Зона, хищно вытягивая мохнатые щупальца деревьев, стремительно летела ко мне на грудь... Я, преодолевая подкатывающую к кадыку тошноту, осторожно чуть скосил глаза на зеркало заднего вида. Почему осторожно? Да потому, что от Зоны нельзя отрывать взгляда ни на секунду: кромешно-черное, клубящееся сине-зеленой зловещей пеной листвы, таящееся среди переплетения мучительно изломанных ветвей зло в любой миг могло послать нам навстречу огненную молнию трассирующих пуль. Разумеется, для любого 'Грача' этот пламенный привет с Пандоры был бы сущим пустяком! Ну, пробарабанил бы раскаленный дождик, расплескивая свинцовые брызги, по лобовому бронестеклу... И вся любовь. Да откуда же здесь взяться, скажите на милость, боевому штурмовику? Ведь мы, шурНави1, на Пандоре ни с кем, тем более с синешкурыми кошкообразными Нави, вовсе не воюем! Мы сажаем здесь Деревья Дружбы, строим дороги и мосты, школы и больницы... Скажете, нет?
А то, что целая раса (зачеркнуто) отдельные представители некоторых народностей, населяющих планету, есть свирепые синежопые упыри (зачеркнуто) до сих пор находятся в плену собственного невежества и религиозных предрассудков, означает только то, что их леса вместе с ними необходимо выжечь до золы, образовавшуюся площадь заасфальтировать (зачеркнуто) что нужно усилить политико-воспитательную работу среди аборигенов.
Вот мы и усиливаем, по мере возможностей...
Так, как там мои 'щеглы'? Молодцы, оба-два уверенно держатся за моим хвостом, так что все наше звено вполне гражданских разведботов 'Геофизика', у которых лобовую броню из алюминиевых сплавов можно при желании цыганской иглой проткнуть (зачеркнуто) которые предназначены для изучения характеристик природных объектов, со стороны выглядит, наверное, очень даже красиво... Уж что-что, а строем летать в 'Каче' хорошо учат, на совесть! Уж это я по себе знаю. Я ведь и сам впервые поднялся в небо над цветущими садами Крыма...
- Внимание, до входа в Зону-Пять осталось две минуты. - прошелестел у меня в мозгу чуть гнусавый голосок 'володарки'2. Это гусеница такая, средство закрытой связи и одновременно переводчик, которую голованы3 здесь, на Пандоре, искусственно для нас вывели и теперь активно разводят. Они, собачки наши ненаглядные (что бы мы без них делали! Да, если подумать, то, наверное, тоже самое...только потерь у нас было бы больше на два порядка) мастера и великие доки по биотехнологиям. Вот, одна такая гусеница - паразит (зачеркнуто) симбионт сейчас сидит в лобастой голове моего мохнатого друга, наводчика- оператора (зачеркнуто) штурмана-лаборанта, беззвучно перекликаясь с себе подобными, а другая уютно проживает в моей собственной бритой (в рассуждении огненно-тифозных вшей) дурной башке... Которая ногам покоя не дает. И что мне дома, на матушке Земле, не сиделось?
- Повторяю. До входа в Зону -Пять осталось...,- продолжает нудно гундеть у меня под черепом, больно отдаваясь в висках. Да понял я, понял... Чай, не первый раз замужем! Зону я теперь чую не хуже голована... Если закрыть глаза, смертельная опасность над ней возвышается призрачным, сиренево-прозрачным, каким-то желеобразным, мерзко дрожащим и колыхающимся пиком, с отвесными утесами, высотой, равной прицельной дальности 'ДШК'.
- А-ах!!- вдруг раздается у меня в голове чей-то отчаянный то ли стон, то ли вскрик, сменяющийся захлебывающимся воем. В зеркале вижу, как 095-тый, с охваченной соломенно-желтым пламенем кабиной, сваливается на левую плоскость и, оставляя за собой черный траурный хвост керосинового дыма, метеором мчится к верхушкам деревьев... Чем это они нас?!
- 'Стингер' слева!- слышу я под своим черепом, на котором от ужаса встали дыбом корни волос, совершенно спокойный, и даже чуть ленивый, голос Хорива. Мой штурман, как я погляжу, абсолютно равнодушно относится к перспективе заживо сгореть или разлететься вдребезги. 'Такова жизнь!' - вот и вся его немудрящая философия. Но лично я бы еще немножечко пожил...
Не медля ни секунды, я выключаю боевую (зачеркнуто) бортовую ПЭВМ, на чьи электро-магнитные излучения ориентируется острое жало 'Осы'4, одним движением надвигаю на глаза черный катафот (зрение мне будет сейчас только мешать!), и, суеверно произнеся шепотом 'Да пребудет со мной сила!'(зачеркнуто) 'Слава КПСС! А также Коля, Витя и Сеня...' (не знаю, как кому, а лично мне это заклинание помогает!) энергично нажимаю на левую педаль. Машина сваливается из пике в штопор, врывается в переплетение огромных, с человеческий торс, ветвей... Мимо меня (не спрашивайте, как я вижу с закрытыми глазами! Вот вижу, и все!) мелькает совершенно растерянная, искренне недоумевающая, куда подевалась такая близкая цель, мордочка псевдо-разумной ракеты, поставляемой НаВи американцами...
Нет, подлая сука! Не получить тебе сегодня за счет меня оргазма! Они ведь, 'Стингеры', как наши научники говорят, просто кончают, за миллисекунды перед взрывом...
- Лево три! Право два! Крен лево два! Вниз семь! - между тем непрерывно командует мне мой дорогой Хорив. Ах ты, прелесть моя! Умничка ты моя хвостатая, придем домой (если придем, тьфу-тьфу...) я тебе лично банку 'Дружка' в миску вывалю! Вот как, скажите, он видит эти выпрыгивающие перед моим носом, как черт из табакерки, препятствия в этой дьявольской зеленой мгле, как находит единственно верный путь в жуткой мешанине стволов, ветвей и лиан? Причем он видит препятствия еще ДО того, как они возникают? Не знаете? Да никак. Он их вообще не видит. Собаки, они ведь близорукие. Он их чувствует...
Машину швыряет из стороны в сторону, металл стонет и угрожающе скрипит... Меня то до боли прижимает к борту, то я повисаю на привязных ремнях, чтобы тут же рухнуть вниз.
- До сброса осталось две секунды!- голос голована напряжен, но по прежнему тих и спокоен.
Считаю про себя: Двадцать один, Двадцать два, Двадцать три, Двадцать четыре...Пошла!
Сброс!!
И прямо под корни Священного Дерева НаВи летит моя агитационная бомба, то есть контейнер, до краев заполненный листовками: 'Дорогие друзья! Мы не враги вам! Мы пришли с миром!'
И под текстом картинка: Голован протягивает лапу мира синему двухметровому коту... Забавно, да? А еще более забавным эта картинка вам покажется после того, как вы узнаете, что Нави издревле употребляют голованов в пищу. Более того, считают их деликатесом! Как там у Льюиса Керрола: 'Алиса, это пудинг! Пудинг, это Алиса!'
- Задание выполнено! Благодарю за службу! - радостно-беззвучно кричу я.
- Служу Союзу Коммунистических Планет!- совершенно серьезно, правда, с толикой чуть- чуть, совершенно неуловимой, иронии отвечает мне из носовой кабины Хорив. Извини, брат, забылся. Я ведь всего лишь, пока, только лейтенант космофлота, а ты же у нас Тот-Кто-Во-Время-Большой-Охоты-Бежит-За-Вожаком-Стаи-Сзади-И-Слева, то есть на наши деньги аж цельный капитан голованской армии... Мне до тебя, как до Земли раком! Эх, не стану я не Гегелем, ни Кантом! Кончу жизнь свою простым я лейтенантом...
... Когда мы с Хоривом вырвались в бездонное синее небо, перечеркнутое полосками сиреневого невесомого тумана, я энергично закрутил головой: где 042-ой? Но вместо второго, оставшегося у меня ведомого над бескрайней сельвой поднимался нерукотворным надгробным памятником второй столб аспидно-черного дыма.
На мои глаза невольно навернулась жгучая слеза от нестерпимой боли и горькой обиды... Эх, ребята, ребята...Ну как же вы так, а? Надо же... Оба сразу. В первом же боевом вылете... Эх, ребятки, ребятки... Опять я остался один. Старик...
Второй.
Пандора была поистине прекрасна... В громадных обзорных иллюминаторах левого борта круизного лайнера 'Советская Австралия' её изумрудно-лиловый шар, висевший на черном бархате, усеянном пронзительно сияющими алмазами звезд, казался огромным драгоценным сапфиром...
Старший лейтенант Остап Тарасович Барабулько, неделю назад с отличием окончивший журналистский факультет Львовского Высшего Военно-Политического училища имени гетмана Сагайдачного и по этой причине (красный диплом!) получивший на погон аж три звездочки, чуть опустил свой восхищенный взгляд и стал рассматривать, как в зеркале, в обзорном экране свое отражение...
Он был тоже ... ничего! Широкие, обтянутые пошитым на заказ кителем, накаченные спортом плечи, румяное чернобровое лицо под построенной в спецателье по спецзаказу фуражкой с высокой тульей... Увы! Указанное лицо явно не блистало интеллектом. И лишнюю звездочку на погон Остап получил вовсе не от того, что подобно Эренбургу или Симонову жег яростным большевистским глаголом сердца людей. А только лишь потому, что поднес секретарю Львовского обкома красочную картину в роскошной, позолоченной раме: 'Благодарные за отеческую заботу Партии дикие, но благородные НаВи вдохновенно пишут приветственное письмо Октябрьскому Пленуму ЦК КПСС'. На этом самом Пленуме престарелый обкомовец был наконец введен в состав Кандидатов в Члены Политбюро. Кроме того, Остап приходился ему шурином зятя кума, с мамусиной стороны... Ну как было не порадеть утешенному старику родному человечку! Обласканный Барабулько получил в ответ не только заветный красный диплом, на пути к которому он вылизал столько задниц (зачеркнуто) оказал столько заботы старшим товарищам, командирам и начальникам, не только лишнюю звездочку, которая на голову вознесла его над серой массой курсантского быдла, но и назначение на заветную Пандору!
Почему, скажете, заветную?
Тому было несколько причин.
Во-первых, срок службы на этой планете шел год за три.
Во-вторых, оклад денежного содержания был вдвое выше... Да, мы помним, что у нас Коммунизм. Но бесплатно старший лейтенант мог получить, например, стандартный армейский паек в 2800 килокалорий, полевую форму по сезону, за жилье ничего не платил, соответственно, не платил за транспорт и услуги связи...
А вот в ресторан сходить, это, извините, уже за безналичный расчет... Да хоть бы взять и транспорт: бесплатно по воинскому ордеру-требованию Остап должен был бы лететь на Пандору в трюме рейсового БДК "Маршал Абрамович", качаясь в подвесной койке огромного, как футбольное поле, твиндека...
За первый класс межзвездного лайнера пришлось изрядно доплатить: благо, шо Остапова мамуся сирдце добре мае...
Но теперь! О, теперь будет у Остапа все по другому! Это ведь не просто Пандора! Это его Тулон! Судите сами - год службы здесь, и он уже капитан! Такой молодой, а уже капитан... И прямой путь в Москву, в Военно-Политическую Академию имени Ленина!
А, почему, собственно, только капитан? Бери выше! Майор... нет! Подполковник...
У Остапа сладостно заныло щирое сэрдце... Вот он идет по ридному Львиву, такой весь из себя красивый-красивый, пышный, як цветущий каштан! А в кармане у него удостоверение журналиста 'Красной Звезды!' Нет, куда там 'Звездочке'...Разве она достойна его талантов?! 'Известий'! Нет... 'Правды'! Да, именно 'Правды'! Собственный корреспондент САМОЙ ГЛАВНОЙ газеты, который распахивает ногой двери райкомов, перед которым стеляться главы сильрад и послушно несут ему мешки с салом, самогонкой та ковбасами... А на груди у Остапа лучиться и сияет 'Золотая Звезда'!
- Р-р-р...,- чуть слышно прорычал кто-то у левого Остапова башмака. Обернувшись, он увидел палевую собачку средних размеров, у которой одно ушко задорно топорщилось, а второе висело, в застегнутой на спине белой попонке с нашитым на ткани Красным Женевским Крестом. За поводок собачку держал невысокий, худощавый космофлотовский капитан в черных очках, лицо которого перечеркивали крест-накрест ужасающего вида шрамы...
- Разрешите пройти, будьте любезны!- вежливо произнес слепец, на узкой и впалой груди которого Барабулько завистливым взором отметил весьма скупой ряд орденских ленточек: медаль 'За отвагу', орден 'Красной Звезды' и еще какая-то, серо-желто-голубая5...
Собачка-поводырь вежливо махнула уступившему дорогу Остапу пушистым хвостиком. Случайно, наверное... Она же собака, тупое животное.
Барабулько гадливо передернулся. Поднаперли тут, кляты инвалиды! Он, Остап,за свой билет кровными мамусиными нормиками6 платил, а они бесплатно по своему ветеранскому удостоверению катаются... Устроили из Пандоры модный курорт!
- Внимание, внимание! - вежливо произнесла возникшая в воздухе коридора голографическая блондинка в синей форме стюардессы. - Товарищи пассажиры, прибывшие для участия в программе 'Зеркало'7, приглашаются на выход к третьему доку!
От как- досадливо подумал Остап. И здесь они первые, ветераны хреновы. Без очереди их пропускают, скажите на милость! Когда же они, наконец, все передохнут? И дадут дорогу молодым?
... Когда Остап вышел, наконец, из духоты 'челнока', доставившего его на вожделенную планету, он просто ахнул от распахнувшихся ему красот... Прямо от его ног полз к лесной опушке бордово-алый, переливающийся искрами пушистый ковер. Над головой проплывали нежнейшие, прозрачные облачка нежно-розового, как перья фламинго, цвета, облачка... Сиреневый воздух прошивали яркие золотистые искры: это пролетали тяжелые на вид, будто сделанные из червоного золота жуки... За проволочной оградой пел, шептал и трепетал листвой ароматный лес...
И вот, посреди этой поистине неземной красоты Остап вдруг увидел нечто грязное, пошлое, нелепое...
Первый.
Тонко прозвенев остывающим металлом, двигатель наконец затих. Я прикрыл тяжелые, будто налитые свинцом веки... Мы Дома. Мы Дошли. Мы Живы. Господи, как же я устал... Три вылета за день, это слишком много.
И вообще, я устал... я нечеловечески устал... Сколько я уже здесь? Когда у нас выпуск-то был в училище? В мае? А теперь какой месяц? Вот черт, забыл... Июль. Июль сейчас. Двадцать восьмое июля шестьдесят первого года...
Я, значит, на Пандоре уже целых пятьдесят восемь дней... Это не много. Это не просто много, это просто дохрена.
Не верите, что это МНОГО? Разрешите вам доложить, что срок жизни пилота легкого штурмовика составляет в среднем от семи до девяти... нет, не дней. А вылетов.
Не даром, нам за сорок боевых вылетов Героя дают! А у меня сколько уже вылетов, а?
- Сто шесть. - мрачно ответил мне терпеливо ожидающий, пока технарь отстегивает ему привязные ремни, мой штурман, голован Хорив. - И я буду настаивать, чтобы вас, командир, наконец сняли уже с летной работы! Вы, по моему наблюдению, уже на грани психофизического срыва...
Голован чуть слышно ойкнул, когда техник в замаранном смазочным маслом комбезе подхватил его под живот, потом, лязгнув когтями по потертому металлу, спрыгнул со стремянки и, счастливо жмурясь, немедленно оросил горячей струйкой вытертую о бетон покрышку нашего 'борта'. Примета у него, видите ли, такая! На шасси пописать сразу после приземления... Вроде, работает! Мы ведь с ним ещё живы, не так ли?
С полетов меня снимут, ага... А летать кто будет? 'Щеглы', вроде тех, кто сегодня в первый же свой день... э-э-эххх...
Ведь когда-то, давным - давно, в июне, я был таким же зеленым несмышленышем, как они!
Первый полет над Зоной... Когда ничего не понятно, и ты на этой чужой и странной земле как новорожденный. Только глазами хлопаешь да головой крутишь... Присматриваешься.
Удивляешься всему - боже, куда я попал? Стараешься копировать поведение старших, делаешь, как они, задаешь им вопросы, иногда дельные, а зачастую глупые и наивные, на которые они терпеливо пытаются тебе ответить.
Помаленьку начинаешь что-то соображать, и вдруг чувствуешь: 'Я тоже могу! Получается!' И тут тебя охватывает такой яростный азарт! Летать, летать, летать...
И начинаются полеты... День за днем. День за днем. И каплю за каплей они высасывают из тебя твои силы, твою энергию.... Жизнь просто утекает, как вода из треснувшей чашки.
И люди вокруг тебя- все уходят, уходят... Уходят те, первые, которые учили тебя азам, ставшие для тебя новой семьей. Не просто друзья-товарищи, а по настоящему родные...Приходят другие, разные:больше хороших. Но тех, ПРЕЖНИХ, уже нет. И НИКОГДА не будет.
И ты к новым уже относишься - по прежнему хорошо!- но без того искреннего, душевного тепла... И вдруг, оглянувшись, вокруг себя ты видишь совсем чужие лица. А ведь это же твоя эскадрилья, и ты в ней вдруг стал самым старшим. Вот так, идешь себе в курилку, думаешь о своем, и внезапно ловишь себя на простой и ужасной мысли: 'А ведь стариков-то у нас уже и нет! Старик-то здесь всего один и остался.. это я.'
И невольно ловишь вдруг на себе завистливый взгляд тех, кто пришел после тебя: ого! Это же Ас! И понимаешь, что они белой завистью завидуют тебе - твоей уверенности, твоему мастерству, твоей смекалке и удачливости... А ты с заботливой жалостью смотришь на 'молодых', таких юных и наивных, в их новенькой немятой форме...
У нас ведь как: или ты новичок, или 'старик'. Терциум нон датум. Если сумел налетать сорок вылетов, оставшись при этом в живых, значит, будешь жить долго-долго... Может, даже и полгода.
А молодые 'сгорают' быстро: день, два... Максимум, неделя. Те, кто прожил дней десять, каждый день поднимаясь в воздух по несколько раз, на самом деле, в самом опасном положении... Они уж думают, что ухватили бога за бороду, уже все знают и умеют. Тут их синежопые обычно и валят.
- Товарищ командир, вам помочь? Может, врача? - робко проговорил механик, терпеливо стоявший все это время рядом с откинутым колпаком моей кабины.
Отмахнувшись устало рукой- не надо!- я с кряхтеньем вылез из катапультного кресла. Куртка (я ношу военно-строительную. На мой взгляд, очень практична и удобна. А то, что она фасоном на арестантскую робу смахивает, это для меня совсем не важно... на вкус и цвет фломастеры разные!) на спине промокла от пота... Скинув её на руки подоспевшему технарю, я с удовольствием втянул в себя свежий воздух... он пах зеленым чаем! Значит, где-то бродит здоровенный рогач, и ночью свободно может попереть через 'колючку', перебудив весь лагерь... Над моей головой стелились нежно-розовые, как перья фламинго, облачка ядовитой прели... Нет, так-то они не шибко опасные, если их полной грудью не вдыхать. А вот если вдохнешь, тогда скажи легким 'Прощай!'.
'Клац!'- высоко подпрыгнув, не по чину расшалившийся голован поймал на лету зубами тяжелую золотую пулю мерзопакостника. Жук это такой, врезается тебе в тело и на ходу , прямо с лету начинает выгрызать у тебя мясо... Реакция сейчас у Хорива, отходняк после пережитого стресса.
По серому бетону к только что приземлившемуся 'челноку', на трапе которого с совершенно идиотской улыбкой на румяном лице стоял какой-то поистине игрушечный офицерик, усердно полз играющий алыми искрами бордовый ковер никчемушника. Явный недосмотр БАО8. Вот черти, опять развели здесь эту пакость! Правда, его убирай- не убирай, он все растет себе и растет. Благо, что у него, лишая, яркая предупреждающая окраска: меня не топчи! Иначе ноги тебе будут уже НИ К ЧЕМУ...
Я почесал себе задницу, сплюнул на бетонку, и, только собрался двинуть к столовой для лётно-подъемного состава, как вдруг услышал...
Второй.
Прямо напротив Остапа, весь в потеках масла и черных пятнах сажи и копоти у двигателей, стоял маленький тонкокрылый гражданский самолетик, на узком змеином корпусе которого горбом выделялись два застекленных пузыря кабин: маленькая спереди и большая сзади. Возле него, одетый в какую-то уродливую хламиду, на которой, тем не менее, виднелись убогие погоны с двумя жалкими лейтенантскими звездочками, стоял в какой-то странной и нелепой позе небритый, нечесаный, воняющий потом субьект. У его ног подпрыгивала и весело кружилась вислоухая дворняжка... Которую кто-то, видно, для смеху, нарядил в пародию на летный комбинезон, на котором с особенным цинизмом глумливо был привешен мятый капитанский погон...
Субъект, истинный позор Вооруженных Сил, красноглазый, как видно, с хорошего перепоя, барским движением плеча скинул свою хламиду на руки к подскочившему технику и стал... О ужас! Публично чесать себе задницу!!
Остап набрал побольше воздуха и проревел хорошо поставленным командным голосом:
- Лейтенант! Ко мне! Бегом! Сми-и-ирно!!
Гол -Оваа- Хн Хорро- Ив.
Услышав этот вопль, подобный которому издает редчайший зверь Пиз-Дец-цы, когда капкан из лианы Йух крепко зажимает его наружные половые органы, мой Старший недоуменно потряс головой, оглянулся вокруг себя и с недоумением спросил чужого Старшего, указывая на себя пальцем:
- Извините, товарищ лейтенант9, это вы мне?
- Я-я-я тебе, летёха сраный, не лейтенант! Я СТАРШИЙ лейтенант! Ко мне! Быстро! Почему честь старшему по званию не отдаешь? Как стоишь?! Сми-и-ирна! Ты, урод, позоришь нас перед чужими! Как ты смеешь! Молчать! Почему в таком виде?! Молчать! Отвечай, скотина! Как фамилия? Какая эскадрилья? Молчать! Почему молчишь?!
Я осторожно подошел к чужому Старшему, нежно потрогал его лапой за наглаженную до кинжальной остроты брючину, и, стараясь тщательно артикулировать, громко произнес на языке Старших:
- ПОУАУОШЁЛТЫУАОНАУОАХУЙ.
Чужой старший (с маленькой буквы) оторопело смотрел на меня... потом он поднял взгляд на Моего Старшего, увидел скромную золотую звездочку на мятой гимнастерке... Захлебнулся слюной, покраснел, замахал руками...
Мой Старший грустно улыбнулся, потрепал меня по загривку и мы медленно, не оглядываясь, пошли с ним в столовую. Он ведь меня обещал консервами угостить... м-м-м, обожаю!
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
++++++++++++++++++++++++++++++++
1 Неправильные, бесхвостые коты (диалект нави)
2 Названа в честь знаменитого переводчика видеофильмов Володарского
3 Голованы- раса разумных собак с планеты Пандора. Дружелюбно относятся к людям, смертельно враждуют с кошкообразными аборигенами нави.
4 Stinger (пиндостанский диалект.)
5 Медаль "От благодарного голованского народа"
6 Нормик- жаргонное обозначение стандартной учетной единицы труда, нормо-часа. За один нормо-час можно было комплексно пообедать в ресторане, или посидеть с девушкой в кафе-мороженом...
7 "Зеркало"- кодовое название операции по пересадке человеческого мозга в корпус шагающей боевой машины пехоты или разведывательного бота. Участвовали только добровольцы, как правило, одинокие граждане с ограниченными физическими возможностями. Именно так на Пандоре служила известнейший летчик Полина Гризодубова (2042, Москва, планета Земля -2061, Баграм, планета Пандора), на Земле страдавшая детским церебральным параличом.
8 Батальон аэродромного обслуживания
9 В армейской среде вне строя старшего лейтенанта называют лейтенант, так же, как подполковника полковником.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА.
Нет ничего скучнее, когда автор начинает рассказывать, ЧТО он хотел своим рассказом, собственно рассказать.
Однако, раз уж ему заявили:"Скучно. Опять зажравшийся замполит... либеральный бред. Даже читать не стоит..."(с)
Поясню. Июль 1985 года. 998 Староконстантиновский, Орденов Красного Знамени, Суворова и Богдана Хмельницкого полк. Прибытие ст. л-та К. на авиабазу Баграм, ДРА, планета Земля.