- Лицом к стене.
Такими словами встречают в РУВД всех задержанных. Просторное
помещение с кучей всевозможной радиоаппаратуры, длинный коридор, ряд дверей с
маленькими окошечками - это то, что видит арестант.
В дверь крайней камеры кто-то долбится изнутри, слышен
хриплый крик:
- Начальник, выпусти! Уже кровь бежит, все бежит, не могу
больше! Выпусти, начальник!
Настроение эти вопли не улучшают - о гостеприимстве товарищей
милиционеров отзывы бытуют нелестные.
Далее происходит процедура изъятия всего, что есть в руках и
на них, в карманах, на шее и так далее вплоть до шнурков на ботинках. Короткий
обыск - не забыл ли чего выложить - затем уводят в камеру. В ту самую, откуда
недавно слышались крики. Камера уже пуста, остаюсь единственным ее обитателем,
так сказать, безраздельным хозяином.
Это узкое длинное помещение с высоченным потолком. Неровные
стены оштукатурены так, словно это стенки грота в скалах, и окрашены в зеленый
цвет. Они хранят многочисленные автографы прежних обитателей, а так же их отзывы
об это месте. И кого только сюда не заносило! Интересно, чем все это нацарапано,
если все изымают? Не когтями же.
В одном конце камеры под самым потолком окно, закрытое листом
железа с просверленными в нем дырочками, в другом - железная дверь с маленьким
оконцем из оргстекла. Над дверью большой сквозной проем, в котором горит
лампочка. Вдоль всей стены лавка в четыре доски, под окном ее дополняет
крашенный лист ДСП, образуя букву Г. Несмотря на то, что курить запрещено, под
нарами полно сигаретных фильтров, смятых пачек, сгоревших спичек. Следов крови
нигде не видно. Что тут у мужика бежало - непонятно.
Из коридора слышен шум, в какой-то из камер долбят в дверь.
Женщина зовет милиционеров:
- Сыночки, откройте! Откройте, ребята!
Продолжается это довольно долго. Женщина то зовет караульных,
то стонет, при этом непрерывно барабанит в дверь. Дежурный и иже с ним внимания
на это не обращают. Наконец, камеру все же открывают. Происходит следующий
разговор:
- Чего надо?
- Плохо мне, сыночки. Выпустите меня отсюда.
- Плохо - лягте на лавку и лежите. Нечего шуметь.
Дверь закрывают. Тетка опять барабанит. Через некоторое время
камеру снова открывают, женщину выпускают в коридор. Кто-то говорит дежурному:
- Там женщине плохо. Вызови "скорую", пусть ее осмотрят.
А женщина стонет:
- Ой, плохо мне, сыночки, ой плохо.
- Раньше надо было думать, - отвечает ей кто-то. - Когда на
людей с топором бросалась, плохо не было?
- Да вы что, сыночки?! - в голосе тетки слышится изумление. -
Какой топор?!
- Какой? Такой! С которым ты за людьми гонялась.
- Да вы что, сыночки? У меня и топора-то сроду не было. Какой
топор?
- Зайди в камеру и жди, дверь закрывать не будем. Сейчас врач
приедет.
"Скорая помощь" приезжает на удивление быстро, наверняка дома
ее пришлось бы ждать гораздо дольше. Врач недолго осматривает женщину, судя по
звукам, все там же, в коридоре (а может, это из камеры такая хорошая
слышимость), и вскоре уезжает. Была ли оказана "скорая помощь" или нет,
определить трудно. Видимо, не совсем, ибо женщина продолжает стонать.
- Зайди в камеру,- слышен голос начальника. - Нечего по
коридору шляться. Дверь не будем закрывать, зайди туда и лежи.
Женщина уходит в свой "номер".
- Лицом к стене!
Это приводят пополнение - молодых парней, то ли двоих, то ли
больше. Через несколько минут в камеру запихивают одного из них, других разводят
по соседним аппартаментам. Первые же слова звучат вопросом:
- У тебя закурить есть чего-нибудь?
Ответ отрицательный, у самого все выгребли из карманов.
Парень тяжело вздыхает, падает на лавку рядом.
- Тебя за что взяли? - спрашивает.
Отвечаю уклончиво, вдаваться в подробности не хочется:
- Шлялся, где не надо, подбирал, чего не следует...
- А нас просто так взяли, ни за что. Просто на машине ехали.
Остановили и всех сюда.
Сочувственно киваю, но поддерживать беседу желания нет
никакого - разговор, едва начавшись, затухает. Сидим в тишине.
- Мадам, вы опять здесь?! - доносится снаружи голос дежурного
(тетка опять стонет в коридоре). - Зайдите в камеру. Чего вы здесь ползаете?
- Ой, плохо мне, сыночек...
- Ну а мне-то что? Я же не врач. Вам отдельный "номер"
выделили, вот и сидите там. А то сейчас на замок вас закрою и больше не выпущу.
Время проходит однообразно: мы сидим, тетка стонет, дежурный
ругается. Слышны сообщения с радиостанции: где-то на чердаке подозрительные
личности шебуршатся, в другом месте в подвале бомжи устроили притон, и все в
таком же духе.
Часов нет, сколько времени нары давим - неизвестно. Но вот
открывается дверь и на пороге как дивное видение появляется весьма симпатичная
молодая особа. Вызывает, ведет в комнатку с двумя компьютерами. В другое время,
возможно, попытался бы завязать разговор, познакомиться, спросить телефончик. Но
в данный момент она на службе и номер ее телефона "02", я же чувствую себя
преступником. Впрочем, говоря по всей строгости закона, таковым и являюсь. При
помощи какого-то аппарата (сканер или что-то типа того) девица снимает
отпечатки: каждого пальца в отдельности, всех вместе, всей ладони целиком. Затем
фото в анфас и профиль. По завершении всех процедур дамочка возвращает меня в
камеру и забирает другого арестанта. Через некоторое время сокамерник
возвращается.
- Ну ведь ни за что взяли! - возмущается он. - Просто
ехали...
Приподнимает штанины, смотрит на свои кросовки.
- С тебя шнурки сняли? С меня тоже. Бл... шнурки-то зачем?
Удавиться надо будет, я и носки распущу.
Повозмущавшись, садится на нары, складывается пополам,
уткнувшись лицом в колени, и затихает.
Проходит еще какое-то время и его уводят. Больше он не
возвращается, возможно, действительно попал сюда случайно. Скучать в одиночестве
приходится недолго, появляется новый сосед - здоровый усатый мужик в зеленой
футболке. От мужика прет перегаром, однако, надо отдать ему должное, он в
здравом уме и вполне адекватен, хотя и говорит немного путанно, перескакивая с
одного на другое. Этого сюда сдала жена - выпил после работы, повздорил с сыном,
закончилось все небольшой дракой.
Опять тот же вопрос: нет ли закурить? Эта проблема мужика
очень заботит - узнав, что курева нет, он начинает обшаривать камеру.
- Мужики должны были что-нибудь оставить, - убежденно говорит
он, заглядывая во все щели. - Знают, что другие придут, курить захотят, должны
были где-нибудь заныкать. Всегда оставляют.
Однако поиски успеха не приносят. В конце концов мужик
ложится на нары, советует сделать то же самое.
- Нас до ночи все равно не выпустят, спи, пока можно. Потом
сюда народу натолкают, спать сидя придется. Ночью всегда много привозят. Потом
еще и свет выключат.
Лежим, пытаемся уснуть. Не получается. Мужик время от времени
материт жену. В конце концов он поднимается, снова принимается за поиски курева.
- Я дурак не сообразил ни хрена, - жалуется он. - Пока меня
сюда везли, надо было припрятать в носки сигареты и спички. А тут менты, козлы,
все отобрали. Цепочка на шее была, плетеная такая, толстая, так они, гады,
пассатижами ее разорвали. Я в афганке был, там, знаешь, шнурки есть. Сняли, на
хрен. Вообще ничего не осталось. Но цепочка-то на хрена им понадобилась? Она
вот, на шее почти вплотную сидела. Как на ней удавиться-то? Бл... неужели мужики
ничего покурить не оставили? И пить охота.
Берет пластиковую бутылку, валявшуюся под нарами, начинает
долбить в дверь.
- Дайте воды набрать! Пить хочу!
- Не положено, - доносится в ответ.
- Ну, гады, хуже, чем в Чечне! - ругается сосед. - Там хоть
сразу убивают, а эти козлы мучают!
Тут же опасливо поглядывает на проем над дверью.
- Не слышат они? А то ворвутся сейчас, дубинками отходят.
Так ничего и не добившись, сосед снова падает на нары. Но
ненадолго. Вскоре появляется уже знакомая мне дамочка и уводит его на компьютер.
Вернувшись, сосед возмущается:
- Бл... как у преступника отпечатки снимают. А чего я
сделал-то? Ну, поругался маленько, с кем не бывает? Я ж не пьяный. Ну выпил, но
не пьяный же...
Спустя какое-то время все-таки удается разжиться куревом.
Приводят новых "клиентов". Друг за другом они заходят на "прием" к дежурному,
ожидая своей очереди практически у самой двери нашей камеры. Усатый сокамерник
легким стуком в оконце привлекает их внимание и, в основном жестами, просит
курить. В результате переговоров в камеру через верхний проем залетают две
сигареты, несколько спичек и "черкаш". Выкуриваем одну сигарету, снова валимся
на нары.
За окном темнеет. Закуриваем вторую сигарету. В этот момент в
камеру запихивают еще одного "постояльца", он сигарету и добивает.
Этот парень, по крайней мере, по его собственным словам, имеет за плечами три
отсидки - из своих тридцати пяти лет пятнадцать провел за решеткой. Руки его по
локти в наколках. Взяли его еще днем, за что, не помнит, был пьян, но в кармане
нашли нож, или, как он сам говорит по-блатному, "пику".
Не успев приземлиться на нары, он стучит в дверь и требует:
- Командир, на оправочку выведи!
Просить приходится долго, внимания на такие требования особо
не обращают, к тому же, из других камер кричат то же самое. Но в конце концов
всех начинают по очереди выводить в туалет. Усатый сокамерник качает головой.
- Вот, что значит три отсидки. Сразу видно - опыт.
"Командир", "на оправочку"...
Вскоре появляется еще один "квартирант". Этот пьяным ломился
в квартиру подружки, за что и был задержан.
- Самое-то главное, - рассказывает он, - ведь уходил уже. Нет
бы на минуту пораньше свалить. Так и думал ведь, что они с матерью ментов
вызовут.
Усатый мужик засыпает, эти же двое обмениваются
впечатлениями, начинают вспоминать всех своих друзей, отыскивая общих знакомых.
Подобно усатому, пытаюсь забыться сном. А из коридора доносится голос все того
же дежурного:
- Мадам, вы почему опять вышли?
- Ой, плохо мне, сынок, - снова жалуется тетка (странно, что
ее давно не было слышно).
- Так чего же вы под самой дверью улеглись? Уйдите в свою
комнату.
- Ой, плохо мне, сыночек. Наверное, опять "скорую" вызывать
придется.
- Мадам, немедленно отползите на два метра в сторону. Сейчас
"контингент" будем из камер выводить, они прямо по вам пройдутся, ногами
потопчут.
Нары не чета дивану - от полуторачасового лежания ломит
кости. В конце концов приходится прекратить эти муки и подняться. Сокамерник,
тот, у которого три отсидки за плечами, стучит в дверь и требует воды:
- Командир! Пить хочу!
- А потом ссать захочешь? - доносится в ответ.
- Так че теперь, не пить, что ли?
- Терпи.
- Не могу я терпеть! Пить хочу! Чего издеваешься-то?
- Сами себе такую жизнь выбрали. Я вас сюда не приглашал.
Про себя отмечаю, что и мы сюда не очень-то стремились. Как
ведь только и оказались все в одном месте? Одни не приглашали, другие в это
заведение тоже не собирались.
Между тем в управлении появляется еще один "клиент". Этот,
судя по издаваемым им звукам, пьян в доску.
- Ну, ударь меня, ударь! - непонятно почему требует он. - Ну,
давай, бей! Ударь меня, ударь!
Мужик добивается своего. Слышна возня, пара глухих ударов и
его вопли:
- О-о! Как вдарил, сука! - непонятно, восхищается он или
возмущен. - Ну, менты, козлы поганые! Ну, давай! Ударь меня еще раз!
Трижды судимый сокамерник прилипает к окошку в двери.
- Чего там? - спрашивает другой сосед по камере.
- Да хрен его знает. Мазохист какой-то, по ходу.
В коридоре все повторяется сначала, потом еще раз.
- Да вы за что меня бьете, козлы? - вдруг слышится
недоумевающий голос "клиента"
Камера сотрясается от хохота, в соседних тоже гогочут.
- Я не понял! - продолжает возмущаться мужик. - Вам че от
меня надо-то? А ты, чурка е...й, ты как посмел меня бить?
"Клиента" снова "отоваривают", на некоторое время все
стихает. Вскоре появляется еще кто-то и начинает успокаивать мужика:
- Чего ты тут бушуешь? Сиди спокойно. Попало тебе? Вот так,
не выступай.
- За что они меня избили? - искренне недоумевает мужик.
- А зачем ты нашего сотрудника чуркой обозвал? - задушевно и
ласково выговаривает ему начальник. - Он, конечно, обиделся. Он ведь не чурка,
он простой русский парень...
Наша камера, где слушают весь этот цирк, снова взрывается
хохотом.
С мужиком еще долго разбираются, но постепенно все звуки в
управлении затихают, "контингент" погружается в сон.
Покидаю свою камеру первым. Непродолжительный допрос у
следователя и среди ночи выхожу на свободу. Надолго или нет - время покажет...