Аннотация: Где-то далеко-далеко стоит замок, в котором живет мудрый старец. Он знает все постулаты жизни, и один из них он открывает случайно наткнувшемуся на замок солдату, чья жизнь впоследствии изменится навсегда.
На седьмом году своей жизни у маленькой девочки догорал закат ее седьмого по счету лета, которое она провела в пляжном домике, построенном ее дедушкой на побережье Тихого океана задолго до ее рождения. Это был неказистый, но прекрасный домик в изголовье барханов с видом на уходящую в бесконечность полоску девственного песчаного пляжа. Она верила, что ее дедушка, мудрейший человек на планете, специально выбрал это местечко. До воды было далеко, так что буйные волны яростных штормов не могли причинить домику вреда, когда океан расходился не на шутку, но при этом по ночам, когда природа замирала, она слышала, как вода бесшумно плещется, нежно ее убаюкивая.
В эту последнюю ночь уходящего лета она знала, что уже завтра она поедет домой. Она выползла из постели, вышла на балкон и залюбовалась звездами, собиравшимися временами в созвездия. Она с умиротворением уединилась в собственном мирке, смакуя последние мгновения лета, когда заметила то, что ей показалось роем светлячков, летевших задорно над хищными волнами. Бросив взгляд вниз, она увидела мужчину, собиравшего костер из палок и сушеных веточек, а после поджегшего все это дело зажигалкой Зиппо. Когда костер вспыхнул, летний ветерок разжег пламя так, что даже самые крупные поленья вскоре ярко горели. Иногда большие дрова падали, вышвыривая искры высоко в ночной воздух, а ветер подхватывал их, неся над океаном.
Когда костер уже вовсю полыхал, он осветил огромный песчаный замок, на строительство которого мужчина потратил изрядное количество времени. Когда он убедился, что костер основательно раскочегарился, он принялся завершать свое строение из песка. Костры, замки из песка и, конечно же, посиделки допоздна, когда все десятый сон видят - всему этому противостоять практически невозможно, а уж детки и подавно не смогут пройти мимо. Ой, извиняемся: противостоять действительно невозможно. На мгновение она задумалась, а не попроситься ли у взрослых одним глазком посмотреть на этот замок. Однако она заранее знала, что ей ответят непреклонным тоном: "Нет!" Поэтому она решила ускользнуть тайком. Осторожно перелезая через балконные перила, она беззвучно спустилась по ступенькам и направилась по пляжу лицезреть это чудо света.
Когда она оказалась почти у костра, она увидела, что человек, который отбрасывал столь внушительную тень, на самом деле был худощавым, но накачанным парнем с волосами по плечи. На нем была выцветшая темная футболка с надписью New Your City огромными буквами. Замок, который он воздвигал, источал еще большую магию, чем она могла вообразить, завидев его издали. Его большие и толстые стены были окружены глубоким рвом и многочисленными башенками. В самой высокой башенке он сделал углубление и вставил туда небольшую свечку так, чтобы она мерцала желтым цветом изнутри.
Все это время она не проронила ни слова, уверенная в том, что он даже не подозревал об ее существовании. До тех пор пока он, не поворачивая спины, не обратился к ней:
- Желаешь помочь?
Пораженная тем, что он все же узнал, что она стояла сзади, она покинула тень и спросила:
- Как?
- Ну, у главных ворот нужно сделать подъемный мост, и сдается мне, что вон та коряга у тебя под правой ногой вполне сгодится.
Она опустила глаза и проронила:
- Ой, простите, мистер, но здесь только песок.
- Точно, - согласился он, не отрывая взгляд от бастиона, куда он вносил последние штрихи. - А что же тогда под песком?
Поковыряв ногой в песке, она с восхищением обнаружила маленькую потрепанную прямоугольную палку, которая, перекинувшись через ров, действительно идеально вписалась бы в ворота. Вытащив ее, она поспешно отдала ее господину. На ее лице сверкнула улыбка. Улыбнувшись в ответ, он взял палку и проложил ее по рву, ведущему к главным воротам.
Вместе они отошли назад, чтобы посмотреть, что же у них вышло. Мужчина заметил, что части стены подиссушились от костра и, зачерпнув водички из рва, увлажнил осыпавшийся песок. Девочка быстро помогла ему, и очень скоро они восстановили весь ущерб.
Они окинули влюбленными глазами дело рук своих при свете костра, из которого то и дело вырывались искорки, которые, казалось, зависали над замком, будто прося приюта, а потом улетали дальше к морю.
- Вы здесь живете? - осведомилась девочка у своего нового друга.
- Нет, я живу далеко, но стараюсь почаще приходить к океану, - ответил он.
- Почему?
-Ну, хочу побывать везде, но это невозможно, особенно для человека, у которого с деньгами проблемы. У меня был друг, который мне сказал, что когда прикасаешься к океану, ты прикасаешься ко всему миру, ибо океаны есть везде: на каждом континенте, на каждом острове, большом или маленьком, на каждом полуострове в реках и ручьях, которые впадают в океаны. - Затем он зачерпнул ладонью воду и вылил ее на ладонь девочки. - Только представь, сколько капель в этой крохотной порции воды. А ведь совсем недавно одна из них плескалась на берегу Балтийского моря. А другая - на берегу Японского моря, а третья сбежала с вершины Анд в Амазонку и Мараньон в Перу и Бразилии, пока не оказалась в Атлантическом океане. А вот эта моя любимая - он показал на уголок ее ладони. - Она проделала бесконечный путь. Ее обронили глаза царицы Клеопатры, когда она носила под сердцем дитя от Юлия Цезаря, осознавая, что ей не суждено никогда увидеть Римского императора. Она упала из ее глаз, скатившись по щеке в реку Нил, пересекая Мемфийский и Люксорский храмы, пирамиды Гиза и неусыпное око Великого сфинкса до того, как оказалась в Средиземном море. Оттуда ее вынесло к гавани Александрии, Афин и Рима, после чего она соскользнула в Гибралтарский пролив, где продолжала свое странствие, длящееся более двух тысяч лет. А сейчас она оказалась здесь, в твоих руках.
- Честно-честно?
- А ты как думаешь? - ответил он вопросом на вопрос.
- Наверное, - ответила она с надеждой.
- Я тоже так думаю.
На мгновение девочка задумалась, переваривая в голове эти чудеса, которые только что явила ей обычная капля воды. Она очень бережно выпустила эту каплю на гребень волны, что плескалась возле их ног, и молвила:
- Придет день, и кто-нибудь другой вот также, возможно, будет держать ее. Ваш друг, наверное, очень умный.
- Был.
- Как вы с ним познакомились?
- Это очень длинная история, юная леди.
- Я люблю истории.
- Она произошла давным-давно.
- Когда? - вопросила она.
- Задолго до твоего рождения.
- Ух ты! - Ее лоб испещрила задумчивость. - И правда давно. - Вы росли вместе?
- Нет. Впервые я узнал о нем, когда он познакомился с одной молодой особой на 42-ой улице в Нью-Йорке в звании лейтенанта и сразу же на ней женился.
- В парке? - спросила она серьезно.
Вопрос застал его врасплох. Он попробовал собраться с мыслями, чтобы объяснить ребенку, что Таймс-Сквер в те времена носила название "Адская кухня". Это был освещаемый неоновым светом приют для заблудших душ, наркоманов, алкоголиков, преступников и прочих отбросов общества. Это прибежище находилось прямо посередине величайшего города на планете для тех, кто отчаялся и слыл изгоем. Его друг-лейтенант едва ли предполагал, что найдет и влюбится в свою будущую жену в подобном местечке.
История была не из простых, но в конце конов он смог подобрать нужные слова, представив, как влюбленные встретились глазами на расстоянии. Они шли на встречу друг другу: лейтенант из портового управления на пересечении 42-ой и Восьмого авеню, а она - из библиотеки на углу 42-ой и Пятого авеню. Вечер только занимался на этой шумной улице. Они смущенно отвели взгляд, но все же замедлились. Когда оставалось не более 20 метров, даже торговцы наркотиками и уличные зеваки заметили, что лейтенанту ужасно хотелось познакомиться с этой очаровательной девушкой, но как он мог это сделать в таком криминальном районе? Она остановилась и притворилась, что смотрит в магазинную витрину. Он сделал то же самое, и они украдкой стали поглядывать на собственные отражения. Когда она развернулась, чтобы уйти, он понял, что если бы он упустил возможность познакомиться с нею, он бы жалел об этом до конца дней своих. Поэтому когда она уже было проплыла мимо него, он представился, и она моментально ответила на жест. Немного поговорив, они условились встретиться на следующий день за обедом. Она черкнула себе его номер в отеле и отправилась домой. Проводив ее взглядом, лейтенант побрел обратно в отель. Торговец наркотиками, которого мой друг впервые видел, окликнув, решительно подошел к нему.
- Дружище, че тебя заклинило-то?
- Вы о чем? - переспросил лейтенант.
- Я наблюдал за вами с той самой минуты, как та девчонка цепанула тебя глазами. Даже слепец сказал бы, что вы подходите друг другу. Я уж думал, у тебя язык отсохнет с ней заговорить. На минуту я был почти уверен, что ты проворонишь этот волшебный эпизод, но ты все же взял себя в руки.
- И что же, по-вашему, вы видели? - Судя по голосу, лейтенант был поражен до глубины души.
- Эта улица - моя вотчина, мой мир, и я все вижу! - ответил торговец. - Я увидел ее, увидел тебя, и между вами, точно искры пробежали!
Лейтенант нашел его забавным. И это говорил ему человек, который имя собственное едва ли напишет, но научившийся читать по лицам в поисках потенциальных покупателей. Уж кто-кто, а он-то в мановение ока мог сказать, спешили ли они на работу, в школу или домой или искали что-нибудь бодрящее. Этот человек мог толкнуть кому угодно столько героина, чтобы убить наповал. И тут он заявляет, что хочет, чтобы двое незнакомцев обрели счастье. Они поболтали еще чуть-чуть, и торговец сказал лейтенанту, что красотка обязательно позвонит. Лейтенант пообещал прислать ему открытку из Сайгона, если это произойдет. На том они и попрощались. Торговец отправился вновь "пасти" улицы, а лейтенант с адресом торговца в бумажнике в отель, надеясь, что однажды он отправит ему открытку.
Несмотря на опасения лейтенанта, торговец как в воду глядел. Ровно в полдень телефонный аппарат зазвонил, а ближе к ночи они уже поженились.
- Я люблю свадьбы! А у них была цветочница?
- Вряд ли.
- А свадьба была пышной?
- Увы. Не забывай, что они поженились на следующий день после знакомства. Полагаю, свадьба состоялась в ратуше.
- Правда? На следующий же день? Откуда же они узнали, что влюбились?
- Та минута, когда их глаза встретись, оказалась волшебной.
- Почему они не дождались семью и друзей?
- Видишь ли, малышка, друг мой служил в армии, в спецвойсках. Жизнь там не сахар, а подготовка будь здоров. Не все ее выдерживают. Но мой друг справился, и после окончания был направлен в подразделение, что находилось в Европе. В Нью-Йорк он приехал лишь на два дня, и очень скоро ему надо было улетать, поэтому они так спешно и поженились. Через день после свадьбы она поехала с ним в аэропорт Кеннеди, чтобы проводить на самолет.
- А разве она не могла лететь с ним?
- Могла, но в Европе он тоже не задержался бы. Оттуда он должен был отправиться на спасательную операцию. Его миссия была в том, чтобы помочь мирному населению свергнуть власть диктаторов. И вот наступила последняя ночь перед отъездом. Они были парнями молодыми и хотели посидеть в баре, который оказался в маленьком рыбацком городке неподалеку от базы подразделения моего друга, который изрядно поднабрался.
- Что значит "поднабрался?"
- Хм, - сказал мужчина, задумчиво потерев подбородок. - Он слегка захмелел.
Девочка все равно не поняла.
- Как тебе объяснить... Скажем так: он выпил слишком много крепкого пива, которое лишило его трезвости.
- А-а-а! - воскликнула девочка. - Он напился!
- А ты весьма сообразительная не по годам! - выдавил он смешок.
Девочка гордо просияла от комплимента, а он тем временем продолжал:
- Так вот... напиваться до чертиков плохо, но даже с мудрейшими из людей это иногда случается. Когда вечер обрядился в платье, мой друг отстал от товарищей. Денег на такси у него не было. Он пошел пешком и оказался у причала, где увидел небольшую двухместную лодку, привязанную к пирсу. Паруса ее были опущены и аккуратно сложены вместе с сетями. Решив, что владелец будет не против, если он здесь переждет ночь, а утром уедет с первым автобусом, он залез в лодку, прилег и через пару минут под слабое покачивание волн провалился в сон.
Внезапно он очнулся от легкого толчка. Вырвавшись из дремы, он огляделся и тут же сообразил, что лодку унесло от причала. Пока он спал, она каким-то образом отвязалась. Толчок, от которого он проснулся, был результатом того, что лодку выбросило на небольшой пляж, окруженный острыми скалами. Признаков жизни не было - лишь безоблачное ночное небо бросало свет.
И вот тут он всерьез забеспокоился. Он не знал, где он, не говоря уж о том, как вернуться обратно. А если его на базе не будет к утру, его объявят пропавшим без вести, а то и в дезертирстве обвинят. К тому же, если он не вернется в цивилизацию, родные и близкие не узнают, что с ним. Да и никто не узнает. Но самое худшее: кто-то может подумать, что он подставил своих товарищей.
В отчаянии он принялся искать кого живого, но все, что он видел, - лишь песок, скалы и океан. Задрав голову в надежде, что есть способ забраться по скалам, он увидел неожиданный, но приятный сюрприз. Высоко в горах при свете полной луны очертился силуэт огромного средневекового замка. Он являл собой вычурное насаждение стен и зданий, бастионов и башенок, однако льющееся из окна в самой высокой части башни оранжевое свечение вмиг согрело душу.
Если свет горит, должны быть и люди, прикинул он. И кто бы этот замок ни воздвиг, он, наверное, проложил туда тропку с пляжа. Он начал медленно прочесывать подножие скалы. Пройдя всего лишь несколько ярдов, он обнаружил вырубленные в скале ступеньки, ведущие наверх.
- И что он сделал? - с нетерпением спросила девочка.
- А что бы ты сделала на его месте? - ответил мужчина вопросом на вопрос.
- Поднялась бы по ступенькам!
- Именно так он и поступил. Чем ближе он подходил к замку, тем более сказочным он ему казался. Стены выглядели более массивными, а башенки - более загадочными. Оказавшись, наконец, на вершине, его взору предстали главные ворота замка. Над ними величественно восседали две большие каменные горгульи, безмолвно охраняющие это таинственное королевство. Огромный мост на его счастье был опущен, так что он легко мог войти во дворик замка. Снова окинув взглядом небосклон, он отметил про себя, где находится освещенная комната, и пошел ее искать. Толкнув несколько дверей, он обнаружил, что одна из них была приоткрыта. Ржавые петли легонько скрипнули, и она распахнулась. Он оказался в большом зале, который являл собой просторное, похожее на пещеру помещение с высоким сводчатым потолком, поддерживаемым огромной каменной колонной. От самого входа над деревянным троном через широкое круглое окошко, в котором почти не было стекла, лился лунный свет. Большие незастекленные окна-арки по обе стороны помещения позволяли ему видеть звезды и свет из той башни, который казался обманчиво близким.
Внезапно он увидел силуэт белоснежной птицы, скользнувшей в одно из окон и приземлившейся на железный держатель для факела, вмонтированный в каменную стену. Присмотревшись, он понял, что это - сокол. Птица бросила на него молниеносный взгляд, а затем вспорхнула. С воздушной легкостью танцора сокол взлетел под самый сводчатый потолок и описал дугу. Птица пролетела настолько близко перед моим другом, что он почувствовал дуновение от ее крыльев, когда она развернулась и направилась к старому гобелену на дальней стене. Там она резко исчезла. Мой друг метнулся туда и увидел, что гобелен был порван в том месте, где только что скрылась птица, а его остатки скрывал проход с уводящей наверх винтовой лестницей.
Он едва поспевал за птицей, когда она летела то вверх по лестничным пролетам, то спускалась, проносясь по большим и не очень комнатам. В некоторых из них были скульптуры и картины, всевозможное древнее оружие, странные, но до жути знакомые механические устройства, одно из которых было заполнено часами и секундомерами в неограниченном количестве. Какие-то из них даже шли. Он пришел в неописуемый восторг от всего этого, и лишь страх потерять свою шуструю крылатую проводницу удержал его от искушения взглянуть на это поближе. Интуиция его не подвела, так как замедлись, он бы не заметил, как птица залетела в открытую дверь, которая вела к ряду чрезвычайно крутых ступенек. Только он их одолел, как увидел, что сокол скрылся в открытом сводчатом проходе. Внезапно его озарило, что эту-то комнату он и искал, а оранжевое свечение давал огромный искусно вырезанный камин. Огонь в нем бодро потрескивал, пожирая поленья, и взамен щедро рассыпал свое тепло и свет всем и всюду.
Осторожно зайдя в комнату, ему потребовалась доля секунды, чтобы сориентироваться. Просторное и круглое помещение, вдоль стен перебитые книгами шкафы. Всюду разбросаны горы манускриптов, древние научные приборы, компасы, песочные часы, карты. О содержимом переполненных сундуков догадаться было нетрудно. Драгоценности и золотые монеты были раскиданы по столам вместе с пылью и пустыми чернильницами. Посередь комнаты за широким из резного дуба столом восседал старец с длинными седыми волосами в средневековой мантии красного цвета, которая, казалось, скрывала полностью то, что он писал. Боясь потревожить старца, мой друг замер, выжидая удобный момент, чтобы представиться. Закончив писать, старец взял пергамент и, высунув руку в окно, выпустил его. Ветерок тут же подхватил его и, нежно обласкав, унес в ночь.
Завершив страницу, старец принялся за другую. Лейтенант, смекнувший, что может не дождаться того самого случая деликатно потревожить единственного обитателя замка, прочистил горло и мягким, насколько это было возможно голосом, сказал:
- Прошу прощения, сэр, я не хотел вламываться к вам, но похоже, я заблудился.
Старца это нисколько не смутило. Не поднимая глаз, он ответил:
- Порою мы все в этой жизни теряемся, юноша. Штука в том, чтобы знать, что всегда можно найти дорогу назад. - Он отправил очередную страницу на крыльях ветерка.
Мой друг очень удивился, а потому спросил:
- Откуда вы знаете, что я молод?
- Я слышал, как вы бежали по лестницам за Кассандрой. Когда вы ворвались сюда, вы не дышали как паровоз, а это значит, что вы не только молод, но и в отличной форме, - ответил старец, отложив перо и повернувшись к гостю. - И солдат, насколько я понимаю.
- Кассандра? - мой друг смутился, когда старец упомянул это имя.
- Ох, где же мои манеры! Просто у нас тут редко бывают гости. Меня зовут Эрасмус, а ее - Кассандра, она - мой близкий друг и надежный советник, - ответил старец, показывая на сокола, который спустился с книжного шкафа, усевшись на стол рядом со старцем. - Она мне очень помогает.
- Мое имя - Уильям, сэр. И если позволите, что вы здесь делаете?
- Мой юный друг, мы - хранители утраченного и забытого, - улыбнулся старец и подмигнул Кассандре.
- Утраченного и забытого?
- Именно, - подтвердил старец. - Утраченного и забытого до тех пор, пока в этом не возникнет вновь необходимость.
Увидев озадаченное лицо солдата, старец продолжил:
- Мы собираем великие шедевры, сказания, музыку, изобретения, открытия, идеи, созданные, а после либо утраченные, либо позабытые человечеством. Оберегаем все эти сокровища, пока не услышим зов мужчины, женщины или ребенка, чью жизнь или боль могла бы облегчить одна из этих позабытых диковин, и помогаем обрести их вновь.
- Сокровища вроде золота и драгоценностей?
- Безусловно, у нас есть то, о чем ты говоришь. Например, яйца Фаберже вон в том углу. Но сами драгоценности представляют ценность ровно такую, как детские игрушки. Золото, особенно если его много, часто тащит тебя на дно. Но известно ли вам, что куда ценнее, чем это произведение искусства? - С этими словами он взял яйцо Фаберже. - Сказания! Сказания, которые оживляют надежду, творчество, сочувствие и сострадание. Лекарства, которые исцеляют больного, преданные забвению победы человека, прибегнувшего к рациональному мышлению, логике и благоразумию, дабы одержать победу над предрассудками и невежеством. Когда-то я знал человека по имени Уильям, истории которого я постоянно рассылал. Ему принадлежит изречение: "Наши ошибки кроются не в звездах, но в нас самих". А музыка! Музыка - это универсальный язык Господа. Музыка - это язык, который не требует перевода. Она может унять страдания больного, поселить покой в душе мученика и моментально залечить как физические, так и душевные раны. Но самое прекрасное в этих сокровищах - они обогащают человека, но дарующего бедным не делают. Но довольно обо мне. Как я понимаю, вы решили стать солдатом. Каким же, по-вашему, самым важным качеством должен обладать солдат?
- Мои наставники говорили, что дух закаляется через сражение, но я считаю, что солдат должен быть... отважным.
- Отважным? Отважным. - Старец, казалось, обдумывал смысл этого слова. - Ответ достойный, ибо отважность играет важную роль в любых битвах или жизненных склоках, но куда важнее - за что ты сражаешься.
- Так мой друг, лейтенант, завел беседу с мудрейшим из всех людей. Он сказал мне, что за те несколько часов он усвоил столько, сколько не узнал в жизни. Казалось, они затронули несметное количество тем. У старца был ответ на любой архисложный вопрос, и он с легкостью ухватывал суть ответов, которые едва ли кто был в состоянии понять.
- Например? - вопросила девочка.
- Например, то, что в жизни слова важны, но деяния и их результаты значат на порядок больше. Прежде чем примкнуть к людям, что велят тебе что-то разрушить, убеди их в том, что построенное ими лучше, ибо разрушать легче, чем создавать. Например, чтобы построить лайнер требуется не одна тысяча квалифицированных работящих людей. Но всегда найдется какой-нибудь идиот с динамитом на шее, который может его пустить ко дну. А он только и доказал, что способен на то, на что большого ума не надо. Власть денег показательна, но гораздо важнее, как ты ее заработаешь, а уж затем, что с ней будешь делать. Преданность важна, но кому или чему ты предан куда важнее. Доверие, имей веру, но проверяй факты, ибо порой то, что принимали как правду сегодня, завтра может оказаться ложью. Не игнорируй неубедительные факты. Остерегайся человека или идеологии, которая утверждает, что у нее есть все ответы, но притом терпеть не может вопросы. Обходи стороной любого, кто верит, что во всех твоих проблемах и осечках повинны другие, хотя подобный человек никогда не останется без приверженцев.
- Откуда старец все это знал? - осведомилась девочка.
- Потому что старец изучал историю! История есть захватывающая сказка о том, как человечество снова и снова наступает на одни и те же грабли. Причем происходило это столько раз, что многие видят в будущем лишь отчаяние и боль. Однако мой друг сказал, что Эрасмус познавал историю через такую призму, лучи которой раскладывались на надежду и бесконечные возможности для развития и счастья каждого.
- Что это значит? - не отставала с расспросами девочка.
- Это значит, что нужно изучать не только историю, но и извлекать из нее уроки. Эрасмус велел ему возвеличивать тех, кто руководил прогрессом человечества. Забыть вопиющую несправедливость, причиненную людьми им же самим, ибо развитие - это больше, чем познание исправленных ошибок. Обращение взоров на людей и цивилизации, что побороли зло, есть ключ к прогрессу. Кроме того, судить народы и цивилизации нужно тогда, когда они существовали. Легко порицать детский труд в эпоху промышленной революции так же, как и нашим предкам будет легко осуждать нас за уничтожение лесов, несмотря на инциденты, что имели место на острове Пасхи. Люди, которые жили в прошлом, за него же ответственность и несут. Мы же ответственны за настоящее и будущее. Уникальная магия, которой обладает человек, состоит в том, что "если бы мы прислушивались к нашей добродетели", мы бы смогли оставить Землю местом более сказочным, нежели она была до того, как родились мы.
Чтобы этого достигнуть, необходимо помнить о зле. У зла много масок: национализм, религиозные, этнические и классовые различия. Очень часто зло блестяще маскируется, а голос его сливается с истиной, и мы не можем распознать его лживые побасенки. Но в конечном итоге, зло само же себя и изобличает. Однако зло может быть невероятно терпеливым, поэтому добро и цивилизация должны не спускать с него глаз. История часто доказывала, что цивилизации уязвимы тем больше, чем дольше они сохраняют мир и процветание. Персоналии истории, унаследовавшие ее щедроты, стремятся позабыть жертвы и труды, которые их предки отдали, чтобы они жили. То, что одни поколения строили веками, можно утратить с безмятежностью, безразличием и эгоистичностью другого поколения.
В 400 году н.э. в Западной Римской империи можно было проделать тысячемильный путь из Петры в Иордании до Бата в Британии по безопасным дорогам через города с освещенными улицами, канализационными системами, горячей и холодной водой. Странствуя, можно было остановиться в самом Риме, переходить реки по мостам настолько крепким, что они используются и по сей день. Римские инженеры, которые изобрели бетон, открыли секреты строительства арок и куполообразных потолков. Они начали создание парового двигателя, но в 475 году н.э. все это рухнуло, когда император Ромул отрекся от престола, а Европу раздирали жестокие варварские племена. Были уничтожены все большие библиотеки, разрушены акведуки и колизеи, а человечество вступило в темные века, где жизнь была "короткой, суровой и мучительной".
В Средние века уровень жизни был необычайно низким. Лишь после жизнь стала налаживаться, и среди катализаторов, запустивших чудотворную реакцию, было повторное открытие и создание парового двигателя, что положило начало Промышленной революции в 1850-х гг. Однако Рим, как и все великие цивилизации, был не просто частью суши, которую населяли определенные народности и племена. Рим являл собой совокупность идей, которые постоянно эволюционировали и совершенствовались.
Счастье и благосостояние людей шло к ним постепенно с помощью разума и логики, искушаемых состраданием. Потомки варваров, уничтоживших Рим, веками восторгались его обломками и жаждали узнать, как возродить то, что они сравняли с землей, ослепленные собственным невежеством. В Темные века люди восхищенно смотрели на руины Рима и задавались вопросом, кто же построил эти великие города. Только в 1780 году британский ученый Гиббон пришел в такой благоговейный трепет от праха римских строений, которые никто не смог сымитировать даже в просвещенную эпоху, что вдохновился и написал книгу "История упадка и разрушения Римской империи".
Эрасмус поведал моему другу, что люди в действительности делятся на два вида: доброжелательные, которые проявляют заботу о других; и эгоистичные, которым есть дело только до себя. Для последних существуют "Мы" и "Они". Но по сути человечество либо сражается за всех, либо ни за кого.
Остерегайся тех, кто наживается на хаосе, анархии и ненависти. Остерегайся тех, кто перевирает правду или делает из невинных козлов отпущения, ибо последних так легко убедить в их виновности, глупости и склонить на неверный путь. Добро же сеет свои идеи через правоту и разум, и если оно допускает ошибку, разум и логика заставляют его свернуть с этой тропы, в то время как зло всегда цепляет за собственную ложь. Зло обычно разит мечом, чтобы сеять свои мысли, и очень часто от себя же и гибнет. Джонас Солк не заставлял матерей принимать его полиовакцину. Никто никого под дулом пистолета не заставлял использовать лампочку Томаса Эдисона, морской хронометр Джорджа Гаррисона, бумагу Каи Люна, печатный станок Гуттенберга или метод пастеризации Луи Пастера. Остерегайся правительства, которое применяет военную силу, полицию и тюрьмы, чтобы держать свой народ в безропотном повиновении. Но что самое важное: будь, как Томас Эдисон, Эндрю Карнеги или Джордж Оруэлл, которые совершив ошибку, говорили о ней во всеуслышание, будто одержали победу, чтобы впредь этой ошибки избежали другие.
Эрасмус с моим другом могли проговорить всю ночь, но раздался бой часов, и лейтенант резко вскочил.
- Бог ты мой! - воскликнул он. - Как же мне вернуться на базу?
- А как ты очутился здесь? - невозмутимо осведомился Эрусмус.
- Я заснул в небольшой рыбацкой лодке, которая, должно быть, отвязалась от причала, а когда я очнулся, то был уже на пляже.
- Тогда разумнее всего было бы вернуться к лодке. Кассандра, не будешь так любезна проводить?
Услышав, что к ней обращаются, она тотчас расправила крылья и через секунду выпорхнула за дверь вместе с Эрасмусом и лейтенантом, которые пошли следом. Пока они проделывали свой путь через мириады залов и комнат замка, лейтенант все дивился тому, что старец столь легко поспевает за стремительным полетом Кассандры. Спустя мгновение, проходя часовую, лейтенант готов был поклясться, что часы замирали, когда Эрасмус заходил, и вновь принимались тикать, когда он выходил. Однако он решил, что это у него воображение разыгралось. Совсем скоро они оказались вне стен замка, спустились по горе и вышли прямо к лодке, которая все еще плавала на мели. На мачте примостилась Кассандра.
- Великолепно! Просто великолепно! Ну и как же я успею к перекличке?
- Не нужно паниковать, лейтенант. Все всегда можно решить. Однако если вы не возражаете, я хотел бы подарить вам символический гостинец в память о нашей встрече. - Старец передал ему деревянную коробочку размером с кулак. - Я хочу, чтобы вы ее открыли, когда страх и тревоги будут особо сильны, как никогда в жизни.
Смущенный лейтенант повертел ее в руках и услышал, как внутри что-то перекатывается. - И как я это узнаю? Кажется, сейчас благоприятный момент.
- Не волнуйся, узнаешь.
- Если я выберусь отсюда, меня тут же в горячую точку отправят. Может, открыть ее перед первой операцией?
- Не волнуйся, узнаешь.
- Ну, если я не вернусь на базу до завтрашнего утра, эта коробочка откроется меньше, чем через двенадцать часов. - Он засунул ее в карман куртки. - Но я благодарен вам, это очень любезно. - Лейтенант снова окинул взором ночной океан. Затем он уселся на кучу парусов и сетей и сокрушенно вздохнул. - Как мне вернуться до завтра?
- Я так полагаю, что безопаснее всего - это предаться сну, - ответил Эрасмус.
- Я ценю вашу заботу, сэр, но сейчас не время для эзотерических дебатов. Мне точно нужно знать ответ.
- Но я ведь тебе вполне серьезно и сказал, юноша. Я не хотел над тобой посмеяться. Ложись, закрой глаза и скажи, что ты видишь.
Лейтенант расслабился, закрыл глаза и через секунду проговорил:
- Я ничего не вижу.
- Этот тебе только кажется, но все же ты ошибаешься. Прояви капельку терпения и попробуй взглянуть еще раз, но под другим углом. Что ты видишь ушами?
Лейтенант криво усмехнулся и ответил:
- Я ничего не вижу ушами, сэр.
- Теперь я верю тебе. Прошу тебя, закрой вновь глаза и скажи, что ты видишь.
Лейтенант расслабленно распластался на сложенных парусах и сетях. Сомкнув глаза, ему показалось, что Эрасмус отступил на шаг и всплеснул руками, точно призывал прилив. Лейтенант почувствовал, как нежно качается лодка на волнах, и едва он успел открыть глаза, чтобы ответить на вопрос Эрасмуса, он провалился в глубокий сон, где мечты, словно океаны, унесут тебя туда, куда пожелают.
На следующее утро лейтенанта разбудил рыбак, поинтересовавшись, все ли с ним в порядке. После похмелья видок у него был потрепанный, и ему стало жутко неловко. Стряхнув с себя остатки сна, он принес извинение за то, что заснул в лодке прошлой ночью. Рыбак заверил его, что ничего страшного в этом нет, но так как лейтенант выглядел все еще слегка потрясенным, вновь спросил, не нужна ли тому помощь.
- Нет-нет, я в норме, - настоятельно ответил лейтенант. - Я просто перебрал ночью, и мне снились очень странные сны про замки, загадочного старца и сокола по имени Кассандра.
Рыбак рассмеялся. - Веселая выдалась ночка. Что же вы пили?
- Если бы я помнил. Кстати о памяти, не знаете, где здесь останавливается автобус, идущий до военной базы?
- Тут рукой подать, солдат. Идите в порт до конца. Там увидите небольшую гостиницу. Автобус останавливается прямо напротив нее.
Лейтенант поблагодарил рыбака за помощь и побрел через порт, попутно разглаживая складки на мундире. Когда он оказался у гостиницы, он почувствовал что-то в кармане. Достав неизвестный предмет, он застыл на месте: это была маленькая запечатанная деревянная коробочка. Еще пять минут назад он был абсолютно уверен, что все это сон. Но если это сон, где он взял эту коробочку и что в ней? Он хотел было вскрыть ее, но вспомнив наказ Эрасмуса, засунул ее обратно в карман и продолжил путь. Через три дня он был в джунглях Камбоджи.
К тому времени армия Красных Кхмеров под командованием Пол Пота уже получила контроль над огромной территорией страны. Внушая бесконечный страх и ужас, они установили свою власть. Дома и книги как современные, так и древние были беспощадно уничтожены. Расправу учинили не только над пленными камбоджийскими солдатами, но и над невинными жителями. Мужчин, женщин, детей выводили в поля и забивали до смерти металлической палкой. Пол Пот и его наместники считали, что на них не стоит зря тратить пули. Отцов казнили прямо на глазах у их семей, матерей - на глазах у детей, а детей - перед трупами собственных родителей. Иногда пленных заставляли рыть себе могилы, но чаще всего их просто бросали на земле, где они скапливались, образуя акры трупов. Эти земли позже назвали "Полями смерти". Когда у Пол Пота просили пощадить мать и ее детей, он отвечал:
- Сохранение вашей жизни будет невыгодно, а уничтожение - невеликой потерей.
В свой первый день на службе лейтенант и его взвод атаковали отряд Красных кхмеров, производивший расправу над группой фермеров. Так как они напали внезапно, они одержали маленькую победу и взяли в плен двух людей, которых лейтенант допросил до того, как отправить в концлагерь. От них он узнал, что согласно политике Красных кхмеров, убийство невинных считалось грехом. Но если бы они оказались последователями иной религии, их убивали. Если бы они были образованными, их убивали. Если бы они оказались тайцами, докторами, учителями, носили очки или украшения, их убивали. Даже если бы они имели иные политические взгляды, отличные от их собственных, их бы тоже убивали. Причем вместе с тем человеком убивали его семью, его друзей, а иногда даже целые деревни. Но больше всего его шокировало то, что пленные не стыдились содеянного ими. Они фотографировали каждую смерть, даже смерть детей, как будто были поистине убеждены в том, что дело их благородно, и его следовало увековечить. Складывалось впечатление, что целая нация оказалась под пятой безумцев, впав в коллективное неистовство столь сюрреалистичное, что у любого приезжего возникало подозрение на счет собственного здравомыслия. Они бы стали гадать, не спят ли они, оказавшись в когтях настоящего кошмара. Но это была реальность, а кошмарные чудовища только начали свои зверства.
В оставшееся время лейтенант стал свидетелем такого вопиющего зла, которому даже маска не требовалась. Это был самый натуральный геноцид. Люди, которых он находил мертвыми, погибли не в сражении, но от хладнокровного расчета.
Месяц за месяцем лейтенант со взводом летал на вертолете туда, где был особо нужен. То, что он и его люди делали, заставляло его продолжать свою миссию. По возвращении на базу он по радио разговаривал с женой. Он знал, что весь мир им не спасти, но каждая сохраненная ими жизнь была на счету. Каждое убийство, которое он предотвращал, сохраняло не только жизнь, но и заставляло остальных душегубов спать менее спокойно. Он им недвусмысленно дал понять, что ему не все равно, но что куда важнее, что он доберется до них.
Не прошло и года на фронтовых линиях, когда ему был отдан приказ со взводом идти в джунгли рядом с тайской границей, где, как сообщалось, засели враги. Лейтенант немного нервничал, так как в его распоряжении были и совсем "зеленые", за которыми нужен был глаз да глаз, когда они ходили в разведку. Ему пришлось учить их, как передвигаться бесшумно, распознавать замаскированные мины, веревочные ловушки. В джунглях было тихо, а это верный признак засады.
Согласно разведданным, в стане врага было замечено оживление. Они высадились прямо за водопадом. Все прошло идеально, но как только последний вертолет улетел, его отряд открыл огонь по всем направлениям. Понимая, что их сбросили в самое пекло, лейтенант доложил о ситуации на базу и начал продвигаться со своей дивизией на предполагаемое место высадки, где вертолеты выбросили его людей.
Так как сержант бросился вперед, лейтенант, который обычно занимал эту позицию, прикрывал тыл. Кругом свистели пули и разрывались гранаты, и ему пришлось опекать новеньких, чтобы те не стали легкой мишенью. Яростно грохотали гранатометы, деревья валились с глухим стуком.
- Гляди в оба! - крикнул лейтенант, когда он резко дернул за руку перепугавшегося рядового, который едва не угодил в неприметную яму. Лейтенант отодвинул носком ноги листья, и яма обнажила острые колья. - Старый как мир трюк! Теперь пошел! - Осознав, что чудом остался жив, солдат очнулся и побежал туда, куда садился первый вертолет. Один за другим они стали залезать в вертушку, пока лейтенант их прикрывал. Окинув беглым взглядом джунгли, он заметил фигуру, но так как она склонилась над раненым вражеским солдатом, он не стал стрелять, посчитав, что это медик.
В следующий момент прогремел взрыв, изрешетив его тело шрапнелью и отшвырнув его на землю. Подняв голову, он увидел, что все его люди уже в воздухе за исключением пары-тройки в последнем вертолете, что ожидал его. Понимая, что лейтенанта ранили, сержант было выскочил и попытался втащить его на борт. Лейтенант, чувствуя, что рана серьезная, понимал, что сержант мог спасти его, только подставив вертолет под обстрел. Поймав взгляд пилота, он дал ему сигнал взлетать без него. Пилот врубил двигатели, и вертолет взмыл в ночное небо.
Потеряв много крови, он увидел, как вокруг него собираются тени. Когда они поняли, что он слишком слаб, чтобы представлять угрозу, враги окружили его и обыскали. Внезапно солдаты Красных кхмеров вскочили как один и обратили взор на восток, где они увидели внушительный силуэт АС-130, а за ним два вертолета, которые дали мощный огонь из всех орудий. Люди лейтенанта не бросили его.
Смекнув, что от огневой мощи этой авиаартиллерии им не спастись, враги сгребли в охапку лейтенанта и поспешили укрыться в дебрях джунглей, где был тайно разбит их лагерь. Каждый их шаг отдавался в истекающем кровью теле лейтенанта нестерпимой болью, и каждая секунда, казалось, длилась вечно. И таких бесконечных секунд было очень много. Ракетные и артиллерийские снаряды разрывались повсюду, пока, наконец, солдаты Красных кхмеров не оказались в их логове, огороженном колючей проволокой. Чувствуя себя в безопасности, они заволокли тело в построенную из крепкого бамбука хижину и бросили на пол. Последнее, что он помнил, затухающий звук вертолета, который прекратил поиски и вернулся на базу.
Лейтенанта продержали в лагере Красных кхмеров больше двух месяцев. С самого первого дня его постоянно допрашивали, но он ничего им не сказал, кроме имени, звания и личного номера. Медицинскую помощь ему не оказывали, и его раны с каждым днем становились только хуже. Он знал, что жив только потому, что Кхмеры надеялись, что он им сообщит что-нибудь полезное прежде, чем Богу душу отдать. Занесенная вместе со шрапнелью инфекция приближала время его смерти.
Пока он сидел в заключении, он научился ценить ночь, так как в лагере не было электричества, а тюремщики спешили оставить его одного в это время суток. Еще по ночам дул прохладный ветерок, который, просачиваясь сквозь окошечко, спасал лейтенанта от удушающей жары, мучавшей его весь день. Ночь стала его подругой, и она прогоняла его надзирателей. Все изменилось, когда неожиданно дверь в его камеру распахнулась настежь. Вошел человек в форме и застиг лейтенанта врасплох, когда он писал в блокноте с отрывными листами, который он нашел среди хлама. В качестве ручки он использовал заостренную палочку, которую окунал в баночку с древесным углем и собственной кровью, заменившей ему чернила. Разумеется, все это было запрещено и грозило незамедлительной казнью.
Лейтенант узнал вошедшего человека. Это был генерал Тран-До. Лейтенанту рассказывали о нем неединожды с тех пор, как он приехал в Индокитай. Тран-До на протяжении многих лет вел войну в Индокитае и заработал себе репутацию беспощадного человека. Лейтенант видел неоднократно, как он отдавал приказы в лагере, но никогда не разговаривал с ним с глазу на глаз.
Нависая над сидевшим на полу узником, генерал потребовал объяснить, чем он занимается. Осознавая, что он находится на волосок от смерти, он рискнул сказать генералу правду, которая никоим образом не была связана с военными секретами.
- Я только что написал историю.
- Какую еще историю? - грубо спросил генерал.
- Это сказка. Она называется "Сны о светлячках".
Немного обескураженный его откровенностью, учитывая, что на допросах дело в лучшем случае заканчивалось званием и личным номером, генерал склонился и выхватил листки из рук лейтенанта. Он бегло прочел ее и убедился, что это действительно сказка. - И зачем ты занимаешься подобной чепухой, пленник?
- Год назад, когда я вернулся на базу, я позвонил жене, и она мне сказала, что беременна. Через девять месяцев я стал папой, но я знаю, что ребенка своего я не увижу никогда. Это может показаться вам странным, но большинство американцев мечтают о ребенке, которого будут водить на бейсбольные матчи "Янки". О ребенке, которого будут держать за руку и смотреть, как он подрастает, и они начинают лучше узнавать друг друга. Кода я попал в плен, то понял, что мой ребенок так и не узнает отца. И я нашел в помойке пачку старых блокнотных листочков. Я всегда представлял, как рассказываю своему ребенку сказки на ночь, но теперь поскольку я знаю, что этого не произойдет, в голове я разработал безумный план. Я решил сочинить 50 коротких сказок. И когда закончу, я подпишу имя своей жены и адрес, скатаю бумагу в трубочку, засуну в пустую бутылку из-под Колы, что валяется на свалке, заткну пробкой и кину в ручеек, который, как мне известно, впадает в реку, а та - в океан. Если повезет, они приплывут к моей семье. Я, может, никогда и не научу играть моего ребенка в бейсбол, но если одно из этих писем вернется, мое дитя будет знать, что мы встретились и стали близки. Я уже написал и скинул в ручей 49 штук. Пятидесятую вы держите в руках. Она последняя.
Тран-До вперил взгляд в лейтенанта. - Твоя история - чушь. Я наслышан про американский военный кодекс. Если бы твоя жена была беременна, ты мог бы попросить отпуск по семейным обстоятельствам. И тебе бы разрешили повидать жену и ребенка.
- Вы правы. Мы с женой обсуждали это и решили, что так будет безопаснее для нее и для ребенка. Здесь убийство беззащитных женщин и детей - обычное дело. Их нужно спасать! Кто это сделает, если не я? Если бы у меня дома кучка психопатов захватила страну, убила бы меня и подбиралась бы к моей семье, я бы тоже стал надеяться, что кто-то из другой области мира, где не бесчинствуют смрад и зло, приедет и защитит их. Поэтому мы с женой решили, что я должен завершить свою миссию.
- Тебе не нужно было приезжать сюда и кого-то защищать. Защита жителей Юго-Восточной Азии - наша прерогатива, - возразил Тран-До.
- Мой друг Эрасмус сказал мне как-то, что существует мораль намерений и мораль результатов. От трупов детей и женщин с раздробленными железными палками черепами в полях яблоку негде упасть. Ваши намерения, сэр, расходятся с результатами.
- На них могли быть сброшены бомбы вашего же производства.
- Бомбы не связывают женщинам и детям руки за спиной, прежде чем убить.
- Кто такой этот Эрасмус? Офицер?
Лейтенант улыбнулся и рассказал все, что произошло той далекой ночью. Не умолчал и про коробочку, которую Эрасмус велел ему не открывать, пока ему не станет по-настоящему страшно.
Затем Тран-До поинтересовался, открывал ли лейтенант ее во время первой битвы. Лейтенант улыбнулся и отрицательно помотал головой. - Я открыл ее в Пномпене, когда ждал новостей, родился ли мой ребенок крепким и здоровым.
- И что же в этой коробке было?
- Хотите верьте - хотите нет, но это была обычная музыкальная шкатулка, которая играла произведение Баха. Но она меня успокаивала, пока не я не получил добрые вести: ребенок родился здоровым. Я сразу же отправился в магазинчик при гарнизоне и купил бейсбольный мячик, чтобы потренироваться.
Генерал улыбнулся и рассказал, как некоторые из его офицеров часами спорили о бейсболе и его смысле, когда нашли мячик в вещах лейтенанта. Затем Тран-До спросил, зачем он вообще женился и обременил себя ребенком, если знал, что собирается на такую опасную миссию. Лейтенант ответил, что чувствовал себя в невероятной безопасности, родившись в западной цивилизации, но многим повезло не так, как ему. Поэтому он решил, что посвятит 20 лет своей жизни военной службе и постарается во что бы то ни стало сделать этот мир лучше. После он хотел подать в отставку, повстречать милую девушку, жениться и воспитать вагон детишек. Однако истинная любовь не спрашивает у людей разрешения и приходит тогда, когда ей нужно.
- Где ты познакомился со своей женой? - задал вопрос Тран-До.
Лейтенант рассказал ему, что они встретились и влюбились друг в друга накануне его отъезда из Нью-Йорка.
Он объяснил, что несмотря на то, что у них была всего лишь одна брачная ночь вместе, она стала для них самой желанной. А через два месяца тебе звонит жена и сообщает, что ты скоро станешь папой. Тран-До заметил, что пока лейтенант рассказывал историю, он очень устал и, скатившись медленно по стене, потерял сознание. Тран-До окинул отключившегося пленника взглядом, а затем листки бумаги, где была записана его последняя сказка. Покинув камеру, он запер дверь и направился к костру в центре лагеря, чтобы сжечь их, но по какой-то не ведомой ему причине он прошел мимо на окраину лагеря, где он подобрал пустую бутылку из-под колы. После он подошел к ручейку, который впадал в реку ниже, осторожно свернул сказку, запустил бумагу в бутылку и, заткнув палочкой вместо пробки, бережно опустил ее в ручей.
Генерал стоял и смотрел, как она медленно начала свое путешествие к морю. Зеленое стекло посверкивало в лунном свете. Когда бутылка уплыла, генерал задумался. Лейтенант напомнил ему себя, и от этой мысли ему стало неуютно. Лейтенант казался таким образованным, с идеалистическими взглядами, и он пошел на службу за тем же, за чем и он: сделать этот мир лучше.
Тран-До оказался на войне, чтобы превратить Южную Азию для всех ее жителей в рай, но вместо этого наблюдал, как гибнут тысячи невинных людей, а его организация сгубила миллионы. Как же он, которому мама в детстве прививала конфуцианские идеалы, стал частью этого? Умирающий лейтенант, казалось, не страшился смерти и молился, чтобы она не коснулась его жены и новорожденного дитя. А Тран-До, которому ничто не грозило, не только боялся смерти, он жизни боялся и того, что каждый новый день потребует от него. Как же он, который всегда считал себя человеком просвещенным, спасающим жителей Юго-Восточной Азии, вместо этого стал их палачом? А этот империалистический солдат, которого он презирал, оставил свой безопасный мир и уехал в джунгли Камбоджи, чтобы сохранить и принести свободу! Свободу от страха и смерти людям, которых он даже не знал.
Чуть раньше лейтенант упомянул, как Эрасмус сказал: "Либо ты сражаешься за всех, либо ни за кого". Эрасмус также верил, что в конечном итоге "Бог спасет всех, даже Сатану". Тран-До был атеистом, но слова Эрасмуса показались ему весьма занимательными.
Хотя генерал был в превосходной физической форме, он провел много бессонных ночей, а нехватка сна стирала грань между реальностью и грезами, настоящим и будущим. Это его не взволновало, когда в вечернем тумане на берегу реки он увидел призрачное видение своей матери и себя, когда его еще учили этике Конфуция.
Вдали пролетел самолет, и стер призрак мамы. Этот ребенок обратился к Тран-До не осуждающим, но загадочным голосом.
Генерал отвернулся от самого себя в детстве, а ребенок ни говорил, ни исчезал. Он просто ждал ответа. Вынужденный вспоминать все, что он делал в собственной жизни, он попытался понять, в какой момент он превратился в того, кто убил бы безоружного человека, которого бы он заподозрил в инакомыслии? В какой момент он превратился в человека, способного закрыть глаза, когда другие отдавали приказ убить семью подозреваемого, а затем выжечь всю деревню? Человека, который не останавливает бойню, хотя это и в его власти, и не сродни ли это самоубийству?
Когда он был молод, он верил людям, которые ему говорили, что способны на бесчеловечные поступки, но когда свершали эти злодеяния, они создавали утопию для всех и всегда. Утопию, где все равны и царит мир. Теперь он знал, что это ложь. Единственное равенство, которое они приносили, было равенством смерти. Единственный мир, который они создавали, был вечным миром упокоения. А причина, по которой они сражались на этой войне, была ложью. Теперь он знал это точно так же, как и тех, кто заставил его в эту "причину" поверить. Но он настолько откормил эту ложь, что никогда бы не признал ее таковой. А что еще хуже - он воспитал эту ложь в других.
Все это время он бился над тем, как ответить на вопрос ребенка-призрака в его обличье. Этот ребенок, по-прежнему ожидая ответа, отказывался растворяться. И вот он вложил свои мысли в слова, и пока он говорил, он увидел, как можно уйти из этой ночи.
Да, он не мог оживить тех, кого убил, но он мог остановить армию зла и смерть и что самое главное - он мог спасти жизнь этого молодого лейтенанта и вернуть его семье. Было еще темно. Он мог свободно прокрасться к хижине с припасами, наполнить ранец едой и медикаментами, освободить американского офицера из камеры и отвезти его к тайской границе, где он был бы в безопасности. Он понимал, что на рассвете, когда они хватятся, что сбежал не только пленник, но и он сам, они бросят в погоню все свои силы. Но у него бы план и на этот случай. Если бы это вдруг произошло, он бы направил лейтенанта по тайному пути в Таиланд, где тайские пограничники о нем бы позаботились. Затем он бы пустил Красных кхмеров по ложному следу, пусть даже ценой собственной жизни.
Он нашел забавным тот факт, что смерть его заботила куда меньше, чем то, как бы стал к нему относиться лейтенант, окажись они знакомы в будущем: заключил бы он его в дружественные объятия, или отвернулся бы он от него, объявив генерала в геноциде. Погибели не только людей, но и терпения и сострадания. И то, и другое не имело значение: жребий был брошен, этот Рубикон надо было пересекать и лейтенанта спасать.
Тран-До пошел через лагерь и смотрел на дверь камеры, где мирно спал лейтенант. Он слышал, как далеко-далеко падали бомбы в той зоне, где у Красных кхмеров находился оружейный склад. Огонь зениток рассек небеса, и внезапный мощный взрыв известил его, что одна из бомб настигла свою цель. Взрывы отвлекли бдительных стражей, и генерал посчитал это прекрасной возможностью проникнуть на склад с припасами незаметно. Эти же далекие взрывы сделали сны лейтенанта более отрывистыми.
Между тем Тран-До готовил побег лейтенанта. Бомбы затихли, и лейтенант проснулся. Прислонившись к бамбуковой стене, он выглянул из окна, осознавая, что где-то этой ночью его жена и ребенок смотрят на ту же луну, что и он. Он не жалел о том, что сделал, но жалел, что это могло отразиться на жизни его ребенка. Ребенка, которого он никогда не увидит.
Долго он бодрствовать не мог, а потому вскоре опять провалился в небытие. В это время Тран-До уже собрал необходимые припасы и, незаметно проскользнув через лагерь, открыл дверь. Лейтенант лежал, свернувшись клубком на земле. Опустив мешок с припасами, Тран-До шикнул:
- Лейтенант, подъем! - Затем повысил голос. - Лейтенант, подъем! Я здесь, чтобы вытащить тебя!
Лейтенант не реагировал, а время было ценно. Трендо-До начал поднимать его. Тело лейтенанта было холодным и обмякшим. Тран-До оцепенел от страха, понимая, что человек у него на руках, умер. Умер не так давно, потому что труп еще не закоченел. Не в силах поверить он аккуратно положил тело на землю и, оставив припасы, вышел из камеры.
Он направился к самой дальней части лагеря и оказался на краю обрыва, который выходил в глубокую долину, которую река на протяжении тысячи лет вырезала в мягкой породе. На скалах лежали кости пленников, кинувшихся в пропасть, чтобы избавиться от пыток Красных кхмеров. Он раньше о них не думал, а теперь вспомнил, и ему в голову пришло то же самое. Его единственная надежда на спасение этого хорошего человека исчезла. Человека, которого он знал без году неделя. Но он стал ему ближе тех, кого он знал всю жизнь. Если он не способен сотворить добро в этом мире, не проще ли будет покончить с этой жизнью? Так он, по крайней мере, не сможет больше чинить зло.
Когда он стоял на обрыве, бремя злодеяний из прошлого давило на него, пытаясь скинуть в бездну. Но всякий раз, когда он собирался сделать последний шаг в пустоту, что-то останавливало его. Он не мог понять что и постоянно прокручивал это в мозгу. Кем был Тран-До? Настоящий Тран-До? Был ли он невинным ребенком, который однажды хотел постричься в конфуцианские монахи? Был ли он идеальным юнцом, который действительно верил, что сможет изменить мир, пустив в ход мозги? Или юнцом, который принял идеализм с распростертыми объятьями, обходя стороной реальность порочной природы человека? Или офицером, который лицезрел не только гибель невинных, но и гибель человеческого милосердия, сострадания, прощения? Или человеком , который рискнул своей жизнью, чтобы спасти лейтенанта, даже если ему не повезло?
Он вспомнил греческого философа Салона, который некогда сказал: "Никогда не судите жизнь, покуда она не прожита". И хотя Тран-До находился в шаге от смерти, он был еще жив. Если он не смог вернуть лейтенанта его семье, он мог покончить с этой армией зла. Возможно, ему повезет, и он попадет в Америку и скажет жене и ребенку лейтенанта, что хотя последний умер, он погиб, спасая других. Он был героем, который умер, неся надежду отчаявшимся, и открывал глаза тем, кто считал, что мир забыл о них.
Ночь еще не ушла, когда он скользнул обратно в камеру, чтобы забрать припасы. Он передвинул тело лейтенанта и заметил, что небольшая область земли, где он спал, выглядела несколько иначе. Земля ввалилась, как будто там что-то было захоронено. Раскопав землю, он обнаружил деревянную коробочку с музыкальной шкатулкой внутри.
Положив коробочку в мешок, он приготовил тело к погребению, а затем вышел, заперев за собой дверь. Окликнув капитана Красных кхмеров, он отчитал его за то, что позволил американскому офицеру уметь прежде, чем они сумели выбить из него больше информации. После он показал ему деревянную коробочку, которую нашел в камере, и потребовал объяснить, как такая контрабанда могла пройти мимо их глаз. Караульный хотел что-то пробормотать в ответ, но генерал его резко оборвал:
- Откуда тебе знать, что это не радиопередатчик? Откуда тебе знать, что он не сообщил своим о нашем лагере? - Едва тот раскрыл рот, как генерал вновь его оборвал. - Капитан, мы не можем рисковать. Завтра же уходим вверх по реке, но сегодня предайте тело офицера земле. Не хочу, чтобы его труп нашла камбоджийская армия. И еще, Капитан: только потому, что вы достаточно долго служите, вы не отправитесь в могилу вместе с ним.
Генерал знал, что под угрозой страха его приказ будет выполнен неукоснительно, развернулся и зашагал прочь к штабу. Там он забрал "собачий медальон" лейтенанта, бумажник и потрепанный бейсбольный мячик. Потом он исчез из лагеря и поехал в Америку, чтобы разыскать жену лейтенанта и попросить у нее прощения. Он не знал, как это сделать. Но твердо решил осуществить это.
Он направился к береговой линии. Река здесь то и дело изменялась. Иногда она была широкой и извилистой, а порою сужалась, образуя стремительные бурные воды. Путешествуя по реке, ему сопутствовала удача. Тран-До оказался в месте, где река расширялась и становилась мелководной. И там, опустившись на песчаное дно, плавали 50 бутылок из-под колы со сказками лейтенанта, а в конце каждой сказки был приписан адрес его жены: штат Нью-Джерси, США. Резвясь как младенец, он собрал все 50 штук, вытащил страницы и завернул в водонепроницаемое пончо из парусины, а после продолжил свое путешествие.
Прошло много лет, но он все же приехал в Америку. Каково же было его разочарование, когда люди, что проживали по тому адресу, сказали, что семья лейтенанта не так давно переехала, но они не знали куда. Отчаявшись, он побрел на Таймс-Сквер, чтобы найти наркоторговца, о котором ему рассказал лейтенант. На его счастье наркоторговец все еще жил там. Он сразу же вспомнил молодого офицера и помог узнать место, в которое уехала его семья. Наркоторговец обратился к знакомому полицейскому, который пробил новый адрес жены. В сердце Тран-До появилась надежда, на то, что ему удастся извиниться перед ней за смерть мужа. Солдата, который отправился в далекую страну, чтобы защитить жизни не знакомых ему людей.
В этот момент девочка взглянула на черную футболку с надписью New York City. Медленно поднявшись, она произнесла мягким, но тревожным голосом:
- Мистер, вы и есть тот наркоторговец!
- С чего вы так решила? - ответил он, также поднявшись.
- Потому что только он знал всю эту историю.
- Нет, дитя мое. Мне жаль, но это не так. Я - Тран-До. А ты - дочь лейтенанта.
- Но это невозможно, - ответила она потрясенным и смущенным голосом. - У него же был мальчик. Вы сами говорили, что ему не терпелось научить его играть в бейсбол.
Мужчина начал рыться в сумке и вытащил предмет, который он бережно кинул девочке. Она машинально поймала его и увидела, что это - кожаный бейсбольный мячик. -Этому твой папа и хотел тебя научить. - Затем он еще раз просунул руку в сумку и извлек кипу бумаг, аккуратно сложенных в папку светло-коричневого цвета вместе с маленькой музыкальной шкатулкой и отдал ее девочке. - Эти сказки он написал для тебя, а шкатулка наигрывает мелодию, которую он слушал в ту ночь, когда ты появилась на свет.
- Нет-нет! Вы ошиблись! Я не его дочка, - настаивала она. - Мама мне рассказала, что мой папа на небе, но зовут его Билл. Билл Козье.
- Билл - это сокращенно от Уильям. Его звали лейтенант Уильям Козье. Я бродил возле твоего дома почти неделю, чтобы набраться мужества и подойти к твоей маме, чтобы извиниться, но так и не смог этого сделать. В эту ночь я развел костер и рядом с ним построил песочный замок, где, как описал мне твой отец, он встретился с Эрасмусом. И как волшебству появилась ты. Дитя, многие храбрые и сильные люди веками сражались за безопасность и свободу их семей и народа. Но люди, которые рискуют всем, чтобы спасти чужестранцев. Людей, которых они видели впервые. Людей, которые бы убили их при первой же возможности... откуда они берутся? Господь знает, что многие из нас не стоят и их мизинца. Но все же они существуют, и твой отец был одним из них. Бросить все, чтобы спасти собственного брата, - это благородно, но поступиться всем и спасти врага... я до сих пор не могу это объяснить. Дитя, простишь ли ты меня за смерть отца? Не станешь... питать отвращение?
Слезинка скатилась по ее щеке, когда она пыталась переварить то, что услышала. Слезинка упала в окружающий замок ров, и залившая его в этот момент волна от поднявшегося прилива забрала ее в океан. Девочка смотрела в глаза Тран-До и видела там боль сожаления за поступок, исправить который было невозможно. - Я не питаю к вам отвращение, мистер. И я прощаю вас, как простит вас и моя мама. Идемте со мной к ней.
- Кажется, у меня не хватит на это духа. Я хотел бы попросить у тебя сделать это вместо меня, если возможно.
- Но у вас же хватило духа извиниться передо мной.
- Это сложно объяснить, но иногда извиниться перед ребенком проще, чем перед взрослым. И к тому же, мне уже пора.
- Куда вы идете?
- Где-то есть замок, который я должен отыскать. - Любезно поклонившись, Тран-До развернулся и зашагал прочь по пляжу. Девочка смотрела, как его силуэт гас в темноте, и только после поняла, что она не дома посреди ночи и что мама вряд ли ее за это по головке погладит.
Сгребая в охапку шкатулку, бейсбольный мячик и сказки отца, она побежала по песчаным дюнам. Она бежала так быстро, что чуть не упала, столкнувшись с красивой девушкой в летнем платье. Удержав ребенка за руку, она спросила:
- Куда это ты так летишь?
- Простите, что врезалась в вас, мисс. Я должна вернуться домой! Мне не следует бродить в такой поздний час. Иначе у меня будут проблемы! - сказала девочка на бегу
- Не волнуйся. - Все будет хорошо.
- Вы не знаете мою маму! - бросила девочка через плечо. Через некоторое время она зашла гостиную, где ее мама смотрела телевизор. Увидев заходящую с улицы в одной пижаме дочь, с ногами, вываленными в песке, держащую гору вещей, мама тотчас вскочила и потребовала объяснений. Дочь рассказала, что произошло этой ночью, и в конце вручила папку со сказками. Мама взглянула на страницы и тотчас узнала почерк умершего мужа. Бросив сказки на пол, она велела дочке сидеть дома, а сама пошла на пляж к Тран-До.
Оказавшись возле костра и песочного замка, она увидела следы, ведущие в темноту. Она уже было собиралась пойти по этим следам, но внезапный прилив смыл их. Понимая, что поиски ее будут тщетны, она бросила повторный взгляд на песочный замок, разрушаемый волнами. Но задняя башня с висящей на ней цепочкой, все еще держалась. Она взяла цепочку и, поднеся к огню, поняла, что это "собачий жетон" ее мужа.
Человек этот не соврал. Она знала, что ее муж погиб в бою, но она всегда надеялась, что смерть его была быстрой и безболезненной. Теперь же ей открылась вся правда. Она говорила с ним мысленно. Ее голос был преисполнен нежности, которая бы заставила любого, кто слышал ее, поверить, что до лейтенанта долетело каждое слово.
Наконец, устав от переизбытка чувств, она оглянулась и увидела, что ее дочь была рядом и слышала ее излияние души. Кинувшись ей навстречу, она подхватила девочку и отнесла ее домой. Там она заключила ее в объятья и пообещала, что все будет хорошо, сказав это так, как может сказать только родитель. Она спела ей колыбельную, и они вместе отправились по течению сладкой дремы.
В эту ночь сам Морфей вел их обеих по лабиринтам грез в тот самый сон, где их ждал любящий муж и отец лейтенант Уильям Козье.
Догорающий на пляже костер все еще посылал на ночном ветру в небо мириады искорок, и на фоне луны возник одинокий силуэт сокола.
Через 20 лет дочь лейтенанта Козье стала молодой девушкой, вышла замуж и родила трех дочерей. В начале лета самая маленькая из них прибежала домой с бутылкой, которую вынесло на берег волной. Вся в нетерпении она отдала ее маме, потому что заметила в бутылке записку. Дочь лейтенанта сняла кое-как пробку и достала письмецо. В нем говорилось: "Я нашел свой замок! С любовью, Тран-До".