То, что было потом, Аркат помнить не хотел. Он был знаком с физической болью - не в стеклянном кубе жил, и травмы случались, и тренировки подчас бывали болезненными... и в конце концов, кого из мальчишек не наказывали за детские проделки? И Михель, ставший Михелом, пробовал на строптивом товарище не только уговоры. Только...
Больно.
Очень.
Ма... мама... я не могу...
У него больше нет сил, он не способен отсечь боль и закрыться не может, и передышки, что дает техника "кокон", все короче. И уйти ему не дадут, никуда, даже в изначальное...
Вдох-выдох. Больно, опять...
Сознание сжимается, оставляя звериное желание спрятаться, уползти... исчезнуть. Он даже благодарен Михелу - без языка нельзя попросить пощады у самозваного хозяина... жалкий щенячий скулеж - все, на что он способен...
Еще несколько вечностей - недель? месяцев? - спустя он проклинает Михела за это. За то, что не может даже взмолиться о пощаде.
Не надо, ну пожалуйста... не могу больше... люди вы или нет? Не надо...
И снова попытки "закрыться" - уже безнадежные. У него больше нет ни сил, ни сосредоточенности, тело сжимается в комок, даже когда на него просто смотрят. У него не получится...
Потом Мустафир приходит еще раз. И... и все.
Когда остаточная магия "теплички" привела его сознание в порядок и он осознал, что произошло и в кого его превратили, то потратил немало времени, чтобы... нет, не забыть, забывать нельзя, подневольных магов, виноватых только в том, что родились не в тот день, еще много. Не забыть, а хоть приглушить невыносимую память о тех днях в жарко натопленных комнатах Мустафира, о безумной боли и безысходности, о постепенной утрате своей личности - день за днем, раз за разом... пока его не стало...
Знание о методиках коррекции и контроля эмоций вернулось вместе с памятью, и он смог наложить на ранящие вопоминания "паутинный шар", а потом еще и окружил "вьюжкой", снизив интенсивность собственных переживаний до переносимых. Но совсем отгораживать не стал, опасно.
Оказалось, напрасно.
Сегодня он сорвался, услышав всего два слова. Мустафир когда-то повторял их с особым удовольствием, отсекая еще одну лазейку, еще одну попытку сопротивления. Не дури... не дури, тебе все равно никуда не деться... не дури, мажонок, порченое Злишем отродье, ты - никто, и то, что спятивший на старости лет Михел с тобой почему-то возился, ничего не значит. Ты никто, ты ниже домашней зверушки, ниже раба из презренных, так что не дури... хотя если ты настолько глуп, дури... я что-то давно не развлекался...
Сорвался. Бестолочь.
Едва не убил... второй раз ты едва их едва не убил!
- Ужас какой... - вдруг выдохнула Латка.
Тихое восклицание словно разрушило общую неподвижность. Лучи разом задвигались, высказывая свои впечатления. Всхлипнули (опять же Латка), зло фыркнули (Марита), потянулись таки за мешком с травами (Клод), потому что вид у Арката был - краше в смертные пелены кутают. Остальная часть слушателей, маги и немаги, со вкусом выругалась, поминая Злиша и всю его свиту в сочетании с Орденом, Мустафиром, лично господином Провозвестником и даже с пустынными вонючками, хотя последние как раз были совершенно ни при чем...
- Что за...- Дан взъерошил короткие каштановые волосы, - вы, такие сильные, такие умные, как все полетело к Злишу под хвост из-за одного сопливого фантазера?
- И правда, бред какой-то. Я не понимаю, - Тир снова потянул из ножен кинжал, повертел в руках, - чего он добивался?
- Если б я знал...
- Но говорил же он хоть что-то? Если он отобрал у тебя речь, то должен был считать безопасным - болтать, хвастаться. Ты же говорил, что он тебе жаловался!
- Говорил...- с тоской протянул Аркат, - Поболтать он любил. Понять бы только, когда он говорил правду. Михель иногда сам ее не видел. Думал, что видит, но на самом деле реальность подменял своими фантазиями. Бывают такие люди, просто неспособные самостоятельно взглянуть в лицо действительности.
А еще он ненавидел ощущать себя виноватым. Абсолютно. Это для него просто невыносимо было - ощущать свою вину, хоть в чем-нибудь. И, будто защищаясь, громоздил одну выдумку на другую. Сначала говорил, что общество станет более справедливым... жаль, я не спросил, в чем справедливость... Потом обмолвился как-то, что хотел наделить магией всех, каждого, перераспределить так, чтобы всем досталось понемножку - а то люди, мол, вечно завидуют магам, пусть бы попробовали, как это. Но все пошло не так, потому что настройка сбилась - нет, не потому что он неправильно рассчитал, пусть я даже не думаю! Потом рассказывал, что все для общего блага - мол, показать, как на самом деле беззащитны маги. Потом бы он настройку поправил. И долго объяснял, что поправить ему помешали непреодолимые обстоятельства. Совершенно непреодолимые. Жаловался... Говорил, что если б мы пошли в Синтарин, все было бы по-другому. Все было бы по-другому...
Последние слова Аркат проговорил еле слышно. Все остальные идеи давно мертвого Провозвестника он излагал негромко и с явно выраженным сомнением (и если честно, то Клод эти сомнения вполне разделял - "такие люди" ему уже попадались), а вот это "если бы" полоснуло так, что юноша даже дернулся от прозвучавшей в нем боли. "Если бы", ох уж это если бы!
Горько сознавать, что ты ошибся, где-то и в чем-то сделал неправильный выбор (например, добровольно отправился Ордену служить, да, Клод?). Больно - если ошибка непоправимая. Но если твоя ошибка ТАКАЯ... если она НАСТОЛЬКО страшная, а у тебя есть хоть капля совести.. Клод даже поежился, представив себя на месте безымянного мага.
Не будет тебе покоя ни днем ни ночью, ни во сне, ни наяву...хоть вина твоя на самом деле призрачная, и вряд ли Аркат смог бы что-то изменить и помешать непутевому товарищу. Или все-таки мог бы?
- Успокойся, - холодноватый голос Мариты взрезал напряжение, как ножом. - Он все равно врал.
- Что?!
Дижонка шевельнула точеным плечом и принялась заплетать в косу светлые волосы.
- Он тебе врал, - спокойно разъяснила она. - Он мог вмешаться в эту "настройку" только когда вы отсыпались в "тепличке", сам же сказал. Следовательно, от вашего похода в Синтарин ничего не зависело. Он просто пытался свалить свою вину на тебя. Мразь.
- Как он вообще мог войти в Звезду? Такой вот.. - Тир брезгливо морщится, и только неопределенный жест, рисующий нечто змеевидное, выражает его отношение к покойному Провозвестнику.
- Как Направляющий он был почти идеален, - голос Арката глуховатый, монотонный, будто он повторяет эти слова тысячный раз.
А ведь и правда, наверное - не раз и не два думал, вспоминал, пытался понять - как вышло такое? Как?
- Он... очень легко контактировал с людьми - водникам это вообще легко дается. Пластичен невероятно, энергоемкость потрясающая, еще до присоединения к нам мог оперировать силой в восемьдесят драконов. Спокойно "держал" не только свою стихию, но и остальные. И наши наставники порой терялись: как у него получается, оперируя столь малой величиной, получить мощный результат.
- А потом он еще и усилился, - кивнул Дан. - Ясно. А то, что в мозгах ветер свищет - никого не интересовало, что ли?
- Для Лучей существуют специальные обряды, - с той же монотонной интонацией ответил Аркат. - На устойчивость. Но...
- Но вы их не прошли, потому что спешили. Я понял. А ты их знаешь?
- Знаю, - в бесцветном голосе промелькнула тень интереса. - А что?
- Да, понимаешь ли, мне почему-то кажется, что нам тоже пройти не помешает. Не знаю, как остальным... а мне эта самая устойчивость не лишняя.
- Вот почему ты молчал столько... - невпопад отозвалась та. Светлые глаза Латки переполнены сочувствием. - А язык тоже вернула "тепличка"?
- Да. Чары тут такие. Восстановительные, - бывший безымянный явно не понимал, почему разговор свернул "не туда".
Он еще не понимал, что ему поверили - еще не приняли целиком, но уже поверили - и ждал новых вопросов.
Или допросов. О своей вине трехсотлетней давности...
Но их все не задавали. Молчали. Переглядывались.
- Все равно, бред какой-то. Бред. Не верю, - растерянно бормотал новенький. - Не верю.
- Нет... он правду он говорит. Насколько сам знает, - Дан поморщился, потирая переносицу - незнакомый жест. - Клод, дай ему что-то. Капли свои успокоительные дай, видишь же, что творится...
И не только ему...
- Кстати, сколько же тебе лет? - а Марита наконец ожила.
- Лет? - у Арката еще хватает сил на усталое удивление. - Если принимать во внимание "холодный сон", то... где-то двадцать. Может быть, двадцать один. Я не знаю точно, когда меня "разбудили" последний раз. Ясно, что уже после смерти Михела, но не сразу почему-то.
А выглядит... Клод затруднялся определить возраст бывшего безымянного. Тридцать? Сорок? Совершенно седые волосы и больной вид порядком старили, хотя на худом лице не было ни одной морщинки. Хотя откуда им взяться, морщинам - на скелетах морщин не бывает. Лечить его не перелечить...
- Ничего, наладится, - утешила Латка. - Главное, кушать хорошо. У меня тут кое-что есть...
- Мяу! - оживляется диван.
- Еда потом. Сначала договорим...
- Тир, ты что?! Потом - что угодно, только не еда! Ты же не хочешь, чтобы в процессе разговора мы съели, скажем, латкиного кота? Нет? А еще пять минут посидим впроголодь - сожрем и не заметим!
- Мяу! - активно протестует Дымок, не показываясь, впрочем, из-под дивана.
Напряжение растаяло в невольных улыбках. Тир махнул рукой и отложил оружие, Син быстро и аккуратно протирал стол. Клод аккуратно отсчитывал капли, которые надо было пить на голодный желудок.
- Помогу, - заявила Марита, поднимаясь на ноги. - Аркат, покажи, как тут чашки доставать. И тарелки. И руки помыть...И вообще.
- И где-то через месяц, когда очередь все-таки дойдет до завтрака, - вклинивается Дан, - надеемся, что наши тела не испортят вам аппетита....
- Дан, я тебя укушу когда-нибудь!
- Укусите?! Кто вы, милле? И что сделали с нашей Маритой?
- Зараза...
- Подождите, - наконец отмер новенький. - Дар и Судьбина... выдумка? Не верю...
За долгожданным завтраком Клоду пришлось раз десять повторить золотую заповедь премудрого Сиенна об умеренности как основе долголетия - проголодавшаяся Звезда готова была слопать дракона, а на столе рядом с рыбками из Латкиного мешка лежали свежие овощи и давно забытое печенье, принесенные откуда-то Аркатом. Куст сначала помотал Дымку нервы, выдирая у него рыбку, потом сжалился над котом и убрел к ручейку на холме - судя по всему, растению здорово не хватало солнца.
Странный это был завтрак.
Первый за многие дни за нормальным столом, с одинаковыми чашка, с салфетками из ткани.
Успокоительные капли Клод щедро добавил во все чашки без разбора, и разговор на глазах становился все благодушней. Им даже удалось успокоить Ансельмо, заявив, что лично они верят и в Дара, и в Судьбину... мало ли что там выдумывал покойный провозвестник. Известно же, что он врун, так? Так чего ему верить в таком важном вопросе?
Ясное дело.
Девушки расцвели . Каким-то образом, опровергнув закон природы о долгих женских сборах, Марита и Латка за полверевочки ухитрились выкупаться, причесаться, а уж где дижонка раздобыла духи, так это вообще мировая тайна, покрытая мраком - но девушки свежо и нежно пахли фиалками. Сейчас Марита вцепилась в Арката, выспрашивая об устройстве "теплички". Судя по всему, шансов вырваться у бывшего безымянного было немного.
Сами парни вместе со Стимием тихо переговаривались о планах на будущее.
- Хорошо бы все-таки связаться с твоим отцом, Тир. Герцог все еще ищет тебя...
- Не сейчас...
- ..самое время...
- ..драконы...
- Ох!
- Ничего, битая посуда - Дару на отдачу, - утешила Латка. - Сейчас другую принесу.
Чашка из тонкого "инеистого" стекла, такая красивая... как она оказалась под его локтем? Клод поднял осколки. Три крупных, два мелких.
- Может, склеить удастся?
- Попробуй, - вдруг повернулся к ним бывший безымянный.
- Чем?
- Руки дай? Ладони ближе. Ага.. - Аркат тремя быстрыми движениями собрал "чашку", и заставил Клода обхватить ее ладонями. - Не шевелись.
- Долго?
- Если все получится, то... все. Снимай.
- Рассыплется же.
- Давай-давай.
Лекарь осторожно отводит руки, запоздало досадуя, что стекло рядом с продуктами... и нарисованный иней весело блеснул на свету. На боках совершенно целой чашки.
- Новый дар?
- Звезда собрана. Дары активизируются. В ближайшие дни нам лучше быть поосторожнее...
- Нам?
- Объяснение, говоришь, задолжал? -после паузы невесело улыбается Аркат. - Не сквалыжничать с тайнами, да? Хорошо... хорошо, я не буду... со-творцы.
- Ч-чего?! -вырвалось у Сина. Ну да, не один же Клод слушал вечерами рассказы Арханта-Ри о прошлом. А на тупость и плохую память никто из лучей лекарю не жаловался - а значит, все были в состоянии оценить, ЧТО именно им только что сказали. Замерла с кружкой в руках Латка. Широко раскрыла глаза Марита. Тир и Дан почему-то молчали. Очень согласованно как-то молчали. Клод не имел возможности оценить собственный вид, но очень сомневался, что его лицо способно выразить степень его чувств. Во всяком случае, в голове метались три мысли, с похвальной периодичностью сменяя друг друга. Первая "Седьмой? Это какая ж силища!" Вторая: "А я ведь чувствовал...". А третья... ну, собственно говоря, эта пара слов вряд ли сошла бы за полную мысль. Скорей, действительно за чувство. Очень, надо сказать, интенсивное. Бывший безымянный скривил губы в подобии улыбки и кивнул:
- Да. Так называют друг друга лучи одной Звезды. А еще лучиками или энье, это кусочек сердца по старолиддийском. Да, Тир, да, я теперь тоже ваш... Седьмой луч вашей Звезды! Нравится?
Реакция "со-творцов" не замедлила с проявлением. После двух пушинок молчания вопросы и восклицания рухнули градом:
- Что? Как это?
- Погоди, Лата. Седьмой луч? Интересно... если это правда, - холодновато кивнула Марита.
- Так разве бывает? - как всегда кратко высказался Син.
- Очень верный вопрос, Син, - не отводя глаз от "нового луча", процедил Тир. - Вот и мне интересно, бывает ли такое. Полагаю, нам представят какие-то доказательства?
- Ордену крышка! - усмехнулся самый практичный "сотворец", Дан. - Теперь мы его в блин раскатаем.
- Дан!
- Чего? Да правда это, правда. Ты сам не чувствуешь? Он не врет, - златоградец ни с того ни с сего мечтательно улыбнулся, - Правда, оказывается, пахнет лимоном...
Тир нахмурился и вопросительно глянул на Клода. Тот виновато пожал плечами.
- Теперь они думают, что я спятил, - фыркнул неугомонный Дан. - Расскажи ты уже все, дру... хм, со-творец. А то с них станется, Клод, между прочим, страшный человек: чуть что сразу хвать и компрессами облепливает с ног до головы!
- Ага, - кивнул Клод в тон, - так и есть. Кстати, я еще язык твой не проверял. И что-то мне кажется, что там что-то с носоглоточным нервом не в порядке... А полынный компресс - отличное лекарство!
- Вот видишь? Стоит только слово сказать! - скорбно обратился Дан к Аркату. - Один садист...
- Между прочим, существуют и перечные компрессы... - сообщил в пространство лекарь.
- Второй с мечом спит, - ловко перевел разговор златоградец. - Третий живые кусты выращивает - без понятия, как это у него вышло. Не повезло тебе со Звездой, со-творец. И как это у тебя вышло с нами связаться?
Он говорил спокойно и легко, как-то очень по-домашнему, по-приятельски, и Клод буквально кожей ощутил, как успокаивается мятущаяся по комнате магия...
- Он еще не знает, с кем связался... - звучит в комнате новый голос, от которого Звезда сходит с ума.
- Архант-Риииии! Архант-Ри, ура! Как вы? Какие новости? Вы нормально устроились?
- Все хорошо. Я как раз прилетел из-за новостей. Точней, из-за одной, из-за нее люди не знают, что и думать... У Ордена по непонятной причине рухнула крепость.
- Мы немного перестарались... Архант-Ри, они Дана схватили, и мы...
- Ррахон рассказал мне об этом. Но я не говорю о вотчине отче Инченцио. Эта, Рассветная, находится в двух веревках полета от той. Ничего не хотите сказать?