Аннотация: Тридцать лет террора Темных Ночей заставили объединиться для выживания людей и орков, враждовавших испокон веков. Однако стечение обстоятельств может помешать этому союзу и угрожать тем самым всему миру. Главы 11-15.
Глава 11.
Лиарна стояла на носу "Левой руки", вглядываясь в постепенно приближающуюся линию земли на горизонте. Пальцы орчихи крепко сжимали рукоять кинжала, краснота ее глаз свидетельствовала о бессонных ночах.
В день смерти отца она сумела нагнать корабль, ожидавший ее. На острове поднялась суматоха, причины которой не были известны никому на борту, потому погоню за угнанным судном выслали не сразу. Когда же от гавани Зеленого острова отделилось два корабля преследования, время уже было безвозвратно утеряно - "Левая рука" ушла на открытый простор, где ей нет равных в скорости.
Тастарра отправили в Годрас Амад следующим днем. Пришлось обойтись без помощи шаманки - старая орчиха осталась на острове. Чтобы не происходило с орками, какие междоусобицы не творились, шаманы всегда были вне этого, оставаясь верными орде, а не ее лидерам.
Теперь она последняя из Могучих Дланей орды Зеленого моря, думала Лиарна. Остался еще старший брат, Дангар, защита вождя орды Каменного моря. Только он, верный клятве, не покинет тагшара и уж тем более не последует примеру клятвопреступника Гордара, сына орка, которого защищает. Остальные родственники Лиарны - младший брат, отец и бабушка, погибли. Двое из трех - от рук нарушителя клятвы, выбранного теперь новым вождем ее орды.
- Не все согласны с этим, - уверял ее Тагоб. - Тастарра не любили за его сближение с людьми, это факт. Но он был хорошим вождем, и к тому же - рухл одар, неподсудным, и за ним следовали.
- Гордар тоже рухл одар, - ответила Лиарна. - Выходит, за смерть отца и старейшин его судить нельзя.
- Его может осудить другой рухл одар, - после некоторой паузы произнес командующий Левой Руки. - И никто из прочих орков не будет вправе оспорить решение.
Сказав это, Тагоб удалился, оставив Лиарну взвесить услышанное.
Стать рухл одар - значит победить рухл Наахар в ритуальном бою, после чего испить его крови. Древний зверь, чья шкура крепче любой брони, мышцы, словно стальные канаты, а зубы способны перемалывать камень. Внешним видом он напоминал коротконого буйвола с толстой серой кожей, остромордого и с двумя парами рогов, растущих из черепа будто копья - вперед, дабы протыкать все, что встанет на пути зверя. Многие орки, пытавшие счастье в ритуальном бою, закончили свои жизни, повиснув на них.
Кровь рухл Наахар, попав в орка и смешавшись с его собственной, разжигала пламя огня Наахар. Движения рухл одар, души зверя на ор-амадаре, становились быстры, точны и сильны, а разум его очищался. Посему те, кто смог пройти испытание и победить рухл Наахар, и становились неподсудны.
Дамлор готовился стать рухл одар, готовился с тех пор, как начал ходить. Отец, а позже и Гордар, рассказывали ему сотни и тысячи раз о том, как они сами победили могучего зверя, делились секретами и слабыми местами, проводили тренировки. Лиарна, будучи старшей дочерью, ревновала к маленькому брату, тут же захватившему внимание отца. С возрастом она поняла, какая ответственность ляжет на Дамлора, какая опасность ему будет грозить в день вызова. И потому начала сама помогать ему, как могла.
Теперь в живых нет ни брата, ни отца. Орда Зеленого моря потеряла все свои души зверя, взяв взамен одну у соседей каменноморцев. Стыд и позор, как они сами этого не понимают?..
Лиарна решительно отвернулась и зашагала к Тагобу, стоящему у штурвала корабля. Он вел их к Палгинеру. К людям, объявившим себя союзниками орков, и теперь ставшим для отщепенцев единственной надеждой - собратья орки из других кланов тут же выдали бы беглецов Гордару, а то и вовсе забрали в рабство как бесклановых.
- Меняем курс, - твердо произнесла она, став перед командующим Левой Руки.
- На какой же? - спросил Тагоб, и лукавые искры заиграли в его глазах.
- Мы плывем в амад Наахар, - отбросив сомнения, ответила Лиарна. - Я должна стать рухл одар.
Амад Наахар, родина Наахар - почти единственное место, значимое для орков, располагавшееся на большой земле. На севере, там, где море Великих делило воды с Твердым морем, побережье, отделенное от остального Савианеса высокими, неприступными горами, облюбовали немногочисленные стада рухл Наахар. Орки, держащие туда путь, становились неприкосновенными для других орд, и то, что придется переплыть море Камней и море Великих, не страшило Лиарну. Хуже было то, что ждало там, на берегу.
Встреча со степными орками - народом, презревшим веру в Годрас Амад и забывшим вкус морской воды. Но, все же, они согласились стать проводниками для своих морских собратьев в их пути к ритуальному бою. Степняки обладали некой связью с великим зверем рухл Наахар, и когда очередной ордынец приплывал для боя с ним, степняки отделяли одну особь от стада и приводили на Арену. Они не использовали ни кнутов, ни острых палок - им достаточно было лишь взглянуть в налитые кровью глаза рухл Наахар, чтоб он послушно пошел за погонщиком. Такой властью обладали лишь степняки, и потому все орды Восьми морей считали их колдунами.
Каждый раз к прибывшей в амад Наахар делегации от орды выходил старейшина степных орков и точно таким же взглядом, каким он до того годами укрощал рухл Наахар, смотрел на претендента. Нужно было терпеливо дождаться решения, и если старейшина заявлял, что этот орк не может участвовать в ритуальном бою, тогда претендент должен был безропотно удалиться, не имея права на возвращение. Такие случаи имели место не так уж редко, и они не несли никаких последствий для отвергнутого орка со стороны его орды. Правда, неудавшиеся претенденты нередко лишались рассудка - ведь событие, к которому они готовились зачастую едва ли не с рождения, становилось для них недоступным. Немногие могли это пережить.
Лиарна боялась именно этого. Говорят, ее дед был отвергнут старейшиной степняков, после чего на пути к Зеленому острову он бросился на собственный меч. Конечно, столь сильная степень разочарования не постигнет ее, ведь она еще даже не готовилась к бою. Но это будет означать, что она не сможет отомстить убийце отца. И это печалило, печалило даже больше, чем вполне реальная угроза смерти в поединке. Да, она молода, быстра и уступала в искусности боя лишь немногим в орде - отцу, брату, может, еще Хоране Каменный Молот. Только этого все равно недостаточно. За время пути она должна будет каким-то образом постараться выведать все о бое с рухл Наахар.
- Тебе нужно кое с кем увидеться, - сказал Тагоб, подойдя к Лиарне на закате.
- С кем? - орчиха отвлеклась от заточки своих кинжалов и взглянула на командующего Левой Рукой. Наверняка уже бывшего - вряд ли Гордар оставил за ним эту должность.
- Он нашел меня, когда мы сменили направление движения, - ответил Тагоб. - Один из тех, кто ушел с нами с острова. Он вспомнил курс, на который мы легли, и расспросил меня, зачем мы направляемся в амад Наахар. После чего попросил организовать вашу с ним встречу.
- Организовать встречу? - удивилась Лиарна. - Почему он просто не пришел ко мне сам?
- Он слишком стар. Ноги давно перестали слушаться его, и на корабль он попал с помощью внуков.
- Ну что же, тогда отведи меня, - кивнула Лиарна, вставая.
Ожидавший встречи с ней старый орк расположился в трюме, среди таких же стариков и детей. Остальные орки, те, в чьих руках доставало на это сил, сидели на веслах или же отдыхали после гребли. Лиарна подошла к старику и низко поклонилась - судя по возрасту, орк мог вполне претендовать на место старейшины, если бы имел за плечами славное прошлое. Иссушенный временем, с почерневшей кожей, он сидел, опершись спиной на стену, и смотрел выцветшими глазами на юную девушку. Рот его, с выпавшими клыками, разомкнулся, и тихий голос заставил слух Лиарны напрячься.
- Здравствуй, Могучая Длань. Я рад, что ты все же уделила мне время. Меня зовут Рунар Копье, но тебе это вряд ли что-то скажет.
Копье... где-то Лиарна слышала это родовое имя. Возможно, ее отец упоминал однажды... Уж он-то знал всех орков собственного клана.
- Мы были друзьями с твоим дедом Дангаром, - продолжал Рунар. - И вместе должны были стать рухл одар.
Лиарна удивленно вскинула бровь.
- Почему же я никогда не слышала о вас?
- Твой отец не упоминал меня? - Рунар попытался улыбнуться. Его губы дрожали, а бесцветные глаза, казалось, наполнились слезами. - Я знал его с рождения, и с тех же пор он любил меня. Маленький Тастарр думал, что я его дядя... наверное, именно поэтому он перестал со мной разговаривать, когда я вернулся из амад Наахар с телом Дангара на руках.
- Вы были с моим дедом, когда он?..
- Можно сказать и так, - кивнул старик. - Мы были на одном корабле, в соседних каютах. В тот день ни меня, ни его не пропустили на поединок. Старейшина степняков развернул нас домой, и если я смог это принять, то Дангар разъярился и попытался прорваться на Арену с боем... я помог остановить его тогда, и, наверное, это окончательно сломило его. Дангар назвал меня предателем, оставил шрам на моем плече, - Рунар коснулся тонкой туники около правого плеча, - и заперся в каюте. Когда после нескольких дней пути мы отважились проникнуть туда, было уже поздно. Тело моего друга давно остыло...
Слезы катились по щекам старика. Почему Тастарр не рассказывал детям о смерти их деда?.. Впрочем, Дамлору может и рассказывал. Наверное, брат Лиарны знал об обряде все, что знал отец, даже эти мрачные его стороны.
- Малыш Тастарр вырос, - продолжил, взяв себя в руки, Рунар. - И проделал тот же путь, что и мы с Дангаром. Только его в конце похода ждал успех, и вернулся он уже рухл одар. Он не говорил со мной после смерти Дангара... а теперь Тастарр мертв. Скажи мне, девочка, ты ведь направляешься в амад Наахар ради мести?
Глупо было скрывать очевидное. Лиарна твердо ответила:
- Да.
- Я могу помочь тебе, - видимо, удовлетворившись ответом, кивнул Рунар. - Мои ноги уже не держат тело, а руки не могут направить копье. Но память моя тверда, и все, чему меня учили предки, прежние рухл одар, еще живо в ней. Я передам эти знания тебе и попрошу лишь, чтоб ты передала их дальше. У орды Зеленого моря всегда должен быть рухл одар.
- Хорошо, Рунар, - медленно кивнула Лиарна, стараясь скрыть радостное волнение. - Я очень рада это слышать. Спасибо тебе.
- Не стоит благодарности, - Рунар покачал головой. - Я чувствую себя виноватым перед твоим отцом... тобой... и это единственное, чем я могу попытаться возместить долг. Если можно, мы начнем обучение с завтрашнего дня. Сейчас возраст давит на меня, заставляя отойти ко сну.
Трюм Лиарна покинула в приподнятом настроении. Кажется, предки одобряют ее стремление к мести, ниспослав помощь в виде Рунара Копья. Попутный ветер, задорно игравший с волосами орчихи, будто подтверждал ее мысли.
Норхолл Бенедикт покидал спешно - сэр Гаррет не дал времени на долгие сборы. Десятник едва успел попрощаться с матерью, ощутив укол тревоги за нее - ведь теперь она останется одна в замке, ни отца, ни его самого не будет рядом. Вся надежда на Мильенну, до того служившую верой и правдой.
- Пожалуйста, заботьтесь о ней, - попросил Бен перед уходом.
- Как и всегда, - кивнула Мильенна, улыбнувшись.
Помимо прощания с матерью, из личных дел Бенедикт успел лишь отправить отцу голубя с коротким сообщением о своем будущем местонахождении. Ответа дожидаться, само собой, не приходилось. По крайней мере, в Норхолле.
И вот теперь Бенедикт Вилдон трясся в седле, раздраженно оглядываясь на скачущих следом подчиненных. Три лошадки, во всем уступающие Ветру, неторопливо перебирали ногами сзади. Казалось, будто еще неделю назад они столь же неторопливо везли телеги на какой-нибудь рынок. Впрочем, возможно, так оно и было. Бенедикт не удивился бы, если б узнал, что на том же рынке ему набрали и бойцов, тщательно выискивая среди местного сброда самых никчемных.
Первым за Ветром следовал Шейн, маленький, с приметным горбом человечек, все время заглядывавший в рот Бенедикту и постоянно стремящийся ему угодить. Он старался держаться в стороне от двух других солдат и как только оказывался с командиром наедине, тут же пересказывал ему невесть как услышанное содержание разговоров спутников.
Третьим в их маленькой колонне ехал Тогг, и Бенедикт подозревал, что армейская присяга спасла его от виселицы. Огромный, лысеющий, с травмой лица, полученной при рождении и навсегда искривившей его лицо в пугающей улыбке, неразговорчивый, он то и дело опускал руку на рукоять одноручного меча, болтающегося у бедра. Впрочем, более привычным для него явно было другое орудие - расположившийся за спиной тяжелый двуглавый топор. Иногда Бен ловил на себе взгляд Тогга, который, в купе с его леденящим кровь оскалом, заставлял десятника спать вполглаза.
Иным был Римаз, замыкающий. Значительно старше всех присутствующих, он явно был недоволен дальней поездкой - в Норхолле он выполнял функцию инструктора для новобранцев, пока в чем-то здорово не проштрафился, после чего был разжалован и отправлен под командованием Бенедикта на север. Теплый дом и мягкая постель сменились ночевками под открытым небом, что вряд ли положительно сказывалось на здоровье и настроении Римаза. С каждым днем он выглядел все более и более раздраженным и вымещал недовольство на единственном представителе командования. Впрочем, делал он это пока что осторожно, огрызаясь вполголоса и выполняя возложенные на него обязанности максимально неторопливо и небрежно.
Отдельного упоминания заслуживало снаряжение, которое предоставил сэр Гаррет, явно вдохновившись приказом Кламена. Если Бенедикт имел собственное оружие и доспехи, то его отряд получил оснащение со складов, причем, самых отдаленных. Кольчуги со следами ржавчины, надетые на кожанки, судя по залатанным дырам и въевшимся бурым пятнам - пережившие не одного хозяина. Шлем выдали лишь один, для Шейна - в форме луковицы, явно не раз побывавший у кузнеца для выправления вмятин. Римаз, взглянув на то, что ему предлагали, лишь раздраженно сплюнул и ушел, а на Тогга и вовсе ничего не удалось найти - ни один из предложенных шлемов не налез на него. На подготовку к походу было дано всего несколько часов, потому с поисками никто не стал мучиться, отправив бойца восвояси.
Лишь оружие, хвала Пятерым, отряду Вилдона доверили неплохое. Шейн мог похвастаться коротким мечом, хотя ему больше по душе был лук, с помощью которого он уже не раз добывал отряду свежее мясо. Топор и меч Тогга, хоть и зазубренные и потертые, были выкованы из качественной стали и даже сносно сбалансированы. Римаз же был вооружен почти также хорошо, как и Бен, ибо тоже взял с собой в поход личное оружие. В петле у седла его болтался клевец, за спиной расположился круглый щит, а у бедра - одноручный меч в весьма дорогих ножнах и с рукоятью, в навершии которой сверкал крохотный рубин. Скорее всего, подарок за героические свершения в прошлом.
Путь отряда пролегал через баронство Толегер и расположенный там дом сэра Гаррета - нынешний первый меч армии Палгинера попросил младшего Вилдона завезти послание для управляющего, и отказ он явно бы не принял. Кроме того, он отдал приказ добраться до острога Вирен, стоящего на границе баронства Толегер и княжества Стомгар и послать оттуда голубя. Командующий острога пропустил уже два еженедельных отчета, и это вызывало беспокойство. Лишь после выполнения этих поручений, отряд должен был двигаться вдоль границы на север, через баронство Вейг к границе с Диолжаном, чтобы выполнить приказ князя - найти того, не знаю кого.
Или, что более вероятно, просто сложить где-нибудь голову.
Иногда Бенедикт думал, что это может случиться достаточно скоро - очень уж злые взгляды он получал от Римаза, да и Шейн-подлиза, думая, что Бен не замечает, жадно пялился на дорогой доспех и Ветра. Что же творилось в голове Тогга, и вовсе лучше было не думать.
В середине третьего дня пути отряд добрался до дома сэра Гаррета, и Бенедикт передал письмо управляющему, седому мужчине в явно недавно сшитом костюме. В небольшой усадьбе, архитектурой напоминающей крохотный замок, вовсю шло строительство - должность первого меча армии, полученная сэром Гарретом недавно, подразумевала значительное увеличение денежного достатка, который он, очевидно, решил вложить в жилище. Деревянные стены уже начали сменяться каменными, судя по темпу работы, каменщики грозили даже успеть до осеннего равноденствия. Кроме того, сам дом-замок расширялся, Бен, мельком оглядевший его, обратил внимание на растущую пристройку. Что ж, новая власть - новые любимцы, а у них, в свою очередь, новые игрушки.
Не задержавшись дома у сэра Гаррета, отряд двинулся дальше. В пути им встретились пара телег, запряженные в них тяжеловозы тащили к стройке каменные глыбы. Они тянули свой груз от каменоломни в трех днях пути к северу. Работа там кипела - зимой карьер простоял без дела, никто не решился бы трудиться там в дни Темных Ночей, когда до ближайших стен почти день дороги. Теперь же каторжники, подстегиваемые кнутами надсмотрщиков, старательно возмещали сезонные убытки хозяину.
Перед самым поворотом на карьер отряд нагнал очередное пополнение в рядах работников каменоломни. Трое стражников, двоих из которых Бенедикт знал, приветствовали солдат. Каторжники же, едущие в цепях на двух телегах, на появление очередных закованных в броню людей никак не отреагировали. Почти никак.
- Бен? - воскликнул один из преступников, подняв косматую голову на стук копыт.
Бенедикт пригляделся к этому заключенному. Грязный, со следами побоев, он все же отличался от прочих заключенных прямой спиной, ясным взглядом голубых глаз и заметно более широкими плечами. С трудом десятник узнал его. Сэр Робин Фэйем, один из сотников стражи, которого отец не раз отмечал среди прочих. Сэр Багрен готовил его к скорому повышению, в то время как сам Бенедикт должен был занять его место.
Сэр Робин был потомком обнищавшего рода, когда-то имевшего надел в одном из баронств княжества Сиалем. Фамилия разорилась задолго до Темных Ночей и переселилась южнее, в Палгинер, где отец Робина, а потом и сам он, строили карьеру в страже.
- Сэр Робин? - удивленно спросил Бенедикт, подведя коня поближе. - Что вы здесь делаете?
- Его взяли за измену, - ответил за него Том, десятник стражи на пару лет старше Бенедикта. В голосе слышалось раздражение. - Он поддерживал сэра Багрена, и тебя, кстати. Но, в отличие от вашей семейки, на него глаза не закрыли, лишив звания и воли. Хотели забрать еще и жизнь, да новый князь сказал, что такими здоровыми и сильными людьми разбрасываться не стоит.
- Поддерживал меня? - Бена тут же охватило чувство вины. - Я ведь не заявлял о своих претензиях на княжение...
- Достаточно было того, что сказал твой отец. Многие верили ему, и верят до сих пор. За что и платят, - Том презрительно сплюнул.
Бен перевел взгляд на сэра Робина.
- Не волнуйся, Бенедикт, - произнес Фэйем. - Я тут, можно сказать, по собственной воле. Кламен не должен занимать свое место, на нем должен был быть ты, и я от этих слов не отрекусь. Честь твоего отца не дала бы ему солгать...
- Вы должны освободить его, - заявил Бен, переведя взгляд на Тома. - Он - рыцарь, и не может колоть камень вместе с ворами и убийцами.
- Я знаю, что он рыцарь не меньше твоего, Вилдон, - скривился Том. - Сэр Робин командовал мной. А теперь я везу его, лишенного из-за тебя звания, меча и коня, на каторгу. И если ты не отвяжешься, я зарублю тебя, плевать на выговор, который получу за это. Впрочем, за такое Кламен может даже и наградить.
- Зарубить? - расхохотался Бен. К своему удивлению, он заметил, что Римаз, а за ним и Тогг, пристроились по сторонам от него, при этом, бывший инструктор ненавязчиво оттеснил неизвестного Бенедикту стражника из-за его спины. - Том, мы же оба знаем, чем заканчивались наши с тобой поединки.
Вместо ответа, Том махнул рукой вознице на первой телеге и вытянул из ножен меч. Стандартный полуторник, выдаваемый всем десятникам вместе со званием.
Бенедикт хмыкнул и тоже достал меч. Точная копия меча отца, тяжелый двуручник с двойной гардой, выполненный мастером Вингсаном к шестнадцатилетию Бена. В сравнении с ним, меч Тома смотрелся крохотным и бедным.
Рядом раздался смех Шейна. Коротко рассмеявшись, он произнес:
- Знаете, милорд стражник, не в обиду вам, только у нашего командира меч-то подлиннее вашего будет. Да и вообще, вы же не хотите вступать с нами в бой? Тем более, при свидетелях, пусть и сидящих здесь в оковах.
- И что они расскажут на суде? - хмыкнул Том. - Что я зарубил человека, пытавшегося освободить одного из них, преступников, едущих на каторгу?
- Возможно, - кивнул Шейн. - А могут рассказать, что вы заметили едущего мимо милорда командующего, узнали его и решили убить, дабы выслужиться перед князем.
- Это же ложь! - крикнул Том.
- Да, только вот что стоит преступникам без чести соврать? - пожал плечами Шейн. - Тем более, чтобы испортить жизнь стражнику, везущему их на каторгу... Им, конечно, могут и не поверить... Однако если они все расскажут совершенно одинаковую версию событий, например, ту, которую я сейчас озвучил, то любой судья к такому прислушается. Разве нет?
Том опустил меч. По всему было видно, что и вытаскивал-то он его лишь из-за импульса злости. Он прекрасно понимал, кто вышел бы победителем из поединка. И даже если втроем стражникам удалось бы зарубить четырех солдат, один из которых в бою стоил их всех, то слова Шейна вполне могли стать пророческими.
- И что вы предлагаете? - спросил, наконец, Том.
- Отдай нам сэра Робина, - тут же ответил Бен, опуская меч, пусть и не возвращая его пока что в ножны. - Скажешь потом, что он сбежал во время ночевки.
- Меня лишат звания, - угрюмо произнес десятник стражи.
- А его уже лишили, - Бенедикт кивнул на хранившего молчание Фэйема. - Помоги человеку, которого ты уважаешь.
Том взглянул на сэра Робина, затем перевел взгляд на подчиненных. Один из них, которого Бенедикт знал, но имени не помнил, молча кивнул, второй же, оттесненный Римазом, никак не отреагировал на взгляд десятника.
- Шимар, - обратился к нему вслух Том. - Что скажешь ты?
- Я недавно в страже, - пожал плечами стражник. - Как скажете, так и будет.
Тяжело вздохнув, Том повернулся к Бенедикту.
- Я вас не видел. Шимар, освободи сэра Робина. Его цепи заберете с собой и выкинете по дороге.
Стражник по имени Шимар поспешил исполнить приказ. Сидящим рядом с сэром Робином каторжникам это не сильно понравилось, хотя дальше недовольного ропота дело не зашло.
- А что, если они расскажут, куда делся один из каторжан? - спросил Том задумчиво.
- А бумаги-то у вас есть? С перечислением душ, направляющихся на карьер? - уточнил Шейн.
- Нет, никаких сопроводительных документов нам не дали, - покачал головой десятник стражи. - Сейчас зимних каторжников отправляют на работы в ускоренном темпе, бумаги не успевают заполняться.
- Ну вот, - довольно кивнул Шейн. - Тогда как на карьере узнают, что кто-то потерялся? Думаю, в этом случае поверят скорее трем стражникам, чем кучке преступников. Просто не говорите, что с вами был какой-то там сэр Робин. Пусть на карьере думают, что, сколько людей выехало из Норхолла, столько к ним и приехало.
- Но ведь это ложь, - видно было, что, несмотря на уже отданный приказ, Том до сих пор колебался. - А правда всегда всплывает.
- Только когда правда - дерьмо, - хихикнул Шейн.
Сэр Робин Фэйем встал во весь свой рост, поведя плечами. Больше их не прижимал к земле вес оков на руках. Глубоко вдохнув, он одним движением спрыгнул на землю и подошел к коню Бенедикта.
- Бен, я в долгу перед тобой, - склонил голову сэр Робин.
- Мне кажется, это я в долгу перед вами, - ответил Бен. - Вы оказались в этой телеге из-за того, что поддержали отца.
- Это правда, - кивнул рыцарь. - И сделаю это снова, если потребуется. Я многим обязан сэру Багрену, кроме того, я достаточно хорошо его знаю, чтобы быть уверенным в том, что он не осквернил бы себя ложью.
- Ваша свобода тоже куплена ложью, - сплюнув, заметил Том.
Это заставило сэра Робина умолкнуть.
- Вот что, сэр, - заговорил Вилдон, дабы заполнить неловкую паузу. - Я не могу выделить вам меч, уж простите. Однако вот, - с этими словами он отцепил от пояса ножны с длинным кинжалом. - Возьмите это. Хорошая сталь, искусно украшенная рукоять - вы сможете продать его за неплохие деньги и купить на них какой-никакой меч и что-то из брони. Это, конечно, не то, что вы потеряли, поддержав отца, однако большим я помочь пока не могу. Надеюсь, следующая наша встреча произойдет в условиях более благоприятных, и я возмещу вам ваши растраты.
Бенедикт не лгал. Отец приучил его к скромному образу жизни, и почти все жалованье, полученное за несколько лет службы, он сохранил, собрав неплохой капитал. Оставшийся, правда, в Норхолле.
- Мне не нужно большего, - улыбнулся сэр Робин, принимая кинжал. - Ведь и этого уже много. В конце концов, мой отец прибыл в Палгинер даже с меньшим. Спасибо тебе, Бен.
На этом их дороги разошлись. Телега с каторжниками свернула к карьеру, четверка солдат двинулась дальше по дороге, а рыцарь без доспехов скользнул на обочину, двигаясь к реке, что текла в стороне.
Глава 12.
Гонец из Такемгара, сэр Фесс Дармон, добрался до Норхолла всего за две с половиной недели, проскакав через княжества Надар и Стомгар. Пришлось постоянно менять коней, чтобы двигаться с такой скоростью. Только на диких границах Такемгара и Надара, а также в северо-западной части последнего, не было ничего, кроме дороги и окружающего ее леса, сменить лошадь было негде. Всю дорогу по Надару Фесс удивлялся, как выходец из этих диких, малообжитых земель смог собрать здесь армию столь сильную, что та покорила десять королевств.
Приняли сэра Фесса не слишком-то радостно, не смотря на княжеский герб на синем, посольского цвета плаще - серебряного пегаса, бьющего копытом на желтом фоне. Но, тем не менее, и во входе не отказали, что уже сняло часть груза с души Дармона.
Молодой князь согласился принять его на следующий день, чем вызвал легкую степень негодования - не за тем сэр Фесс так спешил, чтобы день мариноваться в гостевых покоях. Любоваться видами и изучать окрестности посол не стал. Норхолл для него был обыкновенным замком, суровым военным сооружением, где нет места красоте. Вот у него на родине, в Такемгаре, каждая, даже самая захудалая крепость напоминала скорее роскошный дворец, притом совершенно не теряя в степени укрепленности. К тому же, это место было ему знакомо, и не только по прошлому визиту.
Оставив привезенные с собой вещи в выделенных ему покоях, такемгарец ушел на прогулку, дабы размять ноги. Побродив по внутренностям замка, сэр Фесс вышел к библиотеке, где и остановился. Ему стало интересно, какая литература в ходу на северо-востоке, и пара книг действительно привлекла его внимание. Попросив подать ему вина и каких-нибудь фруктов, гонец углубился в чтение.
За несколько часов, проведенных в библиотеке, такемгарец убедился, что это место не слишком почитаемо у местных. За все время сюда заявился лишь один человек, какой-то странный мужчина в балахоне и маске. Он кивнул сэру Фессу, будто знал его, и Дармону не оставалось ничего другого, как тоже ответить вежливостью - он поднял чашу вина, салютуя гостю. Маска, видимо, остался удовлетворен этим. Он забрал несколько томов, специально отложенных на маленьком столике, и удалился.
За чтением день пролетел гораздо быстрее, что не могло не радовать, и сэр Фесс вернулся в гостевые покои, дабы предаться сну. На рассвете в его запертую дверь постучали. Дармон, подвесив на пояс клинок, подаренный ему правителем земель южнее Такемгара, открыл дверь.
- Князь Кламен и его регент будут ждать вас у себя на завтраке в тронном зале, - сообщил местный камергер. - Постарайтесь не опаздывать, они этого не любят.
От такой наглости сэр Фесс рассмеялся. Он ожидал аудиенции уже день, а молодой князь, видите ли, не любит, когда опаздывают. Что ж, разговор стал интересным, еще не начавшись.
Надев прихваченную с собой торжественную одежду - дорожный костюм, пропитавшийся пылью и потом, отправился к норхоллским прачкам, Дармон вышел из покоев. Подаренный меч болтался у его бедра и вызывал недоуменные взгляды со стороны встречных стражников. Его форма была здесь не слишком привычна, ножны повторяли небольшой изгиб лезвия, а короткая рукоять из кости вместо навершия заканчивалась букетом цветных перьев. Пару раз Дармон слышал смешки, но он привык к подобной реакции. Проведя много лет на юге, среди людей, которых здесь называют дикарями, сэр Фесс научился владеть их оружием лучше, чем тем, что было в ходу на севере. Что не раз доказывал в поединках в родном Такемгаре и за его пределами.
Но сейчас не было ни времени, ни желания указывать на опрометчивость суждений стражников о его мече. Сэр Фесс спешил в тронный зал, расположение которого помнил еще из первой поездки сюда, случившейся около девяти лет назад. Острая, безотказная память - одно из множества качеств, за которые князь Кристоф, как прежде и его отец, ценил своего гонца.
Вскоре, спустившись по лестнице и пройдя несколько небольших помещений, сэр Фесс вошел в просторное помещение зала через одну из боковых дверей. Этим он явно вызвал удивление присутствующих, ожидавших его появление через центральный вход.
В зале было не так уж много народа. С удивлением сэр Фесс отметил вчерашнего человека в маске, сидящего рядом с юношей на троне - очевидно, новым князем. Кроме этих двоих, за столом присутствовали еще двое мужчин в доспехах, и один без. За троном с одной стороны вытянулся камергер, с другой, и это заставило Дармона снова удивиться, стояла орчиха, глядящая на гостя немигающим взглядом. Также по стенам зала выстроилось около двух десятков стражников, что говорило о степени храбрости молодого князя.
Из всех присутствующих за столом, сэр Фесс узнал лишь мужчину без доспехов. Первый советник, занимавший эту должность еще во время предыдущего визита Дармона. А вот Билиас, похоже, такемгарца не вспомнил.
- Гонец из Такемгара, выполняющий также функции посла и голоса Кристофа Пятого из рода Фенри, князя Такемгарского, сэр Фесс из рода Дармон, - чопорным голосом объявил камергер, едва сэр Фесс подошел к столу.
Коротко кивнув, Дармон произнес:
- Князь Кламен, долгих лет жизни вам. Где мне сесть?
- Для вас подготовлено место, - тут же ответил устремившийся к нему камергер. - Милостивейший князь определил вас сюда.
Самый конец стола. Сэр Фесс усмехнулся про себя - почетным гостем его явно не считают.
Едва такемгарец сел, камергер подал знак слугам, и те принялись разносить яства и напитки. Дождавшись, пока молодой князь первым преломит хлеб, к завтраку приступили и все остальные. В отличие от прочих присутствующих, сэр Фесс ел малыми порциями, уделяя больше внимания не тарелке, но людям вокруг. К примеру, из обрывков приглушенных разговоров, долетавших до его края стола, он выяснил, что человека в броне, сидящего рядом с человеком в маске, зовут сэр Гаррет, и он не так давно стал первым мечом армии Палгинера. Второй бронированный за столом - сэр Торенс Финнарт, и он тоже не так давно стал первым мечом, только уже стражи. Связаны ли перестановки со смертью прошлого князя? Похоже на то.
Кроме того, Дармон так и не дождался княгини Изабель, которая, как он думал поначалу, просто опаздывает. Выходит, регент не она?.. эту догадку невольно подтвердил первый советник, назвав регентом человека в маске. Что же тогда стало с княгиней? В письме, полученном князем Кристофом, об этом не было ни слова, да и в разговорах слуг сэр Фесс не слышал о ней ничего. Впрочем, слуги здесь вообще почему-то были не очень-то разговорчивы, особенно в крыле с гостевыми покоями.
И самое главное разочарование утра - за столом не появилась та, ради кого, собственно, Кристоф и послал лучшего рыцаря. Этим утром молодая княжна Маргарет не освятила своей красотой стены тронного зала.
Когда завтрак подходил к завершению, князь будто вспомнил, что среди присутствующих есть посторонний человек. Взглянув на сэра Фесса, Кламен произнес, возвысив голос:
- Умолкните все. Я хочу, чтобы наш гость слышал меня.
"Я буду слышать тебя даже на рыночной площади, пока мне это будет нужно". Вслух сэр Фесс произнес иное:
- Я рад, что вы нашли время для меня, милорд.
- Да-да, - кивнул Кламен. - Итак, с чем же вы прибыли к нам из таких далей, как княжество Такемгар?
- О, не более чем с простым напоминанием, милорд, - коротко улыбнувшись, ответил сэр Фесс. - Об уговоре, заключенном с вашим отцом.
- Каком еще уговоре? - вскинул бровь Кламен. Он повернулся к Билиасу Тари. Советник, утерев мгновенно взмокший лоб, пробормотал что-то невнятное, означающее, что он не понимает, о чем речь.
- Видите ли, милорд, ваш отец вел весьма оживленную переписку с моим сюзереном. И в ходе ее был заключен союз между Палгинером и Такемгаром.
- Переписка имела место, да, - произнес первый советник дрожащим голосом. - Но я никогда не читал ее, князь запрещал вскрывать конверты... о чем велась речь в письмах, не знал никто, кроме него.
- О Пятеро, очередное проявление скрытности отца, - закатил глаза Кламен. - Боюсь, в скором времени к нам пожалует вождь степных орков с новостью о том, что предыдущий князь тайно проиграл ему в кости Норхолл.
Не все поддержали шутку смехом, отметил для себя Дармон. Лица сэра Торенса, камергера и орчихи не посетила и тень улыбки, более того, первый меч стражи будто бы даже скривился, и что-то непонятное мелькнуло в его глазах. Сам же сэр Фесс позволил себе вежливо приподнять уголки губ.
- И какие же условия были у вашего союза? - спросил, наконец, князь. - Хотелось бы знать, что мне разгребать за отцом.
- О, ничего особенного, - снова улыбнулся Дармон. - Обычное явление в подобных случаях - всего лишь династический брак.
Тень легла на лицо Кламена.
- Кого с кем? - спросил он холодным тоном.
"Тебя и моего коня" - мелькнула в голове Дармона мысль, никак не отразившаяся на его лице. Новый князь Палгинера уже крайне не нравился такемгарскому послу.
- Вашей сестры, прекрасной княжны Маргарет, - произнес сэр Фесс, не снимая с лица улыбки. - С, собственно, милордом Кристофом.
- Тому не бывать, - тут же ответил Кламен.
- Нет-нет-нет, - вскочил человек в маске. - Сэр Фесс, позвольте мне поговорить с князем, прежде чем давать окончательный ответ.
Дармон молча кивнул и постучал пальцем по пустому кубку рядом с собой. Один из слуг тут же наполнил его вином, слегка сладковатым на взгляд сэра Фесса, однако что-то лучше вряд ли получилось бы сыскать во всем Палгинере.
Пригубив вино, Дармон напрягал слух, впервые за это утро. Таинственный регент говорил очень тихо, едва колебля воздух. И все же, часть его слов сэр Фесс мог расслышать, додумывая недостающие фрагменты. И услышанное нравилось такемгарцу гораздо больше, чем ответ князя.
- Довольно, - отмахнулся Кламен. - Я свое мнение сказал. Моя сестра не вещь, чтобы вот так запросто торговать ей.
- У вашего отца была договоренность... - вмешался было Дармон.
- Мой отец мертв! - возвысил голос Кламен. - Теперь я - князь Палгинера, и со мной никто никаких договоренностей не заключал!
- То есть, вы хотите новых условий? - понимающе улыбнулся сэр Фесс.
- Да, всего одного, - кивнул Кламен. - Убирайся отсюда к дракону в за...
Слова князя прервал шлепок удара. Дармон откинулся на спинке стула и, подняв бровь, пронаблюдал, как регент начал что-то бормотать князю, трущему багровеющую щеку. На глазах Кламена проступили слезы, он молча кивнул, выслушав раздраженное шипение, и поспешно зашагал прочь. Стук сапог по камню прозвучал громом в воцарившейся тишине.
- Прошу простить нашего князя, сэр Фесс, - произнес человек в маске. - Он немного поспешен в выводах и, к тому же, несдержан. Ну, вы же понимаете, юный возраст, язык, опережающий мысли... мы могли бы встретиться с вами позже, дабы обсудить повторно вопрос брака?
- Да, конечно, - кивнул сэр Фесс. - Милорд Кристоф приказал не возвращаться без ответа князя... который, я так понимаю, сейчас был далеко не окончательным.
- Вы правильно понимаете, - кивнул регент, собираясь уйти следом. Звуки вновь вернулись в тронный зал - застучали вилки, заплескалось вино в кубках.
- Вот только... я так и не узнал, как вас зовут.
- Реярд, - ответил человек в маске. - Реярд Пришедший-с-Запада.
Сэр Фесс Дармон кивнул и вновь пригубил вино.
- Как это вышло? - стараясь сохранить спокойное лицо, спросила Изабель.
- В письме сказано, что Клодвиг был пьян, - ответил Карл. - Ты веришь в это?
Княгиня Палгинерская покачала головой.
- В последнее время мой муж, конечно, начал выпивать больше, чем раньше, сказывалось нервное напряжение. Вся эта переписка с орками, людьми... это выматывало его, и я закрывала глаза на вино. Однако он никогда не пил столько, чтобы ноги не смогли удержать его.
- Письмо было коротким, без подробностей, - помолчав, произнес Карл. - Теперь твой сын - князь Палгинера. Регентом Кламена стал его учитель...
- Реярд, - произнесла одновременно с отцом Изабель. - Мне нужно срочно возвращаться. Этот Реярд... муж не доверял ему, и я тоже. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы Палгинер находился в его руках. Кламен он ведь такой... мягкий, податливый, легко внушаемый. Отец, ты можешь выделить мне карету?
- Карету? - вскинул бровь Карл. - Бель, у тебя же сломана нога! Я не пущу тебя никуда еще как минимум неделю, а лучше - две. Ты должна отлежаться!
- Я приехала сюда в тачке, которая до того возила тыквы и картофель, - нахмурилась Изабель. - И могу уехать тоже на ней, если ты не предоставишь мне карету. Я не прошу у тебя разрешения вернуться в Палгинер, я прошу лишь средство для этого.
- Бель, - в голосе отца зазвенела сталь. Совсем как раньше, когда он был моложе. - Ты не вернешься сейчас. Одну неделю ты проведешь здесь, под присмотром Фельма, даже если мне придется связать тебя.
- Фельм, входи! - пригласил Карл. - Сэр Ровас еще там? Попроси его тоже.
Дверь отворилась, и в покои вошел маленький человечек, напоминающий замшелый пенек. Еще старше отца, главный лекарь Редфола просеменил в комнату на своих слабых старческих ногах. Следом вошел и сэр Ровас.
Одни старики - осознала вдруг Изабель. Редфол наполняют старики. Что станет, когда возраст заберет их?.. На чем будет держаться замок и все княжество?..
Нет, не стоит об этом думать, торопить события. Отец жив, и крепости организма ему хватит, чтобы протянуть достаточно долго. Да, он лишился одного из наследников, впрочем, и Луи стал бы весьма неплохим правителем.
- Сэр Ровас, - Карл обратился к главе стражи. - Не мог бы ты отнести Изабель в ее старую комнату? И проследи, чтоб она ее не покинула. Фельм, не сочти за труд осмотреть мою дочь там. Бель, прости, но пока что наш разговор окончен.
На протест княгини Палгинерской никто не обратил внимания.
- А что делать со спутником миледи Изабель? - уточнил сэр Ровас. - Он ждет снаружи.
- Каким еще спутником? - не понял Карл.
- Тем, благодаря которому я сижу здесь, - насупившись, ответила Изабель. - Это Мика, и он спас меня.
- Мика? - переспросил Карл. - Простолюдин?
- Да. Сын рыбака.
Князь ненадолго задумался, укладываясь обратно на подушки.
- Сэр Ровас, если вам по дороге встретится кто-то из слуг, пошлите его ко мне. А лучше сразу за первым советником Риббетом. Мы обсудим посвящение этого Мики в рыцари... или нет, лучше приведите этого человека ко мне вместе с первым советником. Все же, он спас мою дочь, чем, без сомнения, спас и меня...
Последующие дни показались для Изабель настоящей тюрьмой. Нет, конечно, ее навещали. В первый же день пришел младший брат Луи, высокий и светловолосый, напомнивший княгине портрет ее отца в молодых годах. Он много смеялся, рассказывал истории и новости двора, только вот Изабель знала брата - все это была лишь ширма, отгораживающая ее от мыслей об утрате. Луи провел с сестрой не меньше трех часов, в течение которых как-то незаметно опустела принесенная им с собой бутыль прекрасного белого вина.
В тот же день пришел и сэр Торальд Хоули, которого Изабель запомнила нескладным рыжим мальчишкой, моложе ее на несколько лет и бессовестно в нее влюбленным. Теперь малыш Торальд вырос в барона Дорменского, женившегося на младшей сестре Изабель Лизе. Баронство Дормен всегда было главной опорой Диолжана, посему сэр Торальд почти постоянно находился при князе, что и позволило ему столь быстро прознать о прибытии его любви детства. Вместе они вспоминали молодость под еще пару чаш вина.
Следующий день был также полон встреч, начавшихся с рассветом. Перед заступлением на службу забегал сэр Ровас, справившийся о состоянии здоровья, будто оно могло сильно измениться за ночь. Неспешно заглянул Пресветлый Виллар, глава Круга в Диолжане, когда-то омывший новорожденную Изабель в пяти купелях. Степенно осведомившись о здоровье и благословив на выздоровление, он удалился, наказав перед выходом не забывать молиться.
Вслед за слугами, внесшими обед, в комнату Изабель вновь вошел Луи, с отцом, опирающимся на его плечо. Карл отобедал с дочерью, и та узнала, что сегодня он покинул покои впервые за долгий срок. Особенно это радовало Луи, тот буквально светился счастьем, через слово шутя.
После обеда приходил сэр Тормун, первый меч армии Диолжана, потомок древнего рода, жившего когда-то на севере, у самых Старцев. На десять лет старше ее, он относился к Изабель так, будто был еще одним ее братом. В свое время, будучи вторым мечом армии, именно он научил ее ездить на лошади и подарил будущей Палгинерской княгине ее первого скакуна - нежную белую лошадку, которую Бель назвала Облачком.
Помимо праздных разговоров и вопросов о здоровье, Тормун не преминул разузнать у Изабель ситуацию в Палгинере. По его словам, там что-то затевалось - якобы, не все приняли княжение Кламена. Точной информации у него пока не было, и тут же начавшиеся расспросы со стороны Изабель остались без ответов.
Встречи с людьми ее детства смогли хоть немного повысить настроение Изабель. Однако все это было перечеркнуто вечером второго дня, когда слуги привели к ней старшего брата. Увидев его, Бель не смогла сдержать слез и бросилась обнимать Дамьена.
Старший из сыновей князя Карла походил на отца не меньше, чем младший Луи, но, при этом, казалось, во всем превосходил его. Немного выше ростом, шире в плечах, с более светлыми волосами, он словно был улучшенной копией отца, обещавшей стать достойной заменой на княжеском троне. По крайней мере, раньше.
Дамьен стоял перед Бель и смотрел на нее невидящим взглядом. Сгорбленный, ставший от того едва ли не на голову ниже себя прежнего, исхудавший и осунувшийся... больше всего боли его сестре причинял взгляд в лицо брата.
Широкий шрам, чернеющий от правого виска до левой стороны челюсти, комкал, уродовал некогда прекрасные черты. Нос с горбинкой и широкими ноздрями, пересеченный им, напоминал теперь раздавленную картофелину, правый глаз был закрыт. Изабель не была уверена, наличествовало ли под веком яблоко. В углу глаза собралась капля гноя, которую Дамьен растер по щеке. Удар топора расширил рот слева, угол губ опустился, продленный шрамом, и из-за этого рот мужчины не закрывался до конца. Ниточка слюны, спустившаяся оттуда, собиралась в мокрое пятно на шелке рубахи. К нему прибавилось еще одно, оставленное слезами Изабель.
Дамьен говорил неразборчиво, изуродованный рот мешал правильно выговаривать слова. Он узнал ее, прогудел имя и даже неловко ответил на объятия. На вопросы он почти не отвечал, лишь кивал головой невпопад, и через какое-то время попросил поесть.
- Милорд делает успехи, - сообщил приставленный к княжичу слуга по имени Сэм. - Удар повредил не только его лицо, но и разум, однако он учится. Не так давно он снова начал сообщать о своих потребностях - голоде, жажде или нуждах. Он почти перестал пачкать одежды.
Изабель вновь разрыдалась, обняв Дамьена еще крепче. Тот непонимающе смотрел на нее, и могучая ладонь легла на голову сестры, неловко поглаживая.
- Тебя кто-то обидел? - с трудом мычал княжич. - Не плачь. Не плачь.
Всю ночь Изабель снились ее муж и старший брат. Наутро печаль и не думала оставлять ее, лишь усилившись. Не уходила она и в последующие дни, погружая Изабель в мрачные думы. Но княгиня не желала показывать свою горечь, которой и так ныне было слишком много в Редфоле. Дабы отвлечься, княгиня Палгинерская пыталась по мере сил помогать отцу и младшему брату в делах Диолжана. Ей даже удалось кое-чему научить Луи за столь короткий срок, правда, не усидчивости - молодому Брунону с трудом давалось корпение над бесконечными бумагами отчетов и приказов.
Безропотно пролежав положенную неделю, Изабель решилась поговорить с отцом о возвращении домой. Но перед этим она договорилась о прогулке в сопровождении сэра Роваса.
Встретившись с утра в покоях Изабель, неторопливым шагом они вышли в сад. Престарелый рыцарь поддерживал женщину под локоть, чтобы та минимально утруждала больную ногу. Изабель уже могла осторожно на нее опираться, по крайней мере, боль, возникавшая при этом, стала терпимой. Ребра ее также шли на поправку, гораздо быстрее, чем нога.
С равноденствия прошел едва ли месяц, а здесь уже распускались первые цветы. В саду Норхолла это не смотрелось необычно из-за теплых течений лежащего рядом Зеленого моря, но здесь... В этом году погода радовала теплом, солнце светило, будто летнее, ласково поглаживая золотыми лучами бледное лицо княгини Палгинерской.
- Что стало с Микой? - спросила Изабель, когда они с сэром Ровасом остановились. Она совсем забыла разузнать у отца или заходившего к ней Риббета о судьбе своего спасителя.
- Сэр Говард Толье взял его в оруженосцы, - нахмурив лоб, ответил сэр Ровас. - У Толье нет ни детей, ни иных родственников, и подразумевается, что когда Пятеро примут его душу, земельный надел, пусть и не слишком большой, отойдет твоему спасителю. Вместе с рыцарским чином, само собой, а там и до места при дворе недалеко. Правда, я не уверен, по душе ли ему это. Когда Мика выслушивал указ, его лицо было таким, словно он ел лимон. Но, тем не менее, в витиеватых благодарностях он рассыпался. Кстати, очень хорошо, что вы его упомянули, миледи. Мне, как первому мечу стражи, хотелось бы разузнать подробности вашего спасения...
- Может быть, позже, - покачала головой Изабель. Ей не хотелось бы сгоряча сболтнуть что-либо, очернившее спасшего ее Мику. - Сэр Ровас, в моей жизни сейчас и так немало горя, давайте не будем бередить не слишком приятные воспоминания.
- Хорошо, - тут же согласился первый меч стражи. Однако Изабель хорошо его знала - сэр Ровас обязательно вспомнит об этом разговоре через некоторое время.
- Какие вести из Палгинера? - спросила Изабель.
- Мы послали голубя с сообщением о том, что вы живы, едва вы оказались в своей комнате. Ответа пока нет. Возможно, голубь не долетел, да и прошло еще мало времени. Будем ждать и, вероятно, пошлем еще одно сообщение завтра.
- Мне бы самой выехать завтра, - пробурчала Изабель.
- Фельм при мне докладывал милостивейшему князю, что ваша поправка идет своим чередом, и торопить ее не надо, - произнес сэр Ровас. - Он рекомендовал продержать вас здесь еще минимум неделю. Поймите, миледи, отец не отпустит вас, пока ваше здоровье будет под угрозой.
- Уж я-то это понимаю, - у Изабель невольно поджались губы. - Я пропустила похороны мужа...
- Вы бы в любом случае на них не успели.
- Успела бы, если бы послушала Мику, - горько ответила Изабель. - Он предлагал мне вернуться в Норхолл, будто знал, что...
Будто знал, что ее муж погибнет. Человек, бывший среди тех, кто напал на ее кортеж с целью всех перебить. Кто выиграл от смерти Клодвига? Таких людей было не так уж много, сходу княгиня могла назвать лишь Пресветлого Тилина, давно точившего зуб на ее мужа. Однако он был служитель Круга, и вряд ли совершил бы столь великий грех. Да и зачем ему убивать ее? Нет, смерть мужа и покушение на нее, произошедшие почти в одно время, не были случайностью. Кто-то сначала сменил князя, усадив на трон ее сына, а затем попытался убрать мать-регента, чтобы... стать регентом?..
- Сэр Ровас, - медленно произнесла Изабель. - Сколько верных людей вы могли бы предоставить мне, чтобы они не только сопроводили меня до Норхолла, но и выполняли мои приказы, какими бы они ни были?
- Сколько вам потребуется, - подумав, ответил сэр Ровас. - Правда, лишь после дозволения со стороны вашего отца.
Глава 13.
Как Рунар и обещал, тренировки Лиарны начались уже на следующее утро. Внуки вынесли старого орка на палубу и расположили его под главной мачтой, усадив на невысокую бочку. Дочь Тастарра встала рядом, глядя на Рунара сверху вниз.
- Каким оружием ты обычно пользуешься? - спросил старик.
- Двумя короткими клинками, - ответила Лиарна, продемонстрировав излюбленные кинжалы.
- Плохо, - покачал головой старый орк. - А копье? Ты владеешь им?
- Я умею им сражаться, только не люблю его. Чем плохи кинжалы?
- рухл Наахар трудно убить мечом, - ответил Рунар. - Имя моего рода - Копье, и все рухл одар в нем убивали великого зверя копьем. Так должен был сделать и я.
- Отец справился ятаганом, - заупрямилась орчиха. Двумя кинжалами она училась орудовать с пяти лет.
- Да, и перед этим он всю жизнь готовился именно к этому, - согласился старик. - Я не могу показать тебе приемы двух мечей, что помогут против рухл Наахар. Ты можешь научиться убивать зверя копьем, а потом попробовать переложить умения на свое любимое оружие... если у тебя хватит на это времени.
- Хорошо, - сдалась Лиарна. - Научи меня приемам с копьем.
- Для начала мы просто поговорим о звере, - поерзав, чтобы устроиться поудобнее, произнес Рунар. - Итак, рухл Наахар есть зверь Наахар, великого бога войны. Это знает любой орк. Любой орк знает, что лучше всего рухл Наахар умеет убивать. И мало кто знает, как убить самого рухл Наахар. Тебран, мальчик, подойди сюда!
На оклик деда подошел один из его внуков, в руках он нес несколько свитков.
- Вот, дочь Тастарра, посмотри на эти рисунки, - жестом Рунар указал на принесенные бумаги.
Лиарна взяла в руки листы. На них тонким угольком был начертан рухл Наахар, его схематичное изображение спереди и сбоку. Кое-где на теле зверя стояли красные пятна, в паре мест - желтые.
- Кожа рухл Наахар тверже камня, - говорил Рунар, пока Лиарна рассматривала рисунки. - Хотя на его теле есть места, где она истончается настолько, что ее можно пробить. Спереди ты не найдешь ни одной бреши в его защите - ведь зверь нападает, тараня противника головой, и иметь на ней слабые места было бы глупо.
- А как же глаза? - спросила Лиарна. На рисунке они были обозначены черными точками. Глаза рухл Наахар располагались спереди, как у хищника, а не по бокам. Однако, как было известно орчихе, он все же предпочитал есть траву, хотя иногда и мясом не брезговал.
- Когда рухл Наахар атакует, он смежает веки и двигается вслепую, ориентируясь на запах и звуки, издаваемые жертвой, - ответил Рунар. - Обоняние у него слабое - видишь две крохотные полоски на морде? Это ноздри. В них тоже не стоит метить, копье лишь завязнет, не причинив зверю смертельных ран. Посмотри на изображение сбоку. Видишь, за передней лапой красная точка?
Да, она там была, совсем крохотная - при беглом осмотре Лиарна ее даже не приметила.
- Это - самый верный способ убить рухл Наахар, - наставлял Рунар. - Зверь понесется на тебя, и ты должна успеть отскочить в левую сторону от него в последний момент, когда запах пасти уже настигнет твоего носа. Сосредоточение не должно тебя покидать, и, едва оказавшись в стороне, ты должна успеть пронзить копьем эту точку, когда она откроется движением лапы. Ее будет видно, шкура зверя там немного темнее. Тебе придется вложить в удар всю силу, чтобы пронзить кожу, и копье твое сломается, когда лапа рухл Наахар, завершив шаг, вернется на место. В случае успеха ты пробьешь сердце зверя. Это не убьет его сразу, лишь введет в ярость. Какое-то время придется уворачиваться от его ударов, пока жизнь не покинет рухл Наахар. Этот способ - самый надежный, только ты не сможешь им воспользоваться.
- Почему? - вскинула бровь Лиарна.
- Прежде чем мой учитель, рухл одар Дабен Древоног сказал, что я могу попытаться убить этим способом зверя, мне пришлось тренироваться пятнадцать лет, - позволив себе улыбнуться, ответил Рунар. - Сначала я десять тысяч раз увернулся от галопирующей лошади. Потом столько же раз я делал это, держа в руках копье. Затем, Дабен сам сел на эту лошадь и снял с пальца перстень. Я должен был увернуться от учителя, скачущего на меня во весь опор, вскинуть копье, и успеть насадить на него перстень, который Дабен кидал, проезжая мимо. Когда я успешно проделал это десять тысяч раз, Древоног сказал, что я готов.
- На это у нас точно нет времени.
- Значит, и этот способ для тебя не годится. И все равно, ты должна знать о нем. Есть и другие, менее надежные. Рассмотри рисунок.
До полудня Рунар Копье рассказывал о немногочисленных способах поразить рухл Наахар. Он рассказал о кровеносной жиле, залегающей у задней лапы зверя, попадание в которую показалось для Лиарны наиболее вероятным способом победить. Но, пустив через нее кровь, орчихе придется долгое время уворачиваться от рухл Наахар, гораздо дольше, чем при поражении его сердца. Рассказал и о крохотной точке меж лопаток, попадание в которую вводит зверя в неконтролируемое бешенство, в ходе которого он может натыкаться на каменные стены Арены и, таким образом, убить себя. Именно так стал рухл одаром дед Рунара. Были и еще способы победить в ритуальной схватке, только все они требовали сноровки с копьем большей, чем была у Лиарны. Посему, после перерыва на прием пищи, орчиха отыскала в рядах спасенных копейщика и попросила у него его оружие, дабы начать тренировки.
"Левая рука" тем временем летела по морю, подгоняемая попутным ветром. У левого ее борта лежала земля, почти не обжитая людьми - пляжи, усеянные мелкими, острыми камешками, не располагали к этому. Впереди, на горизонте, высилось то, чему эти пляжи были преддверием - Каменный вал, не слишком высокие, но очень крутые горы, защищающие север Палгинера и побережье всего Сиалема от набегов орков с моря. Первый из пиков, Южный Страж, знаменует окончание Зеленого моря и начала моря Камней.
Не смотря на то, что "Левая рука" плыла в амад Наахар, Лиарна все равно опасалась соседей. Вождь орды Каменного моря приходился отцом Гордару, и, даже если проплыть он даст беспрепятственно, узнав о цели следования, он обязательно сообщит сыну. К тому же, не чинить препятствия на пути в амад Наахар - святая традиция. Только вот об обратной дороге эта традиция ничего не говорит.
Четыре дня Лиарна провела под бдительным наблюдением старого Рунара, не выпуская из рук копья, прежде чем корабль достиг Южного Стража. Наутро пятого дня к дочери вождя подошел Тагоб.
- Лиарна, - обратился он, заставив перекатывающуюся по палубе орчиху остановиться и перевести дух. - За Южным Стражем, отделенным от остальной гряды, будет Тимгони, людской порт. Нам придется остановиться там, чтобы пополнить запасы. После Тимгони много дней от людей нас будет отделять Каменный вал, а другие орки вряд ли помогут. Весть о том, что Гордар стал вождем орды, уже наверняка прибыла сюда, а вместе с ней и распоряжения насчет нас.
- Что же, значит, нам придется сделать остановку в Тимгони, - кивнула орчиха. - Что у нас есть на обмен?
- Дары, что ваш отец собирался оставить Палгинеру перед нашим отбытием, если бы оно не было столь внезапным. Их не успели выгрузить, - улыбнулся Тагоб.
Ну конечно. Лиарна тоже невольно улыбнулась - отец хотел подарить Палгинеру то, что годами разграблялось орками в нем же. Драгоценности, шелка, искусные статуи - все это свозилось на Зеленый остров, а теперь должно было вернуться обратно... но, похоже, судьба считала иначе.
Южный Страж "Левая рука" миновала за день, к ночи бросив якорь на расстоянии от берега, где горели огни Тимгони. Город-порт, укрепленный получше иных крепостей, он являлся важной торговой точкой для Сиалема и частенько подвергался нападению со стороны орды моря Камней. Впрочем, в последнее время орки прибывали сюда больше для торговли с людьми, и звонкая монета заглушала собой отголоски многовековой вражды.
На рассвете, когда "Левая рука" поплыла к Тимгони, ветер трепал на ее мачтах синий флаг - символ перемирия, используемый послами. Это, конечно, не убедило защитников Тимгони, уже выстроившихся на стене, окончательно, но ни одна стрела так и не сорвалась с огромных стрелометов, ни один камень не полетел, выпущенный из катапульты.