Аннотация: Потерялась графская дочка в лесу... (а может ее там выкинули) и пережила она зиму..., а потом улетела с лебедями. Шутка )). Читайте сами.
Гадкий утенок.
Однажды отряд наемников сэра Касти подобрал в разоренном селении ребенка. Девочку.
Дело было весной. Селение было разорено не без их помощи. Хотя полгода до них там постарался другой отряд. Нищета, грязь и измученные лица женщин, готовых ко всему, ясно говорили о том, что деревня вряд ли оправиться от нового набега.
Вдоволь повеселившись, стать лагерем наемники предпочли все-таки подальше от деревни. Благо в лесу они нашли полуразвалившуюся сторожку. Вот там-то они и нашли девочку. Сначала часовой - Нило Слухач - сказал, что всю ночь вокруг кто-то шастал по кустам, и уже после завтрака Ангус Медведь вытащил из-за деревьев девчонку.
Сторожка оказалась не такой уж заброшенной. Мелкая оборванная и грязная девчонка явно провела там зиму, невесть как, умудрившись выжить. На вид девочке было лет восемь, что, впрочем, не помешало отдохнувшим за ночь мужчинам пустить ее по кругу. Деревня все равно была далеко. А девчонка - вот она.
Тем более, что до них явно кто-то над ней потрудился и не раз. Скорее всего, во время осеннего набега. В деревню она не пошла почему-то, а осталась зимовать в лесу, возле дома. Впрочем, в деревне ее все равно бы не приняли - самим есть было нечего. Может быть, даже прогнали камнями.
Но это они додумали гораздо позже.
А тогда, когда они сменяли друг друга над худеньким телом, наемников меньше всего заботило ее прошлое.
Девчонка порывалась убегать лишь поначалу, потом лежала без движения, закрыв глаза. Тонг, даже подумал что она мертвая, и вскочил, не кончив. У маритов насилие над трупом считается страшным грехом.
Но девчонка оказалась жива и даже смогла подняться и отползти к кустам, откуда ее темные глаза с непонятным выражением следили за собиравшимся отрядом.
А когда наемники уже были все в седле, она кинулась чуть ли не под копыта ангусова коня и вцепилась ему в ногу:
- Не надо! - ее глаза, оказавшиеся необычного темно-синего цвета, умоляюще смотрели на Медведя - не оссставляй одну... Возьми с собой....
Говорят, что-то в ней было такое... властвующее над людьми, но Медведь, сам не ожидая того от себя, нагнулся и закинул ее в седло позади себя.
Так у Кастийцев появился их талисман. Примета, по которой отряд безошибочно узнавали везде. Сначала позади кого-нибудь из наемников, потом уже на своей серой лошадке, ехала беловолосая девочка.
После того как ее отмыли и одели, выяснилось, что волосы у нее почти белые. Абсолютно седые. Сначала наемники так и звали ее Белая. Потом, кто-то, скорее всего это был сам Ангус, ставший ее негласным защитником, назвал ее Нюшей.
Своего имени девочка так и не сказала. Она оказалась сумасшедшей. Трудно сказать, что лишило ее разума, насилие, пережитое осенью, а может и сопровождавшееся гибелью всей семьи, скитания в лесу среди диких зверей, но разум ее удалился в далекие дали. Случались у нее конечно просветы, но те восемь слов, которые она сказала Медведю, были чуть ли не самой длинной ее фразой. Она была тиха, молчалива и послушна. Выполняла всю работу, которую ей поручали. К готовке у нее прорезался настоящий талант, и через пару лет из пары корешков и жесткого мяса она могла сотворить чудо.
Постепенно наемники привязались к ней. Стало негласным правилом, после постели целовать, говорить ей ласковые слова, а иногда дарить что-нибудь. Особенно Нюша любила яркие лоскутки и бусинки. Они копились у нее в заплечном мешке, пока на каком-то постоялом дворе она то ли нашла, то ли украла иголку и клубок ниток. На ее возню с лоскутками никто не обращал внимания, но однажды Медведь нашел в своей седельной сумке яркую, расшитую разноцветную безрукавку. Безрукавка оказалась, к великому сожалению Нюшки, мала. Медведь тогда остановил ее тихие надрывные стоны лишь крепким объятием и обещанием найти ей портного и научить снимать мерки.
Портного он, к слову сказать, нашел. После длительной осады Камнодара, отряд получил очень неплохую прибыль, и Ангус, ставший во время осады, капитаном отряда, тогда заказал всем новую форму. На примерках Нюша таращила глаза и умудрилась лишить портного десятка иголок, пары ножниц и кучи отрезков ткани. Медведь, слушая сетования мастера, только смеялся в кулак. А потом отвел Нюшку на рынок и купил ей наборы ниток, иголок, несколько кусков ткани и много всяческих прибамбасов, о назначении некоторых он имел весьма смутное представление, но девочка упрямо тыкала пальцем: хочу и все. И он покупал.
Через пару месяцев щеголял в новеньком отлично сжитом жилете, а через полгода Нюша связала ему свитер. Где она научилась вязать - неизвестно.
А ту первую безрукавку Медведь подарил Слухачу, которому она пришлась как раз впору. Он носил ее практически не снимая, в ней же его и похоронили. После того как в Ладейном лесу отряд напоролся на эльфов.
Нюша сопровождала отряд везде. Она готовила, стирала, обшивала всех наемников. И естественно обслуживала по ночам. Когда в трактире не хватало денег заплатить за вино или ночлег Медведь предлагал Нюшку. Желающие находились всегда. С годами она превратилась в весьма миловидную девушку.
Тот страшный образ жизни, который она вела, казалось, никак не влиял на ее внешность. Она оставалась стройной (до худобы) чистоплотной (больше всего на свете Нюша не любила грязное лицо и, как ни странно, приучила постепенно всех наемников к купанию) девчонкой. Она была невысокой, мелкая - что тут говорить, и со своими широко раскрытыми глазами напоминала ребенка, а не девушку. Годы шли. А она не постарела, ни подурнела, ни располнела, даже роды не изменили ее совсем.
Да. Лет в пятнадцать (через шесть или семь лет, после того как ее подобрали) она забеременела и даже родила. Ребенок - мальчик - быстро приучился к необходимости соблюдать тишину. Так же он привык, что время от времени после кормления к матери его подходят усатые дяди и ставят на четвереньки или кладут на спину. Каждодневное насилие перед глазами быстро стало привычным, как и грязь, холод, кровь, убийства и различные ужасы войны который почти всегда наблюдал отряд, зовущийся уже несколько лет Белым.
В легендах Белые воины и всепрощающая мать с ребенком позади на единороге останется навсегда. Только легенды эти сложатся через много лет, после того как в Агдемарской битве, действительно геройски, погибнет весь Белый отряд.
Мальчик, названный Медведем Колином, рос и учился всему быстро. Поначалу помогать матери, не мешаться под ногами у наемников, петь даже тогда, когда охрип голос, перевязывать раны, лечить, потом же он научился убивать. На следующий день, после того как встал в очередь за Диком Колючкой к своей матери. Было ему тогда 12 лет. В 17, после того как отряд попал плен, и осталось от него всего восемь человек, включая Нюшу, Колин Лопоухий ушел от Белых, вслед за каким-то проповедником.
И только десять лет спустя он снова увидел свою мать и людей, среди который он вырос (а может уже и не их, отряд менялся и обновлялся, только Нюша оставалась прежней). Он тогдв стал служителем Солнца и собирался отправиться в долгое паломничество к звездам на кораблях альвов. Мать он разыскивал специально.
Молодой служитель, почти такой же седой, как мать, стал на колени перед ней и попросил прощения. И благословения. Неизвестно чего он ожидал от сумасшедшей спутницы Белого отряда, но Нюша посмотрела на него синими глазами и попросила тихо:
- Не оставляй ее одну.
- Кого? - изумленно вскинулся тот, кого когда-то звали Колином.
- Землю, - улыбнулась своей обычной полуулыбкой Нюшка. - Здесь тоже светит солнышко. Сооооолнышко, - потянулась она к его волосам и легонько потрепала. - Кушать... идем...
У молодого мужчины, прошедшего самые дикие испытания Сынов Солнца, внезапно перехватило горло.
- Теперь меня зовут Сейши, мама, - прошептал он.
Она замерла, словно прислушиваясь к голосам внутри себя (а может так оно и было).
- Мое имя - Алуетт, как вы поживаете? - быстро проговорила она на чистейшем дарийском и побежала к котлу с похлебкой.
Больше от нее Сейши не добился ни слова. И уж тем более никто не мог дать ему ответ, откуда его мать взяла эту фразу. Может быть подслушала где-то.... Да. Может быть.
На прощание он вложил ей в руку медальон с символом солнца - лебедем в облаках. Конечно, никто не мог дать ему гарантии, что завтра же Нюша не выкинет его в канаву. Но Сейши верил почему-то, что она этого не сделает. А может, ему, как посвященному четвертого круга, было действительно известно будущее.
Через полтора года Нюша повесила этот медальон на шею своему новорожденному сыну.
Наверное, ей было уже далеко за сорок, но походка ее была такой же легкой, а глаза такими же сияющими, когда она смотрела на своего сына. Имя ему на этот раз дала она сама. Гусенок.
Белые посмеялись и постепенно привыкли.
Гусенку было шесть лет, тогда когда разразилась великая битва между людьми и эльфами.
Кровопролитие... тысячи убитых, десятки тысяч раненых. И в гуще этого стонущего ада сражался Белый отряд. Его новый предводитель Рольф де Шавиньи был авантюристом- дворянином и за героизм, проявленный в сражениях, получил от короля титул герцога и земли. С учетом того, что в последние недели армиями командовал, считай, только он, то генерала де Шавиньи пригласили на подписание мирного договора. Именно Белому отряду поручили охранять это место.
Эльфы так же устали от войны, и так же нуждались в мире, но все таки переговоры чуть было не оказались под угрозой: в одном из приближенных короля Эдварда Пятого дочь эльфийского владыки - Минерва - узнала командующего карательными отрядами, которые вырезали несколько лесных поселений.
Вопрос о военных преступниках зашел в тупик. Еще немного и началась бы драка, а мирные переговоры отправились бы в тартарары еще, как минимум на сто лет.
Только этому не суждено было случиться.
Из-за спин наемников на холм вбежала беловолосая девушка.
- Не надо! - прозвучало на дарийском, - Не надо! - уже тише на всеобщем.
А потом она обвела всех пристальным темно-синим взглядом и быстро заговорила:
- Не надо. Не надо больше войны. Мир - это хорошо! Мир - это дети. У тебя и у тебя, - палец поочередно указал то на одного короля, то на другого, - есть дети. Детям нужен мир. Нужна любовь. Забота. Ласка, - улыбка озарила ее лицо, потому как к ней на четвереньках подобрался Гусенок и встал, обнимая ее за ноги, и уткнулся лицом в ее юбку. - У тебя есть мать, и у тебя есть. Матери должны растить детей. Мужчины должны их защищать. Но не воевать. Убийство это отвратительно, - последнее слово опять на дарийском, - Убивать нельзя. Отряд - хорошо. Дружба - хорошо. Защищать - хорошо. Но Смерть - плохо. Война - это смерть. Воевать нельзя больше!!! - темно-синий взгляд устремился в яркие зеленые глаза эльфийского короля. Несколько секунд всего длился этот обмен взглядами, а потом король первым опустил глаза и отвесил глубокий поклон. И вся его свита опустилась на одно колено.
Рольф де Шавиньи и король Эдвард, уже попрощавшиеся с миров в глубине души, переглянулись и тоже поклонились. Оба они получили неплохое образование и не могли не вспомнить, что у эльфов сумасшедшие считались святыми.
Мир был подписан, благодаря сумасшедшей подстилке Белого отряда. Вечером король и новый герцог пили в своем шатре и все еще не могли в это поверить, когда с ними изъявили желание поговорить старейшины эльфов, приехавшие на церемонию.
И выяснилось, что дело было не столько в почтении эльфов к святым, а в древнем пророчестве. Там было предсказано все: и упадок эльфов, и кровопролитная война, и два короля, разделенные рукой Белой Матери. И сын ее, который станет эльфийским королем и поведет свой народ к славе.
Король слушал и не мог поверить в то, что они говорят серьезно. Эльфы всегда слыли странными, но идея о том, что в маленьком мальчике, чья мать - блудница, а отец - неизвестен, они видят грядущего Обновителя, была самой безумной. И все-таки эльфы были серьезны и просили отдать им ребенка на воспитание. Нет, не ребенка. Они уже тогда называли его королем.
***
- Ты в это веришь?
- В обновление? Главное, что они в это верят, и только благодаря этому мир оказался подписан.
- Но этот маленький оборванец..., у которого нет даже человеческого имени, станет великим эльфийским королем.... Я не верю.
- Ничего ты не понимаешь Эдвард. Он маленький. Из него МОЖНО воспитать великого короля. И эльфы сделают его таким, что никто и никогда не усомнится в его величии.
- Значит, мальчика мы все-таки отдадим? А не боишься, что этот самый Обновитель когда-нибудь вспорет нам кишки?
- Вот именно поэтому мы должны сделать так, чтобы мальчик никогда не забыл что он родом из людей, и что его мать человек.
- Его мать? - король фыркнул, - Это сумасшедшая шлюшка Белого отряда.... Потрясающий прообраз Белой Матери из легенд. Так же идеально она вписывается, как мать эльфийского короля.... Ооооо, он этого никогда не забудет. И никто не забудет. Сын шлюхи....
- Нет. Ты не прав. Она - не шлюха. И никогда не была шлюхой. Она была талисманом Белого Отряда. И лечила она их из милосердия, одним словом. Молчи не возражай! Это святая. Та самая Матерь. Но святая НАША. Человеческая. И ее сын - будущий великий эльфийский король. Это вскоре узнают все.
- Но это же бред!!!!
- Это уже легенда, мой мальчик. Ты присутствуешь при ее рождении.
Мы отдадим мальчика эльфам. Но наша святая останется с нами. Будет создан новый орден милосердия, его основательницей и покровительницей станет святая матерь. Там будут принимать всех страждущих, и она будет лечить наложением рук. А по вечерам будет писать наставительные мудрые, пропитанные духовностью, письма своему великому сыну. И он никогда не забудет свою мать...
- Ты спятил. Это же идиотизм какой-то. Какой монастырь, какой орден? Какие письма??? Это же дурочка. Она и трех слов связать не может!!!
- Ты еще молод, Эдвард. Ты не понимаешь, что такими пророчествами не разбрасываются. Эльфы воспитают своего короля, А мы воспитаем свою святую. Достойную, - подчеркнуто, - достойную мать Обновителя.
- Но эта дурочка никогда не ста...
- Забудь о ней. Ты ее больше никогда не увидишь.
...
- Дочь герцога Алонсо... Ты уверен, что это хороший вариант?
- Она похожа на нее внешне, и тем более, слегка не в себе после смерти своего незаконного сына, но скоро оправится. О ее смерти объявлено еще полгода назад. И никто не станет искать черты Катарины ди Рокья в... Алуетт... да... в Святой Алуетт.
- Почему Алуетт?
- А ты думаешь, - смех, - Нюша это подходящее имя для святой? Она из благородного рода, и имя у нее должно быть соответствующее.
- Но почему Алуетт, почему не Анна, ни Розалия, ни Кристина... Тысячи имен...
- Почему тебя это так интересует?
- Красивое имя.
- Да, - молчание, - так звали мою среднюю дочь, она потерялась во время крестьянского бунта сорок лет назад. Ее тела так и не нашли.
- Мне жаль граф.
- Мне тоже. Но прошло уже сорок лет. Она была чудесным ребенком. Открытым синеглазым хрупким... Катарина немного похожа на нее, как если бы она могла вырасти. Мне будет приятно, если хрупкую светловолосую святую будет звать именем моей дочери. Эдвард, мальчик мой, ты позволишь такую прихоть своему старому наставнику?
- Конечно, учитель.
***
Мальчик мой... вы своем прошлом письме ты написал, что хочешь приехать.... Конечно, Я жду тебя с радостью!!! Мы не виделись так долго...
Нет. Не то. - Я встала и в волнении заходила по комнате. Надо написать как-нибудь по-другому. Прошло уже три дня, а я так и не могу сочинить письмо своему сыну. Великому королю Атарре Обновителю. Скоро ему исполнится шестнадцать лет. И я, наконец, увижу его.
Я, его не менее знаменитая мать, Алуетт Святая. Алуетт Животворящая, Белая матерь.... А на самом деле воровка и лгунья.
Я никогда не видела Атарре. Я украла титулы, славу, жизнь в конце-то концов у настоящей святой. Сумасшедшей девушки из недавно героически погибшего Белого отряда.
Меня позвали на воздаяние почестей, где я старательно изображала скорбь. А на самом деле готова была расплакаться от счастья. Они все были мертвы. Те, кто мог улучить меня во лжи. И разрушить мою жизнь.... Отобрать Атарре... Король Эдуард, его наставник - граф Ангерже, Рольф де Шавиньи, мой отец, мой брат, а теперь и последние из Белого Отряда. Нет никого в живых из тех, кто мог бы узнать во мне Катарину ди Рокья. Только эльфы, способные видеть суть вещей, могли бы понять, что я не сумасшедшая (поэтому нелюдям вход на территорию монастыря был запрещен) и мой сын, которого я тоже украла, и ради которого я живу во лжи уже двенадцать лет. Ради него и его писем, что вернули меня к жизни и дали мне надежду.
Я так хочу и так боюсь встретиться с ним. Хочу, наконец, обнять его по настоящему, прижать к груди и позволить себе расплакаться. Мой сын... Мой. Я так им горжусь.
И мне страшно. Я боюсь, что он обнимет меня и сразу же оттолкнет, закричав, что я обманщица и что он хочет видеть свою настоящую мать.
Святая дева, помоги мне пожалуйста пережить эти дни до его приезда.. помоги ему не узнать меня.. и тогда я умру с миром... Святая Алуетт... Помоги мне... помоги мне не причинить боль твоему сыну. Нашему сыну.
***
Никто так никогда и не догадался. И через 50 лет великий король, казалось бы не постаревший ни на день после своего тридцатилетия, оплакивал свою мать, великую святую Алуетт.
И не знал, что недалеко от этого места за десять лет до него оплакал свою мать его вернувшийся со звезд старший брат.
А медальон с лебедем, и поныне хранится в королевской сокровищнице, это великая реликвия дома Атарре. Дома Лебедя.