Лучше не вспоминать, - есть такое устойчивое выражение. Не выражение даже, скорее, оборот. Привычный для уха порядок слов. А еще говорят так: как вспомнишь - так вздрогнешь. Это уже нечто более радикальное, хотя суть все равно одна: не черта лазить по закромам памяти!
Это только в сентиментальных фильмах про войну положительный и мужественный герой, двигая желваками и увесистой челюстью, ощутимо светлеет лицом, вспоминая далекую старушку-мать, или еще какое беззаботное времяпрепровождение. На самом же деле любое ушедшее всегда отзывается в нашем сердце невыносимой горечью утраты. Все самое дорогое всегда, всегда находится в прошлом. Все самое светлое, самое наивное, первое и большое.
Мы сожалеем, - что еще нам остается делать? Нас не ожидает ничего: все хорошее давным-давно осталось вначале, вначале пути. Даже самый тупоголовый школьник отлично знает, что в детском садике ему жилось куда как более вольготно, - и это только начало! Седовласый престарелый генерал, уткнувшись в потную подушку, рыдает всю ночь напролет. Он хочет вернуть курсантские годы, хочет избавиться от дополнительного подбородка, опостылевшей жены и неправедного банковского счета. Эх, только была бы жива мама! Ласково и нежно она будила бы его по утрам, все девушки казались бы ему красивыми, а солнце... Солнце снова стало бы пронзительным, ярким, таким, каким оно бывает только в детстве.
Но нет - ничего этого не будет. Не будет никогда. Отведайте на вкус последнее слово. Оно необъятно как творчество Царители и глобально как всемирное потепление. Для дегустации требуется лишь подходящий случай. Например, визит к стоматологу. Или очередное посещение кафе на Васильевском острове, как это и произошло у меня.
Зачем ходят в подобные места? Дурацкий вопрос, скажите вы, но будете правы только отчасти. Только отчасти! Ибо от самой сути, от самого существа ответа, в данной ситуации будет зависеть все. Романтическое свидание, скучная встреча с деловыми партнерами, набивание не по годам отвисшего брюха, свободная охота за длинными ногами, поиски примирения с женой, - улавливаете разницу? Цель посещения свидетельствует о вашем местонахождении на отрезке жизни, а выбор блюд - о состоянии души.
Дело вовсе не в толщине кошелька, вовсе нет, ибо решают не только деньги. Они - суть всего лишь несовершенные инструменты, муляжи наших достижений, эдакие своеобразные фаллоимитаторы подсознания. Степень удовольствия от их траты определяет только доля здорового оптимизма. Можно загибаться в депрессивных судорогах сидя за рулем Lambordghini. Можно свернуть банкноту трубочкой и засунуть ее себе в задницу, ощутив при этом небывалую нирвану. Какие дни, такие мысли, - доверься, брат, своей харизме!
Место встречи, конечно же, выбирал не я. Мне его попросту назначили, указали и велели прибыть незамедлительно. Оказалось, что в старом добром кафе "Инкол" сменились не только название и ассортимент, но, судя по ценам, и хозяева. В меню я с удивлением обнаружил салат за восемь долларов. Каппучино оказался отвратительным. Надменные барышни за соседним столиком посматривали на меня свысока.
Знакомы ли вам подобные обязательные рандеву? Встречаетесь по очень важному и, как правило, деликатному делу, быстренько, с переменным успехом обкашливаете волнующие проблемы, а после вам остается только сидеть за одним столом, вглядываясь в постные физиономии друг друга. Потому что разойтись сразу же - как-то неловко. Потому что необходимо продемонстрировать общение и даже почти что дружеские чувства. Черт, не поверите, но в моей жизни это стало происходить часто, слишком часто. Слишком часто для того, чтобы об этом не думать.
Я заказал себе порцию виски со льдом. И, конечно же, ОНА принесла его в стопке из-под водки. И, конечно же, плюхнула на стол чайное блюдце, до самых краев наполненное серыми хлорированными торосами.
Блин, ну почему, почему, почему? Почему вокруг меня отираются одни конченые мудаки?
Я спросил ее об этом. ОНА посмотрела на меня с искренним непониманием. На кого же ОНА так похожа, подумал я. На..., нет, ну точно! Точно! Безусловно! Безусловно, она похожа на.... И тут уж воспоминаний было не остановить.
В октябре 86-го вкус самого дерьмового на свете вискаря наверняка показался бы мне божественным. Поминая разнообразными словами шизанувшегося генсека, народ отчаянно мел с прилавков любые спиртосодержащие напитки. Мы были вместе с народом. Из магазинов начисто исчез шоколад, в ЭЛ-ДЭ-ЭМ-е открылась выставка авангардистов, я закончил свой первый (и последний!) в жизни мюзикл, а мой дружбан Славка вернулся из армии. Его возвращение чрезвычайно важно, ибо оно является узловым центром повествования.
Итак, Славка вернулся, а я, как настоящий преданный товарищ приютил его у себя. Надо сказать, что отношения наши всегда строились достаточно непросто. Оба музыканты, оба непроходимые бабники, к тому же еще и земляки. Когда ты с комфортом проживаешь дома, в непосредственной близости от маминой юбки, тебе и в голову не приходит умиляться подобным понятиям. Подумаешь - земляк! Да у меня таких, на рупь сушеных, полный подъезд, не говоря уже об улице. Но совсем по-другому видится эта проблема, как только ты попадаешь на чужбину.
Мы со Славкой проучившись бок о бок четыре года в одном и том же провинциальном музыкальном училище, особо между собой не дружили. Потом неожиданно, нос к носу, столкнулись в одном и том же самолете. Вместе сдавали вступительные, вместе обустраивались в общежитии, вместе пили водку из горлышка прямо на Дворцовой, когда оказалось, что мы оба зачислены на первый курс Ленинградской Ордена Ленина Государственной Консерватории.
Сам по себе Ленинград - субъект не очень-то гостеприимный. Эдакий громоздкий аристократический холодильник посереди слизких хлюпающих болот. Но если сравнить сей чопорный город с классическим рефрижератором, то место нашей альма-матер, безусловно, придется на главный морозильник этого пантеона. Гулкие коридоры, сумеречные аудитории, отрешенные лица, напоминающие своим цветом замороженные тушки цыплят 2-й категории, и еще - надгробия.
На стенах вестибюлей и классов, на дверях кабинетов, на роялях и кафедрах, - везде, везде светились мемориальные доски. Угнетало ли это двух жизнерадостных парней-южан, двух ярких прокуренных мотыльков, нежданно-негаданно залетевших в самую глубину камеры с жидким азотом? Еще как, ребята, еще как. Неистовый пыл романтики угас довольно быстро. Возможно, это даже пошло нам на пользу.
Весьма пользительно взглянуть на мир под другим углом, с другой позиции. Мы взглянули на него через покрытую инеем призму бутылки водки "Московская". Мир выглядел отвратительно.
Мне отчетливо помнится ноябрь; в воздухе плавают капли дождя и мокрые листья, на Театральной площади пахнет лесом и сыростью. Кутаясь в свой горчичный плащ, я стою на остановке 27-го и жую кофейные зерна. Славка - рядом. На верхней точке его необъятной дембельской фуражки, словно на крутом обрыве, болтается алюминиевая лира.
- Сколько ехать? - жизненноутверждающе спрашивает бывший сержант, примащивая на коленях новенький вещмешок.
- Час.
- Ого!
- Зато без пересадок! Сел - и прямо к дому...
- Значит, твой дом теперь здесь?
До чего же все эти дембеля невозможные! Хотя, по существу, он прав: какой там, на хер дом...
Однокомнатная на Охте обходилась мне в ежемесячные девяносто рублей - по тем временам большие деньги. Стипендия составляла всего тридцать, еще пятьдесят присылала мама. Вечерами я подрабатывал в ресторане. Постоянно хотелось спать. А еще - побыть в тишине. Многочисленные друзья и еще более многочисленные подруги не оставляли на это ни малейшего шанса.
Славка привнес в мой хаотичный быт некий конструктив. Надраил полы, выгреб из холодильника мерзлую картошку, оттарабанил в прачечную годовалый запас наволочек, пододеяльников и прокуренных простыней, съехавшихся в мою несчастную квартиру со всех концов города-героя Ленинграда и одноименной области. Затем вынес на помойку ведро женских пудрениц и расчесок.
Спокойно и уверенно он растолковывал через дверь надоедливым посетителям: - Уехал! Месяца на три! А? Не знаю куда. Не имею понятия! Что? Консерватория? Да выгнали его из консерватории. Все. Чао. Некогда мне тут с вами разговоры разговаривать...
Самые настырные заявлялись на работу, в ресторан. Делая несчастное лицо, я бормотал что-то насчет строгого старшего брата-следователя, который нежданно-негаданно развелся с женой и вот, понимаешь, поселился ненадолго. А вот насколько точно - не знает никто, ибо сами понимаете, - родная кровь, ни кола, ни двора, не выгонять же на улицу! Большинство тут же начинали задумчиво кивать. Чувствительные дамы жаждали немедленного знакомства.
С некоторым удивлением, я обнаружил, что существуют еще тихие зимние вечера, когда можно пить чай, расслабленно поглядывать в телевизор и даже разговаривать о музыке на трезвую голову!
Рай этот продолжался не слишком долго. Славка решил всерьез приступить к занятиям и тут же съехал от меня в общежитие.
- Не могу я тут, старый, - объяснял он мне чуточку виновато. - Слишком уж комфортно! Расслабляет...
Я остался совершенно один. По-прежнему отказывался от попоек и гулянок. У меня появились деньги. Подписался на журнал "Иностранная литература". Приобрел финский демисезонный плащ на рыбьем меху. В рассохшемся серванте прочно поселилась трехзвездочная бутылка армянского коньяка.
Эх, серединные восьмидесятые! Пока что вам не удалось войти в анналы. Нет как нет продвинутого летописца, дабы расписать вас правдиво и завлекательно. Так, как расписал, к примеру, свихнувшиеся девяностые талантливый питерский журналист по имени Илья. Ваш счастливый час еще не наступил. Жаль, что Довлатов решился отвалить от нас в Америку слишком рано! Хотя, ему, наверное, так не казалось....
Предновогоднюю Охту заметает мохнатоподобный снег. Время около часа, по советским меркам - глубокая ночь. Новые скрипучие ботинки TOPMAN оставляют на дорожке глубокие и влажные проталины.
- Вотчтозна! Читнепить! Иблядей! Нелюбить! - скандирую я сам себе вполголоса. Толстостенные домики и проходные дворы мирно обтекают мою продрогшую фигуру. Слева по курсу проплывает общежитие косметического объединения "Северное сияние", - место проживания целого выводка красивых девушек. Место розлива и продажи чудеснейшего спирта, благоухающего всеми оттенками земляничного мыла и зубной пасты "Лесная". Отдушка вызывает у пользователя благородную отрыжку. Чувство глубокого удовлетворения наступает уже после первого глотка. Девушки-парфюмерщицы входят в число активнейших завсегдатаев нашего ресторана. Кроме того, они - торговые партнеры бармена Бори, автора замечательного коктейля, под названием "Предчувствие любви". Делается этот шедевр так: в бутылку сухого, прямо через пластмассовую пробку, с помощью шприца, закачивают 50мл чистого спирта. Внешне бутылка полностью сохраняет девственную чистоту и непорочность. Однако, при употреблении внутрь пары-тройки бокалов этакого "Цинандали", любой неподготовленный индивидуум полностью утрачивает контроль над собой. Этим-то и пользуются наши ресторанные ловеласы: намечают симпатичную девичью кампашку, приглашают потанцевать, подсаживаются за столик, делают Боре соответствующий знак, - и уже очень скоро осмелевшие девицы готовы ехать куда угодно, хоть на деревню к дедушке. Величайшая из наук современности - ресторанная алхимия. Главное знать, что смешивать. И кому.
Интереснейшая деталь, но среди барменов того времени наиболее часто встречались имена Боря и Миша. Отмечаю я это безо всяких намеков на национальную принадлежность. Группой энтузиастов был даже проведен локальный алкогольный эксперимент в рамках Невского проспекта и прилегающих территорий. Отправной точкой поисков являлся ресторанчик "Адмиралтейский", что на улице Гоголя. Завершался променад в грязной столовке с претенциозным названием "гостиница Октябрьская", расположившейся непосредственно на площади Восстания. Из конца в конец было выявлено три Бори и четыре Миши. Общее чисто обследуемых заведений составило ... цельных девять штук; не забывайте, что на дворе царствовал полноценный 86-й и понятие "перестройка" ассоциировалось уже не только лишь с чем-то военным, из разряда про две шеренги в три ряда....
Общежитие, в купе с проживающими в нем будущими советскими Шанелями и Диорами, откатывается мимо меня, назад, растворяясь в прелестном петербургском сумраке, а я выруливаю на Среднеохтинский проспект.
Если двинуть по нему со средней крейсерской, следом за припорошенными трамвайными рельсами, в сторону площади Брежнева, довольно быстро можно оказаться у дома "Еще раз". Не подумайте, что это пивная или цыганский табор, вовсе нет. "Еще раз" - это шумная и сексапильная барышня, жена хоккеиста с прозаической фамилией. Свое прозвище "Еще раз" заработала за неуемную тягу к противоположному полу, удивительным образом сочетающуюся с патологическим увлечением творчеством Малежика.
Помните такого, конечно? ЕщЁ раз...(тир-ли-тулипум-ба) ...уйти что бы вернуться...(Ум-ча! Ум-ча!) ... ещЁ раз...(тир-ти тулилум-ба) ... окончить, чтоб начать.... Ну, вот. Окончить, чтоб начать - это и есть главное кредо нашей героини.
Правда, приблизительно раз в месяц ее суперспортивный муж возвращается с очередных сборов и вот тут уж нашу "еще раз" становится абсолютно не узнать. Чинно и благородно, под ручку, они пришествуют в наш ресторан, заказывают оливье, цыпляток табака, выпивают необременительные 0,5 коньяка, танцуют медленные танцы и долго, сосредоточенно разговаривают, заглядывая, друг другу в глаза. Ровно в 23:00 вальяжная пара вызывает такси. Обслуга изо всех сил старается, чтобы образцово-показательный вечер проскочил без сучка, без задоринки: "еще раз" оставляет в ресторане ни менее пятисот рублей ежемесячно.
Если, не поддавшись искушению, вы тупо и перпендикулярно пересечете Среднеохтинский, продолжив свой путь напрямик, через хлюпающие носом подворотни, то вскорости ноги сами вынесут вас к укромно стоящему детскому садику "Василек", где работает чудеснейшая из воспитательниц Леночка Малиновская. Трудно перечесть все достоинства сразу, коими обладает наша замечательная Лена! Это и характер, и фигурка, и бюст четвертого размера, и супруг-вагоноважатый, постоянно работающий в ночную, но главный Ленин дар - это, безусловно, дар педагогический. Если в разгар пьяного веселья вы неожиданно обнаружите возле себя маленького мальчика, увлеченно играющего пустыми бутылочками, знайте: это не алкогольная галлюцинация. Это Ленин сын. Макаренко с Сухомлинским отдохнут, вы не находите?
А вот и проспект Металлистов. Моя деревня и дом родной. На углу - пролетарский пивбар, сберкасса и гастроном. Весь второй этаж занимает чебуречная, которой руководит мой друг Самвел, еще один завсегдатай и постоянный клиент.
Как истинно широкий кавказский человек, Самвел ни один вечер не в состоянии обойтись без исполнения милых сердцу "Лезгинки" и "Сулико". Заказ одной песни стоит от пяти до десяти рублей, в зависимости от конъюнктуры момента. Самвел всегда дает четвертак. Всякий раз, изображая неловкость, я пытаюсь отлистать ему полагающуюся сдачу. Всякий раз он морщится, хлопает меня по плечу и говорит: - Дэньги - мусор! Умэня их слышкам многа, у тэбя мэньшше. Зачэм обьжаэшшь, дарагой?
Позднее, в 91-м, сидючи со мною в грязном буфете аэропорта Внуково в ожидании рейса на Сухуми, Самвел с грустью скажет мне совсем другие слова: - Нада была капить, да! Пакупат золато, стэклящки разные! Бил би круглый мэлионэр! Щас би в Амэрыку, в Ыспанию, на крайняк в эту ваньючую Турцию съэбался. А так что? Что минэ тэпэр дэлать, Кио?
Из поездки он так и не вернулся. Может, сгинул. Может, успешно принялся за строительство какой-либо из независимостей. От всей души, от всего сердца надеюсь и уповаю на второй вариант.
Что касательно моего прозвища, то здесь нет ни малейшего намека на какие либо фокусы с моей стороны. Просто-напросто зовут меня Игорь. Игорь - Кио. Если Чарльз, то значит Дарвин. Если Клара, то значит Цеткин. Если Игорь, то значит Кио. Ассоциации всегда просты и незамысловаты, словно вступительная речь товарища Жданова на совещании деятелей советской музыки.
Расхлябанные двери подъездов тяжело ухают от сквозняков, вслед летит отвратительное снежное крошево, однако из-за поворота вот-вот должна показаться желанная цель. И она не замедляет появиться! Да! База, база, мы выходим на исходную, как меня слышите, прием?
У моей придворной скамейки суетливо мечется долговязая фигура в пушистой собачьей шапке. Это, конечно же, Сашка Березин. Кто еще способен поджидать меня в такую погоду?
- Блядь! Где ты ходишь? Мои яйца уже успели превратиться в пельмени!
Вот такой он есть, Сашка. Балагур, аферист и спекулянт. Словом, наш человек. Правда, Сашкой его теперь называю, наверное, только я. Да и то - по привычке. Для остальных же он давным-давно никакой не Сашка. Он - "привет Тамара". Только так, и никак иначе.
История приобретения такого необычного прозвища заслуживает отдельной остановки. Отмечая долгожданный развод с женой, Сашка перебрал лишнего, упал и сломал себе руку. Далее началась сущая романтика. На перевязке больной Березин знакомится с очаровательной и длинноногой медсестрой Машей. Сашка сходит с ума. Каждый вечер его сверкающая белоснежным гипсом фигура терпеливо поджидает Машу у поликлиники. Они посещают театры и концерты, знакомятся с родителями. Стиснув зубы от ужаса, Александр преподносит любимой кольцо с бриллиантом. Ситуация приближается к свадьбе на всех порах. Сашка сбривает бороду. Сашка разительно хорошеет и молодеет.
- Свитера остаются в прошлом, - самодовольно похохатывает он. - Настало время запонок и булавки для галстука!
- Что, прощаемся с холостой жизнью? - нетерпеливо подзуживают друзья. - А где отвальная? Где проставки? Где утешительный приз для блядей?
- Это правильно, - скрипя сердце соглашается Сашка и ... уходит в недельный загул. Вначале он зависает в мотеле "Ольгино", затем, уже основательно пропившись, вместе с самыми преданными и стойкими передислоцируется в общагу металлического завода, поближе к дому. Как раз таки оттуда и доставляет их знакомый таксист прямиком в наш ресторан. Здесь их встречают со всем возможным почетом. Сажают в уголок, на лучшие места, отпаивают горяченьким и горячительным. Спешно растолковывают невменяемому жениху: все еще можно спасти! Остановись пока не поздно, мудак!
В разгар словопрений в зал буквально врывается заплаканная и подурневшая Маша. Все эти дни она безропотно разыскивала негодяя по моргам и больницам, обзванивала друзей и даже некоторых подруг! Увидев Сашку, она с облегчением бросается к нему на шею. По залу ползут восторженные вздохи: happy end?
Довольный и рассолодевший Сашка хватает свою любимую на руки, крепко целует в губы, от его громоподобного рыка вибрируют хрустальные фужеры и крепенькие задницы официанток.
- Ну, привет! - радостно вопит сей человекообразный самец, заросший рыжей щетиной по самые бесстыжие глаза, - ПРИВЕТ, ТАМАРА!
И вот он стоит передо мной, с ног до головы покрытый снежной коростой. Гордый орлиный профиль, раз за разом, пытается увернуться от сорвавшегося с цепи ветерка:
- А меня отец из дому выгнал!
- Поздравляю!
- Я серьезно, Кио! Я ему пытаюсь объяснить, нормально, по-мужски, а он.... Даже мать на его стороне! Ну не буду же я с отцом драться!
- А вот эт-т верно. Надо же! Ты уже даже маму родную достал.
- Приютишь?
- Ладно!
- А как же твой брат?
- Он это, в командировке. Уехал. Но только на два дня! - Спохватившись, я начинаю строго придерживаться легенды. К сожалению, это необходимо. Иначе.... Иначе мой дом в считанные дни снова превратится в бордель.
- Так что до послезавтра - могу. Дальше - ни-ни. Устраивает?
- О чем ты говоришь, Кио, век не забуду!
- И вот еще что: никаких блядей! Договорились?
Разочарованный Сашка тихонько вздыхает, но деваться ему все равно некуда: - Договорились, змей.... И что с вами со всеми происходит? Живете как форменные пенсионеры! Кефир, сортир, телеэфир.....
Бубня мне в спину нечто подобное, он радостно шаркает за мной на второй этаж.
Вернемся, однако, к моему другу Славке. Прошлый раз мы оставили его на пороге нашей консерваторской общаги, полного трудового энтузиазма и благих намерений. Ну, что у нас обычно выстилают этими самыми намерениями, знают даже вьетнамские студенты. Что же касается Славкиного энтузиазма, то он, совершенно неожиданно, устремился в новое русло.
Славка познакомился со скрипачкой Светой.
Тут многие из вас наверняка испытают безграничное удивление, мол, и что в этом особенного, откуда столько патетики, и вообще: стоило ли начинать с красной строки по столь незначительному поводу? О, смешные и наивные! Увлеченные и прямодушные! Трясущиеся и заботливые! Это к вам я обращаюсь, будущие свекры и свекрови, к вам - в первую очередь. Слушайте, слушайте, слушайте! Если в силу каких-либо исключительных обстоятельств, или же просто - по недостатку ума и узости кругозора, вы все-таки решились отдать своего замечательного мальчика в консерваторию, сделайте для ребенка хоть что-нибудь позитивное! Никогда, слышите? Хорошо слышите? Никогда не поощряйте общение вашего отпрыска с консерваторками! Это общение будет происходить и так, без вашего на то одобрения. Но возможно (возможно!) ваша твердая и несгибаемая позиция поможет молодому человеку принять единственно правильное решение. Когда придет время. Напоминайте, почаще напоминайте юному дарованию, что ваша фамилия (пока еще!) не Матвиенко, а сам он (увы и ах!) - вовсе не банкир. И даже не владелец маленькой нефтяной скважины. Такая вот незадача. Так что, сынок, крошечка, ненаглядная кровинушка и Башмет с Рихтером в одном флаконе! Продавщица, докторша, фармацевт, инженер, балерина! Все что угодно! Но только не это.
А лучше всего - business woman. Это уже ежели рассуждать с позиций сегодняшнего дня. Такие браки, кстати, самые долговечные.
Славка же, лишенный благодаря службе в армии здорового цинизма, являл собою мишень необычайно податливую и привлекательную. Гормональный фон сыграл с нашим героем злую шутку. В течение недели он с пугающей легкостью утратил сон, аппетит и львиную долю мужской привлекательности. Исчезла, мелькнув по сиреневой линии горизонта, молодецкая удаль. Гордость, вспыхнув ярким наркотическим угольком, погасла практически мгновенно, чадя и воняя. Загнанный в пучины подсознания здравый смысл философски пускал мыльные пузыри, делая плотоядные неприличные предложения.
Через три недели, после начала их, так называемого, романа, я увидел у своих дверей несчастного и озлобленного Ромео, истекающего спермой и жаждой немедленного реванша.
- Короче, нету нормальных условий, старый, - вещал он, жадно поглощая картошку с тушенкой. - Не уединиться! Я уже и в капелле пытался, после концерта, и в бытовке! Вчера, вот, закрылись в репетитории, у малого зала. Заблокировал дверь стульчиком, лимончика порезал, колбаски, все чин чинарем. Пока сходил в туалет отлить, - уже набежало откуда-то целое кодло духовиков, смотрю - она уже с ними ля-ля, хлоп - они уже свой пузырь выставили.... Я встал и ушел. Что я ей, мальчик? Так что на тебя, старый, последняя надежда. Выручи друга, а?
С больными и влюбленными следует быть предельно внимательным. Я аккуратно наливаю несчастному крепкого чаю, жертвую последним куском пражского тортика и тихонько подталкиваю жертву Купидона к существу вопроса: что, собственно, от меня-то требуется, ядрен батон?
Требуются от меня, оказывается, форменные пустяки. А именно: тщательно прибрать квартиру, намыв и надраив все до стадии операционной гинекологического отделения. Затем заправить кроватку чистым бельем, хорошенько напрыскать в комнате освежителем против табачного дыма (Светочка, оказывается, совершенно не переносит дыма! Ну, надо же! Охуеть - не встать), ну и улетучиться из самой квартиры незамедлительно. И не показываться там под страхом смерти! Ранее оговоренного времени.
Что ж, идеи нам близки. Первым - лучшие куски. Да! Друг! Только один вопрос! А куда улетучиваться-то? Вообще-то, у меня завтра выходной! Понедельник! Даже театры не работают, по-моему.... Может, подождешь до вторника, а? Я вечерком на работу, а ты тут, до часу ночи, такого шороху.... Что? Не надо шороху? Да нет, я не в том смысле.... Понял. Говорю ерунду. Ясно. Во вторник Света не может. У нее запись на радио. Круто. Ага. В среду она не может. У нее концерт в ДК Капранова. И в четверг она не может тоже. А до пятницы ты не доживешь, это тоже понятно....
Вот, блин! Что деется-то, что деется! Работаешь тут, работаешь, тащишь культуру в массы, а люди тем временем уже буквально нарасхват! Сегодня, понимаешь, Урюпинск, завтра - Марциальные воды. Нет-нет! Я не юродствую, что ты, что ты! Я просто придумать пытаюсь, как бы это и самому не замерзнуть - и вам не мешать....
Но оказывается, что даже придумывать мне уже ничего не надо! Все, что нужно было придумывать, уже придумано до нас. О как. Наконец-то я узнаю, что такое забота друга! Интересно, что меня ожидает: библиотека, катание на лыжах или абонемент в планетарий? Ага! Лучше! Меня ожидает билет в кинотеатр "Ладога". Ну что ж, гуманно, весьма гуманно, кинотеатр недалеко, можно сказать - под боком, через дворик, да пешим ходом - от силы пять минут. А что за фильм? Хороший? Исторический? Две серии! Отлично. Две серии - это, конечно, главное и неоспоримое достоинство данной картины. На два сеанса. Подряд! Билеты - в подарок.... Э-эт широко. Э-эт просто круто. Вот же зверюга! А называется-то хоть как? КА-АК???
"Русь изначальная". Ну, блин, ва-аще-е....
Вопреки расхожим представлениям о вкусах и пристрастиях совковой молодежи, ни я, ни мои друзья посещением кинотеатров никогда не увлекались. Не сказать, чтобы мы игнорировали их вообще, однако развлечения такого рода всегда финансировались по остаточному принципу, - денег нет, а на свидание хочется. Выбирать при этом старались что-нибудь легкое и нейтральное: комедию с Бильмандо, или необременительный детективчик о расхищении социалистической собственности. Для интеллектуальных просмотров существовал кинотеатр "Спартак", где полу подпольно и тихо демонстрировалось настоящее кино, - фильмы из собрания Госфильмофонда СССР. Именно здесь я впервые увидел "Три шага в бреду", "Профессия - репортер", "8 ½", "Затмение", "Гангстеры и филантропы", "Скромное обаяние буржуазии"; этот список можно продолжать еще и еще! Но в него никогда не попадет " историческая киноповесть об объединении разрозненных славянских племён для борьбы с хазарами, а затем объединившихся россичей во главе с Ратибором, сыном Всеслава, над Византией"!
Именно это и было написано на огромной былинной афише, украшавшей собою фазад храма киноискусств. Портреты упомянутых всуе россичей а также Людмилы Чурсиной и Маргариты Тереховой висели уже внутри, в фойе второго этажа. Бабушки-билетерши поглядывали на меня с подозрением. Еще бы: будний день, час дня, молодой и одинокий здоровый лоб, к тому же - абсолютно трезвый! Кто он? Скрытый наркоман? Иностранный шпион? А, может быть, и того хуже? Может, скучающий любитель маленьких девочек?
Пива в буфете не оказалось. Приняв от барменши липкую чашку с напитком, под названием "кофе натуральный заварной", я обреченно спустился в курилку. Торопиться в зрительный зал не имело смысла. Я сразу же решил, что оставлю для повторного просмотра именно первую серию. Должна же сохраняться хоть какая-то интрига, елки-моталки! В советских фильмах, зачастую, гораздо труднее предсказать завязку сюжета, нежели его продолжение.
Белый замызганный кафель, останки клубных фанерных кресел, сантехнический шкафчик красного сурика, - до боли знакомые декорации, верно? Сегодня многие курилки изменились. Конечно. Среди них, как и среди нас, появились "новые русские". Новые русские курилки пряно и смело благоухают тропическими освежителями для воздуха и благородно поблескивают хромированными и массивными пепельницами. Они искренне гордятся кожаными креслами и мощными кондишинами, ультрафиолетовыми лампочками и тихо струящейся музыкой. Но иногда, ненастными питерскими ночами, вслушиваясь в потусторонний гул водопроводных труб, они вспоминают ушедшие молодые годы. Те самые чудесные и неповторимые, когда они могли позволить себе все: бить бутылки, ругаться матом и даже пахнуть мочой. И слезы наворачиваются на их зашоренные стеклопакетами глаза. И еще долго сотрясаются в беззвучных рыданиях фаянсовые щечки писсуаров. И хочется выпить водки и спустить, спустить, спустить, наконец, это доставучее гавно. И вычеркнуть, вычеркнуть, вычеркнуть! Из памяти, из сердца, из жизни. Вам это ничего не напоминает?
Воткнулся я сразу, как только они уселись напротив. Две симпатичные девахи, лет по семнадцать каждая, смешливые, худенькие, скучающие. Они курили, облизывали мороженое и выжидательно посматривали в мою сторону хитрющими глазами.
- Смотри-ка, Анют, - радостно защебетала та, что повыше. - Молодой человек тоже не хочет смотреть это дурацкое кино! А с чего бы он такой грустный? А! Наверное его девушка не пришла! Вот, Анютка, видишь, как нехорошо динамить? Я тебе всегда говорю: не хочешь - не обещай! Зачем над мальчиком издеваться! Тем более, если он симпатичный...
Далее, как легко догадаться, все шустренько покатилось по накатанной.
Покурили, посидели, познакомились и решили, все-таки, подняться в зрительный зал - ненадолго! Вылетели оттуда уже через десять минут.
Посмеялись, поболтали, я с разгона задвинул парочку подходящих анекдотов - на ура! Не упуская из рук инициативу, я тут же предложил: в "Белоснежку"? O`key!
В голове же у меня образовывалась нешуточная дилемма: я клятвенно обещал Славке не беспокоить его аж до восемнадцати ноль ноль. Таскаться в течение четырех часов по кондитерским было категорически невозможно. Гулять? Холодно. Тащить в ресторан? Выходной.
В гости! Конечно же, приглашать в гости. И немедленно! Но как? Как? КАК?
Промучившись еще какое-то время, я решился врубить правду-матку.
- Послушайте, девчонки, - осторожно начал я, подпуская в голос соответствующую случаю загадочность. - Вы даже не можете себе представить, что сегодня зависит от нас с вами. Мой лучший друг находится в беде. Сейчас, в эту самую минуту, он занимается любовью с одной крайне отвратительной особой. Занимаются они этим у меня в квартире, вот уже несколько часов. И, что характерно, намеренны заниматься этим и дальше, и, я не боюсь этого слова, впредь. Наш с вами священный долг, о прекраснейшие Ирина и Анюта, спасти этого замечательного человека. Вырвать его из стервозных объятий и помочь присоединиться к нам, верным почитателям его высокохудожественных талантов. Вместе мы составили бы очень приятную дружественную компанию и могли бы замечательно провести сегодняшний вечер. Если, конечно, вас не ждет дома мама....
Все вопросы с мамами уладились после двух последовательных звонков из автомата и у нас появилась общая цель. Всем хотелось действовать, причем, - немедленно.
Сплоченные и коварные, мы лихо высыпали на промозглый тротуар Шоссе Революции и, не откладывая, двинулись в сторону гнезда порока.
Эх, найти бы сейчас кого-нибудь из тех баснописцев, что сочиняли многочасовые патриотические речевки для поднятия бодрости духа и улучшения четкости шага при прохождении марширующих колонн трудящихся через Красную площадь! На крайний случай - через Дворцовую. Вот это были профессионалы. Корифеи!
Дом приближался. Глухо зашторенные окна излучали недоброжелательную темноту. Не доставало только уханья филина и тревожного тремоло на заднем плане. Оробевшие девчонки робко кучковались у меня за спиной. Как предводитель и комиссар в одном лице, я сделал успокоительный пасс рукой: не бойтесь! Наше дело правое! Победа феминизма... Ну и так далее.
Девчонки приободрились и даже заулыбались. С готовностью и обреченным пониманием. Мы тихонечко просочились в подъезд, на цыпочках поднялись на второй этаж и .....
И тут же уперлись в толстого пьяного бородача, отчего-то решившего переспать-передохнуть прямехонько у нас под ногами, на крошечном пятачке, возле лифта. С видимым трудом бородач сфокусировал закручинившуюся головушку в направлении поступившего раздражителя.
И я тут же опознал в нем спившегося композитора Могилевича! Законченного мудака и дебила. Персону non grata на любой, уважающей себя консерваторской вечеринке.
- Кио! - радостно завопила эта толстая жирная харя. - Наконец-то! А я вот, проходил мимо, дай, думаю, зайду! А дверку никто не открывает! А кроватка-то ходуном так и ходит! Скрип-скри-ип, скрип-скри-ип! И так все ритмично, плавно, мне аж завидно стало! Ну, ничего, думаю, подожду! Закончит человек - и впустит! Ибо расслабление и умиление, - суть непременный результат всякого полового акта! Я, значит, сижу себе думаю, ты там, а ты - вона! Здесь! Да еще с этакими.... Чаровницами! А у вас тут, похоже, что-то намечается? Да? А старенькому и непризнанному гусляру найдется местечко? А? Где-нибудь в далеком и пыльном уголке. Можно и в коридорчике, я не гордый....
В ситуациях, требующих быстрых решений, лучше всего помогают и действуют старые дедовские методы!
Расплывшись искренней лучезарной улыбкой, я громко затараторил, с интонациями и мимикой матерого экскурсовода:
- Девушки! Позвольте вам представить известного композитора и мультиинструменталиста Дмитрия Могилевича! Вы, конечно же, слышали эту фамилию?
Цепко ухватив злодея под локоток, я рывком поставил его на ноги.
- Очень жаль, что сегодня мы не имеем возможности познакомиться с ним более близко. Как вы знаете, в квартире сейчас отдыхает мой старший брат....
- Следователь, - мстительно добавил я, вглядываясь в побледневшего Могилевича.
- Будут, несомненно, конечно же, будут другие, более счастливые дни! На мой взгляд, самым уместным было бы заручиться крепким обещанием Дмитрия пригласить всех нас на его ближайший ко-онцерт. А сейчас, я прошу у вас прощения, но у нас с Дмитрием есть одно маленькое неотложное дело! И мы вынуждены вас оставить...
Крепким и чувствительным пинком я отправил звезду вниз по лестнице.
- Ненадолго, - добавил я, оборачиваясь, и делая отчаянные глаза.
Окончательное избавление от Могилевича обошлось мне в целых пять рублей. Список моральных и материальных затрат продолжал увеличиваться.
- У вас что, всегда так? - с любопытством спросила Ирина, очищая от мела рукав моей куртки.
- Нет, что ты! К счастью - не всегда, - честно отвечал ей я, не уверенный в правдивости своего ответа до конца. - А у вас? Наверное, все по-другому?
- А у нас - как в сказке. Чем дальше, тем страшнее.... Что мне теперь делать? Звонить?
- Звони. Только сперва тихонечко, знаешь, нерешительно так, деликатно, - напутствовал я, тихонько опускаясь на ступеньку пониже. - А там, - как договорились. Итак, даю установку: оскорбленная женская гордость медленно закипает в твоей аппетитной груди. Твой образ, характерно насыщенный народными интонациями, наиболее полно раскрывается в арии "Я вся дрожу от охуенья!", проникнутой безусловным лиризмом и психологизмом. Затем следует нарастающее creschendo, мощные удары литавр, взвизгивания скрипок, и - Subito! - ложный финал! Это уже твой выход, Анютка. В этот короткий момент дружеского успокоения (dolce sostenuto) стремительно и неожиданно вклинивается Тема Измены. Оркестр, как бы проклинает и осуждает нашего ветреного героя. Чувствуется, что автор не на его стороне! Ясно? Поперли. Прямиком с первой цифры....
Ирина робко тронула кнопку звонка:
- Славик, открой, пожалуйста дверь! Я знаю, что ты здесь!
Квартира отозвалась мрачным молчанием, прерываемым разве что нашим сопением и далеким потрескиванием невидимого счетчика.
- Славочка, миленький, что же ты со мной делаешь? - произнесла Ирина с неприкрытым лиризмом. Я показал ей большой палец - супер! Давай дальше!
- Слава! - звонок надрывался как бешеный. - Слава! Подумай! Своими действиями ты позоришь и меня, и себя!
За соседскими дверями происходило все нарастающее шушуканье шипение: это рассаживались по своим местам самые благодарные на свете зрители.
- Славик! - Ирина взвизгнула и топнула ногой. - Прекрати это немедленно! Неужели ты еще ничего не понял? Я! Вас! Выследила! И теперь узнаю все! До конца!
Невидимый Славик замер, как мышь под веником.
- Я хочу видеть эту женщину! - Ирина уже барабанила в дверь кулачком. - Немедленно открой! Я давно догадывалась обо всем! Открывай же! Будь мужчиной! Выйди и посмотри мне в глаза! Я ждала тебя целых два года! Я каждый день писала тебе письма! Я работала на двух работах, пока ты учился в своей блядской консерватории! И вот она - благодарность! Да ты просто гад! Гад! Гад! - Последние выкрики уже сопровождались чувствительными ударами ногой. - Открывай, подонок!!! Открывай!!! А не то! Я! Сейчас! Сюда! Вызову! Милицию!
В квартире раздался приглушенный грохот, топот и непонятная беготня. Что-то со звоном покатилось по полу.
- Пойдем отсюда, Клава, - вступила в игру изнемогающая от смеха Анюта. - Нельзя так унижаться, честное слово. Где твоя гордость? Ты же девушка! Ты ведь настоящая красавица! Посмотри на себя! А он.... Не стоит он твоих слез! Пойдем! Пойдем, поймаем тачку и я отвезу тебя домой. Нельзя же так над собой измываться, честное слово...
- Уйти? Просто взять и уйти? НЕ-ЕТ, - зловеще протянула вошедшая в роль Ирина. - Я отсюда никуда-а не уйду! Я желаю во всех деталях рассмотреть и этого бесстыжего кобеля! И эту обнаглевшую шкуру! Которая разлеглась с ним на чужой постели! Я убью его, Мань! Я щас его попросту убью! Открывай, паскудина! Сей же момент открывай! Вздумал поиграть с огнем, урод? Попарить, значит, свою шишечку? Ну, так я тебе сейчас обеспечу массаж по полной форме! А ты, Мань, будешь, если что, свидетелем! Грязная похотливая свинья! Долго я буду ждать? Долго? Долго? Долго?
Подъезд заполнили бухающие звуки дермантиновых литавр. Я предусмотрительно отодвинулся на безопасное расстояние.
Вовремя!
Неожиданно и стремительно квартирная дверь распахнулась в полную ширину и оттуда, подобно пробке, вылетела растрепанная скрипачка Света. Без колготок! В домашних тапочках! В шубке искусственного меха, накинутой прямо на голое тело!
Распространяя запах кофейного ликера и духов "Клима", она вихрем пронеслась мимо оторопевших девушек, мимо вжавшегося в зелененькую стеночку меня, скатилась по лестнице вниз, споткнулась, сохранила равновесие, вписалась в узкий тамбур цокольного этажа, обернулась, послала нам всем ненавидящий взгляд и выбежала на улицу.
За ней, затравленно озираясь по сторонам и вполголоса матерясь, следовал наш безнадежно отставший Ромео. В белоснежных трусах, пуховике и расстегнутых зимних сапогах на босу ногу. Через его правую руку было заботливо переброшено красивое концертное платье, украшенное голубоватыми блестками.
- Света! Светик! Постой! Погоди! Я сейчас тебе все объясню! - прихрамывающий Славка честно пытался догнать свою Прекрасную Даму, напирая изо всех сил.
- Прошу! - Это был мой выход.
Я протискиваюсь вперед и останавливаюсь: ни дать - ни взять, радушный хозяин на пороге оперного домика. - Проходим, не стесняемся, чувствуем себя как дома! И тот час же забываем о том, что в гостях!
- А как же ОНИ, - законно вопрошают робкие народные массы?
- Понятия "они" уже не существует в природе. А ОН, - я демонстративно поглядываю на часы. - Он вернется к месту дислокации, думаю, минут через пятнадцать. Давайте-ка, наконец, выпьем! Чего сидеть на сухую?
Я достаю с антресолей старинную заначку - бутыль пятизвездочного армянского коньяка.
- Угощайтесь! Хозяйничайте, накрывайте на стол, сервировочка, нарезочка, колбаска должна быть там, в холодильнике...- подталкивая молодежь под круглые попки, я выпроваживаю гостей на кухню. - И лимончик! - кричу я уже вдогонку. - Лимончик порежьте обязательно! А я сейчас! Отлучусь на одну только минутку!
Надо ж хотя бы посмотреть что там, в комнате! Ну и привести этот альков в соответствие, разумеется....
Славка появляется минут через десять.
Не говоря ни слова, он молча входит в незапертую дверь, швыряет на пол невостребованное платье, сапоги и запирается в ванной. Я удовлетворен: процесс пошел! Приятно сделать для близкого человека что-то по-настоящему хорошее.
- Какой же ты, все-таки, гад, - ораторствует мой свеженький и надушенный друг чуть позднее, за накрытым столом. - Нет, милые леди! Я, конечно, чертовски признателен этому охламону за столь приятное и неожиданное знакомство с вами! Это потрясающе! Как глоток чистого воздуха в суфлерской будке! Старый! Я тебя люблю.... Но вот что касается всего остального...
Не в силах более сдерживать смех, Славка прыскает в ладонь: - Босиком! По снегу! Через сугробы! Как она улепетывала! Никогда не видел ничего подобного....
- Ну и что ж не догнал? - игриво спрашивает раскрасневшаяся Анюта. - Не в форме?
- Да какой смысл? Этот хренов драматург рассчитал все таким образом, что и пытаться не стоило. К тому же, она дернула прямиком на проспект! А там - машины, такси. Махнула ручкой наша тепленькая и голенькая - и тут же поймала тачку. Теперь все. Прошла любовь - завяли помидоры....
Славка с аппетитом хрустит остатками подгоревшей картошки: - Представляете, как кайфанул мужик, что ее подобрал? Воспоминаний теперь хватит - на всю оставшуюся жизнь!
- Нам тоже, - добавляет Ирина, взглянув на меня со значением.
Вот и вся история.
С Ириной у нас, конечно же, образовался роман, однако встречались мы недолго. В июле того же года она поступила в технологический, после чего всякая связь между нами прекратилась сама собой.
Ее подруга Анюта была убита ударом ножа во время пьяной драки в ресторане "Арагви". Это случилась уже через год, в 87-м.
Дмитрий Могилевич действительно превратился в серьезного композитора и тут же уехал в Германию, как, собственно, настоящему композитору и положено. Он сочиняет хоровую музыку и, иногда, присылает мне открытки на рождество.
Александр Березин продолжил карьеру успешного коммерсанта. В 89-м открыл один из первых тогдашних кооперативов. В 93-м был осужден за мошенничество и получил двенадцать лет. В настоящий момент, по слухам, находится в Белоруссии. Где ты, Санька? Отзовись!
Мальцева Наталья Николаевна, по прозвищу "Еще раз" родила сына, остепенилась и развелась. Сейчас возглавляет рекламный отдел на крупном питерском предприятии. Насчет хоккея выразилась с присущей ей прямотой и определенностью: когда хуй не стоит, то и клюшка свербит.
Мой друг и соратник Вячеслав окончил консерваторию по классу фортепиано. Долго скитался по миру в поисках заработка и пресловутой синей птицы. Прижился в Сеуле. Преподает, концертирует и, вообщем-то, не жалуется на жизнь.
- Слушай, я так и не поняла. А похожа-то я на кого?