"А отчебучивали мы хрен знает что. И до ментов в униформе-индиго докопались, обращаясь к оппонентам исключительно по званиям - "майор", "капитан" и далее по ниспадающей, чем в итоге и спровоцировали их... Нет, не на драку - на исход за пределы питейного заведения в компании со снятыми ими же блядьми. И в круглосуточную аптеку заваливали, где я очень даже натуралистично изображал ломки наркомана. И под соответствующей статьей УК трошки погуляли, зацепив пятнадцатилетних девчонок, как в последний (хоть так!) момент выяснилось. И вообще, я считаю, напились мы до полного безобразия, ибо меня сначало пробило на агрессию к нескромному обоянию буржуазии - сначала я при помощи рук и ног освобождал от зеркал все козырные авто в радиусе моего видения, проверяя при этом надежность современных сигнализаций (как нас не подобрал первый же подвернувшийся патруль -- одному лишь алкогольному богу, до бишь Бахусу, известно), а потом меня снизвело на милость и благодать, и я арканом В ПОЛЧЕТВЕРТОГО НОЧИ (!) затаскивал Алекса на полуухоженное, в ближайшей перспективе грозящее стать заброшенным, братское кладбище прибрать могилки ребят, что прописались здесь хмурой осенью сорок четвертого."
"Стонущие от боли ребра и спина. Разбитые руки. Ноги в сплошных синяках. Рассеченная шея. Бровь. Ухо. Свежевысаженный зуб. Причем, коренной. Это -- мой портрет. Именно сейчас я окончательно уверовал в слова героя фильма Оливера Стоуна "Прирожденные убийцы" Мики Ноугса: "Мир катится к пропасти". Пора его оттуда вытаскивать."