После летних каникул, началась моя каторга. Летом была каторга на даче, осенью наступила каторга дома. И я сейчас уже не знаю - что хуже? Терпеть бабулю с её огородом, хотя она не сильно меня напрягала, я и купаться ходил и на рыбалку и с местными пацанами по огородам лазил, ягоду воровал, хотя своя такая же в бабулином огороде растет, но украсть из чужого это драйф и по-пацански, а свою есть неинтересно. За лето я подрос, накачал мышцы и отрастил волосы, стричься не буду, буду ходить как хипарь, только бы класнуха не придиралась.
Дома же началась другая каторга, у Алки, как высказался отец, переходный возраст начался, а раньше что было? Она стала ещё противнее, приставучее и ещё покрылась прыщами, которые её очень раздражали. Она была всегда не в настроении, матери хамила, меня все время задевала, только отца боялась и поэтому в его присутствии вела себя как паинька. А ещё она достала меня, тем, что постоянно строила глазки, но это можно было бы пережить, если бы она ещё и не прижималась ко мне. То по спине погладит, то по руке, то, как будто случайно наклонится на кухне, перегнется через меня и прижмется ко мне своей куцей грудью. Титьки у неё появились, а ума не прибавилось, и как же меня все это раздражало! Хорошо, что подружек не водила, видимо боялась конкуренции. Морда прыщавая, глаза наглые, ресницы трепещут, как будто у неё нервный тик и свои тощие ручонки постоянно ко мне протягивает. Я уже почти на грани, ещё чуть и врежу ей по рукам, а ещё мачехе скажу, чтобы она эту вертихвостку к ногтю прижала, а то докрутит хвостом... Найдется кто-нибудь не такой крепкий, как я позволит себе много чего, на что она так намекает. У неё, видите ли, сексуальность просыпается, она начинает ощущать себя женщиной, не рано ли? Ну, проснется в ней женщина и что дальше, замуж выходить или по рукам идти? Меня все это злит и раздражает, в дверь своей комнаты я врезал замок, кто знает, что она отчебучит под влиянием гормонов. Отец меня утешает, говорит нужно потерпеть, а почему я должен терпеть, он себе женщину нашел, хозяйственную работящую, а терпеть должен я. И моя терпелка на исходе. Я теперь зависаю в школьной библиотеке и прихожу домой после прихода мачехи, ужинаю и иду в комнату. Я даже уроки стал делать каждый день, так и ботаником стану. Хорошо, что ещё есть тренировки и школьные друзья, отвлекают меня от злости и грустных мыслей. Но сегодня я особо зол, класнуха прошлась по моей прическе, не нравится ей, так её мнения никто не спрашивает, сейчас можно любую длину волос носить, главное чтобы в глаза не лезли. Так я их в хвост собираю, только челка висит, она мне не мешает. Я слова класнухи проигнорировал, хамить не стал, но внутри все кипело, в библиотеку не пошел, решил медленно домой идти, приду, закроюсь в комнате и до вечера не выйду, книгу почитаю. Выхожу из-за угла коридора и получаю удар в живот...а потом слышу звук падающего тела, опускаю глаза вниз и вижу малявку, которая сидит на полу и смотри на меня огромными глазами.
- Простите, я случайно, я тетрадь в классе забыла. - Говорит она, встает и начинает отряхивать сарафан.
- Ты что это, хромоножка, бегаешь как заведенная, не боишься вторую ногу повредить, хотя тебе пойдет, тогда хромота не будет так заметна. - Зло говорю я и хватаю её за руку. - Или ты свечку за здравие поставила и теперь можешь бегать без последствий? Думаешь, бог тебя услышал? Да ему хоть сто свечек, он не оценит.
- Он всех слышит, только не всем отвечает, - заявляет она и смотрит на меня так по-взрослому.
- Тебе сколько лет малявка? - Спрашиваю я, может она позже в школу пришла и ей больше лет, чем одноклассникам.
- Одиннадцать, - тихо говорит она.
- Ты на автобус не опоздаешь? - Я отпускаю её руку.
- Он сейчас позже уезжает, - она подхватывает портфель и осторожно обходит меня.
А я опять смотрю на её тугую косу, волосы у неё отрасли, коса стала длиннее, но все тот же бантик и ни одной заколки, странно. И ни один локон не выбился из прически, вон Алка, всю голову заколками утыкает и все равно волосы торчат, а тут прическа гладкая, волосок к волоску. Малявка быстро хромает к классу, и когда она скрывается в кабинете, я разворачиваюсь и иду в раздевалку. Опять испортила мне настроение, ударилась же и больно, наверное, но ни слезинки в глазах, даже не поморщилась. Её что в монастыре на прочность каждый день испытывают?
Ранняя весна. Владислав.
К пасхе приехала бабушка, сказала, что соскучилась, мол, привыкла за лето о ком-то заботиться и теперь ей скучно. Это она так прозрачно намекнула, что следующее лето я опять у неё проведу, но я был рад её приезду, хоть Алка успокоилась на время. Я все-таки не выдержал и поговорил с мачехой, сказал, что её поведение до добра не доведет, хорошо, что у неё в школе парни все на музыке повернутые и им до её гормонов дела нет, да и не красивые они, как говорит Алка. Мол, хлюпики все, только о музыке и говорят, скучные. Можно подумать, я с ней разговариваю, единственно, что я на хлюпика не похож и о музыке с ней не говорю. Но поговорив с мачехой, я только сделал себе хуже, Алке запретили гулять, пока не научится себя вести как скромная девушка. Теперь она после школы сразу идет домой и встречает меня, пока я обедаю, так достанет, что у меня уже возникает мысль, а не отказаться ли мне от обедов, пришел, умылся, сразу в комнату и дверь на замок до вечера, с такой жизнью буду ботаником и отличником.
Приезд бабули, дал мне передышку, я даже согласен опять провести каникулы в её огороде. Бабуля опять повела нас в церковь. Сказала, что обязательно простоит всю ночь, на пасху это нужно сделать обязательно - светлый и радостный праздник. Татьяна не пошла, бабушка милостиво разрешила ей остаться и приготовить для всех праздничный обед, я напросился в церковь сам, ну а отцу пришлось, он водитель.
Народу было больше чем в рождество, но я протиснулся и бабушке нашел хорошее место. Народ тихо переговаривался, а я ждал и давно признался себе, чего жду, я хотел услышать песню. В слова я не вслушивался ни тогда, и сейчас не буду, я хотел услышать голос. Она запела неожиданно, и сразу все стихло, и опять я поднял голову и смотрел на неё. Сейчас Диана стояла в длинном платье светлого цвета, на голове был белый платок и коса с белой лентой, она пела с закрытыми глазами, держась руками за поручни. Я ещё подумал, а не холодно ли ей? В церкви было довольно прохладно, и у меня по телу прошла дрожь, толи от холода, толи от её голоса. Я одернул себя, это просто в церкви акустика хорошая, потому и голос малявки так на людей действует. Бабуля опять плакала, старушки стоящие передо мной, тихо всхлипывали, а я начал злится, ну почему она, всегда она? И голос у неё красивый и выдержка как у взрослого человека и скромная и добрая, идеальная просто, не бывает таких! Притворство все и обман. Она закончила петь и начала осторожно отходить назад и опять монашка накинула на неё пальто и, взяв за руку, вывела за дверь. А я вдруг начал завидовать, о ней заботятся, оберегают, любят и прощают, может, поэтому она такая добрая и всех любит.
Бабуля вышла из церкви довольная, но сил стоять всю ночь у неё не хватило, или она не хотела, сдается мне, что она приезжает сюда малявку послушать, а не на службу сходить. Мы садимся в машину, и она заявляет:
- Завтра едем в монастырь, мне заказали столько кружева, подружки как увидели мои покупки позеленели от зависти. Хочу красивый палантин купить или платок или ещё что, пусть подружки завидуют, им-то я только воротнички куплю, они думают, что монашки другое плести не умеют.
- Я еду с вами! Хочу посмотреть, как в монастыре живут.
- Так тебя за ворота не пустят, они товар за забор выносят. - Отвечает бабушка.
- Хорошо посмотрю их изделия, - пожимая плечами, отвечаю я.
***
Выехали мы после обеда, бабуля сказала, что нужно дать монашкам помолится и покушать все-таки пасхальная неделя. Ехали только втроем - бабушка я и отец. Мачеха осталась готовить ужин, а Алка с самого утра убежала на репетицию. Они там вроде тоже какие-то пасхальные песнопения разучивают, только куда ей до малявки, Алку и близко к церкви не подпустят, как вспомню, как она меня своим гаммами пытала - дрожь пробирает.
Мы подъехали к монастырю, отец просигналил и, выйдя из машины, мы стали ждать. Я ещё подошел к воротам, там никаких звонков или даже кнопок не наблюдалось. Стены высокие, каменная кладка в два кирпича, забор высокий гладкий и тишина вокруг, ворота небольшие, только одной небольшой машине и проехать и ещё калитка сбоку, её я тоже осмотрел, нет никаких звонков и как вызвать монахинь. Но калитка открылась через несколько минут и оттуда вышла женщина среднего возраста.
- Добрый день. - Тихо сказала она.
Бабушка вышла вперед и, улыбнувшись, заговорила:
- Я хотела бы у вас кружев купить, но мне не только воротнички нужны, мне хотелось бы платок большой или палантин, в крайнем случае, шарф.
- Хорошо я принесу, что у нас есть, к сожалению, мы две недели назад продали кружевные изделия и ещё мало успели сплести, к пасхе готовились. - Тихо ответила женщина и зашла опять в калитку.
Я же все это время внимательно рассматривал забор, может у них скрытые камеры есть, они же услышали нас. Во дворе тишина, значит она все в монастыре, а он каменный и стены толстые, я читал, что построили его в прошлом веке, значит, электричества у них нет, а про воду и канализацию я вообще молчу. И зачем я зрение напрягаю, если у них электричества нет, то откуда взяться камерам, они и о компьютерах не слышали, живут как прошлом веке. Я посмотрел по сторонам, и правда нет электричества. У монастыря ни одного столба с проводами и откуда ему взяться или у них кабеля под землей, может при случае малявку спросить? Нет, не буду, больно надо мне знать, пусть живут, как хотят.
Из калитки вышли три монашки, они разложили складной столик и начали раскладывать на нем кружевные изделия. И это они за две недели сплели? Сколько же у них за месяц получается? Бабуля подскочила к столу и начала рассматривать кружева, я не смотрел, меня эти женские штучки не интересуют. Я приготовился к долгому ожиданию, бабуля попала в свою любимую среду, он просто обожает выбирать, рассматривать и ещё спрашивать. Монашки отвечали на её вопросы тихо и развернуто, а бабуля наслаждалась процессом. Я уже хотел идти к машине, когда калитка открылась и из неё выскочила малявка, не видя нас, она побежала к монахиням и громко воскликнула:
- Мама Ольга?
И тут она увидела нас и резко затормозив, уставилась на нас своими огромными глазищами. Потом видимо сообразила, что опростоволосилась и тихо произнесла:
- Здравствуйте.
А я еле сдерживал смех, на носу и на лбу у неё была мука, и смотрелось это забавно. Одета она в вязаное платье и белый фартук, волосы спрятаны под светлый платок, огромные голубые глазищи, сверкали на лице. Я начал тихо хихикать и в этот момент подошел отец и, обращаясь к малявке, сказал:
- Так это тебя мы в прошлом году искали?
А вот тут мне стало не до смеха, ведь пожалуйся она, что это я выгнал её в дождь, отец врежет мне прямо здесь и ему все равно, что тут полно свидетелей. Я притих.
- Меня. - Тихо сказала она, - так неудобно получилось, я решила сократить путь, пошла по лесной тропинке и неудачно наступила в яму. Упала и подвернула ногу, пришлось идти медленно, и поэтому я задержалась в дороге. Всех перепугала и многим хлопоты доставила.
Я вытаращил глаза - она как будто извинялась за то, что повредила ногу, и что люди бросились искать её. Вот откуда она такая взялась? Я представил, чтобы сказала Алка на её месте, она бы верещала, обвиняла всех и ни за что не стала бы извинятся за доставленные хлопоты. Я начал злится, вот почему она такая, не как все и как у неё так получается? Вон отец в шоке стоит и глазами моргает и он не ожидал такого ответа. В этот момент, бабуля развернула рулон из кружев и так громко ахнула, что мы все повернулись к ней. Она держала в руках широкий кружевной шарф, только цветом он был не белым, а нежно голубоватым и такой он был тонкий и ажурный, что и я и отец застыли.
- А сколько это стоит? - Тихо спросила бабуля.
Понимаю почему тихо, такая работа должна стоить дорого, но по бабушкиным глазам, я видел, что она вцепилась в этот шарф мертвой хваткой и любые деньги выложит за него. Монашка наклонилась ближе к бабушке и видимо назвала цену, но бабуля не стала возмущаться, как на рынке и попытаться сбить цену. Мы не на рынке, эти изделия сделаны вручную и сколько сил и времени на них потрачено мы не знаем, но думаю, что не мало.
- Я согласна! - Воскликнула бабушка и, повернувшись к отцу, проговорила. - Сынок ты должен добавить мне денег, я с собой столько не взяла и ещё на кружевные воротники, я уже выбрала.
- Это так дорого? - Поинтересовался отец.
- Выбранный палантин плели на более 70 коклюшках, а это очень тяжело. - Тихо сказала монашка.
- На 104 коклюшках. - Тихо проговорила малявка.
- Это твой палантин? - Спросил отец.
- Нет, я только бахрому делала. - Тихо сказала она.- Мама Ксения его три месяца плела.
Монашка наклонилась к ней и что-то шепнула на ухо, та провела ладошкой по лбу, увидев муку, вытаращила глаза и поковыляла к калитке, а потом, видимо вспомнив о чем-то, обернулась и громко сказала:
- До свидания!
Вот теперь я не выдержал и засмеялся, вспомнила правила вежливости. Но одно я увидел, что она такой же ребенок, как и другие и тоже может испачкаться, только вот Алку в муке я никогда не видел - только в помаде и лаке для ногтей.