Аннотация: Всем моим друзьям, кто интересовался родословием Александра Н. Барзеева
Наследник
В семье Барзеевых назревал скандал. Сам глава семьи товарищ Барзеев нервно ходил по комнате взад вперед, и сапоги его неприятно поскрипывали:
-- Ну что же ты, Варвара, со мной вытворяешь. Все кверху тормашками летит. Мне завтра в Москву лететь, а ты никак родить не можешь. Что я товарищу Абакумову докладывать буду? А я ведь и телеграмму поздравительную от имени коллектива подготовил. Вот послушай, как красиво получилось. "Семье Барзеевых родился сын. В память совместной службы с соратником товарища Сталина, несгибаемым чекистом и верным ленинцем, товарищем Абакумовым счастливые родители назвали новорожденного Виктором".
-- Послушай, Барзеев, не нравится мне все-таки эта затея! Ведь мы мальчика Федором хотели назвать, в честь папы моего. А вдруг девочка родится? И потом примета нехорошая всем заранее рассказывать.
-- Не тараторь, женщина, вечно ты со своими приметами. И какой к чертям Федор может быть, когда тут судьба моя решается. Представляешь, как Виктор Степанович обрадуется; помнишь, он все время говорил: "Родится сын, обязательно Виктором назовите". А телеграмму я никому и не показываю. И не говорил никому кроме Колодина.
Товарищ Барзеев снова начал выхаживать по комнате, пальцы его перебирали ремешок портупеи, а сапоги скрипели еще более противно.
-- Непонятна мне эта история, Варвара; ты ведь должна была в конце июня родить.
-- А что мне делать прикажешь? С комода может прыгнуть, для ускорения процесса? -- Варвара Федоровна Барзеева несколько разгорячилась, но тут же остыла и в руки себя взяла, -- Может доктора в сроках напутали, мало ли чего бывает. А вообще, Барзеев, страшно мне; врачи здесь какие-то незаботливые, да и я не молоденькая уже. А меня ведь доктор Подберезин предупреждал, что следующие роды тяжелыми будут. Вот его бы сюда, он для каждой доброе слово находил, и мне с ним не страшно было, трех девчонок родила без сучка и задоринки...
-- Эка, ты, вспомнила чего! Да твой доктор Подперезин знаешь где? Там Макар телят не пас, где они сейчас все прохлаждаются. Ух! Отравители чертовы, всех их на Соловки надо!
-- А мне все-таки жаль доктора. Александру Ароновичу за семьдесят уже. А мы, получается, за заботу неблагодарностью отплатили. Нет, Барзеев, нехорошо это!
-- Замолчи Варвара! Если я от тебя еще раз подобные речи услышу, не посмотрю, что ты мне троих детей родила и четвертого готовишь. Враз упеку! Ну не кипятись, не кипятись. Навел я справки, жив здоров твой доктор, дала ему советская власть шанс ошибки свои искупить; в городе Пролетарске в родильном доме работает.
-- Барзеев! Так это же прекрасно! Слушай, а нельзя ли его на время сюда в Воронеж вызвать?
-- Да ты что, Варвара! Даже и думать не смей! -- товарищ Барзеев даже по комнате вышагивать перестал и на дверь оглянулся; не подслушивает ли его кто-то, -- Ты что, хочешь, чтобы Шацкий мне статью за связь с врагами народа приклепал, он и так за каждым шагом следит и постоянно доносы в Москву строчит.
-- Тогда я сама в Пролетарск поеду, скажешь, что я к тетке рожать поехала. Ты ведь все равно в Москву уезжаешь.
Товарищ Барзеев задумался. Конечно, не враг он своей жене; четвертого ребенка рожает, возраст не тот уже. Доктор Подберезин, он Барзеев помнит, хороший специалист был, три дочки родились, никаких тебе осложнений. Да и Варваре спокойней будет. Самое главное, чтобы враги не пронюхали, только и ждут, надеются ему подножку подставить.
-- А что, Варвара?! Дельная мысль у тебя мелькнула. Давай так и сделаем! У тебя тетка родная в Пролетарске проживает, я в Москву, у детей каникулы. Никто и не подкопается. Ну, все, я побежал, на совещание опаздываю!
Товарищ Барзеев умчался как стрела, сапогами поскрипывая, а Варвара Федоровна принялась вспоминать, как рожала она в довоенном городе Ростове трех дочерей, а доктор Подберезин каждый раз ее успокаивал, говоря, что дочка в доме первая помощница для матери, а сыновья - трын-трава; одни слезы от них.
Назавтра товарищ Барзеев в Москву улетел, а Варвара телеграмму тетке дала, чтобы встречала, девчонок собрала и в город Пролетарск поездом уехала и через пару дней уже в палате родильного дома лежала. И не как жена большого начальника НКВД, а как простая советская роженица; без привелегий.
Умный доктор Подберезин, всем своим видом внушал уважение к своей персоне. ромсточка малегького, лицо благообразное, бородка седая клинышком, из кармашка халата стетоском выглядывает. Зашел он в палату, остановился на пороге, огляделся и, обращаясь ко всем пациенткам сразу, пропел ласковым голосом.
-- Ну-с, уважаемые мамаши, кто это из вас тут противится естественным инстинктам? Прошу запомнить, у Александра Ароновича такой фокус не пройдет. За все время существования человечества еще ни одной роженице не удавалось обмануть матушку природу. Раньше или немного позже назначенного времени, но все равно вам придется свое материнское предназначение исполнить. Так что будьте любезны, улучшайте демографические показатели, давайте нашей стране больше хороших и умных мальчиков и девочек, а мы тут на то и поставлены, чтобы этот процесс под научный контроль поставить.
Сказал старый доктор такие слова проникновенные и засомневался; не слишком ли он мудрено говорит, не дай бог, поймут превратно.
-- Ну-с Варвара Федоровна, вот и снова вы к нам!
Присел доктор возле кровати на стульчик и принялся врачебную карту изучать, а после осмотр начал. Долго осматривал Варвару Федоровнаовну, головой качал и при этом все время слова мудреные произносил. Не всех этих слов Варвара Федоровна понимала, но ей все равно нехорошо почему-то стало, заволновалась она. А доктор после осмотра улыбнулся и заявил безапелляционно.
-- Вот что я вам скажу, голубушка моя. Никакого здесь парадокса нет, а есть обыкновенная ошибка врачебная. Вам, милочка моя, просто сроки беременности неправильно определили; а животик у вас замечательный, и судя по виду, мальчик у вас: это абсолютно точно.
-- Доктор, миленький, я так хочу мальчика!
К всеобщему удовольствию сложились все обстоятельства как нельзя лучше, и через несколько дней в результате плодотворных совместных усилий старого доктора и молодой мамаши, младенец был торжественно произведен на свет.
Александр Аронович взял ребенка на руки, осмотрел его со всех сторон и произнес трогательную, чувствительную речь, которая осталась в памяти народной на долгие годы.
-- Вы только поглядите, какой чудный младенец! Новый Македонский родился - победитель. Следовало бы его Александром назвать. Да! Давненько мне не приходилось держать в руках этакого красавца. Этот мальчик еще покажет себя. Быть ему генералом! -- Доктор похлопал мальчика по розовой попочке и продолжал. -- Что же это ты, шалунишка, в гости к нам не торопился, напугать нас решил что ли? Смотри, как здесь у нас все прекрасно и изумительно. Солнышко весело светит, птички поют -- красота, да и только!
И что же услышал в ответ добрый дедушка Александр Аронович. Вот уже более сорока лет занимался он неблагодарной врачебной деятельностью, но такого не доводилось слышать не только ему, но и всем его многочисленным коллегам.
-- Не гони фуфло, старая задница! Чего же тут хорошего в этом поганом мире? Вот там, внутри мне, действительно, было хорошо -- тепло, темно и сыро, а тут солнце глаза режет и холодно, как на северном полюсе! Назад хочу!
Ничего не ответил на это обескураженный доктор, только посмотрел вокруг печальными глазами и вышел, покачивая головой:
"Если уж маленькие детки не приемлют исторических завоеваний социалистического общества, то грош цена всей этой власти!" -- Нет, не сказал умудренный жизнью старый акушер таких слов, только про себя подумал; слишком хорошо помнил он свое дело, дела врачей, ленинградцев и прочие громкие дела недавнего прошлого.
И здесь уважаемые читатели мы должны сделать небольшое лирическое отступление. Ведь найдутся же "Фомы неверующие", которые усомнятся в справедливости умственных и голосовых способностей новорожденного младенца, и отошлем мы их тогда к великому и неповторимому Франсуазу Раблееву, пусть удостоверятся они в своих заблуждениях...
Выписалась Варвара Федоровна из роддома, пожила немного у тетки и домой в Воронеж вернулась. Барзеев из Москвы не вернулся еще, ни письма, ни телеграммы от него, а в управлении НКВД ничего толкового Варваре не сказали, а только смотрели на нее как-то отрешенно. В довершении всего открылись на нервной почве осложнения послеродовые: слегла Варвара Федоровна.
Так и лежала она одна, хорошо хоть девчонки-помощницы в доме. А в один из дней майор Колодин заявился. У Варвары Федоровны как-то на сердце нехорошо стало. Но Колодин весел был и приветлив, на младенца полюбовался, козу ему состроил:
-- Ну, как дела, Витюшка?! Расти давай друг поскорее, будешь отцу помогать, страну от нечисти избавлять надо, -- при этих словах Колодин к Варваре Федоровне повернулся, -- Вы ведь его Виктором назвали?
-- Почему Виктором? Мы его Сашенькой решили назвать в честь дедушки моего, -- Варвара Федоровна на майора удивленно посмотрела, -- Викторов в роду у нас никогда не было. Вот только в Загс сходить нужно, метрику получить, да нездоровится мне что-то, -- нет, не Варвара эти слова говорила; словно сверху кто-то ей приказал говорить так.
-- Хм? А мне Барзеев хвалился, что в честь Абакумова мальчишку назовет. Они же вместе служили...
Ушел майор, слова лишнего не говоря, а Варвара Федоровна задумалась:
"Ну Барзеев - это ладно, они с Колодиным вроде в дружках ходили, вместе водку трескали, но то, что он при упоминании об Абакумове слово товарищ пропустил, о многом говорило. Нет, не зря она мальчика Сашенькой назвала, не зря Колодин к ней домой приходил, совсем не зря".
А Товарищ Барзеев из командировки возвращаться не торопился, только через две недели после того, как варвара из Пролетарска вернулась, заявился. Услышала Варвара Федоровна знакомый скрип сапог, на кухню вышла, а муж за столом сидит. Стакан водки налил, выпил и не закусывает - нехорошая примета. Посидел немного, руками виски потер и к двери повернулся:
-- Ну, здорово Варвара! Как живете можете? Тяжело пришлось, небось, без меня?
-- И не говори, Барзеев, -- Варвара Федоровна присела на стул рядом, -- Если бы ни девчонки, не знаю, чтобы и делала. Подруги называются! Никто ведь не пришел, Колодин забегал только...
-- Вынюхивал сволочь! Знаю я все, Варвара, -- Барзеев снова к столу повернулся, и в это время телефон зазвонил, -- Нет меня! Ни для кого нет, не приехал еще!
Варвара вышла в коридор и через некоторое время вернулась немного озабоченная:
-- Шацкий звонит, поздравил да самочувствием моим интересовался. Я сказала, ты только что в дом зашел, а он у телефона ожидает.
-- Я же сказал тебе Варвара! Ни для кого меня дома нет!
Вышел товарищ Барзеев в коридор телефонную трубку на аппарат швырнул со злостью и назад на кухню вернулся, снова водки себе налил, но в этот раз огурцом соленым закусил, да сала кусок отрезал, пожевал, помолчал немного:
-- Что ни говори, а ведь спасла ты меня Варвара.
-- Как спасла? О чем это ты Барзеев речь ведешь, не пойму я чего-то?
-- Хорош бы я был теперь со своей телеграммой, враз бы съели меня Шацкие да Колодины, -- и, глядя на удивленное лицо жены, произнес неторопливо, но отрывисто -- Гражданин Абакумов Виктор Семенович не тем оказался за кого себя выдавал, скрытый сионист он, гражданин Абакумов. Арестован и от всех должностей отстранен.
-- Да как же так, -- Варвара Федоровна руками всплеснула, -- А с тобой что же?
-- А я теперь Варвара начальником управления назначен, -- и предупреждая вопрос жены, добавил, -- А падаль эту, Шацкого, да приспешников его аррестовать! -- последнее слово товарищ Барзеев выкрикнул резко и напористо, словно шашкой взмахнул, а после некоторого молчания добавил, -- Ну что, Варвара, пойдем, посмотрим наследника. Что-то голоса его я совсем не слышу?
-- Так ведь молчит он все время, -- не сразу ответила Варвара. Бедная женщина так сильно потрясена была всеми свалившимися на нее новостями, что едва расслышала последний вопрос мужа, -- Кряхтит только, а кричать, ни разу не крикнул.
Наследник папаше с первого взгляда понравился:
-- Смотри-ка, Варвара, действительно серьезный мужик, ух как взглядом буравит.
Поднял товарищ Н. Барзеев наследника на руки, поцеловать хотел, но младенец вдруг такой крик поднял, что в соседних домах все жильцы с кроватей повскакивали.
-- Хорошо кричишь, сынок, -- похвалил его крик товарищ Барзеев, -- Быть тебе генералом!