Аннотация: Хочется иногда пройти по знакомым с детства местам, которые хорошо помнишь? Наверное, да. Но результат может быть непредсказуемым...
Коротко мявкнув тифоном, электричка тронулась и пошла, набирая скорость. Миша, стоя на платформе, проводил её взглядом. Надо же, зелёная, он ещё на вокзале удивился - на большинстве других линий подвижной состав уже перекрашен в красно-серый колер, цинично именуемый в среде железнодорожников "пидовским", из-за внешнего вида новой (впрочем, уже не сильно и новой) эмблемы РЖД.
Впрочем, электричка и внутри была старой - с сиденьями из узких деревянных дощечек и с деревянными рамами окон. Есть ощущение, что такие вагоны остались лишь на этой традиционно дачной линии, что половину пути проходила по предместьям разросшегося Питера.
Народу на платформе вышло немного - человек пять-шесть, считая самого Мишу. Меньше чем по человеку на вагон электрички... Лето, будний день, да ещё и не раннее утро - в другое время на этой платформе выходит толпа студентов, тут недалеко университетские корпуса. Впрочем, до них, вероятно, проще добираться на автобусах с конечных станций метро, чем на электричке с вокзала в центре города.
Большинство народу вышло парой остановок раньше - ну само собой, там же один из самых известных пригородных парков. Впрочем, для Миши, который провёл в этих местах детство, знаменитый парк был чем-то вроде сквера по соседству - ну, есть и есть, сколько раз видел... Суету он не любил, и, если выпадала возможность на неделе, старался каждое лето приезжать сюда, на этот полустанок.
Тут народу почти не было, хотя рядом тоже располагался парк - так называемый "английский", больше похожий на лес, и вот по нему Миша гулял с удовольствием. Года два уж тут не был...
Он спустился с платформы и пошёл по дорожке. Народ разошёлся, пара человек завернула и в парк, но пошли довольно быстро, явно по делам. А вот Миша никуда не торопился - шёл нога за ногу, вдыхая свежий хвойный воздух. Казалось, здесь знакома каждая кочка.
Мощный каменный мост, пруд справа, протока слева... Парк, несмотря на ухоженные дорожки, действительно выглядел как лес. Сколько ему лет? Двести-то уж точно, а то и больше. Помещения дворянской усадьбы, выходящей к морю, давно уже отданы какому-то научному заведению, за парком ухаживают, но не как за знаменитым туристическим местом. Тут гуляют в основном мамы и бабушки с детьми, да на выходных, особенно осенью, когда вода почти полностью укрыта ковром из опавших кленовых листьев, сюда прилетают толпы желающих фотографировать и фотографироваться на полудиких, обомшелых и почти заросших каскадах парковой водной системы, на гигантской голове, высеченной из валуна, на огромном расколотом пополам камне, под которым, как говорили, похоронен Водяной... А сейчас - сонное царство.
Пучок прямых и очень высоких деревьев, растущих в разные стороны из одной точки. Пень, раскинувший корни, словно щупальца спрута. Блестящее на солнце озеро - раньше оно столь плотно было затянуто ряской, что его называли "зелёнкой"...
У кромки воды - двое ребятишек лет десяти-двенадцати, рядом к дереву прислонены два велосипеда. Миша улыбнулся - детством веяло отовсюду. Наверное, он потому и старался приезжать сюда ежегодно. Сложная смесь лёгкой грусти-ностальгии и обычной прогулки на природе - но тёплая, ничуть не тоскливая.
Горбатый каменный мостик с кованой оградой. Пруд, за которым видно сухое дерево, напоминающее вилы... Тихое, загадочное место - и ведь совсем рядом от города, который, кажется, никогда не спит.
Миша шёл по краю парка - кружащиеся тропки выводили обратно к железной дороге. Ну и хорошо - что ещё нужно для прогулки в тёплый летний день...
Муравейник. Огромный, в три обхвата. Миша помнил его с детства - он всегда была на этом месте, они иногда приходили сюда с бабушкой. Словно и не было многих лет - муравьи всё так же сновали туда-сюда, выполняя свою сложную, но непонятную работу. Жизнь идёт... а природе всё равно.
Он неторопливо пошёл дальше - в ту сторону, куда убежала электричка. Пахло травой и цветами. Само собой всплыло в голове:
На дальней станции сойду -
Трава по пояс,
Войду в траву, как в море, босиком...
Кстати, можно было бы и босиком - такое ощущение, что тут на тропинках нет ни острых камней, ни битого стекла. А ходят ли люди? Да ходят, конечно - это не дальняя станция. Это, если подумать, по сути окраины мегаполиса, и совсем недалеко шумит охватывающая его кольцевая дорога.
А кажется, что заехал в невероятную глушь. Не зря эти места испокон века были дачными.
Прогалина, разделяющая парк и полосу леса. Вдоль тропинки у железной дороги - берёзы в два ряда. Никаких кустов, никакого подлеска - просто берёзы, лёгкие и прозрачные, как в сказке. А кто знает - может, и художник писал "Алёнушку", пройдя по тому самому парку, в котором Миша был вот только что. В этих местах часто бывали творческие люди - да и не только русские, одна из улиц названа именем заезжавшего сюда французского писателя...
На ней тогда Миша и жил. Да и родился тут, в соседнем небольшом городке.
Он вышел на массивный бетонный мостик, перекинутый через заросшую канаву вдоль леска. У моста тоже была своя история - когда-то, ещё в царские времена, здесь хотели пустить трамвай. Дачный район, как-никак... Через низинки перекинули такие вот мосты - линию так и не построили, а что построили - разобрали после революции, но виадуки и насыпь кое-где остались.
Почти в центре мостика красовалась дыра. Совсем как тогда... Миша заглянул в неё, еле удержавшись, чтобы не плюнуть по детской привычке. Мусор в канаве... Конечно, мусор здесь есть. Как и везде, где живут люди.
Крикнув сигналом на повороте, настречу выскочила электричка. Точно такая же, старая, с округлённой "мордой" и в зелёной расцветке. А ведь она последняя - дальше "окно", несколько часов электричек не будет. А грузовые поезда по этой ветке вообще не ходят - раньше, помнится, посреди ночи по ней иногда пролетала маневровка, пугая спящих людей непривычным воем.
Раньше... А ведь и сейчас ощущение то же, что и "раньше". Словно не прошло почти три десятка лет. Время будто остановилось.
Миша мимоходом сорвал с ёлочки молодую лапку, машинально, как в детстве, пожевал хвою. Кисленькая... Сладкий клевер, кислая хвоя. Что ещё нужно детям?
Впрочем, сюда они выходили лишь с родителями или бабушками - всё же железная дорога рядом. Дом был большим, двухэтажным, квартир на пятнадцать, хоть и без водопровода и с удобством во дворе. Люди жили самые разные, но ко многим на лето приезжали внуки. Компания собиралась хорошая, да и играть было где - хоть во дворе, огороженном домом и сараями, хоть в леске, между домом и насыпью, отсекавшей железную дорогу... Ещё ходили к морю, но это далеко - конечно же, только со взрослыми. А тут бегали сами.
А у дома были грядки. Грядки у двухэтажного многоквартирного ждома - наверное, это странно. И на них росла клубника, у каждой квартиры своя. Однажды посреди лета их побило градом - крупным, с перепелиное яйцо, и это была катастрофа...
Миша остановился. Тропинка вывела на очередную прогалину, в центре которой стоял полуразвалившийся виадук. На него при желании можно было взобраться - судя по всему, сейчас местная молодёжь так и делает, виадук с верху до низу разукрашен граффити. Хоть что-то изменилось, улыбнулся он.
После прогалины тропинка опять взбежала на насыпь. Железная дорога шла внизу, сейчас вдоль неё как раз шла навстречу группа путейцев в оранжевых куртках. А тот лес, что с другой стороны, меж насыпью и улицей, называли "светлым" - в нём детям разрешали играть без присмотра, в отличие от "тёмного", за прогалиной. Впрочем, и тут вполне можно было найти грибы. А как раз у прогалины валялся разобранный на куски автобус - вот было радости полазать по нему... Сейчас, наверное, его уже нет - утащили на металлолом ещё в 90-е.
Получается, как раз тут, по этой насыпи, и шла та трамвайная ветка... или не шла, не достроили? Сейчас в траве вьётся узенькая тропинка, а насыпь густо заросла небольшими деревцами. Вон там, справа, был, да и сейчас есть небольшой пруд - сюда ходили кормить уток. Гнездо у них было чуть дальше по протоке - как-то раз маленький Миша видел, как утка с утятами выплывают и кружатся в хороводе. Было в этом что-то... мистическое.
А впрочем, у детей всегда найдётся что-то мистическое. Без сказки и фантазий жить скучно. Тогда, в пору без покупных игрушек, палка легко становилась хоть ружьём, хоть мечом, хоть посохом волшебника... хотя, кому я вру - мы не играли в волшебников. В партизан, солдат или рыцарей - да.
Вот и следующий виадук - этот словно врос в насыпь. Взобраться... наверное, можно, хотя вокруг свалка - впрочем, как и тогда. И заросло всё, и изрисовано граффити точно так же, как и предыдущий. Немного тянет гарью. Бетонные мосты стоят, как безмолвные призраки прошлого. Многие ли из тех, кто живёт здесь или приезжают на лето, знают, откуда они взялись? Сейчас, наверное, знают - век интернета. Хотя многим котики и айфоны гораздо интереснее, чем происхождение каких-то построек.
Миша сбежал вниз, снова поднялся на насыпь. Посторонился - навстречу сухонькая старушка, закутанная в платок, вела коз - те разбрелись по кустам, ощипывая листья и кору с веток. Сразу вспомнилась соседка по здешнему дому, точно такая же, всегда пасущая коз, а ещё у неё жили две кошки и собака. Собака, здоровая овчарка, иногда устраивалась на веранде второго этажа, на солнышке, и при этом полностью перегораживала лестницу к двери. Она была ничуть не агрессивной, но перешагивать её маленький Миша боялся, а потому во двор было не выйти - приходилось сидеть на вернаде, за занавеской, возясь с игрушками, которые хранились в старом сундуке с обитыми жестью углами. Сундук был такой большой, что можно было сесть в него, как в машину.
А иногда по приставной леснице залезали на чердак - люк был как раз рядом с дверью в квартиру. Сколько там было интересного! Старые книжки, какие-то фаянсовые статуэтки, давно не работающая радиола, патефон с оторванной крышкой... И вилась пыль в лучах солнечного света, бьющего через слуховые окна, и было тепло и уютно.
М-да, что-то нахлынуло... Может, зайти? Дом совсем рядом, метров сто, никуда не делся. Конечно, никто не пустит лезть на чердак или зайти в квартиры к совсем чужим людям... но посидеть на скамеечке во дворе, рядом с колодцем, вполне можно. Минуток пять - никто не прогонит.
Решено.
Миша, поскальзываясь на корнях деревьев, спустился с насыпи. В обе стороны уходили погреба, врытые в насыпь, как домики гномов. Сколько Миша помнил, они всегда были здесь, хотя чьи - он и понятия не имел. Домов вокруг много, сплошной частный сектор, лишь один многоквартирный дом на всю округу. Ну... условно многоквартирный, по нынешним-то меркам.
Канава, два валуна - на них тоже обожали играть. Грунтовая дорога, петляющая меж деревьев - по сути это и есть "улица". Одна из девчонок из их компании жила в соседнем частном доме, мальчик - в доме на углу... пара человек из соседнего переулка, ну и те, кто жил в доме.
Вот и дом - тогда он казался огромным, а сейчас так, дом как дом, и среди деревьев не сразу заметишь. Грязно-жёлтые стены, крыша, покрытая кирпично-красной жестью, пожарная лестница, висящая на крюках вдоль торца дома - как-то раз у Мишиной бабушки захлопнулась дверь в квартиру, и сосед залезал в открытое окно как раз по ней, чтобы открыть дверь изнутри. Двор, огороженный с одной стороны соседским забором, с двух других - сараями, выкрашенными той же краской, что и дом. Старые качели в центре двора...
Миша опустился на скамейку.
Странно, он точно помнил, что уличный туалет был кирпичным. Построили его не сразу, кирпич долго был сложен штабелем во дворе, и дети постоянно растаскивали его для своих игр. Но сейчас туалет почему-то деревянный.
И колодец. Деревянный сруб, помнится, заменили на бетонные кольца, столбы с воротом - на треугольную крышу с дверцей.
Но вот он, почерневший деревянный сруб.
Миша хотел было встать, но в последний момент замер.
Он заходил сюда пару раз за прошедшие годы. Один раз, несколько лет назад, даже зашёл в гости к бывшей соседке, бабушке одного из друзей, поболтали немного. Но... двор тогда был тихим и пустынным, лишь поскрипывали пустые качели.
Сейчас же двор жил.
Дверь одного из сараев напротив была открыта, слышался звук пилы. Чей это сарай? Кажется, мужчины с первого этажа. А вон развешивает бельё женщина... и я тоже её знаю, вон её окна - хотя совершенно не помню, как зовут.
По асфальтовой дорожке на детской машинке пытается ехать совсем маленький карапуз - Андрюшка, со второго подъезда. У него не получается - и маленький, да и педали у этих автомобильчиков удобными не назовёшь. Рядом крутится Сашка, "хозяин" автомобильчика, наконец не выдерживает и начинает толкать машинку. Андрюшка, вцепившись в руль, на вершине блаженства, если судить по его физиономии.
На скамеечке в противоположном углу двора сидят и что-то обсуждают две бабушки. Женщина с "зенитом" в руках стоит у подъезда, украдкой фотографируя малыша.
С визгом наперегонки проносятся по двору двое детей, вскакивают на качели - как ещё кувырком не полетели... Светловолосая девочка в пёстром платьице и мальчик в рубашке с коротким рукавом и в шортах, с пластмассовым автоматом.
Я знаю его.
Я их всех знаю.
Миша сидел, боясь пошевелиться, чтобы не разрушить это странное... видение?
Это я. И мне тут лет восемь. Да, вроде того - Катька младше на два года, Сашка - ещё на два... Значит, моей бабушке нет и семидесяти - вон она, на скамейке, рядом с соседкой. Все живы-здоровы, словно и не было тридцати с хвостиком лет. На дворе начало восьмидесятых, Советский Союз... и беззаботное детство.
Миша сам не знал, сколько просидел на скамейке. На него попросту не обращали внимания - обычный человек, а это не то время, когда в каждом стали видеть маньяка или террориста. Он даже стал думать, что его тут нет - не замечают...
- Здравствуйте! А вы кого-то ждёте? - услышал он заинтересованный голос.
Ребята, Мишка и Катька. Катька нагнулась, подняла мяч - видимо, он откатился сюда, к скамейке.
- Нет, я так... прохожий, - покачал головой Миша. - Просто отдохнуть присел.
- А, понятно, - протянул Мишка-младший. - А вы на кого-то похожи. Вы знаете моего папу?
- Знаю, - улыбнулся Миша.
- А его сейчас нет, он на работе. В другом городе, - огорчённо сказал мальчик. - Только бабушка здесь.
- Да я не к нему, - Мишка почувствовал, что голос начинает предательски дрожать. - Случайно здесь оказался.
- А, ну ладно, - Мишка-младший уже потерял интерес к прохожему. - Передавайте папе привет!
- Ты тоже передавай. Скорее всего, увидишь его намного раньше, чем я, - Миша сунул руки в карманы, чтобы унять дрожь.
- А как вас зовут? - вежливо спросила Катька.
- Миша.
- Ой, Мишка, как тебя, - и дети ускакали.
Миша поднялся.
Очень хотелось научить пацана уму-разуму, рассказать, что будет дальше... но эту мысль он отбросил сразу. Зачем? В этом возрасте влетает в одно ухо, вылетает в другое - особенно от незнакомых людей. Гораздо важнее было бы просто обнять его, сказать - мальчик, ты сейчас счастлив, твои родные рядом с тобой, пользуйся этим!
Но ведь он и так счастлив. И ему не нужны поучения. Он любит папу, маму, бабушку - а что ещё нужно?
Не надо влезать в то, что тебе - уже - не подчиняется.
Миша сделал несколько шагов по двору в сторону переулка, но его окликнули:
- Простите, молодой человек, вы не поможете?
Он обернулся - это была женщина с фотоаппаратом:
- Вы можете сфотографировать нас - всех вместе? Сумеете?
Перед домом собрались все жильцы - человек двадцать. Собрать всех вместе - случай почти уникальный.
- Смогу. Я умею фотографировать.
- Ой, очень хорошо! Так, встаньте вот сюда...
С сухим лязгом щёлкнул затвор "зенита". Миша вернул фотоаппарат хозяйке, повернулся, чтобы уходить.
- Спасибо вам! - услышал он за спиной сразу несколько голосов. - Спасибо!
- Вам спасибо, - тихо сказал он. Сделал пару шагов...
Туалет, в сторону которого он шёл, был кирпичным.
Миша остановился. Обернулся.
Сараев не было, вместо них валялись сломанные доски. Кое-где свален хлам, ржавые качели оттащены в сторону, к колодцу - новому, с крышкой.
Дом наполовину сгорел - осталась лишь правая часть, слева диковато торчали печи - от земли до верхушек труб. Окна в несгоревшей части выбиты, занавесок нет, сквозь полуоткрытые двери сохранившихся подъездов видно запустение внутри - дом сгорел уже расселённым, и давно, не в этом году - сквозь обгоревшие ступеньки деревянных лестниц пробивалась трава, ей же густо поросли края уцелевшей кровли...
Миша вздохнул. Повернулся и пошёл.
В переулок, по тени переулка, по пыльной улице, мимо колонки, у которой раньше останавливались попить воды, мимо утоптанной площадки, где ребята постарше всегда играли в футбол... Вон, и сейчас играют.
Мимо проезжали машины.
Свернул вправо, попетлял по дворам - тут уже стояли многоэтажки. Вышел к трассе, найдя переход, перешёл на другую сторону. Ещё метров сто - и вышел к морю.
Пляж пустовал - слишком влажно, вот-вот соберётся дождик. Он был невелик - и полутораста метров в ширину не наберётся, хотя в детстве казался огромным. Над полоской еле видного вдали острова темнели тучи, чуть слышно шумели деревья.
Кроссовки вязли в сыроватом песке. Прямо посреди пляжа красовался остов моторного баркаса, засыпанный песком - от бортов почти ничего не осталось, лишь двигатель чернел несуразной глыбой. Миша присел на него, посмотрел вдаль.
У него была эта фотография, на которой запечатлены все жильцы дома - и он, восьмилетний, в первом ряду. Хранилась вместе с другими снимками в альбоме - ещё детском.
Но он не помнил, кто снимал - ведь на фотографии действительно были... все.