Аннотация: Это пародия на рассказ из раздела Чурбановой Ларисы Михайловны, приправленный куском бандитского юмора, частью политичиских баек, щепоткой цинизма Гоблина.
Долларовый кустик Парменыча.
Князь был спокоен и смирен. Катал бульонные кубики и загонял их в кружку с кипятком, приговаривая: "Варись варись, супчик. Грязная пьяная улыбка играла на его красной морде.
Гуляли уже второй день. Бухих дружинных, вышибалы собирали в телеги и везли в вытрезвитель. Остались только закаленные ветераны Великой Отечественной войны, в обнимку со старыми партизанами батьки Ковпака, но и они уже начали сдавать- все чаще начинали вспоминать Иосифа Виссарионовича. Сам батяня осушит еще литр-другой растворителя, и начинал кричать: "Господа офицеры и прапорщики, какую водку я люблю больше всего?", да слышит один и тот же ответ: "Эталон!". Доброе похмелье смениться покаянным уродством. Надуваясь до чертиков, пресветлый комбат Олле-Луккойе принимался громко горевать над своим состоянием. Вся бригада это знала, и, пользуясь моментом, кто-то выползал из-под стола и бежал по нужде. А потом все гадали, почему приходиться так часто менять унитазы?! Вот и дед Парменыч долго терпел, прежде чем пойти. Высчитывал да выгадывал. Но недержание давало о себе знать. И только он уже собрался потихоньку выйти, завидел его комбат - обрадовался, огурец поднимает.
-Проходи, - говорит, - папка, выпей с нами. Грешны мы, конечно, перед партией. Духом мы слабые и убогие, но сядь рядом с нами, да расскажи сказания времен дедов и прадедов наших!
Стало понятно- Олле-Луккойе серьезно перебрал сегодня. Норма в пять литров была преодолена.
-Темные мы, батяня, темные. И я такой, а уж эти, - махнул комбат цепочками и кольцами на бригаду, - совсем никуда. Вразумил бы ты нас, что нехорошо с утра так бухать, рассказал бы про войну, про иные страны, про то как ты на запад ходил. Как люди там в роскоши живут, не дешевый растворитель гонят, а портвейн, да чем они круче нас вообще?
-Комбат, ну я не понял, че те надо? - выдавил Парменыч. Необходимость бежать во двор мигом отпала. - Разве что про жуткую страну, что питается пивом нашим, из лопнувшего пивопровода . Слышал я , что люди, живущие там знают секрет болезни, от которой лечит только пиво "Балтика". Поговаривают, что и водка "Эталон" ничего себе, помогает. А еще они вкушают ароматы зелья, именуемого "травой". И открыты им все тайны земные. Спроси у них, что такое третий глаз, они скажут.
Парменыч многообещающе замолчал, переводя взгляд от комбата на бригаду. Батяня пьяно икнул.
-Ишь ты, скотины, - закричал он, -Сами курят, а нам не дают! Произвол! А вот ты, Федя, - и пречерный Олле-Луккойе ткнул неожиданно появившимся пистолетом в могучего детину, убухавшегося до чертиков. Парень изо всех сил боролся с дремотой, приговаривая: "Водка враг, прикончи его". - Ты ведь человек, а если бы уму было побольше, ты бы щас не сидел вместе с нами!
-Я, а... ва... да. - Только и мог произнести недовольный собеседник комбата и рухнул на металлический настил комнаты.
-Что за люди, что за люди, -заорал. - Ну, скажи еще, Парменушка, повесели душу.
-А еще говорят, что если из Америки копать вниз и вниз, то можно докопаться до Китая! Кто-то пытался это сделать, Бобби Фишер кажися, только он маляся промахнулся, и заколбасил в Японию!- Разошелся дед. Если он использовал такую лексику, скоро пойдет разговор о соседях, обещающих всем морды урыть.
-Ни фига себе! В Америке даже яма до Китая есть, а у нас...- комбат многозначительно поглядел на притихшую братву.
-Ну ты обьясни мне, почему так-то? Чем они-то заслужили эти чудеса? Вот у нас нет ничего такого эдакого?.
-Вообще-то есть,- сказал Парменыч, -за границей нашей морской страна есть. Там у ихнего пахана дерево стоит. Но оно непростое- растут на нем баксы пачками. В каждой пачке по сто сто долларовых купюр. Я слыхал, что этот чувак нам стрелку забить хотел.
Батяня поднялся:
-Господа офицеры и прапорщики! Дерево найти и мне для личного пользования принести. Козлу тому, который мне стрелу грозился забить, морду набить и сказать, что в следущий раз ему укажут его место - возле параши! На ту страну заморскую выступаем завтра на рассвете!
Не успел он договорить, как братки повскакали со скамеек и бросились к выходу. Вскоре пьяных в вытрезвителе привели в чувство и отправили на сборы.
***
Парменыч сидел у окна своей хаты. Перед ним лежал старый потертый уголовный кодекс. Книга оставалась открытой на одной единственной странице. "Ну не могу я понять, где здесь статья об разбое и грабеже. Ведь коли комбата заловят, так и дадут пожизненное. Надо ему мозги прочистить и отворот от набега сделать. Ведь потом проблем не оберешься".
Шелестят в саду деревья зеленой листвой. Жар-птица яблоки на яблони хавает. Иногда раздается оглушительный грохот: еще одного ЗЭКа из окна выкинули. Только не то все это. Обыкновенное, скучное, серое. Парменыч горько усмехнулся. "Да, блин, вляпались мы с этим делом. А может, и нет на свете никаких долларовых деревьев? Так, решил батяню подколоть, а он с дури и поверил. Вот ведь знал: надо было во двор выйти, а не в толчок ползти. Так нет, как всем надо. Вон Шнур идет, полковой ассенизатор. Елы-палы, ну и воняет же от него всегда, даже ко мне на хату долетает. Говорили же придурку: не возись ты в чужом дерьме, иди лучше как все- в десант. А он нет: мол туалет к моей избе ближе, а в десанте надо с деревьев, да еще и мешок сверху натянуть, прыгать. Вот у него и куртка вся рваная, морда вся воняет. К нашим браткам заявись, ведь за своего не признают."
Дед в отчаянии отвернулся от окна. Уж скоро полгода будет, как повелел комбат отыскать дерево, а толку? Этим идиотам только стрелы забивать да на пьянки государственные ходить. Ведь им ясно сказали, как дерево выглядит, а они...
Один придурок принес стог конопли с колхозного поля. Хвалился, мол: для вас только, для вас. А сам до этого полполя выкурил, еле откачали- бригада целителей-мучителей-расхитителей целую неделю трудилась!
Месяца еще не прошло - бегут с батькиного двора, зовут, привезли значит. Чуть сердце у деда не остановилось, потом неделю таблетки глотал.
Стоит посередь зала вышибала, крутой такой, пальцы веером, сопли пузырями. Держит мешок, а из него доносятся громкие матерные слова.
--
Вот, папка, Козлодур из Гондураса привез-таки дерево, - лыбится батяня, под ручку берет и подводит прямо к тому мешку. - Гонджубасом называет! Мы без тебя уж и открывать не стали! Только, чур, первая пачка моя!
Открыли мешок, а там... Сидит ежик на кактусе, нехорошие слова орет и приговаривает: "Как же природа обманчива!". А как мешок-то открыли, ежик сразу кусаться полез. Еле от него отмахались. Думали, оставить ежика себе, ведь некоторые слова даже батяня слышал впервые, но, опасаясь за мораль своих братков, комбат приказал ежа отпусть в лес.
Приступили к вышибале с расспросами, а тот уж и сам понял, что что-то не то, оправдывается:
-В общем, иду я по лесу, вдруг вижу: ежик на кактус лезет. Ну, я ему помог, а потом думаю: ну чем не долларовое дерево, только баксы еще не проклюнулись? Вот его и взял. А ежик слезать не хотел, его тоже пришлось в мешок...
Вот тогда то Парменыч и перестал верить, что принесут долларовое дерево. Кто-то приносил фигню какую-то, кто-то ничего не приносил.
Дед поднялся из-за стола. Пойти что ли в садик, сказать Шнуру, чтоб умылся перед вечерним распитием спиртных напитков. А то водку все глушить будут, а кайфа никакого. Ведь запах-то вещь приходящая.
Парменыч шел по неприятно пахнущим дорожкам- сразу видно - проходил здесь ассенизатор, и никак не мог добраться до предмета столь противного запаха. Было хорошо слышно, как Шнур возиться в куче навоза, но Парменыч помнил, что туалет был надежно запрятан за густой листвой.
Смотри-ка, подумал дед, сколько вонищи поразвел. А теперь ищи его как кобель, по запаху.
-Але, Лелик, Лелик, это шеф! - закричал кодовое слово старичок.
-Шеф, это я, Лелик... - пробормотал ассенизатор.
Парменыч пошел на звук и чуть не опупел. Перед ним стояло долларовое дерево его мечты. На его зеленых ветках сияли пачки сто долларовых купюр! А под деньгами весело копался Шнур. Вынырнув из-под кучи смердящего навоза, он встал перед Парменычем и начал лепетать:
--
Я все объясню, Парменыч. Даже в долю возьму! Тут такое дело... У меня попугай живет. Кешой его кличут. Один раз на прогулке в туалет, он неожиданно наклал мне прямо за шиворот. Ну, я говно его стряхнул, а там цент металлический был. Я взял его, закопал там же. Вот и выросло.
Шнур развел руками, указывая на стоящее сзади дерево. С ветки слетела птица и опустилась ему на плечо. Попугай повернул к Парменычу свою морду и заорал: "Не зарься на наше добро, все равно не отдадим ничего!". А Шнур начал напевать: "Меня зовут Шнур, меня зовут Шнур...".