Мы сидим на скамейке в парке. Между нами лежит ворох желтых листьев. Он рассказывает мне о символике цветов, а я думаю о том, что мы разные, как день и ночь, как закат и рассвет, как близкое и то, что скрыто за горизонтом.
Мои ногти черного цвета, а его - белого. Мне удобно шлепать по лужам в гадах, а он обут в изящные ботинки. Я смотрю на мир настороженно и исподлобья, а его голубые глаза всегда широко открыты и ясны.
Я никогда не смеюсь по-настоящему, а если улыбаюсь, то лишь ради приличия. На его губах всегда полуулыбка, которая согревает меня.
- Наверное, будет дождь... - молчание.
- Какого цвета осень? - спрашивает он.
Этот вопрос меня позабавил:
- Конечно, черного...
Я люблю, когда поют гроулингом, а женский голос меня раздражает. Он не чурается оперных арий. Я ни черта не смыслю в этой жизни, он же - понял все. Я играю, а он живет.
Всегда завидовала таким людям.
В моем сердце всегда бушует какое-то одно чувство - злость, обожание, фанатичная вера или горечь с ноткой разочарования. Он же или пуст, как моя голова сейчас, или испытывает прямо противоположное. Как-то мы развлекались тем, что отгадывали, кто что чувствует по словарю антонимов.
Я поклоняюсь Бафомету, Локи, Йогх-Сотхогху и Мелькору. А он молится своему Богу. Наверное.
Он поднимается. Я встаю вслед за ним. Небо давит на меня.
- Спасибо... и пока.
Я ухожу, поднимаясь по лестнице, а он спускается с холма. Оглядываюсь - он уже ушел.
Несмотря на то, что мы постоянно вместе, я не знаю, каков на ощупь рукав его пиджака. Я ни разу не коснулась его волос - между нами невидимая преграда. По одну сторону я, по другую - он.
Мы слишком разные, потому что этот человек - мое отражение в перевернутом зеркале.
***
Вообще-то у меня, как и у всех нормальных людей, одна тень. Кроме тех случаев, когда я нахожусь в помещении, где много лампочек - тогда получается, что я нахожусь в сердцевине цветка, лепестки которого и есть мои многочисленные тени.
Однажды я, злобная и мрачная от того, что в очередной раз нажила себе сердечно-душевную грыжу, шла по городу. Был очень солнечный и радостный весенний день. Солнце, как всегда выглянувшее некстати, палило мне в спину, а рюкзак жутким грузом давил на плечи, хотя там лежало всего несколько тетрадей и плеер. Я наступала на собственную тень, и внезапно осознала, что она шагает позже: ведь если бы мы шли одновременно, я не смогла бы наступить ей на колено.
Я остановилась. Тень перестала шагать секундой позже, и из-за этого стала длинна до неприличия. Похоже, она сама это осознала, потому что на мой невысказанный вопрос она ответила, конфузливо помахав рукой.
Через полчаса солнце переместилось и стало светить мне в лицо, и мне пришлось наклонить голову, чтобы волосы, упавшие на лоб, скрывали от его лучей глаза. Тень тоже переместилась - теперь она была позади меня и очень часто останавливалась (наверное, любовалась мною со спины, нэ?). Дошло даже до того, что ее странное поведение заметили прохожие - человек десять упрямо сверлили глазами мне спину - похоже, решили, что раз у меня такая огроменная тень, значит я или дочь сатаны, или повелитель света. Меня это взбесило. Я подошла к ближайшей скамейке и, грохнув рюкзак на ее щербатую веселую синенькую поверхность, уселась напротив Тени, которая примостилась на каком-то облезлом валуне.
Тень, в отличие от меня, пребывала в отличном настроении. "Если у Теней есть глаза, то она наверняка сидит и таращится на меня", - подумала я. Внезапно Тень заговорила:
- Скажи "ня!", - попросила она.
Я изобразила свою лучшую скептическую гримасу - приподняла левую бровь и скривила губы. Нехотя выплюнула это самое "ня", которое, разбившись об валун, растеклось радужным пятном по луже. А в луже купались голуби. Так что если вы услышите какое-нибудь "ня" в птичьей стае, знайте, что это "ня" мое.
Тень захлопала в ладоши.
- А скажи еще что-нибудь! - выпалила она.
Мне надоела эта игра, и я ррыкнула на нее. Тень глупо захихикала, а я с отвращением и ужасом поняла, что то же самое сделала она секунд десять назад.
Я стала прикидывать, как мне от нее избавиться - несмотря на всю любовь к сумраку, я не желала быть тенью своей тени.
А она продолжала изображать master'а of puppets.
Через десять минут, когда солнце перешло в зенит, я прикрутила ее проводом от наушников к скамейке и ушла.
Если вы увидите где-то привязанную тень, пожалуйста, не отвязывайте: у меня уже давно выросла новая, а две тени мне ни к чему.