|
|
||
Пародия на "Книгу джунглей" Киплинга, адаптированная к животному миру Сибири :) Начата очень давно, но вряд ли когда-нибудь будет закончена самим автором. Быть может, найдутся таланты, которые подхватят упавшее знамя? :) У самого талант в отношении стихов не блещет, поэтому рифма не только прихрамывает на обе ноги, но местами даже едва ковыляет... | ||
ТАЁЖНАЯ ИСТОРИЯ
или
СИБИРСКИЙ МАУГЛИ
(поэма-пародия)
* * *
Я "Книгу джунглей" всю прочёл
И много странностей нашёл.
Нет, с Киплингом я несогласный -
На этот счёт другие басни
Я слышал в молодость мою
И байку расскажу свою.
Конечно, в жизни всё бывает -
И в Африке снега не тают...
Я в Индии не загорал,
Но Маугли сам лично знал.
Нужды нам нет ходить далёко -
Случилось всё почти под боком.
Произошло всё здесь, у нас.
Я это помню, как сейчас.
Про "лягушонка" вам солгали -
Того парнишку Васей звали.
Сейчас поведаю вам дети,
Чему был сам живой свидетель,
А что не видел и не знал -
Мне сам тот парень рассказал...
* * *
То были давние года -
Совсем другие времена.
Да я и сам был помоложе
И плешь имел поменьше тоже.
В ту пору я с войны вернулся.
До дому не дошёл, споткнулся
И, чтоб не мучить больше ноги,
В одно село свернул с дороги,
Да так там корни и пустил -
К родному дому путь забыл.
Всё началось как раз в тот год,
Когда мой шурин занемог.
Зима тогда пришла студёной.
Мороз трескучий был, ядрёный.
Тайгу снегами завалило.
Зверьё голодное завыло.
Случился праздник небольшой -
Для наших день почти святой.
Гуляли восемь дней и пили
И на работу не ходили.
Когда совсем вконец упились,
Всё пьяные, кто где, свалились.
Да-а, сдуру выжрали немало -
Деревня мёртвая лежала!
Забрёл голодный тигр в село.
Проник в избу - там никого.
Лишь завыванию метели
Ребёнок вторит в колыбели.
Вдруг на печи зашевелилось -
Под шубой бабка пробудилась.
Взглянула сверху мутным взглядом,
Ругнула тигра "мерзким гадом"
И, помянув его родню,
Схватила с визгом кочергу.
Врагов страшнее нет, чем бабы -
Об этом знают даже гады.
А коль уж тётка под парами -
Затопчет голыми ногами.
Не стал вор долго размышлять -
Схватил ребёнка, и бежать.
В дверях догнала кочерга.
Попала всё-таки, карга...
Тайга от воплей содрогнулась,
Завыли псы, село проснулось.
Пока друг друга поднимали,
Глаза с похмелья продирали,
Ночного гостя след простыл,
А с ним остыл погони пыл.
* * *
Нырнув в тайгу, в лесную глубь,
Решил чуть чуть передохнуть
Вор полосатый, лиходей,
Гроза птиц, рыбы и зверей.
Он в "Книге джунглей" был Шер-Ханом -
Лесным бандитом, хулиганом.
На самом деле, он в тайге
Являл собой закон везде -
От самой тундры и до гор
Известен тигр, как прокурор.
Ну, подворовывал, так что же?
Жить прокурору надо тоже.
Да кто в России не ворует?
Копейку брось - на мах удует.
А зверь хоть взяток не берёт -
Лишь то имеет, что найдёт.
Так вот, продолжу я рассказ:
Слегка прищурив правый глаз,
Тигр огляделся, отдышался,
Немного с силами собрался.
Дитя положил на сугроб.
Поглядывая, чтоб не сбёг,
Своей занялся лапой,
Зашибленною бабой.
Но так уж исстари ведётся -
Всегда на вора вор найдётся.
Случилось так, что издалеча
Рысь пробегала им навстречу.
Хоть Киплинг по своей манере
Писал о ней, как о пантере,
Ещё и обозвал Багирой,
Клянусь двухкомнатной квартирой -
Была то наша рысь лесная,
Добрейшая, почти ручная.
В тайге она звалась Марусей.
Об этом знали даже гуси.
Рысь плачь ребёнка услыхала,
Ей жертву тигра жалко стало.
К тому же, с вором, бабкой битым,
У ней конфликт был незабытым.
Маруся свесть решила счёты -
Добавить рыжему заботы.
К дитю подкралася тихонько,
Зубами хвать его легонько...
Пока вор лапу врачевал,
Его трофей уж ноги дал -
В кривых Марусиных клыках
Утёк в тайгу на всех парах.
Но что с ребёнком делать дальше?
Он аппетит не будит даже.
Младенец вовсе ей не нужен -
У кошки только что был ужин.
Куда девать сию обузу?
Он хуже, чем на лапах узы -
Кряхтит, плюётся и сопит
И непонятно говорит,
Воняет мерзостно и гадко.
Видать, придётся с ним несладко.
Вдруг вспомнила - тут за поляной
Нора волков Никеши с Яной.
У них волчата, целый гурт,
Небось, и этого возьмут.
И рысь, недолго размышляя,
Направилась к норе, петляя,
Оставила дитя у входа,
Авось, заметят мимоходом,
И с чистой совестью потом,
Перемахнула в бурелом.
Ребёнок, вдруг лишившись киски,
Лесным заделался артистом:
Таким он гласом выводил,
Что в чаще даже лось завыл.
Волков семейство и подавно
Концерт сей услыхала славный.
Сперва наружу вылез папа
Никифор - серый волк усатый.
Сверкнул на гостя карим оком,
Поворотился правым боком,
Решил посовещаться с Яной -
Своей женой, волчицей-мамой.
А та уж вылезает вслед
С ворчанием, на белый свет.
Со всех сторон мальца нюхнула
В мордашку ласково лизнула
И говорит: - Возьмём в семью.
Он, видно, потерял свою.
Волчата начали взрослеть,
Мы можем сироту пригреть.
- Он человек, - промолвил папа. -
Хоть у него четыре лапы,
На волка не похож никак.
Он человек, а значит - враг!
- Да чёрт с ним! - отозвалась мама. -
Пусть будет хоть рогатой ламой,
Мы вырастим, как своего.
Я голосую за него.
В ответ отец пожал плечами,
Уткнулся под ноги очами.
- Ну, если хочешь, пусть живёт.
На пенсии нам подмогнёт,
Когда состаримся вконец.
Давай, ползи в нору, малец.
Ребёнок, словно ждал команды,
Скатился кубарем под камни.
* * *
Лесную глушь прорезал рёв.
Как стадо бешенных коров,
Тигр прорывался сквозь заломы,
Разбрасывая буреломы.
Над ним трещала без умолка
Копилка сплетен - Белобока.
Сорока тигра направляла.
Она шакала заменяла
Того, что в "Книге джунглей" всюдом
Шер-хану был неверным другом.
К норе волков тигр подбежал
И грозно этак прорычал:
- Никифор, друг, не будь ты гадом!
Отдай добычу миром-ладом.
С таким трудом её достал -
Передней лапой пострадал.
Верни украденный мой ужин.
Ребёнок мой, и мне он нужен.
Засунул морду тигр в нору,
Окинул взглядом конуру.
Пред носом щёлкнуло зубами,
На морду брызнуло слюнями.
Отпрянул тигр, на хвост присел,
От изумленья онемел.
Закрыв нору, вочица-мама
Оскалилась, сверкнув зубами:
- Проваливай, откель пришёл.
Того ребёнок, кто нашёл,
И коли бог его послал
К нам в дом, ты зря приковылял.
Никифор лишь пожал плечом -
Он, дескать, вовсе ни при чём.
Тигр облизнулся, поднимаясь,
Промолвил, хищно ухмыляясь:
- Посмотрим, что ответит стая,
Когда про это всё узнает.
Как соберутся на совет,
Придётся вам держать ответ.
Ещё хочу я вам напомнить
И посоветую запомнить,
В тайге я главный прокурор
И выношу свой приговор:
Ребёнку среди нас не жить,
Его нам следует убить.
Сказав так, тигр поворотился,
Хромая, гордо удалился.
Сорока гаркнула, взлетая:
- Посмотрим, что промолвит стая!
За тигром следом полетела,
На всех поглядывая смело.
Никифор хмыкнул, размышляя:
- А ведь он прав. Что скажет стая?
Но в Яну словно бес вселился:
- Он наш! Он к нам в нору свалился
И будет здесь он жить, покуда
Ему у нас не станет худо.
Пока не склею ласты,
Он будет жить, и баста!
* * *
Спустя недель пять или шесть
По лесу разлетелась весть:
Волков всех на совет сзывает
Степан - руководитель стаи.
Быть у скалы советов в среду
Всем надлежит посля обеду,
Чтоб вместе обсудить проблемы,
Взглянуть на молодое племя.
И потянулися к скале
Все волки, жившие в тайге.
Степан, взобравшись на скалу,
Смотрел, что деется внизу.
А там сопя, рыча, ругаясь,
Сбивалась в кучу серых стая.
Топтыгин на совет приплёлся
И то ль уселся, то ль разлёгся,
На милю ноги протянув,
То ль задремав, а то ль уснув.
Маруся здесь, лесная рысь,
С ветвей дубовых смотрит вниз.
А вот и тигр, закон тайги,
Сам прокурор, как ни крути.
А с ним и верная сорока,
Разносит сплетни Белобока.
К волкам уж клинья подбивает,
С семейством Яны их стравляет:
- Вот, дескать, вы народ свободный,
Хотя порою и голодный,
Но всё ж закон тайги блюдёте
И всяких пришлых намерть рвёте.
Однако даже и сейчас
Ещё находятся средь вас
Такие, что берут в семью
Не суслика, не стрекозу,
А человеческих детей -
Врагов волков и всех зверей.
Тайга краснеет от стыда,
А им всё по фиг, трын-трава!
Таких нам надо в шею гнать,
Чтобы не смели нарушать
Закон тайги, природой данный.
Чтоб было честно, без обмана,
Потом, согласно приговору,
Вернём добычу прокурору.
Степан промолвил: - Всем молчать!
Пора бы нам совет начать.
Зима суровая ушла,
Весна берёт свои права,
Снега уже под солнцем тают,
Младые волки подрастают.
Пора, покинув нор уют,
На нашу смену нам взглянуть.
Тут ходят слухи по тайге,
Что вот в Никешиной семье,
Как будто маленький волчонок,
Растёт похищенный ребёнок,
Дитя людское, не волков.
Хотим взглянуть, кто он таков.
Никифор с Яной в круг вступили,
Волчата следом поспешили.
Отец детей построил в ряд,
Чтоб посмотрело на волчат
Волков свободных племя.
Вот, дескать, наше семя.
Взглянула стая на волчонков,
Из них лишь трое точно волки.
На месте лапы, уши, хвост,
Нормальный вес, размер и рост.
Узрев четвёртого волчонка,
Притихли как-то сразу волки.
Хотя сидит на четвереньках,
Волос на нём совсем маленько,
Хвоста в помине не бывало,
А зубы, если есть, то мало.
Пробормотал вожак тихонько:
- На нас он не похож нисколько.
Тут волки разом загалдели:
- Дитя людское вы пригрели!
Зачем нам нужен человек?
Он принесёт немало бед
Всему таёжному народу.
Убить его! Иль бросить в воду!
Смотреть на Яну страшно стало,
Шерсть на загривке дыбом встала.
Волчица, заслонив семью,
Оскалилась на всю родню:
- Лишь через труп мой вы возьмёте
Дитя от маминой заботы!
И ей на выручку скорей
Маруся спрыгнула с ветвей.
- Как будто нет другой работы,
Вы, бросив прочие заботы,
На беззащитного ребёнка
Окрысились, как на вражонка.
Стыдись, волков свободных племя!
Вражды сорока сеет семя,
А вы развесили хлебала,
Своих мозгов у вас не стало.
- Но он ведь всё же человек, -
Заметил кто-то ей в ответ.
С земли Топтыгин приподнялся,
Ногою правой почесался.
(С ним Киплинг тоже подолгал -
Потапыча Балу назвал)
Медведь взглянул на всех сурово
И взял без очереди слово:
Пусть он не зверь, а человек,
Не значит, что из века в век
С людьми нам надо быть врагами.
Клянусь последними зубами,
Детёныш стае пригодится.
С ним только стоит повозиться,
Чтоб обучить лесным наукам,
И будет нам он верным другом.
Тут мненья серых разделились
И на два лагеря разбились.
Одни хрипели на пределе:
- А может, он и в самом деле,
Как подрастёт, нам пригодится.
С ребёнком стоит подружиться!
Известно всем - чем человек,
Сильнее не было и нет.
Другие им кричат в ответ:
- Он принесёт немало бед!
Нельзя нам дружбу с ним водить,
Он может стаю погубить.
Сказал молчавший до сих пор
Хромой свирепый прокурор:
- Отдайте мне мою добычу! -
Глазами зло сверкнул, набычась.
И снова щёлкнула зубами,
Разгневавшись, волчица-мама:
- Закройся, подлый прокурор,
Хромой ублюдок, старый вор!
Такой поднялся шум и гам -
Никто себя не слышал сам.
Степан был вынужден нападкой
Собравшихся призвать к порядку:
- Потише, вы! Иль рассержусь
И по загривкам вам пройдусь!
По очереди выступайте,
Регламент строго соблюдайте.
И после слов таких крутых
Галдёж немного поутих,
Совет продолжился потом
Цивилизованным путём.
Часа четыре голосили,
Друг друга всяко поносили,
Прикидывали так и этак
До самого конца совета.
Когда совсем уж утомились,
До хрипоты наговорились,
Степан, волков прервавши пренья,
Поведал всем своё решенье:
- Оно, конечно, человек
Несёт зверью немало бед.
Однако этот вот ребёнок
Растёт средь нас почти с пелёнок,
Он в нас свою родню увидит
И братьев серых не обидит.
Он другом нам надёжным будет
И славу племени добудет -
Нам выходить давно пора бы
В международные масштабы...
А впрочем, я ушёл от темы.
Решенье таково проблемы:
Детёныша мы примем в стаю.
Топтыгину я поручаю,
Отбросив прочие заботы,
Учить его азам охоты.
На спор не тратя больше силы,
Мы наречём дитя - Василий.
Маруся попросила слова
И с речью выступила снова:
- По окончании совета
Всех приглашаю на банкет я.
Лося поставлю стае всей
И восемнадцать карасей.
На том они и порешили
И на застолье поспешили.
Лишь тигр от стаи откололся,
Хромая, в логово попёрся
И прорычал: - Ещё не вечер.
У нас с Васильем будет встреча.
Сорока подалась за стаей
Скорей набить живот халявой.
* * *
С тех пор минуло восемь лет.
Однажды днём, как раз в обед,
Медведь, Маруся и Василий
Под кустиком расположились.
За годы жизни среди ёлок
Василий набрался силёнок,
Подрос, окреп и возмужал,
Тайги законов свод узнал.
Любой Потапыча урок
Знал Вася твёрдо, на зубок.
Тут вдруг откуда-то свысока
Раздались вопли Белобоки:
- Лесные звери! Вот потеха!
Сейчас уписаюсь от смеха!
Мудрец наш по лесу шатался
И как дурак в капкан попался.
Свалился в яму Харитон.
Ревёт, как раненный бизон.
Никто в тайге такую тушу
Не может вытащить наружу.
Василий на ноги вскочил,
В сороку камнем запустил.
- Друзья, я быстро побегу
И Харитону помогу.
Вы тут меня чуть подождите
И далеко не уходите.
Вдогонку прокричала рысь:
- За это лучше не берись!
Тебе, мой маленький волчонок,
Не хватит никаких силёнок
Такое дело совершить,
Мудрейшего освободить.
Топтыгин с ней не согласился:
- Василий лучше всех учился
Среди моих учеников:
Медведей, белок и волков.
Поможет, он же человек.
Не сможет силой - даст совет.
* * *
Зеваки окружили яму.
В ней, поминая чью-то маму,
Ревел мудрейший Харитон -
Огромный мамонт, местный слон.
Что это Хатхи, кто сказал?
Лишь тот, кто ничего не знал.
Он был древнее всех слонов -
Весной оттаял изо льдов.
С тех пор он по тайге бродил,
Случайно в яму угодил.
Василий, растолкав зверей,
Пробился к яме поскорей,
Остановился на краю.
- Не бойся, - крикнул, - помогу!
Одной с тобой мы крови, брат!
My name is Вася, я не враг!
Потом к зверям поворотился
И к ним с призывом обратился:
- А ну-ка, малость подсобите!
Вон ту берёзу наклоните!
И эту наклоните тоже!
Сейчас мудрейшему поможем!
Со всеми на ветвях повис -
Деревья наклонились вниз.
- За кроны хоботом хватайся!
Греби ногами, выбирайся!
А вы, ребята, не зевайте,
Как можно дальше отбегайте!
За ветки мамонт хватанулся,
Ногами сильно оттолкнулся.
Зверушки разом отпустились -
Деревья резко распрямились
И мамонт, снова вспомнив маму,
Стремительно покинул яму.
Взлетел, как гусь, под облака
И тушей рухнул свысока.
Вздохнул, поднялся, отряхнулся,
Достойно, чувственно сморкнулся
И, протрубив на всю округу,
Сказал Василию, как другу:
- Отныне брат ты мне навек,
Как самый лучший человек!
В ответ поправил Вася гордо:
- Я волк свободного народа!
* * *
Дни потянулись друг за другом,
Жизнь шла ни хорошо, ни худо.
Однажды Вася увидал
Как кто-то в зарослях шнырял -
Мелькают уши тут и там
И только шорох по кустам.
Задал Василий им вопрос:
- Какой вас чёрт сюда принёс?
И что за звери вы такие?
Хорошие али плохие?
Зверьки ответствовать не стали,
А быстро в чащу ускакали.
Маруся это увидала
И строго малышу сказала:
- Брось, Вась, не связывайся с ними.
Не водим дружбу мы с косыми.
Они на свете всех наглей,
Хоть и слабей других зверей.
Колхозники, и те ревут -
У них с полей морковку прут.
Её Топтыгин поддержал:
- Ты не смотри, что заяц мал.
Они навалятся гурьбой -
Лося затопчут всей толпой.
Ловки, шустры и длинноноги,
Не зайцы - чисто бандерлоги.
Потапыч с рысью задремали,
А зайцы снова прискакали.
Играют, прыгают, кричат
И меж собою говорят:
- А этот Вася, хоть убей,
На нас похож, но без ушей.
Нет, уши есть, но чуть короче,
А так он наш, как ни ворочай.
Тут зайцы разом накатили,
Василия в траву свалили,
По всем конечностям связали,
Взвалив на плечи, ускакали.
Потапыч в этот миг проснулся,
Беду почуял и ругнулся.
Марусю лапой в бок пихнул:
- Нас обокрали! Караул!
Здесь были зайцы длинноноги!
Украли Васю бандерлоги!
Маруся на ноги вскочила,
Топтыгина отматерила:
- Куда смотрел ты, старый пень?!
Что будем делать мы теперь?!
Медведь от горя слёзы льёт,
Когтями шерсть на брюхе рвёт:
- Я старый плюшевый дурак!
Украли Васю! Как же так?!
Маруся чуть поразмышляла,
Потом Потапычу сказала:
- Сейчас не время слёзы лить,
Нам Васю надобно отбить.
Бежим скорее к Патрикею!
Ушастым он намылит шею!
Медведь и рысь, не чуя ног,
Помчалися в соседний лог,
Спустились по откосу вниз.
Там жил угрюмый старый лис.
На протяженьи многих лет
В тайге он был авторитет.
Хотя все зубы растерял
И уж изрядно полинял,
Но нрава очень был крутого -
Его боялись, как большого.
Ведь лис на зоне побывал -
Он в зоопарке срок мотал.
К норе Маруся подбежала
И с уваженьем прокричала:
- Эй, Патрикей! Ты здесь аль нет?
Нам очень нужен твой совет?
Лис вылез из своей норы,
Пыхтя, как будто от жары.
- Зачем припёрлись, шерстяные?
Чего орёте, как шальные?
Медведь и рысь на землю сели
И оба в голос заревели:
- Косые Васю утащили,
Уже, быть может, и побили.
Совсем мерзавцы озверели,
Не чтут порядков, оборзели!
Теперь и ты им не указ,
Грозятся вырвать правый глаз
Тебе и шкуру всю содрать
И на костях твоих сплясать.
Зовут тебя плешивым псом,
Беззубой шваброй и глистом.
Ещё кричат, что ты в уборной
Валялся как лягух позорный.
Лис не на шутку оскорбился,
На зайцев очень рассердился.
- Я покажу им мать Кузьмы!
Зарою в землю! Ну а вы
Со мной в их логово пойдёте,
Своёго Васю заберёте.
Трясясь от гнева, Патрикей
В чащобу побежал скорей.
За ним Маруся след во след,
За ней Потапыч-медоед.
Шипит лис, злобный как сам чёрт,
Ощерив свой беззубый рот:
- Меня лягухом называли?
- Да, и по матери ругали, -
Рысь отвечает на бегу.
- Зарою всех на берегу!
А похитители в то время
Мальчонку притащили в племя
И попыталися склонить
Его в свою артель вступить:
- Смотри, как ты на нас похож!
Как на арбуз побритый ёж!
И нос, и щёки, и глаза -
Одна нас мама родила!
Вот только уши подкачали,
Так то ж не повод для печали.
Теперь дружить ты будешь с нами,
А нет - забьём тебя ногами.
В ответ сказал им Вася гордо:
- Я волк свободного народа,
А не какой-то там косой.
Хочу немедленно домой.
Но зайцы словно озверели,
Мальчишку подтащили к ели
И, привязав его к ветвям,
Ему сказали: - Думай сам.
Иль будешь с нами ты дружить,
Или начнём тебя лупить.
Но в этот миг из тьмы лесной
Похожий на кошмар ночной
Явился грозный Патрикей,
Повергнув в панику зверей.
Косые сразу присмирели
И в ужасе на землю сели,
А Патрикей, сверкнув глазами,
Оскалившись тремя зубами,
Авторитетно прошипел:
- А ну, кончайте беспредел!
Тут зайцы хором завопили:
- Да мы же просто пошутили!
У нас и в мыслях не было'
Хотя б кому-то сделать зло.
Их слушать Патрикей не стал,
Ушастым грозно приказал:
- А ну-ка, варежки заткните,
Мальца от ёлки отвяжите.
Ушастые его приказ,
Не споря, сполнили тот час.
Василий зайцев растолкал,
Скорей к Марусе подбежал.
Лис на Василия взглянул
И ободряюще кивнул:
- Я много о тебе слыхал.
Вот, наконец, и повстречал.
Жаль, времени нет поболтать -
Мне надо зайцев воспитать.
Ты приходи на чай потом,
Поговорим о том, о сём.
Сейчас же лучше вам уйти
И по делам своим пойти. -
А рысь сама уже не прочь
Унесть скорее ноги прочь,
Да и Потапыч не хотел,
Чтоб Вася видел беспредел
И поспешили малыша
Увесть подальше от греха.
На зайцев Патрикей взглянул,
Им нецензурно сказанул
И, помянув ушастых мать,
Свирепо рыкнул: - Всем лежать!
Ушами в землю упираться
И всем по сорок раз отжаться!
Косые спорить не посмели,
Совсем от страха ошалели
И принялися без уловки
За строевые подготовки.
Вот, собственно, и всё, что имеется на сегодняшний день.
Если кто-то захочет продолжить, автор возражать не станет :)
|