- Значит вы говорите, что я могу загадать одно желание, или вернее сказать одно качество, и оно исполнится. Но только одно. А как вы докажете, что меня не разыгрываете? И как мне вас называть?
Мефистофель, Сатана, Дьявол, Черт... Называй как хочешь. Хоть Игорь Матвеевич. Мне по барабану.
- Хорошо, Игорь Матвеевич.
- Не перебивай.
Он щелкнул пальцами и из руки вылетел сноп искр. Потом открыл ладонь, на ней горело синее пламя.
- Можешь потрогать, оно не жжется.
Николай Арсентьич несмело коснулся пламени указательным пальцем, потов ввёл его в пламя.
- Действительно, не жжется.
- Это не все. Назови знак зодиака и число от 3 до 12.
- Близнецы, 8.
- Близнецы сейчас вон там, смотри за пальцем. Потом проверишь, не забудь что положение созвездия на небе зависит от времени дня. Сейчас около десяти. Когда щёлкну пальцами, с интервалом в секунду из Близнецов пролетит 8 метеоров. Готов? Считай.
Он щелкнул пальцами, опять со снопом искр, и из указанной им на небе точки сверкнула падающая звезда, через секунду ещё одна, потом ещё, итого восемь. Николай Арсентьич смотрел на небо слегка приоткрыв рот и не замечая этого.
- Доволен? Давай загадывай. У тебя восемь минут, сам число выбирал. Потом предложение аннулируется. Учти, такое предложение делается людям раз в сто лет. Время пошло, счастливчик.
Николай Арсентьич завороженно смотрел на собеседника, тот вдруг скорчил рожу, и вместо носа у него появился пятачок по типу свиного, но поменьше и аккуратнее, а на голове, слегка раздвинув прическу, появились рожки высотой сантиметра два-три. Николай Арсентьич моргнул, и наваждение исчезло.
- Если я к примеру захочу стать самым умным....
- Значит, станешь.
- А как надолго?
- До конца своей жизни. И умрешь самым умным.
- А когда я умру?
- Могу сказать с точностью до секунды, если это и будет твоё желание. Говорить?
- Нет, нет, не надо. А вот идеальное здоровье, к примеру...
- Будет идеальным, для твоего возраста. Но умирать все равно придётся.
- А если я загадаю бессмертие...
- Тогда не придётся. Умирать. Между прочим, три минуты уже прошло, пять осталось.
- А как тогда быть со здоровьем? Буду жить вечно, а на сколько лет буду выглядеть?
- Тебе сейчас сколько?
- Сорок пять.
- Вот на сорок пять и будешь выглядеть, и чувствовать, и быть. Даже бонус тебе дам, болячки твои хронические уберу. Тонзиллит твой, геморрой, татуировку твою дурацкую на левой кисти уберу, зубы будут как новые без пломб и все свои, седину тоже уберу, и прыщи на спине. Две минуты осталось, решай.
- Да как так сразу, с кандачка? У меня ещё вопросы есть!
- Мне сейчас некогда. Вопросы завтра, в это же время. Заодно и подумаешь над вопросами не спеша. У тебя час на вопросы будет.
- А чем я должен буду рассчитаться? Своей душой?
- Не нужна мне твоя душонка. Даром, безвозмездно. Минута осталась. Ну!
- Бессмертие!
- Принимается. Надо расписаться за получение.
В его правой руке появилась тонкая фанерка с листом бумаги, в левой перьевая ручка. Оба предмета он протянул Николаю Арсентьичу. Тот машинально взял оба предмета в две руки.
- А где чернильница?
- Ты хоть прочитай сначала. Чернильница ему. Такие документы кровью подписываются.
Николай Арсентьич прочитал документ.
"Настоящий Договор заключён между Николаем Арсентьевичем Федякиным, с одной стороны, и Мефистофелем, с другой стороны, в части безвозмездного дарения второй стороной в пользу первой дара бессмертия навечно. Договор вступает в силу с момента подписания принимающего дар. Договор обратной силы не имеет и отмене не подлежит. Договор составлен в единственном экземпляре."
Тем временем Мефистофель ткнул невесть откуда появившейся в его руке иголкой в ложбинку между большим и указательным пальцем на левой руке Николая Арсентьича. Тот ойкнул, но руку не отдернул. В ложбинке медленно выступила капля темно-красной крови величиной с горошину. Боли не было. Николай Арсентьич ещё раз перечитал документ, вроде все верно, без подвоха.
- А это точно безвозмездно, без оплаты?
- Куда точнее? Читать умеешь?
- А почему? Вам какой интерес?
- Все вопросы завтра. В это же время. В твоем распоряжении будет час. Так что, подписываем или отказываемся?
Николай Арсентьич кивнул, макнул перо в капельку крови, и поставил свою подпись внизу страницы.
- Дату и время, сейчас 10 часов 10 минут. Расшифровывать подпись не надо.
Николай Арсеньич поставил число и указанное время и протянул дощечку с документом Мефистофелю. Тот принял дощечку, другой рукой вытащил ручку из правой руки Николая Арсентьич, и с легким хлопком исчез. Николай Арсентьич вздрогнул, и посмотрел на левую руку. Кровь уже подсохла, и он растер ее большим пальцем правой руки. Не было даже намёка на ранку.
Он поднял глаза, необъяснимым образом он оказался в своей квартире и стоял посреди залы возле софы. Он не спеша присел на софу и задумался.
***
"Договор заключён и обратной силы не имеет. Значит, теперь я бессмертен. Болезни, как я понимаю, мне тоже не грозят. Надо будет спросить завтра про болезни. Хотя, наверное, это по принципу пяти ложек элексира у Стругацких. Ешь, что хочешь, пей, что хочешь, делай, что хочешь и ничего тебе за это не будет. Так, так, так. Но та пятерка в романе здорово шифровалась. Бессмертными они все же не были. Чтоб конкуренты не разузнали и элексирчик не конфисковали. В моем случае все гораздо проще. Это плюс.
А есть ли минусы в моей ситуации? Те команда была, друг друга поддерживали, поделиться и пооткровенничать могли. А мне вот одному придётся выкручиваться. А что в случае насильственной смерти? Машина переехала, или пристрелили? Оживу? Как и когда? Надо спросить. А в случае травмы? Например, ногу поездом отрезало, или руку шашкой отрубили. Или глаз шилом выткнули? А как в части боли? А чего до завтра ждать, а опыт, сын ошибок трудных?"
Николай Арсентьич прошёл на кухню и взял мясной кухонный нож. Замерев на секунду, от души полоснул по открытой ладони левой руки. И закричал от боли. Нож выпал на пол, он сжал левую кисть в кулак и обхватил ее правой. Было больно, но боль понемногу уходила. Ещё несколько секунд тупой волной била в ладонь, но все слабее с каждым ударом. Потом пульсация прекратилась и осталась только саднящая ноющая боль в руке. Потом ушла и она. Ладонь была в крови, несколько капель крови были на полу. Кровь в ладони была густая и вязкая. Николай Арсентьич провёл большим пальцем правой руки по левой ладони. Не больно. Тогда он открыл кран и смыл кровь под струей воды. Поперёк ладони белой ниткой выделялся шрам, но с каждой секундой шрам становился тоньше и через полминуты исчез совсем. Лишь на полу краснели несколько капель крови, Николай Арсентьич вытер их бумажной салфеткой.
"Сколько же прошло времени, дурак, не засёк. Минуты две, наверное. Работает, зараза. Может повторить? Ну его к черту! Больно! Но ведь работает! Кстати, он говорил о зубах и татуировке".
Николай Арсентьич повернул кисть левой руки к себе внутренней стороной, где было наколото "Коля + Оля" ещё с десятого класса. Татуировки не было. Совсем, будто и не было никогда. Потом подошёл к зеркалу, открыл рот и начал изучать свои зубы. Зубы были как новые, свои. Исчез нижний мост на 3 зуба слева, и верхняя коронка справа, и ни одной пломбы. Сколько их там было, штук пять? Николай Арсентьич достал блокнот и авторучку из секретера и снова сел на диван. Надо писать вопросы.
"Первое, механизм и время восстановления травм различной тяжести, время регенерации конечностей и органов, кожного покрова, и оживления в случае смерти. А также в случае расчленения или взрыва, к примеру. Ядерного, например, это же тело совсем испарится. А сжигание или утопление? Или отрубание головы?
Примем за аксиому, что в конце концов окажусь целым и невредимым. То есть дуэли мне не страшны. А вот, скажем, грохнул я кого, а меня поймали и посадили, дали пожизненное к примеру... Блин, а вопрос принципиальный! Каким образом мне из тюрьмы выбраться? Это ведь лет через десяток мое бессмертие наружу вылезет, а мне это надо? А если зэки опустить меня захотят? Сил у меня прибавится или нет?"
Николай Арсентьич положил блокнот и ручку на журнальный столик и пошёл в спальню искать полуторапудовую гирю, была ведь, зараза. Через 15 минут нашёл ее под ванной, в дальнем углу, за половым ведром и тряпкой, приржавевшую слегка. По молодости выжимал он ее правой рукой раз двенадцать, а левой раз восемь. Лет пять назад, решив, что пора поддерживать здоровье, купил на рынке с рук недорого, смог только толкнуть обеими руками. Усердно позанимавшись месяца три начал чисто жать каждой рукой по пять раз. Удовольствовавшись результатом, занятия прекратил.
"Как там его, Игорь Матвеевич вроде, говорил что здоровье станет идеальным для своего возраста. То есть, как если бы я не пил, не курил, и спортом занимался. Ну что ж, проверим".
Он рывком выбросил гирю наверх правой рукой и начал жать, Двадцать четыре раза. Левой двадцать два.
"Неплохо. Даже, скажем, хорошо. А ведь, пожалуй, сейчас и тридцать два кг выжму. Но проблемы с зеками это не решит, супергероем я не стал. Значит, в тюрьму попадать нельзя. Или иметь надежные заначки на случай выкупа. То есть нужны деньги и много. А где их взять? Я ведь стал бессмертным, а не умным. И вряд ли поумнею в последующие годы. Хотя, можно и пойти поучиться на что-нибудь перспективное, впереди вечность, времени не жалко. Опять таки, за учебу платить надо. Потом документы. Лет через пятнадцать по документам мне будет 60, а по роже 45, а то и меньше, этот черт даже седину с висков убрал. Нехорошо получается, этот вопрос уже надо в ближайшую пятилетку решать. Опять деньги надо, а где взять?"
Николай Арсентьич снова задумался. Слава богу, жениться ему так и не довелось, родители погибли в аварии на своей машине, когда он учился на четвёртом курсе. Были дядя по отцовской линии и тетя по материнской, но с ними Николай Арсентьич в близких отношениях никогда и не был, а уж после смерти родителей и тем более. Одно письмо в год перед Новым годом с поздравлениями и краткими сведениями о себе. Близких друзей тоже не было. Были товарищи поиграть в преферанс или выпить водочки, и коллеги по работе. Девушки были двух типов. На ночь, когда подопрёт, с этим никаких проблем. Или для души, это примерно раз в год на месяц или полтора, а потом расставание без взаимных претензий. Сейчас как раз была пауза, с последней девушкой для души Николай Арсентьич расстался пару месяцев назад. Была своя квартира и машина, и капитальный гараж в трёх кварталах от дома в гаражном кооперативе, повезло. Ну и подмазал кого надо вовремя и не поскупился.
"Блин, так это ведь вообще всю жизнь к черту менять придётся. Странствующим рыцарем становиться. Эти из пяти ложек элексира вроде каждые пять лет места меняли. И фамилии с документами, надо перечитать, кстати. Может что и позаимствую. По деньгам. Можно продать гараж и квартиру, машина пока нужна будет. На первое время деньги будут. И надо будет думать где искать их постоянный источник. По документам. Выгляжу я вполне презентабельно, нужно искать молоденькую паспортистку из старых дев, но именно молоденькую и не обременённую красотой. Если найти лет так 35, то лет на 10 с ней можно отношения строить, лишь бы до женитьбы не доводить. И по новым документам вопрос решается. Кстати, и по финансам, если альфонством заняться. С мужской силой вроде все в порядке, а сейчас вместе со здоровьем тоже прирасти должно бы. Искать богатых вдовушек и входить в расположение. Да, надо ещё Двенадцать стульев и Золотого телёнка тоже перечитать, у Остапа Ибрагимовича есть чему поучиться".
Николай Арсентьич встал и начал ходить по комнате. Мысли в голове крутились как белка в колесе, вернее штук двадцать белок одновременно.
"Можно ещё на вахты съездить на пару сезонов на севера, только ходовую специальность получить. Тогда можно и гараж с квартирой не продавать. А потом незамужнюю паспортистку искать. Когда с документами вопрос решится, например получить чистые документы якобы мне 35, лет 15 по этим документам можно прокантоваться, а потом аферу повторить. Кстати, надо языки учить и валить за бугор, там и бизнес легче построить, и в недвижимость вложиться. Времени у меня навалом, лет за 50 можно состояние сколотить которое само прибыль будет давать. Лишь бы в тюрьму не загреметь. А за бугром и с вдовушками богатыми вопрос обстоит намного лучше. Минус, что лет через пятнадцать все на компьютеры переведут, и лазеек по документам не оставят. Так куда нибудь в Южную Америку уехать, там до этого нескоро дойдёт, может никогда. Хм, а это вариант, вернулся лет через 40 из Бразилии в Штаты с другими документами, и получить в Штатах новые легальные. Кстати, ещё неизвестно что с миром через эти 40 лет станет".
Николай Арсентьич снова задумался. Почему он исходит, что мир будет неизменным, вон насколько мир изменился со времени его юности. И дальше будет меняться. Так ведь будет меняться и он. И его постоянное здоровье и вечная молодость ой какой приличный ресурс. С другой стороны, если такими темпами будет продолжаться прогресс, он ведь может за ним и не успеть, базовые знания будут закладываться со школы, а его база все больше и больше устаревать. Не в начальную же школу ему идти. Значит придётся учиться самостоятельно. А насколько эффективны его мозги по сравнению с теми, кто приходит в жизнь сейчас? Или сто или двести лет спустя. Может они будут совершенно другие люди. Более умными и обучаемые. А он останется прежним. А что будет с миром через 500 лет? А через 500 тысяч? А сможет ли весь пройденный путь сохранить его память? Насколько широки пределы человеческого мозга? Может в нем всего то памяти на сто лет, а то и менее. Не зря ж говорят, что старый, что малый, в смысле чем старше, тем дурнее. И может лет через 200 он уже не в состоянии будет усваивать новое? А если он устанет жить? Можно ли будет умереть по желанию? Вряд ли, договор обратной силы не имеет. А что будет, когда начнёт остывать солнце? Неважно, через сколько лет. Наверняка, к тому времени он уже пресытится жизнью и будет молить о смерти, которой ему никто не даст. Ещё вчера было все просто. Стать начальником отдела, подкопить и купить квартиру в центре города, престижную иномарку вместо лады-калины. Может быть женился бы через несколько лет, на вдовушке или разведённой, с детьми обязательно. Хоть такая, но семья. Потом пенсия, дача, огород. Потом старость, и когда-то смерть. Но уже вполне принятая внутри, и потому совсем не страшная, а наоборот, желанная. А что сейчас? Метаться из города в город, из страны в страну, менять имена и паспорта, прятаться от друзей и знакомых, и от властей тоже, скрывая свой истинный возраст, лицо и личину. И ведь нет и не будет цели в жизни. Ничего постоянного, стоит только к чему прикипеть и привыкнуть, как опять нужно срываться с места и скрываться ото всех. А благо ли это бессмертие?
***
Он не спал всю ночь, варил кофе, пил, ложился в постель, и снова вставал и шёл на кухню заваривать свежий кофе. Как, оказывается, надёжна эта временная жизнь, с временными целями, с людьми, которых ты знаешь с детства или юности и будешь знать до самой смерти, их или своей. Как, оказывается, жаль, что ничего не получилось с Олей, и она вышла замуж за другого. А он думал, сколько ещё таких будет! А таких уже больше не было. Как много женщин было в его жизни, и ни одной больше, которую бы он полюбил так как Олю.
Он смотрел в окно, где над городом вставало солнце. Солнце его первого дня из череды его бесконечной жизни. Похожих один на один своей бесцельностью. И уже никогда не будет первого поцелуя, и первой прогулки под луной, и первого объяснения в любви. Не будет первой школьной линейки и первый раз в первый класс, не будет выпускного бала, и успешных экзаменов в институт, много чего первого не будет. Будут незапоминающиеся похожие друг на друга дни, и вечный страх, что его разоблачат и узнают старые знакомые. А ведь это же уже было! Вечный жид - Агасфер. Надо бы и про него почитать.
Николай Арсентьич смотрел на солнце невидящими глазами, и не замечал, что из глаз его текут слезы в чашку с давно остывшим кофе. Солнце уже давно встало, а он все так же сидел за столом. Мыслей больше уже не было. На журнальном столике лежал листок с недописанными вопросами. В зале негромко хлопнуло, запахло серой, и ниоткуда возник Игорь Матвеевич.
- Ну что, Николай Арсентьич, готовы вопросы? Не забывай, у тебя ровно один час и ни минутой больше.
Николай Арсентьич медленно повернул голову и невидящим взглядом посмотрел на Мефистофеля.
- Вопрос только один. Я отказываюсь от дара. Мне не нужно бессмертие. Мне вообще ничего не нужно от тебя.
- Вот как?!
Игорь Матвеевич поднял руку, в которой был зажат листок бумаги.
- Договор обратной силы не имеет и отмене не подлежит. Поздно, дорогой. Не теряй времени, задавай свои вопросы. Следующая наша встреча состоится не скоро, через сто лет. И будет у тебя опять только один час на вопросы.
- Сволочь ты, Мефистофель. Обдурил, скотина. Купился я, что без оплаты. А ведь так не бывает, оплата то есть? Признавайся!
- А как же! Как же без оплаты? Твои вечные страдания и есть моя цена. Так есть ещё вопросы? Или я пошёл?
- Проваливай.
И Николай Арсентьич бессильно уронил лицо в свои ладони.