|
|
Нисхождение
(цикл)
Мы играем
Во что захотим.
Мы упали,
И летим, и летим.
А куда не знаем -
До поры, до поры.
Мы слепые -
По законам игры.
Послушай, ветер свистит
Атональный мотив,
Ветер назойлив,
Ветер игрив.
Он целует меня,
Он кусает меня.
А тем, кто сам, добровольно
Падает в ад,
Добрые ангелы не причинят
Никакого вреда.
Никогда.
Гр. "Агата Кристи".
|
Прелюдия
Мы ступили на путь от любви до войны,
Мы срываем плоды и мы - обречены,
Мы спешим потерять, то, что нам не забыть,
Нас уже не догнать, нас уже не убить.
Гр. "Агата Кристи".
|
...Костры догорали.
Яркие искры-точки гасли, умирали в надвигающемся свете туманного утра. Много, много ярких искр.
Он шел, не спеша, мимо, кивая в такт каким-то своим мыслям.
Он шел по обугленной, обожженной, истоптанной сотнями тысяч ног земле. Станет ли она вновь плодородной, такой, как раньше? Вряд ли.
Он шел по трупам - праху, пеплу, сгоревшим костям и умершим надеждам.
"Ты уже не смеешься, Сахрон? - мрачная улыбка блуждала на челе, притворяясь радостью победы. - Время пришло, ты всегда любил повторять эти слова, Отец. И братья - любили, где они теперь? Просто это не твое время, и не их. Это наше время. Мы встречаем рассвет. Какой бы он ни был".
Небо, обложенное серыми, свинцово-стальными тучами, ложилось на плечи неподъемным грузом, и он ощущал себя древним атлантом, сгибающимся под неимоверной, колоссальной тяжестью, но - не сдающимся. Да, уставшим, вымотанным до предела, обессиленным, но так и не покоренным.
Он шел.
Мятежник. Бунтарь. Повстанец.
Презревший Добро. Отринувший Зло.
Сошедший с баррикад и выбравший просто - Жизнь.
Его честь запятнана, у него теперь нет чести. Достоинство уронено, никто не вернет его. Он перешел дорогу обоим Владыкам, стал костью в горле, помехой в величайших планах. Оба Божественных Властителя поклялись убить его.
Но мало того - он нарушил сыновний долг и восстал против Отца своего.
Против Судьбы, Времени и Случая.
Когда-то, очень-очень давно - обыкновенный человек, а теперь, как и все они, тоже - Бог...
...Костры догорали.
Сидевшая возле одного из них небольшая группа людей внимательно слушала высокого светловолосого красавчика.
- ...так похоже и непохоже одновременно. Тогда ночь, а сейчас - утро. Бой начался на следующий день, меня убили. Да, первый раз именно тогда.
- Ах, Данила, ты такой сентиментальный, - широкоплечий бородач приобнял юношу за плечи. - Я пал, сражаясь до последнего вздоха и, лежа на пригорке... что там дальше? А теплый ветерок трепал края изрубленного плаща.
- Да, Мриних, точно так. Я ведь и песню написал1. Слышали, наверно?
- Слышали, слышали. Давай-ка что-нибудь новенькое, пока не споешь - не отпустим.
- Давай, - загудели остальные. - Спой, Данельо. Пожалуйста.
- Народ просит. Держи, - Мриних уже протягивал юноше невесть откуда взявшуюся гитару.
- Ш-ш-ш, тише, - улыбнулся тот, приставив палец к губам. Положил руку на округлый бок инструмента, огладил, подтянул колки, пробежался по струнам быстрым перебором. Тряхнул непослушными волосами, заиграл...
Замерло сердце, жадно ловя каждый новый звук; замерла грудь - на полувздохе; и люди - замерли, тихо-тихо вокруг, лишь только перебор гитарный слышен. Рассыпалась музыка колокольчиками хрустальными, взлетела к небесам с дымом костров, истаяла туманом рассветным. Мягкий, чуть хрипловатый голос, казалось, очаровал всех и вся.
Опустится ночи слепое крыло,
И станет как брат мне, мой бывший враг,
Мы пойдем на охоту, ведь нам повезло -
Остаться в живых не такой уж пустяк.
Новая стая примет тебя
Таким как ты есть, без всяких вопросов,
Ты не услышишь слово "нельзя",
Память о прошлом покроет короста.
Тьма придет,
Словно тысячи солнц вспыхнут разом.
Тьма придет
Исцелить этот мир, больной проказой.
Тьма зовет,
Ты услышишь ее мягкий голос.
Тьма возьмет
Даже то, что не смог владыка Кронос.
Мой покой нарушают странные сны,
И воздух горчит, я, как рыба об лед,
Бьюсь над разгадкой той страшной весны,
Что закрыла от света сердце мое.
Канет последний луч в темноту,
Холод скует неподвижное тело,
Можно ль открыть дверь в пустоту?
Ты не ждешь ответа, ты самый смелый.
Тьма придет,
Словно тысячи солнц вспыхнут разом.
Тьма придет
Исцелить этот мир, больной проказой.
Тьма зовет,
Ты услышишь ее мягкий голос.
Тьма возьмет
Даже то, что не смог владыка Кронос.
Нам никто не покажет дорогу назад,
Между жизнью и смертью выбора нет,
Ночь закончилась, можно открыть глаза,
И вот мы встречаем черный рассвет.
Жжет и саднит на сердце печать -
Плата за вечность в преддверии ада,
Ты никогда не сможешь сорвать
Столь дорогую и злую награду.
Тьма придет,
Словно тысячи солнц вспыхнут разом.
Тьма придет
Исцелить этот мир, больной проказой.
Тьма зовет,
Ты услышишь ее мягкий голос.
Тьма возьмет
Даже то, что не смог владыка Кронос.
|
Люди молчали - полуприкрыв глаза, задумчиво сплетая пальцы, теребя усы и бородки. Молчали. Слишком уж личной получилась эта песня. Для всех и для каждого.
- Ну, - Данельо облизал внезапно пересохшие губы, - как? Понравилось?
Да, - молчали люди, - нам понравилось, очень понравилось. Но ты больше не пой такие песни, ладно? Не надо. Может быть, потом... когда все утрясется. Станет иначе, по-другому, сотрется-выветрится из памяти. Не нужно вкладывать персты в незажившие еще раны. Это больно, смертельно больно, даже для нас, бессмертных...
Он, стоявший немного поодаль от остальных и внимательно слушающий, подошел поближе. Заметив его, народ поспешно вскочил, многие почтительно склонили головы, кто-то вскинул руку в приветственном жесте.
- А-а, ты, - сказал он Мриниху. - Пошли, ты мне нужен сейчас, - взглянул на Данельо. - Красиво поешь, парень. Сам сочинил?
- Да, Вечностранствующий.
Он посмотрел на Мриниха, оба усмехнулись.
- Данила, - наставительно произнес Мриних, - называй его Кара-Муэр или... Виктор, не ошибешься. А всех этих "Вечностранствующих" вкупе с "Сиятельными" - брось, он не любит.
- Не люблю, - Кара-Муэр подмигнул молодому человеку левым глазом. - Как песню-то назвал, лютнист?
- Откуда вы... знаете? - прошептал Данельо.
Мриних расхохотался:
- Э, брат, Виктор у нас всё знает, ну или почти всё.
- Я... назвал... - юноша сжал гриф гитары так, что костяшки пальцев побелели. - "Тьма придет".
Кара-Муэр пристально глянул на него, смотрел долго-долго, не отрываясь, будто услышал наконец ответ на давно мучающий, не дающий покоя вопрос, потом стремительно развернулся и зашагал прочь.
Мриних растерянно хлопал глазами, глядя то на певца, то на удаляющуюся спину предводителя, недоуменно пожал плечами, бросился догонять.
Гитара, жалобно тренькнув, выскользнула из внезапно ослабевших пальцев юноши и ударилась оземь, а Данельо пошатнулся, грузно, будто куль с мукой, осел на колени, обхватил лицо ладонями, зашептал:
- Тьма придет, хорошее название, не так ли, Вечностранствующий? Можно даже сказать - оптимистичное. Особенно теперь, когда Тьма - пришла, и эта Тьма - мы...
08 - 09.11.04
|
|
|