В черном безвременье, в пустых коридорах мироздания, одиноко слонялся ветер. Как неприкаянный. Звезды, что прежде висели здесь вместо ламп, давным-давно потухли, а зажечь их вновь было некому. Трагично, или хотя бы печально, но увы...
Тоннели эти тянулись во всех направлениях, пронзая миры или нанизывая их как разноцветный бисер на незримую иглу. Север, юг, запад, восток... здесь эти слова теряли смысл, ведь сторон было множество. Их была тьма. Верха или низа не существовало. Все было и низом, и верхом, и диагональю, и ничем, и всем. Круг замкнулся.
Каждый коридор вмещал в себя бесчисленные вереницы дверей. Удивительных и неповторимых в своем многообразии. Вечности бы не хватило, чтобы найти две одинаковые. Да и кто, скажите на милость, стал бы искать?
Ветер уныло прошаркал мимо добротной дубовой двери с резным узором в виде двух коренастых медведей и прочего зверья, помельче. Мишки насупившись глядели друг на друга, будто не поделили что. Шишку в лоб что ли... А лисы и зайцы точно подначивали косолапых выяснить, кто круче да могуче.
Дверь резко распахнулась, ветер отпрянул. В коридор, кувыркаясь через голову, ввалилось лохматое существо и тотчас приняло вид изящной тени. С двумя серебристыми лунами вместо глаз.
"Где-то я ее уже видел", подумал ветер, но с памятью в последнее время было совсем туго. Язык он решил пока придержать: побоялся ненароком вспугнуть луноокую красавицу. По звездам он тосковал... Хоть полюбоваться чуток!
Тень свирепо махнула призрачным кулаком перед носом деревянных мишек. Глаза ярко сверкнули, на миг озаряя коридор мерцающим светом. Ветер восторженно ахнул и подполз ближе. Прислушался. Тень громко и пламенно мыслила. Так она еще и мыслит! Чудо из чудес.
"Вот скоты! Разве можно так со мной? И это после всего, что я для них сделала! Шкуры блохастые!"
Немного придя в чувство, Тень огляделась - видимо, решала, в какую сторону податься. Брать штурмом "звериную" дверь смысла не было. Раз уж выгнали, обратного пути нет, ветер это прекрасно понимал. Лучше поискать другую, более дружелюбную.
"Может эта? Такая беленькая, чистенькая, не придерешься. И гладкая".
Тень мечтательно провела сизо-серой ладонью по глянцевой поверхности и потянулась к ручке. Даже на зуб попробовала.
"Золотая! Ой как миленько! Блестит! Здорово, когда блестит. Хороший знак".
Повернула ручку.
"А как открывается легко... Вот бы все так".
Дверь приоткрылась, Тень сунула внутрь свою туманную голову. Ветер затаился возле ног гостьи и тоже глянул:
Вдаль уходила белая пустыня снега. По оледенелой глади змеями скользили синие полосы света. Солнце было огромным, сапфировым, очень ярким. И бессмысленным. Растопить глыбы вечной мерзлоты оно не могло. А может и к лучшему: кто знает, что сдерживали эти оковы.
Тень поморщилась и поспешила закрыть дверь, чуть не прищемив ветру любопытный нос.
"Светло. Но холодно. Ненавижу холод!"
По черному одеянию Тени пробежала рябь, принесшая далекое эхо небытия, где лишь мрак и холод. Ветер сжался в комочек и задрожал, подавленный не памятью, но чувствами, что он когда-то похоронил глубоко внутри себя. Когда-то... когда он может и не был ветром, а Тень не была лишь тенью...
Тишину вновь нарушили чужие мысли.
"Так-ссс... А что у нас здесь? Дверь металлическая. С узорчиком. Интересные загогулинки".
Тень придвинулась ближе,
"Цветочки, лопушочки!"
и провела рукой по поверхности.
"Ой, щекотно-то как!"
Дверь со скрежетом отворилась.
Сквозь щелку виднелись громадины стальных зданий, что столпились грядами, наседая друг на друга. В безмолвный коридор ворвался дикий шум, отгоняя призрачную девицу от двери.
"Нет уж, братцы. Слишком громко. Скрипит. Жужжит. Грохочет. Раздражает. Не люблю раздражаться. Не хочу".
Тень перешла к новой двери, ветер скользил рядом.
"А эта миленькая. Вся такая розовая, сладенькая. Ням-ням, да и только!"
Ветер лишь поморщился. Розовая гадость! И чего только у красотки глазки заблестели? Что ни говори, девчонка девчонкой.
Тень взялась за розовую ручку.
"Фу-ты ну-ты лилипуты! Липкая, сволочуга!"
Ветер усмехнулся. Тень брезгливо отдернула точеную ладонь и продолжила путь по коридору, идущему из ниоткуда в никуда. Еще одна дверь. Чернее сердца предателя. С багряно-кровавыми подтеками. Тень шустренько просеменила мимо, стряхивая на ходу призрачные мурашки.
"Мерзость какая! Брр!"
Промчавшись мимо нескольких довольно заурядных дверей, Тень остановилась возле роскошного арочного проема, усыпанного мозаикой драгоценных камней.
"Ой-ой-ой, блестит!!!"
Девица даже взвизгнула от радости и воодушевленно схватилась за ручку из цельного рубина. Рывком дернула дверь на себя, распахивая ее настежь.
"Ах... Елки-метелки! Как обманчиво!"
Над потрескавшейся мертвой землей нависла серая мгла. Саван из пепла и гари. Твердь содрогнулась, и огненное жерло вулкана выплюнуло из своего нутра новый поток раскаленной лавы.
Тень захлопнула дверь. Ветер застенчиво коснулся подола длинной чернильно-черной юбки, наконец отважившись на диалог. Однако красавица и бровью не повела. Ее луны устремились вперед. И заискрились, заиграли, как снег на солнце. Тень ринулась к двери из матового стекла с круглым прозрачным окошком по центру. Ветер угрюмо вздохнул и тоже подлетел взглянуть. Девица припала к стеклу, плененная новым миром. Он и впрямь был новым, еще свежим, подумал ветер, таким добрым, ласковым, как зарождающаяся любовь... Ярко-лимонное солнце, сочная зелень деревьев, пестрые цветы...
"Чудесно! То, что мне надо".
Теперь Тень сияла изнутри: светились не только глаза, но и уста, руки, сердце... Ветер тихонько замурлыкал, нежась в серебристых лучах ее радости.
Девица потянула за ручку, дверь не шелохнулась. Тень попробовала еще раз, дернула сильнее. Ничего.
"Так нечестно! Открывайте!"
Она отчаянно заколотила по стеклу.
"Я туда хочу! Туда! Больше никуда!"
Ветер закружился возле Тени, пытаясь обратить на себя внимание. Тщетно. Та билась в истерике, умоляла дверь впустить ее. Ветра она не видела и не слышала. Не замечала того, кто был под ее изрядно взмокшим носом.
Прошло некоторое время, рыдания стихли, попытки ветра тоже. Тень соскребла себя с пола и, ссутулившись, потащилась дальше. Звезды застлала пелена, дымка уныния и тоски. Тень войдет в первую попавшуюся дверь, так она пообещала себе. Теперь ей наплевать... Ветер молчаливо следил за призрачными мыслями, сидя у Тени на плече. "Не всем мечтам дано сбыться, глупышка", бормотал он.
Тень подошла к безликой серой двери. Тяжело вздохнула и потянулась к ручке, но вдруг заметила перед собой тоненькие буковки. Читать Тень умела, отметил про себя ветер.
Надпись гласила: "Мир, где все возможно".
Тень прочитала еще раз и рассмеялась, сквозь лунные слезы. Потом приоткрыла дверь и глянула, что скрывается за ней. Ветер устало обернулся и тоже посмотрел, одним глазком. По ту сторону он увидел аллею, отороченную длинной лентой белоснежных кустов. Тень повела носом.
"Ох! Цветочки! Сладкий дивный мир!"
Вдалеке прогуливались человеческие существа и их детеныши.
Тень ступила на мягкую траву, в тот же момент решив стать малышом - ведь все их так любят.
Было светло и, самое главное, тепло, как и полагается в мире, где все возможно.
Дверь захлопнулась.
Ветер остался один, по другую сторону.
И вдруг вспомнил нечто важное.
"Нет-нет-нет! - завыл он возле серого порога. - Не покидай меня..."
2. Глазами младенца
"Машенька, ты уверена, что это съедобно?"
Девочка в белых рюшах с аппетитом сунула в рот пригоршню песка и хихикнула. Мол, вкуснятина. Налетай, дружище! Максик тоже зачерпнул песочка, тщательно разглядывая волшебные крупицы. Мелкие такие, ладненькие зернышки.
"А может все-таки здесь их едят? Попробуем..."
- Маша! - закричала высокая женщина с растрепанным пучком рыжих волос. - А ну выплюнь! Бяка-кака, фу-фу-фу!!! - Она подхватила девчушку под крыло, точно дракониха, похитившая маленькую принцессу, и утащила прочь - видать, в свое хищное логово.
- Максик! Нельзя! Брось! - Мила тоже подлетела к песочнице - скорее заботливая птичка-синичка, нежели огнедышащая бестия. - Это невкусно, - пояснила она.
"Ну раз невкусно..."
Максик стряхнул с ладошки песок и потянулся к Миле.
- Ма-ма, - пропел он своим конфетным голоском. - Ма-ма-ма... - На этот раз более требовательно.
Мила взяла его на руки. Она была теплой, мягкой, от нее приятно пахло цветочками и супом - сегодня она варила Максику супчик с маленькими буковками, которые так забавно вылавливать ложкой. И расплескивать все по сторонам тоже здорово! Да-да, у Максика была своя ложечка, своя миска с упитанными лупоглазыми зверушками, своя мама...
Еще неделю назад ничего из этого ему не принадлежало. Как и само имя - Максим, Максимка, Максик. Он гулял по аллее, прибиваясь то к одной стайке детишек, то к другой. Но задерживался ненадолго. Неизменно подходили скучные взрослые и интересовались: "чей ты, малыш? где твоя мама?" Звали других скучных дядек и тетечек, иногда куда-то тащили его... Он возмущался, плакал, отбрыкивался, но стоило этим мрачнюгам отвлечься хоть на секунду, как он уходил. Точнее прыгал в иные координаты.
Так он ненароком очутился в лесу. Сказочном зеленом царстве. Странно, что здесь не было ни души, такая ведь красотища.
"Может эти человеки не знают о существовании леса? Да, наверное так оно и есть".
Сколько же здесь всего! Мох пушист и нежен, на паутинках серебрится роса, красные глазки ягодок так и манят. А еще лес дышит, спокойно, размеренно. Вдох... выдох... вдох... выдох...
"Как же хорошо! Ароматно!"
Вдруг хруст веток, задорный смех - соперник птичьей трели, и вот из-за деревьев появились они: женщина - румяная, кареглазая, с длинными волосами цвета спелых каштанов, и мужчина - высокий, широкоплечий, с ворохом рыжеватых кудрей, будто кто осыпал его голову кленовыми листьями. Мила и Серж. Новые мама и папа, хоть они пока об этом не знали. Они держались за руки, глаза искрились. Любовью.
И мальчику, еще недавно бывшему беспризорной Тенью, тоже захотелось любви.
На этот раз он не ушел. Наоборот - двинулся навстречу...
Мила посадила малыша в коляску - тот совсем не сопротивлялся и даже помог себе пристегнуться - и поехала к дому. По кочкам да ямкам - на их улице, как слышал Максик, асфальт обещали проложить только следующим летом. Детский городок остался позади, в поселке Метелино их было пруд пруди. Наверное больше, чем самих крох. Но кому какая разница, главный по поселку дядя так уж распорядился - значит, будьте добры.
Путь им преградил мостик. Они остановились возле речушки, над которой, сверкая прозрачными лепестками крылышек, кружили бирюзовые стрекозы. Мила выпустила Максика погулять и достала с низа коляски батон.
- Максим, иди сюда, - позвала она. - Покормим уточек. - Мама отщипнула небольшой кусочек и протянула Максику. Тот немедля выхватил хлеб и сунул в рот.
"Вот еще чего! Такое добро и сами слопать можем. А утки вон какие пузатые".
Мила звонко рассмеялась. Максику это очень нравилось.
Они двинулись дальше. Наконец перед ними вырос высокий кирпично-красный забор, за которым стоял двухэтажный дом. Максику он виделся крепостью. Оплотом его нескончаемого, вечного счастья. Мила, Серж и он... Втроем, навсегда. От одной этой мысли Максику хотелось прыгать - правда не в другие координаты, а просто прыгать, как это делают обычные мальчики. Его кормили, одевали, купали, возили на колясочке, с ним играли, словом, заботились и любили его. Жизнь маленького гражданина прекрасна, здесь он как бог, которому все поклоняются, во имя которого живут.
Дома их встретил котофей Сенька - полосато-серый мурлыка, этакий немой Матроскин (мультики Максик любил, они будто открывали новые двери в другие миры, красочные, наивные, где добро всегда торжествовало, а зло было смешным и жалким, Миры Грез).
- Давай разуемся, малыш, - проворковала Мила. - А теперь идем, помоем ручки.
Максик послушно топал за мамой. В огромных синих глазах сияли звезды.
- Скоро уже папа приедет, - лился мелодичный голос мамы, - я приготовлю ужин, а ты, солнышко, немного поиграй.
- Бам-бум-би, - отозвался Максик, пуская при этом пузыри. Мила улыбнулась и отправилась на кухню. Максик мысленно поаплодировал себе.
"Восторг! Малышовский язык освоен... Эй, Сенька, иди-ка потолкуем".
Пока Максик заворачивал коту бесстыжие уши, которые никак не хотели внимать его детскому курлыканью, домой вернулся папа. Максик ринулся встречать Сержа, шустро перебирая махонькими ножками. Мила тоже вышла в коридор, неся в руке лопаточку с вкуснопахнущим варевом и пробуя на ходу свое зелье. Она подняла глаза, увидела Сержа с букетом малиново-красных роз и бросилась ему на шею.
Максик радостно завизжал, захлопал в ладошки и прилип к ногам папы.
"Ну дай, дай понюхать! Люблю цветочки!"
- Привет, парень. - Серж потрепал Максика по белокурым волосам и присел на корточки. Мила подхватила букет и умчалась на кухню. - Вот, а это тебе. Ты ведь любишь машинки?
Максик на всякий случай хапнул коробочку с новой игрушкой и побежал за Милой.
- Вот шустрик, - ухмыльнулся за его спиной Серж.
Теперь цветы стояли в блестящей хрустальной вазе, на столе. Пока Серж и Мила ласково ворковали, Максик ловко вскарабкался на стул, а оттуда перелез на стол, зарываясь носом в душистых, слегка влажных бутонах.
"Вот оно, счастье!"
- Максим! - взволнованно воскликнула Мила и поспешила опустить малыша на пол.
- Как думаешь, это нормально? - обратился к ней Серж. - На вид ему не больше годика, а скачет как обезьяна.
Максик насторожился. Комплимент или как? Поди их разбери, этих взрослых.
- А по мне, так миленькая очень обезьяночка, - ответила мама. - Максимка конечно сверхскоростной, ничего не скажешь, но что же в этом дурного?
- Ничего... - вздохнул Серж. - Только нужно решить вопрос с кроваткой, он ведь и оттуда выбирается на раз-два.
Мила робко пожала плечами.
- Значит будет спать с нами.
- Да-да, - ответил Максик и весело закивал.
Мила и Серж переглянулись.
"Может, перебор?"
После ужина Максик бегал по отведенной ему комнате с новой машинкой, изображая неописуемый восторг - надо же порадовать папу. На диване в обнимку сидели Серж и Мила, шушукаясь вполголоса. Максик невзначай подслушивал.
"Смешные такие... Секретики секретят!"
- Милаша, все не так просто, - проговорил Серж, - надеюсь, ты это осознаешь? Нельзя же вот так забрать к себе ребенка. Должно быть, его кто-то ищет.
- Брось, Серж! Мы все новости перелопатили. О пропавших детях ни слова. Он же был в лесу! Один! Да еще тот сон... Максимка мне приснился, понимаешь? Мы же хотели завести ребеночка, да все никак... Боженька услышал мои молитвы.
- Ну а дальше что? Как с документами быть? И сколько соседям про племяшку втирать? Слишком уж мал наш "племяшка".
- Что-нибудь придумаем! - ответила Мила. - Все само разрешится, вот увидишь. И документы состряпать можно. Ты только будь рядом. Не покидай меня, никогда. Обещаешь?
- Обещаю.
Максик пульнул машинкой в кота и прильнул к коленям Милы, трогательно зевая.
"Все, ребятушки, а теперь пора бай-бай".
3. Когда скребут кошки
Сердце Милы нестерпимо болело, судорожно сжималось. Казалось, вот-вот остановится. Но нет, оно продолжало свой неугомонный ритм. Как назло.
Серж... Ну как же так можно-то, а? Почему сегодня? Ровно в "день рождения" Максика - два года прошло, как они нашли его в лесу. И даже если не сегодня - то почему?
Слезы копились внутри, как дождевая вода в баке. Мила сглатывала их, наполняя слезами и желудок. Всю себя. Нос не дышал, лишь рот иногда жадно, прерывисто хватал воздух.
Тише-тише... Не разбуди малыша.
Максик спал у нее под боком, растворившись в океане своих сладких детских фантазий. Золотистые кудряшки, необъяснимо-длинные ресницы, что трепетали как крылья микроскопических колибри, сжатая в кулачок ладошка, кукольные, причмокивающие во сне губки. За минувшее время Максим стал ей таким родным. И это ранило еще больше.
Вот только за два года он ни на каплю не изменился - вечный ребенок. Все тот же малыш, какого они с Сержем нашли в лесу. Серж... Столько воспоминаний, столько пережитого вместе, и все коту под хвост.
Чертовы кошки! Душу вдоль и поперек уже продрали. Продырявили. И там теперь гулял ветер...
Но может еще не все потеряно? Может позвонить ему? В двадцать первый раз.
Утром он покидал вещи в рюкзак, сказал - больше не могу так. Глаза были стеклянными, далекими.
Мила умоляла его остаться, выхватывала из рук вещи.
- Серж, ты же это не серьезно, да? - сквозь слезы пыталась улыбнуться она. Муж молчал, сурово поджав губы. Смотрел не на нее, а мимо. Потом грубо оттолкнул, забрал рюкзак и пошагал к двери. Обулся. Сгреб с тумбочки ключи от автомобиля.
Мила загородила собой проем. Ее всю трясло, лихорадило от вируса под названием отчаяние. В висках гулко стучала кровь.
- Не пущу! Серж, ты же любишь меня? Ну скажи, любишь?
- Люблю, - сухо бросил муж, будто галочку в анкете поставил. И уронил голову. Кленовые листья рассыпались по его лбу, скрывая серо-зеленые глаза. - Но с меня хватит. Я не понимаю, кто он, точнее - что он такое. И не хочу понимать. Поживу пока у матери. А ты решай - я или он.
Мила согнулась пополам. Внутренний механизм дал сбой, жизненно важные органы точно лопались один за другим, и вот оборвалась последняя связь с миром - душа что ли? Скорую, срочно скорую! Мила упала на колени и исступленно зарыдала, завыла. К сожалению, она была еще жива.
В спальне плакал Максик.
Серж ушел. Ее муж. Ее единственная любовь. Ее судьба.
Мила прикоснулась ладонью к спинке малыша, ища утешения в этом теплом комочке. Вот только легче не стало.
"Я или он..." Мужчина или ребенок? Страшный выбор, невозможный. С появлением малыша мир переворачивается с ног на голову, и нужно изрядно потрудиться, чтобы не упасть, а научиться жить в этом новом, опрокинутом мире. Но Максим был не простым ребенком, скорее посланием свыше... вот только даром или проклятьем?
Мила больше не хотела думать или чувствовать. Пустота расползалась внутри густой, тягучей массой, вытесняя собой и душу, и разум.
Максик встрепенулся, распахнул глаза - сонно-голубые озерца - и потянулся. Мила набросила на губы измученную улыбку.
- Гулять пойдем? - хрипло проговорила она, и ребенок тут же полностью очнулся ото сна, сполз с кровати и побежал к комоду с вещами.
- Ма-ма-ма! - весело кричал Максик на ходу. Все, как два года назад...
До леса они добрались слишком быстро, точно во сне, где время ничего не значит, где искажается реальность, превращаясь в обрывки и фрагменты. К счастью, по пути не встретили никого из соседей: в последнее время Мила их сторонилась. Точнее, пряталась за высоким забором. Ноги вели ее сами, по ухабистой дорожке, мимо старой яблони, понуро склонившей свои дряблые ветви, и дальше, глубже... неотвратимее.
У конца тропинки Мила высвободила Максима из коляски, посадила себе на бедро, придерживая одной рукой. И потопала вперед. К той самой прогалине, где впервые увидела его. Маленькое чудо.
Но чудес ведь не бывает, так?
Максимка прогулке радовался, хлопал по сторонам глазками, что-то лепетал.
Куда же я иду? - иногда врывался в сознание Милы скупой вопрос. - И зачем?
Пустота заглушала даже эти слабехонькие потуги разума воспротивиться. Давила своей вездесущностью.
Мила посадила малыша на пенек. Попятилась, испуганно. Боясь не ребенка. Себя. Легкие окаменели, замыкая воздух внутри, не пуская воздух снаружи. Малыш вытаращил на нее небесные глазенки. Открыл было рот. Она отвернулась, не выдержала.
Ее голос прозвучал сдавленно, жалко:
- Посиди, я принесу тебе...
"Не покидай меня!" - в пустошь ее внутреннего безмолвия ворвалась чужая мысль. Звонкая, четкая, жгучая.
Мила тряхнула головой, отгоняя наваждение, спроваживая слезы. Шагнула вперед, взгляд ошарашенно блуждал по земле... пока не зацепился за мутно-синее пятно. Мила смахнула с ресниц влагу и потянулась к предмету. Максимкин ботиночек! Свалился наверное, пока она мчалась сюда... как душевнобольная. Она и впрямь тронулась. Как только помыслить могла о таком! Нет-нет-нет! Этот ботиночек выдернул ее из страшного забвения, вернул мир на место.
Кинулась сперва в одну сторону, потом в другую, обежала полянку по кругу.
Всего ведь на полминуты отвернулась, не больше... Он не мог далеко уйти.
Но ушел.
4. Дорога домой
Тень сморщила нос от некогда сладкого аромата жасминов. Он выдохся в одночасье. Лишился всех ярких удивительных ноток, что так радовали ее.
Мир, где все возможно. Ха!
Мир, где счастье - столь же хрупкая материя, как крылья мотылька.
Мир, где мечты - не более, чем придорожная пыль.
Мир, где невозможно ничего.
А может все дело не в мире?
Малышом ей жилось слишком уж хорошо, маслено, так она думала, но видимо заигралась...
Подойдя к двери, Тень в последний раз бросила потухший взгляд на этот мир и повернула ручку. Опостылевшие безлюдные коридоры ждали ее.
Она переступила порог. Подняла глаза.
По ту сторону ее ждал Некто.
Могучий, стройный, с облаком призрачно-кудрявых волос и букетиком нежнейших - настоящих! - фиалок в крепкой ладони. В его улыбке рождалась радуга.
- Здравствуй, милая, - с обожанием произнес он и протянул к Тени свободную руку.
Тень сперва обомлела. Но через секунду опомнилась, сбросила с себя облик мальчика, тряхнула черной копной волос и шагнула вперед, с некоторой осторожностью кладя свои пальчики на воздушную перину сильной ладони.
- И тебе привет, незнакомец, - сверкая лунами, сказала она.
- Ты не помнишь меня? - спросил он.
- Нет, но горю желанием вспомнить.
- Тогда я расскажу тебе. О королях и королевах, что жили здесь прежде...
- Так ты был королем?
- Нет, скорее шутом, милая, - любовно улыбнулся незнакомец.
- Может королевой была я?
- И снова нет. Ты была сестрой королевы, неугомонной вздорной девчонкой. Которая всегда гонялась за счастьем, пытаясь сцапать его за хвост. Ты воровала моих птиц.
- У тебя были птицы?
- Должен же шут как-то развлекаться, - пожал плечами незнакомец. - Это были синие птицы.
- Синие? - Глаза Тени раскрылись чуть больше, как бутоны, падкие на солнечный свет.
Незнакомец тихонько свистнул, и ему на плечо уселась серебристо-синяя птаха.
- Синие птицы мечты, - сказал незнакомец.
- Мечты... - завороженно промурлыкала Тень и вдруг обернулась. Дверь в "мир, где все возможно" еще оставалась открытой. Тень вновь ощутила в груди боль утраты и еще... странную привязанность, легкую тоску, как если бы она полюбила этот мир, точнее тех, кто приютил ее там.
Тень склонила голову на бок, с любопытством ребенка глядя на птицу, потом перевела взгляд на обворожительного шута и тоже заулыбалась.
***
У края леса он увидел пустую коляску. На секунду оцепенел от ужаса. Вот идиот! О чем только думал!
Рванул вперед, не разбирая тропы. Отмахиваясь от веток, что нагло лезли в лицо.
Сначала услышал ее, лишь потом различил меж деревьев знакомый красный свитер.
От ее слов, от ее плача ему стало дурно.
Скотина ты безмозглая!
- Максим!!! - Мила сидела на земле, уткнувшись во что-то маленькое, и ревела.
- Милаша! Мила! - крикнул Серж, падая на мягкий мох рядом с женой. Обнимая ее, укрывая. Увидел ботиночек. - Где Макс?
- Серж? - Мила покачала головой, будто не верила глазам - слишком много слез. Слишком много боли он ей причинил. - Ты... откуда здесь? - захлебываясь, спросила она.
- Не знаю, не смог, - затараторил он. - Вернулся домой, вас нет, почему-то сюда потянуло... Не ошибся.
- Максим ушел.
- Как ушел? - ошарашенно спросил Серж.
- Так же, как и пришел. - Мила устало и тоскливо выдохнула, снова замотала головой. - Ты же сам знаешь... он был... другой. Оттуда... - Мила подняла глаза к небу.
Серж крепко прижал жену к груди, чувствуя каждый всхлип, каждое биение сердца.
- Милаша, - тихо проговорил он, - не плачь. Прошу, не плачь. Не покидай меня, никогда, и я больше тебя не покину. Прости меня. Прости, любимая.
Небрежным ветерком что-то коснулось его плеча. Он чуть повернул голову и увидел птицу. Синюю.