Аннотация: Встреча в Небесах кончается ничем, а Пламя готовит сюрприз
- Все, - Лина отступила и критически оглядела свою работу.
А что, ничего себе так. Обе феникс - ослепительно яркая Марианна и обманчиво беззащитная Анжелика - были в белых "разлетайках", легких рубашках нежнейшей ткани. Если честно, Лина тайком купила такую и себе, только не белую, а голубую. Очень хороши были и ткань, и покрой. Ненормально предприимчивые люди каким-то образом ухитрились соединить тонкий хлопок с айрру, летучим мхом с Уровня Бьос. Ненавистная летучая гадость, проклятая десятками поколений демонов (никакими чарами нельзя было удержать айрру от полета в прическу, постель или того хуже, кипящий суп) в ничтожном количестве добавленная в хлопок, дала дивный результат. Новая ткань была не просто удобна и красива - она непонятным образом обрела почти невесомость, поэтому платья, рубашки и туники немедленно обзавелись шарфиками, поясками, вставками, то есть всем, что могло изящно струиться в воздухе при малейшем движении счастливой модницы.
Словом, модельеры недаром сходили с ума от новых возможностей. В рекламной коллекции фениксы видели даже нечто напоминающее крылья...
- Хорошо? - Марианна с удовольствием крутнулась на месте, поднимая бело-рыжий вихрь...
- Ну и... как? - Анжелика поправила в волосах "мерцалку" и выжидательно посмотрела на главу клана. Обруч послушно полыхнул в ответ на касание и осыпал волосы девушки стайкой искр.
- Лучше быть просто не может, - утешила глава. - Так что вперед, сестры, кружите головы!
Кружить сестры по клану были согласны. У Марианны, правда, с этим были небольшие проблемы, ее Марта фиг закружишь, молодой демон не зря готовился в шпионы, и отличался редкостным хладнокровием. Но Марианна есть Марианна - Лина чуть не уронила в магазине кошелек, когда сестра по клану раздумчиво обронила: "Дочку назовем Марьей. Я Марианна, папа - Март... значит, у дочки имя тоже должно быть на "м". Не будем нарушать традиций".
- Ой... Марианка, мы опаздываем!
И только воздух дрогнул, провожая испарившихся на свидание девиц. Лина покачала головой, собираясь ступить в собственный телепорт... и вздрогнула.
- А может, Милена? - Марианна вернулась на пару с вопросом.
- Что?
- Ну имя? Нашей дочки! У меня такое чувство, что она сегодня... понимаешь? Перейдет из теории в практику. Или Маргарита?
Лина молча смотрела на ошалевшую потенциальную мать.
- О! Майя! - просияла Марианна и, не обращая внимания на молчание главы клана, испарилась. Очевидно, переходить из теории в практику.
Ну-ну...
Удачи Марианне в осуществлении традиций.
А ей пора к своим ненаглядным психам. То есть к ученым.
Научный центр, который ей непонятно как подсунул Леш (лучше б она с дай-имонами сражалась, честное слово!), отнимал бездну времени и порой заставлял усомниться в собственной вменяемости. Вменяемость подопечного "ученого стада" никаких сомнений не вызывала - по причине ее полного отсутствия. Нет, серьезно! Человека, который способен налететь на свое начальство с диким воплем "Я хочу дрозофил! Срочно" Лине как-то трудно было назвать нормальным...
Ученые жили в каком-то своем мире, который пересекался с настоящим лишь иногда, когда отважным исследователям в очередной раз что-то требовалось. Дрозофилы, например...
А в остальное время для них и еда, и собственная зарплата, и все остальное за пределами лаборатории были совершенно абстрактными понятиями...
Дети малые, а не ученые умы.
Ладно, к ним еще успеется, а сейчас надо наведаться в родные пещеры. У Анны какая-то проблема...
- Детка! - старшая феникс обняла правнучку и испытующе вгляделась сначала в лицо, потом, прищурившись, в уже заметный животик. - Все хорошо?
- Все нормально, не волнуйся. Мы растем не по дням, а по часам, - Лина поцеловала бабушку в душистую щеку и улыбнулась. - Кстати, нам что-то чаю хочется... угостишь?
- Конечно. Только... можешь сначала заглянуть в пещеру Пламени?
- Что-то случилось?
- Как сказать... Происходит что-то необычное, а я не могу понять, что. Посмотри...
Пламя...
Уникально красивое зрелище, завораживающе прекрасный танец. Оно останавливало взгляд любого, кто заходил в пещеру, манило, зачаровывало, и Лина всегда замирала на миг, едва завидев этот золотой свет...
Но сегодня не так.
Пламя по-прежнему мягко подбрасывает в воздух рыжеватые лепестки, и по-прежнему вскинулось, приветствуя Лину... только чего-то не хватало, чего-то важного...
Чего? Кажется, все как обычно.
- Привет, - с губ срывается облачко пара. И феникс невольно замерла, наконец сообразив: в пещере не хватало тепла. Воздух был заметно холодней обычного. Словно Пламя...
Не тревожься. Со мной все хорошо.
Правда?
Все хорошо. Просто тепло нужно кое-кому другому.
Интересно...
Да, - непостижимым образом в мысленном "голосе" огненного сгустка промелькнула улыбка. - Это интересно... особенно тебе. Ты умеешь хранить секреты?
Стены здесь были странные. Неровные, хоть и гладкие, темные, больше всего они напоминали фасетчатые глаза стрекоз. Казалось, на стенки кто-то набросил декоративную сеть. И такая же сеть, только гуще и темней, оплела закрепленный в центре комнаты камень. Разумная предосторожность. Дим знал, что полупрозрачный кристалл в рост человека способен сжечь на месте бетонную глыбу и за три секунды испарить тонну воды.
- До сих пор не уверен, что мы поступаем правильно...
- Савел, прошу... все ведь решено.
- Да, но когда мы еще получим новый! А теряем - сейчас. Напомнить, сколько важного зависит от этого кристалла?
- Напомнить, что на кону? Если мы не пожертвуем этим, потом у нас уже не будет ничего важного. И нас не будет. Или напомнить...
- Не стоит. Что вы стоите? Давайте делать, раз уж взялись.
Редкая цепочка Координаторов окружает камень. Кристалл отзывается яркой вспышкой, нестерпимым блеском. Но быстро притихает и уже не реагирует, когда его медленно, по сантиметру, вытаскивают-выплавляют из каменного основания, телекинезом подхватывают и несут прочь...
- Только осторожно...
- Дим, умоляю вас, держите равновесие, это важно.
Живой огонь плывет по воздуху, вниз, вниз, в специально приготовленное изолирующее гнездо, и людям, наверное, кажется, что с неба падает метеор...
Впервые за тысячелетия один из Истоков покидает свое Хранилище.
Радужный хаос сегодня был похож на цветную метель. Огромные "снежинки" кружились в цветных вихрях и падали, падали, падали... Это было красиво, но почему-то наводило на мысли о бесприютности, одиночестве. Или эти мысли и так не желали отвязываться?
Ни в какую.
- Алекс!
Тишина в ответ.
- Алекс!
Ни звука. Ну, он в общем-то, и не надеялся. Алекс был потрясающе упрямым человеком, даже в бестелесном виде. И надеяться, что он отзовется вот так сразу, да еще после прошлого разговора... ну да ничего, разберемся. В конце концов, кто может сравниться с ним в упрямстве, если не альтер-вариант?
- Что ж, я тебя предупреждал.
Сидеть на облаках - мечта влюбленных! - на деле оказалось чуток неуютно, но гитара в руках существенно поправила дело. С гитарой он мог не только часами сидеть в эльфийском лесу, раскручивая хозяев на сотрудничество с истоком, но даже в полицейском участке вечерок скоротать. Было дело, кстати...
Что бы сыграть такое, под настроение...
Пальцы мягко тронули струны.
Такого снегопада..такого снегопада, - поплыл в цветных облаках мягкий голос.
Давно не помнят здешние места. А снег не знал и падал, а снег не знал и падал Зима была прекрасна, прекрасна и чиста.
Ты можешь видеть снег, Алекс? Ты помнишь, какой он на ощупь? Ты помнишь, как идти по снегу - морозному, сыпучему?
Снег кружится, летает, летает, И позёмкою клубя, Заметает зима заметает Всё что было до тебя. На выпавший на белый, На выпавший на белый, На этот чистый невесомый снег, Ложится самый первый, Ложится самый первый И робкий и несмелый На твой похожий след.
Алекс, а ты помнишь, как это - ловить снежинки на ладонь и загадывать желание? Ты знаешь, что не доживешь до первого снегопада, если останешься здесь?
Снег кружится, летает, летает, И позёмкою клубя, Заметает зима заметает Всё что было до тебя.
Тихий вздох рядом, за плечом. Отозвался все-таки. Есть в мире вещи, которые не меняются: солнце приносит свет и тепло, сильфы правят ветрами, а Соловьевы-младшие приманиваются на музыку.
- Опять ты.
Леш не оборачивается. - Я же говорил: упрямство - это у нас общее.
Невеселый смешок.
- Я заметил.
- Мне так и говорить в пустоту или все же соизволишь появиться?
- Зачем ты здесь?
- Это значит, говори и выметайся? Приветливая встреча...
Появившийся двойник склонил голову и посмотрел на Леша без досады. Даже с каким-то интересом:
- Надо же... а я всегда пропускал мимо ушей слова про наглость одного Стража, Соловьева-младшего...
- Правильно пропускал, - Леш снова тронул струны. - Какая же это наглость? Это так, контакт наладить.
- Что, неужели контактов не хватает? - не поверил Алекс. - Мне казалось, что чего-чего, а контактов у вас теперь через край.
- Да это как раз не проблема, - Леш осторожно, по словечку "вываживал" своего собеседника на беседу. Между прочим, это трудно, когда с эмпатией глухо. Бедные люди, и они всегда так общаются, слыша людей только на одну восьмую...
- Отлично, тогда какая серьезная проблема заставила тебя ворваться сюда? - Алекс - вот ни за что не поверишь, что это только изображение! - скрестил руки на груди и словно бы прислонился к невидимой стене, рассматривая свою молодую версию уже не просто с интересом, а с порядочной долей ехидства. Как старший брат, наблюдающий, как "молодое поколение" первый раз в жизни пытается закадрить девчонку. - Только не говори, что больше негде репетировать!
- Почти. Старик, ты не представляешь, как трудно в нашей квартире найти место для репетиций!
- Неужели?
- Все занято. На нижнем этаже, сам понимаешь, мама. Она жалуется, что от наших ударных у нее тесто опадает. А если мать на своей биостанции, то в дело включаются говорящие рыбки и вопят, что наша музыка им мешает сериалы глядеть. Причем вопят так, что звук из колонок запросто перекрывают. Наверху не легче. В одной комнате Маринка уроки учит, во второй Ян свои архитектурные проекты воплощает. Он вообще-то не жалуется, но шар - инструмент тонкий, с громкой музыкой резонирует, изображение сбивается. Есть, правда, версия, что изображение сбилось вовсе не от гитар, а от действий одного любопытного мальчишки с чересчур длинным носом, но Ян в это не верит и за друга-Игорька горой. А еще в этой квартире постоянно кто-то спит. Или Вадим, или отец, или Дим с Иринкой...
- Леш... - тихо перебил Алекс. - Зачем ты мне все это рассказываешь?
Черт. Конечно, раскусил. Себе-то не соврешь... Вот так готовишься, подбираешь слова, не раз и не два прокручивая в голове будущий разговор. Собираешься рассказать о семье, о тех мелочах бытовых, которые иногда цепляют сильней прямых уговоров, растормошить, отогреть, заставить улыбнуться, заинтересоваться хоть чем-то, кроме радужной жути...
И все разбивается о пристальный взгляд и негромкий вопрос:
"Зачем ты мне все это рассказываешь?"
Зачем...
Затем. Вернее, почему. Потому что мы не можем допустить, чтобы ты...
- Алекс, вернись, а? - Леш вдруг отбросил все хитрости, не до них, - Как Вадим. Домой.
- Это невозможно, - после паузы глуховато роняет альтер-эго.
- Конечно, невозможно. Сейчас. Но станции строятся бешеными темпами. Еще до конца октября все будет готово, и барьер можно будет снять. И...
- Нет.
Что ж такое... Леш и не думал, что будет легко, но и с таким железобетонным "нет" столкнуться не ожидал. Об это "нет" можно было танк расколотить!
- Почему?!
- Почему? - в этот миг двойник удивительно напоминал кота: зеленые глаза сверкают, в голос вплелось шипение. Был бы хвост - сейчас бы по бокам хлестал.
Потому, Леш. Потому что не смогу. Потому что барьер рухнет куда раньше конца октября. Мы что-то не рассчитали, а может, вмешался какой-то дополнительный фактор (в последнее время мне все время кажется, что кто-то пытается расплести энерголинии изнутри, отсюда) но времени у нас меньше, чем думалось раньше...
И не успеть.
Пусть уж лучше так...
- Потому. Моя мать не работала биологом, между прочим.
- Что?
- А мою сестру звали Зойка. Это не мой дом на самом деле. Не моя семья. Не стоит забывать об этом.
- Придурок упертый.
Согласен.
- Напустить на тебя мать, что ли? - задумчиво роняет Леш. - Она тебе живо прочистит мозги насчет того, твоя это семья или не твоя.
Алекс вздохнул:
- Ты ведь не отстанешь?
- Даже не подумаю. Насчет этого можешь быть совершенно уверен. Больше того, я собираюсь вернуться довольно скоро.
И вернется же. Он тоже упрямый...
Кружево дорог спутал, переплел ветер, - вдруг толкнулись в сознание сами собой возникшие строки. Посмотреть в глаза - и бокал до дна - память. Мы с тобой других спутников еще встретим, Только вот чудес не случится впредь с нами. Нам еще любить, противостоять шквалу, Но над снами нет, как и над душой, власти. Все, что впереди, кажется таким малым, И таким большим - за плечом стоит - счастье. И когда тоска в изголовье вновь сядет, Прошепчу: "Ты есть в этом непростом мире". Отблеск фонарей и тепло в твоем взгляде, И подрезаны - больше не взлететь - крылья. А когда в боях от побед и ран ты устанешь, - Дочери своей подберешь и дашь имя. Я всегда с тобой. Молча рядом ты встанешь.
Не дано забыть. Не дано вовек стать чужими.
Но к гитаре, заброшенной на спину двойника, не прикоснешься. И бумаги здесь нет. И эта песня тоже останется ненаписанной...
А на далекой горе среди вечных снегов, среди ледяной метели застыла, вскинув к черному небу замерзшие руки, фигура в черно-красной накидке. Красные глаза, такие странные на сером лице, напряженно всматривались вверх, словно выискивая среди них что-то свое, недоступное остальным.
Сегодня барьер снова не удалось "разъять". Плетение, мертвый дождь его побери, все еще слишком мощное, и это бесило неимоверно. Сюда бы кого-то из со-профи, из опытных ссои-ша, а не этих бесполезных солдат и бесполезной молоди-неучи.
Но ничего. Он подкопит сил... он еще покажет этим аборигенам, кто тут сильней.