Её дом, этот крабище на высоких ножках-сваях, уже лет сто стоял возле моря, распахнув глаза на все четыре стороны. В окнах петлял ветер, задевая колокольчики и флейты, якобы защищавшие от злых фэй-лин. Сегодня он ласково касался шершавых рук Каты.
В час перед закатом она по обычаю уединилась на верхней веранде. Зажгла стоявшие на перилах круглые свечи-фонарики, и пламя заскользило по дутым банкам, в которых Ката держала водные растения. Замотав в сухой пучок белые волосы, она придвинула ведерко с сегодняшним уловом. Под водой игольчатые лепестки расходились в стороны, словно щупальца.
- Ну иди сюда, красавица, - прохрипела Катари, вылавливая морскую хризантему. В покрытых мелкими шрамами ладонях цветок выглядел ещё более хрупким. - Погоди, милая, найдём и для тебя местечко.
Ката погрузила цветок в продолговатый аквариум, выложенный по дну ярко-голубыми, с белыми прожилками, сольмаринами. Она залюбовалась хризантемой, на миг позабыв про заботы, позволяя себе выйти из серого круговорота жизни.
Но солнце неизменно упадёт в море, вода наполнится темнотой и горечью, а утром всё повторится - первые подзатыльники малым, выход в море спозаранку, шум волн, смех непоседливых помощников, крик чёрных чаек, сети, брызги в лицо, пощёчины плавниками...
За спиной заскрипели ступеньки, и Ката обернулась. Никто из домашних не смел подниматься в её водный садик. В проеме нарисовалась скрюченная фигура.
- Ко? - удивилась Катари. - Чего припёрся, дурень?
Обычно он целый день валялся в гамаке, жуя водоросли, или ползал по пляжу, перебирая мутные, безжизненные сольмарины. И совершенно точно никогда не приходил к ней. В деревне он слыл дурачком и лентяем, но, поминая их трепетные чувства в молодости, Ката не могла собраться с духом и отправить муженька ко всем морским чертям. Да и дети его обожали, особенно двойняшки - неуклюжая и пугливая Лалика и любопытный Ти.
- Это... - Ко почесал за ухом, с которого, как лапша, свисала морская капуста. Он подцепил её и отправил в рот. На его зубах заскрипел песок. - Жрать охота.
- Да вы поглядите! Жратеньки захотел! - прогремела Ката, но быстро успокоилась. - Сегодня Унэ за ужин отвечает. К ней иди. Какой-то мелюзги наловили.
- Унэ смылась с соседским мальчишкой, - усмехнулся Ко.
- А ну сгинь отсюда, а то с лестницы спущу! - вспыхнула Катари, схватив метлу. Она разозлилась на своенравную старшую дочь и непутёвого мужа. И на себя - как бы она ни старалась, всё в этом доме было вверх дном.
Ко шагнул вперёд. Тревожно звякнули колокольчики, и Ката вздрогнула. Светло-карие глаза Ко неожиданно затянуло красной пеленой. Он вцепился в метлу и резко дёрнул на себя. Его узкие потрескавшиеся губы легли в неприятную улыбку.
- Не смей! - мотнула головой Ката, перетягивая метлу на себя. Но с лица мужа не сходила печать безумия. - Спускайся вниз! Немедленно!
Однако вечно послушный Ко, добряк и бестолочь, и не думал отступать. С неожиданной легкостью он оттолкнул Кату и принялся громить её драгоценные аквариумы.
Катари оцепенела, глядя на осколки и помятые растения. Но будто этого ему было мало, Ко запихнул в рот один цветок, затем другой, третий.
'Совсем рехнулся', - подумала Ката. Неужто и вправду так оголодал?
Нетронутой осталась только морская хризантема. Под ней сияли сольмарины, окаменевшие морские брызги, наполненные солнечным светом.
На рассвете Катари покидала дом с дурным предчувствием. В груди, ровно в том месте, где оберег холодил кожу, необъяснимый страх закручивался в воронку, пробираясь к сердцу. А дети опять позабыли свои сольмариновые кулоны-горошинки! Вот несносные.
Дети понуро копошились в сом-лодке, ожившей от прикосновения Каты. После устроенного Унэ саботажа и ночного скандала - Ката недурно настучала дочери по заду злосчастной метлой, да и женишку влетело - все словно сговорились и теперь смотрели на мать исподлобья, раздув губы и щёки. Даже хохотушка Кето и озорной попрыгун Нигу, её ласковый четырёхлетний сынишка, фыркали и отворачивались каждый раз, когда Ката давала им задание. Катари внутренне сокрушалась на свою грубость и вспыльчивость, но в итоге ворчала ещё сильнее.
- Унэ, Кето! Ротозейки! Сети распутайте! Только косы чесать горазды! Ти! Не понял что ль! Оставь несчастную черепаху в покое и подсоби сёстрам!
- Мама! - прорвался сквозь её крик взволнованный голосок Лалики. - Смотри, там неразлучники!
И впрямь. Катари приложила руку козырьком ко лбу и присвистнула. Рядом с ними вынырнула пара крупных перламутровых рыбин, идущих бок о бок, а за ними - ещё три, помельче. Целая семейка! Такого улова на месяц хватит. А блестящие чешуйки принесут неплохую прибыль. Ката дёрнула за ус лодки, беря левее.
- Нигу, малыш, тащи-ка гарпун!
За спиной раздался сдавленный вскрик. Ката обернулась, глядя на детей и то, что их напугало. Из ниоткуда выросла зубастая волна и накрыла сом-лодку, словно гигантская раковина.
Среди тишины разливался сладкий голос. Он звал её и смеялся. Катари разлепила веки, удивившись, что может видеть. Видеть воду. Она окружала Кату со всех сторон - сверху тёплого бирюзового цвета, переходящая в глубокий синий, - но находилась словно на расстоянии.
- Встань и подойди.
Сперва Ката решила, что голос принадлежит ей самой, заставляя пошевелиться, ожить. Но потом она заметила его обладательницу и тут же вцепилась в сольмариновый оберег. Поговаривали, что чем ярче и прозрачнее камень, тем сильнее защищает от зла.
- Фэй-лин! - воскликнула Ката, но слова прозвучали приглушенно.
- Можно и так, но я привыкла к имени Лами, - отозвалась морская дьяволица.
Она сидела за низким столиком и срезала с куста жемчужные розы, опуская их в вытянутую ракушку-спираль. Красота фэй-лин завораживала. Тёмно-синие, почти чёрные волосы возвышались над головой, как коралловый риф, украшенные столькими драгоценностями - золотыми гребнями, подвесками на длинных шпильках, нефритовыми цветами и рыбками, - что у Каты запестрило в глазах. Ей не хватило бы жизни, чтобы налюбоваться этими сокровищами. Вот только жизни у неё больше не было. Разве может кто сбежать от злого духа?
- Дети! - ахнула Ката. - Где мои дети, гадина?
Лами лениво улыбнулась и сверкнула глазами. Если бы не эти глаза, её можно было бы принять за обычную смертную, но в них горел настоящий огонь, бросаясь искрами, которые оседали на ресницах и рубиновых губах фэй-лин.
- Дети... У меня тоже когда-то были чудесные детки. И вся моя жизнь очень отличалась от нынешней. Представь себе, любимая наложница самого Императора! Прекраснейшая роза его бесчисленных садов! - Глаза Лами запылали сильнее. - Но завистницы наслали мрак на мой разум, и я убила своих детей.
К ужасу Каты фэй-лин раскатисто рассмеялась, а в следующую секунду по её щекам заструились огненные слёзы. Катари заметила движение над головой - там, в мутных пузырях, плавали её дети: глаза закрыты, лица бледные, как у мертвецов.
- Заключим сделку? - поманила её пальцем фэй-лин, приглашая сесть напротив, на огромный черепаший панцирь. Все эмоции стёрлись с лица Лами. - Я верну тебе детей, если ты побалуешь меня немного. Я, пожалуй, заскучала.
Фэй-лин спрятала ножницы в широком рукаве и вынула оттуда похожий на корягу кувшин. Хищно блеснули зелёные чешуйки её одеяния, достойного императрицы.
- Здесь сонное вино. Налей его своему мужу, а взамен наполни кровью. Всё очень просто.
- Просто? - глядя на свои босые ступни, прохрипела Катари. - Ты предлагаешь мне убить мужа.
Вместо ответа фэй-лин распахнула красные губы, выдувая огромный пузырь. Внутри забурлила багряная вода, превращаясь в лицо Ко, на котором косой тенью лежала улыбка. Оно отдалялось, пока не появился сгорбленный силуэт: на длинном причале возле их дома Ко присел на корточки, постукивая по брюху перевернутой сом-лодки.
- Прощай, старуха, - хихикнул он. - Наконец ты сгинула, вместе со своим мерзким выводком.
Пузырь вдруг лопнул, брызнув в лицо Каты грязью.
- И на него ты потратила свою молодость? Старуха! Сколько тебе? Тридцать пять, кажется. - Ката промолчала. - А ведь именно его ненависть позволила мне... - фэй-лин сложила губы бантиком, - ... пригласить вас в гости. Я частенько наведывалась к нему в сны. Видишь ли, здесь очень одиноко.
- Ты заморочила ему голову! - рассердилась Ката. - А теперь просишь убить.
- Нужно же с чего-то начинать, - пожала плечами Лами. - Помни, ты делаешь это ради детей. Все мы сперва оправдываем себя благородными целями. - Она вытащила из причёски острую шпильку с нефритовой хризантемой. - А это тебе подарок. Он вернет твою красоту и молодость.
Она пришла к морю на рассвете, сев на край причала и поджав колени к груди. Длинные волосы касались воды, расползаясь по ней чернильными водорослями.
Раскачивались волны, брызгая ей в лицо пригоршнями соли.
- Простите, мои кровиночки, я не смогла вас уберечь. - Катари провела ладонью по лицу, смахивая влагу. Кожа её была невероятно гладкой, даже лучше, чем в юности. Ката обрела новую жизнь, только зачем? Она осталась без детей...
Среди сумерек она явилась к Ко призрачной обольстительницей. Он даже не узнал её, прежнюю Катари, в которую когда-то влюбился мальчишкой - как тот соседский паренек в их стройную Унэ. Ко выпил вина и уснул, как и обещала Лами. 'Ради детей', - повторяла себе Катари, вторя голосу фэй-лин. Она вспоминала гнусную улыбку на лице Ко, старалась отречься от всего, что когда-либо связывало их. Конечно, она его больше не любила, но и ненависти не испытывала.
'Ради детей', - твёрдо шепнула себе в последний раз и выдернула из волос заколку, свой маленький кинжал. А после, дрожащими руками спрятала её в нагрудном кармашке, возле сольмаринового оберега. Тот светился ярче обычного, ощерившись на чары фэй-лин, как кошка на собаку. Ката всегда была суеверной, и неудивительно, что всё это несчастье приключилось именно с ней. Но сольмарин защитил её. Разве не из-за него Лами с такой лёгкостью отпустила Кату, но оставила себе детей? А ведь сколько раз Катари повторяла им носить их маленькие кулоны-горошинки при себе. Вот сорванцы! Её непослушные и самые любимые...
Лами обманула её, чего ещё ждать от фэй-лин. Но Ката до последнего верила, что её деток можно спасти. 'Ты такая дурочка, Катари, - хохотала Лами, запивая радость кровью Ко. - Твои дети навсегда останутся со мной!' Вот только она не знала, что на дно кувшина Ката кинула самый яркий сольмарин, какой смогла найти. Для фэй-лин он стал отравой...
- Мама! - В зеркальной воде появилось пять пар чёрных глазок, совершенно непохожих на рыбьи, однако принадлежали они стайке перламутровых неразлучников. - Это мы, мама! - хором сказали рыбки.
Катари зарыдала.
- Не плачь, это же мы! Унэ, Кето, Ти и Лалика, и малыш Нигу, мама! Ты нас узнала?
Ката не могла произнести ни слова. Лишь мотала головой и утирала слёзы.
- Мама, у нас всё хорошо, - протараторила Кето.
- Ты такая красивая, - восхищённо сказал Нигу.
- Ты нам очень помогла, избавив от той злой тётки, - наперебой заговорили двойняшки Ти и Лалика. - Она жуткая уродина!
- Начни новую жизнь, - сказала Унэ. - Мы всегда рядом.
Катари кивнула, но чувствовала, как прибывает волна, подступая к её опустевшему дому. Она сама сделала первый шаг навстречу этому приливу. Когда и в её глазах вспыхнет огонь?