Аннотация: Маленькая зарисовка. Где и с кем все это было, не знаю. И не спрашивайте.
Тьма
Тьма. Кромешная тьма, абсолютная. Такая липкая, такая осязаемая. Сыро. Холодно. Монотонно капает вода. А еще, где-то за стеной слышен низкий гул, на самом пороге восприятия. Давит на уши, распирает изнутри черепную коробку. Лязг железа вдалеке грохочет в ушах ядерным взрывом. Кто может шуметь там? Ведь я один здесь. Наверное, один... Еще есть ОНИ.
Все заглушают хрипы в ушах. Мое дыхание. Я так устал, хочется сбросить с себя чертов резиновый костюм. Сорвать противогаз. Вдохнуть полной грудью. Я так давно не дышал в полную силу, не могу. Клаустрофобия, или как там это зовется. Не знаю, никогда ей не страдал. Нет, без противогаза нельзя. Катакомбы...
Наконец-то тусклый луч фонаря выхватил из темноты то, что я искал. Дверь, такая большая, железная. С поворотным колесом. Лишь бы не приржавела, лишь бы... Твержу это про себя, как мантру. Сухие губы шепчут волшебные слова, пока поворачиваю тяжеленное колесо, и на каждом витке, с каждым скрипом, сердце замирает. Я знаю, если колесо остановится хоть на секунду, я обречен. Оно крутится уже целую вечность. И когда оно наконец встает намертво, дойдя до упора, мое сердце проваливается куда-то внутрь, отзывается в области почек. Чувствую, как насквозь мокрый комок под резиной холодной коркой прилипает к телу. Протяжный скрип. В глаза бьет ослепительно яркий свет. Кажется, что он проникает даже сквозь веки, и режет, режет на части мой мозг. А потом вынимает из черепной коробки, и поедает. Короткий смешок, больше похожий на карканье. Мой, наверное. Я мог бы обернуться и поглядеть через плечо, но мне уже наплевать. Впереди выход.
Когда глаза привыкают к свету, протискиваюсь в узкий коридор. Такая же бетонная кишка, как та, из которой я только что вылез, уходит в обе стороны. Вдоль стен тянутся какие-то кабели. Толстые, тонкие, всякие. Краска на стенах свернулась, кое-где видны ржавые потеки. Сыро. зато есть свет. Висят с интервалом шагов двадцать, обычные голые лампочки, без плафонов. Некоторые потухли, но те, что остались, горят ярче солнц. А может быть, и тускло горят, но я не могу смотреть на них. После дней (Недель? Лет?) проведенных в кромешной тьме, для меня и этот свет кажется чрезмерным.
Куда мне пойти? Направо? Налево? Я не вижу больше дверей, а коридор-бесконечен. Я не знаю, куда он ведет. И не вижу. Стекла как-то странно запотели, или это слезятся пересохшие глаза? Решаю идти налево. Я не знаю, почему. Но сперва-дверь. Если не закрыть ее, рано или поздно здесь будут ОНИ. Те, которые были там. Которые пришли и убили... Кого? Кто я такой? Почему я здесь нахожусь? Я не могу объяснить это.
Пытаюсь захлопнуть дверь, но я настолько обессилел, что она никак не поддается. Заклинила. Такое бывает? Из глаз хлынули слезы, я чувствую их соленый привкус на губах. Этого не может быть, не может быть, не может... Бред какой-то. Еще раз пытаюсь толкнуть проклятую дверь. Ни с места. Ладно, и черт с ней. Надо уходить.
Я не знаю, что это такое. Я отошел от двери на пару шагов, когда услышал из-за нее голоса. Наверное, я схожу с ума, но там, в темноте катакомб, слышатся детские голоса и смех. Они говорят что-то... Что-то такое знакомое, до боли знакомое с детства. Меня буквально пронизывают волны тоски и отчаяния. Я чувствую себя стариком. Все, молодость ушла, ее больше нет. И никогда не будет. Жизнь осталась в стороне. Надежды не сбылись. Впереди лишь смерть. Смерть. Небытие. Неизбежность.
Из горла доносится странный, булькающий звук. Какие-то всхлипы. Я бегу, куда-то бегу, пытаясь скрыться от своей неизбежности. А потом все проходит. Я лежу на полу, напротив двери. Я все еще здесь. А там, в темноте, кто-то есть. Он разговаривает со мной голосами из моего детства. Голосами моих старых приятелей по двору. Голосом моей первой девушки. Ее звали Наташа, кажется... Еще тогда, на первом курсе. Курсе чего? Каком курсе? Помню, мы забрались с ней на ту старую лодочную станцию... Дальше провал. Что, что ты хочешь мне сказать?! Я не люблю тебя. Я лгал! Уходи!.. Она ушла. Теперь я слышу другой голос. Это Борис, который погиб несколько дней назад. Его голос то становится молодым как тогда, в школе, то враз переходит на хриплый шепот, которым он говорил со мной перед смертью. Его больше нет. Тогда почему я слышу его? Почему он убеждает меня, что он жив, все еще жив? Достаточно только вернуться туда. В ту маленькую, грязную комнтатку, где лежат тела. И его.. Он тоже. Он жив. Его можно спасти... Нет! Я трясу головой, отгоняя наваждение. Какая-то часть меня до сих пор сохранила способность трезво мыслить. Этот маленький кусочек моей прошлой жизни пытается растормошить меня, истошно орет мне в ухо. Очнись! Ты же врач! Ты сам все видел! Ты видел, что с ним стало. Со вскрытой черепной коробкой так долго не живут! Чудо, что он продержался те несколько часов! Очнись, он НЕ МОГ выжить! УХОДИ, если сам хочешь жить!
Я ухожу. Бреду все дальше по коридору. Дорога в бесконечность. Гудит голова, болят ноги... Пытаюсь припомнить план-схему подземелий, которую всем нам показывали. Всей группе. У меня ведь отличная память, я должен был запомнить этот чертов коридор. Но его там не было. И когда мы заходили, я не видел никакого коридора. Так где я нахожусь?
Вдруг вся спина покрылась мурашками. Такое чувство, что омерзительно мокрый камуфляж вдруг вскипел на мне. Я замер. За спиной... Что за моей спиной? Черт, ЧТО. ЗА. СПИНОЙ. За моей чертовой спиной... Хочу обернуться, и не могу. Мне страшно. Мне страшно? Нет, я не знаю... Да я же вообще не знаю. Ни-че-го. А это-это уже не страх. Страх не может раздавить, растоптать всю человеческую сущность, оставив где-то там, внутри, только маленький комок отчаяния. И все же я оборачиваюсь.
ОНО стоит там, позади. И смотрит. Метрах в сорока от меня, наверное, возле распахнутой двери, той самой, которую я забыл закрыть. Забыл? Почему? Я ведь хотел. Я не знаю. Не помню, как это получилось. Просто забыл.
Что ОНО такое? Я не вижу его. Почему-то там, где ОНО, всегда темно. Пытаюсь вглядеться, зрение почему-то расфокусируется. Единственное, что могу различить-фигура. Кажется, женская. Небольшая, то ли какая-то сгорбленная... Руки ЭТОГО кажутся то длинными, почти до пола, то какими-то непропорционально короткими. Вдруг свет в коридоре за спиной ЭТОГО гаснет, и коридор перестает существовать. Я чувствую это-там не просто темный коридор, а именно НИЧТО. Я больше не вижу фигуру. Я вижу только темноту. ТЬМУ. Она приближается. Постепенно, по одной, мигают и гаснут лампы. А некоторые лопаются, напоследок разбрасывая вокруг целые снопы ярких искр. Беззвучно. Тьма наступает, скоро она будет рядом, возьмет меня, и тогда...
Я чувствую, как вставшие дыбом волосы шевелятся у меня на голове. Где-то глубоко внутри проносится удивление, а как же это они умудряются, через резину противогаза? Я снова бегу. Я знаю, что будет, если ЭТО окажется рядом. Я не умру, нет. Я просто перестану БЫТЬ. Я знаю, просто ЗНАЮ, хоть мозг и отказывается в это верить. Человек вообще склонен верить во всякую чепуху, помогающую ему жить, мирясь с осознанием собственной смертности. Человек всегда ищет надежду. Но здесь и теперь-надежд нет. И поэтому надо бежать, просто бежать. Я задыхаюсь. Боль и какой-то хруст в поврежденном колене, что раздается все отчетливей с каждым шагом. Я уже не бегу-просто бреду, упрямо тащу свое тело вперед по коридору, которому нет и не будет конца. Кожа на спине как будто горит. Что-то приближается ко мне, догоняет, оно все ближе и ближе. Но вот колено не выдерживает и подламывается. Я падаю, и вдруг с холодным спокойствием понимаю, что подняться на ноги мне уже не суждено. Значит, надо стрелять. Я не умею, но надо. У меня был автомат, такой надежный, тяжелый. Когда-то раньше, в прошлой жизни, я относился к оружию с презрением, я же врач... Но тут... Ооо, тут я ВСЕ понял. Я увидел ему цену. Автомата больше нет, он остался там, в темноте. Я бросил его, устал волочить за собой по полу. Меня доканывал этот металлический лязг скребущейся по бетону стали, но сейчас я бы отдал за этот звук пол-жизни. Жизни, от которой осталось совсем чуть, потому что я безоружен...
Что ж. Я медленно оборачиваюсь назад. Тишина. Пустой коридор. А в нем висят с интервалом шагов двадцать обычные голые лампочки, без плафонов. Некоторые потухли, но те, что остались, горят ярче солнц...
Все они погасли одновременно. Просто померкли, и весь мир схлопнулся. Осталось только прикосновение теплых, и одновременно таких холодных пальцев на лице.