|
|
||
ПАССАЖ (из цикла Shopping)
Я вычитал тебя в журнале мод.
Обложка не сулила легкой жизни.
Я знал, что бредит этот воротник
и башней Эйфеля и подворотней,
в которой три столетия гниют
чужие неотправленные письма,
поэмы, анекдоты с бородой
и лета с осенью немая случка.
И с этой фотографии твоей,
срывающей белье, как занавески,
в которых нет нужды, поскольку солнце
уже калечит синеву двора,
спокойна, как резиновая кукла,
еще не поступившая в продажу,
ты смотришь испытующе в лицо
насквозь больного племени туристов,
пропитанного запахом духов,
горящей Сербии и кока-колы.
Высокая прическа на манер
размноженных гравюрами прелестниц
неуловимо пахнет эшафотом,
энциклопедией, кровавой кляксой
в трудах историка.
За взгляд такой
традиции изрубят на салаты
и пустят голубую кровь культуре.
Пусть хлещет, будто из водопровода.
Тебе всегда давалась без труда
улыбка под прицелом объектива.
И колотила проявитель дрожь,
когда фотобумага обнажала
раздвинутые ванной горизонты
на фоне белизны твоих колен.
И кто-то, подражающий тебе,
сегодня выбирает здесь перчатки,
цветущий нашатырь одеколона
и шляпку, чтоб заштриховать лицо
непунктуальным грифелем вуали.
А ты на расстоянии таком,
которое глотает без остатка
фарватер, взятый мной на абордаж
и поездов встревоженный гекзаметр.
Ты думаешь за чаем о своем
надежном будущем. И я уверен,
что я не значусь в списках претендентов
на разговор с тобой у стойки бара,
заросшей клиентурой, как щетиной.
Я знаю, что потом, напудрив щеки
святыми поцелуями друзей -
расхлябанных любителей мадеры,
надушенной заточки диалога
и дефиле по лезвию ножа -
ты вспомнишь и меня. Хотя, быть может,
я и не заслужил кровоподтёков,
оставленных твоей губной помадой
на радужном фасаде пиджака.
Ты вспомнишь то, чем были мы с тобой,
и то, чем безуспешно стать пытались,
поскольку каждый день заряжен был
классической картечью оплеухи
и хлопающей двери. Это всё -
лишь свойства пола. И душа твоя -
потёмки, что прострелены навылет
свинцовым полнолунием любви
с его смертоубийством нервных клеток
и голыми плечами сентября.
Такая сверхусталость превращает,
наверное, все подиумы мира
в один боксёрский ринг, и здесь роса
кровавым потом выступит на поле,
но победитель просто исключён.
И потому приходится хоть раз
заштопать память крупными стежками
того, что называют дамским счастьем,
которое так тяжело примерить
с чужого - даже царского - плеча.
|