Девочка играет на рояле
в доме друзей папы и мамы.
Её учит нотам и гаммам
сама госпожа Бахман.
Она жена Бахмана Георга,
друга Брюсова и Блока.
Девочка играет на рояле....
Она разучивает гаммы.
Ещё есть время до вселенской драмы
на краю светлых и мирных дней.
Она пытается упрямо
извлечь созвучья нежности Шопена
из между струн осевшей пыли,
но пальцы  мимо клавиш бьют.
И звук не лепит форму,
и смыслу музыки пробиться не дает 
сквозь дрязг старательного фона.
Усилья хрупких плеч , увы, не помогают.
В соседней комнате - друзья Георга,
выход томика его стихов сегодня отмечают.
И Брюсов  морщит лоб, 
и говорит всё громче,
и нервно гладит бобрик стрижки.
И раздражён с похмелья Александр  Блок -
такая  "музыка" конечно же мешает.
Жена Георга прикрывает дверь.
Они всё жарче спорят  о стихии звука
 в русле смысла .
и ими вылепленный век :
Серебрянный, над ними ещё длится.
И девочка заслушалась -
что гаммы, что изувеченный её рукой  Шопен...
И страсть и музыка их слов чарует.
Её никто бы не заметил,
как и то , что стих её урока шум,
но скрипнула предательски вдруг дверь.
" Ах! Танечка! Ты заходи! Знакомься!
Валерий Брюсов, Александр Блок.
Мы празднуем Георга новый том стихов.
И этот том тебе на память дарим!"
И гимназистка получает изящный томик.
И она пока не знает , 
что до последних дней
всегда он будет рядом с ней.
лежать на тумбочке перед кроватью.
И перед сном, уже старушкой,
хоть и не заглянет,
а лишь погладит старый том,
как луч счастливейших воспоминаний,
когда всё будет отнято, истерзано, убито.
По этой книге она, спустя полвека ,
будет проверять насколько
и немецкий уж она забыла.
Но тот счастливый день ещё не кончен.
И ей подали чашку чая.
И все конечно рады,
что кончен тот рояльный треск.
А гимназистка томик тот листает ,
 украдкой взгляды восхищения роняет 
на вечно спорящих Богов поэзии тех лет.

Волюм изяшный Бахмана Георга,
он чудом уцелел и у меня.
А было много переправ в узлучинах Судьбы
и переездов маяты и жизни твердых переплётов.
Его поэзия-утраченным звеном
означена в Гросбухе людских судеб.
Для русских-немец, он писал всегда лишь на родном,
для немцев- безвестным он остался русаком.
На целый век без перевода сгинул!
В России жил , 
а мыслил по-немецки.
Я томик этот отдала Владимиру Летучему,
И передчику и мастеру германский старой рифмы.
А переводчик , как Хирон,
 ушедших душ попутчик.
Надеюсь ,извлечёт он Бахмана
 из тьмы забвенья.
Срастутся ветви прошлого,
 что срубленно когда-то кем-то.
Даст Бог, найдётся и для нас
на Белом Свете кто-то,
кто так же вспомнит  и о нас
 и позаботится о наших именах.
Дарует нам ещё немного
 нежности земного притяжения.

Девочка играла на рояле...
Это была бабушка моя.
Фердинандова Татьяна-
чистая и светлая душа.