Белкин Юрий Николаевич : другие произведения.

Взгляд из темноты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автор - слепой человек. Пишет о своих ощущениях и представлениях, о своем осмыслении окружающей действительности. Многие вопросы дефектологии, разбросанные на тысячах страниц специальной литературы, сфокусированы здесь виде конкретных жизненных ситуаций. Ясность рассуждений, живость языка делают книгу интересной и специалистам, и широкому читателю.
  
  
   ВЗГЛЯД ИЗ ТЕМНОТЫ
   Юрий Белкин
  
  
   Моей жене, Зинаиде Петровне Белкиной, урождённой Усачёвой, посвящаю.
  
  
  
  
   Уважаемый читатель!
  Удели несколько минут этой книге - не пожалеешь.
   Если ты успешный - найдешь в ней "лекарство от головокружения".
  Если у тебя проблемы - она поможет тебе разглядеть свет в конце туннеля.
  Если же не страдаешь ни тем, ни другим - обязательно задумаешься о смысле жизни.
   Автор - слепой человек. Пишет о своих ощущениях и представлениях, о своем осмыслении окружающей действительности. Многие вопросы дефектологии, разбросанные на тысячах страниц специальной литературы, сфокусированы здесь виде конкретных жизненных ситуаций. Ясность рассуждений, живость языка делают книгу интересной и специалистам, и широкому читателю. Есть что позаимствовать, есть над чем и поразмыслить. Вдруг из темноты что-то видится лучше. Для инвалидов книга может стать неплохим ориентиром в работе над собой.
   "Миром без солнца" назвал исследователь морских глубин Жак Ив Кусто подводное царство и рассказал о нем много интересного. Неужели не любопытно заглянуть в мир без света?
  Ю. Каратунов
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 1
  
  В ней автор рассказывает как потерял зрение, как пытался на первых порах осваиваться в новом состоянии. Поскольку человек изначально запрограммирован на выживание, автор размышляет о запасных путях, о боковых побегах, которые в экстремальных ситуациях человек может заставить работать.
  
  
   Меня часто спрашивают о специфике восприятия окружающего мира слепым человеком. В ответ рассказываю о своих ощущениях, представлениях, а собеседник сам делает вывод, насколько они соответствуют действительности. Беседы всякий раз выстраиваются по-разному. Но я стараюсь полнее показать срез того, о чем приходится размышлять, упоминаю даже биографические факты. Короче говоря, пытаюсь по возможности показать внутренний мир слепого, эту своеобразную "вещь в себе", превратить её в "вещь для собеседника".
  
  *
  И цветам от косы достаётся.
  
   Я потерял зрение от взрыва на десятом году жизни, так что Отечественная война не обошла и меня. Немало детей разделило тогда мою судьбу. Известно, что в критических ситуациях военачальники, сохраняя боевую технику, пускали иногда по минным полям пехоту впереди танков. Таким образом, ценою жизни и здоровья солдат достигался успех танкового прорыва. Что ж, война есть война, и у нее свои законы. Нас, детей, тоже жизнь пустила по следам ушедшей войны впереди сапёров. Оружие и боеприпасы валялись на каждом шагу. Статистику никто не вел, но легко предположить, сколько моих сверстников погибло и покалечилось, "облегчая" военным работу по разминированию территории. Без большой натяжки можно сказать, что занавес, которым закрывалась сцена театра военных действий Великой Отечественной войны, был соткан и из наших судеб.
   К счастью, большинство детей, всё же, уцелело и это оказалось для страны весьма кстати. Им пришлось вместе со своим поколением без всякой подготовки шагнуть во взрослость, в народное хозяйство, короче, восполнить послевоенный кадровый дефицит. Но война на них тоже оставила свой отпечаток и, думаю, не обязательно отрицательный. Возьму на себя смелость предположить, что проживание на территории военных действий в период войны и в послевоенные годы стало для детей своеобразным ситом, жёсткой выбраковкой. Они перемогли голод, избежали, в отличие от меня и моих товарищей по несчастью, неудачных встреч с боеприпасами. Любопытно было бы проанализировать их социальную успешность относительно тыловых сверстников.
   И ещё на одной мысли хочу остановиться. Мы, живые, хоть и искалеченные, можем о себе заявлять, возмущаться, словом, обращать на себя внимание. А что же те ребята, которые погибли? Они-то выпили чашу погорше нашей! Материнские слёзы, конечно, омыли им дорожку, но стране в послевоенной суете было не до них. Выходит, они канули в неизвестность? Есть здесь какая-то несправедливость. Ведь это была самая реактивная, самая отчаянная пацанва. Такие натуры всегда и везде оказываются на острие социальных процессов. Разве остались бы они в стороне от поднятия целины, от гигантских строек, от космических программ. Уйти в никуда, стать ничем они не могли. Это, мне кажется, противоестественно. Хочется думать, что их гибель где-то учтена, к чему-то присовокуплена, во что-то трансформирована. И, конечно, мы обязаны о них помнить, быть им благодарны, хотя и сам я толком не знаю за что. В моём воображении эти ребята представляются в виде цветов, подсечённых косой, выпавшей из рук, смертельно раненой войны. Но вернусь к своей слепоте.
  
  *
  Не можешь рассмотреть - попробуй услышать.
  
   Темнота накрыла сразу, то есть в одночасье оказался в другом психофизическом состоянии. Возникли трудности в ориентировке, мобильности, самообслуживании. Слепой человек основную информацию получает через слух, поэтому старался вслушиваться в каждую мелочь, на которую, будучи зрячим, не обратил бы внимание. Кстати, таких "мелочей" порой оказывается не так уж и мало. Иной раз даже приходит мысль: а не слишком ли много человек теряет из-за невнимательности к слуховому восприятию? Кто-то из западных модельеров сказал: "Порой женщина кажется привлекательной, пока не открыла рта". Суждение резковатое, но не лишено смысла. Люди научились подавать свою внешность, искусно прятаться за нею, но контролировать поведение, речь, а тем более интонацию голоса гораздо сложнее. И здесь, как говорится, сам Бог велел инвалиду по зрению активизировать сохранившиеся органы чувств и попытаться уловить что-то сокровенное. Если возник барьер инвалидности, почему бы не попробовать его как-нибудь превозмочь? Должен же человек как-то реализовывать свой потенциал! Когда плотина перегораживает русло реки, образуется водохранилище - скопление потенциальной энергии воды. Она используется для выработки электричества, шлюзования, орошения и прочего. Но значительная ее часть расходуется бесконтрольно. Вода что-то размывает, заполняет, растворяет, куда-то просачивается. За десятки километров от плотины подземные воды подтопляют селения, и еще бог знает на что человек провоцирует воду своими рукотворными барьерами. Если бы мы понимали язык воды, много узнали бы о ее подземных похождениях и проказах, о многом бы она нас предупредила. Может быть, и жизненная энергия инвалида, стесненная дефектом, тоже куда-то направляется, как-то видоизменяется, только мы не придаем этому значения. А может, стоит поинтересоваться? Ведь в отличие от воды эти люди могли бы рассказать о своих ощущениях представлениях, и - как знать? - вдруг откроется что-то необычное.
  
  *
  Жёстче судьбина - ярче картина.
  
   Помню, в первые месяцы после травмы приводил в недоумение близких. Указываю, например, место у верстака, где лежит стружка, подробно ее описываю. Или, подойдя к клумбе, пытаюсь сорвать цветок. На самом деле ни цветка, ни стружки нет. Вероятно, память ярко воспроизводила увиденное прежде, а я принимал это за реальность. Вообще, картины моего последнего зрячего лета прочно остались в памяти. Островки и заводи на речке, колонии репейника и дикого чеснока в степи, множество тропинок. Детская память цепко сохранила иловлинские улицы, дома, даже отблески солнечного света на стеклах окон.
   Помнится множество мужских и женских лиц на фоне темных однообразных одежд. На лицах мужчин выражение спокойной уверенности, а у женщин откровенной скорби. Для себя я объясняю это тем, что тогда, в первые послевоенные годы, все мужчины чувствовали себя героями, победителями. А вот всю глубину трагедии, всю горечь утрат в полной мере могли осознавать, пожалуй, только женщины. Может быть, благодаря этим особенностям они и остались в моем сознании. Позже время наверняка стерло с памятных мне лиц поразившие меня особенности. Но тогда, по горячим следам прошедшей войны, горесть и гордость ходили в полный рост.
  
  *
  Ну и пусть слепой, зато ...
  
   Впоследствии мне часто приходилось общаться с участниками Великой Отечественной войны и по работе, и в повседневной жизни. Думаю, не зря они остались с детства в моей памяти. Есть в них что-то, особость какая-то. Это и чувство долга, и упорство в достижении цели, и готовность прийти на помощь друг другу. А теперь вот, когда время берет свое, - умение держать круговую оборону, сопротивляться до последнего. Молодцы, да и только, молодым бы это перенять. После войны государство открывало спецшколы, где вернувшиеся с фронта инвалиды могли получить навыки бондаря, шорника, музыканта. Конечно, научиться изготавливать бочки или хомуты проще, чем овладеть баяном. И всё же, несмотря на не юный возраст и отсутствие зрения, некоторые инвалиды войны стали приличными музыкантами, успешными преподавателями музыки. Наш земляк, Буданов Ф.И. играл на баяне довольно скромно, зато учитель был от Бога. По его словам, слепой как специалист должен быть на голову выше зрячих коллег. Тогда только он почувствует себя на равных. Наверное, Фёдор Иванович знал, что говорил. Человек сорок из его учеников закончили музыкальные училища, из них добрая половина - вузы.
   А что делать, если хочется играть на баяне, а у вас пальцы на правой руке искалечены? Расстаться с мечтой? Как бы не так! Он разворачивает баян таким образом, что правая, ведущая клавиатура оказывается под левой рукой и ... невероятно, но факт! наяривает порой так, как многим и при нормальной постановке инструмента не сыграть.
   Помню Сарифова Василия Ивановича. Он работал в иловлинском обществе слепых. Самим фактом жизни без зрения заронил он в меня, точнее, в моих родителей надежду, что у меня не всё потеряно. Судя по фамилии, он, вероятно, был татарином или казахом. Но тогда мне это и в голову не приходило. Да что мне. Взрослые на это не обращали никакого внимания. И вот те на! На седьмом десятке пришла ко мне национальная блажь. Стал вдруг делить людей по национальному признаку. Надеюсь, не надолго. Кому эта дурь нужна, если от неё всем только хуже. Энергично настаивал Василий Иванович на скорейшем оформлении меня в школу для слепых. Прислал мне туда письмо, написанное рельефно-точечным шрифтом. К тому времени я только-только изучил эту хитрую азбуку, но разобрал написанное. Правда, сегодня из содержания помню лишь Ленинские слова - "Учиться, учиться, учиться". Конечно, теперь ветераны Второй Мировой на излете, и все же как-то уютно осознавать, что впереди тебя еще живут такие люди. Наверное, подобные ощущения испытывают перелетные птицы, находясь внутри стаи, когда впереди, рассекая воздух, летят сильные, надежные вожаки.
  
  *
  Раньше были арбузы, а теперь булыжники.
  
   Порой вспоминаются целые тематические блоки, будто открываешь давно забытые файлы, смысл которых только теперь начинаешь осознавать. Как сейчас слышу голос дедушки, рассказывающего собеседникам о соперничестве в выращивании арбузов соседних хозяйств: Песчанки и Красного Яра. Он тогда работал сторожем на песчанских бахчах, и я, конечно, весь сезон был с ним. В Песчанке был опытный бахчевод. Мы, дети, звали его дядей Никитом. Кажется, у него на руке не было нескольких пальцев. Для того времени - дело обычное. Война на многих оставила свои отметины. Красноярцы старались копировать соседей во всем: и земли под бахчи отвели вблизи, и распахали, и посеяли в те же сроки. Но лето выдалось засушливое, и красноярские бахчи посохли. Песчанские же уцелели, и все потому, что Никит велел по арбузам посадить кукурузу. То ли тень от нее уберегла молодые арбузные побеги, то ли ее корни укрепили песчаную почву от выдувания - не знаю. Но урожай, хотя и скромный, песчанцы получили. Я помню те арбузы: некрупные, порой какие-то кособокие, но сладкие донельзя. Теперешние, выведенные селекционерами, крупные и толстошкурые, по вкусовым качествам ни в какое сравнение с прежними не идут. Те могли лопнуть от легкого удара, на этих - хоть пляши. Их во что угодно грузи, куда хочешь вези. Но транспортабельность даром не дается. Природу не обманешь. Насколько выигрываем в товарности, столько теряем во вкусовых достоинствах. Относительно крупные арбузы Никит помечал особыми царапинами. Они оставлялись на семена. Их строго-настрого запрещалось срывать. Как-то поздно вечером дядя Никит приехал на бахчи на велосипеде нетрезвым, точнее сказать - пришел, опираясь на велосипед, зачем-то сорвал семенной арбуз, не удержал его, и тот вдребезги разбился. Я, конечно, попробовал "запретный плод", самую его серединку, еще хранившую тепло солнца. Вряд ли он качественно отличался от прочих, но я на другой день расхваливал его сверстникам на все лады.
   А вот дыни мне нравились меньше, вернее, некоторые их виды. Наверное, в наших местах не всем дыням хватает солнца для вызревания. Однажды я помогал дяде Никиту собирать их. Как сейчас вижу: едет он на двуколке по меже и кнутовищем указывает, какую срывать. Особо понравившуюся разламывает искалеченными пальцами, кушает, причмокивает, меня угощает. Действительно вкусно! Пожалуй, слаще арбуза. Помню, насобирали мы их много, возможно, это была заготовка семян. Потом взрослые просили меня показать места сбора. Я охотно показывал. Теперь думаю: возможно, выдавал секрет, "работал на конкурирующую фирму". Ведь подбор хороших семян - тоже производственная тайна! А может быть, люди просто хотели нарвать вкусных дыней. Сейчас, к сожалению, этого не выяснишь: "иных уж нет, а те далече".
  
  *
  Смотри и помни!
  
   И вот же как бывает! Более полувека спустя, в эпоху распада совхозов, мой земельный пай оказался километрах в десяти от московской автотрассы на правом берегу реки Иловли. Местность для меня, слепого, не знакомая. Был бы зрячим, когда-нибудь, ненароком, и заглянул бы в этот уголок, а так... Знаю только, что в нескольких километрах отсюда вверх по течению реки в имении Грековых Петров-Водкин писал свою картину "Купанье красного коня". Чтобы хоть как-то сориентироваться, спрашиваю у землеустроителя:
  - А что находится там, напротив, на левом берегу?
  - Пространство между хуторами Песчанка и Красный яр, - отвечает.
  - Ух ты, я же в этих местах бывал! Там тогда бахчи были.
  - Они и сегодня есть.
   Вот так, оказывается "край-то нашенский". Помнится, я подолгу смотрел с бахчей в эту сторону. Хотелось за речку, в неизвестные места. Бахчи то, исхоженные вдоль и поперёк, уже примелькались. К речке мне не разрешалось даже приближаться, но смотреть то не запретишь. Помню широкую низину. По весне она, вероятно, заполнялась полой водой. Помню речку, изгибающуюся между травянистыми берегами. Противоположный холмистый берег. Тогда на нём деревьев не было. В общем, "вновь я посетил". Что это? Случайное совпадение? Может быть, хотя и какое-то подозрительное. А что если сюда добавить чуть-чуть мистики? К примеру, судьба позволила мне в детстве увидеть кусочек будущего. Мол, смотри вволю на эти места. Когда станешь собственником, такой возможности уже не будет. Или наоборот. Долго, увлечённо смотрел, и моя энергетика как бы сфокусировалась, материализовалась, как бы застолбила это место в довольно хаотичном процессе деления земли. А коли так, то почему бы детям и внукам не обратить внимание на этот факт. Кого-то к удаче клубочек ведёт, кому-то стрела двор указывает, а тут понимаешь, давным-давно предок самолично глаз положил. Нет, лучше осенил взглядом. Какое ещё знаменье надобно? Ну а если серьёзно, то пора и заканчивать. Будя, как сказал бы дядя Никит. А то можно договориться до такого, что...
  
  *
  Уж очень стрелять хотелось.
  
   Как же всё-таки ярки сцены детства, будто бы и не уходил из них. После войны с детскими игрушками было туго. Но мы выходили из положения. Пункт по приёмке вторсырья снабжал нас всем, если с воображением покопаться в кучах костей, металлолома, резины. К примеру, косточки от свиных ножек - чем не оловянные солдатики. Позвонки от коровы или лошади - прекрасные грузовики. Рёбра - отличные шашки, хоть целый отряд чапаевцев вооружай. Обод от велосипедного колеса легко катится, если его сзади постоянно поджимать изогнутой особым образом проволокой. Но чаще для этого вида "транспорта" мы использовали деталь от танка: шестерня, не шестерня; гладкая по внешнему периметру и зубчатая по внутреннему. Главное, диаметр её больше соответствовал детскому росту, да и вес был подходящий. Бывало, за такой коляской пробежишь несколько километров и ничего, даже не заметишь усталости. Причём никогда не говорили - "я покатил колесо", только - "я поехал". Езда сопровождалась пронзительным зуммером, так что по звуку издалека легко можно было определить где и, порой, даже кто едет.
   Одно время появилась мода на изготовление луков или по-нашему самострелов. Смастерил и я что-то похожее. Помню первую охоту. Сначала камышовая стрела с наконечником из школьного пера пролетела позади галки. Я понял ошибку. Пока стрела взлетала, птица успела переместиться из опасного места. Второй раз прицелился с опережением и, как ни странно, попал. Но, видимо, лук мой был никудышный. Стрела на излёте едва клюнула галку. Правда, птица издала слабый звук в момент касания стрелы, но вскоре преспокойно уселась на проводах, затем и вовсе улетела. Я же разочаровался в самостреле и переключился на рогатку.
   Если резинки для неё нарезать из хорошей камеры, то свинчатка летела на приличное расстояние. Особенно ценились рогатки из красной резины. Поэтому Лёшке не трудно было уговорить нас с Юркой пойти на Песчанку, где, по его словам, такой резины целая гора. На другой день с утра и отправились. Ничего, конечно, не нашли, но день пролетел быстро. Где-то убегали от собак, где-то ели зелёный крыжовник. Потом на речке пытались выдирать из нор гнёзда юрков. Кажется, орнитологи называют их ласточками-береговушками. К вечеру собрались домой и тут начались неприятности. Издали заметили, что навстречу идут матери, Юркина и моя. В руках хворостины. Лёшке-то что, а мы при сближении оба начинаем "бунеть". Обходим их с умыслом. Я со стороны тёти Фаи, Юрка - с другой. Чужого не хлестнут. Наутро коротко осведомляемся:
  - Тебе было?
  - Было, а тебе?
  - И мне.
   Нет теперь уже ни Юрки, ни Лёшки. Говорят, в обоих случаях не обошлось без спиртного. Юра пострадал от ножа. Леша, по одной версии, неосторожно закурил, лёжа под машиной, по другой - попал в автокатастрофу. Хорошие были ребята. Светлая им память. Возможно, где-то среди них был бы теперь и я, не подсеки меня инвалидность, не направь она мою жизнь по другому руслу. Прищипом, элементарным приёмом дачника, судьба спровоцировала у меня рост "боковых побегов", принудила развиваться в условиях слепоты.
  
  *
  Это хорошо, что плохо.
  
   Помню, как поражали нас в детстве обычные для взрослых вещи. Однажды весной увидели с железнодорожного моста внизу, в гуще прибрежного кустарника яркие цветы. Вроде бы там не должно быть ничего такого. Тут же опрометью с насыпи вниз. Продираемся сквозь кусты к предполагаемому месту и что же? Это оказался обыкновенный шиповник, плоды которого мы не раз рвали. Ягоды невкусные, а от семян приходится долго чесаться.
   В другой раз неожиданно увидели в степи цветочное озеро. Подбежав, поняли, что это цветут наши давние знакомцы - колючки. Может быть, подобные открытия и наталкивают человека на мысль искать в плохом хорошее и наоборот.
   В том же пункте по приёмке вторсырья, где мы снабжались игрушками, за макулатуру можно было получить переводные картинки. Одна из них до сих пор стоит в глазах. Справа - зелёные пассажирские вагоны, слева по зелёному же лугу рассыпались дети. Во что-то играют, что-то собирают. Яркая зелень резко контрастировала с нашими выжженными солнцем песками. Окошко в рай, иначе не скажешь. И эти переводные картинки, это маленькое чудо двадцатого века запросто уживалось в нас с игрушками из мослов, то бишь, с забавами из первобытного общества. А значит его величество Время, долгий путь развития Истории, перед чем взрослые почтительно снимают шляпы, нам вовсе не казались такими уж значимыми. Может быть, это смещение в прошлое, откат нас, теперешних, в атмосферу первобытного детства могли таить в себе и что-то хорошее. Иногда, чтобы повыше прыгнуть, надо для разгона пониже присесть.
   Много лет спустя я пытался напомнить сверстникам о подробностях той поры. Ведь что тогда видел я, видели и они, но никто, даже самые близкие друзья, ничего определенного вспомнить не могли. Видимо, впечатления последующих лет закрыли в их памяти то далекое время. Это у меня те образы сохранились, потому что новым неоткуда было взяться. Интеллект зрячего человека формируется на основе постоянно обновляющихся зрительных образов. Слепой вынужден обходиться тем запасом, который удалось накопить к моменту травмы. Наверное, это обстоятельство не лучшим образом сказывается на развитии инвалида. Но жизнь устроена так, что в отрицательном часто таится нечто положительное. А если поискать свои плюсы и здесь? Предположим, дефицит зрительных образов как-то активизирует мыслительную деятельность: воображение, теоретизирование и прочее - подобно тому, как находчивая хозяйка при ограниченном наборе продуктов проявляет чудеса изобретательности; как иногда НИИ при меньшем финансировании добиваются больших успехов за счет нестандартных решений. Конечно, как институты-везунчики и чудо-хозяйки встречаются нечасто, так и далеко не каждый случай слепоты оборачивается оригинальностью мышления. Но как знать? Возможно, при должном реабилитационном воздействии положительных результатов окажется больше.
  
  *
  За ручку не брала, но нагадала.
  
   Интересно, что мою слепоту предсказала цыганка. Из всех зрительных образов прошлого чаще других в памяти всплывает чей-то пристальный взгляд. В первые годы после травмы мне часто снилось, будто на меня кто-то смотрит в окно в обрамлении какого-то сияния. Пытаюсь спрятаться, убежать - не могу. Возможно, это и был взгляд той самой цыганки, которая, увидев меня в детстве, сказала: "Умная головушка, но на десятом году с ним что-то случится". Что касается ума - это предсказание дежурное, а вот второе? Теперь мне даже кажется, что судьба пыталась предостеречь меня.
   Первый звоночек прозвенел когда мне было лет шесть. Я помогал отчиму заряжать охотничьи патроны. Дело нехитрое. Вдавить специальным рычажком в патрон новый пистон, предварительно выковырнув использованный. Всыпать пороха, затем дроби, и всё это плотно заткнуть пыжом. Мне дозволялось лишь вставлять готовые патроны в патронташ. Один патрон никак не хотел лезть в ячейку. Я решил стукнуть молоточком. Удар пришёлся по пистону - патрон выстрелил. Плотный материал патронташа принял на себя основной удар дроби, патронташ загорелся. Патрон, выбив у меня из рук молоток, врезался в потолок. Я, конечно, заревел. До сих пор в памяти осталось ощущение осушенных рук. Горящий патронташ, полный заряженных патронов, мама ногой отбросила под кровать. С глаз, де, долой - и опасности нет. Потом, вспоминая эту своеобразную реакцию, мы не раз смеялись, но тогда было не до смеха.
   Что это было? Предупреждение? Пристрелка? А может быть - лёгкая репетиция? Время-то моё ещё не пришло. Постепенно история эта подзабылась, но, как оказалось, ненадолго.
  Как-то, неудачно спрыгнув с грузовика, я ударился затылком. Позже узнал, что такие ушибы часто заканчиваются слепотой. Мне повезло. В следующий раз, катаясь на лыжах, наткнулся глазом на палку. И опять удачно - отделался покраснением глаза. А вот в случае со взрывом не обошлось. Да и сколько можно! По-разному относятся к предсказаниям. Как в любом подобном ремесле, в нем много шарлатанства, но, вероятно, есть что-то такое, от чего трудно отмахнуться. У нас в семейном альбоме почти не сохранилось моих детских фотографий, кроме одной.
  
  
  Поэтому нет возможности хотя бы попытаться усмотреть какие-нибудь характерные особенности. Ведь смогла же цыганка каким-то образом увидеть грозившую мне опасность, и даже довольно точно предсказала время. Судя по тому, что меня в детстве довольно неохотно отпускали гулять, родственники как-то считались с этим предостережением. Но, видно, от судьбы не так-то легко укрыться.
  
  *
  Вот и дострелялся!
  
   Помню, в детстве я любил все подолгу рассматривать. Бывало, вопьешься взглядом в шишкинских медведей или левитановскую осень и пытаешься увидеть, что там за краем картины или за поворотом реки. Легко запоминались стихи, отрывки прозы из учебника и даже расположение их на страницах. Наверное, я так же бесцеремонно разглядывал и людей, потому что в памяти осталось несколько недовольных лиц и характерных жестов руки - мол, чего уставился? И вот теперь я думаю: уж не в этом ли причина моей беды? Загляделся по привычке и не успел при взрыве отвернуться или хотя бы закрыть глаза. А может быть наоборот: слепота была запрограммирована, и я, предчувствуя это, старался наглядеться на мир, набрать побольше впечатлений. А что, если не то и не другое? Просто в нашей жизни столько всякого происходит, что при желании потеоретизировать можно выстроить любую причинно-следственную цепочку, найти подтверждение любой гипотезе.
   Но каковы бы ни были причины, следствие одно - полная потеря зрения, или, как говорят специалисты, тотальная слепота. Потерян канал, который дает человеку 90% информации. Плохо, но не безнадежно, если сохранились слух и осязание. При помощи рельефно-точечного шрифта, магнитофона, компьютера с рельефно-точечной строкой или синтезатором речи слепой человек легко может преодолеть информационный дефицит.
  
  *
  Не комплексуй - они своих проблем полны.
  
   Как служат магнитофон или компьютер незрячему человеку вообразить не трудно. А вот как выглядит рельефно-точечный шрифт, при помощи которого слепые люди записывают и считывают информацию.
  
  
   Запись осуществляется путём накалывания, выдавливания особой иглой, грифелем, точек на листе бумаги. Предварительно лист вкладывается между двумя металлическими пластинами в специальный прибор, называемый доской. На верхней пластине расположены строчки из окошечек, в которых и записываются буквы, цифры, знаки препинания. Против каждого окошечка на нижней пластине находится по шесть небольших вороночек, куда и вдавливаются грифелем точки. Каждой букве, цифре, знаку препинания соответствует своя комбинация точек. Все шесть точек накалывают в том случае, если хотят как бы зачеркнуть написанное, забить его шеститочием. Важно помнить, что писать, вдавливать точки надо, перемещаясь по строчке справа налево. Но для прочтения текста надо перевернуть лист выпуклостями точек к себе и читать в обычном порядке, слева направо. Например, буква "д" при написании выглядит как комбинация из трёх вдавленных точек в виде уголка, направленного влево вверх. А при чтении это будет комбинация из трёх выпуклых точек в виде уголка, направленного уже вправо вверх. Такое превращение происходит с любым написанным в окошечке знаком.
  
   Так выглядят выдавленные буквы русского алфавита, т.е. при чтении.
  
  
  А это вдавленные буквы, т.е. при письме.
  
  
   Я умышленно остановился подробно на этом скучном описании, чтобы читатель мог самостоятельно поразмыслить над ним. Некоторые считают, что этот способ письма и чтения содействует формированию у слепых людей абстрактного мышления. Конечно, процесс накалывания и считывания точек слепым человеком - картина не совсем обычная. Поэтому многие незрячие не хотят, чтобы посторонние люди видели их за этим занятием. Вероятно, сказывается закомплексованность. Я знал одного учителя истории, который таил от учеников свои записи. Когда надо было вызывать ученика к доске, он запускал руку в портфель, чтобы отыскать в записях намеченную фамилию. Нетрудно представить себе, как это "таинство" подогревало детское любопытство. В начале трудовой деятельности встала эта проблема и передо мной. Но музыка - не история. Множество нотного текста в голове не удержишь. Так что для слепого учителя ДМШ подобная конспирация немыслима. Поэтому я решил сразу раскрыть карты. На первом же уроке рассказывал ребятам во всех подробностях о системе Брайля. Интерес был неподдельный. Но, к счастью, так же быстро и угас, как вспыхнул. Вероятно, мы больше сами себя истязаем. Это перед нами наш дефект со всеми прибамбасами торчит как шиш - и денно, и нощно, а посторонним людям зачастую не до нас. Своих проблем по горло.
  
  *
  Тоже мне - "Гомер"!
  
   Конечно, тогда, после травмы, в небольшом поселке, я ничем из арсенала тифлосредств не располагал, но острую потребность в информации ощутил сразу. Ведь зрительный канал сломался, а мозг по привычке продолжал требовать информацию в прежних объемах. Поэтому максимально использовал слух. Запоминалось всё, что приходилось слышать. Прошло более полувека, но в памяти сохранились в подробностях многие разговоры взрослых на посиделках. Телевидение тогда еще не вмешивалось в уютную атмосферу провинциального общения. Каких только, бывало, историй не услышишь (теперешние латиноамериканские сериалы перед ними просто "отдыхают")! Их любили рассказывать, любили слушать, любили сопереживать. А в особо заинтересовавших меня историях помнятся даже тембр и интонация голоса рассказчика. Поэтому меня нисколько не удивляет, что Гомер, автор "Илиады" и "Одиссеи", был слепым. Скажу больше: запомнить, упорядочить пестроту и противоречивость фольклора того времени, пожалуй, только и мог интеллект, оказавшийся в подобной экстремальной ситуации. К тому же этот древнегреческий самородок получал информацию через живое слово, улавливал и энергетику разнохарактерных рассказчиков. Это тоже способствовало лучшему усвоению услышанного. Мы сегодня, читая причесанные и припудренные древние тексты, лишь отдаленно можем представить себе вкус и аромат той эпохи. Так, наверное, разнятся между собой чашечки растворимого и натурального кофе.
   Да что там кофе. Вероятно, так же отличается теперешняя латынь от живого языка, на котором разговаривали римляне. Ну, меня, кажется, начинает нести. Ведь со мной никто и не спорит. У всякой эпохи есть свой аромат. Для кого-то лет через тысячу-две и наше время будет чем-то вроде растворимого кофе. А вот почему я, блуждая в тумане ассоциаций, набрёл на латинский язык - не знаю. Но думаю - не зря. В жизни, на мой взгляд, вообще ничего не бывает зря. А если мы не употребляем это в дело, так в том уже наша вина.
  
  *
  Это даже слепому видно.
  
   "Мертвым" иногда называют латинский язык. И верно, все вроде бы в нем есть, но нет главного - жизни. Нет народа, который вдыхал бы в него душу, обогащал разнообразными лингвистическими оттенками. Поэтому нам надо всячески оберегать каждый штрих русского языка. Именно эти, на первый взгляд, незначительные фонетические и морфологические нюансы придают ему жизненную силу. В свое время англичане крепко поработали над собственным языком. Упростили, отшлифовали его, сделали легко доступным и для иностранцев, и для машин. Конечно, философия рационализма, охватившая тогда Западную Европу, требовала свое, но, кажется, британцы перестарались. Упрощенный, приглаженный язык не заставляет задумываться. Если нет зазубринок и шероховатостей, то и мысли заточиться не обо что. Особенно это опасно в детстве, когда ребенок осваивает родной язык, когда закладываются основы мыслительной деятельности. Интеллект должен формироваться в условиях, максимально приближенных к реальной жизни, а жизнь наша многогранна, многоакцентна, часто неудобна и даже корява. Во всяком случае, гладкого до отшлифованности в ней немного. В этом смысле русский язык выгодно отличается от других. Конечно, над ним тоже старательно потрудились и ученые, и литераторы, но наш "великий и могучий" устоял. И слава богу! Вероятно, секрет жизнестойкости заключается в том, что он постоянно подпитывается от языков всех народов России. И это не дежурный комплемент, а констатация уникального лингвистического процесса. В США, к примеру, тоже собрано множество языков. Но там во главе угла деловое общение. Им лялякать некогда и незачем. Для бизнеса хватает нескольких слов, а то и жестов. У нас сказывается влияние востока. Мы любим поговорить, нам хочется эмоционально и духовно пообщаться. В этом случае живость и выразительность речи - первое дело. Как тут обойдёшься без ёмкого и восприимчивого языка, коим является русский. В него легко вплетались и вплетаются языки бывшей империи, как бы инкрустируя его. Думается, эти языки при вплетении, при впадении в русский никак не проигрывали. Для ручья важно, чтобы было куда течь, во что впадать - иначе грозит заболачивание. А коли это лингвистическое сотворчество всем выгодно, стало быть и поддерживать его надо как можно дольше. Предки-то наших народов, пожалуй, могут и обидеться. Зря что ли они старались, работали на создание общего языка.
   Да и слишком уж неразумно отказываться от хорошо зарекомендовавшей себя практики формирования интеллекта ребёнка в первые годы его жизни на основе добротного языка. Думаю, дети "новых" русских раннего возраста, оказавшись по воле родителей в дальнем зарубежье и будучи вынужденными метаться между русским и местным языками, здорово проиграли и, причём, навсегда. В этом случае лучше один, пусть даже непрестижный язык, чем сразу два хороших.
   На мой взгляд, нестандартность мышления россиян и обусловлена в первую очередь оригинальностью и богатством русского языка. Так что для сохранения российской индивидуальности надо обеспечить нашим детям возможность добротно осваивать русский язык, а потом пусть себе преспокойно штудируют любые - хоть английский, хоть "мумбу-юмбу".
  
  *
  "Говорит Москва!"
  
   У читателя может сложиться мнение, что после потери зрения образование мое ограничивалось "завалинкой". Нет, конечно, была и "цивильная" информация - вездесущее радио. Детские передачи, литературно-музыкальные концерты и композиции, спектакли, беседы на разнообразные темы - вот далеко неполное "меню" тогдашней радиотарелки. Правда, политическая приправа была не так разнообразна, как теперь. Но, с другой стороны, вряд ли какое другое радио в мире и тогда, и сегодня могло позволить Аде Якушевой, известному барду, привезти из командировки на Дальний Восток всего лишь магнитную запись шума тростника. К сожалению, сегодня в борьбе за слушателя радио без боя уступило свои позиции телевидению. А напрасно. У него были свои неоспоримые преимущества. Между радиожурналистом и слушателем шел постоянный процесс сотворчества. Первый старался упаковать в нескольких точных и емких словах максимум сведений о предмете или явлении. Второй, опираясь на подаваемый информационный каркас, включал воображение, что-то додумывал, дорисовывал, в общем, "шарики в голове не ржавели". К тому же приятные тембры голосов, идеальное произношение невольно притягивали внимание к этому неказистому ящичку на стене. Сегодняшние радиоведущие, призванные воспитывать словом, порой не могут его правильно произнести, поминутно "экают", мучительно подбирая слова. Их напряжение передается слушателю, вызывая ощущение дискомфорта, а это не лучшее условие для усвоения информации. К тому же то ли из-за большой скромности, то ли из-за малой компетентности некоторые ведущие как-то теряются, исчезают на фоне приглашенных на эфир собеседников. Они явно не владеют ситуацией, не "ведут" гостя по передаче и даже не сопровождают его, а уходят на роль казачков - ребят "на побегушках". Гость же, почуяв волю и не ведая об информационных особенностях радио, говорит и говорит, как студент на экзамене, по принципу "лишь бы не молчать". Стоит ли после этого удивляться падению популярности радиопередач! Видимо, и радиодело не стало исключением. И здесь мы не смогли взять лучшее из прошлого опыта.
  
  *
  Где твой часовой пояс?
  
   После потери зрения я больше стал прислушиваться и к внутренним ощущениям, чаще задумываться о мотивах своего поведения. Ученые утверждают, что в древности люди умели делать это не хуже братьев наших меньших. Современный человек в социальной суете растерял эти навыки. Кажется, Рабиндранату Тагору принадлежит красивая мысль: "Сегодня мы позабыли те тропинки, по которым души людей и животных ходили друг к другу в гости". Мне почему-то хочется предположить, что души инвалидов находятся чуть ближе к этим тропинкам, чем души здоровых людей. Скажу честно, я пытался отыскивать их, но, кажется, не очень-то преуспел. Возможно, плохо старался, возможно, суета затянула. А вернее всего - то, что тысячелетиями терялось, вряд ли можно быстро обрести. Но на некоторые особенности я все-таки обратил внимание.
   Сразу после травмы у меня какое-то время было ощущение безотчетного страха, даже страха смерти. Возможно, действительно смерть прошла где-то близко, а может быть, это чувство оказалось следствием навалившейся темноты. Помню, у меня даже сместилось время сна. Часов в шесть вечера мне хотелось спать, зато к трем часам утра я уже бодрствовал. Для себя объясняю такое смещение двояко. Летом в сельской местности взрослые встают рано - надо управляться по хозяйству. И я, боясь остаться один в доме, тоже поднимался чуть свет. К вечеру же, естественно, раньше положенного времени клонило ко сну. А может быть, у меня под воздействием стресса проявились мои биоритмы. Именно такой режим сна и бодрствования для меня был более естественным. Просто до травмы он подавлялся социальными факторами, сложившимся укладом жизни. А после ранения, когда отпала необходимость ходить в школу, ушли обязанности помогать по хозяйству, стали недоступными многие игры, запрограммированные биоритмы обнажились. В пользу этого объяснения говорит и то, что, выйдя на пенсию, я частенько вновь возвращаюсь к тому режиму. Возможно, живи я где-нибудь в Восточной Сибири, где вечер наступает часов на пять раньше, чем в нашем регионе, то и чувствовал бы себя гораздо комфортнее. Многие сегодня жалуются на бессонницу, а может быть, она и мучит нас потому, что мы игнорируем собственные биоритмы, слишком привязываем себя к социальным факторам: привычное место жительства, выгодная работа, сложившийся круг знакомых. А что, если наплевать на всё и прислушаться к себе, поискать соответствующую долготу, подходящий регион? Россиянам в этом смысле благодать! Часовых поясов много, выбирай на здоровье! Может быть, наладится сон, улучшится здоровье, а все остальное приложится.
  
  *
  Спать - вдоль, а думать - поперёк!
  
   Впрочем, так ли уж противопоказана нам эта самая бессонница? Не является ли она чем-то необходимым, запрограммированным что ли, неким приглашением нас к размышлениям? При работе над этой книгой многие любопытные мысли приходили мне в голову именно в такие часы. Может быть, бессонные ночи и прежде обещали что-то подобное, да разве тогда было до того. В раздосадованной голове стучало одно: "уснуть бы, уснуть бы, завтра рабочий день".
   Скажу ещё об одной особенности, которую я подметил на пенсии. Что люди любят размышлять во время уединённых прогулок - это понятно. Стремлюсь к этому и я. Правда, прогулочный маршрут слепого предельно прост: несколько шагов туда и те же шаги обратно. Но тут важно другое. По-моему, мне продуктивнее размышляется, когда я гуляю (не пугайтесь) поперёк магнитной оси или каких-то силовых линий земли. Нет-нет, я их не чувствую. Этого мне только не хватало. Просто, я слышал, что они идут от полюса к полюсу. Правда, хитрые физики постарались и тут нас "запутать". Северный магнитный полюс оказался у них вблизи южного географического. А южный, соответственно, вблизи северного. Да и конфигурация силовых линий тоже, наверняка, у них с какими-нибудь выкрутасами и загогулинами. Что ж, специалистам виднее. На то им и дана ума палата. Главное, что общее направление от полюса к полюсу всё-таки сохраняется. А я где-то читал, что муравьи, или какие-то ещё букашки, во время сна располагают свои тельца вдоль этих направлений. Гипотеза напрашивается сама собой. Может быть в поисках покоя, эмоциональной умиротворённости следует располагаться вдоль этих самых осей и линий. А для стимуляции мыслительной деятельности предпочтительнее поперечное движение. Мысль сомнительная, конечно, однако, я направление прогулочного маршрута менять не собираюсь. И ещё, коли уж разогнался. Возможно, и наши давние предки ложились спать с учётом магнетизма, к примеру, головой к полюсу. Вероятно, и покойников укладывали таким же образом. Ведь, по их мнению, люди не умирали, а всего лишь засыпали. Впоследствии магнитное чутьё постепенно угасало, но потребность ориентироваться на что-то в поисках покоя и надежды оставалась. Поэтому на смену полюсу, неясному и неопределённому, пришло яркое и стабильное явление - восход солнца.
  
  
  Глава 2
  
  В ней говорится о том, как человек, оказавшись на инвалидности, осваивает доступные социальные роли. Часто незначительные, а порой и сомнительные. Но эти ролевые прутики и соломинки становятся тем зыбким настилом, по которому инвалид делает первые шаги в большую жизнь.
  
  
  *
  "Волны плещут, козы пляшут".
  
   После потери зрения лет десять ушло у меня на адаптацию к новому социально-психологическому состоянию. Учился в серафимовичской и саратовской школах-интернатах для слепых детей. Серафимович был тогда тихим зеленым городком. Может быть, потому в нем размещалось много детских учреждений: какой-то санаторий, детский дом, школа-интернат, школа для умственно отсталых детей и наша школа. Помню, вначале очень удивился и даже обрадовался большому количеству товарищей по несчастью. Постороннему человеку трудно представить себе реальную жизнь незрячих детей. Ведь стоит хотя бы на минуту закрыть глаза, как тотчас возникает ощущение острого дискомфорта. Но это впечатление обманчиво. Конечно, слепые дети разнятся и по темпераменту, и по дополнительным заболеваниям. Кому-то хочется больше посидеть, кому-то подвигаться, одни поспокойнее, другие побойчее. Порой идущие натыкаются друг на друга. Хорошо, если встречные одного роста, тогда ударяются лбами. Искры из глаз, правда, не сыплются, но шишки вздуваются. Хуже, когда встречный лоб приходится тебе на уровне рта - крепко достается губам. Конечно, вспыхивают взаимные обвинения, но не надолго. Каждый понимает, что такие "встречи" неизбежны. В школе я был ростом повыше сверстников, потому проходил по второму варианту. Чужие лбы меня не беспокоили, зато доставалось от ветвей деревьев, различных навесов, перекладин нестандартных дверей. А это покруче любого лба. Было лишь одно преимущество - мог дотянуться до самых верхних полок библиотечных стеллажей.
   Среди моих товарищей встречались прелюбопытные ребята. Один мог часами кружиться на месте и ему хоть бы хны! Другой изобретал свой язык. Ты два слова из него в толк не возьмёшь, а он запросто лопочет. Некоторым, как ни упрощай школьную программу, всё едино она для них тёмный лес. Зато помнит любую историческую дату, хотя по существу события вряд ли скажет что вразумительного. Другой, почти не задумываясь, ответит, что давали на завтрак 25 октября прошлого года. Думали, врёт. Чтобы подловить, записывали для памяти. Выдавал как в аптеке. Говорят, Лев Толстой помнил своё младенчество. Думаю, его восприятие мира от этого только выиграло. А что, если долго и упорно поработать с описанной мною особенностью ребят? Не перевелись же они. Вдруг удастся заглянуть и во внутриутробный период, а то и в дебри генетической памяти. Интересно, что и "историк" и "гурман" допускали однотипные ошибки в песнях. Первый почему-то фразу: "волны плещут возле пляжа" воспринимал, как "волны плещут, козы пляшут". Второй, соответственно, "любовь не тихая вода..." - "любовь не Тихона вода".
  
  *
  Зимнее купание.
  
   Хорошо сказывается на развитии слепого ребенка общение со сверстниками, у которых сохранилось остаточное зрение. Мы их называли "полузрячими". Бывало, излазаешь с ними все пришкольные хозпостройки, все заборы. Во время прогулок карабкаешься по крутым склонам оврагов. Порой и сорвешься - дело обычное.
   Случались и ЧП. Как-то повели нас на Дон, покататься на коньках. Методика катания отработана. Либо следуешь за едущим впереди полузрячим товарищем, ориентируясь на звон коньков, либо, взявшись за руки, вдвоём или втроём: слепой - полузрячий, слепой - полузрячий - слепой. Вот такой тройкой мы на полном ходу и въехали в полынью. Из-за слабого зрения наш вожак поздно её заметил. Будь он один, возможно и успел бы остановиться у кромки. С нами же, державшимися за него, вошедшими во вкус, попробуй затормозить! Однако же, ничего. Январское купание закончилось благополучно. Народу в тот день каталось много, и нас быстро вытащили. Мы даже не заболели.
   Иной раз погонишься за полузрячим товарищем, ориентируясь на звук убегающих шагов. Некстати на пути возникает либо стул, либо стол, а то и дверной косяк. Естественно, ушибешься, рассечешь ногу или голову. Больно, конечно, но к таким ситуациям ты внутренне постоянно готов, поэтому воспринимаешь их в порядке вещей. Многих пугает вид крови. Ты же ее не видишь, так что для тебя этот фактор вообще снимается. У полузрячих ребят были свои приключения. Как-то одному озорнику пришло в голову шлепнуть другого галошей пониже спины. Пострадавший выхватил галошу и понесся по коридору в погоню за обидчиком. Быстро нагнал и удачно припечатал по тому же месту. Вдруг оборачивается завуч и говорит: "А сильнее не можешь?" - "Ой, Михаил Михайлович, извините, это вы? А я думал......" Так что не зря в спецшколах учителям и воспитателям положена надбавка к зарплате.
   Надо сказать что тотально слепые ребята в нашей школе не чувствовали себя затюканными со стороны слабовидящих. Говорят, в некоторых школах такое наблюдалось. У нас было, скорее, наоборот. В конфликтных ситуациях укор "ты зрением пользуешься" выглядел едва ли ни как уличение в смертном грехе. Почему было так - не знаю. Возможно, слабовидящие ребята щадили слепых. Ведь для них самих переход в эту категорию был весьма вероятен. Возможно, в слепых уважалась лучшая успеваемость. В среднем они учились получше. То ли жизнь заставляла, то ли сказывалась причина инвалидности. У слепых преобладали травмы, у слабовидящих - болезни. А где болезни, там возможны побочные осложнения со здоровьем. Однако, скорее всего, причиной была здравая политика педколлектива. Специалистов с дефектологическим образованием, думаю, было немного, но понимания специфики на интуитивном уровне хватало. Впоследствии школу перевели в Михайловку, в город куда цивильнее Серафимовича. Коллектив учителей и воспитателей, конечно, поменялся. Говорят, пришли всё больше жёны да родственники местного начальства. Привлекла, вероятно, прибавка к зарплате за спецконтингент. Как это сказалось на детях - не знаю. А любопытно было бы сравнить.
  
  *
  Какой у Петра Ивановича толстый голос!
  
   В Серафимовичской школе было несколько слепых учителей. Они преподавали математику, историю, географию, немецкий язык и, конечно, музыку. Пётр Иванович Сенюткин вёл уроки пения, кружок баянистов, руководил школьным хором. Помню, мы, младшеклассники, на первом же уроке пения с уважением отметили какой у Петра Ивановича толстый голос. Проще сказать, на нём замыкалась вся музыкальная жизнь школы. Да что школы, художественная самодеятельность районного дома культуры держалась на нём. Припоминая отдельные истории и обрывочные разговоры воспитателей, которые нам удавалось уловить, смело делаю предположение, что в городе он считался не последним человеком. Хорошо ориентировался, ходил без трости. Вспоминается характерный диалог. Учитель истории спрашивает:
  - Пётр Иванович, тебе попалась машина на тротуаре? (В магазин часто привозили товар и при разгрузке полуторка перекрывала пешеходную часть улицы).
  - Да, я грудью прямо в борт.
  - Не-ет, а я нащупал её палочкой и обошёл.
   Нас, детей, не очень то баловали посещением концертов или смотров художественной самодеятельности для взрослых, которые тогда регулярно проводились в районном доме культуры. Там песни-то всё больше про любовь. Но иногда выпадали удачи, можно сказать, "праздники". В зрительном зале ДК народу - битком. На сцене женский голос выводит: "как в степи, в степи сожженной вырастал дубок". Мы с ребятами пристроились на полу у самой сцены. Милое дело! Свободно, никто не теснит. Зрячим оттуда не видно, что на сцене происходит, а нам самое то. Слышно всё до капельки. С тех пор много прошло смотров. И сам участвовал, и других оценивал, и организовывал, но благоговейный трепет тех минут не затушевался.
   Помню себя в роли китайского императора в школьном спектакле по сказке Андерсена "Соловей". Ставили мы пьесы и по мотивам русских народных сказок, и модные тогда детские постановки о вездесущем Димке. Всё это благодаря энтузиазму нашей воспитательницы Валентины Ивановны Хаваевой и её мужа. Иван Иванович работал в соседней школе. Её почему-то называли базовой. Супруги, вероятно, вместе писали сценарии, обменивались реквизитом, помогали друг другу в постановках. Для имитации грома или полёта Змея-Горыныча Иван Иванович приносил огромный лист жести и мастерски с ним управлялся. Вначале где-то вдали едва угадывается гул, но твоё внимание уже захвачено. Звуковые перепады постепенно нарастают, щекочут нервы. Невозможно предугадать, когда "громовержец" оглушительно ударит по всем сразу - и по артистам, и по зрителям. Со сцены ясно слышишь как дружно ойкает зал. Несколько лет спустя, я в саратовском оперном театре вместе со значительной частью зрителей так же купился на неимоверное фортиссимо литавр в сцене Маргариты и Мефистофеля. Благодаря школьному драмкружку, позднее я иначе воспринимал по радио знакомые спектакли "Димка-невидимка", "Димка в открытом море". Реплики-то всех героев знал чуть ни назубок. Потому всё внимание концентрировал на интонациях артистов. Многое понял. Думалось: "эх, теперь бы мне... я бы..." Невдомёк мне было по молодости, что в жизни эта мысль, это запоздалое прозрение будут не раз приходить в голову.
  
  *
  "Что Устя жадна, всякий знает".
  
   Скажу несколько слов о школьной столовой. По-моему, из неё никто голодным не уходил, но иной раз сбегать попросить чего-нибудь вкусненького было делом обычным. Из трёх работниц кухни одна считалась у нас скупой. Тётя Устя мыла посуду. Скорее всего, этим и объяснялась её меньшая щедрость. В сферу влияния посудомоек булочки да пирожки не входят, но нам, детям, откуда это было знать. Мы бойко декламировали самодельные корявые стишки про "жадную" Устю. Но по-моему тётя Устя была доброй женщиной. Одного нашего товарища она явно выделяла. У него кроме слабого зрения было ещё два заболевания. Вероятно, на фоне нас, одномастных инвалидов, он виделся тёте Усте более обиженным, поэтому она всегда находила возможность его чем-нибудь угостить. Много лет спустя, в связи с юбилеем школы, мы передавали в Серафимович коробки конфет для бывших работников. Тёти Усти среди них уже не было, а жаль. Почему-то очень захотелось, чтобы она получила эти конфеты. Может быть, во мне говорило смутное желание извиниться за всех нас тогдашних, неразумных. Вспомнились ещё некоторые работники. Конюх дядя Тимофей, разговор которого мастерски копировали ребята. Кастелянша Анна Фёдоровна. Обуть, одеть нашу братию... После бани, бывало, одеваешь бельё и чувствуешь, что оно чистое, заштопанное. А наши трудовики? Помню, как столяр Михаил Иванович учил нас делать рамки для фотографий, а переплётчик Александр Дмитриевич, по прозвищу Македонский, - книжечки. Выходило, конечно, неказисто, но мысль в тебя западала. Мол, можешь и ты из ничего делать что-то реальное. Никого из них наши конфеты, кажется, тоже не застали.
  
  *
  К слепым за песнями.
  
   Несмотря на довольно строгий распорядок дня в нашей школе, нам удавалось контактировать со зрячими сверстниками из детского дома и школы-интерната. Думаю, польза от этого общения была обоюдная. Для нас это и расширение круга общения, и получение информации о детской субкультуре, и просто ощущение того, что рядом в большом мире идет большая жизнь.
   Взрослые часто недооценивают роль улицы в воспитании детей. Порой и не подозревают, по каким каналам к их чадам приходит та часть субкультуры, от которой у родителей уши вянут. Мне довелось приобщиться к ненормативному фольклору, вкусить от этого запретного плода лет в семь-восемь. Я тогда был ещё зрячим. В укромном уголке возле железнодорожного вокзала нас, станционных пацанов, угощал им заезжий подросток. Помню, как он, свысока поглядывая на нас, пел песни, насквозь пропитанные матом. А мы, восхищенные, пытались нестройно подпевать: "талуда гопчики талуда я..." Ни тогда, ни сегодня не знаю, что означает эта абракадабра, но запоминалась она вперемешку с похабщиной налету. Позднее в Серафимовиче от интернатских, детдомовских, да и своих ребят была возможность услышать куда более разнообразный репертуар. О Садко, Новгородском госте, я впервые узнал не из оперы и не из хрестоматийной былины, а из несусветно матерной её версии. Первые пару лет, возвращаясь домой на каникулы, я щедро делился с иловлинскими сверстниками своими познаниями в этом жанре. Вероятно, в тех условиях я считал это единственным шансом обратить на себя внимание ребят, почувствовать свою значимость. Позже эту сомнительную приманку заменили шахматы. Затем к ним добавились баян и гитара.
   Тогдашнее оживление непристойного фольклора объяснялось недавней войной, послевоенной разрухой, близостью Волго-Донского канала. Дело, конечно, не в самом канале, а в большом количестве заключённых, которые участвовали в его строительстве. Со временем тематика меняется, акценты смещаются, но совсем этот "кладезь" вряд ли когда пересохнет. Он живёт и развивается по своим законам. Наше дело - вырабатывать систему защиты, противоядие, как это делает организм по отношению к вредным бактериям.
   Надо признать, что защита и тогда срабатывала неплохо. Официальные песни в нашем сознании были определяющими. Умышленно не называю композиторов, поэтов, исполнителей, боюсь кого-то не упомянуть. Каждый был хорош по-своему и имел своих поклонников. Тогда чуть ли не в каждом доме можно было найти записанные от руки любимые песни. Серафимовичские школьники часто заходили в нашу школу в поисках недостающих куплетов понравившихся песен, не без основания полагая, что слепые-то знают. Действительно, у многих моих товарищей были довольно толстые тетради с песнями. Модными считались: "Когда душа поёт...", "Плыла, качалась лодочка ...", "У московских студентов горячая кровь...". И что интересно, переписать небольшое упражнение с учебника для некоторых - нож острый, а наколоть длиннющую песню в песенник - всегда пожалуйста. При письме возможны технические ошибки. То не доколешь точку в букве, то переколешь. Недокол легко исправить, а перекол приходится стирать. Это можно делать аккуратно, а можно небрежно. Можно вообще забить эту клетку шеститочием, как бы зачеркнуть и написать нужную букву в следующей клетке. Но всё это говорит уже об аккуратности пишущего. Так вот, если на уроке или в домашнем задании брака, мягко скажем, хватает, то в песенниках помарки не найдёшь.
  
  *
  Носить - не дай Бог, а примерить стоит.
  
   Зрячие дети, общаясь с нами, на нашем примере узнавали о жестокой стороне жизни, учились состраданию, яснее осознавали собственные возможности.
   Однажды в городском Доме пионеров мне пришлось выступать на вечере, посвященном композитору П.И. Чайковскому. Я сыграл на баяне "Танец маленьких лебедей" из балета "Лебединое озеро" и "Песенку без слов". Мой товарищ, который привел меня на концерт, находился в зрительном зале и слышал, как воспитательница детского дома во время моего выступления вполголоса говорила детям: "Вот он не видит, а сумел научиться играть и подготовиться к концерту. Человек всё сможет при желании. А представляете, сколько можете сделать вы, здоровые и сильные!" Я не знаю, как восприняли эти слова дети, но момент для воспитательного воздействия, по-моему, был выбран удачно. Много лет спустя мне пришлось и самому оказаться в роли той воспитательницы. Я тогда учился в Ленинградском педагогическом институте, и меня несколько раз приглашали в госпиталь побеседовать с ребятами, ставшими инвалидами в Афганистане. Старался подбодрить их, убедить, что с потерей зрения, рук или ног жизнь не заканчивается. Кстати сказать, при общении с этими парнями у меня сложилось впечатление, что в большинстве случаев стрессовые ситуации легче переживали те молодые люди, которые прежде общались с инвалидами или хотя бы наблюдали их со стороны. Мне кажется, здоровый человек, встречаясь с инвалидом, вольно или невольно мысленно примеряет к себе несчастье и это откладывается где-то в глубине сознания. А при надобности, когда человек сам оказывается в экстремальной ситуации, эта "примерка" становится своеобразным буфером, смягчающим удар судьбы.
  
  *
  "Напишите заявление и вся дела".
  
   После окончания серафимовичской школы я в неполные 16 лет попытался начать трудовую деятельность. Кому в этом возрасте не хотелось почувствовать себя взрослым, попытаться обрести экономическую независимость? Учителя рекомендовали мне продолжить учебу в саратовской средней школе, но я настаивал на своем. Не знаю, случайно или же здесь была скрытая тактика, но меня оперативно определили работать на иловлинское предприятие для слепых, причем, как теперь сказали бы, на самый непрестижный профиль - вязка хозяйственных сеток, в народе их называли авоськами. Это про неё писал Вознесенский: "Земля качается в авоське меридианов и широт". Помню, я подивился лёгкости самого факта трудоустройства. Директор по фамилии Ромашкин буднично так сказал: "Напишите заявление и вся дела". Выглядит сказкой на фоне теперешних проблем трудоустройства. Когда для того, чтобы несколько старшеклассников летом смогли поработать месяц-другой, сотни, а то и тысячи дядей и тётей целый год что-то выясняют, согласовывают, уточняют и чаще всего - впустую. Процесс производства авосек был весьма непривлекательным. Особенно неприятно было работать с хлопчатобумажной нитью, которая при вязке выделяла много пыли и ворсы. Все это оседало на одежде, волосах, ресницах, залезало в нос. Тополиный пух ежегодно напоминает мне (правда, в очень облегченном варианте) то рабочее лето. Все это быстро охладило мой пыл, и к сентябрю я уже не возражал против продолжения учебы.
  
  *
  Полонез Огинского порой "не сыграть" и самому Паницкому.
  
   Саратов оглушил меня своей культурной жизнью. Да и могло ли моё впечатление быть иным, если на вечерах даже школьная медсестра Мария Ивановна, по-нашему "Маривашка", исполняла классические романсы. И, судя по реакции моих товарищей да и зрительного зала, это никого, кроме меня, не удивляло. Несколько школьников параллельно занимались в музыкальном училище по классу баяна и даже фортепьяно. Была возможность получить у директора разрешение вставать раньше подъёма, чтобы позаниматься на музыкальном инструменте. Разве можно было упустить такую возможность! Не столько музыка звала, сколько привлекал сам факт "некаквсешности". Помнится, в Серафимовиче мы по воскресеньям тайком вставали раньше подъёма, пробирались в класс через окно, чтобы сразиться в домино. Будто для этого дня не было. Нас регулярно водили в оперный и драматический театры, в школу часто приглашались артисты филармонии. Довелось услышать самого И.Я. Паницкого, слепого баяниста, эту живую легенду исполнительского искусства.
   Помню курьезный случай. В один из приездов в школу Ивана Яковлевича сопровождал композитор Кревелев. После концерта Паницкий попросил его вызвать такси. "Сейчас сделаем, - ответил Кревелев и добавил: - Мне вызвать такси так же просто, как вам сыграть полонез Огинского!" Но, как это часто бывает, сработал "закон подлости": несмотря на все старания, такси вызвать не удалось и до дома им пришлось добираться общественным транспортом. А по школе потом долго ходила байка в различных вариациях о том, как Паницкий "не смог" сыграть полонез Огинского.
  
  *
  "Если б ты не встретилась, я б тебя придумал!"
  
   В 50-х годах по стране открывалось много школ-интернатов. Их роль оценивают по-разному, но для детей из неблагополучных семей, детей-инвалидов, думаю, они оказались благом, по крайней мере, на тот период. По-разному складывались судьбы воспитанников этих заведений, много факторов влияло на формирование наших характеров. Сейчас нет нужды все их анализировать, но на одном остановиться стоит: это позиция родственников, их доброжелательное к нам отношение. Ребенок должен быть уверен, что есть люди, которые его любят и ждут. Когда критики слишком доставали С. Есенина, он не без удовольствия вспоминал, что "... где-то у меня живут отец и мать, которым наплевать на все мои стихи".
  Бескорыстная любовь близких дает возможность человеку почувствовать еще одну точку опоры в жизни. Мне даже кажется, что для многих моих знакомых сверстников эта точка была воображаемой. Вряд ли неблагополучные и неполные семьи, откуда в основном набирались дети в школы-интернаты, могли быть реальной опорой, но надежда в ребенке жила. Ребята же из детского дома наделяли этой функцией дальних родственников, знакомых из бывших воспитанников детдома, места будущей работы или учебы, а то и вовсе придумывали себе родителей. Почти как у поэта:
  
  Если б ты не встретилась,
  я б тебя придумал,
  Чтоб в апреле месяце
  не ходить угрюмым.
  
   Реальная или воображаемая, эта точка опоры придавала нам уверенности в себе, не давала почувствовать себя обреченным на интернат или детдом, поддерживала инстинкт "вылета из гнезда". Я до сих пор с благодарностью вспоминаю о дедушке и бабушке, маме и отчиме, потому что им хватило житейской мудрости не загубить меня жалостью, побудить к социальной активности.
  
  *
  Подумаешь - окурки, главное - полегчало!
  
   К двадцати годам я окончил Курское музыкальное училище-интернат для слепых.
  Помню, поначалу дивился речевому разнообразию моих новых товарищей по учёбе. Оканье верхних волжан, аккуратный выговор ленинградцев, неспешность сибиряков. Наверное, что-то подмечали и у меня. Сколько радости, сколько надежд было после зачисления. Приставали к старшекурсникам с расспросами о преподавателях по специальности. Те, чуть помедлив, видимо для важности, раздавали характеристики. Иногда старшекурсники разыгрывали новеньких, представляясь преподавателями. Со слепым новичком такое проделывать не сложно. Расспрашивали о доме, о школе, просили что-нибудь сыграть. В заключение беседы назначали время и место урока. Результат предположить не трудно. Разыграли как-то и мы с товарищем одного первокурсника. Впоследствии он вырос в хорошего баяниста, стал преподавателем в училище, может быть, работает и сейчас. Среди преподавателей было не мало инвалидов по зрению. Для нас, молодых, хороший пример. Люди состоялись как специалисты, высокий социальный статус, сложилась семейная жизнь. Конечно, об их личной жизни нам было известно мало, да мы особо ею и не интересовались. Байки-то кое-какие ходили. Куда же без них. Помню одну забавную историю. Как-то устроили преподаватели мальчишник. Жена хозяина весьма кстати оказалась в отъезде. Пообщались, выпили, конечно. Запозднились, решили здесь и заночевать. Наутро закипятили компотику, чтобы кисленьким поправить здоровье. Когда поправили, обнаружили в компоте не характерные компоненты. Вспомнили, как во время вечеринки, что бы не мусорить употребляли вместо пепельницы большую кастрюлю. В ней то и наварили компота. Думаю, этот случай не дискредитирует слепых людей, как может показаться на первый взгляд. У зрячих бывают ситуации и поприкольнее. Важно, что мы, инвалиды, относились к подобным проколам с юмором, умели посмеяться над своим недугом. Наши коллеги, учащиеся калачёвского сельскохозяйственного техникума для инвалидов шутливо делили себя на "вертолётов" и "оленей". Ампутированные руки первых напоминают стабилизаторы вертолетов. Разгадка вторых кроется в строчке известной песни: "бегут спотыкаясь олени".
   Мастером по ремонту баянов работал у нас человек без обеих ног. Баянов в училище было много. За каждым студентом закреплялся свой инструмент. Я не помню случая, что бы кого-либо из нас баяны подводили. За летние каникулы Алексей Павлович отлаживал их на совесть. Можно сказать, в течение учебного года деньги он получал за то, что баяны не ломались - как сантехник в Европе. Между собой мы называли его "потом". Он почему-то слово "потом" произносил с ударением на первый слог. Когда у него появилась машина с ручным управлением, один из студентов пошутил, мол, обмыть надо. "Потом обмоем, потом" - ответил Алексей Павлович. Так и прилипло к нему это "потом". Некоторые философски замечали, де, мужик, по-своему, прав. Нашу технику да по нашим дорогам только потом и обмывать. Пока проедешь - сто потов сойдёт.
  
  *
  Ещё раз о "козлихах".
  
   На моём музыкальном образовании больше настаивали родители, но мне ни разу не пришлось пожалеть об этом. Скорее, наоборот. Понимаю теперь, почему древние греки считали обязательным обучение игре на кифаре всех свободных граждан. С большим интересом изучал курс музыкальной литературы. Знакомясь с биографией композитора, узнаешь об исторической эпохе, в которой жил музыкант, о его личностных качествах. Через оперы и балеты приобщаешься к мировой литературе. Конечно, либретто - это всего лишь "краткий конспект" литературного произведения. Нет яркости образов, богатства языка, зато четко прослеживается сюжетная линия, взаимосвязь жизненных ситуаций. Есть над чем поразмышлять, особенно когда своего жизненного опыта - всего ничего.
  С интересом слушали мы, молодёжь, Павла Николаевича Штегмана, преподавателя хорового класса о его работе с крупными московскими хорами, о впечатлении, которое производили русские хоры на западе. Особенно поражали их наши басы-октависты, низкие мужские голоса. Итальянцы даже подозревали, что русские искусно вплетают в акапельное звучание хора музыкальные инструменты. Заглядывали басам в рот, лазили пальцами чуть ли не в глотку, нет ли там какого устройства.
   Любопытно было слушать и о биографических подробностях известных певцов и музыкантов. Одни рассказы о Козловском чего стоили. Певец иногда выступал в качестве солиста с хором, которым руководил Павел Николаевич. "Бывало, репетируем в пустом зале. Только он запоёт, тотчас из-за спинок кресел появляются женские головы. Слышать-то мало, надо посмотреть. И откуда узнают? Я, руководитель, не знаю, придёт ли он сегодня на спевку, а они тут как тут! Пошлю несколько человек из басов. Они высокие, поджарые, да и характером пожёстче. Вытащат их из-за кресел, вытолкают за дверь. Только начнёт петь - новые высовываются. Вновь выгоняем и вновь появляются. А на концертах и того пуще. Старухи проталкиваются к сцене, стучат клюками, кричат громче молодых: "Ива-а-н Семё-ё-ныч!" И снег-то с отпечатками его следов поклонницы ели, и за дверную ручку благоговейно держались, после того как кумир собственноручно открывал дверь." Сколько здесь правды не знаю, за что купил - за то и продаю.
   По ассоциации вспоминается рассказ председателя Фроловской первичной организации общества слепых об ажиотаже вокруг Козловского и Лемешева в довоенной Москве. Столица делилась на козлих и лемеших. В недавнем интервью Татьяна Шмыга употребила более благозвучный термин "лемешистки". Мария Фёдоровна училась тогда в московском институте торговли, и над ними шефствовала певица Мария Максакова, т.е. вела вокальный кружок. В ту пору каждый ВУЗ имел своего шефа. Дело-то, заметим, неплохое. Потому, может быть, и росли в нашей стране таланты как грибы после дождя. И никаких фабрик звёзд не требовалось. Нынешние же артисты подзабыли эту добрую традицию, перестали помогать чужим. Всеми правдами и неправдами тащат своих детей и внуков, перекрывая дорогу более способной молодежи. Возможно, личные драмы многих протеже и объясняются тем, что их втискивали в ниши, им не предназначенные. Насколько мне известно, дочь и внучка Максаковой состоялись как оперные певицы. А что если здесь сработало добро? Артистка в своё время отдала положенное чужим - вот и у своих получилось. Как-то певица не смогла придти на занятие и пригласила девочек позаниматься к себе домой. Этажом выше жил Козловский, случайно зашёл в гости, и девчатам удалось вдоволь наглядеться на знаменитость. Разумеется, рассказали обо всём в общежитии. И что же? Некоторые девочки от зависти всю ночь проплакали.
  
  *
  "Тут домино, а не какие-то там фортепьяны!"
  
   Интересное было время. Началась космическая эпоха. Но я воспринимал её уже только на слух. Единственный рисунок на эту тему мне довелось увидеть ещё в начале 50-ых годов в каком-то журнале. Назывался он, кажется, "Л К-3 летит на Луну". В центре рисунка космический корабль, наподобие бинокля, как помнится. Слева внизу Земля, горы, возможно, Азиатская часть СССР. Справа вверху по курсу луна. Помню, я первым из группы узнал о полёте Гагарина. На перемене занятия по хору спустился в комнату, а по радио - Левитан, сообщение ТАСС. Тотчас поспешил известить ребят, вдруг кто опередит. Вряд ли мы, инвалиды по зрению, тогда осознавали всю значимость случившегося. Но радовались так, будто сами побывали в космосе или, по крайней мере, участвовали в запуске. Роль положительных эмоций для закомплексованной психики инвалидов трудно переоценить, особенно в юности. Важна каждая мелочь, которая сказывается на становлении личности, на позитивном настрое. Что-то важное узнал, выучил престижную вещь на баяне или фортепьяно, научился гладить брюки или завязывать галстук, получил разряд по шахматам, удачно просчитал и поставил офицерского козла в домино - всё работает на повышение самоуважения. Мол, ну и пусть инвалид, зато могу... Каждый положительный штрих оттесняет с переднего плана социально-психологического портрета личности инвалида отрицательные самооценки, связанные с его физическим недостатком. Заметное влияние на нас оказал воспитатель Лескин Александр. Отчества, к сожалению, не помню, кажется, Андреевич. По-моему, он был уже пенсионного возраста. Пришёл к нам вроде бы из системы соцобеспечения. Не знаю, кем он там работал, но начитан был необыкновенно. Благодаря ему мы познакомились с литературой того периода, которому позднее дадут название "оттепель". Ценный багаж! Впоследствии он мне часто помогал. Пригодилось и умение завязывать галстуки. В институте обслуживал чуть ли ни всё общежитие. А домино? Пустое занятие! Но бывали ситуации, когда удачная игра в него работала на меня лучше, чем, скажем, игра на фортепьяно!
  
  *
  Если зелёная шляпа да зелёные штаны ...
  
   В свободное от учёбы время на старших курсах можно было понемногу подрабатывать на каком-нибудь небольшом предприятии или организации - подготовить с сотрудниками концерт художественной самодеятельности к празднику, поиграть на вечере отдыха. Деньги не ахти какие, но на покупку модной тогда зелёной велюровой шляпы и зелёных брюк хватало. На летних каникулах можно было поработать баянистом в пионерском лагере.
   До сих пор в подробностях помню лагерь Железногорского рудного комбината. Уютные финские домики среди сосен, рядом речка. Когда мы с начальником лагеря вышли из вагона поезда посреди леса, я чуть не задохнулся от запаха хвои. "Этот лес, гм. Если верить слухам, посадил ещё, гм, Граф Шереметьев" - сообщил мне Олег Тимофеевич. По-моему, детям там было здорово. О солнце, воздухе, воде даже не говорю. Разнообразные соревнования, конкурсы, игры. Вечерами самодеятельные концерты, танцы, по-теперешнему дискотеки. Да и на питании комбинат не экономил.
   Помню, в конце июля мы проводили праздник Нептуна. В разукрашенной лодке Олег Тимофеевич, наряженный Нептуном, причаливает к берегу.
  - Гм. Здравствуйте, ребята, гм! - каким-то подземным или, точнее, подводным голосом гудит он.
  - Здравствуйте.
  - Гм. Узнали меня? Гм.
  - Узнали.
  - Гм. Кто же я? Гм.
  - Олег Тимофеевич!
  - Гм. Нептун, правильно.
  Нептун, правильно утонуло в дружном хохоте.
   Месяц прошёл быстро. В Курск возвращался рейсовым автобусом с группой пионервожатых. Помню, когда вышли к шоссе, к автобусной остановке, в нос ударили подзабытые запахи горячего асфальта, пыли, выхлопных газов. Будто прервался хороший сон. Зрячие люди, вероятно, испытывают что-то подобное, когда цветная кинолента вдруг превращается в чёрно-белую. Олег Тимофеевич просил меня остаться и на август, но я отказался. Хотелось съездить к родным, окунуться в домашний уют, подзарядить аккумуляторы. Да и блины с каймаком, фирменное бабушкино угощение, на меня, пожалуй, обиделись бы.
  
  *
  Пойдёт-пойдё-ёт!
  
   Поезда, поезда. С малых лет я с ними. В однообразную жизнь нашей станции только они и вносили какое-то оживление. Кто выходил к поезду что-то продать, кто просто погулять по перрону вдоль состава. Мы, мелочь, крутились тут же, разглядывая пассажиров, стараясь заглянуть в окна вагона. Курьерские поезда нас не жаловали, а, значит, надо думать, люди в доступных нам вагонах были вполне обычными, но мне они казались чуть ли не людьми из другого мира. Легко вообразить, какой переполох вызвала остановка на нашей станции спецпоезда с маршалом Соколовским. Высокое руководство тогда часто передвигалось на таких поездах. К локомотиву прицеплялось два-три пассажирских вагона. Железнодорожники сказали бы - классных вагона. Паровозы не "Серго Орджоникидзе", а "Иосиф Сталин". Народу набежало много. Нечасто в наших краях появляются маршалы. Помню, стоит он в лампасах на площадке вагона, улыбается, разговаривает с собравшимися. А в окне женщина показывает ребёнка. Здесь и собралось больше женщин. О чём шёл разговор - не помню. Смутно вспоминается чей-то мужской голос из более позднего времени, рассказывающий, думаю, об этом случае. По интонации похоже на голос дедушки, но точно сказать не могу. "Как живёте?.. Спрашивает... Ну кто скажет... Тем более начальство тут..." Давно это было. Перед нами, детьми, никто не удосужился отчитаться за случившееся. Так что чей был ребёнок, в чём причина остановки спецпоезда - не знаю. Не знал я тогда, что и мне предстоит немало поколесить по железным дорогам. Молодым в пассажирских и рабочих поездах, позже в фирменных и скорых. При появлении слепого разговоры в купе тотчас стихают. В эти минуты я стараюсь не особенно вуалировать дефект, скорее, наоборот. Пусть себе смотрят, чем больше, тем лучше. Потом будет меньше неловких ситуаций. Ведь ехать долго, а по вагону придётся передвигаться самостоятельно. Нарушенная мною атмосфера общения постепенно восстанавливается, разговоры возобновляются. Ко мне обращаются подчёркнуто громко, точно я глухой, а не слепой. Вагонная жизнь интересна пестротой информации. В фирменных поездах преобладает политика и деловые темы. В пассажирских публика попроще. Длинные ночи, особенно в общих вагонах, многих располагают к беседе. Иногда у человека возникает потребность выговориться, и случайный попутчик как раз то, что надо. За дорогу узнаешь, кто чем болел и как лечился, чем отличен тот или иной регион страны. А сколько судеб пройдёт перед тобой, причём некоторые так закручены, что ай-ай. Но суть едина: не даётся человеку в обе руки. Кому фартило в начале жизни, потом пришлось хлебнуть, кому наоборот. Иногда хорошее смещено к центру, иногда на края. У кого-то шло вперемешку, как бы в полосочку. В общем, по пословице: жизнь протянется, всего достанется. С едой в дороге старался не заморачиваться. Студенту не привыкать. Обходился несколькими яблоками, а то и водой из-под крана. Ничего. "Падёть-падёть", как говаривали наши деды. Конечно, пойдёт. Ведь еду-то домой, значит, всё компенсируется.
  
  *
  "Блины по одному".
  
   Блины с каймаком - это отдельная тема. От летней кухни вкусно распространяется густой запах блинов и дымка от русской печи. Бабушка печёт в две сковороды. Одну вынимает с готовым блином, другую устанавливает с налитым. Темпа этого конвейера как раз хватает для безостановочной еды одному человеку. Я так и называл их - блины по одному. Но блины-то с каймаком! А каймак - зажаренная в печи, в лёгком духу корочка на молоке. Без зажарки это была бы обычная сметана. Для блинов каймак надо слегка развести пресным молоком, чтобы получилась нужная густота. Ведь в него надо не макать, а зачерпывать блинным кулёчком и зачерпывать не из какого-то там блюдца, а из тарелки, а то и чашки.
   А как не вспомнить о канышах. Теперь их называют пиццами. Молодой зелёный лучок, яичко, что-то ещё, я не очень то вникал. Главное - заливается не сыром, а вытопками. Их получают из каймака. Для чего он должен несколько дней постоять, закиснуть. Затем его помещают на несколько часов во всё тот же лёгкий дух. Полученное таким образом топлёное масло сливают, остаётся коричневатая масса. Это и есть вытопки, которых можно съесть вагон и не заметить. Только вопреки известной фразе Винни-Пуха делать это лучше с хлебом. Хороши каныши и с нардеком. Нардек - арбузный мёд, уваренный до определённой густоты арбузный сок. Это сегодня пишут - и то он лечит, и от того помогает. А тогда его наваривали помногу и ели с чем придётся. А если сварить его в определённой пропорции с молоком, то получалось ещё вкуснее. Варево это и называлось-то подходяще - уёда. На зимних каникулах своя прелесть. На улице мороз, а в доме тепло, уютно. Как-то в ночь под Крещение засиделись мы чуть ли не заполночь. Собрались спать, вдруг бабушка объявляет: "друзья, а у меня тесто подошло, я сейчас начну печь". Мне это даже показалось интересным. Я любил бабушкину выпечку. Дедушка пошёл на речку к проруби за крещенской водой, а я услышал от бабушки очередную байку. Похвалил как-то казак пироги кумы, пышные, де, они и вкусные. Жена ответила, что кум для теста привозит донскую воду. Вода, конечно, была не причём. Тесто любит внимание. Ответственная хозяйка встанет к нему за ночь не раз. А жена нашего героя, видать, любила поспать. Казак съездил за донской водой. Деваться некуда, пришлось ночью похлопотать и пироги удались. Тогда казак взял вожжи и отходил жену по известному месту, приговаривая: "а вода-то колодезная, колодезная, колодезная". Могли ли мы тогда предположить, что спустя 43 года в наших местах на Крещение, когда я это пишу, будет +7?
  
  *
  Казак есть казак
  
   Любил я послушать рассказы дедушки и бабушки о былом. С возрастом даже давно знакомые истории воспринимаются иначе. О начале Германской войны всплывает голос деда: "Мы в Польше стояли. В первый же день одной нашей сотне крепко досталось. Она была выдвинута в лесок, и немцам удалось заранее её окружить. Потом-то мы их тоже много положили..."
   "У нас главное - хорошие кони. Можно внезапно налететь, но и быстро ускакать. Как-то захватили фольварк, а там велосипедо-о-в! Мы давай кататься, да чересчур увлеклись. Глядь - а нас окружают. Мать честная! Ну, добрые кони, слава Богу, выручили..."
   А как он связь восстанавливал? Удачно прополз под обстрелом, нашёл порыв, а стянуть лёжа не получается. "Эх, думаю, была ни была! Встал, повернулся к ним спиной... вижу - мне машут, мол, заговорило!" Повезло дедушке. Лишь одна пуля слегка зацепила. Вот только крест пришлось в голод на муку поменять.
   Довелось деду и царя видеть. "Он, - говорит, - проходил и с царицей, и с детьми, а мы "ура" кричали". "Ну, и как тебе царь?" - спрашиваю. "Ды, масклявенький такой". Вероятно, это была какая-то организованная встреча. Потому что каждый участник получил гостинец. Там водочка, лимончик, колбаска, хлебушек.
   Среди польских крестьян ходили слухи, что казаки - это переодетые черти. А высокие околыши фуражек у них для того, чтобы прикрывать рога. Польки даже норовили покопаться в волосах, в надежде отыскать там хотя бы маленькие рожки... Должен заметить, что рассказы о польках адресовались не мне. Это уже из подслушанных мужских разговоров. Взрослые частенько недооценивают детские возможности.
   Казак есть казак, повоевать, покрасоваться. Наверное, это у нас от кавказцев. Так сказать, взаимопроникновение характерных черт братских народов. Чему же тут удивляться, столько лет вместе. Такие прослойки можно найти между любыми народами России. Из подобных штрихов и формируется наш своеобразный менталитет, наша уникальная культура.
  
  *
  Ладно, дед, твоя взяла.
  
   Вспомнилась мне почему-то и весёлая история. Мы с дедушкой перевозили сено из займища. Я ещё был зрячим. Лошадей брали, кажется, в инкубаторе. Сделали одну ходку - не управились. По теперешним понятиям, сделать бы вторую - и дело с концом. Тогда было не так. Дедушка решил съездить за разрешением верхом, без седла конечно. Подвёл лошадь к плетню и вроде бы сел, но она вдруг каким-то хитрым движением сбросила его. Правда, удачно - у нас же везде песок. Помню укоризненное бабушкино: "и-и, старый ты дурак". Дедушка тогда напомнил мне мальчишку, который, оплошав, стремится тотчас исправиться - пока не засмеяли. Вторая попытка удалась. Лошадь рванулась, но вскоре успокоилась, мол, ладно, дед, на этот раз твоя взяла. Возвратились они уже друзьями. Вероятно, мы с бабушкой тревожились за деда, постоянно поглядывали в сторону переезда, потому что заметили верхового тотчас, едва он показался из-за железнодорожной насыпи. Подумалось, а ведь бабушке-то всю жизнь приходилось тревожиться и ждать. Помню, как она ждала нас с дедушкой, когда мы ездили за сеном. Возвращаемся на утренней заре. Пока воз за насыпью, она нас не видит. А мне её уже хорошо видно - я-то на возу. Стоит во дворе у изгороди, смотрит в нашу сторону. Когда воз показывается на переезде - узнаёт нас, отходит от плетня. Наверное, с облегчением произносит: "Слава тебе, Господи". Так же было и когда поздней осенью бабушка посылала меня за железную дорогу набрать яблоневых листьев. Уж не знаю, зачем они ей понадобились. Возможно, для какой-нибудь засолки или замочки. Помню, под слоем листвы нашёл яблочко, мелкое, дичок, но показалось необыкновенно вкусным. На обратном пути выхожу на насыпь, смотрю - стоит. То же место, та же поза. Если бы мне пришлось рисовать картину ожидания, я бы нарисовал одинокую женскую голову, опирающуюся подбородком на сложенные руки, лежащие поверх изгороди.
   Дедушка неплохо пел или, по-нашему, играл песни. В компании обычно запевал, вёл, так сказать, вокальную часть, как, впрочем, и организационную. Вторую способность, организационную, унаследовал мой брат. Частенько слышу, Валерка ведёт компанию как дед Матвей. "Над озером чаечка вьё-ё-тся", песня, без которой не обходилось ни одно застолье. Трагическая судьба полка, окружённого врагом, близка и понятна каждому. В любой казачьей семье было кого вспоминать. Если в компании оказывался один из зятьёв, майор, бывший фронтовик, то непременно просил тестя спеть: "ой, да жил полковник, да он знаменитый". Дедушка не без удовольствия выполнял заказ. Да и то сказать, не у всякого зять - майор. Помню, когда мне купили редкую по тем временам диковинку, магнитофон "Днепр-11", дедушка спел в микрофон, думаю, одну из своих любимых песен: "Ой, растворю я двери клетки, пущу пташку в сад гулять..." Спел здорово, что называется на одном дыхании. Жалею, что запись где-то затерялась. Ценная была бы зарисовка.
  
  *
  Русские блины из татарской печи
  
   Воспоминания бабушки отличались большей конкретностью. Её отец работал учителем, по убеждениям был толстовцем. Раз в неделю вечером ездил куда-то на собрание. В свободное от учительства время любил посадовничать. Училась бабушка хорошо, но после того, как их учитель умер, в соседний хутор продолжить учёбу её не пустили. Далеко, да и для девчонки хватит. Братьям с учёбой повезло больше. Один работал в довоенном Сталинграде где-то в торговой сети. Другой председательствовал в колхозе в родном хуторе Шишикино. Третий брат, студент Ростовского железнодорожного института был, якобы случайно, застрелен красными. Случайно ли? Известно, какая была тогда установка по отношению к студентам.
   Из мельком услышанных разговоров, из отдельных фраз трудно составить что-либо определённое о родословной. Теперешнему бы мне да в те дни! А то остаётся только гадать, куда ведут родственные ниточки? На русские равнины? На Украину? В Калмыкию? На Кавказ? А ну как в Турцию! Чего в казаке только не намешено! Меня легко принимают за кавказца, а когда загорю покруче, так и за цыгана сойду. Помню, как в училище на занятиях по гармонии новый преподаватель знакомился с нами, ориентируясь на журнал. "Ну, Узуняна я вижу" - говорит он, глядя на меня. Большинство ребят сразу даже не поняли в чём дело. Слепые же. Как можно его видеть, когда он ещё не приехал? Потом разобрались, посмеялись, запоздало, правда.
   У нашей печи, из которой я уплетал, надо полагать русские блины, этнологи, пожалуй, усмотрели бы татарскую особенность. Потому как в неё сверху был вмонтирован чугун, для подогрева воды. Да и в фамилиях обоих стариков слышится что-то то ли тюркское, то ли ещё какое. Но язык их, особенно бабушкин, был русский, да какой! Точный, образный, свежий. Кое-что я употребляю в этой книге, надеюсь, к месту.
  
  *
  "Вам нужен пианист?"
  
   Во время учебы в Курске я впервые услышал игру молодого пианиста Владимира Ашкинази. Несколько месяцев спустя он станет победителем на Международном конкурсе имени П.И. Чайковского, но тогда он остался в моей памяти по другому поводу. После концерта мы, несколько слепых и слабовидящих студентов, пробирались через фойе к выходу и неожиданно вышли на группу молодежи, окружившей Ашкинази. "Вам нужен пианист?" - громко спросил он. Я впервые услышал, а точнее сказать, наткнулся на необычную интонацию голоса. Прохладное высокомерие или высокомерный холодок - не знаю, как лучше сказать.
   Впоследствии я часто встречал подобные интонации. "Оставим скромность неудачникам, она их здорово красит", - говорит молодой герой то ли Розовской, то ли Арбузовской пьесы. Видимо, молодость и амбициозность хорошо понимают друг друга! "Высоко себя несет - больно падать придется!" - говорят обычно про таких людей. И верно, кто-то падает, но кто-то и побеждает. Другие, напротив, не хотят афишировать свои претензии. Предпочитают действовать "тихой сапой". Но и здесь результаты неоднозначны - кому-то везет, кому-то нет. Я не берусь судить, какая тактика лучше: открытая или закрытая. Каждый вправе выбирать сам, каким образом ему "метить в генералы". Но пока и те, и другие действуют на свой страх и риск, ведь механизма самолюбия толком еще никто не объяснил. Привносится ли это чувство со стороны или заложено в нас изначально, как оно зарождается, как развивается, и можно ли по каким-то признакам, по голосу, например, заметить в человеке раннюю стадию развития самолюбия, когда, может быть, он и сам в себе его не осознает? Как, скажем, физиономисты по каким-то признакам на лице просматривают линию судьбы.
   Помнится, высокомерные интонации мне слышались даже тогда, когда претенциозность в человеке вроде бы никак не просматривалась. Я объяснял себе это собственной предвзятостью, пока не вычитал у известного психиатра В. Леви любопытный факт. Оказывается, он при общении с пациентами больше доверяет голосу, чем выражению лица. В интонациях голоса улавливает нечто такое, что у больного больше ни в чем не проявляется. Возможно, и мне иногда удавалось услышать нотки высокомерия тогда, когда внешне человек стремился никак его не выказывать, а, может быть, порой и сам не осознавал этого чувства. Думаю, это как раз тот редкий случай, когда отсутствие зрения помогает получать дополнительную информацию о человеке. Правда, в последнее время подобных случаев скрытого высокомерия я, кажется, не встречал. То ли восприятие притупилось, то ли люди теперь уже не считают нужным это скрывать. Впрочем, ничего страшного в демонстрации самолюбия я не вижу. Плохо, если амбиции без амуниции, то есть без должной базы. Но, на мой взгляд, россиянам это не грозит. В недрах загадочной российской души, сочетающей в себе и западный рационализм, и восточную духовность, скрыты большие возможности для самовыражения.
  
  *
  Уступать страху - последнее дело.
  
   Нередко встречаются молодые женщины с вибрирующими голосами. Вибрация как бы наложена на пониженные интонации, нанизана на ниточку усталости. У меня почему-то сложилось мнение, что у этих женщин с возрастом могут возникать серьезные проблемы с психикой.
   Иногда обращает на себя внимание характерная голосовая интонация у пожилых мужчин. Голос как бы провисает. Точно внутри у человека отказывают какие-то крепления, ослабевают стяжки, хотя поведение его остается вроде бы обычным. Как правило, не придаешь этому значения, пока не узнаешь вдруг, что кого-то из тех людей уже нет в живых. Невольно начинаешь увязывать факты. Возможно, голосовой аппарат, как износившийся блок, дает сбой, возможно, таким образом особь подает в окружающую среду сигнал об уходе. А может быть, это всего лишь мои домыслы, на которые впечатлительному человеку лучше не обращать внимание.
   Порой встречаются люди, голоса которых как бы не меняются с возрастом. Не берусь предполагать, как эта особенность характеризует человека. Мой метод пассивного наблюдения здесь не срабатывает. Для этого надо, как минимум, пережить таких людей, да еще желательно не одно поколение. Я же пока не готов тягаться в долгожительстве с библейскими старцами. Однако, общаясь с моими свежеголосыми знакомыми, испытал бы состояние близкое к шоку, если вдруг прозрел бы и увидел их постаревшие лица. Ведь в памяти моей при общении с ними всплывают образы многолетней давности. Этот гипотетический стресс был бы сродни тому, который я реально испытал в детстве.
   Помню, как-то под Новый год мы ждали с работы маму. Открылась входная дверь, я побежал в прихожую и...... на пороге стояла мама, вернее, ее шинель (она работала на железной дороге), платок, но вместо лица что-то чужое, краснощекое. Дальше ничего не помню. Говорят, я тогда здорово испугался. Потом маска лежала в горнице на столе, глядела пустыми глазницами в потолок, а я на почтительном расстоянии долго прохаживался вокруг, осторожно поглядывая на румяные щеки. Думаю, во мне говорил инстинкт самосохранения или, лучше сказать, самовосстановления. Вероятно, я хотел привыкнуть к маске, стереть испуг, вернуть отданные страху позиции, возможно, этот случай как-то повлиял на мое поведение в будущем. Бывали ситуации, когда при переходе через улицу меня крепко толкали, а то и сбивали машины. Случалось тонуть, потеряв ориентацию в водоёме, но всегда, оказавшись в безопасности, я старался тут же хоть ненадолго вернуть себя на проезжую часть улицы или в воду. Хотелось, как в истории с маской, восстановить по свежим следам статус-кво, оттеснить испуг, не дать ему закрепиться. Для слепого человека уступать страху - последнее дело.
  
  
  
  Глава 3
  
   Если вы полагаете, что интересная жизнь возможна лишь с глазами, то, скорее всего, ошибаетесь. В этой главе показан осознанный выбор инвалидом доминантной социальной роли. Дело, может быть, и рисковое, но почему бы ни попробовать. Терять-то особо нечего, кроме тьмы.
  
  
  *
  Микрофон уравнял всех.
  
   После окончания училища я три года отработал в Калачевской детской музыкальной школе преподавателем по классу баяна. Этот период считаю началом моего вхождения в большую жизнь. Здесь я впервые почувствовал самостоятельность, основанную на экономической независимости, ощутил собственную значимость, ведь мои умения и навыки оказались востребованными. Постепенно стала отступать закомплексованность. Появился интерес к общественной жизни города, довелось даже поприсутствовать на нескольких совещаниях районного актива. Руководство района старалось привлекать работников культуры к таким мероприятиям. Некоторым моим товарищам не нравились подобные "сборища", но я охотно отсиживал долгие часы, узнавая для себя много нового. Иногда, особенно во время скучных выступлений, пытался осмысливать происходящее вокруг, подмечать что-то необычное. Об одной особенности совещаний считаю нужным рассказать хотя бы потому, что кроме меня на это никто не обращал внимание.
   Каждое большое совещание имеет свой музыкальный настрой, свою тональность, что ли. Причем совсем не важен социальный состав участников. Будь то хозяйственники, врачи, учителя или культработники - все равно, лишь бы было много выступлений. Каждый оратор обычно начинает свое выступление с изложения того, что сделано его коллективом, - обычный самоотчет чиновника. Это сообщается произвольным тоном. Затем говорящий переходит к проблемам: чего у совхоза, больницы или клуба не хватает - и просит оказать помощь в приобретении. В этой, самой важной части выступления интонация повышается как минимум на полтона. Напряжением голосовых связок оратор хочет обратить внимание присутствующих и особенно руководства на нужды коллектива. Любопытно, что у большинства выступающих эти повышенные интонации попадают в резонанс помещения, в котором проходит совещание. Использование резонанса, этого естественного усилителя, вызвано желанием громче заявить о главном, о наболевшем, достучаться, докричаться до руководства, чтобы непременно услышали и обязательно помогли. Но определить резонансную частоту зала не так-то просто. Это, что называется, "на ощупь", делают первые выступающие. Может быть, поэтому многие люди и не любят выступать в начале. Ведь акустика зала еще не освоена. Но когда совещание наберет обороты, когда резонанс "пойман", тогда с какого бы тона оратор ни начинал свое выступление, в нужный момент, в момент изложения проблем и просьб, он обязательно выйдет на заветную высоту. В заключение выступлений обычно выражается уверенность на положительное решение поставленных проблем, присутствующие поздравляются с предстоящей знаменательной датой, интонация голоса тем временем понижается. Бывало, находишься где-нибудь в коридоре, слов не понимаешь, но по интонации без труда определишь, на какой стадии очередное выступление. Иногда встречаются немузыкальные выступающие, которые, возможно, и не подозревают о существовании интонационных секретов. Глуховатым голосом, монотонно отбубнят свое и уйдут почти не замеченными. Но попадаются и слишком "способные". Сразу берут быка за рога! С первых слов выходят на резонансную частоту. Уж очень хочется свой самоотчет вонзить в каждого слушателя. Но получается обратный результат. Зал вначале среагирует на характерную интонацию, а затем внимание быстро гаснет, и, когда оратор доходит до своих проблем и просьб, его уже никто не слушает. И те, и другие не достигают желаемого результата. Так что крайности и здесь нехороши! Теперешние совещания лишены той музыкальности. Его величество микрофон уравнял всех. Хотя нет-нет, да и услышишь знакомые нотки.
  
  *
  "Мечта всех мужиков".
  
   В Калаче случай свел меня с известным композитором Григорием Пономаренко. Его приглашали с группой певиц на местный "Огонек". Так назывались модные тогда вечера отдыха. После концерта мы, несколько человек, на правах хозяев много общались с гостями в неофициальной обстановке. В то время песни трех композиторов, трех кумиров господствовали в мире самодеятельного художественного творчества: Аверкина, Поликарпова, Пономаренко. И хоть я назвал Григория Федоровича согласно алфавитному порядку третьим, рейтинг его, как теперь бы сказали, был явно выше других. Он это, конечно, знал и слегка кокетничал. Ему тогда было немногим за сорок, он находился в расцвете творческих сил, в зените славы. Мне же, двадцатилетнему, он казался чуть ли не стариком. Теперь-то я понимаю, как ошибался. Незадолго до этого разошлись жизненные пути композитора и молодой певицы Екатерины Шавриной. Кажется, она перебралась в Москву. В народе тогда об этом немало судачили. Позже Григорий Федорович уехал в Краснодарский край, но влияние его на культуру нашего региона сказывается и сегодня. Много лет спустя я услышал Шаврину в Москве. Она выступала перед участниками нашего ВОСовского совещания. "А сейчас, - довольно развязно объявил конферансье, - перед вами выступит мечта всех мужиков - Екатерина Шаврина!" Певица говорила что-то дежурное в микрофон, спела приветствие на популярный мотив и несколько неярких песен. Временами чувствовалось, что голос начинает изменять "мечте всех мужиков". Впрочем, мне это могло и показаться.
  
  *
  И опять цыганка!
  
   Я уже говорил о предсказании цыганки в мой адрес. Было это в раннем детстве, так что я ничего не помню. Однако, судьбе было угодно освежить мои ощущения. Поэтому считаю нужным рассказать ещё об одной моей встрече с цыганкой. Только на этот раз уже самоличной. Правда, встреча была довольно странная, какая то полуреальная. Я жил на квартире у пожилой женщины. Должен заметить, что в Калаче мне довелось пожить на двух квартирах. В обоих случаях хозяйки оказались мудрыми старушками и прелюбопытными собеседницами. Как-то затемпературил, не пошёл на работу, решил отлежаться. Вдруг входит в комнату цыганка. Это нетрудно было определить по интонации голоса. Я, нет, не испугался, а забеспокоился. Не за своё, за хозяйское. Вдруг чего возьмет, не видишь же не фига! Встать, выгнать? Вроде бы неприлично. Теперь-то я легко завернул бы непрошеную гостью с порога. Мол, извините, я квартирант, да ещё не вижу, не дай бог, что... потом... тогда же я просто растерялся. Не помню, что говорил и говорил ли вообще. Было лишь сильное желание, чтобы она немедленно ушла, исчезла, растворилась. Скажут, вон при нём цыганка обчистила дом. Стыдобы-то! И она, спасибо ей, ушла. Но, уходя, сказала что-то вроде: "у тебя будет много врагов, но ты их победишь". Тогда я не обратил внимания на эти слова. В голове крутилось одно: взяла, не взяла. Вскоре вошла хозяйка. Я спросил, не видала ли она кого, не пропало ли что, кажется кто-то входил. К удивлению, она спокойно восприняла мои опасения. Сказала, что убиралась во дворе по хозяйству, никого не видела, всё на месте. Что это было? Взаправду или пригрезилось - не знаю. Впрочем, в обоих случаях цыганки зла не желали, скорее, наоборот. Так что мне, кроме "спасибо", и сказать-то им нечего.
  
  *
  Реабилитация по "Руслановой".
  
   Утратили во многом мы и добрую традицию поворачивать для своей пользы то, что у нас под ногами, что само просится в руки. Это и растения нашей местности, и климат нашей зоны, и людское окружение, так называемый, человеческий фактор. Помню, как-то проходили мы с товарищем мимо группы беседующих женщин. В деревнях, в небольших городках такие "летучки" обычное дело. Разговор, вероятно, у них зашёл обо мне, потому что соседка баба Поля, явно желая довести до нас тему, громко сказала: "подумаешь, слепота, у нас в деревне жил слепой, так такой умница был, все к нему за советом шли, да и все женщины его были". Интонацией голоса и манерой разговора она здорово походила на певицу Русланову. Вот как поёт - не слышал. По информации хозяйки, у бабы Поли была неправая дочь, что-то там с ногами, но внук рос нормальным парнем. Может быть, доброжелательность "Руслановой" ко мне объяснялась болезнью дочери, но это был, ни дать - ни взять, уличный приём психологической реабилитации инвалида, так сказать, народный рецепт. Когда говорят о том, что в Европе на улице прохожие не обращают на инвалидов никакого внимания, и это хорошо сказывается на нашем брате, я вспоминаю этот случай. Некоторые мои собеседники говорят, что мне везло на людей, на их количество, качество, даже на "бабок-хозяек". Против везения не возражаю и даже благодарен за это тому, кому следует. Но ставить впрямую зависимость развитие личности от количества встреченных людей, не стал бы. В этом случае самыми удачливыми становятся проводники пассажирских поездов или продавцы в универмаге. Да и с бабульками тоже всё не так однозначно. Они встречаются всем и в немалом количестве. Просто у меня было время вникать в их рассуждения.
  
  *
  Чересчур хорошо - тоже не хорошо!
  
   В Калаче стал задумываться о продолжении образования. Еще в училище я заметил у себя склонность к теоретизированию, интерес к философским темам. Хотелось попробовать свои силы, тем более что появилось неплохое экономическое подспорье. В музыкальной школе была приличная зарплата, и в результате перерасчета пенсия моя значительно увеличилась. Тогда в условиях Волгограда осуществить свою задумку я мог только на историческом факультете пединститута. К этому шагу меня в какой-то степени подтолкнула и мысль, которую я почерпнул у Сент-Экзюпери - человек обязательно приходит к тому, к чему тяготеет. Суждение, наверное, не бесспорное, но я как-то сразу принял его, поверил в его реальность. Сейчас мне даже кажется, что сама природа не меньше нас заинтересована в реализации человеческого потенциала. Потому-то она и наделяет так щедро людей всяческими способностями. А если она не скупится вкладывать, значит, надеется на "хороший урожай", значит, у нее нет проблем с "рынками сбыта", значит, плоды человеческой деятельности всегда и в любом количестве будут востребованы! Правда, не всех природа оделяет одинаково. Психологи утверждают, что среди женщин способности распределены более-менее равномерно, а вот среди мужчин большой разброс от гениальности одних до кретинизма других. Может быть, в этом тоже есть свой смысл? Природа оставляет за собой возможность концентрировать способности человека на отдельных направлениях, скажем, для разведки боем, а то и для прорыва. А если это так, то почему бы нам не учесть эту особенность? Подбрасывать мужчинам побольше экстрима! От этого они станут только острее по принципу самозатачивающегося ножа. В советское время эту роль выполняли "великие стройки". Было где погеройствовать. А сегодня кроме криминала мужику-то и податься некуда. А вот упорядочить, довести до ума добытое мужчинами в экстремальных ситуациях умело смогут только женщины с их уравновешенностью и здравомыслием.
   Но как бы ни была щедра и мудра природа, все делать за нас она не будет. Человек тоже должен пройти свою часть пути, то есть приложить значительные усилия для самовыражения. Прежде всего, надо научиться вслушиваться в себя, реально оценивать свои способности, чувствовать ту грань, до которой наша активность содействует успеху, не нарушает морально-этических норм. Если же переусердствуем, переступим черту - можем получить обратный результат. Хотим всего лишь укрепить собственное достоинство, а оказывается, ублажаем, лелеем гордыню. Естественное стремление к благополучию оборачивается "вдруг" махровым стяжательством. Желание принести благо ближнему становится для него тяжким бременем, превращается в боль и страдания. Победы, которых мы так страстно желаем, становятся поражениями. В какой-то момент нам отказывает чувство меры. Хотим как лучше, но забываем, что чересчур хорошо - тоже нехорошо! Это как раз та ситуация, когда мы, рискуя, или пьем шампанское, если удается максимально приблизиться к черте, пройти по самому "краешку", или же приходится с горя пить горькую, если допускаем "перебор", заходим за грань. Так что, в конечном счете, все зависит от нас самих. Хватало бы только ума замечать эту грань да благоразумия, чтобы ее придерживаться.
  
  *
  Даёшь истфак!
  
   Помню, в приемной комиссии пединститута настороженно отнеслись к моему желанию учиться: несмотря на то, что я на вступительных экзаменах набрал 14 баллов из 15 возможных, был зачислен лишь кандидатом. Но после первой же сессии, которую мне удалось сдать на "отлично", как, впрочем, и все последующие, сомнения отпали, и я стал полноправным студентом. Поэтому сегодня со сложным чувством воспринимаю высказывания о том, что инвалидов следовало бы принимать без экзаменов в любой вуз и даже на любой факультет. По-моему, в этих суждениях больше политики, чем подлинной заботы об инвалидах. Хорошо, если у человека окажется необходимый минимум знаний и хватит характера честно пройти вузовский курс обучения. А если нет? Кто возьмет на себя ответственность развернуть инвалида на сто восемьдесят градусов со словами: "Вы самое слабое звено, прощайте"? Не у каждого преподавателя поднимется на такое рука. И действительно, это не лучший прием социально-психологической реабилитации. Да к тому же у "доброхотов" всегда наготове аргумент: разве можно лишать человека последней надежды? Давайте попробуем еще раз! И так можно "пробовать" до государственных экзаменов. А дальше что? Организовывать рабочие места с облегченными требованиями? А может быть, вручить этим "специалистам" таких же инвалидов - пусть себе играют в жизнь и не мешают добрым людям! В таком случае мы "приплывем" к известной библейской мудрости: "Если слепой поведет слепого, не свалятся ли они оба в яму?" Думаю, некоторые путают понятия "добрый" и "добренький". По-моему, зачисление инвалида в вуз - это как раз тот случай, когда лучше "договориться на берегу". Да и радость от успешно сданных вступительных экзаменов немалого стоит. Каждая победа, даже самая незначительная, работает на самооценку инвалида.
  
  *
  Тёщина остановка.
  
   Помню, я как на крыльях возвращался домой после зачисления в сопровождении верных болельщиков - двоюродного брата и соседа. По правде сказать, на крыльях летела душа, а тело мучилось в кабине попутного грузовика, куда шофёр любезно позволил нам троим втиснуться на одно пассажирское место. Неписаные законы грейдера тогда такое позволяли. Трассы Волгоград-Москва ещё не было. Чтобы мне легко училось, и чтобы не скрипели колёса везущей нас машины, под Паньшино у речки Сакарки остановились отдохнуть. У шофёров это место называлось тёщиной остановкой. Если дело терпело, и водители, и пассажиры позволяли себе здесь расслабиться. Уж очень располагала обстановка. Пронзившая впоследствии эту местность трасса, пресекла прежние вольности, но весёлое название сохранилось. Да и легла бетонка чуть в стороне, не решилась накрыть собою памятное место. Возможно, когда-нибудь предприимчивый казак обыграет это название и откроет здесь закусочную или что-то посерьёзнее. Тем более, что сейчас пытаются тянуть от Волгограда вторую нитку шоссе, чтобы получилось четыре полосы. Правда, строительство идёт медленно, в час по чайной ложке, вероятно, первая нитка подтрунивает над подругой, над скоростью её строительства. У неё-то темпы были иные. Конечно, и в советское время долгостроя хватало, но когда надо умели строить и быстро, и качественно. Умели для пользы дела собрать все ресурсы в единый кулак. Статус федеральной или союзной стройки открывал перед начальником строительства любые двери. Многих можно было поставить на уши, если что-то не решалось или не завозилось. Иловляне до сих пор помнят начальника строительства трассы. Отчество его, кажется, было Евграфович, но в народе его звали просто Графом. Дело своё мужик знал крепко, умел организовать, мог потребовать. Сказать, что Граф без доклада входил к самому первому секретарю обкома партии - это ничего не сказать. В любое время, в грязнущих сапожищах, в заляпанном плаще..., по обкомовским коврам... и никто ни гугу. Для нашей глубинки, где даже инструктор райкома был о-го-го какой величиной, фигура Графа и впрямь выглядела фантастической. Но, как известно, и на солнце бывают пятна. Подметили люди и у Графа свою чудинку. При выпивке, когда разливающий наполнял его тару уже под самую завязку, что называется, всклянь, он вдруг начинал энергично протестовать: "хвать-хвать! Куда ты!", вроде бы туда ещё лить да лить, а он, де, вполне удовлетворен той "скромной" дозой. В наших местах, при случае, в подобающей обстановке, вам расскажут об этом "хвать-хвать", но предварительно, хотя бы в двух словах, сообщат о значимости Графа. То ли законы байкотворческого жанра требуют полноты образа, то ли сказывается глубоко засевшее уважение к незаурядному человеку.
  
  *
  "Четыре угла- четыре рубля..."
  
   "Талина наша все дочиста танцы знает" - говорила бабушка о своей младшей дочери. Последышками, кажется, называют их в народе. Говорят, они самые любимые. Может, оно и так, да только забавная, пожалуй, даже колкая байка периодически адресовалась тоже ей. Ой, куда это вы, девчата? - Мы едем в ремесленное училище! - Ой, откуда вы, девчата? - Из реме-е-сленного... в два мазка бабушка рисовала и желание послевоенной молодёжи рвануть в город, и последующее разочарование. Не знаю, как глубоко эта юморина задевала Талину, но смеялась ей и она.
   Вспоминается свадьба. Горница полна гостей. Все нарядные, весёлые. "За сколько продаёшь Талину?"- взяв меня на руки, спрашивает дед Иван. "Четыре угла, - отвечаю и указываю на стол, - четыре рубля, а посредине маленькая". Так дедушка научил. Он тут же. Оживлённый, рубашка подхвачена кавказским ремешком. Чувствуется: торг забавляет присутствующих. У деда Ивана в кармане уйма медяков. Постепенно они переходят ко мне. Думаю, выбор тётушки был не самый худший. В свои двадцать с небольшим Пётр дорос до диспетчера железной дороги. Правда, поработать не довелось- призвали в армию. От неё тогда не бегали. Напротив, считалось, что девчата пренебрегают не служившими парнями. Что же, девчат, пожалуй, можно понять. Это своего рода экзамен на вшивость. Петра экзаменовала корейская война, хоть тогда это и не оглашалось. Помню, небольшая колонка на правой стороне газетного листа так и называлась "события в Корее". Юркин дед частенько заставлял нас читать вслух эту рубрику. По его словам, для нашей же пользы. Тогдашнее поколение, ощутившее на себе важность грамотности, силу печатного слова, придавало большое значение навыкам беглого осознанного чтения у детей. По-моему, ничего проще и надёжнее этого ключика к познанию мира с тех пор не придумали. Иногда в газете помещались и военные снимки. Непривычно было видеть наши родные грузовики среди солдат с азиатскими лицами. "Радио "Свободная Европа, - не без гордости рассказывал Петя, - передаёт, что Сталин рассматривает вопрос о помощи корейцам, а мы давным-давно на передовой лежим". Не зря, видать, лежали. Мао Дзедун не стал бы кому ни попадя лично награды вручать.
   На солдатских судьбах иловлян, и даже моих родственников, легко читаются события тех лет. Двоюродный дядя служил в Германии, родной- на Сахалине. Я даже успел зрительно схватить вещественные доказательства. Помню сцену охоты на немецком ковре, привезённом дядей Пашей. Справа, из зарослей выныривают два охотника. Один только что выстрелил из ружья. Это понятно по лёгкому дымку из ствола. Слева, ниже через речку в туче брызг удирает от них то ли лось, то ли ещё какой зверь. Художник, вероятно, умышленно останавливается на моменте, когда не ясен исход поединка человека с животным.
   А вот с Дальнего Востока тогда можно было привести разве что татуировку. Я с любопытством разглядывал дядю Васю. Во всю грудь орёл. На руке вроде как женщина, возможно, русалка. На другой - обвившаяся вокруг чего-то змея. Помню, бабушка, поливая ему на руки, подала хозяйственное мыло и робко попросила: "Смой это, Василий". "Нет, мамка, - непонятно как-то усмехнулся дядя, - теперь это не смоешь".
   У Петра татуировка была куда скромнее. И служил попозже, и места поближе. Зато привезённые им из Китая шёлковые платочки были необыкновенны. Тонюсенькие, по желтоватому фону цветы, птички... Вот уж воистину не ошибусь, если скажу, что я ничего удивительнее не видел ни до, ни после.
   Теперь никого из этих мужчин уже нет. Но в памяти моей они остались молодые и даже какие-то светлые. Мне не дано было знать, какими они становились с возрастом, о чём думали, что чувствовали. Но одно знаю наверное - без них, без их поколения, всем нам теперешним было бы куда хуже.
  
  *
  "Мушкен".
  
   Хочу выразить искреннюю признательность преподавателям и сокурсникам за их участие в приобщении меня к реальности жизни. Говорят, в Португалии стращают ленивых на учёбу детей рыбными работами. Это значит раскладывать под жарким солнцем на горячих камнях засоленную рыбу для сушки. Мы своих пугаем пастушеством. Будешь, де, коровам хвосты крутить. Не знаю, как сушить рыбу, а пасти мне приходилась не раз. Ничего, даже нравилось. Это поначалу скучно. Зато лучшего случая понаблюдать за природой не найти. Может быть, потому и считают иногда пастухов колдунами, что они имеют возможность наблюдать, замечать, предсказывать. И всё же это на любителя.
   Не знаю, в коровах или в пытливости российской натуры причина, но тяга к учёбе у молодёжи моего времени была немалая. Конкурсы на отдельных факультетах некоторых столичных вузов были запредельные. Сегодня число вузов утроилось, открыть или закрыть их не составляет большого труда, порог поступления в них снизился, а то и вовсе исчез. Оплати за учёбу - и ты студент. Вряд ли это улучшает качество знаний. Если за яблоней не ухаживать, пустить дело на самотёк, она перерождается. Яблоки становятся мельче, неказистее. Теперешняя система высшего образования напоминает мне заброшенный сад. Настораживают и нынешние реформы в школе. В частности, атаки на школьную программу. И трудна, де, она, и неактуальна. Я бы не спешил облегчать её. Десятилетиями создавалась и обкатывалась она под наш менталитет не последними людьми отечества. В обществе сложилось стойкое мнение о значимости образования. Школьная планка, конечно, высока. Кто её преодолевает, кто сбивает, кого лишь на разбег хватает. Да-да, уважаемые остряки, - не догоню, так согреюсь. Но когда не к чему будет стремиться, разучимся не только бегать, но и ходить. Думается, в том и фишка. Кому-то очень хочется опустить планку, сбить в обществе градус высоких устремлений, переориентировать россиян на легкодоступные пустячки. В итоге измельчает и школьник, и студент.
   Я поступал на историческое отделение при относительно скромном раскладе - 14 человек на одно место. После того, как министерство вдруг решило вместо двух групп набрать одну, конкурс, естественно, удвоился. Не знаю, какие доводы приводило руководство института, но набор раза в полтора увеличили и не зря. Народ на курсе подобрался толковый. Да и преподаватели были под стать. Умели заинтересовать, увлечь.
   Зав. кафедрой истории СССР профессор Шепелев Иван Степанович обычно рассказывал первокурсникам, как он парнишкой в лаптях приехал учиться из деревни в Москву. Как сокурсники поначалу отсаживались от него и как потом, когда учёба расставила всех по своим местам, положение изменилось с точностью до наоборот.
   Помню, как лихо мы наскакивали на белые пятна истории Древнего Мира, ловко подбрасываемые нам Дорой Израилевной Нудельман. Как выдвигали кучу гипотез для выяснения, кто же они такие мушкенумы. Самый активный даже получил кличку "мушкен". Позже он занялся социологией и как знать, не тогда ли зарождались первые ростки его докторской диссертации.
  
  *
  Когда за державу не обидно.
  
   По лабиринтам средневековья водила нас Шарапова Зинаида Михайловна. Это сегодня западная Европа такая респектабельная, готова и судить, и рядить. Словом, уподобилась нашим бабулькам, которые сидят себе у подъездов и осуждают молодых. И туда-то они ходят, и то-то делают, и туда бы их надо... Позабыли как-то, что в своё время позволяли себе не меньше, а то и ... Тогда в Европе жену можно было обменять на кусок мяса. Государство могло ввести налог на окна. Не можешь уплатить - заложи окно, стало быть, отгороди себя от света божьего. Содержимое ночных горшков по утрам выливалось из окон прямо на улицу. А улицы были такие, что и двум повозкам не разъехаться. Людей пачками убивали, резали, травили, жгли. Даже мертвецам покоя не давали. Выкапывали их из земли, чтобы вздёрнуть на виселице. Инквизиция работала покруче ГПУ. Миллионы американских индейцев были уничтожены в считанные годы.
   Справедливости ради следует признать, что Россия обращалась с подвластными народами куда мягче западноевропейцев. Может быть, причина в более щадящей идеологии Православия по сравнению с нетерпимостью католицизма, а может быть человечество на подсознательном уровне почувствовало, что допустило перебор по части жестокости в Крестовых походах, в колонизации Америки и прочих "подвигах" западноевропейцев. Наши предки пошли по иному пути. Как скажется Российская мягкость, окончательно делать выводы рано. Цивилизация наша ещё развивается, хотя и по довольно замысловатой траектории. Но к положительному результату я бы отнёс тот факт, что народы бывшего СССР, читай Российской империи, сохранились как этнос, сформировали социально-политические, культурные структуры и сегодня худо-бедно строят свои государства. А где нынче Инки, Ацтеки, Майя? В этом случае за державу не обидно. Что же касается высокомерных осуждений и поучений, то с ними лучше быть поосмотрительней как людям, так и странам. Кому дано судить, кому быть судимыми - не знает никто. Тех и других жизнь, точно в насмешку, частенько меняет местами.
  
  *
  Иногда и послать не грех.
  
   Российская цивилизация стала развиваться позже Западноевропейской. Так уж распорядилась История. Хорошо это или плохо? Вопрос некорректный. Выбора у нас не было, значит надо принять данность, достойно нести свой крест, реализовывать свой потенциал сообразно объективному ходу истории. Да-да, желания непременно порулить историческим процессом надо бы нам поубавить. Чем круче наши вмешательства в его ход, тем постыднее результаты. Если сосед раньше нас посадил сад, стало быть и урожай он получит раньше. Можно, конечно, сгорать от зависти, дёргать деревца за макушки, мол, растите быстрее, но какой толк? Будете лишь тешить самолюбие соседа и загонять себя в капкан закомплексованности. Можно бросить свою дачу и пойти в работники к соседу. Будут тебе и яблоки, и груши. Только своего сада ни у тебя, ни у твоих детей не будет. Лучше уж набраться терпения, работать, приближая свой час. Тем паче, что эта тактика имеет и свои плюсы. Есть возможность понаблюдать за лидером, учесть его ошибки, а при случае и обойти. Полезно при этом помнить, что идущий впереди - не родная матушка, которая подскажет тебе лучший вариант, даже в ущерб себе. Тут надо ухо держать востро. Могут и лыжню не уступить, и, ловко блефуя, направить тебя по ложному следу. Клюнешь сдуру - увязнешь по уши. А им того и надо.
   Кому из дачников не знаком элементарный приём окультуривания участка. Нужную траву оставляешь, а ненужную выдёргиваешь. Раз, другой выдернул, третий может и не понадобиться. Так, глядишь, через какое-то время и порадуешься приличной лужайке. И надёжно, и красиво. Вспомнил я об этом агротехническом приёме в связи с ростом у нас преступности. Тут с одной стороны сами не дорабатываем, а с другой слишком доверчивы к европейским поучениям. Дескать, будьте гуманными, как мы. При этом не берётся в расчёт, что Европа идёт по пути цивилизации лет на 200-300 впереди нас. И в своё время, на этапе, соответствующем нашему, она не была столь благообразна. Тогда европейцы с асоциальными элементами не церемонились.
   Что сказали бы мы соседу по даче, который окультурил свой участок вышеозначенным способом, а когда мы принялись бороться с плохой травой, стал укорять нас в негуманном отношении к природе. Мы либо отмолчались, либо, уж коли очень достал, послали бы его... а вот Европу послать не получается. То ли скромности многовато, то ли смелости маловато. А может адресок забыли? Тогда с памятью плоховато.
  
  *
  Как козни - так Троцкий, как шпильки - так Белкин!
  
   Умел пахнуть свежим ветерком в устоявшейся атмосфере Советской историографии Генрих Самойлович Каден. Помню, как-то рассказывал он о Троцком. Я задал вопрос.
  - Очередная шпилька, - буркнул он, но не сердито.
  - Ну-у, - делано обиделся я, - как козни, так Троцкий, как шпильки, так Белкин.
   Он засмеялся, потрепал меня за локоть и проговорил:
  - Молодец, хорошо дерешься.
   Всякие вопросы и гипотезы приходили тогда в наши головы. Возражали, спорили, доказывали. Когда сегодня слышу, что в студенческие годы нам не позволялось и "пикнуть", я недоумеваю. Или эти ребята не ходили на занятия, особенно на семинарские, или же они хотят что-то оттенить по конъюнктурным соображениям. Иначе придётся признавать наш факультет форпостом тогдашнего вольномыслия в стране. Думаю, простит альма-матер меня за иронию, я ведь не со зла. Вот и сейчас вспомнилась вдруг та атмосфера, зашевелились по старой памяти и мысли. Одну, самую настырную, пожалуй, изложу, иначе не отстанет. Обычно говорят: "не дай вам Бог жить во времена больших перемен". А что, если наоборот, современникам моим крупно повезло! Нам предоставляется возможность самостоятельно, взвешено выбрать исторический путь. Судите сами. В России лет шестьсот шло имущественное расслоение общества. Процесс этот был растянут во времени, так что отдельному человеку или отдельному поколению было трудно охватить его общим взглядом, уловить основные тенденции развития. Однако хамство и произвол богатых постепенно нарастали, обиды и озлобленность бедных накапливались, и в 1917 году рвануло. Да так, что мало никому не показалось. Потом многие сожалели. Если бы знать, если бы смогли вовремя увидеть общую картину, разве допустили бы до такого. Поумерили бы аппетиты, нашли бы общий язык и жили бы себе поживали. В таком же примерно ключе охали и коммунисты после развала Союза. Мол, почивали на лаврах, обнимались, целовались, награждались. Вот и доцеловались. Впрочем от идеи коммунизма человечество вряд ли откажется. Россию, вероятно, преждевременно обрядили в эту одежду. Вот мы и испачкали её по неопытности. Что-то потеряли от неудачного выхода на подиум, но что-то и приобрели. Повторяю, сегодня нашему поколению выпал уникальный шанс самостоятельно выбрать вектор социального развития. Социализм, с его плюсами и минусами, ещё жив в нашем сознании. Освежила история в нашей памяти и капитализм во всей его красе. Причём понадобилось ей для этого всего лишь десять-пятнадцать лет, а не шесть столетий, как прежде. Живём-то всё-таки в век всеобщего ускорения. Так что, выбирай - не хочу! Теперь не скажем, что не знали, не видели общей картины... В обоих вариантах есть и хорошее, и плохое, и не поймёшь какое. Ничего, жизнь поможет разобраться, она опытный сортировщик.
  
  *
  О дождях и о вождях
  
   Как-то гостили с женой в Петербурге, у старшего сына. Вернуть прежнее имя городу, оказывается, самое лёгкое дело. А куда деваться от коммуналок - этих стойких последствий швондеровских уплотнений? Штука грустная, но, будем считать, преходящая. Скажу лучше о постоянном для тех мест явлении, о дождях. Кого-то они достают, кому-то нравятся. Не знаю почему, но к нам погода была благосклонна. Единственный раз дождь загнал нас в первую попавшуюся дверь, и какое же ему спасибо! Это оказалась консерватория, да ещё отмечающая свой 150-летний юбилей. Что ни вечер - то концерт. Много чего довелось и услышать, и почувствовать. Особенно навело на размышления выступление молодёжного струнного ансамбля. И репертуар-то, вроде, знакомый. Фрагменты из Времён года, Струнная серенада Чайковского и на его же тему Вариации Танеева, а вот зацепили!
   Видать, творческая молодёжь и вправду особая материя. Они уже знают, как надо сделать, у них велико желание подать себя. Может быть, не всегда получается, но уж зато когда получится! Возможно, мне и удалось сорвать такой случай. Уловить, опереться на восходящий поток творческой энергии. Вспоминаю, как в Дагестане, во время проверки работы тамошнего общества слепых, гостеприимные хозяева возили нас к ущелью, из которого под действием ветра устремляется вверх воздушный поток. Напор ощутимый. Даже возникало желание опереться на него. Коли зазеваешься у края, легко вырвет из рук раскрытый зонтик. Вот и на концерте мне почувствовалось нечто восходящее. Тут, конечно, не взлетишь подобно зонтику, но ощутить лёгкость, а то и приподняться над примелькавшейся обыденностью можно. А это немало!
   Царь Соломон подпитывался энергией от молодых девушек. Колдуны средневековья пытались омолаживаться кровью младенцев. Идея понятна, да уж больно много проблем. А тут - на тебе. И без затрат, и сколько угодно. Бери - не хочу! И такая благодать есть в каждом регионе. Везде найдётся музыкальное, художественное, театральное учебное заведение. Надо лишь умно подойти к делу, научиться и предлагать, и получать.
   То ли концерты сказались, то ли смена климата повлияла, но мне захотелось вдруг сверху взглянуть на Жизнь земную, на все государства, на их лидеров, затолкавших мировую экономику в тупик. Да-да, так это, знаете, свысока и на всех сразу. Как бывало в студенческие годы на семинаре. Кажется, Аристотель утверждал, что лучшими руководителями государства могут быть только философы. Как тут возражать? Способность к глубокому анализу, широта мышления - качества в этих делах самые подходящие. На мой взгляд, Сталин, Рузвельт, Черчилль, лидеры стран-победительниц во второй мировой войне подходили под эту категорию. И в проблемы своих стран могли вникать, и многое в мире упорядочили. До сих пор живём по их лекалам. Современным политикам тех ролей не сыграть - великоваты они им будут. Путаются ребятишки в полах батькиных кафтанов. Тут, дай Бог, всеми правдами и неправдами дотянуться до государственного руля да повертеть им всласть. Что-то подобное можно наблюдать, скажем, в шофёрской среде. В прежние времена, говорят, шофёрским делом занимались настоящие мужики. У них и голова, и руки были там, где надо. Что разобрать всё до винтика, что вновь собрать - это для них на раз. Оттого и надёжно с ними было "на любой дороге, в стороне любой". А теперешним ребятам лишь бы порулить.
   Где политики и где шофёры? Страшно далеки они друг от друга, а ситуация один в один. Я не вхож в политические круги. Не знаю, что думают там прежние о нынешних. А по мнению бывалых шофёров, теперешнего водилу и ездоком-то не назовёшь. Он даже не ездун, а так, ездец какой-то!
  
  *
  "С ума схожу иль восхожу..."
  
   Иногда Петербург называют городом львов. Их там и вправду много - гранитных, чугунных, бронзовых. Возле одного меня даже сфотографировали. Я щупал его лапу. Обычная кошачья, только больше. Известно, что у древних египтян кошки значились в священных животных. Наверное, было за что. Какие-то болезни они в нас чуют и даже их врачуют. Легко ориентируются в пространстве и, небось, во времени тоже. Куда их от дома не отвези, всё одно вернутся, если, конечно, сочтут нужным, или с ними чего не случится.
   А что же львы? Вряд ли они обделены подобными способностями. Ну а коли учесть ещё их физические данные, то можно предположить, что жилось им интересно. Только вот с какого боку здесь оказались сфинксы? Кому и зачем понадобилось пристраивать львам человеческий лик? Причуды художника? Желание человека обрести возможности льва? А что, если это зашифрованная информация о тех временах нашего мира или о параллельном мире, когда или где львы обладали или обладают человеческим разумом? С такими данными блохи не подкуёшь и на скрипке не сыграешь. Тут руки нужны. Вообще, наш вариант научно-технического развития для них вряд ли возможен. Но зато при такой информации о пространстве и времени можно легко гулять по параллельным мирам, как по улицам города. А для экстрима полазить и по искривлённому пространству. Ведь оно для них примерно то же, что в наше время задние дворы для бомжей или канализационные колодцы для любителей острых ощущений. Конечно, надо было вникнуть в схему переходов, наверняка, непростую, но посильную дружному тандему человеческого ума и психовосприятия льва. Думается, усилия их оказались менее затратными по сравнению с нашими теперешними попытками проникнуть в параллельный мир. Говорят, чтобы проделать туда только дырочку, потребуется энергия чуть ли не от половины электростанций Земли. Но каково же будет наше удивление, когда мы, заглянув в долгожданный глазок, увидим там, скажем, тех же сфинксов. А как обидно будет, когда они сочувственно скажут нечто вроде: "что же вы ломитесь на дура... (нет-нет, "на дурака" не скажут, они воспитанные) напрямик. И себя мучите, и затраты колоссальные несёте. Сами же говорите, что умный в гору не пойдёт. Вам проще обойти. Заверните за..., перейдите через..., спуститесь под..., пройдите над... и очутитесь у нас".
   Оказывается, всё легко и просто! Но это, если по сфинксу, а по хомо сапиенсу не получается. Гипотез-то о перемещении во времени и пространстве у нас хватает. К примеру, загадочное исчезновение каких-то племён, то ли Майя, то ли инков, иногда объясняется тем, что они владели секретом перехода в параллельный мир. Известно, что Гитлер живо интересовался всякими подобными штуками. Немцам даже удалось, якобы, с учётом каких-то особенностей пространства построить в Альпах замок. На переход в параллельный мир это, конечно, не тянуло, но слегка спрятаться за уголок, видимо, позволяло. Во всяком случае, авиация союзников разбомбить его не смогла. Где-то тут должен быть, а нету. Впрочем, возможно, так хотели. Не исключено, что и миф о хитроумных лабиринтах критского царя из этой же серии. А что, если эти наши предположения лишь жалкие отблески, глухие отзвуки какой-нибудь сфинксовой цивилизации? Шило-то в мешке не утаишь! Когда-то, где-то кто-то кому-то полужестом, полувзглядом, а то и полусловом... Да уж не подкинул ли и мне эту идею лев, когда я ощупывал его лапу. Тут, пожалуй, и на заговор материала наберётся. Лев надоумил, дождь направил в консерваторию. А там скрипки такого напели, что захотелось размазать по стенке своих двуногих собратьев, да ещё каких! А четвероногих, напротив, чуть ли ни на пьедестал возвёл. Ну ни сумасшествие ли это? Уж ни перебрал ли я по части встреч с прекрасным? Не посидеть ли мне зиму дома?
  
  *
  Январские грёзы.
  
   Вживается постепенно Россия в январские праздники, в новогодние каникулы. Хорошо помню, как это начиналось. Как сокрушались продавцы, закупившие на этот период водки по старой памяти на уровне прошлых лет, и, какой ужас, не расторговались. Впервые за долгие годы государство сделало удачный ход в антиалкогольной политике. Будь неделя рабочая, получилось бы как всегда. Поводы уж больно хороши. И Новый год пришёл, и Рождество на подходе. Выпить можно и в одиночку, и вдвоём, а то и всем коллективом. К тому же, по пути с работы обязательно кто-то подвернётся. Теперь не то. Собутыльники по работе, в большинстве случаев, отрезаны. Праздники стали более домашними. Зарождаются и новые мотивации поведения. В свободное от застолий время можно обстоятельнее управиться по хозяйству. Некоторые умудряются даже заняться ремонтом квартир. Я уже не говорю о культурных и оздоровительных вылазках, о возможности общения с детьми. Выходит, с пьянством можно бороться и по-умному.
   На мой взгляд, нащупана нужная стратегическая линия. Не любим мы, россияне, мелочиться. Выпивать - так уж выпивать, и побольше, и подольше. Надо же прочувствовать это дело и наговориться вдоволь. Вот и стали зимние каникулы наряду с добрыми праздниками некой алкогольной отдушиной. Оттянулись, что называется, по полной, а теперь можно и повременить. Немало, думаю, найдётся и таких, которые захотят повременить и перед праздниками. Мол, стоит ли губы мочить. Я уж лучше потерплю, зато потом получу всё кучечкой. Стоп! Тут-то и фишка! А если определить несколько таких отдушин, таких опорных точек? Если выходные дни, привязанные к хаотично разбросанным праздникам, объединить в несколько блоков вокруг особо значимых дат? Если предусмотреть меж ними расстояние для этих наших "повременить"? У каждого человека соотношение пьяных и трезвых дней своё, индивидуальное, так сказать. Почему бы не попытаться эту пестроту привести к более-менее одному ритму. Пусть праздники побольше оттягивают на себя этого греха. На рабочие дни нагрузка меньше будет.
   А блоки прямо-таки сами напрашиваются. Осенью это и 4 ноября - день изгнания иноземных захватчиков, и 7 ноября - день великой драки своих со своими. Остаётся добавить пару выходных дней за счёт дня Конституции да ещё какого-нибудь дня - и готово. Тут и военный парад уместен, и прощения друг у друга попросить самое время. Просматривается и весенний блок. Стоит лишь ко дню Победы подтянуть выходные дни от Первомая и от так называемого дня России. А уж как дачники обрадуются-то! Промежуток между зимней и весенней отдушиной великоват, конечно. Тут никакого "повременить" не хватит. Ну да женский день и Пасха помогут перебиться. Летом в подобных блоках нужды особой нет. В тёплое время года человечество горячительные напитки особо не жалует. Вспомним Беранже: "прощай вино вначале мая...". А поэты, они тонко чуют нашего брата. Особые-то мы, россияне, конечно, особые. Но не настолько, чтобы выпрыгнуть за биологические рамки человека разумного.
  
  *
  "Охраняю от сторожей".
  
   Педагогическую практику проходил в новочеркасской школе для слепых и слабовидящих детей. По деньгам и по времени поездки были незатратными. Одна ночь в поезде - и ты на месте.
   Как-то в вагоне зашёл разговор о Сталине, перешедший, как это часто бывает, в спор. Я, понятно, ввязался и, по-моему, удачно. По крайней мере, сам себе понравился. Да и могло ли быть иначе. В этом возрасте мы редко бываем собою недовольны. Впрочем, судя по тому, как после всего меня радушно угощали грузины, понравился тогда я не только себе. Вспомнил, что в Новочеркасске должен проживать мой товарищ по музыкальному училищу. Разыскать его по телефону было делом несложным. Музыкальных школ в городе немного. У Толика остаточное зрение, так что ему нетрудно было приехать за мной. Многое вспомнили, о многом поговорили. Выяснилось, что несмотря на слабое зрение, а то и полную слепоту, наши однокашники успешно работают в ДМШ. Толик угощал меня домашним вином, по его словам, первосортным. Вино действительно оказалось необычным, совсем не таким, как в магазине. Никогда, ни до, ни после, я такого не пробовал. Поинтересовался, откуда у него столько винограда? Оказывается, всё просто. Когда приходит сезон, он берёт бутылку водки, садится на велосипед и едет в любой совхозный виноградник. В общем, примерно то, что у нас тогда было с арбузами. Да разве только с арбузами? В постсоветское время картина, кажется, начала меняться. Как-то встретили в степи знакомого фермера. Разъезжает в автомобиле по бездорожью в одних плавках. Жара, и вправду, неимоверная. Августы в наших местах за последние годы разошлись как некуда.
  - Что это у тебя такой экстрим?
  - Какой там ... экстрим, бахчи охраняю.
  - А сторожа где?
  - Где, где, в Караганде. От них-то и охраняю.
   Всё понятно. Сторожа не торопятся расставаться с прежними привычками. Да и новые хозяева тоже "хороши". Платят копейки, мол, всё равно воруют. Взаимное недоверие нескоро исчезнет. Войти в рыночную экономику - не на базар сходить.
  
  *
  Двухминутная речь.
  
   Помню, в общежитии я предложил товарищам по комнате игру: двухминутная речь, импровизация на заданную тему. Обращается вдруг к тебе кто-нибудь преувеличено вежливо "а расскажите-ка мне, любезный, о ... У меня есть пара свободных минут, и я готов вас послушать". Или бесцеремонно: "две минуты о гвозде, пожалуйста". Порой не до того, а нельзя. Уговор дороже денег. Напрягаешь память, пытаешься в уме выстраивать логическую цепочку, а между тем, выигрывая время, не спеша, начинаешь от сотворения мира: "товарищи, из школьного курса мы помним, как Гоголь Николай Васильевич в известном своём произведении описывал птицу-тройку, её дорожный снаряд. Одним топором и долотом смастерил его Ярославский мужик. Обратите внимание, ни слова о гвозде. А церковь в Кижах? Нам прямо говорят, что сделана она без единого гвоздя. Так может быть, он и не нужен, гвоздь-то? Экая невидаль. Кусочек проволоки, заострённый с одного конца и приплюснутый с другого. Ан нет, ничуть небывало. Я назову вам сотни, да что там сотни, тысячи..."
   Вроде и ничего не сказал, а секунд двадцать выиграл. Но нельзя и пережимать. Может не хватить времени на раскрытие темы, и на это тебе не без удовольствия укажут. Нередко вспыхивает и полемика. Демагогия, конечно, но импровизационные навыки, по-моему, развивает. Неожиданно для себя узнал цену паузам. Оказывается, они могут работать не хуже слов. Говорят, Генеральный Секретарь ООН Хаммершельд мог говорить пять часов кряду и ничего не сказать. Стало быть, не такой уж и невостребованный этот навык! Надо полагать, что и нам он впоследствии сгодился. Пожалуй, кто-то хмыкнет, вот, де, ангелы были! И к знаниям-то они стремились, и в генсеки ООН готовились, и, небось, не курили, и не пили, и не... и не... и не... Отнюдь. В комнате, правда, только один из четверых курил, но и пили и... и... и... Уточню только - не пили, а выпивали, хотя нередко и немало. Больше сухое вино. Познакомились со всеми тогдашними отечественными марками, не обижали и болгарские, и венгерские. Тонким ценителем и даже толкователем по этой части у нас считался Пётр. И откуда это у него? Родной его Камышинский район к виноградарским не относится. Позднее выяснилось, что и в тонкостях системы народного образования он разбирается не хуже. Денег по студенческим меркам хватало. У меня к стипендии добавлялась пенсия. Двое подрабатывали в пожарной охране. Через две ночи на третью спали в отряде. Иногда выезжали посмотреть на пожар. Это мы их так подначивали. Встречаемся комнатой, по сей день, кроме одного. Курящий наш товарищ, мой тёзка, кажется, сошёл с дистанции. А начинал хорошо. Директорствовал в школе, затем перешёл в райком партии. Но не устоял в поединке с зелёным змием. В этой борьбе ничьей не бывает. Либо ты владеешь контрольным пакетом, либо он. Всякий раз при встречах с сокурсниками, как бы возвращаемся в студенческие годы. Думаю, мне это делать легче. Голоса моих товарищей почти не изменились, а седину и морщины я не вижу. Они же замечают, что внешне мы меняемся, причём не в лучшую сторону, и я им верю.
  
  Глава 4
  
  Самостоятельный выбор инвалидом социальной роли оказывается делом вполне реальным. Важно, чтобы это не выходило за пределы здравого смысла. Пожелай слепой человек стать не историком, а, к примеру, геологом, результаты оказались бы менее оптимистичными.
  
  
  *
  Заморочка о заморочках.
  
   В институте охотнее занимался теми проблемами, которые требовали значительных теоретических выкладок при минимальных исходных данных. Пожалуй, это и неудивительно: без .зрения перелопачивать большой объем литературы нелегко. А вот поманипулировать в свое удовольствие с фактическим материалом - это всегда пожалуйста ! Ощущение такое, будто дотянулся до заветной полки и, готовый ко всему, копаешься во всякой всячине. Факты, как универсальные кирпичики, можно монтировать в бесчисленное множество теоретических построений. Вопрос лишь в том, как быстро будет продвигаться строительство. Очертания будущей конструкции иногда вырисовываются сразу, чаще же проступают постепенно, причем никогда не знаешь, что из деталей появится в следующий момент. То ли то, что сразу станет на своё место, то ли то, чему применения не находишь. Хотя смутно чувствуешь, подвернулось оно под руку не зря. Мало-помалу вырисовывается что-то связное, осмысленное. Здесь главное - нащупать опорные точки конструкции, почувствовать характерные акценты, уловить внутренний ритм процесса, а дальше уже, как говорят шахматисты, дело техники. О практической пользе подобных теоретизирований говорить сложно, но как мыслительные упражнения они, по-моему, хороши. Для себя я их называю теоретическими этюдами, а то и просто заморочками. Приведу в качестве иллюстрации несколько "поделок" этого жанра: о Российской цивилизации, о биологическом ряде, о периодах накопления и отдачи. Причём некоторые даже с вариациями, с шлейфом ассоциативной мозаики.
  
  *
  "Восток"- тезис, "запад"- антитезис, Россия- синтез.
  
   В студенческие годы я много размышлял о роли евразийского фактора в истории России. Позже в периодической печати поместил несколько статей. Эта тема актуальна и сегодня.
   Так уж вышло, что Россия оказалась на стыке западной и восточной цивилизаций. В нашем менталитете причудливым образом переплелись характерные черты Запада и Востока. Поэтому-то нам и не подходит в чистом виде ни западная, ни восточная социальная модель. Когда в начале XX века в России стремительно начал развиваться капитализм, основная масса населения отвергла его и избрала социалистический путь, то есть социальную модель, в которой преобладают восточные элементы. Но и социализм, по крайней мере, в той форме, в какой мы его осуществляли, вероятно, тоже многих не устраивал. Поэтому в конце века Россия вновь обратилась к западному варианту.
   Возникает вопрос: что ж, так и будем шарахаться то на запад, то на восток? Да, придется! Если не научимся жить своим умом. Если не перестанем втискивать себя то в западное, то в восточное платье, не понимая того, что наша евразийская сущность просто не вмещается ни в ту, ни в другую модель. Мы, как бедные родственники, поочередно лишь прислоняемся к этим цивилизациям, а надо ощутить себя разборчивыми наследниками, надо опираться на них. Вбирать из обеих все подходящее нашему менталитету и идти своей дорогой. Здесь вполне применима гегелевская триада: восточная цивилизация - тезис, западная цивилизация - антитезис, Россия - синтез. В реализации этого синтеза и заключается суть России, ее предназначение.
   У нас в XIX веке этот механизм частично уже срабатывал. Но тогда преимуществом евразийского фактора воспользовалась лишь небольшая часть общества - дворяне и разночинцы. А вот результаты поразительны! Российская наука, литература, искусство вышли на ведущие позиции в мире.
   Сегодня, в начале XXI века, Россия вновь имеет возможность испытать воздействие этой особенности на развитие своей экономики, науки, культуры. По крайней мере, есть все объективные условия: широкие демократические свободы, высокий уровень грамотности всего населения, огромные природные богатства. А вот насколько мы готовы реализовать этот потенциал - покажет жизнь. Коня можно подвести к водопою, но напиться он должен сам.
  
  *
  Не срубили ли мы сук, на котором сидели?
  
   Мне всегда казалось, что человек слишком обособлен в животном мире. Не думаю, что у природы не хватило изобретательности создать один-два вида в качестве связующих звеньев между обезьяной и человеком. Вероятно, какие-то особи изначально все-таки существовали, и переход от простейших организмов к "хомо сапиенсу" выглядел более плавным. Все живое природа запрограммировала на выживание, потому ей важно было отладить механизм взаимодействия между видами, чтобы жизненно важная информация могла быстро распространяться по всему биологическому ряду. В действительности так оно и происходит. И насекомые, и животные своевременно укрываются от стихийных бедствий в безопасных местах, а до человека эти сообщения не доходят. Информационная цепь-то разомкнута! Нет особей, которые могли бы принять снизу тревожный сигнал и передать его наверх, человеку. Вероятно, когда-нибудь ученые по генетическим таблицам смогут вычислить недостающие виды, как это сделал Д. Менделеев с химическими элементами. Возможно, ими окажутся небезызвестные питекантропы и синантропы или мифические кентавры и сфинксы. Мы отводим первобытным людям лишь роль наших далеких предков, не пуская их в историю дальше передней. Человекоживотных вовсе поместили в мир фантастики, напрочь отняв у них право на реальную жизнь. А может, и те, и другие существовали параллельно с человеком и играли роль тех самых связующих звеньев? Возможно, человек с ними запросто общался, чему в мифологии можно найти сколько угодно подтверждений. Но если это так, то куда они все подевались? Быть может, человек, как более приспособленный вид, их просто-напросто уничтожил. В таком случае мы сегодня расплачиваемся за содеянное своей беззащитностью перед стихийными бедствиями. Срубили сук, на котором сидели! Теперь пытаемся компенсировать утраченные каналы общения, но уже на качественно новом, научно-техническом уровне. На принципах, заимствованных у той же природы, конструируем хитрые приборы, пока, правда, не очень успешно. Может быть, это только начало. Есть у меня и другая версия, по которой человек не виноват в гибели этой прослойки. А кто-то со стороны, большой и сильный, решился на уникальный эксперимент. Уничтожил несколько видов, чтобы отсечь человеческую особь от общей биомассы, прервать надежный канал взаимосвязи. Цель очевидна - спровоцировать на более активную деятельность мыслительную функцию человека, то есть форсировать формирование ноосферы. Вероятно, в естественных условиях этот процесс проходил бы гораздо медленнее. Человек, получая жизненно важную информацию по сложившейся схеме, не очень-то утруждал бы свой мозг. А тут деваться некуда, надо срочно включать интеллект и осваивать мир на качественно новой научно-технической основе. Из Библии мы знаем, что и человек, и прочие особи были вылеплены из глины. А может быть, понятие глины было введено для простоты понимания. На самом же деле творец занимался своеобразной выбраковкой. Он выделял из пестрой биомассы разнообразных биосочленений виды, наиболее пригодные к выживанию, удаляя сорняки, неперспективные особи. Таким образом, может оказаться, что мы все являемся участниками большого эксперимента. Что ж, поучаствуем, тем более что выбора у нас нет!
   Эту биологическую заморочку в отличие от предыдущей я не афишировал. Практической пользы от нее никакой, но мне почему-то она нравится. Возможно, потому, что при желании легко обрастает множеством самых невероятных гипотез.
  
  *
  Малый донимает вопросами, старый- поучениями.
  
   Нетрудно заметить, что наша жизнь состоит из двух периодов, причем противоположной направленности. Для себя я назвал их периодами накопления и отдачи, впитывания и источания. Лет до 28-30 у человека идет период накопления знаний, умений, навыков. Затем наступает период отдачи накопленного опыта. По-моему, они даже связаны с какими-то внутренними психофизическими процессами. Ощущение такое, что сам организм где-то до середины жизни запрограммирован, предрасположен к впитыванию, вбиранию в себя извне. После идет обратный процесс. Появляется внутренняя потребность освободиться от накопленного. Поэтому-то, дети донимают нас вопросами, а старики - нравоучениями.
   Недаром на практике уже сложилась традиция, что в первой половине жизни главным видом деятельности является учеба, а работа носит вспомогательный характер. Молодой человек должен иметь возможность попробовать себя в разных ипостасях, проверить свой организм в различных режимах, работа же должна служить лишь закреплению практических навыков и быть экономическим подспорьем. А вот во второй половине жизни ведущей деятельностью становится работа, а учеба отходит на второй план и является информационным подспорьем. На этом этапе главное - умело распорядиться накопленными знаниями, умениями, навыками.
   Вырисовывается любопытная социально-биологическая схема, основанная на наших возрастных особенностях. К 28- 30 годам человек достигает своего психофизиологического апогея и входит в непродолжительный период (5- 7 лет), наиболее благоприятный для рождения детей. Процесс формирования организма уже закончен, а первые признаки старения еще не оказывают влияния на наследственность. Годам к 45 мы трезвеем, романтика молодости тает, постепенно начинаем понимать, что никакого Бога ни за какую бороду мы не держим, да и никогда не держали. Временами приходит ощущение естественной усталости и заставляет нас подумывать о надежном дружеском плече. Более подходящей для этого кандидатуры, чем наши дети, найти трудно. Ведь им к этому времени уже 15. Вспоминается восточная мудрость: обращайся с ребенком до 5 лет, как с царем, с 5 до 15 - как с работником, а с 15 - как с другом. В этом возрасте молодые люди ищут себя, им хочется всего и сразу. В отличие от помудревших родителей они-то абсолютно уверены, что вот-вот оседлают судьбу, ухватят Бога за бороду. Отцы и дети идут как бы на встречных курсах: у одних период отдачи, у других период накопления. Самое время передавать эстафету! К 28-30 годам молодые достигают собственного апогея и в свою очередь обзаводятся детьми. А родители тем временем уже перешагнули 60-летний рубеж. Хочется "дух перевести", кое-что подытожить, уделить побольше внимания внукам. Отдать им любовь, которую в суете собственного апогея недодали своим детям. Зато внуки, согласно той самой мудрости, имеют возможность целую пятилетку получать царскую норму заботы. Правда, затем в течение 10 лет придется расплачиваться со стариками ответным вниманием, исполнять роль работника. Ничего не поделаешь - надо следовать мудрости до конца.
   Но я не вчера родился и прекрасно понимаю, что эта схема оторвана от реальной жизни. В мире хватает и болезней, и несчастных случаев, экономических и прочих проблем. И рожают детей не только в 30 лет, но и в 12, и даже в 60. Знаю, что человеческие отношения далеки от евангельских заповедей, что порой с чужими людьми у нас контакты лучше, чем со своими близкими. Все так, и тем не менее хочется рельефнее показать, как здорово все устроено в природе. Как удачно вписываются, дополняют друг друга наши эмоции, наши возрастные особенности. Если бы мы почаще задумывались над этим, если бы по возможности учитывали это в своем поведении, думаю, многие наши проблемы оказались бы менее острыми.
  
  *
  Рожайте на здоровье!
  
   Недавно нас с женой с дачи подвезла попутно соседка. В дороге, как водится, разговорились. У неё от первого брака пятнадцатилетняя дочь. "О втором то ребёнке не думаете?"- спрашиваю. "Муж не хочет",- отвечает. - "У него от первого брака уже внук". "С таких лет в бабки..." - брякнул я не подумав. Но, вероятно, она тоже так считала. Через год в их семье появился малыш. Может сложиться мнение, что здесь я противоречу только что высказанной рекомендации заводить детей на биологическом пике, в течение пяти-семи лет. Думаю, эти мнения настолько же противоречивы, насколько противоречива жизнь. И в том, и в другом вариантах есть свои плюсы и свои минусы. Оказывается, рожать детей с большим перерывом бывает жизненно необходимо. Это нам показывает нынешняя медицина. Стволовыми клетками, полученными при рождении младших в семье, лечат болезни старших. Прекрасный пример круговой поруки родственников на биологическом уровне. И, возможно, это только начало. Не исключено, что со временем и взрослые родственники будут столь же необходимы друг другу. К примеру, медики научатся лечить старших братьев и сестёр, заимствуя что-то у младших, как сохранивших большую жизнестойкость. Не трудно предположить, в какой ситуации оказывается в этом случае единственный ребёнок в семье. Чем не аргумент в пользу повышения рождаемости? А может быть, здесь стоит поискать и разгадку древнего ритуала жертвоприношений? Возможно, в давних земных или инопланетных цивилизациях подобные методы лечения были обычным делом, а до нас дошла лишь искажённая информация? В памяти наших дремучих предков осталась только внешняя сторона дела: резать младших, слабых в пользу старших, сильных. Отсюда обычай принесения в жертву Богам в древнем мире юношей, девушек, животных. Отсюда и заклание агнца, и кровь голубей... Начинал вроде бы хорошо, с соседки, а закончил кровопролитием. Ну, ничего не поделаешь. Так выкладываются "кирпичики", так выстраиваются рассуждения. Я же лишь послушно иду за ними.
  
  *
  На пороге особо не разговоришься.
  
   В этой связи пройдёмся еще за одной мыслью. Если в момент рождения на человека, как на чистый лист, нисходит поток всяческой информации из внешней среды, то логично предположить, что в момент смерти происходит обратный процесс - отток всего накопленного в течение жизни. Писатели и философы утверждают, что в конце жизни перед человеком в воспоминаниях, как в кинохронике, проходит вся его жизнь, что на грани реального и потустороннего миров к нему приходит озарение, понимание чего-то такого, над чем в суете жизни он даже не задумывался. И с чего бы это вдруг природа проявляла к нам такую щедрость по части киноуслуг и плодотворности мышления? Для земной жизни вроде бы поздновато. Конечно, кое-что можно успеть сообщить, но, как известно, на пороге здорово не разговоришься. А что, если это делается для того, чтобы, посмотрев автобиографический ролик, человек наедине с собой, отбросив конъюнктурные соображения, смог глубоко осмыслить и выразить свое отношение к собственной жизни. Взвесить все плюсы и минусы, кого-то простить, перед кем-то извиниться. Итоговый материал, соответствующим образом отсортированный и упакованный, уходит куда-то туда, в общий "банк" морально-этических данных. Именно к этой сокровищнице вечных ценностей мы обращаемся при решении морально-этических проблем. Кто из нас в минуты сомнения не прибегал к этому извечному приёму? Закрыв глаза, уйдя куда-то в себя, пытаемся уловить подсказку именно оттуда, из той самой суфлёрской будки. Но если откуда-то постоянно берешь, значит, надо туда и постоянно добавлять. А с этим у нас пока непорядок. Количество естественных уходов из жизни постоянно сокращается. Войны, катастрофы, криминальные и бытовые убийства, стрессы - все это причины внезапной смерти.
   Таким образом, человечество в XX веке потеряло сотни миллионов жизней. Значит, эти люди не имели возможности даже наскоро подвести итог, собрать заветную папку для отправки. Вот и скудеет копилка вечных ценностей. Поэтому-то все труднее нам подключать свою совесть к "морально-этическому Интернету". Отсюда и резкое падение нравов среди живущих.
  
  *
  Ваш выход, сударь!
  
   Постепенно я привык воспринимать людей и явления сквозь эту своеобразную призму "накопления-отдачи". К примеру, человек, рано начавший трудовую деятельность, не использовавший по назначению период накопления, напоминает мне преждевременно повзрослевшего ребенка. Что-то в нем безвозвратно теряется. Ничего хорошего не выйдет, и если мы попытаемся искусственно продлить период накопления. Например, учебу как основной вид деятельности распространить на период отдачи. В этом случае, если продолжить сравнение, получается эффект затянувшегося детства. Все надо делать вовремя, прислушиваясь к внутреннему механизму впитывания и источания.
   После 40 лет, даже находясь на волне социального успеха, надо учитывать, что жизнь пошла под горку, что высокую эффективность в работе надо обеспечивать не только напряжением организма, но и приобретенным опытом, своеобразной инерцией. Самое время поберечь "мотор". Об этом нас предупреждает и статистика: у мужчин после сорока лет резко возрастает вероятность инфаркта миокарда. Конечно, поддерживать имидж энергичного, преуспевающего человека надо. Уж такая сейчас жизнь. Но пытаясь таким образом ввести в заблуждение чужих, можно ненароком дезориентировать и своих близких, например, детей. Находясь под надежной крышей преуспевающих родителей, они часто не испытывают жесткой необходимости самим включаться в активную жизнь. Да и родителям порой не хватает мужества своевременно вытолкнуть из гнезда свое чадо. Отсюда и иждивенчество, и социальная пассивность. В США после "великой депрессии" более успешными в социальном плане оказались молодые люди, родители которых больше пострадали от кризиса. Видимо, наглядный пример неудач убеждает лучше родительских проповедей. Так что наши дети - это не та публика, перед которой надо блефовать. Напротив, они одними из первых на уровне инстинкта самосохранения должны почувствовать наше нисходящее движение, чтобы эффективнее использовать свой период накопления и не пропустить собственный выход в жизнь.
  
  *
  Уж ни здесь ли собака зарыта?
  
   Нам же предстоит достойно пройти оставшуюся часть пути. "Знатоки" уверяют, что сделать это непросто, что стареть тоже надо уметь. Много сегодня говорят об активной старости, об увлекательных идеях долголетия. Я бы сразу поставил вопрос: за счет какого периода это самое долголетие будет достигаться? Думаю, вряд ли можно всерьез рассчитывать на значительное продление первой половины жизни - периода накопления. Это строго запрограммированный, жестко ограниченный временем биологический процесс. Значит, надежды возлагаются на увеличение периода отдачи. Заманчиво, конечно, используя различные препараты, растянуть старение и продлить себе, любимому, жизнь лет до 150. Но, подчеркиваю, жизнь, а не существование. Сторонники долголетия, вероятно, исходят из того, что интенсивность отдачи (социальная полезность) в течение добавочных лет будет такой же, как в основное время. А на мой взгляд, эффективность отдачи, скорее всего, будет угасать и затея окажется печальным процессом превращения человека в некое существо с искусственно уничтоженными морщинами и естественно утраченными извилинами.
   Конечно, это крайность, и к тому же чисто гипотетическая. Сегодня нас больше беспокоит противоположная тенденция: сокращение продолжительности жизни россиян. Причин тому хватает: и низкий уровень жизни, и социальные потрясения последних лет, и пьянство, и много чего другого. Кстати, о пьянстве. Историки утверждают, что лет эдак двести-триста тому назад, увлечение россиян этим делом было вполне умеренным. Надо думать, в пределах общечеловеческого грешка. Что же вдруг произошло? Почему люди увлеклись? И почему россияне больше других? И вправду ли больше? А кто и каким образом сканировал и анализировал национальные особенности этой мировой тенденции? С тех пор, как в моду стали входить информационные войны, к таким выкладкам надо относиться осторожнее. Не исключено, что всё это из серии глобальных мифов, призванных дискредитировать и деморализовать противника. Работать над проблемой, конечно, надо, как это делается во всём мире. Но драматизировать ситуацию не стоит. Есть у меня на этот случай своя заморочка. И было бы странно, если бы я не попытался втиснуть её в текст. Увлечение наших соотечественников спиртным по времени совпадает с распространением в России картофеля. Почему бы не попытаться увязать эти факты. Помнится, лет двадцать тому в СМИ прошла информация о случае, кажется, в Японии. Прибор регистрировал в организме человека наличие алкоголя. Подозреваемый же уверял, что ни-ни, ни синь пороха. Взяли пробы из желудка и нашли там что-то такое, что могло превращать картофель в нечто спиртосодержащее. Возможно, я за давностью лет что-то путаю, но уж больно хочется выдать желаемое за действительное. А вдруг здесь и зарыта пусть не собака, пусть кутёночек. Вдруг есть в нас, россиянах, какой-то "ферментик", который при встрече с любезной нашему сердцу картошкой производит какую-то спиртовую затравку. А там уже дело времени. Кстати, я не встречал ни одного человека, который любя выпить, не любил бы картошку. Почему бы нам не сократить употребление этого овоща, особенно в детстве. Не знаю, как это скажется на пьянстве, но похудеем-то уж точно.
  
  *
  И старость в радость!
  
   Среди причин, отрицательно сказывающихся на продолжительности жизни, я бы назвал еще одну: неготовность некоторых людей к заключительному периоду жизни. Нередко мы смотрим на пенсионный возраст как на неминуемую пропасть, в которой нам предстоит сгинуть. Такой взгляд на старость ломает человека еще на подходе к ней.
   Конечно, трудно в конце жизни объективно оценивать собственную значимость, трудно отыскивать свою нишу в тесных рядах пенсионеров. "Если весна красна цветами, то осень - плодами", - говорил Цицерон. И тут не поспоришь! Вопрос лишь в том, что считать плодами и какой объем "урожая" следует признавать приличествующим. Весной яблоня сплошь усыпана цветами, но каждый дачник знает, что плодов на ней по осени окажется значительно меньше, чем было цветов. Мудрое дерево вряд ли терзается мыслью о том, что не каждый цветок превратится в яблоко, ведь оно просто сломалось бы под весом собственного урожая. Так и в нашей жизни: на первый взгляд может показаться, что плодов маловато. Молодость обещала гораздо больше; задумок, планов была уйма, как цветов на яблоне. Но если повнимательнее присмотреться, можно на многом заметить свой след, не говоря уже о традиционных доме, сыне, дереве. Так что не стоит особенно отчаиваться, надо только постараться, чтобы переход в старость, в этот неизбежный возраст, получился по возможности менее болезненным, чтобы на смену интересной работе пришли интересные увлечения, хобби, если хотите. Кстати сказать, по части свободы самовыражения оказываешься даже в лучшем положении. Как ни крути, а на работе частенько приходится поглядывать то "вверх", то "вниз", да порою просто не хватает времени. А тут самовыражайся как хочешь и сколько хочешь. Широкий круг делового общения сменяется для пенсионера более узким: родные, близкие, друзья. И неизвестно еще, какой из этих кругов благотворнее сказывается на нашем самочувствии.
   Есть у ветеранов и еще одна роль, значимость которой и для них, и для страны очевидна. Я говорю о патриотическом воспитании молодежи. "Терзая" долгожителей, журналисты подмечали у них характерную особенность - любовь к родине. Какая здесь связь? Может быть, это чувство помогает человеку объёмнее смотреть на мир, масштабнее мыслить? Личность как бы разворачивается во времени и пространстве. Расширяется площадь её жизненной опоры, крепнет плавучесть этого "корабля". Коли так, то неплохая компенсация за любовь к отечеству. Такое и передавать, и перенимать не стыдно. У Шукшина есть интересный сюжет. Умирающая старуха узнает о гибели дочери, а значит, внуки остаются круглыми сиротами. Инстинкт сохранения рода поднимает ее со смертного одра. Что-то подобное этому сюжету переживает сегодня и наше государство. В системе ценностей российской цивилизации, а точнее, в механизме их передачи от отцов к детям наметился сбой. Поколение родителей сегодня захлебывается в политических и экономических проблемах, им не до духовных ценностей. До подрастающего поколения что-то может не дойти. В это трудное для страны время старшее поколение, наши ветераны, могут взять на себя дополнительный груз по сохранению и передаче самобытных российских ценностей. Точь-в-точь как та старуха. Куда же деваться? Россию спасать надо, больше некому. Думаю, осознание собственной значимости - это реальный шанс и болячки отодвинуть, и продлить активную жизнь. В этой связи поучительна биография А.И. Солженицына. Лет тридцать писатель боролся с тяжелой болезнью и мне кажется, силы ему придавала та миссия, которую он взял на себя по отношению к миллионам россиян и самой России.
  
  *
  Июль, он и на севере июль.
  
   Даже такое необычное явление, как энергетика святых мощей, при взгляде через призму "накопления-отдачи" не кажется таким уж таинственным явлением. Люди, признанные святыми, возможно, и вправду были необыкновенными при жизни. Это нам, простым смертным, для обыденного существования достаточно получать определенное количество микроэлементов и некий объем общеупотребляемой информации. Им же, возможно, было дано воспринимать и отдавать не только это, но и нечто большее, причем по каналам, о которых мы лишь смутно догадываемся, а то и вовсе не подозреваем. Ну а если много впитал, значит есть что и отдавать. Отсюда способность этих людей к телепатии, ясновидению, целительству и прочим необычностям при жизни, отсюда благотворная энергетика, которую они источают даже после физической смерти.
   Сегодня святые в России вновь обретают законную прописку. А это значит, появляется возможность для возрождения у нас традиционно сильных православных ценностей.
   Только вот реализуем мы эту возможность не всегда продуманно. К примеру, сейчас пытаются раскрутить у нас День святого Валентина. Сама по себе идея праздника прекрасная. Но на Западе этот день связан с приходом весны: тепло, цветы, начало полевых работ, короче, пробуждение жизни. Значит, праздник влюбленных опирается не только на духовный, но и на естественно-географический фактор. У нас в феврале земля промерзает на полметра, сами кутаемся в шубы, какое уж тут пробуждение жизни?! Чтобы эта идея принесла в России наибольший эффект, нужно привязать ее к нашим условиям. Почему бы не использовать для этого 8 июля - День православных святых Петра и Февронии, символизирующих любовь и верность? Да и время для нашей огромной страны самое подходящее и объединяющее всю Россию. Июль и на Крайнем Севере - месяц цветения и влюбленности. Кстати сказать, в Михайловском районе нашей Волгоградской области уже несколько лет отмечается этот праздник. По-моему, следовало бы поддержать это начинание. Ведь в России добрые дела часто зарождались именно в глубинках, а не в столицах. Я умышленно не стал исправлять в предыдущем абзаце текст первого издания этой книги. Пусть будет видно, что спустя два года после её выхода, день Петра и Февронии стал у нас официальным праздником. Тут тебе и день влюблённых, и день семьи. Возможно, к этому причастна и моя книжица. Не зря же она находилась в президентской библиотеке. Вот только не сплоховать бы с внедрением праздника, учесть бы отрицательный опыт европейцев. Там ко дню Валентина тотчас приложили руку коммерсанты. Как же упустить такой момент! Надо раскрутить сильную половину человечества на богатые подарки! От того-то у них, кажется, эмоционально-духовная составляющая этого дня исчезла, растворилась в меркантильности.
  
  *
  На восток, на восток, и чем скорее - тем лучше!
  
   Вот и наш стольный град, к сожалению, "орудует" все больше по коммерческой части. Ему, видать, не до моральных ценностей. В Москве наряду с политической сконцентрировалась огромная финансовая власть. В столицу стекаются большие деньги, часто за счет других регионов. Не знаю, насколько это целесообразно экономически, но морально-этические издержки очевидны. Москвичи вольно или невольно становятся заложниками этого перекоса. Власть обеспечивает им более высокий уровень жизни, создает в пределах Садового кольца комфортную среду, как бы отгораживаясь живым щитом от остальной России.
   Эти легкие деньги столичная администрация играючи вкладывает в амбициозные сооружения типа аквапарка, на всевозможные пособия и доплаты москвичам, свободно гуляет черный нал. Легкие деньги-то не жалко, как приходят, так и уходят. Только вот что после этого остается? Отрицательные эмоции многомиллионной России, направленные на Москву, а значит, и на заложников-москвичей. Перед нами своеобразный синхрофазотрон. Чем может обернуться для жителей столицы эта "бомбардировка" отрицательными зарядами, одному Богу известно. Почему-то вспомнилась история библейских городов Содома и Гоморры. Разве так уж важно, в какой форме приходит к нам расплата? В виде мифических землетрясений, огненных дождей или через реальное саморазрушение аквапарков? Москва рискует превратиться из святыни в сердце России в бельмо на её глазу. Остановить этот процесс никакими полумерами не удастся. Слишком многие и многое на нём завязано. Нужен радикальный ход. К примеру, перенести столичные функции в Сибирь, в центр страны. И территориальная целостность государства укрепится, и экономика забурлит, и миграционные потоки сами собой пойдут в нужных направлениях, т.е. в сторону Сибири и Дальнего Востока. Да и Москва немного похудеет. С жиру-то известно что бывает. К тому же я принципиально против мегаполисов в России. Ни к чему нам эти муравейники. Многоэтажность идёт от малоземелья и людского недомыслия. Многоячеистые каменные мешки, высокоэтажность плохо сказываются на психике человека, вплоть до суицида. Только в непосредственном общении с землёй мы и физически крепнем, и духовно исцеляемся. Благодаря предкам у нас есть уникальный шанс выплеснуться из тесных городов и посёлков на бескрайние просторы России, сменить лачуги на добротные усадьбы. Я бы даже не постеснялся сказать - на дворянские усадьбы. Теперешний уровень стройиндустрии, коммуникаций, энергетики это сделать позволяет. Очередь за государством. У него есть возможность на деле доказать декларируемую заботу о людях. При нарезании участков тоже не следует скупиться. Земля самый надёжный семейный капитал и россияне его вполне заслужили. Да и предки пусть за нас порадуются, ведь они честно выстрадали наше благополучие. А то, чего доброго, отыщутся желающие заселиться на нашей территории или другим каким образом распорядиться ею. И обоснование подведут. Мол, нельзя же, в самом деле, быть собакой на сене. Да вы, россияне, и привыкли жить по пословице: "в тесноте, да не в обиде". Попробуй-ка тут возрази! Вот нагнал, аж самому не по себе стало. Это московские переборы меня сюда завели.
  
  *
  Врёшь, от расплаты не уйдёшь!
  
   Видимо, что-то мы делаем не так, где-то заступаем за черту, вот и приходится расплачиваться за опрометчивые действия. И не важно, кто ты: принц или нищий, канцлер или слесарь. Хотели оставить благородный след, а на поверку оказалось - наследили, да так, что порой не отмыться, не отмыть. И ладно бы только сами расплачивались, а то ведь и других подставляем. Причем где-то в глубине души предчувствуем плохое, а все-таки надеемся проскочить. И действительно, иногда кажется, вроде проскочили, ан нет! Расплата приходит, и, как правило, в самый неподходящий момент.
  
   Что платить за все придется,
   Знаем все, уж так ведется.
   Где, и как, и сколько ждать -
   Вот чего не можем знать.
  
   Эту закономерность хорошо показал Пушкин на образе Бориса Годунова. Царь, полагая, что ему все дозволено, решил взять на себя даже функции самого Господа Бога. Замкнул на себя расплату за грехи, чтобы отвести удар от сына-наследника. Но, видимо, подобного самоуправства небеса не терпят и не хотят делиться с людьми своими полномочиями. Богу - богово, кесарю - кесарево. Пожалуй, многие родители принесли бы себя в жертву во имя детей, но, видимо, такое "там" не поощряется. Поэтому-то все было жестко расставлено по своим местам: сам Борис, и жена, и дети расплатились, что называется, по полной программе. Да и страна потом сколько "кувыркалась"! Нет, уж лучше с судьбой в такие игрушки не играть, все равно не перехитрим.
  
  
  
  
  Глава 5
  
  В ней найдут что-то интересное для себя родители детей-инвалидов, люди, размышляющие о роли евразийского фактора в жизни России и россиян, любители всяческого теоретизирования.
  
  
  *
  Косить под плотников, оказывается, опасно!
  
   Свой период отдачи я начал с роли учителя истории в вечерней школе, много занимался общественной работой. В советское время исторический факультет давал хорошее социологическое и политическое образование, поэтому выпускников охотно брали на работу в партийные и советские органы. Возможно, по этой причине и меня пригласили работать в общество слепых начальником отдела культуры. Это и определило мой профессиональный выбор в последующие годы.
   Волгоградская областная организация общества слепых ведёт свою родословную ещё с тридцатых годов прошлого века. Во время войны, конечно, были сбои, хотя поначалу, пока не разбомбили предприятие, слепые валяли валенки для фронта, плели из чакана матрасики для раненых. После войны дело быстро пошло на поправку. Долгое время в руководстве областной организацией успешно работали два Якова: Морозов Яков Михайлович - председатель, и его заместитель Чередниченко Яков Павлович. Между собой инвалиды Павловича называли "Яков с палкой", он ходил с тростью. Михайловича - "Яков с махалкой". У него вместо левой руки был протез. Яков Михайлович потерял зрение на фронте. Первую боевую награду получил за удачную ночную передислокацию подразделения. Чтобы противник не заметил, он велел колёса телег и копыта лошадей обмотать тряпками. Своя фирменная история была и у Якова Павловича. Он потерял зрение ещё до войны в аварии на заводе " Красный Октябрь". В войну жил с семьёй в Серафимовичском районе. Работы не было, а детей кормить надо. Решил тайком, по ночам, валять валенки. Огня не зажигал. В работе слепому он не нужен. С улицы ночью на кухню никто и внимания не обратит. Государство такую самодеятельность не приветствовало. Кто-то донёс. Власть решила накрыть кустаря-самовольника на месте преступления. Ночью стук в дверь.
   - Кто?
   - Фомихинские плотники, заказ сделать.
  Открыл. Вломились двое:
   - Мы инспекторы, зажигай свет!
   - А-А, так вашу мать, помогать вас нету...
   "Я, - говорит, - Как начал их лупить засовом, куда попало". А мужик он был не мелкий. Пришельцы явно опешили. Оно и понятно. Зрячий человек в темноте никакой, слепому же без разницы. Наутро, конечно, вызвали.
   - Что же ты так инспекторов...
   - А я не инспекторов, я Фомихинских плотников...
  Ну, замяли. Да и как не замять. Стыда не оберешься. Слепой избил двух мужиков, да ещё при исполнении... После войны Яков Павлович закончил институт, работал в школе слепых учителем истории и географии. Позднее, его избрали в руководство общества слепых. Тандем фронтовика и учителя, на мой взгляд, оказался весьма удачным.
  
  *
  Я не Господь Бог!
  
   К моему приходу областная организация объединяла свыше трех тысяч членов ВОС. Пятнадцать-двадцать процентов из них работали на специальных предприятиях для слепых, в колхозах, совхозах. Кроме того, была небольшая группа так называемых работников интеллектуального труда - учителей, массажистов. Для культурно-бытового обслуживания неработающих инвалидов в области функционировало около двух десятков территориально-первичных организаций. Реальное количество слепых и слабовидящих в регионе было, да и сегодня остается, значительно большим. По данным ЮНЕСКО, каждый десятый житель Земли имеет проблемы со зрением. А если учитывать заболевания слуха, опорно-двигательного аппарата и другие причины ограничения возможностей, легко представить, что потенциал инвалидности у человечества практически неисчерпаем. Прогноз невеселый, а куда денешься? От нас пока мало что зависит.
   У инвалидов нередко возникает вопрос: почему несчастье произошло именно с ним? Спрашивали об этом и меня, полагая, вероятно, что начальнику известно больше. Обычно отшучивался, мол, я не Господь Бог, и даже не его заместитель, поэтому знаю не больше других. Хотя, разумеется, задумывался над этим, благо материала для наблюдения хватало. В чем здесь дело? Почему инвалидность наваливается на человека? По какому такому принципу? Срабатывает ли случайность, как топчет быстрый конь "цветики степные", как мы невзначай наступаем на муравья, невольно обрекая его на трагедию. Или есть какая-то закономерность? Древние утверждали, что на инвалидность Бог обрекает человека за грехи его предков, причем до третьего, а то и четвертого колена, дабы грешник мог наглядно убеждаться в результатах своего непослушания. Этой гипотезе трудно возражать. Древние исходили из многолетних наблюдений за тысячами судеб, сравнивали, обобщали, выискивали какие-то закономерности. Сколько во всем этом истины, судить не берусь. Мне приходилось наблюдать среди инвалидов и успешных, и неуспешных людей. Линию судьбы и тех, и других можно объяснить каждой из гипотез. Согласно первой, и успех, и неудача лишь дело случая. Согласно второй, успешность для инвалида означает конец наказания. Неудачник же должен запастись терпением и дожидаться своего часа. Можно вообразить, что думает горемыка о своих предках, если он, конечно, всерьез верит в древнюю гипотезу. Тоже мне, мол, родственнички, намутили, а теперь за них расхлёбывай! Может быть, здесь следует поискать одну из составляющих негативного отношения некоторых инвалидов к окружающим людям. Отрицательные эмоции направлены, вероятно, на предков. Но поскольку объект не конкретен, поди, разберись, кто из них набедокурил, то обида выплёскивается просто вовне. На кого Бог пошлёт! Я бы рекомендовал без особой нужды не зацикливаться на этих заморочках. Есть опасность увязнуть в теоретизировании. Лучше постараться выявить положительные факторы, опорные точки в теперешней своей жизни и не спеша, шаг за шагом разбираться с навалившимися проблемами.
  
  *
  "Люди губят то, что любят".
  
   Вспомнилось вдруг Бенедиктовское: "Люди губят то, что любят. Так ведётся у людей". Тут, конечно, некоторая передержка, но задуматься есть над чем. Сосны, к примеру, на бедных почвах и растут лучше, и живут дольше. Да и древесина у них качественнее, чем у собратьев из благодатных мест. Конечно, близких людей, подсечённых недугом, жаль. Мучит чувство вины, часто не обоснованно. Однако, здравый смысл подсказывает, что нас на всю его жизнь может не хватить. Значит, надо человека тормошить, будоражить в нём жизненную цепкость, и чем раньше - тем лучше. Я не призываю умерять любовь, ограничивать заботу. Я за то, чтобы почаще сверять их с результатами. Куда они подталкивают объект наших усилий, в гору или под гору. Надо внимательнее приглядываться - где комфорт, где дискомфорт. Эти понятия частенько меняются местами. Возьмем те же, порядком поднадоевшие всем, "памперсы". Для больных или пожилых людей они, безусловно, благо. Для младенцев же это, по-моему, плохая услуга. В первые дни и месяцы жизни ребёнок должен усвоить жёсткую зависимость между естественными отправлениями и следующим за ними дискомфортом. Для него это новые, жизненно важные ощущения, и нужно, чтобы они основательно закрепились в подсознании. Памперсы же дезориентируют младенца, размыкают причину и следствие. Это может отрицательно сказаться на выработке рефлексов. И об этом надо беспокоиться больше, чем о непрерывном ночном сне малыша. Спокойная ночь скорее нужна нам, взрослым. Но это уже без комментариев. Впрочем, в наших случаях нормальные матери вряд ли разоспятся возле больных детей. Близкие люди готовы... Этот путь гораздо труднее, но только он и может принести успех. Ничего без жертв не достигается. Тысячу раз правы врачи, когда выспрашивают у матери, советуются с ней о больном ребёнке. Природа наделила матерей обострённым чувством вживания в ощущения детей, надо полагать, что им доступны не только сиюминутные нужды, но и перспективные зацепки. Я имею в виду те едва заметные тропинки, по которым можно попробовать выкарабкаться из недуга. Надо внимательнее вслушиваться в проблему, смелее действовать, зачастую даже скрепя сердце. Спасительные тропинки могут оказаться там, где вы ни сном, ни духом... Главное надо верить, что они есть. Их просто не может не быть!
   Не знаю что почувствовала, о чём думала мама, когда привезла меня в Серафимовичскую школу для слепых и увидела там добрую сотню мне подобных детей. Вряд ли простая женщина с семилетним образованием, работавшая дежурным по станции, имела представление о такой мудрёной науке как психология, тем паче о дефектологии. Однако материнский инстинкт, вероятно, подсказывал, что ребёнка надо как-то подбодрить в новой непривычной среде. "Ты тут, - сказала она, - самый красивый". Возможно, что-то подобное говорили и другие родители своим детям. Для матери-то свой ребёнок всегда лучше других.
   "Юра, ты говоришь как взрослый" - это после ломки голоса.
   В интернате нам выдавали необходимую одежду и даже школьную форму. Так что по части моей экипировки при желании родители могли спрятаться за государство. Однако же дома на каникулах мне нередко покупались новые брюки, рубашки, обувь. Покупки сопровождались вдохновляющим комментарием, вроде "тебе идёт..., ты сразу...", а ведь с деньгами было негусто. Наверняка был соблазн рассудить иначе. Мол, всё одно сидит дома безвылазно, зачем ему за "печкой" обновки. Мне сейчас трудно судить, как сказывалось всё это на моём поведении, но думаю, ничто не проходит бесследно. В ткани судьбы всякой ниточке место найдётся. Помню, чтобы я меньше боялся комиссии на вступительных экзаменах в музучилище, мама рекомендовала мне несколько раз мысленно повторить: "Я волк, вы овцы, я вас съем!", это, видимо, уже из её собственного опыта. Экзамены сдавать ей приходилось часто. На железной дороге требования тогда были жёсткие. Комиссии из отделения ежегодно экзаменовали служащих на подтверждение профессиональной компетентности. Может быть, потому и порядка было больше. Но я отвлекся. Пора, как говорят англичане, вернуться к нашим...
  
  *
  И Трошин "попался".
  
   Работа с инвалидами требует специальных знаний. Пришлось поучиться на дефектологическом факультете ЛГПИ. В дипломной работе и нескольких статьях разрабатывал тему о формировании личности инвалида.
   Вспоминается разговор с инвалидом по зрению, незадолго до того вернувшимся из заключения. "И чего ты, Юрий Николаевич, с ними цацкаешься, - говорил он, - будь я начальник, они бы у меня...... по одной половице ходили". И ходили бы, пожалуй. Но в нашем случае методы воспитания, которые он имел в виду, не подходят.
   В общении с такими людьми важно найти правильную линию поведения. Излишняя жесткость ведет к большей их закомплексованности, чрезмерная уступчивость порождает иждивенчество, а то и хамство. Поиск золотой середины лишь на первый взгляд кажется делом легким. Работая в обществе слепых, я убедился, что многие люди, даже постоянно общаясь с инвалидами, не научились этому.
   А как быть тем, кто вообще никогда не встречался с подобной "публикой"? Здесь возможны самые разнообразные ощущения: от чувства неловкости за свое здоровье до неприязни. Попробуй найди тут нужный тон! Да к тому же нередки случаи, когда люди с тяжелой формой инвалидности не хотят ее афишировать, стремятся по возможности завуалировать свой недуг. И наоборот, попадаются "ловкие ребята", которые легкую форму инвалидности стараются подать чуть ли не как вселенскую скорбь. Но встречаются и "честные обманщики". Например, есть заболевание глаз, при котором у человека сохраняется лишь тонкий лучик зрения. Заходя к вам в кабинет, он может споткнуться о порог, наскочить на стул или на стол, но если ему удастся поймать лучиком вашу авторучку, он сможет прочитать визу, которую вы пишете на его заявлении. "Вот это слепой!" - подумаете вы и ошибетесь. Перед вами действительно инвалид, хотя и с не совсем обычным заболеванием.
   Нечто подобное вы можете испытать, общаясь с глухими людьми. Предположим, вы захотели вполголоса обменяться несколькими фразами с товарищем в полной уверенности, что глухой вас не услышит. Услышать он, конечно, не может, но легко поймет по движению губ каждое ваше слово. Кстати сказать, известны случаи промышленного шпионажа при помощи этого приема, когда материалы секретных совещаний фирм становились легкой добычей конкурентов. Главное - найти удачную позицию снаружи здания, где проходит совещание, чтобы через окно в бинокль наблюдать за лицами, а точнее, за губами выступающих.
   В курьезной ситуации однажды оказался известный артист В. Трошин. Как-то певца пригласили выступить на концерте, где зрителями были инвалиды по зрению и их сопровождающие. Артист попросил зал подпеть ему. Дело обычное. Пел он "вживую" и, видимо, хотел с одной стороны ощутить власть над залом, а с другой, может быть, приглушить некоторые шероховатости исполнения, неизбежные в этих ситуациях. Зал подпевал плохо. Это озадачило Трошина, он явно обиделся. Замечу, что я удивился не тому, что он обиделся, а тому, что он даже не попытался скрыть своей обиды. Впрочем, эстрадные звезды, даже бывшие, как и восток - дело тонкое! А пассивность зала объяснялась просто. Слепые люди и не подумали подпевать. Запеть - значит заглушить артиста, отвлечься от слухового восприятия. А хотелось услышать каждое слово, уловить каждый штрих исполнения любимого певца. Сопровождающим же было достаточно зрительного контакта со знаменитостью, и они были не против подпеть, но, видимо, с музыкальностью дело обстояло не очень хорошо, а с текстами песен и того хуже. Знай все это, Владимир Константинович не принял бы случившееся так близко к сердцу. Конечно, всех за учебник дефектологии не усадишь. Но некоторым людям, чиновникам например, минимум таких знаний не помешал бы для их же собственной пользы.
  
  *
  Держите дистанцию.
  
   В советское время было проще. Государство постоянно что-то делало для инвалидов, поэтому и чиновники, и сами инвалиды привыкли к определенной схеме взаимоотношений. И у тех, и у других сложились некие стереотипы поведения, отступать от которых было не принято. Сегодня положение меняется; инвалиды вынуждены чаще напоминать о себе, значит, чиновникам следовало бы активнее набираться опыта, учиться нащупывать ту самую "золотую середину", ту оптимальную дистанцию общения. Нельзя под воздействием эмоций давать нереальные обещания и тем самым загонять себя в угол, отдавая все "пространство" просителю. Оттеснить-то его потом на исходные позиции будет нелегко! Нельзя и заворачивать с порога незваного гостя, не оставляя ему вовсе никакого "пространства". Такой прием, кроме неприятного осадка в душе, ничего вам не даст. Так что секрет индивидуального подхода к инвалидам надо искать между этими крайностями. Главное - не выпускать из своих рук инициативу общения и не бояться неловких шагов из-за дефектологической некомпетентности. Тем более что посетитель их вполне допускает от вас и, значит, в определённой мере готов к ним. А если вы серьезно настроены на решение проблем, интуиция поможет вам найти верный тон, постепенно придет и уверенность в себе.
   Но эти рекомендации, на мой взгляд, могут быть востребованы свежими, лишенными стереотипов людьми. Большинство теперешних чиновников ими вряд ли заинтересуются. Эта социальная группа просто не может быть гибкой и восприимчивой, так как привыкла самодовлеть, саморазрастаться, произвольно устанавливая правила игры. Видимо, корни этого чиновничьего монстра надо искать в нашем восточном элементе. Именно на Востоке правители, посылая наместников в провинции, предоставляли им полную свободу действий, разрешали вместо жалованья кормиться поборами с населения. Эта схема в завуалированной форме дошла и до нас. Правительство для вида платит чиновнику какую-то зарплату, а тот в свою очередь делает вид, что вполне удовлетворен ею. Взяточничество же и произвол сохраняются как бы по умолчанию. При этом чувство меры давно притупилось, а то и вовсе исчезло. Не отыскать его даже в трудные для страны времена. По словам моей квартирной хозяйки, вши не кусают тяжело больного человека. Понимают, если он помрёт, то и им конец придёт. Не знаю, сколько правды в словах бабы Кати, но уж больно они к стати. Есть над чем задуматься. Вошь понимает, а чиновник не понимает! Видать, глубоко увяз он в дремучести и тащить нам его оттуда, отскребать, отмывать, пожалуй, себе дороже.
  
  *
  "Если хочешь критиковать, то сначала похвали".
  
   Многие годы общаясь с чиновниками по работе, в быту и даже в вузовских аудиториях, я не очень-то представлял внешний облик каждого из них: слепому человеку трудно это сделать. Но у меня все же сложился некоторый собирательный образ. Помнится, известный герой у Шукшина поучал: "Если хочешь покритиковать, то сначала похвали!" Так вот - хвалю! В основном чиновники - это приятные, умные люди. Но, на мой взгляд, есть у большинства из них одна застарелая беда: поступать, делать, решать не так, как надо, как положено по закону, а как угодно вышестоящей инстанции. И в этом, пожалуй, нет их вины. Таких охотнее у нас принимают на работу. Мы даже принцип сформулировали: я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак. И неважно, действительно ли ты дурак или только "косишь" под него, скрывая свою компетентность. Главное, надо, смиряя самолюбие, уметь прогибаться под руководство, давать ему возможность ощутить собственную значимость: где-то поправить подчинённого, где-то поучить. И, надо сказать, начальник охотно заполняет эту нишу, чтобы получить положительные эмоции в качестве компенсации за уязвленное самолюбие, ведь ему в свою очередь приходится тоже прогибаться под свое руководство. И так по всей вертикали, не структура, а какая-то провисшая этажерка. Инициативному, знающему себе цену человеку трудно вписаться в эту систему. "Прогибанием" в значительной мере объясняется, по-моему, и грубость работников низшего звена, с которыми нам, простым смертным, и приходится общаться в большинстве случаев. Они оказываются крайними. Под ними-то никого нет, значит, прогибаться под них некому, а самолюбие-то задето. Вот и приходится им вымещать неприятные эмоции на просителях. Не в себе же держать! Тут никакого сердца не хватит! Впрочем, я бы не стал винить во всём только чиновников. Мы, рядовые россияне, тоже хороши. Не без нашего участия сформировалась у нас атмосфера всеобщей робости. Боимся начальников и работодателей, чиновников соцзащиты и пенсионного фонда, робеем перед милиционером, работником ЖЭУ. И ладно бы только мы. Беда в том, что робость эта передаётся на подкорковом, если не на генетическом уровне, нашим детям. Хорошо ещё, что молодости свойственно освобождаться от слабостей предков. Они пытаются быть смелее нас, хотя мы своим малодушием усложняем им эту задачу. Потом удивляемся, мол, почему они у нас какие-то никакие? Скажете, что робость - это удел простолюдинов, низовых сословий? Ничуть не бывало. В высоких кабинетах эпидемия рабской психологии зверствует похлеще. Прогибаемся донельзя на всех уровнях властных структур. Ради чинов да наград полагаем, что стоит потерпеть. А уязвлённое самолюбие, обиду можно "подлечить", выместить на подчинённых, на посетителях, на семье. Однако этот механизм "лечения" лишь закрепляет в нас психологию раба. Неприглядность положения понимаем и сами, не идиоты же, потому и ухватились за понятие "социальная пассивность". Мы, дескать, не робкие, мы социально пассивные. И причину этого нашли вне себя, конечно. Мол, не мы виноваты - времена такие. Вот только надолго ли эта причина сможет нас убаюкивать?
   Сегодня каждый россиянин говорит слова благодарности нашим предкам. Называем их Богатырями, Батырами и другими лестными терминами на языках народов России. И не зря называем. Они оставили нам огромную территорию, сдружили на ней уйму народа. А что скажут о нас наши потомки? Сдаётся мне, что скажут они: "Э-э, да предки-то наши, оказывается, были трусоватые ребята!". Думаю, не мне одному это сдаётся. Потому и не любим мы разговаривать на эту тему. Предпочитаем философствовать о том, что дети, мол, по своей природе жестоки, что рубят-то они всё больше сплеча да сплеча... Но что, если они не жестоки, а всего лишь правдивы? Я бы, даже, сказал активно правдивы. Иначе им свою самость от нас, робких и прогнутых, не сохранить. Сейчас в стране проходит административная реформа, хорошо, если бы в результате ее в чиновничьих креслах оказались грамотные, самодостаточные люди. Как раз те, которые не вписывались в прежнюю структуру. Такой чиновник легко заменит двух, а то и трех теперешних. Отсюда и зарплату ему можно утроить. Глядишь, и "брать" меньше будет. К тому же люди, знающие себе цену, не очень-то склонны к раболепию, а значит, и сами не будут испытывать большой нужды в "прогибании" подчиненных. Может быть, одной причиной, порождающей грубость чиновников, станет меньше? Ну я, кажется, размечтался. Поживем - увидим!
  
  *
  Каждый знает на что идёт.
  
   Не избежало чиновничьих пороков и Всероссийское общество слепых. Нехитрая вроде бы структура - центральное руководство в Москве, областные правления в регионах и ниже первичные организации, объединяющие по несколько районов каждая - вот и все. А болячки сходные. К тому же они осложнены специфическими особенностями инвалидов по зрению. К примеру, незрячим людям, как правило, не хватает собственного жизненного опыта, а то и просто элементарной житейской информации, поэтому им часто приходится ориентироваться на чужое мнение. В этих условиях они могут становиться объектом манипуляции в руках недобросовестных людей. Особенно рельефно это прослеживается на жизни первичной организации, месте повседневного общения инвалидов. Благодатнее почвы для слухов и кривотолков найти трудно. Так что поднять волну против каких-либо действий председателя, а то и против него самого, часто не представляет большого труда. Слабый, не пользующийся авторитетом в коллективе председатель вынужден большую часть энергии тратить на выявление "врагов", на вербовку сторонников, на поиск благосклонности начальства. Ему просто некогда заниматься культурно-бытовым обслуживанием инвалидов, как того требует устав. Лучший выход из подобной ситуации - подобрать руководителя, который сочетал бы в себе черты формального и неформального лидера. Тогда и социально-психологический климат в организации стабилизируется, и уставная деятельность пойдет в гору.
   Однако, такие лидеры неоднозначно воспринимаются на областном уровне. Компетентных, уверенных в себе руководителей областных организаций сильные председатели первичек вполне устраивают. Прогибание как средство общения не надобно ни тем, ни другим, а общая работа спорится. Слабые же руководители областных правлений видят в успешных председателях первичных организаций потенциальных конкурентов. Их больше устраивают неудачливые руководители, увязшие в разборках и нуждающиеся в покровительстве. Ведь за покровительство положено расплачиваться личной преданностью, становиться послушным орудием в руках патрона. Сходные механизмы действуют и уровнем выше, в отношениях между центральным руководством и областными организациями. Так что жернова власти добросовестно перемалывают всю структуру общества слепых сверху донизу. Конечно, результаты перемалывания неодинаковы. Кто-то умудряется в большей степени сохранить свое "я", не прогнуться, кому-то это удается меньше.
   Но, думаю, каждый знает, на что идёт. Кто-то, возможно, и хотел бы выбрать другую работу, только где ее взять. С рабочими местами для инвалидов не густо.
  
  *
  "Мы вас туда не посылали!"
  
   Знавало Всероссийское общество слепых и лучшие времена. А то я всё о болячках да о болячках. Думаю, во многом времена эти совпали с приходом в общество инвалидов великой отечественной войны. В пятидесятых-семидесятых годах пошлого века эти люди преобладали на ключевых постах во всех восовских структурах. Им порой не доставало знаний. Программа окопных университетов-то известна. Зато духовной и физической стойкости, жизненной цепкости у них было дай бог каждому. Некоторые представители той эпохи дотянули даже до моего времени. В должности председателей первичных организаций они напоминали мне героя Пантелеевского рассказа "Честное слово". Работали, как на посту стояли. Погода не погода, болезнь не болезнь, отпуск не отпуск - он как штык! Наряду с организационными навыками, отечественникам, вероятно, помогала и травматическая особенность. Всё-таки инвалиды войны. С этим фактом власти всегда считались. Нахальное чиновничье "мы вас туда не посылали" появится позже, в афганский период. Но, думаю, инвалиды-афганцы ребята тоже нехилые и сумеют постоять за себя. Благо, есть у кого учиться. При желании, военноослепшие могли, наверное, организовать сразу после войны своё общество, эдакий элитарный кружок. Да-да, было тогда такое неуклюжее словечко - военноослепшие. Впрочем, не баловали чиновники благозвучностью и людей с ампутированными конечностями. Для них существовал отдающий какой-то обречённостью термин "конечники". Стало быть, если для нашего брата мир делился на слепых и зрячих, то для них - на "конечников" и начальников! Но вернусь к элитарному кружку. Думаю, власти пошли бы этим людям навстречу, и в смысле благополучия они от этого выиграли бы. А вот по части личностной самореализации - проиграли бы наверняка. Выгадало и общество слепых. Для него инвалиды отечественной войны сыграли роль своеобразного локомотива. Затем дело пошло на спад, как это обычно и бывает. А в этих случаях и свои болячки обостряются, и чужие легче прилипают. Ведь "жить в обществе и быть свободным от общества нельзя"- как писал ныне дружно "забытый" классик Марксизма-Ленинизма. А коли болячки общие, стало быть и лечиться от них надо вместе со страной. И тут уж по части клиники и диагноза не следует стесняться, если, конечно, есть надежда на выздоровление.
  
  *
  Субботник по сбору пустячков.
  
   Покрутила в свое время эта мельница и меня.
   Что-то получалось, что-то нет. Кто-то помогал, кто-то мешал. Если бы выпало слишком много плохого - согнулся, а то и сломался бы, пожалуй. Тогда вряд ли мне удалось бы взглянуть на жизнь с теперешнего социально-психологического уровня. Впрочем, изобилие хорошего тоже, на мой взгляд, нежелательно.
   Балует здорово. Меня больше устраивает, когда плюсы и минусы более-менее сбалансированы. Так как-то спокойнее, и "за жизнь" поразмыслить сподручнее. Чем и за что мы расплачивались в прошлом, чем и во имя чего готовы пожертвовать в будущем, истинные результаты этих "обменов" известны одному Богу, хотя что-то понять и осознанно выбрать иногда удается и нам.
   Как-то член общества слепых поздравила меня, уже пенсионера, по областному радио с днем рождения. Добрая душа, видимо, желая придать мне общественного веса, сказала, что я награжден значком "Отличник ВОС". Был в свое время такой ведомственный значок в обществе слепых. Пришлось позвонить поздравительнице и сообщить, что такой награды у меня нет. "Господи, - оправдывалась она, - ведь у нас чуть ли не каждый активист получил его. Вы уж извините...". Я постарался в общих фразах развеять ее неловкость, не станешь же долго и нудно объяснять ей, что это был мой выбор, что стремление к служебной самостоятельности не та почва, на которую проливаются щедрые дожди значков, грамот и прочих поощрений, и что я должен быть благодарен судьбе за "божеские расценки", по которым отпускалась мне служебная самостоятельность. Лучше уж не досчитаться нескольких грамот, чем превратиться в безропотный объект для манипуляций в руках высокого начальства или бесчисленных комиссий: то по проверке работы, то по оказанию практической помощи, то по обмену опытом, то по его обобщению. Механизм превращения в послушное орудие до удивления прост.
   Бесцеремонный нажим сверху, произвольное ограничение служебных степеней свободы со временем отражаются и на манере поведения, и на образе мыслей работника. Сначала вы недоумеваете "как же так можно?", возмущаетесь "ведь даже дураку ясно!", затем остываете, смиряетесь "да что мне больше всех надо, что ли?". Позже понимаете, что так даже лучше, меньше канители. В результате творческая инициатива в работе подменяется шаблонностью. Понятие КПД, коэффициента полезной деятельности вытесняется ИКД, имитацией кипучей деятельности. Властная структура больше работает на самоё себя, а не на интересы дела. Можно было бы, конечно, тогда поумерить гонор, избрать стратегию прогибания. Но после того, как мне довелось самому поучаствовать в нескольких централизованных комиссиях, я понял, что эта стратегия не для меня. Чем больше прогибаешься, тем больше в образовавшуюся низину устремляется желающих "помочь", "проверить", "изучить". Жесткая позиция труднее, но надежнее. Устоять, не смяться, удержать форму помогает лишь одно средство, один наполнитель, и имя ему - профессиональная компетентность. Добывает ее каждый по своему. Для себя я счел нужным поучиться в нескольких вузах. В советское время такое образование называлось перманентным. Благо, это меня особо не напрягало, учеба мне всегда давалась легко. Хотя, вероятно, кто-то и острил, мол, не смогли его научить в одном институте, понадобилось аж три. Разумеется, никакая компетентность не гарантирует отсутствие недочетов в работе, но любую комиссию встречаешь уверенно. Знаешь, что "накопает" она не сколько захочет, а сколько позволишь, вернее, сколько сочтешь нужным ей оставить. У проверяющих своя философия: если ничего не нашли - значит не работали. Вот и подбрасываешь несколько "косточек" для поживы. Получается нечто вроде инсценированного субботника по сбору пустячков, и все довольны. Повторяю, всё перечисленное здесь не есть исключительное свойство общества слепых. Та же беда просматривается и во всех наших государственных структурах.
  
  *
  И пришли грешно, и ушли смешно!
  
   Хоть и не пристало историку использовать сослагательное наклонение, скажу - могло бы нынче получиться иначе, окажись тогда, в советское время, у власти побольше инициативных творческих людей. Глядишь, и сегодня во власти оказалось бы побольше умных да ответственных, а значит, глупостей наворочали бы поменьше. Во всяком случае, государственная собственность постсоветской России справедливее разлилась бы по соотечественникам. До умных-то скорее бы дошло, что богатство, полученное не по-доброму, не принесёт добра ни тебе, ни наследникам, что жить во дворцах, окружённых лачугами, небезопасно. К тому же, справедливый делёж, по-моему, был бы не самой трудной задачей. Многие Россияне, и это не кокетство, не очень-то рвутся заполучить огромные богатства. Не то, что они не знают куда их девать, просто на подсознательном уровне чувствуют, что оно пригашает в человеке духовный фактор. Может быть, наш менталитет, особым образом синтезирующий в себе западный рационализм и восточную духовность, не запрограммирован на большое богатство. Основную часть наших соотечественников устроил бы жизненный уровень среднего европейца, хотя духовная составляющая теперешнего европейца для россиянина маловата будет. Так уж мы устроены. По мере насыщения материального начала в нас нарастает неудовлетворенность, всё активнее даёт о себе знать духовная составляющая. Там, где кончается нацеленный на материальное европеец, истинный Россиянин только начинается. Именно духовный фактор усаживает нашу престарелую соотечественницу за мольберт, заставляет чудака из глухого степного села мастерить подводную лодку. А кто в России не пишет стихов? Может быть Евразийской двуединостью объясняется и та лёгкость, с которой русские купцы транжирили деньги. Какой, мол, в них прок, не того душа желает. Да и среди теперешних новых русских, вероятно, немало страдающих тем же недугом. Не ладят в них между собою Духовное и Материальное. Впрочем, хватает среди наших соотечественников и таких, в ком европейский фактор господствует полностью. Им не до терзаний. Они знают толк в деньгах, ворочают миллионами не хуже своих западных коллег. Хотя в семье не без урода. Среди них есть и такие, про кого говорят: "не в коня корм". Я имею в виду тех набитых долларами лохов, которых разводят за рубежом по известному Петроградскому рецепту. Как некий ловкач в смутные дни Октябрьской революции умудрился продать американцу за два чемодана долларов здание Эрмитажа. Так и нашим "богатеньким Буратино" впаривают там общественные пляжи, шикарные особняки, которые после сделки оказываются сараями вблизи свалок. Расчёт простой, жаловаться обманутый не станет, ни там, ни тем более в России. Деньги-то, в сущности, ворованные. В общем, и пришли грешно, и ушли смешно. Это вам не Демидовы и не Мамонтовы. Потому, вероятно, и острят в народе, мол, прежде были Морозовы, а теперь всё больше отморозки.
  
  *
  Пока пелена не застит глаза.
  
   Хочу пояснить в нескольких словах почему, на мой взгляд, различается духовный потенциал россиян и европейцев. Обращусь для этого к фольклору. В народных сказках и легендах всевозможные предсказания чаще всего исходят от нищенок. Может быть, в народе-то давно подмечено, что духовное восприятие, этот мистический информационный канал, по которому видится нечто, сокрытое от обычного человека, лучше работает, если не заплыл социальным "жиром", пока пелена сытого самодовольства не застит глаза. В общем, пока материальный фактор не задавил в человеке духовное начало. Исторически получилось так, что западное общество первым вошло в стадию материального благополучия. А стало быть, первыми вынуждены ощутить притупление духовного фактора. Первопроходцы ведь всегда что-то находят, но что-то и теряют. Теперь, вероятно, понимают это и они, хотя и не очень склонны в том признаваться. Кому же охота терять имидж лидера. Пытаются сдавать назад, нащупать точку возврата, вернуть ушедший поезд. Надо пожелать западному обществу успеха и, учитывая их опыт (не всё же им экспериментировать на нас), вести себя осторожнее, не кидаться, очертя голову, в европейский "рай". Я вовсе не призываю оставаться в нищете, Боже, избавь! Материальный уровень россиян должен расти, бояться этого не стоит. Надо только следить, чтобы не угасал в нас духовный фактор, а напротив, даже подпитывался за счёт разумного ограничения фактора материального. Эта сбалансированная тактика и выведет россиян на искомую евразийскую двуединость духовного и материального начал.
   Конечно, процесс развития человеческого общества не с нас начинается и закончится не с нами. Идея сделать личность ярче, содержательнее существовала у человечества всегда, только с её реализацией было неважно. Не получилось в рамках восточной цивилизации. С духовностью у них было неплохо, но материальный фактор оказался слабоват. Оно и понятно. На рабском труде не расшикуешься. Западная цивилизация, напротив, дала богатство, да сытость, как видим, притупила духовное начало. Отклонялись туда, отклонялись сюда - не то-о. Теперь надо попробовать по центру. И тут Россия с её евразийской двуединостью подойдёт в самый раз. Мы можем опереться сразу на оба фактора, карабкаться к лучшему уже двумя руками, двумя ногами. И если в результате этого синтеза человечество станет хоть на капельку человечнее, можно считать, что цивилизация российская вполне состоялась.
  
  *
  Не останавливайся, а то упадёшь!
  
   Опять или снова, но я вернулся к евразийским корням россиян. Что это за корни такие? В чём суть этого самого евразийского фактора? Вряд ли найдётся сегодня вразумительное объяснение этому явлению, но поиграть на нём многие не прочь. Так же как, к примеру, никто пока не объяснил природу магнитного поля. Но явлением магнетизма человечество пользуется испокон века и будет делать это, вероятно, до его скончания. Так что полагаю для себя вполне правомерным оперировать этим понятием и посмею предположить, что евразийская особенность должна окрашивать и отношение россиян к власти, в частности - к президенту. Тем, кому при перемешивании восточного и западного элементов в российском котле выпало много восточности, видят в нём всесильного правителя, выказывают ему полное доверие. Мол, отец родной, делай как знаешь, всё в твоей воле. Тем, кто оказался на противоположном краю спектра, кого случайность наделила большой западностью, видят в президенте лидера западного образца. Отсюда и отношение к нему соответствующее: шалишь, де, кума, делай как демократия велит, иначе переизберём. Но в основной массе россиян ни один из этих элементов решающего преимущества не имеет. Они сосуществуют в нас либо на равных, либо с некоторым преобладанием одного и, конечно, с тем или иным уровнем конфликтности. Стало быть, тлеют оба, и определённая готовность для колебания в ту или другую сторону всегда существует. Думаю, в этом кроется и наша извечная российская неудовлетворенность, наше постоянное стремление вгрызаться, углубляться во что-либо. То, что мы с лёгкостью окрестили "русской ленью", на самом деле есть лишь сшибка мотивов, порождающая сомнения в целесообразности того или иного действия. Да что тут говорить, во многом эта двуединость в нас просматривается, и слава Богу! От неё мы ярче, самобытнее. Надо только научиться с этим богатством разумно управляться. Но вернёмся к политике. По той же причине наше общество трудно анализировать и ещё труднее ему что-либо предсказывать. Государства с преимущественно западным или восточным менталитетом могут какое-то время двигаться по инерции, могут даже приостановиться без особого для себя ущерба. Однородность менталитета на какое-то время сохраняет стабильность. Поэтому политики там могут создавать "патовые ситуации", могут даже поиграться в "чехарду". У нас не то. Замедления или остановки нам противопоказаны. Сразу же находятся внутри или вовне охотники раздуть разнонаправленные тлеющие угольки. Тогда получай либо беспокойное топтание на месте, что мы недавно ощущали на себе, а сейчас видим на Украине, либо развал страны. Так что для нашей стабильности, читай, безостановочности, надо уметь привлекать к себе оба элемента. Главное, чтобы президент или Царь, кому как угодно, отвечал ожиданиям людей. Беда в том, что справедливость, ответственность, твёрдость и прочие востребованные в народе качества, нечасто встречаются у лидеров в достаточном наборе. Но тут уж как повезёт.
  
  *
  Чтобы больше я об этом не слышал!
  
   Всё сказанное в равной степени актуально не только для федеральных, но и для региональных и муниципальных властей. Губернаторы, к примеру, тоже разные бывают: и сильные, и слабые, и никакие. Последние две категории - благодать для чиновников. Вольничай, как хочешь! Дурная слава-то, в конечном счёте, ложится не на тебя, а на губернатора. У крутого же шефа не побалуешь - мигом приструнит! Не даст свой авторитет на откуп чиновнику. А простому люду это на руку.
   Помню, пришлось попроситься на приём к губернатору Шабунину И.П., лучшему, на мой взгляд, руководителю Волгоградской области за последние лет тридцать. Достали. Два сельских района никак не хотели признавать помещения наших первичных организаций собственностью общества слепых. Иван Петрович вызвал представителей несговорчивых районов и меня. "В чём дело?" - спрашивает. "Вот, - говорю, - все документы свидетельствуют в нашу пользу, однако...". Взял, листает. "На такой-то странице такой-то пункт, на таком-то листе такая-то строчка..." - подсказываю. "Слепой знает, - ворчит, - а тут с глазами не найдёшь". Однако, быстро разобрался и сказал, как отрезал: "Ещё постройте и дайте. Это будет правильно, это вам зачтётся. А вы последнее отнимаете. Чтобы больше я об этом не слышал". И не услышал, как бабка отговорила. Умел сын конюха вожжи в руках держать! Рискну предположить, что это зачтётся. Ему ли? Детям? Внукам? Не столь важно, но зачтётся. На очередных выборах Ивана Петровича не избрали. Но его вины в том, на мой взгляд, не было. Просто попал под горячую руку. Люди, обозлённые на реформы девяностых годов, выместили досаду на том, кто оказался ближе. Москва-то далеко. Тогда либеральные демократы или демократичные либералы, дьявол их разберёт, вознамеривались вести нас к лучшей жизни. Но как-то так вышло, что поводыри больше пеклись о собственном благе. В стране сложилась ситуация, знакомая многим инвалидам по обыденной жизни. Помнится, по работе мне много приходилось заниматься отправкой в санатории инвалидов с сопровождающими. Если сопровождающий чувствует свою ответственность, если обустраивает быт и круг общения в новой обстановке не только для себя, но и для подопечного, оба возвращаются довольными. Если поводырь забывает это правило, тогда... тогда получается то, что получилось в те самые лихие девяностые.
   Так что либералы и сами утонули, и непричастных за собой утянули. Жалко, конечно. Иван Петрович-то был на своём месте и много мог бы ещё сделать хорошего для региона.
  
  *
  "Приобретайте друзей богатством неправедным".
  
   Помнится, мне долго не давала покоя услышанная где-то цитата из Евангелия: "Приобретайте друзей богатством неправедным". Казалось, от этой рекомендации, да и от самой притчи, отдаёт какой-то непорядочностью. Подлежащий увольнению приказчик тайком от своего хозяина-взаимодавца списывает должникам часть хозяйского долга. При этом, по договорённости с должником, половина списанного переходит к приказчику. Словом, даётся добро на использование человеческих слабостей. Всё это как-то не укладывалось в голове. Для самоуспокоения объяснял непонятность неадекватностью перевода или неточностью цитирования. Потом пришла вдруг мысль: а не кроется ли здесь подсказка к сохранению в обществе социального мира. Мол, добавь бедняку за счёт богатого, не забывай при этом и о себе. Особо не терзайся. У богача не убудет, да и богатство у него неправедное. Сам-то он из-за жадности и недалёкости на такое не решится. Ты же, в сущности, делаешь доброе. Лишаешь богатых немногого, чтобы бедные, однажды взбунтовавшись, не отняли у них всего. Налицо игра одними человеческими слабостями против других. Но игра стоит свеч. На кону-то социальный мир. Сегодня в любом приличном государстве власть так и поступает. Через систему налогов, льгот и доплат общественные блага перераспределяются в пользу менее успешных. Существует довольно прозрачная схема, по которой более-менее целесообразное количество госчиновников одной рукой забирают какую-то часть благ у богатых, а другой - отдают их бедным. Таким образом власть как бы приобретает друзей, обеспечивает классовый мир. Разумеется, при перекладывании из руки в руку, государство, как тот приказчик, не забывает и о себе. Словом, евангельская притча успешно работает на общество.
  
  *
  И тут "на троих"!
  
   В 1917 году нечто подобное мы попытались сделать и в России, да перемудрили. Новая власть ну о-очень "не забыла" о себе. Государство, явно переоценила свои возможности, слишком много взяло на себя. Оставило ни с чем и богатых, и бедных, настроив тем самым против себя и тех, и других. Оказавшись в непрозрачной и благоприятной среде госчиновничество быстро плодилось и размножалось, пока не превратилось в огромную бесформенную опухоль. Чтобы удовлетворять болезненно развившийся аппетит, берущая функция развивалась и совершенствовалась, а дающая - хирела и засорялась. Евангельская притча забыта напрочь. Всесильным-то друзья без надобности. Если уж дружить, так с богатыми. А неудачники пусть довольствуются тем, что им дают. Они, мол, "и настолько не наработали". Но вряд ли такой дуэт допоётся до чего-то хорошего. Ведь даже "соображать" нам сам Бог велел на троих. Этот перекос провоцирует одних на произвол, других на недовольство. Потому и тонет наше общество в потоках всевозможных жалоб. За долгие годы работы мне много пришлось общаться и с теми, кто пишет жалобы, и с теми, на кого их пишут. Атмосфера, я вам доложу, незавидная. Тут и взаимные упрёки, и пожелания самого худого друг другу. Правда, инвалиду желай - не желай худа, ему это, как бы, по барабану. "Худеть-то" ему особо некуда. А вот чиновнику есть куда. И тут, как бы мы ни относились к мистике, мол, чепуха, предрассудки, а нет-нет, да придёт мысль: "уж не за то ли это мне, что я..." Теряемся в догадках: то ли это кара Господня, то ли сами на себя накликали. Известно ведь, чего навязчиво опасаешься, то и материализуется. А может быть, чем впоследствии ломать голову "отчего" да "почему", лучше постараться изначально настроить себя на доброжелательность, на то самое "приобретайте друзей". В этом смысле не грех нам поучиться у Европы. Они постарше нас, потому и поопытнее в достижении социального согласия. Там в случае тупиковых ситуаций и даже в случае сомнения, вопрос решается в пользу просителя, в пользу гражданина, а не в пользу государства. И в том видится мне большой смысл. Государство стремится приобрести побольше друзей, справедливо полагая, что доброжелательная атмосфера в обществе превыше всего.
  
  
  
  Глава 6
  
  В ней говорится о роли художественно-эстетического воспитания и спортивно-оздоровительной работы в социально-психологической реабилитации инвалидов, рассказывается о незаурядных людях, причастных к этому благородному делу.
  
  
  *
  "Учиться, учиться, учиться!"
  
   В пятьдесят лет я воспользовался возможностью пройти курс обучения вместе с работниками областной и городской администрации в Академии государственной службы. Во время учебы встречал знакомых чиновников из некоторых районов области, с которыми в прошлом приходилось общаться по работе или на совещаниях. Конечно, обзавелся дополнительными знакомствами. На занятиях узнал много нового, особенно по теории управления. В дипломной работе разрабатывал вопросы формирования у инвалидов по зрению адекватной самооценки. Кажется, сокурсники с интересом знакомились с некоторыми материалами моей работы. Ведь здоровому человеку мало что известно о жизни нашего брата.
   Оказавшись на инвалидности, люди ведут себя по-разному. Одни впадают в длительную депрессию, круг их общения резко сужается. Другие, напротив, стремятся вести активный образ жизни, пытаются овладеть какой-то профессией, посещают кружки художественной самодеятельности, спортивные секции. Иными словами, стараются освоить новые социальные роли и на этой основе поддержать свой пошатнувшийся социальный статус.
   Насколько я мог заметить, работа кружка художественной самодеятельности здорово сплачивает не только его участников, но и первичную организацию в целом. Может быть, люди хотят показать весомость коллективного "Я" как компенсацию за недостаточную индивидуальную значимость. Каждый вносит посильное, а в итоге вроде бы из ничего, из ниоткуда возникает какой-никакой коллектив. У первичек такая специфика, никогда не знаешь, кого жизнь приведёт в неё. Ведь слепота, она не очень-то разборчива, может достать любого. Так что и сама организация, и особенно кружок художественной самодеятельности - это общественный срез, индикатор, по которому можно судить о культурном уровне соответствующего города или посёлка. Лет 25 я, в меру своей компетентности, невольно отслеживал динамику этого показателя. Считаю, что культурный уровень людей за этот период значительно вырос.
  
  *
  Лучше по приказу что-то, чем без приказа ничего!
  
   Помню, как однажды неожиданно выделился хоровой коллектив Красноармейской первичной организации. Думаю, сказалось удачное стечение обстоятельств. Люди, с которыми можно было что-то сделать, оказались в течение нескольких нужных месяцев свободными от хворей, детей, внуков, дач. Остальное зависело от руководителя, Портнова Ивана Ивановича. Редкий был специалист. Сам баянист, но виртуозно владел и гармонью. В тот раз он выставил хор из тридцати с лишним человек. Правда, больше трёх голосов я не услышал, зато произвёл впечатление уравновешенный ансамбль. Не повесили ни единого хвоста, а пели-то без дирижёра. Слепым он ни к чему. Чувствовалось, работа проделана адская. Ведь людям в основном за пятьдесят, внимание и реакция известно какие. Конечно, успех был бы не мыслим без помощи председателя и секретаря первички. Привлечь, убедить людей, напомнить звонком каждому о занятии, подкрепить чайком во время долгих изнурительных репетиций. Зато и победу, помнится, никто не оспорил.
   Сознаюсь, нередко приходилось проявлять немалую твёрдость сверху, чтобы в некоторых первичных организациях появились кружки художественной самодеятельности. Кто-то заметит, мол, типичный коммуняка. Ему бы только заставлять. А ты меня спросил? А хочу ли я? Не спросил. На мой взгляд, это один из тех случаев, когда пусть лучше будет сверху, чем никак не будет. Разумеется, я говорю не только о художественной самодеятельности и об инвалидах. Думаю, этот принцип не мешало бы почаще применять и к здоровым людям. При должной ответственности председателя организация художественной самодеятельности, даже в глубинке, - вопрос вполне решаемый. Поначалу кажется не из кого делать. Потом отыскивается один, другой, третий и, глядишь, к ближайшему смотру уже что-то есть. Конечно, при оценке жюри авансирует новичков. Но эта фора, как правило, оправдывается. К следующему смотру в первичке складывается вполне приличный коллектив. Главное, чтобы люди заинтересовались, поверили в себя.
   Сегодня порой приходится слышать сетования на пассивность инвалидов. Мол, ни поднять, ни организовать, даже для их собственной пользы. Не верю! Скорее всего, дело не в пассивности, а в мотивациях. В последнее время появлялось немало бойких "доброжелателей", призывавших инвалидов объединиться во имя "освобождения", "защиты", "обогащения". Лозунги весьма современные и привлекательные. Только через какое-то время оказывалось, что освободился, защитился, обогатился лишь сам инициатор. Информация об этом, обросшая домыслами, быстро распространяется среди нашего брата. Отсюда и недоверие, а то и враждебность к соблазнительным призывам. Люди просто-напросто закрываются, а мы называем это пассивностью.
  
  *
  Слепота как подарок судьбы.
  
   Героиня фильма "Девчата" предлагала награждать орденами заочников, за их стремление к учёбе. Думаю, незрячим руководителям хоровых кружков той поры, этим подвижникам самодеятельного художественного творчества, надо бы памятники при жизни ставить. Тащить такой воз за мизерную плату, а то и вовсе на общественных началах - это, знаете ли, что-то. Такому нельзя научиться, это состояние души. Пожалуй, меня могут и приземлить. Мол, высоко берёте, сударь, это всего лишь индивидуальная форма самоутверждения инвалида. Люди в своей среде с помощью своих товарищей делали собственное Я. Возможно и так. Тогда я скажу, что эти люди своеобразные моторы, локомотивы, которые делая себя, тащат за собой и других. Чем больше их будет появляться в разных сферах деятельности, тем эффективнее окажется процесс реабилитации их товарищей по несчастью.
   И тут инвалиды войны оказались впереди. Фроловчанин Гребнёв Н.Г. Был большим знатоком казачьего фольклора. "Ходит по горнице, - рассказывала жена Николая Григорьевича, - то так запоёт, то так. Это я, говорит, голоса ишшу". Не могу представить себе художественную самодеятельность ленинской первичной организации без Брытченко Александра Максимовича. Он и сам хорошо пел под собственный аккомпанемент. Здорово у него получалась песня "Ехал я из Берлина". Возможно, он вкладывал в исполнение какие-то личные переживания, как знать?
   А вот женой Виктора Федоровича Никитина из Суровикино оказалась родная сестра Василия Ивановича, моего первого наставника в освоении слепоты. Подобные браки тогда были не редкость. Кто-то объяснял их дефицитом мужчин, кто-то женским сочувствием. Кто утверждал, что слепота, наблюдаемая каждодневно на братьях, не представляется сёстрам бесперспективным дефектом. Надо сказать, и сами виновники досужих домыслов тоже старались не раскисать, крепко держались простого житейского соображения: могло быть и хуже. Некоторым война оставила глаза, но отняла сразу и руки и ноги. "Самовары", как они сами себя называли, жили на острове Валаам при монастыре. Монахи, конечно, идеально ухаживали, но... Так что лучше не гневить Бога. На этом фоне слепота представляется подарком судьбы.
   Либо мир тесен, либо судьба исподволь подводила нашу семью к моей беде, но мама ещё в молодости познакомилась с Татьяной Ивановной в Качалино. Железнодорожников тогда часто посылали в длительные командировки на соседние станции. Они даже жили в одной комнате, точнее, в вагоне, поставленном на фундамент. Я часто бывал у них, зрительно помню тётю Таню. На стене у её кровати висела гитара. Мама рассказывала как они подолгу расшифровывали письма, написанные братом точками. Мама иногда озоровала. Намерено писала не те буквы, которые называла подруга. И выходило вместо "купили кровать" - "купили корову". "Ой, зачем им корова? - удивлялась сестра, - что-то не то, давай снова".
  
  *
  "Живы будем - не помрём!"
  
   Хорошо знала самодеятельная общественность Петра Павловича Краснопрошина, увлечённого пропагандиста фольклора своей родной станицы Сулацкой. Он работал не только в обществе слепых, но и руководил хором ветеранов в ДК им. Ленина. Надёжной помощницей ему, слепому, была жена Галина Петровна, редкой душевности человек. Этим, по-моему, судьба сполна компенсировала Петру Павловичу слепоту, хотя за что и почему не знаю. Видимо, было за что, не всякому такое выпадает. Смутные соображения на этот счёт у меня, конечно, есть, но излагать их рановато. Пусть дозреют.
   Нечасто коллективам из района доверяют защищать честь областной организации на всероссийских смотрах. Мы, помнится, рискнули, и Камышинское общество слепых успешно справилось с этой задачей. Выступление хора в сопровождении оркестра народных инструментов произвело должное впечатление. Постарался Вековешников Анатолий Иванович - руководитель и хора, и оркестра. Он же преподаватель местной музыкальной школы, он же композитор-любитель. Автор песни о Камышине. Не знаю, насколько она была популярна среди камышан, но позывными местного радио стала.
   Особняком стоит фигура Рудниченко Сергея. Мой школьный товарищ с пятого класса увлёкся баяном... "У юноши светлый ум и незаурядные способности" - скажет о нём диктор, когда Серёжа, студент волгоградского музучилища, исполнит на областном радио белорусскую народную песню "Перепёлочка" в обработке Кузнецова. Затем была саратовская консерватория, преподавание в Кульке. Так называли волгоградское культпросветучилище. Сергей был палочкой-выручалочкой для всей нашей художественной самодеятельности. Мог саккомпанировать когда угодно, что угодно и кому угодно. Жаль, рано ушёл из этого мира. Видно, такие и там нужны. А может быть, и мы помогли. Любим приглашать на рюмку-другую незаурядных людей. Но художественная жилка не прервалась. Дочь нашла себя в палехе. В голове теснится много подобных судеб. Среди них не только музыканты, но и незрячие учителя, юристы, массажисты. По сравнению со "звёздами", с сильными мира сего, публика весьма скромная, конечно. Красавец дуб, который растёт "среди долины ровныя", или травинка, едва пробивающаяся сквозь асфальт. Но в этой картинке легко читается и другое. В обоих растениях срабатывает сила жизни. И ещё не известно, в каком варианте она демонстрирует себя убедительнее. Ясно одно: пока эта пружина действует, особенно в "травинках", - с человечеством всё в порядке. Значит, "живы будем - не помрём!"
  
  *
  "Я другой такой страны не знаю".
  
   Тогда не только на смотрах, на обычных концертах считалось недопустимым не объявить со сцены авторов исполняемых произведений. Зато сегодня о композиторах не вспоминают даже по радио. Создается впечатление, что нынешние работники электронных СМИ даже не подозревают, что у музыкальных и литературных произведений могут быть авторы. Может быть, делателей попсы устраивает роль инкогнито, может быть, им есть какой-то резон оставаться в тени исполнителей? Но не называть авторов советских песен, этого золотого фонда России, как-то невежливо, а то и просто невежественно. Возможно, меня упрекнут в слабом знании мировой истории музыки, но "я другой такой страны не знаю", где бы в течение одного поколения в песенном жанре плодотворно работало столько ярких композиторов и поэтов. Часто задаюсь вопросом: в чем секрет феномена советской песни? Вряд ли это можно объяснить только особой российской духовностью. Думаю, много зависело от общеполитической атмосферы того времени. С одной стороны, всеобщий энтузиазм, формирующий социальный заказ на массовые песни, а с другой - жесткие идеологические установки, регламентирующие творчество. Не знаю, насколько это "вдохновляло", но ответственность за написанное наверняка повышало. Сляпать вещицу, как звуковой фон для тусовки, нетрудно. Это делают многие музыканты. А вот создать песню как продукт для духовного потребления непросто. Правда, говорят, Никита Богословский создал свою "Темную ночь", что называется, за один присест. Но подобные звездные часы выпадают нечасто. Обычно приходится много раз переделывать написанное, из нескольких вариантов выбирать лучший, а то и выбрасывать все. Наступать на горло собственной песне! Иначе это за тебя сделают другие: чиновник, художественный совет, критики, публика, наконец. Сито жесткое, что и говорить. Нет никакой гарантии, что вместе с сотнями неудачных поделок в брак не уходило что-то толковое. Но как-то не убеждает и теперешняя вседозволенность. Что выкристаллизуется из мутного потока теперешней попсы, сможет ответить только время.
  
  *
  Как вам, госпожа Келлер, наш Шаляпин?
  
   Сегодня чуть ли не каждая наша "поп-звезда", едва оперившись, стремится записать альбом на английском языке. Не потому, что англоязычная публика дня не может прожить без их пения, а просто отметиться надо. Что-то вроде холопского недуга некрасовских героев. Хотят засвидетельствовать своё почтение в парадном подъезде. И неважно, что их в доме не приветили, главное, они там побывали. Лично я не очень представляю себе эффект художественно-эстетического воздействия этих записей на англоязычного слушателя. Помню, полвека назад, кажется, чешская певица пела нам, надо полагать, по-русски: "... Повьер, что я тебья лублу. Красную розочку я тебье дарью". Приятно, конечно, когда понимаешь, о чём поётся, но... Мне возразят, мол, как же Шаляпин? Вряд ли он знал итальянский в совершенстве. Шаляпин - это другой коленкор. Его приглашали, перед ним преклонялись. Запой он хоть на тарабарском языке, хоть на языке пальцев, всё одно будут благоговеть. Насчёт жестового языка для глухонемых я, конечно, перехватил, но, известно, что Фёдор Иванович пел для слепоглухонемой женщины госпожи Келлер. Воспринимала она это искусство своеобразно. Во время пения путём физического контакта ощущала резонансную вибрацию грудной клетки знаменитого певца. Что она при этом чувствовала, доподлинно известно ей да Господу Богу, хотя и нам эта информация не помешала бы. В отличие от Шаляпиных, которые снисходили до зарубежной публики, теперешние "попсари" пытаются, привстав на цыпочки, навязать, всучить в мировое окошко свою визитную карточку. С одной стороны, почему бы и не попытать счастье, а с другой - надо ли уж так-то? Не лучше ли сначала постараться сделать своё "Я" в привычной обстановке, внутри российской цивилизации. Если Господь Бог тебя чем-то отметил, то и напоминать о себе не придётся. Сами пригласят, даже просить будут. Мне кажется, что и звёздное торопыжничество, и музыкальный хаос - всего лишь временное явление, отражение теперешней политической и экономической неразберихи. Когда это пройдет, когда здоровое начало в стране будет набирать силу, сочинители и исполнители поп-музыки станут реалистичнее и ответственнее, оптимизм и лирика советских песен вновь окажутся востребованными. Точно так же, как дореволюционные романсы вошли в нашу культуру, несмотря на попытки вытравить их из нашего сознания. Так что, чем вульгарнее попса, тем даже лучше. Скорее "достанет" нас, а значит, скорее отряхнемся от нее.
  
  *
  "Радуга".
  
   Лет двадцать назад мы активно стали приобщать инвалидов по зрению нашего региона к самодеятельному литературному творчеству. Хотелось увлечь людей интересным занятием, сделать доступной для них еще одну социальную роль. Организовали даже литературное объединение под названием "Радуга". Возглавить его поручили, на общественных началах, конечно, ветерану народного образования Земцову Степану Николаевичу. Долгое время он работал учителем русского языка и литературы где-то в сельской глубинке. Несмотря на слабое зрение, многое сумел подметить в народной жизни. Оставил нам яркое описание казачьей свадьбы и сборник донских сказаний. Как-то в литературной передаче областного радио на него несколько раз ссылались наши филологи. Вот только называли его почему-то Сергеем Николаевичем. Коли оговорка - ещё туда-сюда. А если начало забвения, то это специалистам не к лицу. Степан Николаевич в литературном бомонде нашего региона был не последним человеком да и ушёл от нас совсем недавно. Надеюсь, и в обществе слепых ещё сказывается его закваска в людях, склонных к литературному творчеству. Таких среди инвалидов немало. Лучше уж тратить свободное время на подбор рифм, чем оставаться наедине с невеселыми мыслями о своем житье-бытье. По себе знаю, как незаметно летит время за этим увлекательным занятием. Порой несколько дней уходит на шлифовку какого-нибудь четверостишия.
  
   Осени, сень осени,
   Хоть на стих!
   В зиму, озимь от земи от-рас-ти!
  
   Листья под ногами в сквере тесном
   Сухо, по-осеннему шуршат.
   В тихую печаль осенней песни
   Перекрасил лето листопад.
  
   И уж, видно, никуда не деться,
   Если память, не боясь преград,
   Возвращает в давний, полудетский,
   Видевший так много листопад.
  
   Старая скамья, дорожка сада,
   Девочка, влюбленная в закат,
   Все глядит, глядит из листопада
   И зовет в тот дивный листопад.
  
   В иные годы на областные смотры самодеятельного художественного творчества поступало до сорока заявок от наших самодеятельных поэтов. Готовили даже к изданию специальный сборник стихов, но из-за экономических трудностей 90-х годов от этой идеи пришлось отказаться. А жаль! Мне кажется, мог бы получиться любопытный материал для анализа. Например, почему порой у слепого человека, никогда не видевшего света и, значит, не имеющего представления о зрительных образах, стихи получаются ярче, образнее, чем у его "собрата по перу", имеющего хороший остаток зрения? И подобных "почему" внимательный читатель нашел бы, думаю, немало, будь напечатан этот сборник. Ну да ладно, как говорится, еще не вечер, А пока эти стихи звучат на вечерах отдыха. Самодеятельные композиторы, тоже незрячие, пишут к ним музыку, правда, плоды этого творческого сотрудничества редко выходят за пределы общества слепых, но значимость их для авторов, для формирования адекватной самооценки очевидна.
  
  *
  Россия - не "запад", стихов не разлюбит!
  
   Сегодня особо прыткие наши соотечественники даже пытаются плести рифмы на английском языке. Возможно, они не ведают или не берут в расчёт того факта, что сами англичане давненько уже не пишут стихов в традиционном их понимании. Даже подводят под это теоретическое обоснование. Мол, чем развитее общество, тем меньше оно тянется к стихам. При этом ссылаются на Платона. Идеальному обществу, де, поэты не нужны. Кажется, Леонардо да Винчи сказал: "Мои знания породят массу невежества". Думается, мысли Платона породили то же самое. Такое толкование даже в меня, привыкшего из-за слепоты к подобным штучкам, читай, к пустому теоретизированию, не вмещается, не проходит входной контроль. Для этого, видимо, мало ослепнуть, надо ещё и оглохнуть. Нет-нет, с меня довольно! Идеальное общество, как и абсолютная истина - категория умозрительная. Реально она недостижима. Значит, человечеству всегда будет к чему стремиться. Стало быть, и место для мечты, для поэзии всегда найдётся.
   За нелюбовь к стихам Фаина Раневская обозвала запад мещанином. А может быть, зря мы их так. А может быть, они и рады были бы любить, да не пишутся они, стихи то. Не вяжутся слова в поэтические кружева. То ли поднабили оскомину одни и те же рифмы. Слова-то особо не потасуешь. У них с этим делом, с порядком слов в предложениях, довольно строго. То ли запас словарный английского языка оскудел. Говорят, у них понятие "красный" можно выразить лишь одним словом. Для передачи мыслей этого вполне достаточно. А для поэтической выразительности, пожалуй, маловато будет. Впрочем, это их проблемы. С возрастом как у отдельного человека, так и у целой цивилизации чего-то начинает недоставать. Лучше порадуемся за себя и скажем ещё раз спасибо русскому языку за то, что он не закостенел и даже не зачерствел. Слова - как детали универсального конструктора, как ивовый прутик. Куда ни согни, как ни сплети - всё ладно. Хватало бы ума да вкуса. Так что искать литературных удач лучше по-русски, а побаловаться можно и по-английски.
  
  *
  Вот вам и "расплодились".
  
   Помнится, лет 25-30 назад по западному радио, кажется, В. Аксёнов или В. Войнович сетовал, что в Советском Союзе расплодилось слишком много писателей, а стоящих мало. Якобы среди эмигрантов даже была игра: навскидку называлась фамилия, а затем обязательно отыскивался под нее какой-нибудь литератор. Выпад этот, надо полагать, был вызван, с одной стороны профессиональным соперничеством, а с другой тогдашней идеологической пикировкой. Лично я ничего обидного в нем не вижу. Эмигранты с таким же успехом могли бы играть в музыкантов, живописцев, спортсменов. Возможность осваивать всякие социальные роли предоставлялась тогда многим. Правда, "глыбой" становился не каждый, но рука "набивалась", навыки, пусть даже элементарные, все-таки приобретались.
   Как-то мне попались довоенные стихи Константина Симонова. Возможно, я не разбираюсь в поэзии, только мне они почему-то не показались. Зато позже навыки стихосложения автору очень даже пригодились. Когда война, что называется, задела за живое, появились бессмертные стихи "Жди меня". Разве не стоит этот шедевр той атмосферы вседоступности? Конечно же, стоит и, может быть, даже закономерно следует из него. Вот вам и "расплодились", вот вам и "стоящие-нестоящие". Соперничество, конечно, нельзя ни отменить, ни запретить, но в суждениях надо быть поразборчивее. Это творчество. Тут никто не знает, откуда её величество Удача вывернется. Что работает на минус, а что на плюс.
   По-моему, проза Паустовского неспроста обладает редким свойством, на которое зрячие люди не обращают внимание. Она, особенно при описании природы, чрезвычайно рельефна, более ощутима для восприятия слепыми людьми. Позже я узнал, что у Константина Георгиевича была слепая сестра. Возникла мысль, а что, если выразительность прозы писателя - следствие этого факта. Скажем, ему досталось за двоих способность воспринимать и изображать мир, сделать его доступнее для родного человека. Или же он, наблюдая близко слепоту, осознанно или неосознанно пытался воспринимать мир ощущениями сестры. Суждение это высказываю осторожно, как только что советовал другим. А то, чего доброго, сложится мнение, что без слепых и кисель не садится!
  
  *
  И хвала, и хула закусили удила.
  
   Вспомнилось, как хормейстер выстраивает на сцене хор. Кто пониже ростом - впереди, чтобы их спины не гасили голоса второго ряда. При необходимости задние ряды даже встают на специальные скамейки. Тут вам и сопрано, и альты, и теноры, и басы. Каждого видно, каждого слышно. Цель одна: добиться уравновешенности ансамблевого звучания. Да и управлять звуком удобно. Где выделить, где пригасить, что оттенить. Вот и в советское время власти старались по возможности найти место каждому литератору, нацелить его на решение общественно значимых задач. Может быть, и без особого удовольствия исполнялся тот госзаказ, но и не без успеха. Под идеологическим давлением литературный ветерок проникал в самые отдалённые уголки, зарисовывались самые неожиданные социальные срезы. А это, заметим, и богатый социальный опыт, и уникальный материал для исследования, без вдумчивого изучения коих оптимальное развитие нашего общества вряд ли возможно. Только бы не растерять всё это, не выбросить "за ненадобностью"! С нас станется! Потом пойдём по крохам собирать на стороне.
   Сегодня партийные установки, идеологическая борьба ушли в прошлое, но профессиональное соперничество осталось и даже покрепчало. Недовольство властью, прежде объединявшее писателей, теперь с исчезновением общего объекта нападок зачастую направляются друг против друга. В условиях свободной конкуренции каждый выплывает сам. В результате, если вернуться к давешнему сравнению, вместо хора образовалась толпа. Акустическая целесообразность отброшена. На переднем плане оказался тот, кто удачливее подсуетился. На скамейки повскакивали те, кому удалось первыми до них добежать. К тому же нам, кажется, отказывает чувство меры: и хвала, и хула закусили удила. Чуть ли не каждого литератора называем талантом, а к некоторым клеим даже гениальность. Как-то подзабыли мы, что в спектре способностей есть и поскромнее категории: литературная склонность, задатки, одаренность, и затем уж талантливость и гениальность.
   Мало того, для полноты "счастья" недостаточно икса называть талантом. Надо, чтобы игрек непременно прослыл бездарью. Припечатывать - так припечатывать! "Пусть неудачник плачет, кляня свою судьбу". Всё это как-то не по-христиански, и не по-мусульмански, и не по-буддийски. Словом, не по-российски.
  
  *
  "Стихи для детей у меня неудачные".
  
   Механизм соперничества стар, как мир. Внутри нас сидит некий оценщик, который подсознательно отслеживает уровень нашей значимости относительно значимости других людей. На основании этой самооценки мы выбираем линию поведения. Признать превосходство кого-то над собой или попытаться превзойти его. Попутно, по меньшей мере, усомниться в успехе выскочки, а то, коли подвернётся случай, и дискредитировать его. Писатели тоже люди, а значит, и на них распространяется действие этого механизма. Более того, их обостренное самолюбие и повышенная эмоциональность лишь усиливают это действие. Вспоминается мысль Пушкина о том, что "гений и злодейство - две вещи несовместимые". Уж кому-кому, а ему-то пришлось многое и на себе испытать, и на других понаблюдать. Возможно, злодейству и впрямь комфортнее в компании с неудачливостью. Быть может, степень нетерпимости к более удачливому коллеге, активность выпадов против него прямо зависят от уровня самооценки неудачника? Чем ниже самооценка, тем круче наезд. Эта гипотеза уж тем хороша, что, быть может, удержит некоторых самозванцев на гениальность от злонамеренных действий. Гениям-то, пусть даже потенциальным, подличать как бы и не с руки.
   Нетрудно заметить, что многое из сказанного о литераторах, основано на мнении обычного обывателя. Формируется оно под воздействием чьих-то воспоминаний, критических разборов, пикировок, слухов и прочего. Объективность суждений, их бескорыстность весьма спорны, но информация вброшена. Публика, разумеется, заглатывает. Причём негативное и съедается с большим аппетитом, и запоминается надолго. Но вот что любопытно. Стоит пообщаться с конкретным человеком, как ваша предвзятость отступает. Помню, на встрече Маргариты Агашиной с читателями поклонница поблагодарила поэтессу или поэта, не знаю уж как правильнее, за стихи для детей. Ответ Маргариты Константиновны был неожиданным, для меня, по крайней мере. "Стихи для детей, - сказала она, - у меня неудачные, и детям их лучше не читать". Было здесь кокетство или объективная оценка - не знаю. Но такое сказать, думаю, не всякому под силу. От подобных признаний авторы только выигрывают. После такого как-то не верится, что эти люди с утра до ночи поглощены войной всех против всех. Хотя поубавить недоброжелательности, как и нам всем, живущим на этой земле, им не помешает.
   Известно, что бесконтрольная конкуренция в бизнесе оборачивается серьезными потерями для экономики. Поэтому государство старается отслеживать и регулировать этот процесс. Моральные издержки от разнузданного соперничества в литературе и искусстве мы еще не научились подсчитывать, но крови оно портит не меньше. Думаю, рано или поздно нам придется вспомнить о некоторых функциях "хормейстера".
  
  *
  "Мы этих щуриков...".
  
   В организации досуга инвалидов большое место отводится настольным играм. Десятки наших земляков, несмотря на отсутствие зрения, сумели выполнить норму I разряда по шахматам и шашкам, а четыре человека стали даже кандидатами в мастера спорта. Надо ли говорить, как значимы эти успехи для инвалида, как благотворно они сказываются на его самооценке. Ориентироваться на шахматной доске слепому несложно. Чёрные поля чуть приподняты над белыми и на ощупь различать их нетрудно. Во всех клетках существуют отверстия. У каждой фигуры снизу вмонтирован штырёк. Он-то и втыкается в отверстие. Поэтому фигуры не сдвигаются при ощупывании. Для различия цвета у фигур есть особые рельефные линии. Несложно разобраться и в шашках. Игровые поля на доске немного утоплены. Трогай сколько хочешь - шашка с поля не сдвинется. Цвет тоже не спутаешь, благодаря специальным рельефным насечкам.
   Нередко наши ребята оказывались победителями в командных соревнованиях по линии профсоюза среди предприятий легкой промышленности и бытового обслуживания. Помню, не без удовольствия рассказывали михайловцы, как им пришлось играть в финале на первенстве города против команды шахматистов местной пожарной охраны. "Мы этих щуриков на раз!" - заявляли перед игрой укротители огня и... проиграли. Потешились тогда вволю местные острословы! "Да они же только и сидят за шахматами", - смущенно оправдывались пожарные. И в этом они правы. Шахматы и шашки - один из самых доступных видов спорта для слепых. В иные годы мы могли бы без особых усилий выставить областную команду из нескольких сотен прилично играющих любителей. Но не стоит обольщаться, одно дело - освоить шахматы на любительском уровне, и совсем другое - заниматься ими всерьез и надолго, сделать целью жизни. Этот путь, на мой взгляд, без зрительного контроля крайне труден. Кстати сказать, когда в 80-х годах в нашей области игра в шашки на несколько лет заглохла, общество слепых оказалось единственным островком, где эта игра оставалась в чести. В первичных организациях работали кружки, проводились отборочные турниры и областные первенства, командные и личные. Сохраненный таким образом опыт незрячие шашисты потом охотно передавали организовавшемуся обществу инвалидов.
  
  *
  Поди-ка здесь разберись!
  
   Я уже говорил, что на людях с ограниченными возможностями некоторые психологические закономерности просматриваются рельефнее. Возможно потому, что общественные организации инвалидов - сравнительно небольшие, довольно замкнутые социальные группы, и отдельные стороны жизни этих людей перед вами как на ладони. Здесь и муки творчества, и эстрадное волнение, и спортивные страсти, и зрительские симпатии, как, впрочем, и антипатии. Иногда чуть ли не физически ощущаешь атмосферу положительных и отрицательных эмоций. Хотя уловить конкретные закономерности воздействия на отдельного человека этих противоречивых энергетических волн не так-то просто. Одним активная поддержка доброжелателей помогает, другим мешает. Откровенная враждебность болельщиков иных деморализует, другие, напротив, становятся крепче. Поди-ка тут разберись!
   Впрочем, в большом спорте среди здоровых людей вопросов на эту тему не меньше. Вспоминается серия блестящих побед наших хоккеистов на международных соревнованиях в 60-х годах теперь уже прошлого века. Разумеется, в основе успеха лежало мастерство спортсменов, мудрость тренеров, грамотность прочих специалистов. Но я бы отдал должное и массовой психологической поддержке миллионов соотечественников. Конечно, говорить о каких-то конкретных процентах вклада болельщиков в победу - дело неблагодарное, но порассуждать о возможности влиять на этот процесс, а то и управлять им, я бы рискнул. По моему мнению, радио- и тележурналист Николай Озеров умел искусно дирижировать этим стихийным энергетическим потоком. У него был редкий дар глубоко чувствовать игру, эмоционально и доходчиво передавать свои ощущения слушателям, мобилизовывать их энергетику на помощь команде. Бывало, в напряженные секунды игры сжимаешься в комок у радиоприемника и посылаешь энергию куда-то в надежде, что она сама найдет кого надо и поможет. Теперешние комментаторы больше наблюдают за игрой, рассуждают, пытаются анализировать, а этим массового болельщика не привлечешь и волну положительной энергетики в помощь спортсменам не поднимешь.
  
  *
  Как слепой вознамерился учить зрячих в футбол играть.
  
   На мой взгляд, российский футбол страдает тем же недугом, что и Россия в целом - неадекватностью самосознания. Проще говоря, беды наши происходят от того, что никак не определимся, кто мы такие. Европейцы? Азиаты? Или синтез того и другого?
   Волею истории Россия оказалась на стыке восточной и западной цивилизаций. Логично предположить, стало быть, что в каждом россиянине в разных пропорциях перемешаны европейский рационализм и азиатский иррационализм. Наличие в россиянах обоих элементов сразу, наша двуединость делает нас несколько необычными. Мы как бы не вмещаемся ни в западный менталитет, ни в восточный. И это порождает дополнительные сомнения. То ли нам, как европейцам, стыдиться родимых пятен азиатчины, то ли расценивать их как плюс, как дополнительный колер, как орнамент, украшающий наш социально-психологический портрет. Лично я за второе. Подробнее об этом можно почитать в моих прежних зарисовках. Здесь хочу лишь спроецировать кое-что из этих соображений на философию футбола.
   Футболистам, как части нашего общества, свойственны те же социально-психологические особенности. И уж где-где, а в игре, в этих экстремальных условиях, им, особенностям, сам бог велит проявляться. Тут-то и понаблюдать за людьми, тут-то и подметить какие-то характерные штрихи, попытаться опереться на них в стратегии и тактике игры. Мы же, напротив, втискиваем наших ребят в европейские схемы рационального футбольного мышления. Развиваем в себе европейскую составляющую и игнорируем азиатскую. Зачем, подобно стивенсоновскому пирату, прыгать на одной ноге, коли природа дала две. Речь, разумеется, не идёт об удвоении человеческих возможностей. Но добавить к умениям и навыкам европейского футбола азиатский колер, элементы восточного орнамента для пользы дела не помешает. Не сработай в нас в своё время элементы восточного фактора, такие, к примеру, как коллективизм, самоотверженность, мы вряд ли выиграли бы войну с Германией. Рациональная Европа начихала на духовные ценности и прочие иррациональные прибамбасы и рассудила, что ей целесообразнее сдаться Гитлеру. Да и после войны мы немало удивили мир, восстановив страну за каких-то пять лет. Европейские аналитики отводили нам на это два десятилетия. Слишком уж заметна разница в подходах, чтобы не придавать нашей духовности значения. Думается, что-то такое должно срабатывать и в футболе. Что именно, каким образом, в какой степени - покажет лишь опыт.
   Надо полагать, в тайнах загадочной русской души скорее разберутся российские тренеры. Хотя датчанин Даль сумел уловить тонкости русского языка получше всякого россиянина. Здесь главное - заинтересоваться, всмотреться, вчувствоваться, а не ёрничать, не докучать вопросами вроде "что это за двуединость, покажите её, хотя бы объясните её суть". Учёные до сих пор не могут объяснить суть магнитного поля, но человечество нимало не смущаясь этим обстоятельством, преспокойно использует явление магнетизма в течение многих тысячелетий и ничего, довольно. Так что - "вперёд друзья!", как поётся в известной песне. Даёшь евразийский футбол!
  
  *
  "Русские прусских всегда бивали. Чему же тут учиться?"
  
   Материалы дипломной работы в академии госслужбы по вопросам реабилитации и интеграции инвалидов стали основой моего доклада на международном семинаре реабилитологов в 1996 году в Польше. Кажется, мне удалось убедить зарубежных коллег в том, что советский период в России оказался наиболее благоприятным в жизни инвалидов по зрению, а советская дефектология была одной из лучших в мире. Кстати, был приятно поражен неожиданной поддержкой польской делегации. По их мнению, в послевоенной Польше слепой и простой мужик научились ходить с поднятой головой. Поэтому я очень удивился, когда узнал несколько лет назад, что канадцы собираются учить волгоградцев реабилитационной работе с инвалидами. Помнится, даже процитировал Суворова, когда он в ответ на требование Павла I учиться у прусской армии сказал: "Русские прусских всегда бивали, чему же тут учиться?" Потом все выяснилось: канадцы просто оплатили эту программу и таким образом получили возможность хоть на миг почувствовать себя корифеями дефектологии. Волгоградцы же вынуждены были терпеливо выслушивать дефектологические пустячки в исполнении заморских мэтров. И чего только не бывает во времена великих перемен! Ну да бог с ними, с канадцами!
   Сегодня нам важно не потерять свой накопленный в советские годы опыт реабилитационной работы. А терять-то замечу, есть что. Правда, на инвалидах это не всякому видно. Приведу пример подоходчивее. По итогам пекинской олимпиады китайские спортсмены оказались на голову выше других. Да что там на голову, мы и до пояса им не дотягиваемся. В чём дело? Родные стены? Хитрые препараты? Посудачить об этом, конечно, можно, но главная причина, как уверяют сами китайцы, кроется в формах и методах работы со спортсменами, которые они позаимствовали в Советском Союзе. Да, в своё время наша спортивная школа щедро делилась с китайскими братьями всем тем, от чего сегодня мы так легко отказались, что так бездумно разрушили. Мол, не велика потеря, ещё наживём. Теперь, говорят, спохватились, кинулись к пыльным папкам, к "древним бабкам". Видимо, для рифмы так называют немолодых уже работников НИИ. Знакомая картина. В нашем деле, вероятно, тоже придётся срочно обратиться к прошлому опыту реабилитационной работы.
  
  
  Глава 7
  
  Глава крайняя, но не заключительная. Закруглить края, конечно, можно, но это будет лишь иллюзия законченности. В этой сфере работы непочатый край, и не о закруглении надо думать, а ровно об обратном.
  
  
  *
  "А ты кто такой?"
  
   Чувствую естественное любопытство читателя, а как автору представляется его собственная судьба? Обычно ухожу от прямых ответов на подобные вопросы, избегаю оценок. Но некоторые факты биографии слишком очевидны и говорят сами за себя. К примеру, вряд ли из меня получилось то, что получилось, не будь у меня надёжной поддержки. До тридцати лет это близкие родственники, после - своя семья. Кстати сказать, обстоятельства встречи с женой я бы не отнёс к числу обычных. А если взять хотя бы два-три факта из её биографии, да соотнести с моей, то, при желании, можно даже усмотреть нечто мистическое. Примерно в тоже время, когда взрыв лишил меня зрения, она испытала стресс от паровозного гудка. Родители с ребёнком на руках случайно оказались вблизи локомотива. А кто знаком с железной дорогой, знает, как гудит эта махина. В детстве она могла утонуть в Аксенеце. Есть такая речка в Волгоградской области. Чудом удалось её спасти. И я примерно в те же сроки едва не утонул в родной Иловле. Или вот. Однажды она не смогла втиснуться в переполненный автобус. Огорчилась до слёз, уж очень надо было ехать. Автобус же вскоре свалился с моста. Обычное дорожно-транспортное происшествие, были жертвы. Но судьба сберегла её и на этот раз. А от скольких серьёзных ДТП спасал меня Ангел-хранитель, наверное, не только я, но и он сам со счёта сбился. Лёгкие происшествия, вроде падений от толчков машин - не в счёт. В молодости я ходил без трости, и шофёры не всегда могли сообразить, что перед ними слепой человек. Квартирная хозяйка в Калаче всерьёз полагала, что слепым "в переде шар огненный котится". Сворачиваю-то я там, где надо. Не усомнилась она, кажется, и после того, как по дороге на работу по моей вине меня сбила райкомовская "волга" и я, перепачканный грязью, вернулся переодеться. Впрочем, иногда замечал, что люди не спешат переходить мне дорогу. То ли уступали, то ли хотелось посмотреть как слепой идёт. А может, опасались под шар угодить? Лет двадцать пять назад в восовском журнале обо мне была напечатана статья. В ней автор, говоря о моей жене, выражался в таком духе, что студентка Зина смогла разглядеть..., прониклась сочувствием..., захотела помочь..., точных слов, конечно, не помню, но основные черты её характера, редкая доброжелательность, готовность помочь схвачены точно. Вот и гадай, где тут случайность, где запрограммированность. А почему бы не придать значение и тому факту, что день рождения жены приходится на день Ксении Петербуржской. Ведь толкователи деяний этой Святой уверяют, что больше всего она помогает в семейной жизни. Помнится, бабушка не раз со вздохом говорила: "Попалась бы тебе, Юрий, хорошая тёточка". Я теперь только, спустя много лет, понимаю её в те минуты. Знала она, как важно человеку не остаться одному, тем паче инвалиду. Как-то вечером, сидя на порожках, бабушка рассказала, на мой взгляд, любопытный случай из своей жизни. Думаю, он предназначался узкому кругу, для домашнего потребления. Всё-таки четверо детей, шестеро внуков. Возможно, кому-нибудь пригодится. Вскоре после свадьбы деда забрали на военную службу, и бабушке пришлось одной приобщаться к непривычному укладу жизни в доме свёкра, моего прадеда Афони, по-хуторскому, у афониных. Прадед, бывший артиллерист, прожил более девяноста лет. Даже мне довелось его увидеть, правда, запомнилась одна борода. Вероятно, в новой семье у дочери учителя не всё складывалось гладко. Рискнула даже пожаловаться родителям. "Два дела в руки не дают?" - спросил отец. "Не дают". "А с одним управишься".
   Так-то у нас бахчи делят, коротко и ясно! "Конечно, скажут одни, обрадовались дармовой рабсиле, готовы на шею сесть и ножки свесить". "Что же теперь сажать снох в красный угол и пылинки с них сдувать" - возразят другие. Вывод очевиден, в теории мы все сильны. Надо, мол, между Сциллой и Харибдой... Надо-то надо, только как? Не знаю, повлияла ли жёсткая позиция отца, или афонины сбавили тогда нормы выработки, но дедушке с бабушкой удалось прожить вместе почти 60 лет. У детей и внуков тоже пока, тьфу-тьфу-тьфу, показатель стабильности неплохой. Девятеро из десяти прожили и живут в первом браке. Любопытно было бы знать, как этот факт смотрится на фоне нынешних демографических тенденций. Но копаться в литературе не могу, да и не хочу. В атмосфере теперешней безответственности данные вряд ли будут объективными. Главное же, надо разобраться с уже накопленным. Оттого и опираюсь на собственный опыт, копаюсь в собственной памяти. Иначе какой же это будет мой взгляд.
  
  *
  Кому тюрьма, а кому и дом родной!
  
   Первый семейный год мы с женой провели в районном центре Киквидзе, где я после института работал в музыкальной школе. Мне даже понравилось, что медовый год пришёлся на патриархальный уголок России. Теперь он вновь зовётся станицей Преображенской. Правда, по части модной одежды уголок не отставал от прочих мест. Магазины по разнарядке обеспечивались товаром не хуже других районов. Складные японские зонтики или другие дефицитные вещи появлялись у всех в один день. Только с красными сапожками вышел конфуз. Жена немедленно купила их к красному платку, да оказалось, ходить-то в них негде. Осенью грязь непролазная, и в резиновых порой не пройдёшь. Моя коллега флейтистка закупила несколько пар и втридорога продала в Волгограде. Недавно киквидзенская музыкальная школа отметила своё сорокалетие. Особенностью её можно считать то, что человек двадцать её выпускников класса духовых инструментов закончили училища, консерватории и даже аспирантуру. За всем этим стоит один неравнодушный человек. Помню, как он привлекал в свой класс, как нам, коллегам, казалось, кого ни попадя. Тут тебе и двоечники, и озорники. Чаще же те и другие в одном лице. Мол, меньше будут по улице гойдать. К тому же родительских затрат никаких. Инструменты казённые, оплата символическая, а то и никакой. Из такого вот материала и делались специалисты. Это надо суметь. Александр Иванович звонил мне, приглашал на юбилей. Тот же голос, та же энергетика. "Я всё работаю", - говорит. И дай Бог, вечный Вы наш. В распутицу из посёлка до ближайшего асфальта можно было добраться только трактором. Однажды нам повезло, доехали на тюремной машине. Наверное, её и зовут "чёрный воронок". Оба шасси ведущие, ей грязь нипочем. Заключённых возить-то надо, тут на погоду скидки нет. По знакомству иногда к зекам подсаживали и гражданских. Запрещалось только вступать в разговор. Помню, вскакивали они в машину лихо со словами: "кому тюрьма, а кому и дом родной". Мы поначалу притихли в уголке, но потом успокоились. Выяснилось, что один где-то забор поломал, другой украл гусей, остальное тоже что-то в этом роде. В общем, зеки оказались так себе. Больше, видать, перед нами куражились. Хотя, окажись они ничего себе, нас вряд ли подсадили бы к ним. Зато шофёр попался легендарный. Как-то сбежал из милиции заключённый. Искали весь день и всю ночь, как сквозь землю провалился. Под утро дали шофёру отдохнуть. Ему малым-мало спалось да во сне привиделось. "Я видел, - говорит, - он в Листюхах на остановке стоит". Поехали и точно - стоит. Особо успех не афишировали, мистика всё-таки, а премию 50 рублей дали. Были у грязи и преимущества. К примеру, сельхозпродукцию на большую землю не вывезешь. Десяток куриных яичек в магазине стоил 37 копеек. Свежайшие сливки чуть ли не бесплатно, и никакой очереди. Оставляешь утром в магазине бидончик и деньги, а забираешь, когда сочтёшь нужным. Наутро сливки превращаются в сметану, да такую, что ложкой не провернёшь. А такой домашней колбасы не приходилось больше нигде попробовать, хотя поездил немало и по цивильным, и по захолустным районам. Несмотря на обиду за сапоги, жена вдруг тоже заценила грязь, вернее, засохшие глубокие колеи. Дело в том, что наш первенец в младенчестве не очень стеснял себя в громкости крика. Даже получил прозвище Шаляпин. И хоть родился он в Иловле, на мягких сыпучих песках, почему-то сразу замолкал и даже засыпал, стоило покатать коляску по ухабам, поперёк проезжей части улицы. Несколько лет спустя к станице проложили асфальт, и патриархальный островок, надо полагать, исчез навсегда.
  
  *
  Вы этого хотели - получите!
  
   На старте все браки выглядят более-менее одинаково. Молодые вроде бы и любят, и ценят, и готовы на всякие жертвы друг для друга. Но на финише мало кого находим из стартовавших. В основном, это те, кому хватило благоразумия, житейской мудрости сбалансировать личные и общесемейные интересы. У многих не сложилось. Центробежных факторов в их семейной ячейке возникло больше, чем центростремительных. Немало оказалось и таких, у кого вроде бы складывалось, но на заключительный этап жизни, в старость вступают в одиночку. Болезнями, несчастными случаями судьба по каким-то своим соображениям выдернула из жизни одного из супругов, не считаясь ни с мнением, ни с желанием другого. "Что ж, сие от нас не зависит" - обычно говорим мы. Но так ли уж и не зависит? Хочу затронуть тему, о которой мы не любим говорить. Да что говорить, даже стараемся не думать. Какая-то она неудобная. Нет ли в преждевременном уходе близкого человека и нашей вины? Увлеченные собой любимым или любимой, мы редко задумываемся о том, как они там. Порой изрядно им треплем нервы. Близкие-то зачастую адекватно не отвечают. Так что для нас это "удовольствие" обходится почти бесплатно. Они же, напротив, не особо считаясь, отдают себя без остатка. Их жизненная энергия как бы перетекает в нас. Мы же, мужья или жёны, полные сил, знай, нахлёстываем коней, не считаем нужным притормозить, чем-то поступиться, чтобы вовремя поддержать их, вернуть часть полученной энергии. Впоследствии эти затраты нам с торицей окупились бы, но... Потом спохватываемся, жалеем. Вернуть бы..., исправить..., только на этот раз и вправду сие от нас не зависит. А ушедшие, их, конечно, жаль. Но, если вдуматься, то здесь есть чему и позавидовать. Прожили они жизнь в ладу с собой, ощущая свою востребованность, свою нужность дорогим людям, оставив после себя чувство горькой утраты и светлую память. А здравствующая особь, крепкая и моложавая, успешно выходит на финишную прямую, только разделить этот успех ей не с кем. Кто мог бы искренне порадоваться этому. С кем можно было комфортно пройти заключительную, эту по-своему интересную часть пути, того уж нет. А те, кто есть, вероятнее всего, в унисон с Онегиным склонны "вздыхать и думать про себя когда же ...". Судьба, как всегда, не упускает случая сыронизировать: "ты этого хотел, ты к этому стремился - получи!" Конечно, схема эта несколько отвлеченная в чистом виде встречается, быть может, не так часто, но в грязном - на каждом шагу. Так что задуматься есть над чем, и есть от чего поёжиться.
  
  *
  Лучше сделать и потом жалеть, чем жалеть, что не сделал.
  
   Не знаю как другим, а мне пришлось в один прекрасный момент ударить по тормозам, причём, по всем сразу, окончательно и, как иногда добавляют для твёрдости, бесповоротно. Появилась опасность продолжить движение в одиночку. Более того, показалось даже, что сами обстоятельства подводили меня именно к такому решению. Порой жизнь как бы обкладывает нас с нескольких сторон, оставляя не очень большой выбор. Но не стоит ощущать себя затравленным волком. Она всё-таки настроена к нам гораздо доброжелательнее, чем мы думаем. За наваливающимися на нас потерями часто скрываются вполне равноценные приобретения, а то и что-то позначимее. Впрочем, бывает и наоборот. Если по всем направлениям сулятся сплошные плюсы, за ними не просматриваются реальные потери, то это уже подозрительно. Скорее всего, у нас плохо с расчётами, и следует ждать холодного душа. Вероятно, поделом, чтобы мы не очень задавались. Конечно, принимая решение о выходе на пенсию, я размышлял обо всём этом и всё же рискнул довериться течению. Может быть, перестраховался, но думалось тогда, что это тот самый случай, когда предпочтительнее сделать и потом жалеть, чем жалеть, что не сделал. Выше я говорил, что слепота стала для меня как прищип для огуречной плети. Она активизировала боковые побеги. Думаю, выход на пенсию тоже можно рассматривать как некую манипуляцию дачника. То ли это прищип, чеканка для получения полновесных гроздьев, то ли другая какая процедура, вроде валяния луковой ботвы для дозревания корнеплода. Здесь не надо скромничать. Ведь кто такой пенсионер? Это, прежде всего, носитель огромной жизненной информации, которая используется пока от случая к случаю. Рассказывали, как в советское время директор большого завода, обеспокоенный падением трудовой и технологической дисциплины, снижением объёмов выпускаемой продукции, пошёл на нестандартные меры. Для наведения порядка пригласил нескольких пенсионеров из числа бывших работников завода, не бесплатно, конечно. Наделил их широкими полномочиями и разрешил, в случае необходимости, обращаться к нему в любое время дня или ночи. И что же, через месяц завод было не узнать. Знаю, читатель без труда приведёт десятки более убедительных примеров надобности пенсионеров, и это лишь подтвердит безграничность их информационного потенциала. Когда-нибудь люди научатся сканировать этот бесценный опыт, хранить его, эффективно использовать. А пока это богатство вываливается под яр, человечество по большому счёту только начинает браться за ум.
   Подумалось тогда, что и у меня накопился какой-никакой опыт, хотя и весьма специфический. Может быть, кому-то любопытно будет узнать, как видится из темноты обычная жизнь. Ведь чем больше точек зрения на нечто, тем полнее это нечто предстаёт перед нами. Кроме того, некоторые стороны жизни инвалидов могут представлять интерес как сами по себе, так и в проекции на здоровых людей. Ведь любая социальная группа, в том числе и инвалиды, это скол с нашего общества. Вот и пришло время на практике опробовать моё теоретизирование о накоплении и отдаче. Первый прищип меня ослепил для накопления опыта, второй отправил на дозревание для отдачи накопленного. Сначала удалось напечатать некоторые фрагменты, затем вышла небольшая книжка. Как-то услышал от знакомого главы местной администрации, что он порой перечитывает некоторые места из неё. Что-то подобное знакомые мне говорили и прежде, но я расценивал это как подкол. Иные уверяли, что книга, якобы, приносит удачу, если её прочитать перед началом серьёзного дела. Может быть, кому-то и вправду помогло, только, на мой взгляд, здесь нет никакой мистики. Просто содержание книги несколько отрезвляет человека, сбивает эйфорию. Мол, ты не очень задавайся, а то не ровен час... С другой стороны оно оттесняет робость. Вон в каком положении люди живут и даже на что-то надеются, а я что? В результате этой психологической корректировки человек реалистичнее смотрит на жизнь, решения его становятся взвешеннее и, значит, эффективнее. Хотелось бы надеяться, что это так. Хоть какая-то польза. Такого можно выдать и ещё, хоть сто порций. Этого "добра" у каждого инвалида хватает.
  
  *
  Раз - случайность, два - совпадение, три - закономерность.
  
   Есть в моей биографии ещё один любопытный штрих. При всём желании я не могу зайти в какой-нибудь свой бывший школьный класс или студенческую аудиторию. Начальная школа, где я учился зрячим, давно закрыта. Серафимовичская и Саратовская школы для слепых переведены в новые помещения. То же произошло и с музыкальным училищем. В корпусе нашего историко-филологического факультета разместился физмат. Словом, никаких тебе ностальгических послаблений. Только вперёд, назад ни шагу! И с чего бы это? Один раз- случайность, два - совпадение, три - уже закономерность. А если закономерность, то о чём она говорит? Что из неё следует? Внутри себя слышу диалог:
   Первый голос: бедный ты, бедный, негде тебе даже предаться приятным воспоминаниям, негде получить подпитку от контакта с прошлым, негде отдохнуть душой.
   И ничего не бедный, возражает второй голос. Зачем возвращаться к отработанному материалу? Кто же ищет подпитку в использованной, истощённой почве. Стоп-стоп! Помнится, Кутузов заставил отступать Наполеона по старой, разорённой им же дороге, чтобы не было врагу провианта, т.е. подпитки. Так-так. А что, если индивид настоящую подпитку только и может получить в соприкосновении с постоянно обновляющейся средой? Что, если наш механизм приспособления только в этом случае и может поддерживать себя в рабочем состоянии? Священное животное древних египтян крокодил не знает заднего хода, движется только вперёд и ничего, не жалуется. Может быть, в таком движении, в невозможности возврата в прежнюю точку и есть его плюс, его сила? Возможно, он таким образом получает какую-то особую энергетику или, напротив, избавляется от чего-то не нужного. Ну и занесло же меня! Договорился аж до крокодила. Вот так неосмотрительно и подсказываем острякам сами для себя прозвища, а потом на кого-то обижаемся.
   Даже возвращение моё на родину после выхода на пенсию пришлось не в прежний дом на станции, а в брежневскую пятиэтажку в станице, в районном центре. В детстве здесь я бывал редко. Так далеко меня старались не отпускать, разве что в библиотеку да в клуб. Купленная дача оказалась в той стороне от посёлка, в том секторе заречья, где я прежде вовсе не бывал. И эти штрихи, по-моему, только подтверждают мою биографическую особенность.
  
  *
  Спасибо Витьке.
  
   В апреле этого года Иловлинская детская библиотека праздновала своё пятидесятилетие. "А как же, - подумалось мне, - я, восьмилетний, умудрился записаться в библиотеку ещё в мае 1952 года?" Конечно, позвонил, поинтересовался. Приятный женский голос разъяснил, что речь идёт об отдельном помещении. Прежде детский филиал размещался в отдельной комнате при обычной библиотеке. Мне тогда было не до таких тонкостей. Важен был сам факт приобщения к книге.
   А произошло всё, можно сказать, случайно. Учились мы, станционные, в своей начальной школе. Однажды (то ли учительница не пришла, то ли нас отпустили раньше) мы оказались предоставленными сами себе. Несколько старшеклассников почему-то решили пойти в Иловлю. Так мы называли станицу. Замечу, что в начальной школе старшеклассники - это третий, четвёртый класс. Они, стало быть, и лидеры, в меру сил и возможностей, конечно. Увязался за ними и я. Так, пожалуй, хвостиком и проболтался, если бы не сосед, Витька. Он-то и завёл меня в библиотеку.
   Я помню ту комнату. Мы сидим с Витькой вдвоём. Справа входная дверь, слева, кажется, диван. Впереди, чуть левее, у стола, библиотекарь. Помнится, уже немолодая женщина. С нами, вероятно, проводится беседа о гидроэлектростанции. Потому, что библиотекарь показывает разворот газеты, на котором изображены река Волга и крупным планом плотина, похожая на гребёнку. Разве могли мы тогда предположить, что меньше чем через год боеприпас, оставшийся от недавней войны, лишит Витьку руки, а меня зрения? Подорвать, разрядить - тогда это было обычной забавой послевоенной детворы. И тут мы оказались вместе.
   .Помню первую книжку - "Храбрый партизан". Тоненькая, потёртая, с серовато-коричневым рисунком на обложке. Потом были несколько книжек Михалкова. Особенно запомнилась новенькая "В музее Ленина". Некоторые иллюстрации из неё чётко помнятся до сих пор.
   Живость тогдашних зрительных образов меня не удивляет. Всё, что я видел до потери зрения, память хорошо сохранила. Видимо, это потому, что не было последующих зрительных впечатлений. Они наверняка вытеснили бы прежние.
   Сейчас хочу сказать о другом, об отношении к делу. Библиотекарь сочла нужным заняться с нами, двумя станционными пацанами, беседой. Память частенько возвращает меня в тот день, к той женщине. Так что, я как бы сканирую из сегодня фрагменты тогдашней реальности. Говорят, человек жив, пока о нём вспоминают. Мне нравится это поверье. Потому и пишу. Мы все в большом долгу перед тем поколением. Они изо всех сил старались вложить в нас то самое "разумное, доброе, вечное". Наверное, надеялись, что мы-то уж шагнём и за себя, и за них. А вот шагнули мы или как, судить не берусь. Пусть читатель сам задумается. Есть над чем!
  
  *
  Жили-были три бандита: Джейн, Тарзан и баба Чита.
  
   Но библиотека библиотекой, а клуб - совсем другое. В те годы клубы не пустовали. Да и разве можно было оставаться равнодушным к приключениям Тарзана, к его головокружительным полётам на лианах. Во многих дворах тогда можно было увидеть привязанные к деревьям верёвки. Помню яркий плакат в фойе клуба. В верхней его части изображена сцена войны. На переднем плане лежит убитая женщина, возле неё ребёнок. Кровь убитой стекает в нижнюю часть плаката, постепенно превращаясь в доллары. Там носатый и зубатый американец, радостно смеясь, подставляет второй карман под долларовый дождь.
   Однако каждый день в райцентр за культурой не находишься - близка дорожка! Потому культура сама к нам шла. Зрелищные мероприятия организовывались на железнодорожном вокзале. В зале ожидания периодически крутили фильмы. В памяти до сих пор живут кадры с удачливым Васей из "Смелых людей". В этом же зале я в первый и, как потом выяснилось, в последний раз увидел кукольный театр. Из-за ширмы, отгородившей часть зала, иловлянам, и стару, и младу показывали "Аленький цветочек" Аксакова. Запомнился момент, когда кукла пыталась поднять что-то лохматое и бесформенное. Вероятно, это была сцена с чудищем. Но мне казалось, будто она старается тащить в свой таинственный мир то, что могло свалиться за ширму, в нашу сторону. Говорят, сегодня в кукольных театрах устраиваются встречи детей с артистами, которые работали с куклами. Значит, детям объясняется, кто есть кто, значит, тайна того волшебного мира уходит. Может быть, так оно и надо, не знаю. Я лично за тайну. Не меньше кукол поразил музыкальный концерт. Возможно, это был какой-то коллектив художественной самодеятельности. В нарядных костюмах артисты пели, подтанцовывали. Здорово не растанцуешься. Зал-то маленький, а зрителей полным-полно. На станции после этого концерта осталась частушка:
  
   Как за речкою, за Дунайкою,
   Провожал меня милый с балалайкою.
  
   Разнообразие культурной программы для моих земляков объяснялось просто. Вблизи нашей станции начинается ответвление на Саратов от московской железной дороги. Оно было спешно проложено в годы войны, для чего пришлось демонтировать уже уложенное полотно байкало-амурской магистрали. Так что наши места находятся в некотором родстве со стройкой века. Пассажирам, чтобы попасть с одной ветки на другую, надо было делать у нас пересадку: перебираться из Иловли-I в Иловлю-II, или наоборот. Проще было бы пересаживаться в Качалино, но для этого надо знать наши места. Вот начальник станции и ловил момент, просил артистов выступить. Казалось бы, зачем это начальнику надо? Своих забот по ноздри. А артистам каково? Дорога сама по себе штука хлопотная, а тут надо распаковывать костюмы и реквизит, переодеваться, выступать, вновь упаковывать. Но находили время, дарили радость чужим, случайным людям. Спасибо им за это. Такого мы даже в райцентре не увидели бы.
  
  *
  Тогда Алёны могли останавливать игры.
  
   Помнится, напротив районного клуба был кленовый садик со скульптурой Ленина. Тут же на центральной улице находилось несколько магазинов и чайная. На боковые улицы станционные ребята моего возраста особо не отклонялись. Те, кто постарше - другое дело. Они каждый день туда в школу ходили, могли позволить себе полюбопытствовать. Даже внешне они выглядели как-то значимее - учились-то в райцентре. Помню, услышал я от них стишок про учительницу:
  
   Ната, Ната, Наталичка,
   Худенькая, будто спичка.
   На высоких каблуках
   И с ботаникой в руках.
  
   Поколебавшись, решил поместить этот "шедевр", как образчик школьного фольклора той поры. Не зря же память моя столько лет его хранила. Вдруг автор объявится. Как-то под вечер мы, станционные, весело играли в лапту. Подходят ребята-старшеклассники с портфелями. Они, видимо, учились во вторую смену. Оказалось, писали сочинение. Игравшие с нами их сверстники тотчас окружили пришедших. Тут же достали черновики и началось обсуждение. В первый день Алёна скосила..., во второй день она... Впоследствии, вспоминая этот случай, я предположил, что сочинение было по Яшинской книге об Алёне Фоминой. В те годы "Алёны" могли останавливать игры, хотя условия для учёбы были весьма скромные. Сказывалась недавняя война. Не знаю, на какой бумаге были написаны те сочинения, а я одно время писал на довольно странных тетрадях. Разлинованы они были точь-в-точь как нормальные, а бумага какая-то серая. В ней нетрудно рассмотреть мелкие щепочки, ворсинки, волоски. При письме чернила расплываются. Перо то и дело выцарапывает что-то из бумаги, как плуг из земли и - клякса! Досадно, но у многих ребят и такого не было. Эти тетради выделил мне мужчина, возможно, учитель, приезжавший забирать хранившиеся у нас в сарае несколько ящиков со школьными принадлежностями. У него не было руки, но он как-то умудрился ловко отогнуть одной рукой стенку ящика. Помню, меня поразило обилие тетрадей. Моя тетрадная халява объяснялась легко. Снабженцы из дальних колхозов водили знакомство с моим дедом. Наш дом стоял возле дороги. Перед домом был небольшой пустырь. Колхозники, получая по железной дороге технику, лес и всякие грузы, обычно не имели возможности сразу их вывезти. Потому оставляли на хранение возле нас. Комбайны, синие прицепные и красные самоходные, подтягивались под самые окна. У нас, у станционной пацанвы, были свои бесспорные преимущества. Обо всём, что поступало по железной дороге в наш район, первыми узнавали мы. Разгружалось-то всё у нас на станции. Тогда, считай, все перевозки в стране осуществлялись по железным дорогам. Всё проходило перед нами. Никаких специальных экскурсий или выставок по ознакомлению с народным хозяйством страны нам не требовалось. Не были исключением даже секретные перевозки для военных. Ну и что же, что под брезентом? Ну и что же, что охрана? Нашли, от кого утаить! А кто, кроме станционных, мог знать как тревожит и манит сипящее мерцание отдыхающего в ночи паровоза?
  
  *
  Быть возле воды и не намочиться?
  
   Иногда в размеренную жизнь станции вмешивалась стихия. По весне Кутанские пруды не выдерживали напора полой воды, и наш посёлок заливало. Чем не Венеция? Из колхозных брёвен сооружались плоты. Два-три бревна соединялись железными скобами, и "гондола" готова. По мере отступления воды высвобождавшимися плотами завладевала детвора. Радости было-о! Впрочем, огорчений тоже хватало, особенно по возвращении домой. Разве можно быть у воды и не намочиться? Куда потом девались брёвна, как колхозники выходили из положения - не знаю. Наверное, списывали на стихийное бедствие и получали по новой. Этого добра в стране хватало. Во всяком случае, на нашем пустыре всегда лежали брёвна. Помню, возле них, ещё покрытых остатками мартовского снега, Юрка, мой закадычный дружок, сообщил мне, что Сталина " вдарил" паралич. Я мало чего понял из этих слов. Юрка-то почти двумя годами постарше меня. Дед его работал в охране железнодорожного моста. Мы иногда ходили к нему на пост. Нам разрешалось покататься на лодке. Их много стояло под мостом у берега. Тогда все мало-мальски значимые объекты охранялись. Помню заготзерновского сторожа деда Платона. Его старую винтовку и синие выцветшие штаны с двумя огромными заплатами сзади. Важно расхаживает он перед воротами, а вверху на арке большими буквами написано - "Слава великому Сталину!". В центре надписи, как раз посредине слова "великому" портрет вождя. Сегодня эта картина, это сочетание броской надписи, яркого портрета и заплатанных штанов вызвало бы, пожалуй, улыбку или даже сарказм, а тогда никто и не думал смеяться. Стыдно было ходить оборванным, а заплаты были в порядке вещей.
  
  *
  "Держите подальше от меня этого надутого индюка, но ...".
  
   До сих пор живо сохраняются в памяти траурные дни похорон И.В. Сталина. В черных лентах портреты вождя, флаги, пионерские галстуки. Повсюду печальные лица. Сегодня много говорят и пишут об этом человеке негативного, но тогда в людях чувствовались откровенная скорбь и растерянность. Позже многие будут открещиваться от тех ощущений, мол, ничего подобного не испытывали, а напротив, радовались или по меньшей мере облегченно вздыхали. Что ж, этим нас не удивишь. Кого-кого, а конъюнктурщиков хватало во все времена. Помнится, кто-то подсчитал, что бревно на субботнике вместе с Лениным несли чуть ли не пятьсот человек. При теперешнем политическом раскладе вождю мирового пролетариата пришлось бы, наверное, таскать бревна в одиночку.
   В книге Хейли "Аэропорт" создан колоритный образ летчика. "Держите от меня подальше этого надутого индюка, - говорит о нем начальник аэропорта, обращаясь к сотрудникам, - но летать я буду только с ним!" Что-то похожее происходит и у нас. Сталин стал символом всего негативного, но тяжелейшую войну страна выиграла под его руководством; да и темпы экономического роста при нем были самыми высокими; даже квартиры мы норовим заполучить именно в "сталинских" домах. Можно сколько угодно полемизировать о цене этих успехов, о методах их достижения. Одно бесспорно: история не знает ни одного народа, который шел бы к своему благополучию легкими путями. Поэтому вряд ли здесь уместны однозначные оценки. Помню, в школе на уроках литературы нам ставили двойки, если мы, характеризуя героев, не шли дальше стандартных "хороший-плохой". Видимо, мы и сегодня не очень-то продвинулись в аналитичности, если пытаемся рисовать портрет исторического деятеля одним цветом.
  
  *
  Ой, радио, радио, всех людей ограбило.
  
   Вероятно, за время моего отсутствия внешний облик Иловли значительно изменился, хотя мне это представить трудно. В моей памяти она сохраняется в облике времён начала пятидесятых годов. За полвека появилось много пятиэтажных домов советского времени и коттеджей последних лет. Кленовый садик вырубили. Вместо него выросло здание районной администрации. Скульптуру Ленина перенесли на площадь, так что Ильич оказался у меня под окнами. Теперь мы с ним строго следим за всеми политическими и культурными мероприятиями района. Правда, публики на них порой бывает меньше, чем организаторов. Прежде-то было иначе.
   Огорчил меня и ещё один факт. Значительно ухудшился звук местного проводного радио. Мой давнишний друг и безотказный информатор охрип, порой даже слов не разберёшь. И это в пятидесяти шагах от радиоузла. Когда я пригласил радиста, он, молодой парень, сначала даже не понял, о чём это я. Оно, де, у нас сроду так говорит. Вероятно, он прав. С его-то роду так оно и есть. А в прошлом государство за этим делом зорко следило. Лампочка Ильича и репродуктор Виссарионыча старались достать самую дряхлую старушку в самой дальней избушке. Для власти главное было постоянно напоминать гражданам о себе, постоянно быть в их поле зрения и на слуху. Как же тут не взять на вооружение два чуда: одно стабильно горит, другое без умолку говорит. Неудивительно, что в сознании обывателя советская власть ассоциировалась с электрификацией и радиофикацией. Даже в обыкновенной частушке тех лет за критикой радио легко просматривается истинный адресат: государство. Возможно, политика раскулачивания.
  
   Ой, радио, радио
   Всех людей ограбило.
   И коров, и быков,
   Добралось до сундуков.
  
   Разве могла власть не лелеять такой рычаг информационного воздействия? Радиомонтёры сами ходили по улицам и по домам. Следили, чтобы голос государства был слышен в каждой избе. Сегодня власти отдают предпочтение электронным СМИ. Чихали мы, дескать, на допотопную технику, на эту железную паутину. В этой связи вспоминается, как легко в своё время наши колхозы и совхозы отказались от гужевого транспорта. У нас, мол, теперь тракторы. Потом поняли, что мелкие перевозки трактором осуществлять неэкономно, да и неудобно. Пришлось вновь заводить лошадей. Моя квартирная хозяйка в Калаче недоумевала: "Это что же за начальники такие. Вечером - переводи, утром - заводи". То же может произойти и с проводным радио. Ведь местной власти сам бог велел общаться с земляками при помощи этого информационного канала. Не глашатаев же посылать по улицам. Да и на случай форс-мажора надёжнее системы оповещения не найти. Но чтобы тебя захотели слушать, надо как минимум позаботиться о качестве звука.
  
  *
  "Бряхня-я!"
  
   Крепко в моё отсутствие досталось нашей речке. В старой России, говорят, реки чистили. Может быть, не капитально, не основательно, зато ежегодно. Таким образом, старались поддерживать естественный уровень жизни рек. В советское время до таких мелочей не опускались. В результате реки обмелели. Вместо того, что бы пройтись по речке земснарядом, углубить, очистить родники, ей подправляли берега, убирали ерики, обваловывали в дело - не в дело. Даже соорудили новое русло. На такие многоходовые комбинации людей реки обычно отвечают одним, но сильным ходом. Повышается уровень подземных вод, учащаются наводнения. Местные старожилы, к слову сказать, это уже подметили.
   Возле нашей дачи по дну пересохшего то ли яика, то ли барака растёт камыш. Оказывается, он не простой "парень". Крепко держится за жизнь. Дачнику, говорят, с ним бороться бесполезно. Ранней весной его выжигают, чтобы не мешал ловить рыбу в полой воде, а он лишь крепчает. Шумит себе и шумит. Мне нравится его слушать. Шумит он и в непогоду, когда "деревья гнутся", и при лёгком ветерке. Чуткий инструмент! Ветру, наверное, приятно на нём играть. Шуми, братан, шуми! Кори человека "разумного" за ирригационный произвол. Должен же он когда-то понять, что нормальная жизнь рек невозможна без оживления притоков, яиков, бараков и прочих "Абам". Не верь тем, кто скажет, мол, напрасно стараешься, что прошлое не вернёшь. "Бряхня" - говаривали в таких случаях наши предки. Ты их наверняка помнишь - вот и стой на своём! Сто спасибо скажут тебе они, если поможешь вернуть воду.
  
  *
  Точка возврата.
  
   Вот, пожалуй, и хватит! Насколько мог, я приоткрыл "шторку" в "мир без света". Надеюсь, что у читателя сложится какое-то представление о проблемах инвалидов, если, конечно, у него хватит терпения прочитать до конца написанное. И еще два-три штриха.
   Инвалидность приходит неожиданно, без спроса, порой даже без стука. Человеку нелегко сразу сориентироваться, найти, так сказать, "лучшее продолжение". Главное здесь - избежать крайностей. Нельзя слишком глубоко уходить, погружаться в дефект - можно и не всплыть. Здесь тоже есть своя точка возврата. Помню, как мы пытались приобщить к городской жизни незрячую молодую женщину, которую случайно обнаружили в сельской глубинке. Всю жизнь родители продержали её дома. Такое бывает. Мол, куда же её, чужие-то и обидеть могут. Пусть уж пока с нами, а там как Бог даст. Казалось, чего ещё человеку надо? Город, хорошая работа на спецпредприятии, отличное общежитие. А вот поди ж ты. "Тут, - говорит, - даже кощетов по утрам не слыхать". Немало мы с ней повозились, и всё же петухи перевесили. Возможно, нам не хватило настойчивости, но скорее всего, в этом случае оказалась пройденной та самая критическая точка, точка возврата.
   Не стоит и понапрасну обнадеживать человека, если нет никаких шансов. Пустые надежды лишь продлевают период неопределенности, состояние "подвешенности", которое со временем может незаметно перейти в социальную атрофию. В первое время после моей безнадёжной травмы родные надеялись на чудо. А вдруг да... Хотели везти меня в Одессу к тогдашней знаменитости Филатову. Но наш Сталинградский профессор Шарковский, один из столпов тогдашней офтальмологии, ученик Филатова, нам сказал - "Учить парня надо". Эту интеллигентную фразу надо было понимать так - не тратьте зря силы и средства, а везите-ка его в спецшколу. Профессор знал, что говорил. Надо помочь инвалиду как можно скорее осознать новую реальность, сформировать новые жизненные ориентиры. Тонуть глупо, мечтать о береге тоже неразумно. Значит, надо барахтаться, исходить из реального. С такой установкой люди лучше поддаются реабилитационному воздействию. Кроме этого, пока человека не затянул стереотип инвалидности, самое время поискать в новом состоянии что-нибудь необычное. Хочется верить, что безвыходных положений не должно быть. Человек изначально наделен большим физическим и духовным потенциалом, поэтому обыденная наша жизнь вряд ли способна поставить этот потенциал в тупик. Обязательно должны быть какие-то "запасные пути", "боковые побеги", что ли, которые надо нащупать, включить, заставить работать. Иногда даже приходит мысль, что слепота, как и другие дефекты, является "запланированным мероприятием". Природа как бы проверяет готовность заложенного в нас потенциала. Ведь в будущем возможны всякие катаклизмы, и человек, как "многоцелевая машина", должен быть к ним готов.
  
  *
  Ищи запасные пути, гони боковые побеги!
  
   Здоровые люди редко задумываются о состоянии инвалидности. Но стоит окунуться в этот омут, как сразу начинаешь задаваться вопросами, копаться в причинах, выискивать какие-то несуразные закономерности. Всякое приходит в голову. Почему гениальный Бетховен оглох в расцвете творческих сил? Может быть, "оглушая Бетховеных ", природа как бы дозирует, устанавливает лимит объема творческого потенциала для человечества на определенный период. Ведь к тому времени венские классики уже создали много музыкальных шедевров, и полновесное творчество Бетховена было бы перебором. А может быть, природа ставит нам "барьер инвалидности", чтобы направить нашу энергию на проторение нестандартных путей поиска информации? Ведь никто не поинтересовался, какие мысли, находки, гипотезы теснились в голове оглохшего гения, и на какие размышления они могли бы нас натолкнуть. Рассуждения мои, конечно, несколько "повернутые", что и говорить! Хотя, с другой стороны, почему "повернутые"? Играл же Дарвин по утрам на трубе для тюльпанов, играл просто так, на авось, вдруг что-нибудь получится. Тогда он ничего не заметил. Но сегодня, когда доказано влияние музыки на растения, мы вполне можем оценить идею по достоинству. А как воспринимали эти "концерты" современники, предположить нетрудно.
   Вот и мне подумалось, почему бы нам не приглядеться повнимательнее к инвалидам, а точнее, к их особенностям. Склонность слепых к теоретизированию, прикованных к постели - к прожектерству многим представляются бесполезными. А что, если плоды этих воображений не исчезают бесследно, а генерируются вовне, и люди способны их улавливать. Известны случаи, когда идеи, сюжеты приходят чуть ли не в готовом виде. Пустяшные эти приходы или стоящие - вопрос другой. Но первоисточник-то их, может быть, находится здесь, в гуще этих грёз и мечтаний. Они-то у инвалида не ограничены, в отличие от физических возможностей. Скорее наоборот! В обществе сложилось стойкое мнение об инвалидах как о несчастных никчёмных людях, о несостоявшихся личностях, и отношение к ним не идет дальше сочувствия. Хуже всего то, что многие инвалиды тоже привыкли смотреть на себя глазами здоровых людей. И это в значительной мере их социально парализует, не позволяет реализовывать свой потенциал.
   А приходило ли вам в голову, что думают инвалиды о жизни здоровых людей? Почему бы не поинтересоваться? Почему бы не заглянуть в это "зеркало"? По мнению инвалидов, люди не ценят свое здоровье, неразумно используют свои возможности. Может быть, взглянув на себя глазами инвалидов, кто-то призадумается о своем образе жизни? Может быть, кого-то это подтолкнет к большей социальной активности?
   Так что в любом случае важно, чтобы инвалиды наконец-то "заговорили" в полный голос. Надо только им помочь разрушить сложившийся стереотип, избавиться от закомплексованности. Пусть острее и глубже вникают в себя и окружающий мир, фиксируют свои ощущения и представления, теоретизируют и прожектерствуют. Главное, собрать побольше фактического материала, а там посмотрим.
  
  
  
   Иловля, 19 декабря 2011 года
  
   Юрий Николаевич Белкин
  
   Взгляд из темноты
  
   Издана в волгоградском госиздательстве "Издатель" в ноябре 2012 года.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"