Небо над черными очертаниями средневековых башен медленно светлело. В воздухе стояла звенящая тишина, которая может быть только перед рассветом, когда огромный город замер, вдыхая все шумы и запахи, чтоб через мгновения выплеснуть их на горячие улицы. Единственным звуком, нарушающим зловещее оцепенение, был шорох огромных крыльев. Да и был ли он звуком? Могли ли его услышать измученные существа, жадно наслаждающиеся последними минутами покоя в жарких постелях?
Едва задев перьями шпиль, он опустился на крышу и сел, сложив крылья и опустив голову. Ощущение легкого холода, новое и пугающее, заставило сгорбиться еще сильнее. Теперь он был похож скорее не на ангела, а на затаившуюся химеру.
К подъезду невысокого серого дома подъехала черная квадратная машина. Из нее вышли люди в желтых халатах и прошли внутрь. В руках одного из них блестел новенький чемоданчик.
Сидящий на крыше точно знал Что в этом чемоданчике. Сегодня опять умрет один из тех, кого ему не спасти, и кого он назначен хранить. Он точно знал, что чувствует сейчас женщина сидящая у окна и смотрящая на машину у подъезда. Всю ночь она беспокойно ходила по дому. Какая нелепая, стремительная и ненужная жизнь вспоминалась ей сейчас! Как много можно было бы успеть, если бы начать все сначала... как много можно было бы исправить, если бы сегодня не... последнее утро последнего месяца последнего года, которое ей надлежит провести на этом нелепом свете.
Еще совсем недавно она желала в сердцах, чтоб этот день пришел пораньше; день, когда ей наконец дадут отдохнуть. Как же она устала!
"А может нет никакой ошибки,- подумала она, - и ученые точно знают когда у того или другого человека закончится запас жизненной энергии? И это совсем не ошибка и не нелепость, и срок назначен именно тогда, когда нам пора отдыхать?
Значит ли это, что мы - люди, смогли подслушать Бога и все Его планы для нас - открытая книга? Как же им это удалось!? С чего они взяли, что мне жить именно столько, сколько они мне отвели?
Сейчас люди в желтых халатах поднимутся и звонок в дверь резанет по ушам. Они зайдут в дом. Никто не поинтересуется в настроении ли я их видеть, хочу ли чтоб они хозяйничали в моем доме, открывали все двери и включали весь свет.
Один деловито расскроет свой чемоданчик, вытащит бумагу, содержание которой известно мне с самого детства... там будет отмечено сколько мне лет, когда я родилась, когда я умру. Он или она вытащит шприц и таблетку, спросит хочу ли я выпить ее сама, или предпочитаю инъекцию. Заверит, что и то и другое безболезненно, два достаточно проверенных, вполне надежных средства. Казалось они говорят о спасении от тяжелой болезни.
Интересно, смотрят ли они в глаза тем, кому надо сделать свой последний выбор?
Не стоило Иде говорить мне мой день. Разве не лучше было бы сейчас мирно спать, не подозревая, что еще каких-нибудь пять минут и проклятый выбор уже не отсрочить, и он станет реальным сейчас и сегодня!
Ида просто не могла заткнуться, ее так и распирало от сознания своей мелкой значительности. "Милая, а знаешь, я кое-что вычитала в файлах, оставленных этой мымрой на моем столе!" Ее начальница - особа с несносным характером, что неудивительно при ее работе, иногда поручала Иде перебрать пару ящиков в поисках бумажки или разложить по папкам недавние свидетельства смерти, хотя обычно к секретным документам ее не допускали. "Что может быть отвратительней, чем заведовать "файлами смерти", сверяя и перепроверяя даты, сделки по продаже, покупке и аренде лет, убеждаясь что нет ошибок и пропусков?! Всем положено умереть в срок, и баста!"
Она почти забыла о том, что ждет "гостей", слишком увлекшись неприемлимостью Идыного поведения. Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть, уронив на пол любимую кофейную чашку. Они пришли.
Ангел перелетел на окно и теперь сидел на подоконнике, рассправив крылья и поджав ноги. Сегодня он опять не сможет ничего изменить. Люди смертны, и он знал, что ни один ангел-хранитель не смог бы дать бессмертие... но как же невыносимо принимать чью-то душу, вновь признав свое полное поражение! Может Ангелы-хранители больше не нужны?
2
Выпал первый снег. Внизу медленно просыпается город. Кто-то поспешно вылезает из постели, кто-то лениво цепляется за подушку, а кто-то казалось только и ждал чтоб зазвенел будильник, и включился внутренний механизм, настроенный свершить, успеть, достичь, доказать. Люди стараются не думать о том, чей же сегодня был день умирать. Расстерянные, заспанные, с трудом понимающие, что же происходит, впопыхах нащупывающие очки и трущие слезящиеся глаза... Черная машина просто тихо увозит свой груз. Никаких похорон, никаких слез. Зачем, если все лишь на благо?
Барбара вылезла из душа и протопала в спальню. Какая ирония! Совсем недавно отец подарил ей на день рождения еще 10 лет. Он всегда смеялся над ее страхами, обещая, что купит ее столько, что она сможет жить хоть до ста. Теперь, после вчерашнего диагноза, все рухнуло!
Рак - маленький монстр пожирающий ее изнутри, ввел свои коррективы во все жизненные планы. Сроки опять стали реальными, почти ощутимыми на вкус, липкими и неумолимыми:
- Еще год...и это ваш максимум. Вы едва доживете до следующего ноября. Бесполезно делать операцию. Вы лишь потратите ценные силы, - без всякого перехода врач продолжил, - Вы никогда не думали о том, чтобы продать свои годы? Это могло бы принести немалый доход. Позвоните мне, если надумаете. Я знаю людей, способных найти хороших клиентов и правильно оформить сделку. Приходите ко мне, когда боли станут совсем невыносимыми, я выпишу вам обезболивающее. До свидания!
Ей хотелось плакать. Она никогда не думала, как поведет себя в подобной ситуации, ведь у нее всегда было достаточно времени, чтобы просто жить, наслаждаясь временем и своими маленькими радостями.
"Завтра надо поехать к родителям...но как им сказать, что все рухнуло, и им ничего уже не поделать? Это просто невозможно. Придется сидеть и беззаботно улыбаться, прислушиваясь к боли, растущей где-то внутри... боли, которой суждено меня убить".
В детстве она так любила Новый Год! Теперь же никто не украшает елку и не накрывает праздничных столов, нет тостов и пожеланий. А что пожелать, если с боем часов у кого-то пропадает последняя защита перед неумолимыми сроками? Дата рождения, год смерти, дефис между ними -бой часов в новогоднюю ночь. С рассветом они могут услышать Тот Самый звонок и люди в желтых халатах с маленьким чемоданчиком в руках развеют все праздничные иллюзии. Так чему же нам радоваться?!
Барбара откинулась на подушку и закрыла глаза.
Где - то среди огней огромного города светится его окно. Но он как всегда очень занят. Как холодно! Воздух от снега призрачен и резок. Болят глаза. Зачем только она отдернула занавески! Надо встать и идти туда, где ее ждут, где она нужна. Надо встать. Откуда этот белый свет, врезающийся в сетчатку глаз? Звонит телефон. Это не ты. Разве ты не слышишь как мне плохо? Ты занят. Ты не придешь. Холод. Сползти и зажечь огонь - проверенный способ прогнать слепоту. Надо встать. Как тошнит! Ей не дойти до камина, но как страшно быть прикованной к леденящей подушке. Возьми мою голову в свои большие нежные руки! Обними меня. Где ты? Холод. Ты не придешь. Ты занят. Я так и буду лежать, пока маленький страшный уродец пожирает меня. Только я, он и Холод. Что же, значит я уже не одна. Я и холод. Хорошо, что нет сил на дрожь. Мне спокойно.
Комната, я, покой и холод... и боль медленно нарастающая внутри. Жаль, что ты не придешь.
Барбара с усилием повернулась на бок. Во рту - привкус крови. Врач что-то говорил о таких явлениях, но это должно было начаться много позже. Возможно в самом конце. Холодно.
Он где-то там... слишком занят, зарабатывая на очередной год отсрочки. Он так увлекся погоней за жизнью, что кажется забыл о том, что он жив.
Что же, посмотрим! Барбара точно знала что ей надо делать. Усилием воли, она поднялась с постели и пошла к шкафу. Привкус крови усилился, вернулась тошнота. Барбара оделась и вызвала такси. Облокотившись на ручку двери, она собрала все свои силы и выпрямившись, вышла за порог. Надо спешить. Бегом к нотариусу - необходимо оформить самую важную сделку - последний подарок. Он хочет жить вечно? Он это получит. Никто не позвонит в его дверь ранним утром, чтобы спросить каков будет его последний выбор.
3
Боб вытащил из почтового ящика большой синий конверт. Странно. Он не ждал никаких писем. Родители обычно ему не пишут, Барбара давно не подавала признаков жизни.
Если бы он не знал наверняка, что у нее есть еще пара десятков лет в запасе, то решил бы, что за ней приехали Доктора в желтых халатах. Слишком неожиданно она исчезла. Видимо обиделась. Ну куда ей понять, что значит судорожно бороться, зарабатывая каждый новый день? Он не может позволить себе роскошь - отдохнуть и расслабиться. Каждая потерянная минута может обернуться упущенной навсегда возможностью, а ему обязательно надо успеть докупить еще немного времени. Тогда, семь лет назад, ему пришлось продать большую часть жизни, чтоб получить деньги на образование. Отчаянное решение, но без этого ему ни за что не попасть в преуспевающую адвокатскую контору, и конечно женщина вроде Барбары никогда не обратила бы на него своего внимания. Она всегда казалась ему самым большим подарком, преподнесенным судьбой. Красивая, свободная, богатая. Она была олицетворением всего, чего он хотел достичь.
Иногда он задумывался о том, что бы сделал или почувствовал, если бы как по волшебству все проблемы решились и он получил бы открытый лимит жизни? Интересно, что значит - быть старым, и какого это - жить без страха, без давления и без календаря? Мысли вроде этой пугали своим безрассудством. "А что если взять и наплевать на все сроки и жить, каждый день превращая в последний, неповторимый, самый ценный...нет! Как же должно быть страшно жить без цели?" Сейчас вся его жизнь сконцентрирована вокруг одной великой идеи - умереть своей смертью! Ради нее он зубами хватается за каждый рассвет, совершая вместе с солнцем ежедневный круг по бесконечным лабиринтам событий, стараясь схватиться за все, что может принести ему жизнь. Страшно представить куда он денет весь свой пыл и целеустремленность, если Закон о праве на Смерть отменить. "Начнется всемирный хаос. Люди потеряют стимул вылезать из постели, - подумал он, - перестанут соблюдать законы, практически потеряют цель своей жизни. Как должно быть ужасно - жить не зная точной цели своего ежедневного существования," - он так увлекся, что казалось забыл о тысячелетиях человеческой истории без каких-либо ограничений на колличество лет, прожитых людьми вполне осмысленно, заполненных множеством событий и даже давших блестящие плоды современной науки и исскуства.
Из окна подуло холодным ветерком. Он любил проветривать дом приходя после работы. Боб поежился и захлопнул раму. Барбара всегда ненавидела его привычку устраивать сквозняки в любое время года. Она шутя говорила, что не выйдет за него замуж, пока он не поклянется перед алтарем отказаться от этого хотя бы зимой. Какое смешное требование!
Они давно не виделись. Конечно он соскучился, но не могла же она его действительно бросить! Значит уехала к родителям или к подругам. Пара месяцев, она вернется и все начнется сначала, как-будто и не было размолвок. Такое уже бывало и он особенно не беспокоился из-за ее отсутствия. Вот только это странное письмо...зачем ей брать такой большой и нелепый конверт? Он разорвал край и вытащил вложенную гербовую бумагу.
" Сиим уведомляю, что Барбара МакГрегор, будучи в здравом уме и твердой памяти, завещала вам 35 лет жизни, не подлежащих продаже или передаче в чужую собственность. Подтверждаю, что копия данного уведомления представлена в Комитет по учету перераспределенных лет.
Заверено государственнным нотариусом особого ранга И. Шмаксом. Все расходы на оформление сделки произведены Мисс МакГрегор.
Долгих лет и беспечного празднования Нового Года!
И. Шмакс"
4
Ваши.
Вам иногда надоедает все вокруг. Мне тоже.
Вам хочется выкинуть меня в окно. Мне Вас тоже.
Вам нужна бывает моя помощь. Мне Ваша тоже.
Вам иногда тоскливо жить. Мне тоже.
Вы не можете никого видеть. Я тоже.
Вы слушаете музыку. Я тоже.
Вы мечтаете, когда Вас никто не видит. Я тоже.
Вы ненавидите закаты. Я тоже.
Вас толкают вниз. Меня тоже.
Вас мучают кошмары. Меня тоже.
Вас выводят из себя. Меня тоже.
Вас доканывают дела. Меня тоже.
У Вас нету времени. У меня нету тоже.
У Вас бывает тошнота. У меня тоже.
У Вас вечно болит голова. У меня тоже.
У Вас слишком много желаний. У меня их много тоже.
Книги, ручки, картины, карманы - ваши.
Брюки, серьги, ноги, руки - ваши.
Пули, шприцы, раны, тряски - ваши.
Чувства, страхи, цели, психозы - ваши.
Ник всегда хотел работать в индустрии Смерти. Прибыльно, интересно, да и пакет дополнительных льгот уникален. Ну какая еще компания может предложить пару лет в награду за хорошую работу?!
Он любил свою работу за то, что она каждый день сводит его с новыми людьми, с разными судьбами. Встречаясь с очередным клиентом, он старается угадать какие загадки кроет его прошлое, о чем он думает, о чем жалеет, как поведет себя в эти последние минуты, каков будет его последний выбор. Он иногда задерживался в осиротевших домах, чтоб заглянуть на книжные полки и в шкафы. Они могут так много рассказать о человеке, покинувшем их навсегда!
Когда он только начинал работать, казалось, что в основном клиентами будут старики. Ну кто добровольно откажется от пологающихся ему лет, обрекая себя на смерть раньше срока? Но как ни странно, почему-то все больше и больше встречается совсем молодых. Кого-то наказали сокращением лет за совершенные преступления, кто-то решил продать десяток, чтобы кутнуть на доходы, кто-то просто раздарил свои бесценные мгновения. Какая глупость!
Вот уж чего он никогда не сделает, так это не расстанется ни с одной своей бесценной минутой, не прожив ее!
Иногда ему позволяют нести чемоданчик. Смерть как она есть - в его руках. В такие минуты он ощущает себя почти Богом.
Маленький чемоданчик - и вы победили весь мир! "Наверное когда я несу свой чемоданчик, даже Ангелы-хранители беспомощьно бьются в окна и кричат, пытаясь разбудить бедных хранимых ими, надеясь помочь им бежать, сражаться, жить... А я - Ник Браун, несу свой чемоданчик... и все остальное теряет свой смысл".
Обычно все проходит гладко и тихо, не приходится ломать дверей и ловить кого-то по крышам. Это только в кино. В действительности же люди знают о том, что однажды ... Чаще всего Реализаторов права на жизнь принимают тихо и покорно. Еще один парадокс профессии! Кто-то плачет, кто-то просто молчит. Иногда случаются обмороки, и тогда Нику позволяют поднять клиента и перенести на кровать.
"Сегодня странный день" -подумал он. Дверь открыла совсем молодая женщина. Ей было лет 20-25. Это даже к лучшему, что ему пока не позволяют смотреть документы. Каждая дверь - тайна, которую предстоит развенчать. Увидев их на пороге, она пошатнулась и обмякла. Глаза закатились. Он подхватил ее с пола и, прижав к груди, понес к дивану. Доктор прошел за ним в комнату. У нее были длинные каштановые волосы. Так хотелось вдохнуть ее запах и спрятаться в ее тяжелых локонах. Она была совсем легкой, Ник мог бы носить ее хоть весь день.
Она должна умереть. "Что могло заставить ее отказаться от всех своих лет?" - Сквозь желтый халат он чувствовал ее тепло. Впервые ему стало жаль отдавать кого-то во власть Доктора. "Реализовать ее право на смерть - отдать ее Реализатору, РЕ-А-ЛИ-ЗО-ВА-ТЬ! - пульсировало у него в голове, - как можно позволить кому-то еще прикоснуться к ней?" - Он сжал зубы от непреодолимого желания вырвать шприц из ухоженных рук, нащупывающих артерию на безжизненно повисшей прозрачной руке.
Доктор, позвольте мне, - он судорожно сглотнул,-стараясь не выдать своего волнения.
Высокий седой мужчина в желтом халате сосредоточенно изучал руку и казалось ничего не слышал. Кончик иглы надавил на кожу.
- Доктор,- неожидано для самого себя Ник повысил тон, - не трогайте, не смейте!
Шприц опустился. Доктор впервые посмотрел в глаза своему помощнику. Он всегда считал, что с Ником ему очень повезло. Каждый Ответственный за релизацию может только мечтать о такой удаче - нет лишних истерик, филосовских надрывов и депрессий, случающихся с новичками. Всегда готов помочь, услужить. Что это с ним сегодня? Девушка как девушка. Ничего особенного. Слишком худа, под глазами круги, вены все исколоты, наверняка наркоманка. Этим возможно и объясняется столь скорый приговор. Зачем же такие эмоции? Он пожал плечами и протянул шприц.
- Ладно, сегодня можешь сделать все сам, но смотри, чтобы больше этого не повторялось. У каждого своя работа.
Столь быстрое согласие слегка обескуражило. Он взял шприц в руки и замер. На мгновение ему показалось, что его лица коснулось крыло гигантской птицы. Он прекрасно осознавал, что в комнате никого нет, кроме него и Доктора, но не мог отделаться от внезапного приступа страха. "Ангелы бьются о стекло" вспомнил Ник свои недавние фантазии. Ангелы? От снега за окном освещение в комнате было какое-то особенно ясное. "Здесь никого нет. Нет и не может быть! " он отчаянно повторял это про себя. Ник даже забыл о том странном волнении, которое возникло от ее близости, ее запаха и волос... он отчетливо расслышал взмах крыльев, рассекающих воздух над головой. "Разве это возможно? Разве мы можем слышать Ангелов? Чего они хотят от меня?" Звук наростал, становясь все отчетливей и отчетливей. Ник выронил шприц и зажал голову руками. От шума крыльев голова казалось заполнилась пронзительной болью. Прочь! Отолкнув Доктора, он бросился бежать вниз по лестнице, вдоль по тротуару, прочь от девушки и крыльев, готовых подхватить ее душу.
Он добежал до своего дома, распахнул дверь и бросился под душ. "Мысль похожа на серую крысу, прогрызающую кровавую нору в серой плоти. Почему серой? Потому что все погасло и опухло. Наверное поэтому и нужен крысе красный ход.
Так вперед! Страшна скорее не крыса, а хвост. Толстый, жесткий крысиный хвост!
У мысли нет глаз, просто две черные булавки, воткнутые ей в голову, чтобы скрывать ее мерзкие внутренности. Муторно!" - его стошнило.
Наконец выключив душ он подошел к окну. Солнце, отражаясь от сероватого снега, слепило глаза. "Ангелов не бывает." - спокойно произнес он вслух, "все это ерунда, я просто устал, есть только я и годы, которые мне надлежит заработать. Если бы были ангелы, разве мне пришлось бы столько вкалывать за простое право дожить?" Постояв в тишине он решил вернуться на работу. Глупо все это получилось. Надо извиниться перед Доктором. Он вышел на улицу и внезапно застыл на месте: прямо перед ним на тротуаре стояла та самая девушка с каштановыми волосами. Она не мигая смотрела ему прямо в глаза.
- Эй, ты чего? Откуда ты взялась? - он пытался скрыть волнение и развеять возникшее напряжение, - Я рад, что Доктор тебя отпустил. Ну не обижайся на меня, я не виноват - это жизнь совсем хреновая. Так уж вышло. Могло быть и хуже.
Девушка молча подошла и взяла его за руку.
-Пойдем отсюда! - произнесла она улыбаясь. Ник послушно пошел за ней. Каштановые локоны выбились из-под ярко зеленой шапки. Из-под пальто виден ворот толстой зеленой водолазки.
"Она одета как-то слишком весело для этой мрачной улицы, - подумал он, - слишком беззаботно улыбается, слишком легко идет по вязкой слякоти, все как-то слишком". - Он попытался нащупать в кармане мобильный, но его там не оказалось. Видимо второпях выходя на улицу, он забыл телефон на столе. Ну да ладно, где-то за углом должен быть телефон - автомат.
Резко остановившись, она оглянулась и потянула его в маленький дворик. От обилия нетронутого, слегка грязноватого снега, даже здесь все казалось неестественным. Дворик скорее напоминал детскую сказку про снежную королеву. Казалось что он - Кай, и Герда, нашедшая его вопреки всем "невозможно и нельзя" ведет его домой после долгого отсутствия - уставшего, но наконец-то, поверившего, что она и есть его настоящая самоотверженная верная и Бесконечно Своя Женщина!
Дворик был пуст, что тоже показалось Нику странным. Прямо в середине узкой тропинки, протоптанной между сугробами, изрядно полив снег водой, дети устроили себе импровизированную дорожку для скольжения. Не сумев вовремя сориентироваться она подскользнулась и полетела прямо на лед. Стараясь хоть как-то удержаться, она схватила его за руку и, конечно, повалила вместе с собой. Падая он невольно зажмурился. Внезапно они как-будто зависли на качелях где достигнув высшей точки взлета вы на долю секунды ощущаете невесомость, обычно предшествующую стремительному падению вниз.
" Только я и ты, -подумал он, - с каждым взлетом мы теряем землю, и вместе с ней все, что нас держало.
Невесомость. Но мы с неизбежностью летим вниз, чтобы почувствовать гулкость падения и трепет от взлета всего в шаге от земли. И снова мы летим навстречу синему эфиру и желтому диску, сплетенному из мириад колец. Здесь только мы, и нет никого, кто бы окликнул. Вдвоем.
Взлет, и снова миг в неизвестносте и пустоте. После него не хочешь смотреть туда, куда тебя тянет камень в груди. Воздух дыбится. Он изрыт и изранен, но мы снова летим вниз. Мне не открыть глаз, но я знаю, что ты здесь. Я слышу стук твоих мыслей и жду.
Вверх. Это замкнутый круг. Пройдя сквозь него мы узнаем, что плата за все - жизнь.
Свобода? Когда-нибудь мы сорвемся и пропадем в пустоте, так и не выпустив трос. Когда-нибудь..."
Он ударился о лед и открыл глаза. Она лежала рядом. Зеленная шапка отлетела на пару шагов, и виднелась теперь в снегу как осиротевший островок лета. Каштановые волосы смешались с грязными хлопьями. Он снял перчатку и начал осторожно выбирать снег из блестящих кудрей. Лицо налилось жаром, стало больно даже дышать, словно он вдыхал не воздух, а всю ее, вместе с водолазкой и густыми ресницами. Он отчетливо видел как пульсирует кровь на ее виске. Левую бровь рассекает маленький белый шрам, видимо оставшийся на память о детских проделках. Она лежала закрыв глаза, даже не пытаясь встать или пошевелиться. Словно стремилась до конца насладиться подвернувшейся возможностью отдохнуть после долгого, изнурительного пути.
И вот опять где-то рядом пронеслись два крыла. Шелест крыльев и огромная тень, проскользнувшая над головой - вот и все, что он успел заметить.
Она открыла глаза и поймала его руку, все еще машинально перебирающую ее волосы.
- Мне очень холодно, пойдем, - сказала она тихо.
От мысли, что стоит только встать, и Кай с Гердой исчезнут навсегда, стало тоскливо, и он судорожно сжал ее волосы, стараясь удержать рядом еще на пару минут. "Ей наверняка должно быть больно. Почему она молчит?" подумал он, и еще крепче сжал кулак. "Пусть ей больно, Герде не привыкать к боли!"- подумал он, затем резко выпустил ее из рук и рывком встал. Уж лучше встать первым, было бы невыносимым оставаться лежать там одному.
Она тоже встала и, подобрав шапку, направилась в глубь дворика. Он понуро потопал за ней, даже не спросив куда они все-таки направляются. Внезапно остановившись, она прищурилась и посмотрела на небо, словно ждала чего-то или кого-то. Возможно увидев то, что искала, она радостно улыбнулась:
- Мы пришли...
Но он не дослушал. Совсем рядом, на выходе из дворика стоял телефон-автомат.
- Я должен позвонить, прости, я сейчас вернусь и мы пойдем домой. Из моего окна открывается прекрасный вид, тебе обязательно понравится. Правда в доме все разбросанно, но это не важно. Я не привык водить туда гостей, особенно женщин. Нам надо обязательно пойти домой. - он был абсолютно уверен, что решившись наконец-то пригласить к себе девушку он просто не может услышать отказ. Только не его Герда! Он даже не спросил хочет ли она этого.
Она махнула в сторону телефона и задорно улыбнулась.
Пара шагов и Ник уже поспешно набирал номер телефона Доктора.
- Алло, Доктор, здравствуйте, у меня очень мало копеек, мне надо бежать... простите что так вышло, завтра я все объясню. Спасибо, что отпустили ту девушку, я так и знал, что в бумаги прокралась ошибка, просто не могло быть иначе.... как вы сказали?... не слышно... все было.... как?! - он опустил трубку и, не дослушав, обернулся к ней. Она все еще улыбалась, а за спиной у нее с шорохом открывались два больших белых крыла. Ветер слегка трепал перья, словно перебирая и укладывая их, а их белизна слепила глаза.
Несколько мгновений, и он оторвался от земли, несомый куда-то вверх, в прозрачное небо к желтому диску над головой.
5
Гроссмейстер сидел за столом и смотрел на гаснущую сигарету. Пепельница была полна окурков. С тех пор, как жена окончательно переехала на дачу и статус кво установился, он начал много курить. Больше никого не интересовало ни его здоровье, ни его диета, ни то, выспался ли он вчера вечером. В общем, наступила та равнодушная свобода, которая одновременно опьяняет безграничностью и душит отчаянием. Подчеркнутая вежливость экономки, приносящей лекарство по часам, и кофе в одной и той же чашке каждое утро, лишь подчеркивает общую атмосферу безразличия в доме. "Хоть бы она сломала эту несчастную чашку, внеся разнообразие в кофейный быт!"-подумал он. Чашка с подсохшей кофейной гущей все еще стояла на столе рядом с пепельницей. Решительно махнув рукой, он сбросил поднос на пол. Чашка рассыпалась на кусочки, пепельница перевернулась, а пепел разлетелся по комнате.
Несмотря на печальный финал его брака, совсем не это волновало его то зимнее утро. Казалось, что дело всей его жизни - самая великая его идея, самая значительная из его шахматных партий - со Смертью - стала самым большим его фиаско. "Разве я мог ошибиться? - спрашивал он себя вот уже сотый раз за утро. Все было просчитано и предсказуемо, все ходы и их последствия продуманы в гениальном мозгу Гроссмейстера, привыкшего решать задачи и не такого уровня!" Не будет больше немощных и брошенных стариков, бездельников, бессмысленно тратящих свою жизнь на бесполезные развлечения; у всех есть смысл жизни - сама жизнь - самое великое благо, подаренное нам природой. Общество процветает, наиболее талантливые и удачливые живут дольше, получая дополнительные годы от государства как премию за заслуги. Все собраны и целеустремлены, продумывают ходы и планируют жизнь как в хорошей игре, где победа очевидна и вознаграждена.
Когда мысль о столь своеобразном решении проблемы перенаселения Земли, как Закон об ограничении срока жизни, переименованный позже в Закон о праве на Смерть, впервые пришла ему в голову, он ужаснулся. Даже мысль о том, чтобы рассказать о ней кому-либо, пугала.
Однако день за днем, эта мысль все крепче укоренялась у него в голове, давая все больше почвы для размышлений. "В конце концов, почему бы и нет? Ведь этот закон одним махом может решить столько социальных проблем, что вам и не снилось!" - вспоминал он свои размышления, когда сидя за шахматной доской, он тщетно заставлял себя сконцентрироваться над решением нового этюда. Бесполезно, его мысли всегда возвращались к Закону.
И вот идея созрела настолько, что просто не умещалась у него в голове, требуя нового пространства для развития - новых мозгов для опустошения и захвата.
Прекрасным поводом послужила победа на очередном международном соревновании, а точнее прием, устроенный в честь победителя. Улучив минутку, когда толпа поздравляющих отхлынула к столу с угощением и переключилась наконец на обсуждение светских новостей и скандалов, которыми особенно было богато то лето, он подошел к Председателю Черезвычайного Комитета по решению проблем перенаселения. Последний стоял в одиночестве у двери, явно собираясь незаметно уйти. Гроссмейстер поспешил за ним и, догнав у самой двери, с ходу изложил всю суть. Договорив, он ожидал услышать тираду о нелепости, утопичности и бесчеловечности всей затей, но к его удивлению, председатель смотрел на него скорее с интересом, чем с возмущением.
- Вы знаете, мне тоже как-то приходила в голову эта идея, но я отмел ее, будучи абсолютно уверен, что никогда не найду единомышленников. И вот! - не договорив, он радостно подхватил Гроссмейстера под руку.- Не согласились бы вы представить ее на следующем заседании комитета?
Гроссмейстер согласился. Этот разговор как-то сразу создал взаимопонимание между обоими, с годами переросшее в крепкую дружбу. Два единомышленника - два соучастника.
С того вечера прошло много лет. Оба они изрядно постарели. Недавно в автокатастрофе погиб Председатель. Ушел последний человек, понимающий как и почему все это начиналось... разделяющий это невыносимое бремя.
Вот уже десять лет прошло с того вечера, самые незначительные подробности которого он помнил с болезненной точностью. Страшно подумать, сколько раз утро начиналось с Реализации права на смерть с тех пор!
Реализация - умервщление во имя блага человечества, естественный отбор, доведенный до математической точности исполнения. Год рождения - дефис - год смерти. Что может быть проще?
"Реализатор - разве может быть профессия более необходимая для поддержки здоровья общества? Рука, берущая на себя ответственность прекратить ту или иную, становящуюся бесполезной жизнь... Что же пошло не так? Где я ошибся, просчитывая эту партию с Богом?" - он остановился, - "Партия с Богом? Да, моя главная, последняя партия. Больше нет никого, способного пробудить ажиотаж перед схваткой, дающий неисчерпаемый источник жизненной энергии. Как просто и как безумно! Неужели действительно все это был лишь вызов тому, кого обыграть невозможно? История человечества пошла на новый виток, отклонившись от нормального состояния и начав мутировать с безумной быстротой. Люди перестали делить мир на добро и зло, остались лишь события продлевающие жизнь и лишающие ее."
"Реализаторы в желтых халатах на восходе несутся по спящим улицам, чтобы город проснулся здоровее, чем заснул, - думал он, - разве это не та самая высшая красота жизни, остающаяся в осадке, когда прилив уносит все лишнее с берега?
Почему люди так изменились, почему перестали любить Новый год? Почему эта ночь радует лишь немногих - избранных, заслуживших "Бессмертие"? Разве они не видят красоты обновления? Общество любителей Нового Года! Ну надо же такое придумать?!
"Общество Бессмертных приглашает вас выступить на очередном пленарном собрании, посвященном обсуждению вопросов избранности долгожителей". Глупцы! Они что забыли, что есть старость и смерть?" - он отбросил приглашение, отпечатанное на гербовой бумаге и потянулся ко второй пачке сигарет.- "Откуда эта жестокость и безразличие, с которыми люди вырывают друг у друга каждый день? Почему развитие науки, набравшее невиданный размах за последние десять лет, так беспощадно уничтожило у людей желание писать стихи и картины? Реализация права на смерть! Люди не должны были деградировать, как и делиться на тех, кто избран и тех, кто должен быть Реализован!".
А есть ли у нас такое право? Может ошибка была уже в самой постановке задачи? Или все это фарс? Усмешка над бедным уродом, решившись, что он может сыграть с Богом? "В поисках совершенной, симметричной и незыблемой истины, я мутировал, потащив за собой весь мир!" - от этой мысли все внутри сжалось.
Гроссмейстер опустил голову на сложенные перед собой руки и закрыл глаза. В руке все еще дымилась сигарета. Огонек медленно добирался до волос, комната заполнилась их тлеющим запахом.
Человек за столом не шевелился. Сигарета догорев, погасла. Больше ничего не нарушало каменной неподвижности. Гроссмейстер не дышал.
6
Небо над черными очертаниями средневековых башен медленно светлело. В воздухе стояла звенящая тишина ... Ангел медленно парил над городом, делая плавные круги над застывшим гигантом. Город тяжело дышал, похожий на спящую амебу - бесформенный, бессмысленный и жалкий в своей нелепости.
Башни, возвышающиеся на холме над окраиной, резко контрастировали с металлом и стеклом современных зданий, блестевших внизу.
Башни напоминали ему те времена, когда он еще не был знаком ни с этим тяжелым ощущением беспомощности, ни с холодом, все чаще и чаще сковывающим его. Новое навязчивое пугающее ощущение - откуда оно? Возможно оно навеяно частыми поражениями в борьбе с человеком, внезапно решившим, что он имеет право решать за Бога, а может быть тщетными попытками понять и оправдать Того, кто все это позволяет, лишив его - Ангела - права на святое святых - права Смерти.
Невозможность понять и простить - тяжесть легшая на крылатые плечи невыносимым грузом, тянула вниз. Ангел посмотрел на город. Разве их все еще можно любить?! Судорожно дернув крыльями от внезапно возникшей боли, он почувствовал, что ветер больше его не держит, он стремительно падал....