Как-то резко начали отекать ноги и очень сильно болеть спина, мама, прожив со мной неделю, собрала мои вещи, и отчим перевез меня к ним. Сейчас она не отходит от меня не на шаг, мы вместе гуляем, ходим по магазинам, готовим и смотрим телевизор. Окно, выходящее на балкон Филиппа, я закрыла шторами и не открываю, не хочу видеть его, он сейчас живет у родителей, отчим говорит, что сильно пьет, часто не ночует дома и ещё ему звонят разные не совсем адекватные девицы. Видимо тяготы беременности так на меня влияют, я не жалею его, он отказался от меня, поддался другой девушке, видимо думал, что она лучше, а сейчас заливает свое разочарование водкой. Если бы я каждое разочарование заливала водкой, то давно бы получила цирроз печени, а я пыталась преодолеть, пусть не всегда получалось, но я старалась и шла вперед. Мир около моего дома не появлялся, отчим вскользь упомянул, что он сейчас усиленно работает на благо фирмы отца, стал трудоголиком. Пусть работает, это очень полезно от мыслей отвлекает, у меня же сейчас другие проблемы, спина болит с каждым днем все сильнее, а ещё ноги отекают так, что не влезают в обувь, но я не жалуюсь, потерплю, главное чтобы ребенок был здоров.
***
Воды отошли поздно ночью, я проснулась и почувствовала, что лежу в луже, спина болела так, что я не могла повернуться, а уж про то, чтобы встать не могло быть и речи. Пришлось кричать маму.
Они с отчимом быстро переодели меня, вызвали скорую помощь, собрав все нужные вещи, помогли спуститься вниз. В больницу со мной поехала мама, отчим сказал, что сменит её утром. Схватки начались ещё в машине скорой помощи, а потом я помню только режущую боль, отпускающую на несколько минут и снова накатывающую волнами. Болело все и спина и голова и живот и даже ноги с руками. В очередную передышку, ко мне подошел доктор и сказал, что родить самой у меня не получится, и сейчас они готовят операционную. Мне будут делать кесарево сечение, а дальше я уже мало что поняла из его слов, толи ребенок неправильно лежит, толи у меня проблема с маткой, толи с плацентой, да какая разница, если доктор сказал, что я не рожу сама, разве я могу не верить. Помню, как на меня надели маску и доктор начал считать, а дальше темнота.
***
Очнулась я в реанимации с двумя капельницами в руках, за небольшим столом рядом с моей кроватью сидела медсестра и что-то усиленно писала. Я не стала напоминать о себе, зачем человека отвлекать, тело пока не болело, но это пока, сейчас лекарства перестанут действовать, и я прочувствую всю прелесть послеоперационного периода. Закрыв глаза, я решила поспать пока не пришла боль.
- Я знаю, что ты не спишь, - раздался голос медсестры, - ты нас сильно напугала, во время операции открылось кровотечение, докторам пришлось попотеть, но сейчас все хорошо. Гемоглобин ещё не пришел в норму, но это дело поправимое, через пару дней тебя переведут в обычную палату, вот только домой так быстро не выпишут, придется тебе с сыном провести в больнице не меньше месяца.
- А как мой сын?
- Прекрасно, мальчик здоров, доношен, доктор осмотрел его, сказал, что богатырь родился, вот только молока у тебя нет и, наверно, не будет, придется кормить его смесями, а жаль...
- И мне жаль, - ответила я, - а когда я смогу его увидеть?
- Когда тебя переведут в палату, сюда ребенка приносить нельзя, но ты не беспокойся с ним твоя мама сидит. - Ответила медсестра.
- Спасибо....
- Ты засыпай, а то скоро боль придет и будет не до сна.
Две недели спустя. Любовь.
Доктор рекомендовал мне потихоньку ходить, швы с меня уже сняли, теперь предстояло потихоньку разрабатывать мышцы. И лежать мне надоело, я теперь сама ухаживала за сыном, мы с мамой посоветовались и решили назвать его Денис, отчим справил ему метрики, где в графе отец стоял прочерк, фамилия у сына моя, а отчество от имени маминого отца Александра, очень достойного человека. Мама приходит каждый день, возится с внуком, пока я принимаю гигиенические процедуры, иногда гуляет с ним, я же в это время отдыхаю, чтобы потом с новыми силами заботится о ребенке.
Сегодня мама была днем, вечером они с отчимом идут в гости, отказаться невозможно, это давние друзья, так и я не инвалид справлюсь сама. После выписки из больницы мне предстоит одной заботится о сыне, мама, конечно будет помогать, но я не хочу сильно напрягать её, ребенок-то мой.
Уложив ребенка спать, я решила почитать книгу о воспитании детей, которую принесла медсестра. И только я удобно улеглась на кровати, как в мою палату постучали, и через секунду вошел молодой человек с дорогим кожаным портфелем, деловом костюме и накинутым поверх него белым халатом. Интересно и как его пропустили, это все-таки детское отделение, сюда близких родственников скрипя зубами, пускают, а тут такой щеголь.
- Меня зовут Сергей, я адвокат Мирослава Андреевича, - представился мужчина, и осторожно придвинув стул, присел рядом с моей кроватью.
Медленно я приняла сидячее положение, нехорошо разговаривать с таким серьезным человеком лежа на кровати.
- Мой наниматель хочет участвовать в воспитании ребенка и видеться с ним, прежде чем подать в суд, я хотел бы спросить у вас может, мы заключим мировое соглашение, и не будем доводить дело до суда, - сказал он.
- А в изнасиловании он признался? - Спросила я, глядя на адвоката, - а то будет неприятно, когда это обстоятельство всплывет на суде. И не хочет ли он сначала искупить свою вину?
Адвокат растерялся только на секунду, видимо всех обстоятельств моей беременности он не знал, но справился с удивлением быстро, профессионал.
- Вы настаиваете на изнасиловании? - Тихо спросил он.
- Настаиваю? А почему я должна покрывать его, он даже не попробовал оправдаться или извинится, хотя в тот момент, да и сейчас мне не хочется, ни слышать, ни видеть его.
- У вас есть свидетели?
- Есть, мой отчим и два его охранника, которые выпроваживали его из моей квартиры, он даже не хотел уходить после содеянного, - ответила я.
- Хорошо, я переговорю с ним об этих обстоятельствах, - сказал адвокат, - я так понимаю, что о мировом соглашении не может быть и речи?
- Правильно понимаете, - ответила я, - буду судиться, а там, что решит суд, но я не собираюсь сдаваться и ребенка ему не отдам, он не достоин сына.
Адвокат встал, осторожно поставил стул на место и пошел к двери.
- Мир опять разочаровал меня, я думала, он признал свою вину и успокоился, а он решил, что если я не написала заявления об изнасиловании, значит, простила его?
- Нет, он так не думает, он хочет, видится с сыном, и участвовать в его воспитании, - ответил адвокат.
- Какое благородство! Я же даже алименты с него не требую, так пусть живет спокойно и не мешает жить нам.