительный человек! - Эти слова, сказанные безапелляционным тоном, обозлили меня до крайности.
- Когда кажется, креститься надо! Тем более это ваше личное мнение Мр. Андрес. Что до меня, то пока рано говорить что-либо. Но уже сейчас я считаю, что он самовлюбленная, эгоистичная скотина. Ему очень повезет, если я изменю свое мнение. В противном случае ничего хорошего от поездки в Марокко не выйдет.
- Вы католичка? - Удивление Мр. Андреса меня позабавило.
- А почему бы и нет? Я большую часть жизни прожила в Америке, а в этой стране принадлежность к разным конфессиям не считается чем-то предосудительным. В чем же тогда дело?
- Ваш отец, этому не обрадуется.
- И мне должно быть до этого дело? Я гражданка Соединенных штатов и имею полное право исповедовать ту религию, какую считаю нужной. Давайте прекратим этот бессмысленный разговор. Передайте Мр. Донару, что я приеду, но пусть не питает иллюзий. Если все сложится хорошо, я останусь под его крышей месяц или два. Если не сложится, то не больше недели.
Мр. Андрес кивнул, но в его взгляде читалось сомнение, словно он спрашивал себя, кто же из этих людей отец или дочь одержат победу в предстоящей схватке. По его виду становилось ясно, что эта самая схватка неизбежна.
Через три дня я в новом, белоснежном костюме от "Valentino" стояла в зале ожидания. Маленький чартерный самолет до Тетуана должен был подняться в воздух через час. Дорис вместе с сыном Джека провожали меня, хоть я и протестовала. Мама даже не пыталась скрыть радостной возможности сбыть меня с рук. Это раздражало. Дэмиан тоже действовал мне на нервы, но совсем по другой причине. Я испытывала к нему симпатию, но подавляющее чувство мужского превосходства порой просто бесило. Он немного напоминал Дэвида, а я еще не настолько оправилась от случившегося, чтобы спокойно переносить раздражители такого рода в близком диапазоне.
Начало посадки на рейс я восприняла как невероятную удачу. Дорис своим глупым кудахтаньем буквально вывела меня из себя. Мне потребовалась вся выдержка, выработанная тренировками за покерным столом и в спортивном зале. Я занималась каратэ два раза в неделю лет с десяти, но только в качестве любителя. Меня не интересовали награды или призовые места соревнований. Я занималась, чтобы уметь защищаться. Но самое главное, что мне дали тренировки, это основу самоконтроля, умение избежать драки, когда это необходимо. По крайней мере, мне все еще хочется на это надеяться.
Самолет оказался небольшим и полупустым. В основном на борту находились хорошо одетые мужчины с налетом лоска больших денег и всего две женщины, с головы до пят закутанные в накидки. Можно сказать, что я была единственной европеизированной дамой здесь. Практически весь полет я проспала, сказывалось нервное напряжение последней недели. Проснулась я, только когда самолет стал заходить на посадку. Вид с высоты меня приятно порадовал. Город, стоящий на побережье Средиземного моря, в моем воображении представал маленьким, но так необходимым усталым путникам оазисом.