Белоусов Валентин Алексеевич : другие произведения.

Память сердца. Лирика

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В данную книгу, изданную в октябре 2005 года, вошли не только стихи автора, но и его рассказы разного периода жизни.
   Книга [В.А. Белоусов ]
  
  
  Белоусов Валентин Алексеевич. Память сердца. Лирика. - Москва. 2005. - 52 стр.
  
  
  
   ОБ АВТОРЕ
  
  Белоусов Валентин Алексеевич родился в 1931 году в городе Болхове Орловской области - в глубинке России. С юности посвятил свою жизнь романтике моря. Получив в Ростовском на Дону мореходном училище имени Г.Я. Седова морскую профессию, работал помощником капитана, капитаном на судах различных ведомств. Завершил свою службу на административной работе в аппарате Минморфлота.
  Многие годы, проживая на Молдаванке и Большом Фонтане Одессы, был участником и свидетелем самобытной жизни черноморского города. Там же закончил географический факультет Одесского Государственного Университета имени И. И. Мечникова.
  Полюбив с детства родные пейзажи средней России, русскую литературу и её магическую часть - поэзию, остался верен этому чувству по сей день.
  В прошлом печатался в ряде изданий. Предлагаемые автором стихотворения и рассказы написаны в разное время, однако все они звучат искренне и проникнуты глубоким чувством.
  
  Лущенко А. П.
  Член творческого Союза литераторов России.
  
  
  
  ВЕСНА
  
  Южный город. Акаций кипенье.
  Я спешу на свиданье к тебе.
  На Садовой тюльпанов цветенье
  И восторг и тревога во мне...
  
  
  Расставаясь вчера возле клуба,
  Ты в смущеньи промолвила: 'Жду'.
  Вижу блеск карих глаз, твои губы...
  Словно пьяный в восторге бреду.
  
  
  Может ждёшь и с волненьем
  Ты не раз подходила к окну.
  Я теряюсь, робею в смущеньи,
  Но сегодня признаюсь: 'Люблю'!
  
  
  1950г.
  г. Ростов на Дону
  
  
  
  МИМОЛЁТНОЕ ВИДЕНЬЕ
  
  То было мимолётное виденье,
  Но не забыть мне никогда
  Ваш стройный стан и глаз волненье,
  Так выразительно смотревших на меня.
  
  
  Признаюсь, блеск ваших очей
  Мне взбудоражил кровь,
  Но вас я утерял в толпе людей
  И никогда не встречу вновь.
  
  
  1951 г.
  г. Ростов на Дону
  
  
  
  У НОГ ТВОИХ
  
  Опять, как десять лет назад,
  Задумчиво брожу я по полям пустым.
  Всё с той же силою притягивает взгляд
  И сердцу кажется до боли дорогим
  И робкий плеск реки, и нежная родная
  Берёзовая роща золотая.
  Как мне забыть твой праздничный убор,
  Твою улыбку и твой шум весенний!
  Я часто в юности одной тебе, в упор
  Спешил поведать свои думы и стремленья
  И тихо ты внимала мне, порой
  Качая мудрой серебристой головой.
  И вот в смятении у ног твоих
  Рассказываю всё, что было и не было.
  Прошло ведь десять лет и лет каких -
  Безумных грёз, ребяческого пыла...
  Хочу поведать всё, закрыв глаза,
  Опять, как десять лет назад.
  
  
  1957 г.
  г. Болхов
  Орловская область
  
  
  
  УЙДИ
  
  Уйди, уйди, я не хочу делить тебя ни с кем!
  Благодарю тебя за холод неумелых ласк,
  За пустоту твоих лучистых глаз,
  За щедрость губ и лицемерие меж тем,
  За лёд сердечный в девятнадцать лет,
  За мелочь чувств и твой любовный бред.
  
  
  Была ль со мной ты искренней и нежной?
  Искала ль счастья в близости со мной?
  Иль ты вошла уж в омут роковой...
  И не судьба тебе дороги безмятежной.
  Прощай, мой друг, хоть сердцу всё больней.
  Уйди, уйди, я не хочу делить тебя ни с кем!
  
  
  1959 г.
  г. Одесса
  
  
  
  В РЕЙСЕ
  
  Всюду даль голубая -
  За волною волна.
  Жизнь большая, большая -
  На висках седина.
  
  Только чайка морская
  Над кормой пролетит
  Да волна штормовая
  Закипит, забурлит.
  
  Мы уходим надолго
  От родных берегов.
  Приведёт нас в Коломбо
  Свет чужих маяков.
  
  В суете сингапурской
  И в Момбасе чужой
  Вспоминать будем с грустью
  Об Одессе родной.
  
  И в далёком Хайфоне
  Вспоминаем мороз,
  И в бамбуковом звоне
  Слышим шелест берёз.
  
  Всюду даль голубая -
  За волною волна.
  Жизнь большая, большая -
  На висках седина.
  
  1971 г.
  т/х 'Жанна Лябурб'
  Индийский океан
  
  
  
  ЛУЧ СОЛНЦА
  
  Ах ты чудо моё запоздалое!
  Трепет девичьих робких рук.
  Ты любовь моя несказанная.
  Что ж случилось со мною вдруг?
  
  Ах река Баксан, вся в стремлении!
  Ты горишь в горах золотой зарёй.
  Я, как в юности, весь в смятении
  Жду в смущеньи свиданья с тобой.
  
  Ах ты ноченька, ночка тёмная!
  За высокой горою луна.
  А в глазах твоих синь бездонная -
  Закружилась моя голова.
  
  Ах гора Эльбрус, в белой снежности!
  Солнца луч сверкнул в ноябре.
  Ты задумчиво с женской нежностью
  Вся в слезах наклонилась ко мне.
  
  Ах ты чудо моё запоздалое!
  Трепет девичьих робких рук.
  Ты любовь моя несказанная.
  Что ж случилось со мною вдруг?
  
  
  1976 г.
  г. Нальчик
  
  
  
  БЛАГОДАРЮ
  
  Уж волосы мои осыпал белый иней.
  Что прошлое - прекрасное и горькое оно
  Чредою миражей исчезло в дымке синей.
  И с жаждой пил любви я терпкое вино.
  
  
  И вот опять глаза твои волнуют,
  Овал лица уснуть мне не даёт.
  И пусть зимы ветра скоро задуют,
  Ведь чудо родилось, проснулось и живёт.
  
  
  Опять люблю, ревную и тоскую.
  Не мыслю дня прожить, не увидав тебя.
  И мысленно запястья рук твоих целую -
  Благодарю, благодарю, благодарю, любя!
  
  
  1982 г.
  г. Ленинград
  
  
  
  
  ЛИСТОПАД
  
  Листопада золотом мы с тобой обвенчаны.
  В воздухе хрустальном пахнет октябрём.
  Вестниками осени все вокруг отмечено.
  По коврам оранжевым мы вдвоём бредём.
  
  
  Осени приметами ты слегка встревожена,
  Но идёшь счастливая, листьями шурша.
  И совсем притихшая говоришь восторженно:
  'Нынешняя осень очень хороша'!
  
  
  Не прошу я милостей у судьбы изменчивой,
  Только бы длиннее были эти дни.
  Стала ты доверчивей, нежной и застенчивой.
  Лишь одно я думаю, ты не уходи.
  
  
  Мы с тобою связаны нитью одиночества.
  Чувства к тебе светлые, чувства мои вечные.
  И пускай останутся, как слова пророчества,
  Листопада золотом мы с тобой обвенчаны.
  
  
  1982 г.
  г. Одесса
  
  
  
  БАЛТИЙСКАЯ НОЧЬ
  
  О балтийская ночь, свежесть синей волны!
  За кормой пены след, блики медной луны.
  Вот круиз завершён, мир чудес позади.
  А в раскосых глазах тайна страстной любви.
  
  
  1982 г.
  т/х 'Одесса'
  Балтийское море
  
  
  
  ОПЯТЬ ДОРОГА МНЕ...
  
  Вот поезд тронется,
  а ты останешься.
  Волшебной сказкою
  во сне мне явишься.
  
  Опять дорога мне,
  дорога длинная.
  Опять решать судьбе -
  печаль старинная.
  
  Глаза красивые
  твои с грустинкою.
  Снежинка синяя
  горит искринкою.
  
  Твой голос ласковый,
  речи заветные.
  Как мне сказать тебе
  слова ответные?
  
  Не всё сказал тебе -
  состав торопится
  И ехать надо мне,
  а вот не хочется.
  
  Метель куражится,
  всё вихрем кружится,
  А мне всё кажется -
  слова забудутся.
  
  Вот поезд тронется,
  а ты останешься,
  Волшебной сказкою
  во сне мне явишься.
  
  1983 г.
  г. Болхов
  
  
  
  ГЕРОЯМ СТАЛИНГРАДА
  
  Выписка из вахтенного журнала теплохода "Герои Сталинграда":
  
  "04.03.1984 11ч. 08м.
  При следовании каналом из порта Хьюстон (США) в Мексиканский залив на траверсе якорной стоянки американского линкора "Техас" моряки линкора по команде вахтенного офицера, встав по стойке "смирно", торжественно приветствовали т/х "Герои Сталинграда". Одновременно на корабле были приспущены в приветствии: на гафеле - государственный флаг США и на кормовом флагштоке - флаг штата Техас".
  
  
   Павшим и живым Героям Сталинграда
   Отдаёт салют линкор "Техас".
   Мы опять уходим к зыби океана,
   Оставляя за кормою штат Техас.
  
  
   Снова штормы, вихря вой и стоны.
   Бьёт о борт волны девятый вал,
   Словно в бой уходят батальоны
   Под смертельный миномётный шквал.
  
  
   Чтоб сломить врага огнём, штыком, прикладом
   В битве страшной, в схватке огневой,
   Чтобы отстоять в руинах Сталинграда
   Право на Салют победный над Москвой.
  
  
   От порта до порта (наши мили долги)
   Мы несём суровую надпись на борту
   В память легионов, что дрались у Волги,
   Защищая Родину свою.
  
  
   Вы стояли насмерть в вихрях ада.
   Подвиг обессмертил вас.
   Павшим и живым Героям Сталинграда
   Отдаёт салют линкор "Техас"!
  
  
   07.03.84 г.
   Флоридский пролив
  
  
  
  МИРАЖ
  
  Я придумал гармонию линий,
  Нежность трепетных губ, бархат глаз...
  Растворилось всё в мареве синем,
  Как мираж, так чарующий нас.
  
  Всё прошло и на сердце спокойно.
  Ты обман, ты всего лишь мечта.
  В мыслях ясность, дыхание ровно.
  А вокруг - пустота, пустота...
  
  
  1994 г.
  г. Москва
  
  
  
   Я ОПЯТЬ ДАЛЕКО
  
   Я опять далеко у Сухого лимана
   Слышу ласковый шорох прибойной волны,
   Стаю чаек, взлетевших из дымки тумана,
   С клекотаньем забытой седой старины.
  
   Веют с берега запахи пряной полыни.
   На губах привкус соли зелёной волны.
   Как я счастлив, свободен у синей стихии!
   Мысли строги, чеканны, стройны.
  
   Позади годы странствий, печаль расставаний,
   Радость нежных и трепетных встреч.
   Отчего же в глазах грусть последних свиданий
   И зачем-то внезапно потушенных свеч...
  
  
   1994 г.
   г. Одесса
  
  
  
  ОДА НА СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕ Л.Г.С.
  
  Всю жизнь в морях спасаешь ты людей.
  Тебя мудрец Нептун благословляет.
  Судьбы судов и бойких кораблей
  Твой тонкий ум свободно предрекает.
  
  
  Будь бодр и жизнерадостен всегда!
  И пусть года летят чредой неумолимой -
  При виде женских ног и линии бедра
  Ты остаешься темпераментным мужчиной.
  
  
  Ещё не раз за праздничным столом,
  Под звон бокалов и твоих регалий,
  Мы будем обмывать в твой юбилей вином
  Металл тобой заслуженных медалей!
  
  
  1997 г.
  г. Москва
  
  
  
   СНЕЖНОЕ НЕБО
  
   Здесь всё вихрем клубится, небо снежное.
   Жизнь почти прожита, впереди не изведано.
   Между нами вокзалы, дороги железные...
   А у вас - синь небес и леса заповедные,
  
   И в избушке под соснами нежная,
   С судьбой горькою жизнью обвенчана,
   С душой доброю, с верой, надеждою,
   Века постылого, светлая женщина.
  
   Как мне грустно с печалью безбрежной,
   Не могу подавить крик души:
   Где тот берег, причал тот надёжный,
   Где корабль мой воспрянет в тиши!?
  
  
   1998 г.
   г. Москва
  
  
  
   СНЕГ КРУЖИТСЯ
  
   Снег кружится, кружится, кружится.
   Стелет белую скатерть вокруг.
   Время так быстротечно, так мчится!
   Вот и мы поседели, мой друг.
  
  
   Но, как прежде, живём в ожиданьи
   Счастья нежных и трепетных встреч.
   Устарело лишь слово свиданье,
   Но зачем - то веду о нем речь...
  
  
   Будет снова прекрасное сниться,
   Вспомним снова забытое вдруг.
   Снег кружится, кружится, кружится.
   Стелет белую скатерть вокруг.
  
  
   2000 г.
   г. Москва
  
  
  
   КРУИЗ
  
   Листая прошлого страницы,
   Перебираю страны, даты...
   Мелькают близкие мне лица
   И среди них, конечно, да - ты.
  
   В жестокой схватке зла с добром
   Пришлось мне подойти к барьеру.
   И лишь морской волны излом
   Помог мне одержать победу.
  
   В тот час тревоги и сомнений
   Я вдруг почувствовал твой взгляд.
   Он полон нежности был, неги...
   Я был признателен и рад.
  
   В Большой Мечети Истанбула
   И на развалинах Царьграда.
   В толпе базарного разгула -
   Всегда, везде была ты рядом.
  
   Безумство волн на пляжах Варны,
   И капельки воды на бронзе ног,
   Медузы 'поцелуй коварный'...
   И упоительный восторг!
  
   Я не забуду пальмы Сочи,
   Невольный возглас, трепет губ,
   Чарующий и влажный бархат ночи...
   И рядом с нами молчаливый дуб.
  
   2000 г.
   г. Москва
  
  
  
   ВЫПУСКНОЙ БАЛ
  
  125-летию основания Ростов на Дону
  Мореходного училища им. Г. Я. Седова
  
   В южном городе льётся мелодия вальса.
   В старых стенах училища праздничный бал.
   Кружатся пары в торжественном танце.
   Блещет убранством актовый зал.
  
  
   Белое с чёрным, чёрное с белым...
   Раз два три, раз два три...
   Как я взволнован, буду я нежным -
   Рядом милые губы твои.
  
  
   Вчерашние юнги - курсанты взрослеют.
   Уходят на море в манящую даль.
   Давайте сегодня сплотимся теснее -
   Ведь завтра дорога - как жаль!
  
  
   Нас встречать будут дивные страны,
   Как полпредов великой земли.
   Впереди и Босфор, и пустыни Судана,
   Сингапур, непокорный народ Сомали...
  
  
   Впереди будут штормы и шквалы
   И тоска по родной стороне,
   Встречи, встречи под звоны бокалов
   И опять наш корабль вдалеке.
  
  
   Белое с чёрным, чёрное с белым...
   Раз два три, раз два три...
   Как я взволнован, буду я нежным -
   Рядом милые губы твои.
  
  
   След слезы на лице капитана остался,
   Грустный, грустный седой адмирал -
   В южном городе льётся мелодия вальса.
   В старых стенах училища праздничный бал.
  
  
   2001 г.
   г. Москва
  
  
  
   ПАМЯТЬ
  
   Через многие годы опять в ожидании
   У вокзала стою твоего городка.
   Помню лето волшебных желаний...
   Отчего же по-прежнему ты мне близка?
  
  
   Через час с небольшим я уже уезжаю.
   Ты пришла - тот же голос и те же глаза...
   Говорю: 'О тебе ничего я не знаю...'.
   За перроном бегут и шумят поезда.
  
  
   Голос ласковый, платье в горошинку,
   Нежный шёпот: 'Сынок у меня!
   Где, с кем живёшь..., что хорошего?
   Обними, поцелуй на прощанье меня'.
  
  
   Нежно с грустью тебя обнимаю,
   Ощущаю податливость женской щеки...
   Что сказать, как поведать - не знаю.
   Это долгая память ушедшей любви.
  
  
   2002 г.
   г. Москва
  
  
  
  ПРОСТИТЕ, ПАПАНИН...
  
  В 1937 году под руководством академика О.Ю. Шмидта был подготовлен и осуществлён знаменитый 9-месячный дрейф станции 'СП-1' в составе И.Д. Папанина, П.П.Ширшова, Е.К. Фёдорова и Э.Т. Кренкеля на льдине в Северном Ледовитом океане. Значительная часть подготовки экспедиции проходила на даче П.П. Ширшова в Тёплом стане. Сейчас дача заброшена и разрушается.
  
  
  У гибнущей рощи, что рядом с базаром
  (Уютным и Тёплым всё названо станом)
  Есть маленький домик забытый властями.
  Бомжи и бродяги здесь стали гостями.
  
  
  Когда-то у нас поощрялись рекорды:
  На севере дальнем мы строили порты,
  Папанин - на льдине! Гагарин - в ракете -
  За всё пред народом мы были в ответе!
  
  
  А в домике этом велась подготовка:
  Впервые - на льдине! А, где же стыковка?
  Папанин и Фёдоров, Шмидт и Ширшов -
  Прогнозы течений, движение льдов...
  
  
  Ликует планета, ликует страна.
  Героев с триумфом встречает Москва.
  Дрейф льдины окончен, команда снята -
  Вот так покорялись стране 'Севера'!
  
  
  Простите Папанин, простите Ширшов,
  Что в домике вашем обрушился кров.
  Простите нас Кренкель, простите нас, Шмидт.
  Нам ваших имён никогда не забыть!
  
  
  2003 г.
  г. Москва
  
  
  
  РАССКАЗЫ
  
  
  
  МЫ В ВОЙНУ НЕ ИГРАЛИ
  
  Высоко, высоко в голубом небе медленно летел самолёт. Около него то справа, то слева образовывались небольшие облачка - это разрывались снаряды дальнобойных немецких зениток. Через некоторое время до земли доносились приглушённые хлопки. Вдруг раздался быстро нарастающий свист - самолёт сбросил бомбы. Мы - группа подростков, немедленно легли на землю. Только Витя по кличке Кривой, демонстрируя своё презрение к страху, продолжал стоять и картинно хохотать, показывая на нас рукой. Витя недавно остался без глаза - он пытался выстрелить из найденного в своём саду отечественного полуавтомата, зарядив его немецким патроном - затвором ему выбило правый глаз. С тех пор и приросла к нему эта кличка.
  Раздались взрывы бомб, сыпануло осколками и комьями земли по крышам. Опять бомбы разорвались в стороне от цели. Наша авиация чуть ли не ежедневно днём и ночью пыталась разбомбить строящийся мост.
  Наступил март 1943 года. В небольшом городе Болхове, что севернее Орла, немецкие войска, отступив от Москвы, создали мощный укрепрайон. Вот уже более года рядом с городом шли позиционные бои с переменным успехом. Немцы, готовясь к реваншу, создавали запасы боевого снабжения. Руками наших пленных и стариков из окрестных мест строили мощный мост и дорогу к нему.
  Население города, оставшись без своих кормильцев - мужей и сыновей, выживало, как могло.
  Стояли ясные весенние дни. В полдень пригревало солнце - темнели дороги, ночью подмораживало. Мы - дети тех лет старались с утра уйти из ставших неуютными домов, чтобы не расстраивать матерей своим голодным видом. Бродили стайками по городу возле немецких кухонь, складов. Иногда нам что-то перепадало - остатки пищи после обеда, кусок хлеба за какую-нибудь работу. Порой удавалось что-то стащить, но это было опасно, так как в случае обнаружения расплата наступала мгновенно и была неизмеримо жестока.
  Проходя мимо немецкого кладбища в центре города, мы видели, как немецкая команда с помощью наших пленных хоронила убитых солдат вермахта. Их привозили с передовой на крытых машинах, укладывали в большие могилы по несколько ярусов и закапывали. Так образовался целый лес из березовых крестов. В центре кладбища позже был установлен большой бюст немецкого солдата в каске на постаменте, выполненный из бетона.
  Тяжело раненых наших солдат, оставленных на поле боя после атак, крестьяне из окрестных селений, по приказу немцев привозили на лошадях в Болхов. В бывшем Доме для престарелых для них было создано нечто похожее на госпиталь.
  Однажды мы с Васей Черновым - моим соседом разговорились с раненым танкистом Николаем. У него была забинтована голова и левая рука висела на повязке. Николай выздоравливал и думал, как выбраться из плена. И поныне помню его доверчивые глаза, правильное лицо и убеждённость, что у него всё получится.
  Мы рассказали танкисту, как в конце 1941 года немцы пригнали колонну измождённых, голодных наших пленных в здание одной из пустующих школ на ночлег. Толпа горожан встречала несчастных, пытаясь хоть как-то им помочь. Через головы конвоиров им бросали куски хлеба, овощи. Женщины расспрашивали о своих мужьях, сыновьях. Конвоиры жёстко, применяя физическую силу, препятствовали этому. И всё же в момент замешательства один из пленных, быстро сбросив шинель и пилотку, накинул на плечи старое пальто, надвинул на голову кепку и, взяв у мальчика клетку с щеглом, сутулясь, медленно двинулся и благополучно скрылся за углом улицы. Мы вызвались достать Николаю гражданскую одежду. Вскоре я принёс старую телогрейку. А Вася - штаны и кепку отца. Николай, настороженно озираясь, спрятал всё это в мусоре разрушенного дома. Удалось ли ему совершить побег, мы так и не узнали.
  Начиналось лето. Было как всегда голодно. Два моих сверстника Толик Козлов, Ваня Климов и я забрели на территорию большой немецкой воинской части, располагавшейся в старинных кирпичных домах бывшего детского приюта на берегу реки. Стоявший на посту полевой жандарм с металлической бляхой на груди не обратил на нас никакого внимания.
  За домами мы увидели растущий зелёный горох и принялись его рвать. Вдруг Ваня заметил цепь вооружённых солдат, направляющуюся в нашу сторону. Мы в растерянности вышли на тропинку. Солдаты, стремительно сбив кулаками нас на землю, продолжали бить ногами в кованых сапогах и палками. Подошедший обер-лейтенант прекратил побоище. Нас, перепуганных насмерть, повели к дежурному офицеру. Допрашивали с помощью переводчицы. Хотели отправить в комендатуру. Она была переполнена. Записали наши адреса (мы назвали ложные). По распоряжению старшего офицера нам всыпали ещё по десять ударов палками и отпустили. Я шёл пошатываясь от слабости, кружилась голова, болела спина. Выкупавшись в реке, придя в себя, мы разошлись по домам. В дальнейшем, я отлёживался дома на чердаке и старался не выходить на улицу, так как по слухам нас искала комендатура.
  Последовавшие вскоре грозные события, связанные с эпопеей Орловско - Курской битвы, заставили забыть всё
  прошлое. Надо было как-то суметь выжить в надвигающемся на нас огненном вихре.
  Колоссальный механизм немецких вооруженных сил приводился в действие. Каждый день было видно, словно на киноэкране, как немецкие эскадрильи, сопровождаемые истребителями, сменяя друг друга, бомбили позиции наших войск. Постоянно шли воздушные бои. На небе то справа, то слева видны были падающие самолёты с характерным шлейфом у хвоста. Со всех сторон слышалась несмолкающая артиллерийская канонада.
  Это продолжалось около пяти дней. Затем наши войска, ценой неимоверных усилий, взломали хребет немецкой обороны и начали продвигаться вперёд. Ожесточённые бои шли уже на окраине города. Улица Верхняя Монастырская несколько раз переходила из рук в руки. В городе начались кровопролитные бои с применением всех видов оружия. Противостояние усилилось, когда линия фронта прошла по реке Нугрь. Наконец, после угрозы окружения немецкое командование приняло решение оставить город. В тёмную дождливую ночь фашисты, заминировав все пути по которым, по их мнению, должны следовать наши войска, прихватив с собой в качестве щита значительную часть населения, покинули город.
  И вот где-то утром в непривычной тишине послышались громкие голоса родной русской речи. Форсировав реку, на левом берегу появились подразделения нашей пехоты. Солдаты цепями выходили на берег. Мы с удивлением смотрели на наших освободителей в новой форме с погонами - память хранила образ красноармейцев 41-го года в другом обмундировании.
  Медленно двигаясь, бойцы замирали то на одном, то на другом месте, отчаянно ругаясь при этом. Ночью прошёл дождь, размывший дороги и всюду торчали мины. После разминирования, например, только напротив кирпичных стен моего сгоревшего дома была навалена куча противопехотных и противотанковых мин высотой более 2-х метров!
  Бои стихли. Стояла непривычная тишина. Словно ватой заложило уши.
  Запомнил навсегда мою встречу после длительного перерыва (2 года для детей - это вечность) с первым нашим солдатом. Это был высокий пожилой человек с открытым загорелым лицом, с добрыми лучистыми серыми глазами. Одет он был в выцветшие, заношенные, но ладно сидящие на нём гимнастёрку и штаны с автоматом на плече. Он обратился ко мне с какими - то ласковыми ободряющими словами, однако я, привыкший к ненависти и жестокости, не раз стоявший на краю гибели, невольно прослезился и от подступившего к горлу кома не мог произнести ни слова. Солдат ещё раз с сочувствием посмотрел на меня, одетого в лохмотья, покачал головой, вынул из тощего вещмешка сухарь и с улыбкой протянул его мне.
  В городе то там, то здесь раздавались отдельные взрывы - это кто-то подрывался на минах.
  Между тем в окрестностях стоял сладковатый запах разлагающихся неубранных трупов. Около Басовой мельницы лежал распухший, почерневший труп немецкого переводчика, бывшего школьного учителя Ковшова. Поодаль лежал навзничь с раскинутыми руками с винтовкой, сражённый в атаке, наш солдат. Посреди реки стояли два подбитых танка, из люка одного из них торчал труп танкиста.
  Привелось и мне похоронить своего товарища Толю Козлова. Он в период боёв был ранен в живот. Немцы, отступая, забрали его семью, а Толика застрелили. Мы с соседом закопали останки Толи рядом с его домом, оставив в качестве надгробья крест, сбитый из остатков забора. Так начиналась жизнь в лежавшем в руинах городе.
  В битве за Болхов отличились многие войсковые подразделения. Наши бойцы воочию видели, что натворил враг на их земле. Поэтому не требовалось особой агитации. Сердца воинов переполняло чувство гнева и ненависти к врагу, поправшему все нормы человеческой морали. Характерен был массовый героизм. Вот одна из причин, в связи с чем была так быстро сломлена прекрасно отлаженная, хорошо подготовленная, отчаянно сопротивлявшаяся немецкая оборона.
  В народе в то время ходило много всевозможных историй об отваге и находчивости наших воинов. И всё же только одному подразделению - 12-й Гвардейской стрелковой дивизии за героизм и стойкость было присвоено звание Болховской. До сих пор помню слова гимна этой дивизии:
  
  Гордо реет Гвардейское знамя.
  Красный орден сияет на нём.
  Путь суровый пройдёт оно с нами
  В жарких схватках с фашистским зверьём.
  
  Припев:
  
  А мы немцев под Болховом били.
  Не забудут они никогда,
  Как гвардейцы в атаку ходили,
  Нанося за ударом удар.
  
  Итогом происшедших событий явилась страшная картина лежащего в руинах города после трёхкратного противостояния наших и немецких войск. На улице моего детства осталось всего несколько полуразрушенных домов. Земля в августе месяце была чёрной от копоти, огня и пепла. Мой дом сгорел, а детство затерялось в далёкой дымке довоенных лет. Погибли на моих глазах бабушка Александра Петровна, сестра Людмила, была контужена моя мама Наталья Михайловна. Отец и брат, от которых более двух лет не было вестей, находились где-то в гуще молоха жесточайшей войны.
  Впереди были ещё тяжелейшие испытания, годы борьбы за выживание и было тогда автору 12 лет от роду. Однако всё пережил, небу угодно было оставить меня в живых. В будущем меня ожидала необычная, яркая, богатая интересными событиями и встречами, глубоко наполненная жизнь.
  
  ПРИМЕЧАНИЕ:
  
  О моих близких:
  Отец, Белоусов Алексей Алексеевич 1898 г. р., был мобилизован в армию в 1941 г., имея боевой опыт 1-ой Империалистической и Гражданской войн. В боях на Харьковском направлении был пленён ('Харьковский мешок'). Бежал из Днепропетровского концлагеря. Снова попал в плен. Был заключён в концлагерь в г. Радом (Польша). Освобождён советскими войсками. Был зачислен в состав боевой части. Участвовал в форсировании Вислы, Одера и в Берлинской операции, о чём свидетельствуют оставшиеся наградные документы. Период нахождения в плену был засчитан ему как служба в Советской Армии. После победы возвратился на родину.
  Брат, Белоусов Алексей Алексеевич 1925 г. р., будучи в оккупации угнан в Германию. За попытку побега был заключён в концлагерь 'Заксенхаузен'. Участвовал в групповом побеге из лагеря. Беглецы, разделившись на мелкие группы, уходили по разным направлениям. Его группа из 4-х человек (все сносно владели немецким языком) передвигалась в ночное время. Уничтожили немецких солдат, ехавших на фуре. Переодевшись в немецкую форму, благополучно добрались до линии фронта и соединились с нашими наступающими частями. Брат был зачислен в боевую часть. Участвовал в наступательных боях на территории Германии, в том числе в Берлинской операции, о чём свидетельствуют оставшиеся наградные документы. После победы и службы в Группе советских войск в Германии вернулся на родину.
  
  
  
  ОСЕННЯЯ ВСТРЕЧА
  
  'Был день осенний и
   листья грустно опадали'.
   Пётр Лещенко.
  
  Мужчина стоял на перроне вокзала старинного города в ожидании поезда. Он с любопытством смотрел на вокзальный комплекс, его портики и аркады, искусно выполненные в старо - русском стиле. Владимир легко поднялся в вагон поезда, следующего с юга в столицу, прошел в купе и довольный недолгим ожиданием присел на диван.
  Между тем поезд набирал скорость. За окнами замелькали тургеневские места: изумрудные луга с разнотравьем, тёмные ельники, торжественно - праздничные сосновые леса, берёзовые рощи, оживленно - весёлые под яркими лучами солнца и печально - хмурые в тени бугристых серо - белых облаков.
  Пассажир устало закрыл глаза. Перед его мысленным взором проплыли картины недавней поездки в город своего детства... Сколько лет прошло, как судьба бросила его в большую жизнь!...
   И в какие - бы причудливые места и экзотические страны не заносили его беспокойная профессия и неуёмная любознательность, Владимир никогда не забывал маленький городок с седоглавым собором, уютно приютившийся на берегах приветливо журчащей речушки с древним названием Нугрь, в которой он на заре жизни босоногим мальчишкой беззаботно ловил пескарей...
  Внимание мужчины привлекла сидящая напротив женщина. Незнакомка была в том возрасте, когда женская сущность ещё жаждет ярких чувств после канувшей в лету молодости. Как это бывает нередко в дороге, они быстро познакомились. Болтали о разных незначительных вещах...
  Однако за окнами потянулись предместья столицы. Лена в яркой блузе, свободно облегающей её гармонично сложенную фигуру, грациозно привстала, готовясь к выходу, поминутно поправляя непослушную прядь волос, обрамляющих её красивое с матовым загаром лицо. От всего её облика веяло теплом и обаянием.
  Владимир простился со своей спутницей на перроне вокзала в оживлённой суете встречающих.
  Вечерело. Мегаполис дышал синей дымкой отработанных газов тысяч автомобилей, тротуары заполнялись сотнями пешеходов...
  Привычная домашняя обстановка повеяла теплом и уютом. Как всегда после длительного отсутствия казалось даже самые прозаические вещи стремились приветливо встретить и обласкать хозяина...
  Мужчина жил одиноко. Дни текли монотонно и ограничивались кругом привычных забот. Стремясь уйти от серой действительности, Владимир всё больше погружался в волшебный мир искусства. Он искренне верил в великое гуманистическое начало отечественной культуры. Читал и перечитывал Толстого, Чехова, Бунина.... Наслаждался сочным и выразительным языком описаний дорогих его сердцу образов. Старые записи классической музыки будили в его душе бурю эмоций.
  Неброская средне - русская природа с её нежной проникновенной печалью глубоко трогала его и как бы дополняла гамму чувств.
  Владимир мог бесконечно бродить по аллеям старого парка или по тропинкам загородной рощи вдоль извилистых берегов небольшого ручейка. И неизменно ощущал доброе чувство умиротворения и душевного покоя при виде одиноко стоящей столетней сосны в красках заходящего солнца или бегущей по своим делам белки. Любуясь среди зарослей берёз и клёнов церквушкой, мужчина испытывал необычный душевный комфорт.
  Наступала осень. Вечера, наполненные синими сумерками, становились длинней и прохладней.
  Однажды вечером, когда Владимир перечитывал понравившиеся строки:
  
  'Что ж пора приниматься за дело,
  За старинное дело своё -
  Неужели и жизнь отшумела,
  Отшумела как платье твоё...'
  
  Неожиданно раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал несколько смущённый женский голос: 'Здравствуйте! Помните путешествие в поезде? Это - я...'.
  Они стали встречаться. Лена стремилась пораньше закончить свои дела, чтобы вечер оставался свободным. Мужчина, планируя своё время, всё чаще ловил себя на мысли, что думает о ней. Их всё больше и больше тянуло друг к другу. Они были несколько шокированы естественностью и непринуждённостью, которые быстро вошли в их отношения. Прогулки по оживлённым улицам и переулкам становились всё продолжительней. Лена к своему удивлению с большим удовольствием слушала рассуждения своего спутника. Женщина, несколько осуждая себя, с чувством затаённой радости прислушивалась к тому, как всё её существо наполнялось чем - то тревожным и нежным... Владимиру хотелось чаще видеть мягкие черты её лица, ощущать зовущую выразительность её глаз. Рельефные губы Лены были теплы, послушны и жаждали ласки.
  Был один из редких дней бабьего лета, когда лучи уже нежаркого солнца, пробившись сквозь пелену облаков, пытаются ласково согреть вас, словно прощаясь на долгие недели ненастья.
  В прозрачном голубом воздухе, медленно извиваясь, летали серебристые нити паутины. С берёз и клёнов, плавно кружась в безветрии, скользили пожелтевшие листья.
  Они встретились на одной из станций метро. Мужчине всегда было приятно первым увидеть Лену, несколько мгновений наблюдать, как она пристально всматривается в вереницу движущихся на эскалаторе людей. И каждый раз Владимир испытывал чувство благодарности и радости при виде её лучистых глаз на посветлевшем лице, устремлённом к нему.
  Лена была одета в элегантную кожаную куртку. Взяв Владимира за руку, слегка улыбаясь, она сказала: 'Я сегодня свободна весь день!'
  На высоком правом берегу реки Москвы, оживлённо делясь впечатлениями, они бродили по заповедным рощам и оврагам великокняжеской усадьбы. Бережно поддерживая за руку, мужчина показывал спутнице архитектуру шатрового храма Воздвижения. Особенно интересно выглядела панорама левобережья, открывшаяся из окон обходных галерей церкви.
  Гуляя по тенистым тропкам древесных зарослей, каким - то чудом выдержавших наступление новостроек, Владимиру было приятно ощущать в своей ладони тёплую и доверчивую руку своей спутницы.
  Расстались они поздно. Прощаясь, Лена, приблизив губы к лицу мужчины, тихо промолвила: 'Всё настолько необычно... Мне так хорошо!'
  Между тем время торопилось. Погода резко изменилась. Подул порывистый северо-западный ветер. Небо заволокло сплошным покровом тёмных облаков. Похолодало.
  Женщина, успешно завершив свои дела, уехала с коллегами на юг.
  Вначале Владимир долго не мог осознать реальности. Он не воспринимал, что нечто прекрасное, успевшее пустить в его душе корни, прервано, утеряно и вероятней всего - навсегда.
  С обычным выражением озабоченности на лице мужчина выполнял свою работу, занимался чем - то дома.... И только иногда внимательный наблюдатель мог заметить, как глаза его вдруг становились неподвижными, лицо светлело - это его посещала Она...
  Однажды зимой, когда пушистый белый снег, словно обновляя жизнь, сплошным ковром окутал землю, Владимир спустился в метро. Войдя в вагон поезда, он вдруг увидел знакомый силуэт южанки. Рука его вздрогнула, сердце в предчувствии встречи взволнованно забилось...
  Незнакомая женщина, холодно взглянув на него, медленно направилась к выходу. Владимира внезапно охватило пронзительное чувство тоски, безразличия...
  Однако кто-то из древних сказал: 'Быть нелюбимым - неудача, не любить - несчастье'.
  
  
  1996 г.
  г. Москва
  
  
  
  СУДАНСКАЯ СВАДЬБА
  
  В суровый зимний день в уютной московской квартире у журнального столика рядом со шкафом, на полках которого стояли занятные статуэтки из чёрного дерева (сувениры из Африки), сидел старый моряк с фотоальбомом в руках. Его внимание привлекла фотография тёмнокожей девушки с выразительными чертами лица с чуть улыбающимися глазами, одетой в традиционное мусульманское покрывало - это была суданка Мхасин. На обороте неровным женским почерком было написано по-английски: 'Мхасин - мои наилучшие пожелания!'.
  Моряк - это был Виталий Дмитриевич Балышев, сразу, почти физически, ощутил знойное дыхание Сахары, раскалённое солнце, лёгкий бриз у берегов самого теплого Красного моря. В памяти запестрели страницы далёкого прошлого. На его лице разгладились морщины.
  В те годы он работал на новом сухогрузе 'Жанна Лябурб' - прекрасном мореходе с удобными служебными и жилыми помещениями. Судно совершало трамповые рейсы - то есть бродило по морям и океанам, осуществляя разовые заходы в различные порты мира.
  Теплоход стоял на якоре на рейде Порта - Судан. Море было штилевым. Солнце светило хотя и не ярко, но палило так, что моряки стремились спрятаться в тень либо зайти в надстройку. Все перешли на тропическую форму одежды. Воздух был насыщен испарениями. Палубы оставались влажными, как после дождя.
  С правого борта раздался гул мотора - к борту судна ошвартовался катер. По шторм-трапу поднялся лоцман, рослый суданец в форменной одежде. Сопровождаемый вахтенным штурманом, он направился в рулевую рубку. Послышался шум главного двигателя, на баке заработал брашпиль... Судно медленно двинулось в сторону порта. Слева и справа, выступая из воды, виднелись коралловые рифы. После длительных манёвров портовый буксир, наконец, привалил судно левым бортом к причалу. Так 'Жанна Лябурб' пришла в Порт - Судан.
  Представители властей, закончив формальности, покинули теплоход. На палубу поднялись докеры в белых национальных одеждах. Послышался шум лебёдок, гортанные выкрики... - началась разгрузка.
  Однажды на судно пришла группа суданцев (в те времена русские вызывали особый интерес у иностранцев). Молодой человек обратился к вахтенному помощнику капитана на русском языке: 'Я и мои друзья хотели бы осмотреть судно, познакомиться с моряками...'. Как позже выяснилось, это был Кемаль - студент Московского института инженеров транспорта. Гостям разрешили посетить борт теплохода. Балышев, увидев живописную цепочку африканцев, поднимающуюся по трапу, сам решил поучаствовать во встрече. После монотонной жизни в длительном рейсе ему захотелось общения с новыми людьми. Гости были приглашены в кают-компанию на кофе. В помещении женщины сняли с себя накидки - оказалось, что они были одеты в модные тогда мини - платья из тонкой цветной ткани. Мужчины оставались в традиционных белых балахонах, либо в европейских костюмах. Рядом с Виталием Дмитриевичем оказалась элегантная девушка в нежно - розовом платье с приветливым выражением лица, прекрасно владеющая английским языком. Они с интересом углубились в беседу. Девушку звали Мхасин, она работала стюардессой в суданской авиакомпании. Брат Мхасин - Фейсал в разговоре отметил, что он мечтает учиться в московском ВУЗе. После окончания беседы гостям показали русский кинофильм, который они смотрели с большим интересом.
  Покидая судно, Кемаль сказал Балышеву, что у него скоро свадьба и он будет счастлив, если его дом посетят русские друзья.
  Признаться, у Виталия Дмитриевича свободного времени было не так уж много, но отказать в просьбе он не решился.
  В условленный день после того, как раскалённый шар солнца скрылся за цепью гор, он и третий штурман Сергей, прихватив подарки, в сопровождении Фейсала отправились в гости.
  Вечерело. Предместье было пустынным. Вдали виднелся ряд портовых складов, за которыми начиналась сухая саванна.
  Во дворе дома Кемаля, залитом медным светом луны, мужчины пили чай. Шла тихая беседа.
  Вдруг на женской половине дома послышался оживлённый говор. Девушка в лёгкой накидке изумрудного цвета поклонилась в сторону гостей - это была Мхасин. Она попросила наши руки для окраски. По традиции жених, невеста и близкие родственники на свадьбе красят хной ладони и подошвы ног. Другим гостям обычно красят один палец руки. Мхасин что-то приговаривая, лукаво бросив взгляд на Виталия Дмитриевича, обмазала его палец какой-то тёмной массой, заявив при этом, что пока не сойдёт краска, она непременно будет приносить счастье владельцу пальца.
  Вскоре показались подъезжающие автобусы. Присутствующие с гамом и причитаниями, усевшись в два автобуса, поехали к невесте.
  В доме Надии - невесты Кемаля уже ожидали гостей. Стулья около дома были расставлены таким образом, что оставалась большая площадка для танцев. Мужчины и женщины сели напротив друг друга.
  Старейшин и русских гостей усадили на почётные места. Им все присутствующие постоянно оказывали знаки внимания.
  Вдруг глухо, как бы призывно, а потом всё громче и громче зазвучали там-тамы. Стоявший около барабанов молодой человек затянул протяжную песню. На середину круга, на ковёр вышла Мхасин с подругой - начался ритуальный танец эльрагабу. Кемаль, одетый в европейский костюм, нередко вставал и, пританцовывая, шёл по кругу. Когда он приближался к гостю, тот вставал с места и с возгласом 'Апшир, Кемаль!' пощёлкивал пальцами рук над головой.
  Праздник разгорался. Певцы, музыканты, танцоры постоянно обновлялись, появлялись новые исполнители.
  После танцев женщины ушли в дом, а мужчины, разделившись на компании, завели беседы. Состав группы, где находились Балышев и Сергей, время от времени менялся. Их расспрашивали о России, о жизни моряков... Многие напрашивались в гости...
  К концу вечера Фейсал вышел из дома и пригласил Виталия Дмитриевича и Сергея во двор, где играл оркестр из двух там-тамов и инструмента, похожего на зурну. Женщины в живописных костюмах, усевшись в кружок, запели песню с торжественно-грустной мелодией - ожидался выход невесты. И вот под ликующие возгласы появилась невеста с головой завёрнутая в покрывало из тёмно-зелёной искрящейся ткани. Когда Надия вошла в круг, звуки песни стали громче и приняли торжественный характер. Кемаль встал и лёгким движением руки попытался снять покрывало с невесты. Однако Надия удерживала накидку. Но вот в музыке и голосах поющих женщин послышались требовательные нотки. Невеста уступила жениху - покрывало медленно скользнуло вниз. Перед гостями предстала очаровательная девушка. В звуках музыки послышалось что-то ликующее. Надия в ритме там-тамов плавно и торжественно исполняла эльрагабу. Глаза Надии были закрыты - согласно обычаю невеста может увидеть жениха только через пять дней после начала свадьбы.... Первый день празднества подошёл к концу.
  На следующий день поток экскурсантов на судно значительно увеличился. Вчерашние знакомые ещё раз хотели встретиться с русскими моряками...
  Между тем стоянка судна завершалась. Проводить своих новых друзей в дальний путь пришли Мхасин, невеста Фейсала Нур, сестра Кемаля и Фейсал. Кемаль и Надия не пришли - у них продолжалась свадьба.
  Судно отвалило от пирса и медленно набирало ход. На причале стояли, помахивая руками, африканские друзья.
  Русским морякам предстоял долгий путь на Родину - через два океана и несколько морей. Суэцкий канал был закрыт...
  
  2003 г.
  г. Москва
  
  
  
  ОТЧИЙ КРАЙ
  
  "Прощай приют родной, где я с мечтой ленивой
   Без горя проводил задумчивые дни.
   Благодарю за мир, за твой покой счастливый,
   За вдохновения твои!"
   А.Н. Апухтин
   г. Болхов
  
  Через многие годы приехал в мой незабываемый Болхов. Было начало лета. Здесь я родился, пережил трудные годы войны, учился в школе...Сразу погрузился в уютную до звона в ушах тишину тесных улочек с домами в зелени садов и величавую молчаливость древних церквей и монастырей.
  А вот и говорливо журчащая речушка, с которой так тесно связано моё босоногое детство! Милые холмистые поля и берёзовые рощи окрест! Всё безмерно до боли родное и неотделимо от меня и моей жизни!
  А вот и мой родной дом. Как благодарен я небу за великое счастье родиться и провести детство в его незабвенных горницах и закоулках среди старинной мебели и дорогих моему сердцу, несущих память поколений, вещей, за его роскошный сад, где каждое дерево, каждая тропинка полны печальной нежности! За то, что после огненного шквала военного лихолетья мне вторично была дарована большая и интересная жизнь!
  На старинном Архангельском кладбище нашёл заросшие ландышами надгробия моих родных и близких.
  Низко поклонился их светлой памяти. Попросил прощения...
  Бессонная ночь перед отъездом. На рассвете вышел из дома. У стены, как удар молнии, поразил своими красками куст только что распустившейся персидской сирени. В безмолвном саду торжественно стояли в белом наряде яблони, притихшие, словно невесты перед аналоем...
  Из палисадника потянуло пряным ароматом - цвела черёмуха. На востоке нежными красками занималась заря. В мёртвой тишине раздались первые, чистые и звонкие, трели соловья. Как-то особенно торжественно прозвучали удары старинных курантов седоглавого Спасо-Преображенского собора.
  Я вошёл в стены дома со слезами прощания и душевного восторга от нерукотворной красоты и совершенства вечной природы...
  
  
  1997 г.
  г. Москва
  
  
  
  ЛЕСНАЯ СКАЗКА
  
  Недавно привелось мне посетить дремучий лес на северо-востоке Московской области в окрестностях небольшого городка с былинным названием Пересвет. Был ясный тихий день в преддверии бабьего лета. Я шёл всё дальше и дальше, углубляясь в чащу, по чуть заметной тропинке и неустанно любовался удивительными картинами векового бора. Поражала, как всегда, природная гармония. Около могучей ели картинно, словно просясь на холст, как будто осмысленно выбрав удобные места, располагались деревья других пород. А вот у берёзы почтенного возраста кокетливо раскинули свои пушистые ветви, играя изумрудными красками, две молодые ёлочки. А берёза с начинающей желтеть кроной, словно покровительствуя своим юным соседкам, щедро осыпала их густую зелень оранжевыми листьями, будто украшая новогодним убранством...
  Было безветренно. На голубом - голубом небе чётко вырисовывались неповторимые верхушки деревьев. Было тихо до звона в ушах...
  Я стоял очарованный, созерцая этот праздник леса. Мою душу медленно охватывало, пьянило глубокое чувство восторга!...
  
  
  2002 г.
  г. Москва
  
  
  
  ЗИМА В ЛИТВИНОВО
  
  Старый парк бывшего имения князей Щербаковых. Ясный зимний день. Безлюдье. Тишина. Громадные реликтовые деревья величаво вырисовываются на фоне чистого голубого неба. Воздух наполнен сверкающими изумрудными пылинками снежинок. Слепящие лучи солнца ещё ярче подчёркивают синеватую белизну и первозданность только что выпавшего снега.
  У могучей развесистой ели, чарующей красками малахита и бриллиантами инея, изящно украсившего её ветви, стоит пожилая женщина. Приподняв голову и разводя руками, она взволнованно произносит: 'Боже! Какое чудо! Какая красота'.
  
  
  1999 г.
  Подмосковье
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"