Аннотация: есть ли на свете люди, которые считают себя везучими? Уверена, что есть. Но чаще всего люди отрицают свою везучесть или не хотят её замечать. А есть те, кто по жизни оптимист и в любой ситуации видит положительные моменты, даже если другим так не кажется. История реальная и главная героиня оптимистка, хотя со стороны не всегда кажется, что жизнь у неё прекрасна и будущее безоблачно.
Глава 1
Виолетта - пока 17 лет.
- Не шипи братец, это всего лишь перекись водорода, лекарство абсолютно безвредное и почти не приносящее дискомфорта, - говорю я, прижимая смоченную ватку к очередной царапине на физиономии родного старшего брата Алексея.
Неудобно оказывать первую доврачебную помощь через решетку, но хоть так. Хорошо, что наши доблестные воины правопорядка вообще позволили её оказать, и разрешили мне посидеть рядом с решеткой, пока на брата будут составлять протокол за мелкое хулиганство. А он защищал меня, ну немного перестарался, так я ему сестра младшая, и его долг защищать мою честь и достоинство, но именно в этом случае мне совсем ничего не угрожало, так братец об этом не знал и, не разобравшись, полез в драку.
- Ну, подумай, Алексей, как хорошо, что мой обидчик оказался слаботелым мажором, и ты его уложил с одного удара, ну поцарапал он тебе немного физиономию, так это ерунда, он же даже ни одного удара тебе не нанес и все твои внутренние органы в полном порядке.
- Вот в кого, сестренка, ты такая оптимистка? - говорит Леха, забирая у меня ватку, - и нас с тобой жизнь потрепала не обошла стороной, а ты всегда выискиваешь положительные моменты.
- И чем жизнь нас потрепала? - удивляюсь я, - папаша сбежал, так кто о нем жалел, никто, и сейчас не жалеют, маму в добрые и ответственные руки пристроили, разве плохо, ты даже в армии умудрился прекрасно пристроиться, стриг затылки солдат и офицеров, и горя не знал.
- Я ещё и их жен стриг, и приходилось от некоторых очень интенсивно отбиваться, уж больно озабоченные попадались, - ворчит брат.
- И правильно делал, что отбивался, чужое брать грех, даже если это чужое само в руки падает.
- И я так думал, что мне эти потрепанные гарнизонной жизнью дамочки, вот выйду на гражданку и развернусь на всю катушку, - говорит он, - а пирожков у тебя нет? Уж очень кушать хочется.
- У меня все есть, - достаю из сумки пакет с пирожками и пачку сока.
- Сестренка ты лучшая, - Леха забирает еду и садится на лавочку, мне ничего не остается, как сесть на другую лавочку по другую сторону решетки.
Есть я не хочу, спать, если и захочу, потерплю, у меня сейчас каникулы, а вот через три недели начнутся занятия, и тогда прощай покой и сон. И зачем я пошла учиться в это ВУЗ? Мама мной гордится, брат пищит от радости, а я как посмотрю на машины, что стоят рядом с ВУЗом, так хочется повернуть домой, там тихо, спокойно, пусть небогато, но все родное и привычное.
Наш родитель хоть и не часто появлялся дома, ссылаясь на работу, но когда приходил, то лучше было на его пути не попадаться: хмурился, когда видел нас с братом, как будто мы не его дети или он не помнил, как нас зачал. Нет, руки он не распускал, но слова доброго от него не слышали, ни мы, ни мама, хотя она утверждает, будто его работа таким его сделала. А по мне, он просто не рад был ни нам, ни ей, разлюбил маму и мы не нужны стали, хотя в те времена, я мало, что понимала, маленькая была, но на мне лежала большая ответственность, я приглядывала за братом, а он в это время приглядывал за мной. Как так получилось, что братец воспылал ко мне братской любовью, которая иногда зашкаливала, не помню, а Леха не рассказывал, но примерно с трех лет я помню около себя только брата, редко усталую маму и никогда родителя. Помню, братец простудился и лежал с температурой, мама была на работе, а я стояла около кровати и меняла на его лбу мокрые салфетки, которые смачивала холодной водой, выжимать толком не умела и подушка брата быстро стала мокрой, но он не жаловался, тихо стонал и говорил "спасибо". А потом я заснула на полу рядом с его кроватью, и бедному больному брату пришлось тащить меня в мою комнату и укладывать. А потом заболела я и уже брат у меня на лбу менял мокрые салфетки, может именно тогда и началась наша братская дружба, иногда удивляющая окружающих. Алексей всегда брал меня с собой, в компанию друзей, а позже на все мужские мероприятия и тусовки. Вот когда с девушками начал встречаться, оставлял дома и то, только в том случае, когда намечался интим, а так я и в кино с ним и его девушками ходила и в кафе сидела и в парках гуляла, везде только ночами не присутствовала. Его друзья над Лехой подтрунивали, иногда шутили, не зло, по-доброму, потому как обижать меня не позволялось никому, это даже девушки брата знали. А потом все привыкли ко мне, перестали стесняться говорить о чем-то мужском, иногда не стеснялись в выражениях, защищали в драках (и такое было), в общем, принимали за своего парня.
Что же касается брата, то он - большой оригинал, выбрал, как считается, не мужскую профессию, после восьмого класса пошел учиться на парикмахера. В те годы эта профессия мужской не считалась, а он не побоялся насмешек и яро защищал свой выбор. Сам братец, высокий, симпатичный довольно накачанный, парень с красивой спортивной фигурой, крепкими мышцами и шикарными вьющимися волосами. Девчонки падали к его ногам как перезрелые груши, а сейчас у его ног множество постоянных клиентов женского пола, не прогадал братец с профессией, у него хороший постоянный доход, подарки от благодарных богатых клиенток и огромный выбор подружек для кратковременных романов. Вот только иногда ему приходится отстаивать свое право быть хорошим парикмахером, по-прежнему встречаются люди, считающие, что это профессия совсем не мужская или мужчины в ней работают специфические и тогда братец пускает в ход кулаки. А мне остается только обрабатывать его раны, оплачивать штрафы за хулиганство и ждать в участке, пока наши органы наконец-то заполнят все бумаги.
Наш родитель покинул нашу квартиру, когда мне было пять лет, а Алексею девять, но ушел он не сам: мама проявила характер и выгнала развратника и гулену. А так как квартира досталась ей от родителей, то папаша покинул нас только с одним чемоданом. Это позже я узнала, что родительница несколько лет закрывала глаза на мелкие интрижки папаши, а когда он завел себе долговременную любовницу и перестал стесняться показываться с ней в общественных местах, мама не выдержала и указала ему на дверь. Через полгода папаша появился на пороге, пытался объясниться, о чем-то поговорить, но мама была непреклонна, помню, брат сказал тогда, что, видимо, его выгнала любовница, вот он и приперся. Мама не приняла обратно, оформила развод и больше о нем не вспоминала. Жить было тяжело, мама работала на двух работах, дома почти не бывала, мы с братом осваивали домашнее хозяйство, не всегда получалось гладко, но старались же. А через три года знакомиться с нами пришел Олег Петрович, теперь наш отчим. Мне он сразу понравился, а вот Леха воспринял его с настороженностью. Ну, понятно, братец входил в подростковый возраст и любого взрослого мужчину рядом с родительницей воспринимал в штыки. Оказывается, Олег Петрович сам настоял на знакомстве с нами, он добивался мамы год, но она не хотела романов, некогда было, работала, а мужчина влюбился, страдал и не хотел сдаваться. После знакомства с нами он купил квартиру над нашей, и часто бывал у нас дома, помогал нам с хозяйством, развлекал маму, кино, кафе, прогулки, да и просто давал ей отдохнуть, ну мама и сдалась. А вот у брата случился подростковый срыв, ему исполнилось двенадцать лет, когда он сильно подрался во дворе, приехала милиция, его забрали, я же вцепилась в него так, что меня не смогли отцепить и привезли в участок вместе с братом. Инспектор по делам несовершеннолетних сначала прочитал лекцию брату, потом мне, сказал, что я должна смотреть за братом и удерживать его от плохих поступков, я впечатлилась, а брата все-таки поставили на учет как неблагонадежного. Мама узнала и плакала, Олег Петрович молчал, но смотрел с укоризной, я успокаивала и маму, и Леху, мне брата жалко. Все устаканилось через пару недель, отчим взял Алексея на рыбалку за город, они, как утверждает брат, поговорили по-мужски и братец дал добро, но драться не прекратил, хотя делал это уже по веским причинам.
Когда братец пошел учиться на парикмахера, отчим его поддержал, ну а мы с мамой никогда не были против, лишь бы Леху устраивало. С какими только стрижками и прическами ни ходила наша семья, пока брат учился, мы все, включая отчима, были подопытными кроликами, чего только он не делал с нашими головами, каким чудом без волос не оставил.
Спустя год обучения в клиентах у Алексея уже числился весь наш подъезд, а к окончанию учебы он стриг весь дом и чуть ли не половину соседнего. Видя такое рвение, отчим и мама сделали брату подарок, дали денег на оборудование одной из комнат под мастерскую, ремонт мы с братом делали сами с помощью отчима и при поддержке мамы, и через два месяца братец начал принимать клиентов на дому. Денег за услуги брал немного и простой народ шел к нему косяками, он никому не отказывал, ни женщинам, ни мужчинам, ни детям, особенно его обожали старушки, он им делал большую скидку, а они носили ему пироги, вязанные носки, рукавички, шапки и шарфы, из даров и мне перепадало. Я же при брате работала администратором, и он даже платил деньги, немного, но на косметику, колготки, а при должной экономии на модную обувь хватало. Так мы жили до его совершеннолетия, мы с братом в одной квартире, я присматривала за ним, а мама и отчим в квартире над нами, встречались каждый день, помогали друг другу, делились проблемами и собирались на семейные праздники. Может, для кого-то и странно выглядели наши отношения, но нам было комфортно и спокойно. Когда брата забрали на военную службу, мама хотела забрать меня, но я отказалась. Мама и отчим так нежно и трепетно относились друг к другу, у них отношения, как у молодоженов в медовый месяц, что мешать им наслаждаться друг другом совсем не хотелось. И я с мамой договорилась, что буду каждый день приходить к ним рассказывать, как провела день, а ночевать уходить к себе, чтобы дать им время насладиться друг другом.
В армию к брату я и мама ездили четыре раза, нас отчим возил и, судя по тому, что мы видели, служба брата не тяготила, конечно он скучал по нам, друзьям и родному городу, но на тяготы службы не жаловался. Да и с чего бы ему жаловаться, он режим не соблюдал, спал до завтрака, на построение не ходил, по плацу не маршировал, а занимался только тем, что стриг жителей военного городка и кушал, по собственной инициативе посещал спортивный зал, чтобы уж совсем форму не потерять. Особенно жаркие дни у него бывали перед праздниками и выпускными балами у детей военных, но и в течение года работы хватало. Ничего не имею против военных, но любовь к халяве у них зашкаливает, и поэтому брату повезло, он служил не напрягаясь.
Сейчас, вернувшись со службы, он довольно быстро нашел работу в большом салоне, ну и на дому клиентов принимает, редко, правда, и только хороших знакомых. Я уже администратором при нем уже не работаю, окончила школу всего с двумя четверками и поступила в престижный ВУЗ, первый курс отучилась, набираюсь сил на второй. А живем мы с братом все так же вместе, и свободное время проводим вдвоем, он, как и в детстве, всегда берет меня с собой и я, как и тогда, приглядываю за ним.