Он вошел, механически направился к привычному месту. Столик был занят. Раздосадованный, поискал глазами свободный, сел. Стало неуютно, отрешенность, которую он находил там, в своем углу, не приходила. Тут вошла она, села на первое место. Пересилив себя, взглянул украдкой. Обоюдное движение глаз замкнулось на мгновение, содвинув на микронное расстояние немой укор: - Где же вы были?.. - и ответно мелькнувшее чувство. Пространство вокруг растворилось, связь соприкоснувшихся зрачков остановила время. В возникшую пустоту вошла сопричастность, соединила жестко комья ожидания в единую сущность. На испытание возникшего ушло следующее мгновение - связь, разорванная спонтанным движением лиц, ударила по сердцам страхом будущей, немыслимой уже боли несчастного одиночества, зажгла тревожно-трепетным ожиданием вновь соединившиеся глаза... Немедля, в нечаянном смятении, отдав друг другу предельное право видеть обнаженное, одной мыслью устремились они в невозможность будущего, в невозможность исхода в прошлое случившейся вдруг определенности, в сущности родившей их. - Нет, нет, не будет больше прошлого и будущего, не надо будущего! только это! - Поднялась, смущенная - ведь он не видел фигуры, ног, только глаза. Движение передалось ему. Он, подаваясь к ней, встал. - Я сейчас, - сказала. Скользнула взглядом по окну, вышла. Стекла, сохранившие ее прикосновение, тянули, звали к себе тайной грани. Подошел, оперся лбом о прохладу преграды. Осенняя аллея пересекала мир, делила на половины. Фигурные скамейки под тяжестью бесплотных душ утопали скрюченными ногами в податливом песке. - Я ушел... - прошептал он. Теперь можно не дергаться, не искать, не проклинать...
Оглянулся - она стояла рядом. Ее локоть, скрытый темной, струящейся тканью, прикоснулся к его руке. - Ты любил ведь, и не раз? - почувствовал он. - Да... - ответил, - но сейчас и всегда теперь, есть и будешь только ты, только ты и я, я и ты вокруг и во мне, а все оставшееся - это всего лишь внезапный накат утренней свежести, прощальный шелест прибоя, знакомый взгляд чужого лица, срывающий с ног порыв потерянного ветра и пронизывающий осенний дождь... И ты любила, и не раз твои глаза излучали и мягкий зовущий свет, и сверкали презрением. Но без этого не было бы твоих глаз, и я не смог бы в них отразиться и найти, и твой локоть, на мгновение прикоснувшийся, не утолил бы всех моих печалей сокровенным теплом... Первые чувства замыкаются на себя, и нет ничего между ними. Все - вне. Все - над. Между нами - все. Мы - временная оболочка бывшего и какой-то части будущего. Той части, в продолжение которой мы сможем удерживать все это в своем соединении... - Ты... - чего-то не смогла сказать. - Я не хочу так... Может быть, и кончится что-то, застынет... Мысли эти мешают мне. Они отвлекают от тебя. Сейчас я... - она не знала как выразить мысли, ставшие всем.
Пространство внутри него увеличилось, заволновалось, заклубилось, полилось навстречу неспешным потоком. В порыве ощутил ее тепло, запах волос, дыхание. Все, о чем он мечтал, превратилось в зрение, зрение придуманное и сказанные, зрение, воплотившее ожидание и растворившие его.
Потом она ушла. Он не страдал, он знал, она - рядом. Она не могла быть далеко. Он не запомнил ее лица. Он запомнил ее. И знал: будущего, в котором все исчезает, как в мясорубке, больше не будет...