А помнишь, милая, как все начиналось? Помнишь ли ты, как мы влюблялись постепенно друг в друга? Ты разбрасывалась словами про любовь, а потом незаметно для себя взяла, да и полюбила. По-настоящему! Помнишь, милая, как это бывает?
А потом было счастье. Недолгое, но истинное. Я смотрел на тебя и понимал, что больше ничего в жизни видеть и не надо. Только эти глаза, эти губы. Помнишь?...
Я ведь мог обнимать тебя, даже не верится! Вспомни, как мы целовались! Не могли оторваться друг от друга. Ты тогда могла залезть мне подмышку, положить руку на грудь и заснуть. Я помню первый раз, когда ты так заснула. Я был счастлив, потому, что увидел- тебе со мной хорошо.
Нам было так интересно, мы ссорились, потом мирились, обижались друг на друга, а потом непременно прощали. Жалели, помогали, смеялись, восхищались, радовались, переживали, ревновали... Любили!
Мы изучали друг друга. Узнавали. И не могли уже жить друг без друга. Вспоминай! Мы ведь строили планы. А тот чайник, который мы привезли в нашу с тобой будущую квартиру? Потом ковер. Мы тогда могли еще мечтать, рисовать перед собой наше общее, неминуемое счастье. У нас была цель, одна на двоих - делать нас счастливыми.
Потом ты уезжала. Мы прощались. Всего-то на две недели. Но мы же любили. И продолжали ссориться, мириться, обижаться, прощать - по телефону, через полстраны. А когда ты приехала... Боже! Ты выпрыгнула из вагона, такая маленькая, уставшая, увидела меня, и как в кино, бросила свои сумки и побежала, милая, побежала ко мне, плакала, целовала, смотрела на меня. Ты счастлива тогда была, родная! Целую неделю мы не выпускали друг друга из нашего счастья.
Это была вершина. На нее мы взлетели, и были уверены, что непременно там останемся. Но стало не хватать воздуха. Сначала мне. Потом тебе. И мы, опустив головы, стали спускаться. Спотыкаясь, набивая синяки и шишки. Поглядывая друг на друга изредка, мы мысленно были уже там, внизу. Сначала я. Потом ты. Мы спускались долго, неуверенно, раз даже хотели подняться обратно. Мы даже попробовали, помнишь? Но не вышло.
Так что мы внизу, любимая. Я, пожалуй, постою еще здесь некоторое время, а ты иди.