Аннотация: история реальная и все описанные в ней события действительно произошли. Города не называю, имена героев изменены, они и по сей день здравствуют. История тяжелая и слезливая и в этот раз героиня несильная личность, хотя с какой стороны посмотреть, а как бы вы поступили, попади в такие мрачные обстоятельства.
Глава 1
Варвара.
Первый раз меня надломили в 14 лет, но прежде чем надломиться, я долго сгибалась под тяжестью обстоятельств. Мой папаша избивал маму с тех самых пор, сколько я себя помню. Приходил домой и начинал издеваться, при этом он всегда был трезвый и осознавал, что делает. Жаловаться бесполезно, отец работал в милиции, его старший брат преуспевающий адвокат, а отец богатый бизнесмен и довольно известная в городе личность. Иногда он наносил пару ударов и успокаивался, а иногда бил маму до потери сознания. Я пыталась защитить её, цеплялась за его ноги, просила, плакала, умоляла, загораживала маму собой, но ничего не помогало, он отбрасывал меня в сторону как котенка и продолжал бить. С 10 лет доставалось и мне, бил, куда попадал, иногда я от боли теряла сознание, и он терял ко мне интерес. Ни его отец, ни брат не осуждали отца, они не подначивали его, но и не останавливали. Отец женился на матери не по любви, а, как говорится по залету. Спустя год после моего рождения, он понял, что совершил ошибку и решил, что во всем виновата она, а потом и я. Между его приступами агрессии, мы с мамой пытались жить, вернее выживать. Мама не могла ходить на работу, иногда она сутками отходила от побоев, я же, как могла, помогала ей. Но школу я старалась не пропускать, хотя и приходилось замазывать синяки на лице и ходить в одежде с длинными рукавами. Так и жили мы до моих 14 лет, безрадостно жили и надежды на светлое будущее не питали.
Возвращаясь из школы, я увидела около подъезда милицейскую машину и машину для перевозки трупов, а потом из подъезда вывели в наручниках отца. Руки и майка в крови и увидев это, я уже знала, кого увезли на труповозке. Опустившись на траву, я сидела и наблюдала за суетой во дворе. Соседи, те, кто не на работе, высыпали на улицу и тихо переговаривались, меня никто не замечал. Я же беззвучно плакала, это должно было случиться рано или поздно, так говорила мама, она давно попрощалась со мной, просила меня очень осторожно подходить к выбору мужчины, с которым соберусь построить семью. А разве у нас была семья? Не было её никогда... На следующий день за мной пришли социальные работники и отправили, до решения суда в приемник-распределитель. Не думаю, что кто-то из родственников отца захочет взять меня в семью, да и я не желаю жить с теми, кто, молчанием своим поощрял этого изверга.
***
Второй надлом произошел на суде. Меня привлекли как свидетеля обвинения. Психолог долго разговаривала со мной и вынесла вердикт, что я вполне адекватна и могу участвовать в процессе, естественно под её пристальным присмотром. Судебное заседание было открытым, не могу сказать почему, может дело резонансное, ведь судили сотрудника правоохранительных органов, который должен охранять покой граждан. В тот момент все газеты пестрели заголовками о жестокости нашей милиции и естественно мимо такого случая, журналисты пройти не могли. Меня водили на все заседания, не знаю, зачем это нужно психологу, но мне было очень тяжело сидеть и слушать всю ту грязь, которую выливали на мою покойную маму. Адвокатом отца был его брат, он как мог, оговаривал мою маму. Все, что можно было придумать про женщину, было произнесено на заседаниях суда. Маму обвиняли в разврате, в изменах, в жестоких постельных играх и в участии в оргиях. Отец же по его словам выглядел просто белой овечкой, он долго терпел все её выходки и не выдержал. Произошел взрыв. И убил он её в состоянии аффекта. Но адвокату тоже пришлось тяжело, когда сторона обвинения, вызвала наших соседей. Пожилая пара жившая, на одной лестничной площадке с нами, рассказала все, как было и про крики мамы и про мой плачь и как они несколько раз вызывали скорую помощь и милицию. Спасибо им большое они не купились ни на обещание сделать ремонт в их квартире, ни на обещанные деньги. В нашу защиту выступал доктор скорой помощи, который приезжал на вызов, мой педиатр, который осматривал меня в школе и в конце слушаний вызвали меня. Рассказывая о своей грустной жизни, я не смотрела ни на дядю, ни на отца. Не скрывала ничего, но в конце речи разревелась. Меня увела психолог, и я не присутствовала на оглашении приговора. Отцу дали 12 лет строгого режима. Меня суд определил в детский дом, который находился в соседнем городе.
