Однажды Джон решил помыться. Напустил воды в ванную, залез, стал мочалку обмылком натирать. А обмылок ему говорит, обиженно так:
- Ты что, убить меня хочешь?..
- Нет, я хочу помыться, - сказал Джон.
- Но за твою чистоту мне придется расплатиться жизнью. Возьми в шкафчике "Земляничное", оно давно в дело рвется.
- А тебя куда?
- Положи в обертку "Земляничного". Мне будет там хорошо.
Джон так и сделал. Теперь у него в шкафчике обмылков - деревня
Однажды Джон пришел домой совершенно несчастный. Лег в гостиной на полу. Навзничь. Долго смотрел в потолок, на крюк, на котором должна бы висеть хрустальная лампа с дюжиной ярких солнышек. Лежал он так, что сторонний наблюдатель мог бы уверенно заявить, что в душе этого человека происходит яростная борьба. Чего-то с чем-то. Большого с Большим. Или Маленького с Большим, в общем, борьба. Но наблюдателя у Джона не было даже за рубежом. Потому он встал, пошел на кухню, принес табуретку. Из ванной принес веревку. Потом покопался в шкафчике, нашел моментальный клей. Через полчаса он, помолившись Господу, попытался повеситься. Однако у него не получилось, потому что табуретка была ножками приклеена к потолку, а хорошо намыленная петля - к трехпудовой гире, давно проминавшей ковер.
Газовая плита и мойка стоят у Джона рядом. Они большие шутницы и порой, смеха ради, меняются местами, так, что Джон обнаруживает себя пытающимся зажечь холодную воду или моющим руки в газовой струе.