Была зима. Был февраль. Он выдался морозным, температура понизилась до -30. Всё было затянуто, как в ткань, в сизую морозную дымку. Но светило солнце. Яркое оранжево-лимонное солнце, лучи которого, как спицы пробивали морозную пелену, раскрашивая небо золотыми красками.
Было начало месяца. Снега было много. Он скрипел и позванивал под ногами прохожих, искрился от мороза, облитый, как соком солнечными оранжево-лимонными лучами.
Наступал вечер. Солнце садилось, напоследок заливая синие ледяные сугробы своим лучистым малиновым сиропом. Щебрецов шёл на рок-концерт с билетом, подаренным ему его приятелем. Концерт должен был быть сольным. Выступал московский рок-бард, играющий на электронных гуслях.
В зале, рядом с Щебрецовым сидела девушка; и то ли она подсела к нему, то ли он подсел к ней; и была ли она одна, или ещё с кем-то для Щебрецова было не значительным. Он мельком посмотрел на неё: Она была прекрасна, лаконична и изящна. И, кажется, она тоже взглянула на него своим голубым взглядом больших глаз с густыми ресницами. Слушая скрип и скрежет электронных гуслей толстенького бородатого барда и пытаясь уловить смысл его камланий, Щебрецов то и дело пытался взглянуть на Неё. Ему понравились её волосы: её тёмно-каштановая коса. Она улыбалась уголками своего красивого рта. Но больше всего Щебрецова завораживал её весёлый, умный взгляд глаз нежно-голубого цвета, переходящего в синий. Вдруг он ощутил синее сияние от её прекрасного взгляда. Ему даже стало теплее. Бард пел свои песни и читал под аккомпанемент стихи Лермонтова. Щебрецов услышал лермонтовские слова: "Отвори мне темницу..." И взглянув ещё раз на Неё, он почувствовал, что темница в его сердце действительно отворилась благодаря небесному сиянию Её красивых глаз...Концерт закончился.
Щебрецов сидел на одном конце дивана в холле, а на другом конце дивана сидела Она. Он что-то спросил у неё, кажется что-то о концерте, или Она спросила у него - неважно. Они немного поговорили. Они договорились о встрече. Щебрецов должен был позвонить ей и придти в учреждение, в котором Она работала. Они вышли на улицу, а потом Она ушла. Одна, или ещё с кем-то, Щебрецов не заметил, да и не важно это было для него. Только он почувствовал и увидел, как зимний Город преобразился. В небе по чёрному вечернему бархату в белых вкраплениях звёзд струилось и текло рекой синее сияние. Вокруг тёмно-золотой луковицы Золотых Ворот сияло синим нимбом синее зарево. Сугробы светились и искрились бледно-голубым светом, переходящим в синий. Щебрецов проводил глазами её силуэт, её фигурку. Здание театра сияло своими большими, жёлтыми светящимися окнами. Щебрецов проводил её глазами и пошёл домой, сжимая в руке её визитную карточку, и унося радость в своём сердце.
2.
Щебрецов был временно утомлён и измотан зимой и домашними хлопотами, но сердце его радовалось. Вот так в шторме житейского моря, мы на мгновение встречаем штиль, случается что-то приятное и радостное. Щебрецов встретил Её. Он позвонил Ей и договорился о встрече. Она пригласила его в учреждение, и ждала его.
Был снова морозный, солнечный день. Щебрецов доехал на автобусе до нужной остановки и пошёл по переулку, до здания, где его дожидалась Она. Щебрецов шёл...Небо было чистым-чистым, только дымили серо-голубой дымкой трубы газовых котельных; и лежал синий-пресиний, как море, как свет Её глаз, снег. Тени от домов, строений и деревьев разрезали сугробы тёмно-фиолетовыми тенями. Солнце играло на оледенелых дорожках. Резвые птицы, почувствовав первые признаки приближения весны, весело садились на чёрно-синие деревья и громко чирикали, в голубом воздухе звенел их гомон. Синие кошки грелись на трубах теплотрасс.
Она бодро встретила Щебрецова в освещённом солнцем кабинете, одетая в стильный серый, с синим оттенком брючный костюм. Синий, солнечный свет Её глаз поразил Щебрецова в самое сердце, лёд в его сердце таял, он снова почувствовал просветление и чувство ясной солнечной радости. Она сидела за столом, в синем кресле, на столе стоял синий монитор компьютера, который давал синее свечение от солнечных лучей, льющихся из окон. В кабинете работала ещё одна девушка очень маленького роста. В комнату входили и выходили парни и девушки, приносящие Ей флешки с информацией о добрых делах. Учреждение, в котором Она работала занималось добрыми делами. Заняться добрым делом Она предложила и Щебрецову. Он согласился. Но он был временно утомлён. Он сидел на стуле и любовался Ею, слушая Её бодрый рассказ о добрых делах, Её мягкий, нежный, женственный голосок. Щебрецову нужно было читать стихи пожилым людям. Он слушал Её, наблюдая, как комната наполняется синим свечением Её красивых больших глаз. Введя в курс дела Щебрецова, Она подошла к зазвонившему телефону, сняла трубку и стала говорить. И пока Она разговаривала, Щебрецов ещё раз рассмотрел Её красивую, женственную фигурку, Её изящные, женственные плечи. Ему захотелось встать со стула, подойти к ней и обняв Её, поцеловать Её в головку, на которой была аккуратно уложена каштановая коса её прекрасных волос. В золотистых солнечных лучах они стали рыжими. Щебрецов взглянул на Её лицо и увидел веснушки на Её красивом с розоватыми щёчками личике. Поговорив по телефону, Она подошла к окну, на подоконнике которого в синих горшках пышно цвели бело-розовым цветом орхидеи. Эти прекрасные тропические цветы почему-то напомнили Щебрецову Её, особенно одна орхидея, редкого синего цвета - цвета Её прекрасных глаз. Она взяла в руки меленькую лейку, стоящую там же, на подоконнике и стала поливать цветы, приговаривая своим нежным голоском, почти переходя на шёпот, но Щебрецов расслышал
- Ах, вы мои миленькие, красивенькие орхи. И столько было нежности в Ней и в Её словах, обращённых к нежным цветам, в этот момент.
Она пошла проводить Щебрецова, накинув на плечи платок с оранжевыми цветами подсолнухов, с синими сердцевинами в них. Спустившись по ступенькам со второго этажа с Щебрецовым, она встала напротив него, и взглянув своим синим взглядом в карие глаза Щебрецова, улыбнулась. Ему снова захотелось поцеловать её, но в соседнем помещении сидела охранница и Щебрецов постеснялся. - Это всё же было государственное учреждение, хоть и ведало добрыми делами. И сказав "до свидания на Её "до свидания", Щебрецов вышел на освещённую солнцем снежную, морозную улицу.
3.
А потом начались февральские метели, которые были и до этого в сердцах людей. Многие выходили на улицы и площади и что-то требовали. Но бессмысленно что-то от кого-то требовать - нужно что-то делать, и прежде всего в своём сердце и верить. И в этой февральской вакханалии, которая затронула и его, Щебрецов потерял с Ней связь, точнее по своей вине оборвал её. Он даже обидел Её, сожалея об этом после. Да, Щебрецов был временно утомлён, подхваченный всеобщим вихрем всеобщей февральской метели. Он был временно уставший поэт и Она, синее сияние Её нежно-голубых глаз дали ему облегчение и радость в изнурённое и опустошённое суетой ранимое сердце. Но Он потерял с Ней всякую связь на несколько лет, но чувствовал и осознавал, что связь с Ней, с Её синим сиянием невозможно потерять. Она вошла в его сердце и осталась в Нём, как Муза, как Вдохновение с прекрасными нежно-голубыми глазами, излучающими прекрасное, синее сияние - и оно было везде и оно было всем...
4.
Но по-началу Щебрецов боялся, что эти февральские и мартовские снежные бури сметут и Её, и крайне переживал за Неё всем своим сердцем. Но это было невозможно - никакие метели и ураганы не могли заглушить и затмить Её ласковый Синий Свет - Её прекрасное Синее Сияние, Её больших газельих глаз с пушистыми, как крылья бабочек ресницами.
Метели прекратились, всеобщий вихрь успокоили тёплые стихии. Зима закончилась, в сердцах людей наступила апрельско-майская весна, а за ней лето. И сердце Щебрецова успокоилось, метель в нём стихла. Вновь зазеленела трава, и запели птицы, и расцвели тюльпаны и сирень, а потом жасмин.
Она снилась Щебрецову, вернее являлась ему, а точнее это он мысленно и душевно путешествовал вместе с Ней, любуясь и вдохновляясь Синим Сиянием Её нежно-голубых лазурных больших лучезарных глаз, с ресницами, как лепестки полевых ромашек...
5.
Она гуляла вдоль берега моря. В чёрном лёгком льняном платьице рыжеволосая от солнца и загорелая под его прекрасными солнечными лучами. На Её прекрасной лебединой шейке на ремне висел фотоаппарат синего цвета. Она была на диком пляже. Был почти штиль, но небольшие морские волны плескались у Её красивых ножек в спортивных босоножках. Море было бирюзовым, переходящим в синеву, отражающимся в Её больших больших синих, и ясных, и тёплых, как море глазах. И небо, прекрасное ультрамариновое небо отражалось в них, и редкие облака, и белоснежные чайки - всё было в Её огромных, как Вселенная и глубоких, как это синее, тёплое море, глазах. Она фотографировала море, и море позировало Ей; и ветер помогал Ей, прекращаясь и являя штиль. Она шла у самой кромки воды, переступая с камешка на камешек; и солнце заботилась о Ней, чтобы Она случайно не поскользнулась и не упала, быстро высушивая влажные морские камни. Вся природа, все стихии заботились о Ней, чтобы её фотографии получились яркими и живописными и неповторимыми, и они такими и получались.
Несколько раз сфотографировав море, Она покинула дикий пляж и пошла вверх по каменной дорожке, ведущей в приморский южный парк. И солнце последовало за Ней. И два белых мраморных льва у входа в парк кивнули Ей, а Она кивнула им, улыбнувшись в ответ и сфотографировав их. И львы от радости, что их запечатлели приветливо качнули своими мраморными гривами. А Она направилась дальше, в глубь парка. И кипарисы стояли по стойке смирно и зеленели своими высокими, как гигантское эскимо, кронами, золотясь верхушками в лучах полуденного солнца. Она сфотографировала их всех и каждого по отдельности, и пошла дальше, в направлении горы по прозвищу Кошка, проговорив
- До свидания, львята! До свидания, кипарисики. - И войдя в пальмовую рощу промолвила, улыбаясь.
- Здравствуйте, милые пальмочки. - А пальмы Ей ответили
- Здравствуй, милая девушка с синими, как море глазками. Сфотографируй и нас, пожалуйста, чтобы мы выглядели ещё краше, в твоём синем, как море фотоаппарате. А потом, чтобы наши фотографии оказались на выставке и в интернете.
- О, конечно же, пожалуйста. Вот... - Ответила она пальмам и сфотографировала их всех и каждую по отдельности. И пальмы получились замечательными, в сине-золотистых солнечных лучах, развесив свои листья-лапки. Попрощавшись с пальмами, она вышла на окраину парка, откуда открывался прекрасный вид на гору по прозвищу Кошка, ловившую в морской синей воде скалу под названием Лебединое Крыло. Поприветствовав Кошку и Лебединое Крыло, Она и их сфотографировала. И Кошка в благодарность мяукнула, а Крыло захлопало о морскую гладь. А Она, держа в своих прекрасных, как лебединые крылья, руках фотоаппарат, улыбнулась им в ответ, посмотрев на улыбающееся солнце. И солнце даже не ослепило Её, а лишь сделало Её нежно-голубые глаза синими-пресиними и прекрасными, как в прекрасной южной сказке.
И весь Южный Берег Крыма озарился Синим Сиянием Её прекрасных глаз...
6.
...Был май. И Она гуляла в майском лесу, снова делая фотографии увиденных красот своим уникальным синим фотоаппаратом. Был снова ясный солнечный день. Дул лёгкий, тёплый майский ветерок. Лес шелестел своими листьями. Пел соловей, озвучивая своей трелью весь лес, словно приветствуя Её. На Ней было сиреневое лёгкое платьице. Её каштановые волосы, стали рыжими, почти красными от ясных солнечных лучей. Она немного устала, фотографируя деревья, травы, солнце и небо; и присела отдохнуть на полянку, утопающую в бело-молочных маленьких колокольчиков, только что распустившихся ландышей. Снова подул лёгкий, майский ветерок и ландыши все, как один затрепетали своими стебельками, приветствуя Её; и Она услышала их колокольное приветствие.
- Здравствуй, милая девушка-фотограф! Сфотографируй нас, пожалуйста, для истории, и можешь сорвать нас и взять с собой сколько захочешь...
- Пожалуйста, конечно же, я сфотографирую вас, а срывать я вас не буду - зачем же губить вашу красоту, ведь вы такие прекрасные, такие красивые ландыши. - И Она сфотографировала их всех и каждого по отдельности. И ещё раз улыбнулась, освещая бело-молочные колокольчики ландышей прекрасным Синим Сиянием своих прекрасных нежно-голубых глазок с ресницами, как листочки папоротника.
Она лежала и отдыхала на лужайке, утопая в бело-синем колокольчиковом ландышевом море. И летающие комары не кусали Её, а только приветствовали.
- Мы приветствуем тебя, красавица. Мы не станем тебя кусать, ты только нас сфотографируй для потомства на память. - Приветствовали её, попискивая комары.
- Да, конечно, комарики, точнее, комарицы, я и вас сфотографирую, хоть вы такие крошечные. Спасибо вам за то, что вы не станете меня кусать.
- У тебя такая прекрасная кожа, милая красавица, зачем же тебя кусать! - И она сфотографировала и этих маленьких сереньких обитателей водоёмов, лесов и многоквартирных городских домов.
Она лежала на ландышевой лужайке, рассматривая через объектив своего фотоаппарата под разными углами большое синее солнце, снова фотографируя его. И солнце снова улыбалось Ей и благодарило Её. А Она улыбалась в ответ. И сама была похожа на солнышко с большими голубыми глазами, цвет которых переходил в синий.
Вдруг на Её фотоаппарат села неземной красоты бабочка, одновременно, и цвета чистого ясного моря, и нежного майского неба, с большими крыльями. Она сразу поняла, что бабочка хочет, чтобы Она и её сфотографировала. И Она её сфотографировала, а бабочка заговорила прекрасным тоненьким голоском
- Ах, спасибо, прекрасная мастер фотоискусства. Ах, спасибо тебе, милая. Хочешь, я покажу тебе сиреневую аллею. Сирень только распустилась. Только нужно идти почти через весь лес. Но там такие прекрасные виды, такие роскошные сосны, что ты, дЕвица, сможешь сделать очень много сказочных фото... . Мы быстро дойдём...
- С удовольствием прогуляюсь с тобой до сиреневой лесной аллеи через лес. Тем более комарики обещали не кусаться. Спасибо тебе, бабочка. Ну, в путь... - Сказала Она
- Ах, в путь, в путь. Ты меня так хорошо сфотографировала! За мной, милая краснА дЕвица-фотограф. В путь, до сиреневой аллеи... . И они пошли и полетели.
Они шли по лесу. Бабочка вела Её коротким путём, но по самым красивым лесным местам. Сосны склоняли свои могучие, словно малахитовые кроны, приветствуя Её и Её крылатую спутницу. В чаще леса было спокойно, прохладно. Сосны лили свой сине-зелёный свет, сливаясь с солнечным светом и ярким светом Её синих прекрасных глаз. В Её зрачках отражались колючие, но пушистые сосновые ветви. Создавалось впечатление, что Она и Её крылатая спутница в большом, с высоким куполом, который воздвигли сосны своими гигантскими кронами, лесном храме. Так Она, сопровождаемая синей бабочкой, прошла лесную чащу, по пути фотографируя деревья, кустарники и цветы, получая от всех них благодарность; и вышла вместе со своей спутницей-бабочкой к дикой лесной аллее, только что распустившейся роскошной сирени. Сиреневых кустов было видимо-невидимо. Сирень цвела крупными сиреневыми, фиолетовыми, синими, голубыми и розовыми гроздьями, напоминая многочисленные купола лесных, таинственных храмов. Все они склонились своими кронами и поприветствовали Её и Её синекрылую бабочку-спутницу.
- Сиреневое царство приветствует тебя, девушка-красавица-фотограф. И тебя мы приветствуем, поднебесная синяя бабочка.
- Здравствуйте, сиреневые кустики! И мы вас приветствуем, и рады видеть вас; и обязательно всех вас сфотографируем... Что ж приступим. - Сказала Она и стала фотографировать сиреневые кусты, гуляя по аллее. Сирень в благодарность качала своими сиреневыми, с синим отливом, почти, как виноградные гроздья, бутонами, отражаясь в Её синих, как чистая прозрачно-синяя река, больших глазах с длинными, как майская свежая трава, ресницами. Над сиреневыми лепестками летали бронзовые лесные пчёлы, сине-зелёные майские жуки; и большие, пушистые оранжево-чёрные шмели. Она и их запечатлела на свой синий фотоаппарат. И они все дружно, с благодарностью прожужжали Ей своё коллективное лесное и цветочно-полевое спасибо. И синекрылая бабочка сопровождала Её. Вдруг откуда-то из леса появились две синие-синие птички колибри с оранжевыми хохолками и запели
- Мы приветствуем тебя, милая красавица-фотограф! Сфотографируй нас, пожалуйста, а после мы тебя сфотографируем...
Пожалуйста. - Сказала Она и сфотографировала двух райских птичек на фоне леса и сирени. А потом спросила у прекрасных крылатых творений.
- Скажите, пожалуйста, милые колибри, а как же вы меня сфотографируете?
- А вот смотри. - Пропели колибри, и подхватив Её синий фотоаппарат, своими, как оказалось, мощными крылышками, сфотографировали Её на фоне огромного сиреневого куста. Она, позируя им, простёрла свои белые, как лебединые крылья, руки; слегка зажмурила свои большие синие газельи глаза. Сине-сиреневый свет сирени, смешавшись с голубым солнечным светом, осветил Её прекрасную головку с рыже-красными волосами. Она улыбнулась и в углах Её красивых губок появились прекрасные, неповторимые ямочки.
Так гуляла Она, то по Крымскому морскому побережью, то по цветущей сиреневой аллее в сопровождении прекрасных Божьих созданий в тёплом майском лесу.
7.
Такой Она являлась в снах Щебрецову. Он видел Её гуляющей в прекрасном городском осеннем парке. Деревья: липы, дубы и клёны приветствовали своей жёлтой, золотистой, бронзовой и алой листвой, а Она фотографировала их; то Он видел Её зимой, прогуливающейся среди древних храмов. Однажды, снова зимой он увидел Её по телевизору. Она случайно попала в кадр на площади древнего злато-купольного и белокаменного Древнего Города. Было лето. Ветер шевелил Её рыже-каштановые волосы. И вся Она была в синем сиянии.
Он искал Её. Он обзвонил все учреждения добрых дел, в которых могла работать и появиться Она. И Щебрецов в итоге нашёл Её в синем интерактивном пространстве. Он попросил у Неё прощения и поведал Ей о своих чувствах, посвятив Ей много стихов. И он надеялся и чувствовал, что Она простила его и уже не обижается; да, и Она и не обижалась на него. Во всяком случае в это верил Щебрецов.
Однажды, очередным летом Щебрецов шёл по Городу и ощущал и осязал Её - везде была Она. Повсюду был разлит яркий свет. И в этом солнечном свете, из золотого, преходящего в мягко-нежно-голубой, а затем в синий свет, в синее сияние, в сияние Её больших красивых глаз. Этот свет был везде: в небе, в солнце; в этом сиянии был весь Город: его золотые купола, крыши, стёкла, дома, улицы и площади; синее сияние мерцало на шпиле колокольни Собора. Этим сиянием светилась вода в далёкой извилистой реке. В нежной бледно-голубой дымке был далёкий на синей полоске горизонта берёзово-сосновый лес с сиреневой аллей, по которой гуляла Она в сопровождении дивных существ, фотографируя их. За лесом лежало далёкое-далёкое море, по берегу которого также гуляла Она.
В Её синем, прекрасном сиянии была вся СТРАНА. Для Щебрецова Она стала олицетворением Страны, а Страна олицетворением Её. Он шёл по Городу, ощущая эту радость, Её свет и благодарил ГОСПОДА за всё: за Жизнь, за Страну, за Неё - за знакомство с Ней, за Синее Сияние, так вдохновивших его, Её прекрасных добрых женских глаз и Её чуткого женского Сердца.